Текст книги "Ошибка архитектора (СИ)"

Автор книги: Эйлин Торен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

А Девье была с ним одной породы. Эйва поморщилась:

– Зачем ты вообще её при себе держал. Жуткая тётка, – буркнула она Гаяну.

– Эта тётка лишила меня девственности, – глянул он на неё из-за плеча.

– О, теперь понятно почему ты такой, – Эйву перекосило. Могла бы догадаться…

– Ну, теперь понятно, что надо было сделать это самой, – парировал он и снова глянул на Бэлта. – Смотри, он вспомнил!

А Эйва встретилась взглядами с Бэлтом, потом посмотрела на Шелранов, которые всё ещё были в недоумении.

– Как ты вообще здесь оказался и какого Иан тебя ещё не прибил? Или тоже не узнал? – и второй наследник посмотрел на младшего Шелрана.

– Ваше высочество, – тот был в замешательстве. Хмурился всматриваясь в Бэлта, а потом в Гаяна.

– Да вы прям… даже не знаю… – ухмыльнулся второй наследник. – Маркиза в горничных, сын графского рода садовником, или что он тут у вас творит? Да ещё и ваши знакомые. Иан… ну как так можно? Твои любимые Бланты.

И у младшего Шелрана в этот момент словно лицо слезло. Он стал бледен, глянул на Бэлта и видимо понял кто перед ним. Верон тоже нахмурился, но остался спокоен, в отличии от младшего брата.

– Ты! Ты…

И Эйва не очень знала подробностей, но, судя по лицу Иана, его сейчас сдерживала только нога. Наверное, если бы он был здоров, то Бэлт уже был бы сметён его яростным выпадом.

– Так. Спокойно, – встал между ними Гаян. – Можно подумать, что ты любил графа Сэнори. Я бы мальцу тоже награду дал, если бы его милость сдох в том окружении. Но увы…

И второй наследник пожал плечами. Эйва нахмурилась – может Тёран Блант, а так на самом деле звали Бэлта, был виноват в том, что случилось с супругом Нииллы?

– Из-за него Ния, – словно подтверждая мысли горничной, прорычал Иан. – И ты… повиниться пришёл? Или радовался сидел, видя, что с ней случилось из-за тебя?

Бэлт хотел что-то ответить, посмотрел с болью, Гаян вздохнул, покачав головой. Верон положил руку на рукав брата, но тот сбросил её, яростно рванув рукой.

– Вот-вот, чего встали? Ваша светлость, я же сказал вам, что они нелядь, – внезапно во всё это ворвался дворецкий Шелранов. Он замаячил за зелёными мундирами, махнул Верону, привлекая его внимания. Пробился между солдатами вперёд и встретился взглядом с Эйвой. – Тьфу!

И она увидела, как перекосило Рэндана. И надо было молиться, чтобы тот ничего не сделал.

– Жаль законов нет шлюх убивать, – прокаркал дворецкий и Эйва забыла, как дышать.

– Что он сейчас сказал? – в полной тишине произнёс второй наследник оборачиваясь на Киннана.

– Гаян, не надо, – она хотела сделать к нему шаг, но между ней были эти дурацкие перила. На неё в недоумении посмотрели кажется все присутствующие военные.

Его высочество повёл головой.

– Дэнар, – крикнул он, и внутри у Эйвы всё похолодело.

Ещё немного её прошлого – во двор из дома вышел здоровенный мужик, под два метра ростом, с огромным во всё лицо шрамом, идущим по щеке. Эйва знала его, и сколько времени прошло с тех пор, как видела последний раз, но серые глаза были всё такими же невероятно ледяными. Он был одним из самых старших среди гвардейцев Гаяна. А ещё в прошлом он был тем, кто её охранял, а ещё знал отца и кажется даже деда.

Он почтительно склонил голову перед его высочеством.

– Тут нашу девочку, – и Гаян кивнул на Эйву, а Дэнар встретился с ней взглядами и ухмыльнулся, – обидели. Шлюхой назвали.

И Гаян уставился на дворецкого. Старик не понимал, что происходит, таращил глаза. Дэнар издал жутковатый звук, этакий рык хищника.

– С нашей девочкой так нельзя, – глухо проговорил он. Эйва знала, что горло у него было когда-то перерезано в бою и оттого он старался не говорить, а если и говорил, то словно задыхался.

