Текст книги "Ошибка архитектора (СИ)"
Автор книги: Эйлин Торен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)
– Да, – кивнул Рэндан.
– Надо было… – друг выругался. – Надо было его…
– Нет. Нельзя. Не сейчас. Сразу на нас подумали бы.
– Он мог её узнать, – прошептал Бэлт. – Уйдёт.
– Нет. Даже если узнал. Такие как он точно выбирают жертв своих, они знают, что те на них не укажут, бояться будут всю жизнь, если выживут. Да и чего ему бояться? Времени столько прошло.
– Что делать будешь?
– Надо подумать, но я его достану, – и он был уверен в своих словах. – Достану.
– Знаю, – кивнул Бэлт, и он действительно точно знал, потому что это было для Рэндана неприемлемо.
Он и в войне среди своих солдат такого не допускал, карал страшно – одно дело война, когда с врагом лицом к лицу, а другое дело вот так несчастных людей мирных мучить.
Для Рэнда всегда все эти девочки, девушки и женщины были как его сестры, в каждой он видел одну из них и потому готов был отстаивать свою позицию, даже зубами грызя глотки тем, кто переступал через человеческое внутри себя и становился нелюдем.
После того, как Бэлт ушёл, Рэндан остался сидеть в темноте, прижимая к себе Эйву, которая проснулась, словно очнулась от забытья, спустя какое-то время.
Она дёрнулась, не понимая где находится, но он прижал её к себе и она подняла на него потерянный взгляд.
– Тише, тише, – Рэндан поцеловал её в висок.
– Я… – она смутилась, потом с трудом разжала пальцы, которые всё это время сжимали его рубашку. – Прости…
– За что, Эйва?
– Я испортила праздник, – прошептала она и сделала попытку встать.
– Нет, лисичка, нет, – мотнул он головой и не отпустил. – Ты ничего не портила, тебе не за что просить прощения. Ты ни в чём не виновата – не говори так, не надо, и думать так не смей. Слышишь? Эйва?
– Просто… просто… – и он почувствовал, как она снова закрывается, теряется в себе.
– Не надо, не надо, – и Рэндану так стало горько, что она чувствует себя виноватой. – Поговори со мной.
Эйва зажмурилась, мотнула головой, уткнувшись ему в грудь.
– Поговори со мной… – он отчаянно пытался найти что-то, – про дом.
– У меня нет дома, я всю жизнь прожила в театре, – ответила она.
– А какой бы ты хотела? Расскажи какой хотела бы.
Эйва пожала плечами.
– Я не знаю, – и она посмотрела на Рэндана.
– Всё, что хочешь, – ответил он.
– Я не умею жить как ты, – проговорила она, всё ещё смущаясь. – Я ничего не умею, могу жить только в городе.
– Так любой, пусть и в городе. И ты умеешь помидоры сажать, нет?
Эйва захихикала и Рэндана отпустило от её смешков, стало немного легче.
– Меня подруга научила. Это всё, что я могу вырастить. Она была сиротой, её в храм отдали, а она оттуда убежала, – и он почувствовал, как она расслабилась в его руках. – Добралась до столицы, попросилась в театр. Худая была, голодная. Она никогда не унывала. Я очень любила её. И она как-то сказала: “а давай помидоры вырастим в горшках?” И вырастила, и я научилась.
Она замолчала, уходя в себя, потом спросила:
– А на море можно дом? Я правда никогда не была на море. Ты был? – она спросила сквозь слёзы, словно уходя от болезненного воспоминания.
– Да. И можно на море дом, – и Рэндан понял, что надо идти дальше, уводя Эйву от болезненных мыслей. – И помидоры там можно. Что ещё?
– А куриц? Сколько нужно куриц?
– Чтобы мясо?
– Яйца, Рэндан, – улыбнулась Эйва сквозь слёзы. – Я не смогу убить курицу.
– Для яиц несколько, – улыбнулся он.
– Три? Четыре? – предложила горничная.
