Текст книги "Ошибка архитектора (СИ)"
Автор книги: Эйлин Торен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)
Глава 7 Шэйли
– Эйва, а скажи, пожалуйста, как я должна была реагировать на новость о том, что мы едем в Хиит? – спросила Шэйли, когда они с Эйвой шли в храм, потому что девушке захотелось воздать хвалу богине, особенно это хотелось сделать перед предстоящей поездкой.
– Я не совсем понимаю вас, госпожа, – слегка нахмурилась горничная.
– Ну, Иан явно расстроен этой поездкой, – пояснила девушка. – И он видимо ждал, что я тоже расстроена. Но я не помню ничего о Хиите и, понимаешь?
И Шэйли молилась за женщину каждый день, потому что более внимательного и понимающего человека в своей жизни кажется не встречала. Ну, насколько девушка могла судить по своим ощущениям.
– Да, ваша милость, я поняла, – кивнула Эйва. – Господину Иану не то, чтобы там не нравилось. Но там тихо и скучно, городишко далеко, да и развлечений там нет никаких. Вы были там в прошлом году, вам понравилось. Там очень красиво и воздух горный, невероятный.
– А тебе там нравится?
– Я была там несколько раз, и мне везде хорошо, – ответила горничная. – Для меня дело не в месте, а в людях, которые в этом месте есть. А в поместье Шелранов в Хиите живут хорошие люди.
– Хорошо, – улыбнулась девушка.
– Но не обязательно показывать супругу, что вы не особо расстроены поездкой, – подмигнула Эйва заговорщически, чем вызвала у Шэйли смешок.
Девушка прижалась к горничной, с которой шла под руку по улице, и снова попыталась вспомнить сестру Иана, но получалось не очень. Точнее перед глазами стояла мягкая улыбчивая девочка лет пятнадцати, смотрящая ласково и мягко. Но ведь Ниила была старшей в семье Шелранов, значит ей сейчас за тридцать или около того? И исходя даже из этого разговора, Шэйли видела её взрослую, но почему же никак не могла вспомнить, как она выглядит?
Храм в Ласце был грандиозным, одним из самых красивых в стране, а ещё невероятно гулким. Огромные залы, пустые коридоры, целые галереи с мрачными монохромными витражами и мозаикой. Это было специально так сделано – пустота бытия здесь должна была ощущаться, как нигде в другом месте.
Богов, которым поклонялись, было несколько. Все они были высшими и всем им строили храмы, но вот в каждом были разные порядки и устои. А в больших городах строили огромные здания, состоящие из пяти залов, каждый из которых был святилищем какого-то из почитаемых высших богов.
Все эти постройки были многоуровневыми, сложными, с коридорами и переходами, порой открытыми участками под открытым небом. Все такие храмы называли “единением” и они все впечатляли своими размерами и внешней красотой.
Шэйли и Эйва прошли в ту часть, что была посвящена богине-матушке Йетри. В зале горели свечи, было несколько женщин, что стояли у алтарей на коленях и молились. Обычно Йетри просили о благополучии в доме, о здоровье, о детях.
Шэйли тоже помолилась у алтаря и это действие было отработанным и машинальным. Она точно знала как надо, слова сами лились из неё, их она кажется никогда не забудет.
– Я бы хотела поговорить со служителем, – тихо проговорила она, выходя из залы и подходя к Эйве, которая зажгла свечу и вышла наружу, ждать госпожу.
– Как вам будет угодно, мне подождать здесь?
– Да, побудь на скамейке, на солнышке, я скоро, – улыбнулась Шэйли и прошла во внутренний коридор.
У неё был знак богини с собой, знак жрицы, который позволял ей проходить во внутренние помещения храма. Шэйли прошла по коридору, умея передвигаться тихо, так чтобы не было этого, пробирающего до костей, звука шагов, отражающегося от стен и потолка.
Служителя она заметила во внутреннем садике, почти сделала шаг, а потом выйдя из-за колонны увидела, что он говорит с Ланирой. Шэйли шагнула обратно, чтобы её не было видно. Она и сама не поняла, зачем это сделала.