И он наступил на дворецкого, глянул на нечаянно вставшего на его пути гвардейца в зелёном мундире, тот кажется исчез под ужасающим, леденящим кровь, взглядом.

– Ваше высочество, он просто пьяница, не надо… он вечно не весть что несёт, – всё ещё попыталась исправить ситуацию Эйва.

Но было поздно. Не было смысла.

Дэнар был человеком абсолютно безжалостным, выполняющим приказы не обсуждая их. А тут ещё дело было в ней.

“Наша девочка” – если старика не убьют, то покалечат.

– Я же тебе сказал, – ответил ей Гаян холодно, и да он всегда держал свои обещания. – Это почти собственноручно.

Дворецкий завопил, глядя на гвардейца в тёмном мундире, потом поперхнулся. Зелёные мундиры расступились. А Дэнар утащил старика прочь. Ниилла, видимо не понимая, что происходит и испугавшись, что дело было связано с Бэлтом и Рэнданом, ринулась ко второму наследнику.

– Ваше высочество, – она попыталась вцепиться в его рукав и тут кто-то из зелёных мундиров решил, что это опасно, и попытался кажется влезть между ними, на что получил уничтожающий взгляд от второго наследника.

– И, майор, кажется кто-то тут сегодня будет работать садовниками, – Гаян кивнул на вытоптанные цветы. – Чтобы сделали как было.

Майор зло ухмыльнулся, кивая и переводя взгляды на гвардейцев в зелёных мундирах. А второй наследник обратил свой взор на сестру Шелранов.

– Что вы хотели, моя милая Ниилла?

– Я вас очень прошу, очень… их хотят забрать, – она кивнула на Бэлта и Рэндана, который вообще кажется был мёртв. Он не отрывал взгляд от Эйвы и ей было так плохо, так давил, уничтожал этот его взгляд. – Но они хорошие, ваше высочество. Пожалуйста, они очень хорошие.

– Ниилла, моя милость, их не забирают, – ответил Гаян.

– Правда? – опешила она.

– Да. Всё хорошо, не переживайте.

– Спасибо, спасибо, ваше высочество! – улыбнулась она сквозь слёзы. – А вы? Вы останетесь?

– Мне надо ехать, – мотнул он головой.

– Даже на чай?

– Боюсь нет, – и Гаян поцеловал её пальцы. – Но я обещаю заехать, я давно вас не видел.

– Не надо… – с грустью шепнула она. – Не надо. Все обещают и… знаете, все считают меня сумасшедшей.

– Кто? – нахмурился второй наследник.

– Мой брат… – и Ниилла слегка обернулась, потом подтянулась к Гаяну, потому что была ему до середины груди, привстала на цыпочках. Проговорила: – Иан… он даже говорить со мной не хочет.

– Думаю, что Иан просто вредничает, – нагибаясь ей навстречу, прошептал он, перенимая её манеру, и Эйва увидела, как его высочество глянул на младшего Шелрана. – А на деле он вас обожает.

Иан рыкнул, ругнулся, а потом ушёл хромая в противоположную от них сторону.

– И что я всё забываю, – продолжила Ния. – Обещают, а потом… я же всё равно забуду, как они думают. И никто не выполняет обещания.

– Я не считаю вас сумасшедшей и в вашей памяти не сомневаюсь, – и Гаян был таким мягким сейчас, очаровательным. Говорил с ней абсолютно искренне. – И я всегда выполняю свои обещания. Я обязательно приеду. На чай.

Вдовствующая графиня нахмурилась, потом кивнула и деловито сказала:

– Только сообщите когда.

– Не нужно готовиться, – покачал головой второй наследник.

– Я не буду, – уверила она его. – Но мне нужно попросить приготовить вам ваш любимый пирог. С вишней?

В глазах её застыла детская надежда, что она не ошиблась. И Эйва знала, что второй наследник действительно любил пироги с вишней, при чём смешной мальчишка – просто так эту ягоду он не ел.

– Да, – кивнул он, улыбаясь.

– Только для этого, – пообещала Ниилла.

– Хорошо. Договорились, моя милость, – ответил на это Гаян. – А теперь разрешите мне поговорить с вашим младшим братом?

– Только не ругайте его, – попросила сестра.

– Постараюсь, – проговорил Гаян целуя её в макушку.

После чего он отправился в ту сторону сада, куда ушёл Иан.

– Как мило с его стороны… – прошептала вслед принцу Ланира.

– Что? – посмотрел на неё Верон.