– Да, нормально. Дом на море, четыре курицы, – перечислил Рэнд.
– Огород с помидорами, – добавила она.
– Да, помидоры.
И они рассмеялись оба.
– А петух? – спросила Эйва.
– Что петух? – нахмурился Рэндан.
– Ну, он нужен?
– Куриц развлекать?
– Да ну тебя, – она уткнулась в него лбом, хихикая. – Знаешь, у нас в театре были куры, и петух, а потом оказалось, что одна из куриц не курица, а тоже петух, только какой-то странный. И повар решил сварить из него суп и, когда хотел зарубить, тот вырвался и убежал.
Рэндан усмехнулся, а Эйва снова захихикала:
– И мы его все ловили, все, даже примы и ведущие актёры. И не могли поймать. Он прям сражался с нами. А потом в гримёрку забрался к моей бабушке, а она сказала, что не даст его зарезать. Так он у неё до старости своей и прожил.
– Серьёзно? – удивился мужчина.
– Да. Он за ней по пятам ходил, как собака. Сначала был такой ободранный, а потом холённый стал, звезда, – и Эйва снова рассмеялась. – А деревья?
– На море?
– Да.
– А какие ты хочешь?
– Ну, персик можно? – нахмурилась горничная.
– Можно.
– А гранат?
– И его, – кивнул Рэндан.
– О, и виноград, – отозвалась Эйва. – По стене.
– Он крышу может испортить.
– Ну и ладно.
– Хорошо, виноград.
– А, и коза.
– Коза? – заглянул ей в лицо Рэндан, удивляясь.
– Я правда не умею их доить, но думаю, что это не сложнее, чем платье сшить? – Эйва встретилась с ним взглядом.
– Не знаю, я не умею платье шить, но козу не сложно доить.
– Я просто молоко люблю, а ещё сыр умею делать.
– Уже не плохо. Кто ещё?
– Собака, конечно. И кошка, чтобы мышей ловила. На море же тоже мыши есть? – слегка нахмурилась горничная.
– Есть, и ящерицы. Их ты тоже, как мышат, боишься? – спросил он, улыбаясь, припоминая ей историю с мышатами в сене.
– Я не боюсь, ну, просто… перестань!
– Ещё?
– Лодка, чтобы рыбу ловить. Папа меня учил, правда в реке. Но разница не велика же, да? – и во взгляде Эйвы было столько надежды, почти детской, наивной. Такой восхитительно чудесной.
– Не велика, но лучше сетью всё же, – ответил Рэндан.
– Зачем так много рыбы? Что с ней делать?
– Вялить, сушить, солить.
– О, ладно, – согласилась она. – Тогда нужен погреб в доме. А можно лишнюю рыбу отпускать?
– Можно, – улыбнулся Рэнд, уже прям видя, как Эйва поймает десяток, оставит себе одну, а остальные отпустит.
– И собака на берегу будет ждать.
– А дома? Внутри.
– А мне ничего такого не надо. Комната с кухней там, с очагом. Стол… я не очень в домах понимаю. Только спать, чтобы отдельно.
И Эйва посмотрела на Рэндана с вопросом.
– Тогда лучше наверху, или комнату отдельную, но чтобы печь была посередине, чтобы было тепло во всём доме, – сказал он.
– Хорошо, – улыбнулась она. – И чтобы крыльцо было. И гамак.
– Гамак?
– Да, а какой смысл в доме на море без гамака?
И Рэндан рассмеялся, стараясь смеяться тише, но получалось не очень.
– Да, ты права, – и он прижал её к себе сильнее, поцеловав в макушку. – Возьмёшь меня к себе?
– Приходи, – отозвалась Эйва. – Крышу чинить будешь и козу доить.
Рэндан усмехнулся.
– А, да, и хлеб печь. И ты наверняка умеешь ещё что-то выращивать, кроме помидоров.
– Всё, что хочешь, шельма моя, всё, что хочешь, – и он прижал Эйву к себе, потому что она была так нужна, вот этот момент хрупкий и бесценный.