Отсюда было не слышно о чём они говорят, но девушка заметила, что супруга Верона хмурится, потом говорит что-то явно со злостью. А дальше она повела рукой, мотнула головой и направилась в коридор и, конечно наткнулась бы на Шэйли, если бы служитель не пошёл следом за герцогиней, чем дал возможность девушке обойти колонну и переместиться в сад.
– Если хотите благословения, то сделаете всё как надо, – возвестил он, догоняя Ланиру.
– Не многого ли вы и храм хотите, святой человек? – прошипела супруга Верона.
– Нет, это на благо. Всем. И тебе тоже, – ответил служитель, на что герцогиня лишь недовольно усмехнулась и они удалились.
Шэйли не стала ждать возвращения служителя, она вышла обратно, но через другой коридор. Конечно, к невообразимой досаде девушки, Ланира заметила Эйву, которая понятное дело сказала, что в храме она сопровождает супругу Иана.
Обратно женщины возвращались не пешком, а вместе с герцогиней в карете, что безумно смущало Шэйли.
Всю дорогу Лана была хмурой и задумчивой, не проронила ни слова. А уже когда зашли в дом, прошли в гостиную и остались одни, Шэйли решилась окликнуть её.
– Я хотела сказать, – произнесла она смущаясь и перебирая перчатки в руках. – Хотела сказать, что за благословение богини-матушки не нужно платить.
– Что? – зло уставилась на неё Ланира, приподнимая одну бровь.
– Я хотела… – начала повторять Шэйли.
– Я слышала, что ты сказала, – прервала её герцогиня. – Какого низшего ты решила мне это сказать, блаженка?
– В храме я случайно услышала часть разговора со служителем, – ответила девушка и сжалась под суровостью взгляда, появившегося на лице Ланы.
– О, вот как? – проговорила она каким-то совершенно жутковатым тоном. – То есть строишь из себя святую, а на деле вон оно как. Или что, жрицы могут себе такое позволить – вам слушать чужие разговоры не возбраняется?
– Нет, прости… те, я не хотела, – залепетала Шэйли пристыженно. – Но он солгал. И я… благословение даётся просто так!
– Неужели? – и сколько же было яда в голосе герцогини, сколько едкого пренебрежения. – Ну что ж – не работает это ваше благословение. Я теряла ребёнка трижды. Что на это мне может сказать богиня?
Шэйли опешила, на глаза навернулись слёзы сочувствия.
– Мне жаль!
– Не надо, – оборвала её Ланира. – Пожалей себя. А я обойдусь без твоей жалости, святая невинность.
И с этими словами супруга старшего Шелрана направилась наверх, оставив Шэйли пристыженной, в слезах и расстроенных чувствах.
Девушке было грустно из-за потерь Ланиры и было обидно из-за откровенной лжи служителя. Как так можно? Если герцогиня пришла за помощью, то зачем было так с ней поступать – просить что-то взамен благости богини? И что он просил? Денег? Ничего другого Шэйли в голову не могло прийти. Деньги в обмен на то, что богиня подарит герцогине Шелран ребёнка? Как ужасно!
Конечно Шэйли сейчас была совершенно потерянной из-за этого провала в памяти, но ей казалось, что сама вера в богиню-матушку была чем-то прекрасным и хорошим. Внутри всё наполнялось каким-то светом и теплом, когда девушка думала о Йетри. И сегодня в храме она тоже чувствовала силу молитвы, чувствовала силу, что дарило ей святилище. Почему-то казалось, что так было всегда. И поэтому слова служителя были для неё непонятны – лгать богине нельзя! А он получается лгал?
– Что с тобой? – спросил Иан, найдя Шэйли в гостиной в расстроенных чувствах.
– Нет, всё хорошо, – соврала она, чтобы не волновать его.
Супруг покачал головой недовольно:
– Шэй, не надо, – он сел рядом и взял её за руку. – Что такое?
– Просто ходила в храм и наверное устала.
– Надо было взять обратно экипаж.
– Мы приехали с Ланирой, – ответила Шэйли, – она тоже была в храме.