– Про пирог, – пояснила герцогиня.

– Разве я ошиблась, Лана? – спросила Ния, кажется расстраиваясь.

– О, я… – та натянула на себя это своё отвратительное святое выражение лица.

И Эйва разозлилась.

– Нет, ваша милость, вы не ошиблись – проговорила горничная. – Его высочество действительно любит вишнёвый пирог.

– Правда? – Ниилла обернулась на неё и вздохнула, улыбаясь. – Хорошо. А то я начала переживать.

Ланира зло хмыкнула.

– Ну, Эйве намного виднее, она кажется у нас намного больше, чем меченная маркиза с театральных подмостков, – прошипела герцогиня.

– Ты ошалела, Ланира? – Верон глянул на супругу с нескрываемой яростью.

– Оставьте, ваша светлость, – проговорила горничная. – Каждый судит по себе. Всех.

– Задаёшься, Эйва? – с вызовом уставилась на неё белокурая красавица.

– Могу сказать только одно, – и это было низко, но как же достало вот это отвратительное отношение к окружающим, – вы никогда не стали бы его супругой. Даже если бы у вас был титул, да будь вы принцессой крови, это бы не имело никакого значения. Вы слишком ограничены в понимании окружающих вас людей. Вас погубила не ваша репутация, ваша светлость, вас погубили амбиции и непомерное тщеславие. И, как ни странно, бессердечность.

– Эйва? – вдруг воскликнула Ниилла. И все уставились на неё. – Я вспомнила твоего отца.

– Что? – и она была готова услышать что угодно, но не это.

– Твой отец, – и Ниилла подошла к ней, взяла за руки. – Эсфил. Я его вспомнила. Он был на балу в пансионе Гризы Лар Тиир. И ты с ним танцевала. Он ведь был военным? Красный мундир?

И Эйва кивнула, в глазах стало щипать.

– Ты исчезла после этого бала. Нам сказали, что тебя исключили…

– Нет, – ответила ей Эйва. – В пансионе я была совсем недолго. И меня не исключили. Мой папа спросил хочу ли я там остаться, а я сказала, что нет, и он меня увёз.

– А я думала, что это из-за спора с мадам Шандэ из-за Рефэра.

И Эйва рассмеялась:

– Я бы поспорила несмотря ни на что. Она ничего не понимала в этом, – покачала головой горничная. – Она рассказывала нам о чём писал Рефэр, но он и сам не знал о чём писал. Он был пьяницей и трезвым не мог и двух слов связать. Начинал пить с утра и за ним ходил человек, которого нанял граф Рийн, хозяин театра, чтобы тот записывал за гением его мысли. И потом всё это превращалось в пьесы, которые все считали неподражаемыми. А Рефэр вообще на трезвую голову даже не знал, что это его пьесы. Помню на одной из премьер он подошёл ко мне и спросил: “скажи мне, рыжая девочка, какой идиот написал этот несусветный бред” и кивнул в сторону сцены.

– А ты что? – спросила Ниилла.

– Я ответила, что это написал один забулдыга, но все считают, что это был он, мастер Рефэр, и что ему надо пойти на сцену, потому что всем этот бред нравится. Он кивнул и пошёл. А потом вернулся после поклона и сказал – “какой позор, как можно писать такую муть и под моим именем”.

– Скажи, как он умер, – прохрипел вернувшийся из-за сада Дэнар.

– В белой горячке спутал коня с женщиной, – проговорила Эйва. – Конь не оценил и пробил гению голову копытом. А Блест на это хохотнул и сказал, что конь просто был поклонником Одейна, а Рефэра не жаловал.

Ниилла рассмеялась совсем нормальным смехом, а ведь история о подобном должна была бы её расстроить.

– Рефэр был знатным гавнюком, – прохрипел Дэнар.

– Тебе виднее, ты с ним пил, – ответила горничная. А потом посмотрела на сестру Шелранов. – А что до пансиона, то я могла творить, что хотела. Моя прабабушка была его попечителем.

– Прабабушка? Вдовствующая герцогиня Ригиин? – и это Ниилла тоже помнила. Удивительная чистота сознания нашла на женщину.

– Да, – кивнула Эйва.

– Глянула и сказала “о, богиня, ещё одна актрисулька рыжая родилась”, – бухнул Дэнар.

– Спасибо, – ответила ему Эйва, удивляясь тому, что он так давно её знает. Даже странно, но впрочем – страшные события стёрли память женщины о детстве. – Но ни я, ни моя мама, не были актрисами.