“Не хочу тебя терять”, – произнёс он про себя, но не смог сказать вслух, сам не понимая почему.
Глава 24 Шэйли
Шэйли была уверена, что это был второй праздник, помимо её свадьбы, на котором она присутствовала. Первый был в прошлом году – летняя ярмарка здесь же, в Хиите. Сейчас она правда точно знала, что именно на такой же ярмарке, когда она была маленькой, Верон купил ей заколки в виде лошадок.
Память постепенно возвращалась к ней – воспоминания набегали, как волны, и уходили, но оставляли девушке крупицы прошлого, которое было словно стёрто тем страшным сном, где голос предупреждал о конце мира, а от неё требовали оставить всё как есть.
Шэйли окончательно убедила себя в том, что это сон, и иногда она словно слышала отголоски того, приснившегося ей, кошмара, а ещё чувствовала, что её преследуют. Это не давало ей покоя, но после случившегося между ней и Вероном, немного отпустило. Быть может дело было в самом мужчине, а может нет…
В девушке теперь ожила вторая Шэйли. Она была ужасной, словно обезумевшей, но твёрдость её была непоколебима, и оттого первая Шэйли, потерянная, слабая и мягкая, делала лишь слабые попытки что-то возразить. Именно она всего боялась, её тревожили пустые страхи и кошмарные сны, но, когда её место заменила вторая, стало намного легче.
Вторая Шэйли смело стремилась к тому, что делало её счастливой. Это она сказала, что праздник можно сделать, несмотря на траур, это ей было наплевать на недовольство Иана, она была зла на него, что постоянно бросал её одну, но теперь она же радовалась, потому что, когда он брал коня и покидал поместье, а потом уходила Ланира, прихватив свой художественный ящик, натянув на себя надменный вид, Шэйли стремилась к Верону и ей было так хорошо, что не нужно было ничего другого.
Это было подло, гнусно, отвратительно, но внутри было столько ликования, столько яркого упоения. Она терялась лишь от одного прикосновения, как она была уверена, по-настоящему любимого человека, ей было наплевать на мораль и нравственность, на осуждение общества. Она не отпустит это, не даст этому пропасть, потому что сама тогда пропадёт, истлеет, исчезнет. Внутри всё сжималось с болью – она не сможет без Вера, не сможет даже совсем чуть-чуть.
– Эйва, а грех… он как влияет на отношение богов к нам? – спросила Шэйли у горничной, когда та одевала девушку перед праздником.
– Оу, – нахмурилась женщина. – Не могу знать, ваша милость. Скорее всего дело в том, что будет ждать нас там, за чертой. После смерти.
– То есть там будет наказание? А если то, что ты делаешь… грех, он… – она запнулась. – Если от этого очень хорошо, то… какая разница каково там? Хочется же счастья сейчас, а не потом.
– Наверное да, – кивнула Эйва. – Потому что, а кто знает, что там на самом деле? Потом. Может ничего. И мы зря страдали, хотя могли не страдать.
Шэйли посмотрела на горничную и словно она говорила о ней и Вероне, может даже действительно всё знала. А если знает она, то Иан тоже знает? А Ланира? А все остальные? И ей захотелось исчезнуть, потому что казалось, что без неё будет лучше, чем с ней.
– Знаете, ваша милость, порой счастье требует невероятно большой платы. Не все честные люди могут справиться с этим, – и Эйва завязала пояс платья, нарядного, но очень простого, нежного кремового цвета.
– А ты идёшь на праздник, Эйва?
– Да, я тоже пойду.
– Хорошо, – улыбнулась Шэйли.
– Ты готова? – в комнату зашёл Иан, он был нахмуренным и недовольным, впрочем за последние несколько дней это состояние стало нормой для него.
– Да, – ответила девушка, а горничная присела в поклоне, приветствуя его, потом извинилась и вышла.
На празднике было шумно. Было очень много людей и все они были в светлом. Это было так красиво, так удивительно.