– О, тогда понятно почему ты расстроена, – улыбнулся Иан. И она нахмурилась, не до конца понимая о чём именно он говорил. А точнее переживая, что он с такой лёгкостью относиться к несчастью супруги брата. – Сложно переносить Лану в большом пространстве, а уж в столь ограниченном… – пояснил он.
И Шэйли выдохнула, улыбнулась. Он нагнулся, поцеловал её.
– Пойдём обедать?
– Пойдём, – кивнула Шэйли, соглашаясь и успокаиваясь.
Уже вечером, когда Иан остался в библиотеке с братом, а Эйва поднялась с Шэйли наверх, чтобы помочь ей подготовиться ко сну, девушка решила задать вопрос, потому что тревога не отпускала.
– Эйва, а можно я спрошу у тебя? – проговорила она едва слышно, когда женщина расчёсывала её волосы и заплетала в косу.
– Конечно, ваша милость, – улыбнулась горничная.
– Если бы тебе сказали, что благословение богини-матушки можно купить, ты бы поверила?
– Смотря кто мне скажет, – ответила она. – Если вы скажите, то да, а если кто другой – нет, наверное.
Шэйли закивала, скорее сама себе, чем Эйве.
– Что вас беспокоит? – спросила женщина.
– Мне немного не по себе, потому что сегодня услышала от служителя откровенную ложь и теперь не знаю, что с этим делать, – честно ответила девушка.
– Ну, что тут скажешь, – покачала головой женщина. – Если у вас есть возможность помочь тому, кому солгали, раскрыть ему правду…
– Я сделала это, – ответила Шэйли, вспоминая реакцию Ланы и её горе, отчего на глаза снова навернулись слёзы.
– Что такое? – Эйва присела рядом и сжала руку госпожи.
– Просто, мне очень грустно…
– Ещё бы, вы же жрица Йетри, конечно вам грустно, что кто-то прикрываясь её именем творит что-то нехорошее, – посочувствовала госпоже горничная. – Но я верю, что если боги действительно существуют, то они обязательно накажут тех, кто, прикрываясь их именем, творит тёмные дела.
– Спасибо, Эйва!
На следующий день Шэйли решилась на отчаянный шаг – она без помощи Эйвы пошла бродить по дому. Точнее у девушки была конкретная цель – она хотела дойти до библиотеки, чтобы положить ту книгу, что дочитала, и взять другую.
Шэйли уже знала, где столовая, где гостиная, где музыкальная комната. Знала, как выйти во внутренний сад, но самое главное – где дверь в кабинет хозяина. Потому что с ним ей встречаться не хотелось, несмотря на то, что она доказывала себе, будто не боится его.
Методом не сложных прикидок и расчётов она выбрала дверь, что по её мнению была дверью в библиотеку, и не ошиблась. Для неё это была маленькая, пусть глупая, но победа. Она вошла внутрь и опешила, потому что за столом, что был здесь, сидел Верон, обложив себя несколькими книгами и внимательно изучая то одну, то другую, что-то записывал в блокнот.
Первым порывом Шэйли было уйти, но старший брат Иана поднял на неё взгляд. Она смущённо повела головой:
– Простите, не хотела мешать, – извинилась она.
– Ты не мешаешь, – ответил он, вернувшись к своим книгам. – Это такой же твой дом, как и мой.
И Шэйли решила найти в себе сил ещё на один внутренний подвиг – шагнула в комнату, чтобы выполнить запланированное, стараясь не обращать внимания на хозяина дома.
Но это оказалось весьма проблематичным, потому что совершенно не понимала, где могла бы стоять та книга, что была у неё в руках, и уж тем более не знала, что и где искать ей на замену. Стало досадно от своей беспомощности и она замерла посреди библиотеки, растерянно переводя взгляд с одного стеллажа с книгами на другой.
– Давай, – Шэйли даже не заметила, как Верон встал из-за стола и подошёл к ней. Протянул руку, чтобы взять книгу.
– А? – она захлопала на него глазами и всё старалась не пялиться на шрамы, но как можно смотреть на лицо человека со шрамами на пол лица и при этом не смотреть на них?
– Книгу, – спокойно пояснил старший Шелран.