– Бабка шикарной была. На десять поколений вперёд, – заявил он.

– Всё-то ты знаешь, – проговорила Эйва и кивнула в сторону, куда гвардеец утащил дворецкого. – Что ему сделал?

– Шею свернул. А надо было четвертовать, – сказал он.

– Дэнар, – покачала головой горничная.

– Пошли, маркиза моя, – и он кивнул в сторону. – Его высочество.

Эйва в панике глянула на Рэндана. Сцепилась с ним взглядами кажется намертво. Дэнар взял её под руку.

– Вещи заберёшь? – спросил он.

– У меня ничего нет, – проговорила горничная и это было правдой. – Документы и папины награды у поверенного в столице, а другие вещи нам взять из театра не разрешили. Ни мои записи, ни рисунки. А больше у меня ничего нет и не было никогда. Украшения бабушки театр присвоил.

Дэнар кивнул:

– Разберёмся, – прохрипел он.

И они, встречаясь со вторым наследником в дверях, зашли в дом.

– Сходи, капралу отдай, тому который смертник, – проговорил Гаян, когда они шли по холлу к выходу, протягивая Дэнару значок отличия своего отряда. Эйва знала, что это значит – Гаян предложил Рэндану вступить в отряд его охраны.

Она с вопросом уставилась на второго наследника.

– Переведу его к себе. Он же ещё на службе. Грешно таких молодцов в повинные отряды отправлять. Я ценю дельных людей – разве ты удивлена?

– Нет…

Она обернулась на стоящую в дверях в сад Шэйли. По щекам девушки текли слёзы, она глянула куда-то в сторону, потом посмотрела на Ланиру, которая вцепилась в Верона с самым надменным из своих видов.

Они вышли из дома, после тени сада солнце ослепило Эйву.

Сев верхом на лошадь, она ещё раз глянула в сторону дома. Изнутри её заполняла пустота – вот она и потеряла себя.

Глава 38 Шэйли

Шэйли стояла и смотрела вслед уходящей Эйве. Девушка, чувствовала себя потерянной, пыталась осознать происходящее, но не получалось.

Горничная шла рядом со вторым наследником, за ними шёл это совершенно жуткий, невероятно огромный дядька, от вида которого леденела кровь. Будто он выбрался из обители низших богов.

Вдруг второй наследник что-то ему протянул, дядька взял это, кивнул и развернулся к ним. Он шёл на Шэйли, а ей казалось, что она не может двинуться с места, её заполнило чувство беспомощности – если она не найдёт силы пошевелиться, то он сметёт её со своего пути.

Палач…

Это слово всплыло в голове и она встретилась с ним взглядами.

Ава палач…

Шэйли окаменела.

– Шэй, – и Иан, вернувшийся из сада, может со вторым наследником, она не видела, ругнувшись, дёрнул супругу на себя, давая этому чудовищных размеров военному пройти. – Ты чего? – нахмурился младший Шелран.

Жуткий дядька вышел, не обращая на них всех никакого внимания, и направился к Рэндану. Отдал ему что-то.

– Решать тебе. Повинный отряд или при втором наследнике. А девчонку ты иначе и не увидишь больше, – прохрипел он, словно задыхался на каждом слове.

Конюх нахмурился, уставился в ладонь. Лицо его было таким… Шейли не могла бы найти слов… словно он умер.

И внутри Шэйли было столько непонимания – что случилось?

Гвардеец развернулся.

– За вещами его высочество скорее всего всё же пришлёт, – проговорил он, обращаясь к герцогу, словно знал его. – Подготовьтесь, ваша светлость.

– На каком основании его высочество вообще нашу горничную забрал? – вдруг возмутилась Ланира и Шэйли почувствовала негодование Верона.

– Потому что может, – мужик этот расплылся в кривой улыбке и из-за шрама лицо стало таким зловещим, до крика.

– Это не ответ, – не унималась герцогиня, кажется тоже знала этого головореза.

– Ланира, – рыкнул на неё Верон, одёргивая.

– Завистью не подавитесь, милочка, это вас прополоскали и выплюнули, а здесь предложение есть, согласие тоже, – прохрипел Дэнар. – На свадьбе, смотрите, винишком не поперхнитесь.

И он рассмеялся так страшно, что Шейли сотряслась, вцепившись в Иана.