– Что? – спросил Иан, когда она восхищённо выдохнула.
– Все такие светлые, словно цветы среди яркой весенней зелени, – и Шэйли подняла на него глаза, но встретилась со взглядом уставшим и полным сомнения.
– Цветы? – фыркнул супруг. – Ага…
Шэйли стушевалась, поникла, на глаза навернулись слёзы. Ей было непонятно почему Иан так себя ведёт – даже если ему здесь надоело, даже если так хочется в город, но ведь можно же перестать быть таким грубым и сердитым.
Или это потому что он знает? Шэйли прикусила губу.
Они с Ианом подошли к Верону, Ланире и Ние. Герцогиня, как всегда, была невероятно прекрасна. На ней было платье нежного светло-голубого цвета и делало её образ таким потрясающе невинным, чистым, что Шэйли стало не по себе. Ния была одета в светло-зелёное платье, цвет которого перекликался с цветом её глаз, а лицо было благостным и делало её такой восхищающейся всему происходящему девочкой. На мужчинах были светло-коричневые брюки, белые рубашки, жилеты в тон брюкам. Оба они были в сапогах. Если бы не увечья Верона можно было бы сказать, что они невероятно похожи, а ещё привлекательны.
Братья и Ланира о чём-то стали говорить, а Шэйли оглянулась, изучая пришедших людей. На глаза ей попалась Эйва и этот суровый конюх, Рэнд кажется, и он улыбался. Они шли вместе от дома и разговаривали. Было так странно видеть этого закрытого, хмурого человека в совершенно противоположном его обычному настроении.
Шэйли перевела взгляд на Иана. Он говорил с Вероном, был раздражён, даже взвинчен, потом к ним подошли какие-то люди, кто-то из знакомых или… девушка стушевалась, когда её представили – какие-то аристократы из Ласцы и ещё откуда-то. Они были в местной гостинице, направлялись на свадьбу и тоже застряли в Хиите в ожидании новостей из столицы или указаний к дальнейшим действиям.
– Полагаю, что мы в любом случае послезавтра рано утром отправимся в столицу, – услышала она разговор Верона. Подняла на него полный непонимания взгляд.
– Так скоро? – расстроилась известию Ния и Шэйли присоединилась бы к ней, если бы могла озвучить свои мысли.
– Да, дорогая, в этом году мы достаточно долго гостили, – ответила сестре Шелранов Ланира. – Да и полагаю, что Шэйли не бросит тебя и останется, когда Иан уедет.
Шэллина сжалась, на это сопротивление у неё не было сил – она не обладала той остротой ума, которая была у Ланиры, Иана или Верона. Она в такие моменты была скорее, как Ниилла.
Богиня, она всегда была как эта несчастная женщина…
– Иан уедет? – побледнела та, устремляя к самому младшему брату полный отчаяния взгляд.
– Ния, милая, – позвал её Верон, делая попытку отвлечь от расстраивающих вестей. – Полагаю, что это произойдёт когда-нибудь, в любом случае, ведь у Иана служба. Но сейчас нет смысла обсуждать это. Давай скажем речь, милая? Я вижу главу городского совета Хиита.
И старший Шелран предложил сестре взять его под руку, направившись с ней навстречу к знакомому уже Шэйли мужчине.
Дальше следовала официальная часть праздника, где все они, как хозяева, должны были обязательно быть в первых рядах, а ещё на лицах должны были быть улыбки и радость.
Шэйли с трудом пережила это, но после ей удалось спрятаться от всех на лавках, которые так усердно сколачивал Бэлт, а потом и Рэндан, все последние дни перед праздником. Лавки расположили под деревьями, чтобы гостям можно было отдохнуть в тени.
Шэйли заметила для себя, что смотрит на всех с завистью – у неё не получалось радоваться, она была этому просто не научена. Всё детство и отрочество она провела в храме и сейчас отчётливо вспоминала много неприятного и болезненного из того своего прошлого. А что до праздников, то их нужно было проводить, так же как и траур, в молитве, усмиряя дух и тело.