Шэйли старалась сосредоточится на его глазе, но кажется это было ещё более нелепо, поэтому она отдала книгу и смущённо потупила взор. Вот и набралась смелости!
– Понравилось? – спросил Верон, изучая корешок.
– Очень приторно, – ответила она, потому что книга и вправду была какой-то совсем наивной и пустой. Все были в ней такими дико счастливыми, что даже несмотря на то, что девушка была рада за героев, но история оставила какое-то странное внутреннее сомнение, словно сказка для маленьких детей, не имеющая с реальностью совершенно ничего общего.
– Вот как? – и понять с какой интонацией был задан этот вопрос Шэйли не смогла.
– Да, – честно ответила она, и если он сейчас подтрунивал над ней иронизируя, то пусть считает, что она глупая и иронии не поняла.
– Этот автор любит приукрашивать и возводить всё в наивысшую степень, ему бы легенды с участием богов писать, – спокойно произнёс Верон.
С этими словами он прошёл к одному из стеллажей и поставил книгу на полку.
– Держи, – он дал ей одну книгу, потом ещё две, и ещё одну с самой верхней полки. – Это наверное менее приторное, но и не слишком жуткое.
И сделал Верон это с таким равнодушием, что озадачил Шэйли.
Она уставилась на стопку книг, оказавшихся в её руках. Сначала решила уйти с ними к себе, но потом подумала, что это глупо. И, вспомнив, что собиралась быть смелой, обернулась на диваны и кресла, что здесь были. Устроившись в кресле, решила начать читать каждую книгу и выбрать какую-то одну, которая больше всего понравится.
– А где Иан? – спросил её Верон, когда она села в кресло и положила книги на колени.
– Он ушёл в казармы, сказал, что нужно забрать кое-какие вещи. К обеду обещал вернуться, – ответила Шэйли, на что хозяин угукнул, кивнул и потерял к ней всякий интерес, снова углубившись в изучение своих книг.
Шэйли в итоге тоже углубилась в чтение. Первая же книга увлекла её настолько, что она не заметила, как прочитала четверть.
– Что ты делаешь? – в библиотеку вплыла Лана, обратилась к супругу, потом заметила Шэйли и от девушки не ускользнуло то, что герцогиня, увидев её, на мгновение закатила глаза. Но с другой стороны и понятно – она сидела подтянув к себе ногу, совершенно не держа спину и выглядела вероятно совершенной дикаркой, а не супругой аристократа.
– Работаю, – ответил Верон, не поднимая на супругу головы.
– Это юридические книги, – нахмурилась Лана, подходя к столу, больше не обращая внимания на Шэйли, которая выпрямилась и села как положено. – Решил сменить род деятельности?
– Нет, пытаюсь понять, как вывести активы из производств Тьяна, при этом не потерять много, но если надо надавить юридически, – спокойно ответил ей старший Шелран.
– Спроси моего отца, у него там друг, наверняка он мог бы помочь, – ответила герцогиня.
Верон нахмурился и хмыкнул.
– Что? – спросила она.
– Я говорил с твоим отцом накануне, он знает о нашей проблеме.
– И он ничего не сказал?
– Нет, – ответил Верон и встретился с ней взглядами.
– Странно, – повела головой Лана. И кажется впервые Шэйли видела её спокойной и такой, размеренной что ли. – Хочешь я напишу ему сама?
– А он ответит тебе? – поинтересовался герцог.
– Он был наречённым отцом на моей церемонии дарения имени перед лицом богини, – ответила ему супруга. – А потом приезжая в гости всё время щупал меня… за щёчки.
– Ого, – и это был Иан. – Прям-таки щупал?
Она фыркнула, а младший Шелран усмехнулся, потом заметил Шэйли и подошёл к ней.
– Что тебя сподвигло заняться делами семьи, дорогая? – спросил Верон, не обращая внимания на слова супруги и брата. И снова было совершенно непонятно с какой окраской он это говорит.
Лана снова фыркнула:
– Это касается нашего благосостояния, дорогой, – она-то точно съязвила, сделав упор на слово “нашего”.
– Хорошо, – ухмыльнулся Верон. – Напиши.