– И помните, что за своим ртом надо следить, – он сделал движение корпусом вперёд, навис над ней, словно гора. – Займите его, чем привыкли, а то не глянут, что вы вся из себя герцогиня нынче – разделите участь дворецкого своего. Мне так вообще плевать, кому обратно в глотку слова запихивать.

– Это угроза? – и кажется она вообще его не боялась, а вот Шэйли сейчас в обморок упадёт от страха. – Я…

– Догоните его? – перебил её жуткий дядька, взглядом показывая в сторону уходящего принца. – Скажите, что вы там про меченных маркиз пели?

И вот тут Ланира задохнулась. Она открыла было рот, но ничего не сказала.

– Я с удовольствием вашу шейку сверну.

И она побледнела, вцепилась в Верона, но тот ничего не сказал, хотя супругу от жуткого мужика заслонил.

– Дэнар, – подал голос Иан. – Хватит, майор.

И он перевёл свой жуткий холодный взгляд на младшего Шелрана.

– Только из уважения к вам, капитан Шелран, – прохрипел он, кивнул на военный манер, развернулся и отправился за Эйвой и вторым наследником.

Шэйли затрясло. Она никак не могла унять себя. По щекам ручьями текли слёзы. Внезапно она осознала, что будто стоит в чистом поле, а на неё надвигалась чёрная, непроницаемая неизвестность. Ничто. Оно поглощало всё вокруг и вот-вот должно было сожрать и саму Шэйли.

В ней всколыхнулось что-то потерянное, но основательное. Она закрыла глаза и оказалась внутри невыносимого, беспощадного вихря, что тянул её за собой.

Перед ней возникали картинки, как отражения в осколках зеркала, словно Шэйли была внутри сна, сна наяву. Она ухватилась вниманием за один из осколков.

Двор, сад в цветах и зелени. Столица. Дом второго наследника. Внутри, как в военной крепости, везде гвардейцы в тёмно-синих, почти чёрного цвета, мундирах. Шэйли видела Рэндана, идущего за другим военным. Конюх тоже был в форме, вот такой, как на всех вокруг. Его привели на конюшню, показали лошадей. Он слушал, кивал.

– Тут даже слуги военные, – проговорил гвардеец. – Даже девицы из прислуги.

– Хм… – так привычно её слуху отозвался Рэндан.

– Его высочество сделал это, чтобы, если что не так будет с их стороны, спросить с них, как с военных.

Рэнд понимающе кивнул.

Шэйли откуда-то знала, что где-то в этом доме есть Эйва. Она словно поплыла, ища женщину, и нашла в том самом невероятно красивом внутреннем саду.

– Точно не пойдёшь? – стоял над ней этот жуткий Дэнар.

– Нет. Справляйся без меня, – ответила Эйва, не отрываясь от вышивания.

– Как хочешь, милостивая госпожа, – прохрипел на это дядька со шрамом. – Только это никого не спасёт, а даже наоборот.

И он поклонился ей и ушёл, оставляя женщину одну.

Шэйли видела, какая Эйва потрясающе красивая – на ней не платье горничной, а вот такое, какие носила сама девушка, или даже нет, какие носила Ланира. Волосы в причёске – переплетённые витиеватые косы, спускались ей на плечи и закрывали шею. А какое невероятное благородство…

– Чего грустишь, любовь моя? – это был второй наследник.

Шэйли обернулась на него. Какой же всё-таки красивый мужчина. Невероятный! Ей захотелось зажмуриться, но в этом сне или что это такое, сделать это было нельзя, поэтому она видела его перед собой и ей становилось не по себе – такая от него исходила мужская сила, завораживающая, возбуждающая.

– Не надо было позволять Дэнару театр тормошить, – проговорила Эйва печально.

– Надо. Пусть развлекается, – ответил Гаян, усмехаясь. – Мне нужно во дворец. Пойдём со мной? Мама будет тебе рада.

Женщина слегка кивнула в согласии.

– Твои тоже идут добровольцами? – спросила она, закрепляя иголку в вышивке.

– Да, – ответил принц. – Но у меня с ними уговор – не больше одной пятой отряда. А то я без людей останусь. Хороших и верных людей.

И Эйва снова кивнула, оставила вышивку и пошла к нему.

– Никак не избежать войны? – печально вздохнула она.

– Боюсь, что нет, – проговорил его высочество. – Не грусти, любовь моя.

И он подмигнул ей, потом поцеловал в висок, приобнял за плечи, утягивая за собой.