Правда, глядя на происходящее вокруг, Шэйли казалось, что Йетри должна была бы радоваться, что люди счастливы, веселятся и вспоминают её добрым словом, а не стоя на коленях на каменном полу, не смея поднять головы.
Иан углубился в разговоры и расслабился, он перестал встречаться с Шэйли взглядом, хмуриться или быть недовольным. Он выпил и теперь смеялся, шутил со всеми вместе. С ним почти всегда была рядом Ланира, притягивающая восхитительные взгляды её светлость герцогиня Шелран. И от сидящей в теньке Шэллины не ускользнуло насколько эти двое красиво смотрятся рядом. Этому она тоже завидовала.
Верон был занят – говорил с главой городского совета, потом ещё с какими-то мужчинами. Поначалу с ним рядом была Ниилла, но потом старший Шелран нашёл глазами Шэйли и отправил сестру к ней. В итоге обе женщины оказались отрезанными от происходящего, и если Ния была вполне рада просто находится здесь, то Шэйли было очень тяжело.
Единственная, кто с ними посидел, это Эйва – горничная подняла настроение обеим хозяйкам, но потом внезапно исчезла. Но тут развели костры и Шэйли поняла, что потеряла из виду и Иана, и Ланиру, и Верона. А потом, к её удивлению, Ниилла тоже пропала.
Девушке стало совершенно не по себе и она отправилась вдоль ограждения, потому что сидеть на месте сил не было, думать о плохом тем более. Она дошла до ручейка, который бил из под земли, был окружён огромными валунами и плакучими ивами, закрывающими его от посторонних глаз. Забравшись и сев на камень, Шэйли заметила, что помешала какой-то влюблённой паре уединиться здесь, устыдилась и расстроилась, сама точно не понимая причины.
– Ты зачем так далеко ушла? – это был Верон, он стоял около конца ограды и внимательно смотрел на Шэйли, которая радовалась, что сейчас уже начало смеркаться и рассмотреть её заплаканные глаза и кислое лицо, почти нереально. – Это опасно, Шэлл.
Она хотела извиниться, но тут дёрнулась наружу её злая половинка, которая была огорошена новостью о таком скором отъезде Верона и Ланиры, которая негодовала из-за отношения Иана, ну и конечно была опечалена своей реакцией на праздник.
– Ничего со мной не случится, – буркнула она, срываясь на нём. – Не хотела портить всем праздник.
– Что с тобой, девочка? – Верон нахмурился и пошёл к ней.
– Ничего, со мной всё хорошо. Просто видимо не люблю праздники, особенно, когда я на них чужая, – ответила она. – Хочу быть как Ния, ей определённо всё равно как на неё смотрят и как всё происходит вокруг, лишь бы было.
– Шэлл, – он подошёл и протянул ей руку. – Что случилось, малышка?
– Не называй меня так, – и кажется она сейчас начнёт говорить лишнее. – И ты уезжаешь, а мне не сказал.
– Иди сюда, – мягко попросил он. – Не заставляй меня туда лезть.
– Когда ты хотел мне сказать?
– Шэлл, – покачал он головой. – Перестань, скворушка.
– Как думаешь, Иан узнает о нас и вернёт меня в храм?
– Да что ж такое? – рыкнул он и привстав на камне, потянул её вниз, она не удержалась и упала к нему в объятия. – Я говорил тебе – ты не вернёшься в храм, Шэлл.
Но если она упрямилась, сидя наверху, пытаясь прийти в себя, то здесь уже не было смысла – он увидел, что глаза у неё на мокром месте.
– Скворушка, – и Шэйли не выдержала и расплакалась.
– Вер, я не хочу без тебя.