Шэйли всё-таки никак не могла оторвать восхищённого взгляда от Ланиры Шелран. Она была тонкой, изящной, невероятно красивой. Манеры, взгляды, жесты. Несмотря на то, что она часто была ядовитой, всё равно это было так красиво, так завораживало. Шэйли казалось, что в ней самой и десятой доли такой элегантности нет. И конечно красоты.
Но яда в Ланире было конечно в разы больше.
– Мы вчера были в храме, – проговорила герцогиня за обедом. – Стало интересно, ну мне-то от богини-матушки ждать благословения глупо. А вот что ж Шэллина им не полна?
Глава 8 Верон
Верон Шелран сколько себя помнил был жёстким.
Упрямство и прямолинейность он унаследовал от матери – стройной, привлекательной женщины, скупой на проявления каких-либо чувств, тем более на ласку и нежность. Но это Верон и Иан с избытком получали от отца и сестры.
Да и нежности все эти старший сын герцогов Шелран скорее отрицал, чем нуждался в них. Терпел от сестры, потому что та любила обниматься, гладиться, целоваться, а если Верон не давался, то расстраивалась почти до слёз. И когда родился Иан, стало невероятно хорошо, потому что Ния переключились на него, а от Верона наконец-то почти отстала. И конечно, слава высшим, что младший брат от всех этих нежностей млел, радовался им и никогда не отказывал в этом сестре, которую обожал совершенно загранно.
Но вот с дочерью Лар Вайденов у Верона всё было совсем по-другому. Эта маленькая, шумная, свободолюбивая девчушка творила с ним, всё, что хотела, и он никогда не был против.
Чета Лар Вайденов приезжала в гости в летнее поместье в Хиите почти каждое лето ещё до того, как у них родилась дочь.
Тра́зан Лар Вайден был военным офицером, как и все вторые сыны аристократических семейств. Он был высоким, светловолосым, кареглазым, улыбчивым, разговорчивым, приятным человеком. Его супруга Марисса или Мури́, как все ласково её называли, была красивой тонкой, совершенно воздушной, как казалось Верону, девушкой.
И супруги Лар Вайден друг друга обожали. При виде этой пары даже у матери Верона на лице появлялась какая-то совершенно не свойственная ей мягкая улыбка. А отец Верона вообще души в обоих не чаял.
И конечно в любви родилась совершенно чудесная и очаровательная Шэллина, которая не была ограничена строгостью этикета, ей позволялось всё, потому что ею восхищались и радовались безгранично. Она могла натворить что угодно и все лишь умилялись этому, приговаривая – лишь бы не опасно для здоровья.
Дети Шелранов, все трое, любили Шэйли. Ния возилась с ней не менее воодушевлённо, чем с Ианом. Тот безумно ревновал, но, тем не менее, в его лице Шэйли находила достойного партнёра для всякого рода безумных проделок, за которые Иану очень даже попадало, в отличии от Шэйли. Но, хотя младший сын Шелранов и возражал против такого отношения, всё равно продолжал творить всякого рода шалости и был рад тому, что у него есть союзник, готовый его поддержать в любом начинании.
Верон же пусть и оставался самым разумным из этой связки детей, тем не менее был невероятно привязан к Шэйли. А она была привязана к нему.
Ему она радостно несла палки, камни, грязь, листики, мёртвых птиц, лягушек, гусениц и прочие свои детские сокровища. И он всегда с радостью принимал эти дары, а ещё с радостью принимал её объятия и поцелуи, несмотря на то, что Шэйли почти всегда была липкая и чумазая, но счастливая.
Его так грели её открытая улыбка и визгливый смех. А песни… эти её чудовищные песни, когда она распевала одно и то же слово десятки, а может даже сотни раз подряд, и изводила всех, кроме него. Отец качал головой, приговаривая, что у Верона стальные нервы, но на деле ему было отчего-то жаль, когда все прогоняли её с этими её странными песнями-трелями, а она заплаканная приходила к нему.
– Можно я тебе спою, Вер? – спрашивала Шэйли. – Никто не хочет слушать.
– Можно, – кивал он, а она обнимала его и радостно начинала петь почти в ухо, чем сводила с ума, но он терпел, потому что потом она говорила ему, что любит его больше всех остальных.
Верон прекрасно помнил, как отец получил известие о том, что Тразан Лар Вайден погиб в битве при Р’гане. Герцог побледнел, оторвав глаза от письма, по щекам потекли слёзы и он в бессилии опустился на стул, отдавая письмо супруге. Мать Верона пробежала по нему глазами, закусила губу, нахмурившись, потом спешно собралась и уехала. Конечно к Лар Вайденам, потому что знала реакцию матери Шэйли на эту страшную весть. Женщину новость не просто подкосила – она её убила.
Ещё через десять дней они сидели на второй церемонии прощания, теперь уже с матерью Шэйли.
Верон видел одинокую и никому не нужную крошечную девочку в платье траурного темно-лилового цвета, с трагичным чёрными лентами и цветами чёрных фиалок на броши. Вид её, потерянной и скромно сидящей на скамье рядом с её дядей, разрывал ему сердце.
Больше всего на свете он хотел подойти к ней и забрать отсюда навсегда. Он понимал, что жизнь её будет теперь совершенно печальной и тяжёлой, потому что брат её отца был грубым и жестоким человеком, нелюдимым и замкнутым, хорошо относившимся только к лошадям, которых разводил.
Верон в бессилии сжимал кулаки и силился не плакать, потому что слёз и так было в достатке – отец, Ния, Иан рыдали, и даже мама смахивала скупые слёзы платком.
На прощании в доме, он сначала долго пытался подойти к Шэйли, когда её обступила толпа якобы сочувствующих её горю взрослых. А потом потерял из виду и, обойдя весь дом, почти отчаялся, но нашёл под столом в главной зале, где выставлялись положенные траурные угощения.
– Что ты тут делаешь? – спросил Верон.
– Мне надоело, что все они гладят меня по голове, – буркнула девочка.
– Побыть с тобой? – спросил он и она кивнула.
Верон вздохнул, под стол конечно ему лезть было уже нельзя, слишком взрослый, поэтому сел рядом и их разделяла только лилового цвета скатерть.
Какое-то время Шэйли сидела под столом, но потом вылезла и забралась старшему сыну Шелранов на руки.
– У меня мама умерла, – сказала она ему и на глаза Верону навернулись слёзы.
– Я знаю, Шэлл.
– Умерла это когда не вернётся уже, да? Папа тоже.
– Да, – и хотя до того держался, чтобы не плакать, стало понятно, что больше не сможет.
– Теперь я совсем одна буду, – проговорила девочка и уткнулась в него, а из его глаз полились слёзы.
Шэйли подняла на него свои огромные тёмные, как у отца глаза, погладила по щеке:
– Не плачь, Вер, – попросила она, хотя сама плакала.
– Я не брошу тебя, – ответил он ей, видя, как слёзы текут по её щекам и так сильно желая сделать хоть что-то, чтобы высушить их. – Обещаю тебе, Шэлл. Не брошу.
– Обещаешь? – всхлипнула она.
– Да. Мы будем видеться, и на лето поедем в Хиит. Ты не будешь одна, я сделаю всё, чтобы не была.
И Шэйли обняла его, расплакалась, а он прижал так сильно как только мог и тоже плакал в её волосы, отчаянно желая, чтобы его желание было реальным, исполнилось.
Их нашла его мать, она забрала Шэйли, которая от усталости и рыданий уснула у Верона на руках. У него в руках осталась только её заколка с маленькой лошадкой, одна из пары, которые он сам подарил ей, когда они были на ярмарке в Хиите прошедшим летом.
Как оказалось, тогда он видел её последний раз.
Время шло, а Шелраны так и не ехали навестить Шэйли.
Все дети были расстроены, кто-то из них постоянно пытался спросить об этом, но родители переводили разговор или обещали, что обязательно поедут в ближайшее время. А потом Иан не выдержал и во время ужина спросил прямо, почему прошло столько времени, но они так и не поехали в гости к Лар Вайденам и так и не увидели Шэйли.