– Милая, я никуда не денусь, но так нельзя… так просто нельзя, – с надломом прошептал в неё Верон, прижимая к себе. – Я схожу с ума, Шэлл, я слабый, я не справляюсь, видя тебя с Ианом, зная, что ты спишь с ним рядом…
– Нет, Вер, – и она вцепилась в него, отчаянно, потому что он всё это говорил про неё саму. И как так получилось, и неужели можно ждать справедливости от судьбы, от жизни, от богини-матушки? А ведь Шэйли столько молилась ей, столько перенесла лишений, боли… но всё равно не достойна быть счастливой?
Верон подтолкнул её внутрь укрытия из ветвей ивы, опустился на траву, обнимая девушку.
– Малышка моя, – шептал он, успокаивая её, – прости, я так виноват перед тобой. Прости, Шэлл…
И она не понимала за что он просит его простить, почему? Что он такого сделал? Но она очень-очень злилась на весь свет и на богов, законами, которых все жили вокруг.
Что им вообще всем до них, до людей? Им же наплевать, если боги вообще существуют…
Как-то однажды от голода и безумия бесконечно повторяющейся молитвы, девочка, что жила в одной комнате с Шэйли, та самая, что донесла служителям о заколке с лошадкой, впала в состояние будто забытья, а потом болела, была в горячке, но, придя в себя, сказала, что говорила с Йетри. И ей все поверили, и с тем заставили девочек ещё более усердно молиться, они провели на коленях несколько дней, падали без чувств, сама Шэйли продержалась два дня, а после потеряла сознание, упав на каменный пол и разбив себе голову.
Она вздрогнула от этого воспоминания, а Верон прижал её к себе сильнее. Она подняла на мужчину заплаканные глаза, а потом дальше и появилось ещё одно воспоминание.
– Я знаю это место, – прошептала она изумлённо.
– Да, ты всегда пряталась здесь, когда была маленькой, – ответил Верон.
– А ты меня всегда находил, – добавила она. – Ты вообще всегда знал, где я.
– Не всегда, – он улыбнулся и мотнул головой. – Иногда обходил несколько мест, чтобы найти. Но начинал всегда отсюда.
– А ещё у меня были светлячки в банке, а ты просил всегда их отпустить. А я отпускала и потом убегала ловить новых… – вспомнила Шэйли.
– Да.
– Вер?
– Ммм?
– Тогда было так хорошо. Я хочу назад.
– Я тоже, Шэлл, – он сглотнул, отвечая, – я тоже… очень бы хотел.
– А тебе очень тяжело было меня на руках носить? – почему-то она сейчас поняла, что была такая тяжёлая, а он всегда носил её, потому что она упрямилась и не хотела ходить, ей нравилось у него на руках. Маленькая вредина.
– Что? – Верон удивился вопросу.
– Я же была тяжёлая… наверное.
– Нет, не была, – улыбнулся ей мужчина. – Ты и сейчас совсем не тяжёлая. Худенькая… и крошечная.
– Я люблю тебя, Вер, – прошептала Шэйли утыкаясь в него, и она сказала, а он зажмурился, с болью, отчаянием.
Она понимала, что говорить такое нельзя, что это плохо, да и Иан… как же Иан? Ведь его она тоже любила. В голове был отчаянный и жестокий ураган, который сметал её, уничтожал до основания и не было никакой возможности спастись.
Верон был прав, так было нельзя, но у Шэйли не было никакой надежды, что всё станет как прежде. Она тонула в своём желании быть рядом вот с этим мужчиной, который сейчас обнимал её, которого обнимала она и…
– О, богиня, Вер, тебе больно? – девушка поняла, что держится за него, со всей силы и там где у него были шрамы, а он даже ничего не сказал и вида не подал.
– Нет, Шэлл, ничего, – погладил он её по голове, щеке. И она потянулась к нему и поцеловала.
И как бы ей хотелось никуда отсюда не уходить. Было бы так здорово, как в детстве, вот только это волшебное место, словно другой мир, полный сказок и где сбываются мечты. Где она была безмерно счастлива, потому что могла быть такой какой хотела и было наплевать на всё на свете. И рядом был Вер.