Родители переглянулись, отец хотел что-то сказать и Верон, по тому как мужчина нахмурился, понял, что снова оправдание, но мама решила не врать и отчеканила:
– Мы не сможем поехать к ним, не сможем больше видеть Шэйли. Она теперь в храме, она стала жрицей Йетри. Она приносит благо своей семье, служа богине-матушке и молясь ей.
Ния замерла с ужасом в глазах, Иан нахмурился ничего не поняв, а отец бросил салфетку на стол и, резко встав, вышел из столовой.
Дальше ужинали в полной тишине, и после Верон отправился к отцу, сидящему в своём кабинете в полной темноте. На столе перед ним стояла открытая бутылка выпивки и стакан.
– Почему ты не забрал её к нам? – прямо спросил Верон.
– Потому что он не позволил, – ответил отец. – Я хотел, Верон. Твоя мать просила. Но…
– Почему к ней нельзя?
– Потому что храм так живёт. Девочку-жрицу можно увидеть только после того, как ей исполниться пятнадцать.
– Мы должны ждать десять лет, чтобы увидеть её? – спросил старший сын Шелранов.
– Таковы правила, – ответил отец и внутри у Верона всё сжалось от ненависти к правилам, богине, храму и Коулу Лар Вайдену.
– Я дал обещание, что не брошу её, – с горячностью проговорил мальчик.
– К сожалению, Верон…
– Нет, ты не слышишь меня? – перебил он отца, почти прокричал от злости. – Я обещал, отец. Я обещал, что не позволю ей быть одной.
– Верон, прости, – мужчина покачал головой. В глазах у него тоже были горькие слёзы. – Через десять лет ты можешь попросить её стать твоей супругой, и если она даст согласие, то ты сможешь забрать её из храма.
Тогда Верон ушёл от отца не сказав ни слова. А потом, спустя десять лет, когда пришёл забрать Шэйли, но она не согласилась уйти с ним, ушёл из храма.
Её отказ разбил ему сердце, хотя тогда он был слишком взвинчен, растерян, слишком подавлен происходящем вокруг хаосом войны, чтобы правильно понять её слова, а когда понял, было поздно. Из отражения в зеркале на него смотрело чудовище, которым он постепенно стал не только снаружи, но и внутри.
– Ты рано встал, – проговорила заспанная Ланира, заглядывая в ванную комнату, где он умывался перед тем как одеться, чтобы уйти в город.
– У меня дела в банке и в конторе, – ответил он. – Надо всё уладить перед отъездом. Не хочу думать об этом.
– А что с Тьеном?
– Твой названый отец ответил мне. Он выкупит активы, но я дам обязательства помочь кредитами после окончания войны, – ответил Верон. – Думаю, как сделать так, чтобы старый извращенец не провёл нас.
Она присела на край ванны.
– И другие дела есть, – добавил он.
Его супруга фыркнула.
– Выбить из кого-то последние гроши? – спросила Лана. – Оставлять детей голодными?
– О, сколько лишней драмы…
– Порой мне кажется, что это… – и она нахмурилась, задумалась, на лице появилась, как он видел через отражение в зеркале перед которым брился, неподдельное выражение скорби, обиды. – Они все проклинают нас, и поэтому я не могу забеременеть.
– Поэтому ты достаёшь этим Шэллину? – заметил Верон.
– Вы все так её защищаете, а меня? Я не достойна вашей защиты?
– Ну, что такое? – он умылся и развернулся к ней. – Граф или его сын не понимают слова “нет”?
– О, Верон, – Лана недовольно мотнула головой и надулась, якобы оскорбившись. – Ты опустился до слежки за мной?
– Нет, я просто приглядываю за тем, что принадлежит мне и, несмотря на твоё мнение, готов это защищать, если придётся.
– Неужели? – закатила глаза супруга. – На дуэль его вызовешь?
– Что? Ланира, – ухмыльнулся Шелран. – Я банкир, а не дуэлянт. Я разорю его.
– Как это низко, – ответила она.
– Зато не прозаично, – заметил Верон, пожав плечами, и ушёл к себе, чтобы одеться. Прислуги, несмотря на статус у него не было, поэтому в обычные моменты он одевался сам, а в особых случаях ему помогал старший лакей. – Мальчишке-то есть пятнадцать? – спросил он у супруги, которая так и осталась в ванной – сидела, глядя на своё отражение в зеркале на стене.