А сейчас? Шэйли хотелось рыдать от обиды, у неё тянуло внутри от страха потери, страха, что всё рухнет и, какой бы из самих себя она сейчас не была, ей так не хотелось, чтобы кому-то было больно.
Но в данный момент было на всё наплевать, она получила немного Верона, снова совсем на чуть-чуть, но получила – он обнимает её, целует её… И Шэйли была так счастлива, пусть воровала, пусть грешила, но сколько внутри было безумного безудержного упоения.
Это ощущение единения было совсем другим, не как с Ианом, словно стремление друг к другу, стремление от которого не было спасения, и оно сдавливало всё внутри, оно сметало все преграды. Шэйли хотелось плакать от горя и при этом она никогда не испытывала столько блаженства.
– Я тоже люблю тебя, Шэлл, – прошептал в неё Верон, сильнее прижимая к себе, когда тело её замерло и вздрогнуло, а потом она задохнулась, как бывало всегда, когда рябь шла по коже и Шэйли достигала вершины.
Верон проводил её до дома, когда уже наступила ночь. Сам он остался, потому что костры всё ещё жгли. Иана в комнате не было и Шэйли, занявшись собой, приняла ванну, переоделась и забралась в постель.
С поля доносились смех и песни, веселье гудело всю ночь, и на Шэйли не шёл сон, она встала и по привычке пошла на балкон. Где-то на дереве заухала сова, заставляя её вздрогнуть и невольно прижаться к стене. Но не успела она прийти в себя, как заметила движение возле зимнего сада – девушка присмотрелась и узнала Иана, который прошёл по дорожке со стороны конюшен. Она подумала, что он идёт домой, хотела вернуться внутрь, но тут со стороны конюшен, следом за младшим Шелраном, прошла Ланира…
Шэйли замерла, ей хотелось стать одним целым со стеной. Они были вместе? Всё это время? А когда именно она потеряла их из виду?
Девушка втянула в себя воздух, боясь двинуться. Потом вернулась в комнату и залезла в постель, натягивая на себя одеяло. Она всё ждала, что Иан вот-вот вернётся, но он так и не пришёл.
Шэйли с горечью и досадой смотрела на дверь, пока сон не забрал её с собой. Снилось столько всего – она была одна, потом её снова кто-то преследовал, потом она видела Верона и Иана, смеющуюся Ланиру, и Шэйли бежала-бежала, но так кажется и осталась на месте.
Открыв глаза она поняла, что уже утро, а Иан так и не вернулся. Одиночество и печаль прижали её и затопили с головой.
А завтра уедет Вер…
Интерлюдия – Мечта палача
– Я хочу создать мир, – тихо проговорила она.
– Что ты хочешь сделать? – переспросил он, открывая глаза и хмурясь.
– Ты слышал. Я хочу создать мир.
– Мы палачи, мы уничтожаем, а не создаём, – заметил он.
– Ты не пытался. Никто не пытался, – кажется она была раздосадована. Такой он никогда её не видел.
– Перестань третья, ты Война, внутри у тебя только бой и я, Смерть.
И он самодовольно улыбнулся. Они давно не называли своих настоящих имён, использовали эти глупые прозвища, которые им дали смертные души, которых они стирали вместе с мирами, одних за другими.
Он был самым сильным и самым старшим. Он был главным. Первый. Самый жуткий. Но последний – после него не было ничего.
– Я бы хотела попробовать, – заупрямилась она.
Он повёл плечами.
– Мне в твоём мире будет хорошо, думаю там все всех будут уничтожать, – и он ухмыльнулся, а потом посмотрел на её обиженный взгляд и рассмеялся.
– Ненавижу тебя, – шепнула она. И он увидел в ней серьёзность.
– Перестань, – он потянулся к ней, хотел схватить, но не успел. Она была очень быстрой.
– Нет, – мотнула головой и исчезла.
А он выдохнул, недовольно повёл плечом и не понял, что потерял её – она больше не вернётся к нему.