– Ему почти девятнадцать, – зло отозвалась она.
– Оу, большой мальчик. И как он? Судя по всему не очень?
– Я тебя прошу, хватит!
– Зато его будущая супруга будет тебе очень благодарна, что научила его чему-то большему, чем пара традиционных поз.
Она не ответила, поэтому он заглянул в дверной проём, встретился с ней взглядами:
– Мне порой кажется, – проговорила Лана с надрывом, – что у тебя сердце тоже в клочья разорвало взрывом.
– Может быть. Хорошо, что тебе не нужно моё сердце, – и он подмигнул ей, уходя.
Иногда Верона посещала мысль о том, что он и сам не заметил, как уродство изувечило его и внутри тоже.
Он был жёстким, непримиримым, упрямым, да, но всё же его растили в семье, где были на первом месте понятия благородства и чести, но ни первого, ни второго в Вероне теперь не осталось. Точнее он перестал вспоминать о них, когда столкнулся с разорением семьи.
Отец, ведомый вот как раз этими качествами, а ещё состраданием и мягкостью, умер и оставил семью почти ни с чем. Верону перешёл титул и долги, почти банкротство, и из этой ямы он не мог выбраться, без помощи извне, несмотря на все свои знания и острый ум.
Брак с Ланирой был спасением – отец её дал с ней приличное приданое, прежде всего из-за её печальной славы низко павшей первой красавицы двора. Верон не просто расплатится с долгами, он смог снова начать приумножать своё состояние, и на данный момент у его супруги в банке был счет суммой в полтора раза большей, чем та, что дал её отец за союз с ней.
По началу Верону было сложно с Ланирой, он старался быть благородным, но потом – понял, что оно ей не нужно. А разобравшись в её потребностях, лишь зло усмехнулся сам себе…
И вот это гниение уже было не остановить. Всё, что было в нём хорошего, кажется безвозвратно ушло, разложилось, оставляя лишь шрамы и едкий туман из желчного сарказма и иронии, в котором тонули просьбы должников отложить оплату по счетам.
– Хорошего дня, ваша светлость, – улыбнулась Эйва, с которой он встретился в дверях.
– Спасибо, Эйва, – отозвался Верон. – И передай, чтобы к обеду меня не ждали.
– Да, господин.
Он почти вышел, но потом обернулся:
– И, Эйва, скажи, пожалуйста, Яци, что она тоже едет в Хиит, я думаю, что после свадьбы мы с герцогиней там немного побудем.
– Да, господин, ваша сестра будет счастлива, – ответила горничная.
Ещё одна причина, по которой внутри умерло ещё что-то хорошее – Ниилла Шелран и тот ужас, что с ней случился.
Интерлюдия – Палач
Вне времени и вне осознания. Всего лишь движение рукой и мир разрушен до основания. Нет ничего, что могло бы остановить или унять. Созданы такими, такими им быть вечность. Без чувств, без сожалений.
Четыре высших души, не знающие жалости и не принимающие сдачи. Все для них враги. Приказ исполнен. Вокруг лишь прах и тишина.
Они были идеальны в своей порочности, непобедимости и смертоносности.
Последнее слово Инквизиторов.
Нельзя уничтожить.
Но можно разобрать. На части. Наделать множество копий. Бесконечность. Блеклые и ничтожные.
Сколько он уже идёт в поисках себя? Когда это стало смыслом? Когда он всё потерял. Когда было нужно тепло. Когда оно было. Не было смысла хранить. А как потерял внутри стало отчаянно больно, до жуткого воя, хриплого рыка.
Он не должен чувствовать. Душа ранга палач не имеет право на привязанность. Душа ранга палач не может сожалеть. Душа ранга палач не имеет право на любовь.
Палач должен быть чист и пуст.
Но он не был. Не был. Сотни миров. Тысячи жизней. Он искал. Идеальный хищник ищет другого идеального хищника. Самого нужного. Самого важного. Самого любимого.