Шэйли, как в тумане потянулась за ними, но её будто бы сдержало что-то, она остановилась, прокрутилась на месте и оказалась в комнате.

Это был другой день. Прохлада. Внутри огромной комнаты было тихо и потрясающе красиво – настоящие королевские покои.

– Я не жалею, малышка, – прохрипел где-то уже знакомый голос Дэнара и Шэйли невольно сжалась. – Никогда и ни о чём. Только об одном.

И он так горестно вздохнул, что Шэйли решила найти его срочно, потому что её и убеждать не надо было, что такой человек способен на жалость и сожаление.

– Он мёртв, – тихо отозвалась Эйва.

И её Шэйли видела – женщина сидела перед зеркалом. На ней была ночная сорочка. Волосы влажные лежали на плечах, она только закончила расчёсывать их и теперь смотрела, замерев, на своё отражение в зеркале.

– Мёртв? – переспросил Дэнар. И Шэйли нашла его – он стоит у дверей, скрытый тенями.

– Да, – подтвердила Эйва. – Рэндан его убил.

– Рэндан? – нахмурился жуткий дядька. – Капрал Ярт?

– Да. В Хиите, – женщина говорила с трудом, едва слышно, но комната была огромной и её было хорошо слышно. – Я с… ним… с ним столкнулась, увидела на празднике. Думала, что ошиблась. А Рэндан… не знаю, как понял… я не говорила. Но убил его. Сказали, что медведь задрал, – и по щекам Эйвы потекли слёзы.

– Точно это он был? – спросил жуткий дядька.

– Да. Рэндан сказал. А потом в Хиите девочка ещё… умерла… и на ней шрамы были, как у меня, свежие совсем. Значит действительно он был.

Дэнар подошёл к Эйве, присел на одно колено рядом с ней и обнял. И она обняла его в ответ, рыдая в мундир.

– Тебе легче хоть немного стало? – спросил жуткий дядька.

– Да, да… – кивнула Эйва.

– Ну и хорошо. У меня теперь тоже отлегло, – он погладил её по голове. – Блага богине?

И Эйва мотнула головой, потом прорыдала что-то вроде “света богине”.

Оставив женщину, после того, как она успокоилась, Дэнар, утягивая за собой безвольную в своих действиях Шэйли, пошёл по прохладным коридорам и вышел в душный летний вечер.

– Где капрал Ярт? – спросил он у группы гвардейцев, которые упражнялись в стрельбе.

– На конюшне, командир, – ответили ему. И Дэнар направился туда.

– Эй, капрал, – прохрипел дядька, когда нашёл Рэндана, стоящего возле загона для лошадей, внутри которого был невероятно красивый вороной конь. – Получается?

И Дэнар кивнул в сторону коня.

– Да, – ответил Рэнд.

Жуткий дядька снова вздохнул. Встал рядом с конюхом Шелранов.

– Она была первым ребёнком, которого я в руки взял в своей жизни, – проговорил он, наблюдая за конём. Рэндан нахмурился, глядя на Дэнара. – Мне как раз в тот день семнадцать исполнилось. Я был адъютантом её отца. И мать её рожала в театре, конечно. И повитуха высунулась за дверь, а там только я. Она мне и пихнула в руки ребёнка. Что-то там надо было с мамкой сделать, что им всем не до дитя было.

И он махнул рукой, ухмыляясь.

– Как пихнула, так я и застыл. А они же в этом их театре все снуют туда-сюда. И Эвка такая же была маленькой – белка, не иначе. Туда сюда, только хвост этот её рыжий. Мельтешил, – и на этот раз лицо его озарилось улыбкой.

И Шэйли поверить не могла насколько он стал мягким, приятным. Рэндан повёл головой, слушая.

– И вот стоял я там и не знал, что мне с ней делать. И вздохнуть боялся, потому что – а вдруг закричит? Война не страшна была, а дитё – жуть. И тут девка какая-то их театральных бежала мимо. Говорит: “ой, это у Матиль внук или внучка родились?” А я откуда знаю. Ребёнок и ребёнок. Мне ж не сказали ничего, – повёл он плечами. – Глянул я на эту девицу, а она испугалась. Я уже тогда здоров был с тебя наверное, и рос потом, вишь? Убежала, а потом сжалилась надо мной и вернулась. Показала, как ребёнка надо держать.

И он замолчал, переводя дух – видно было, что говорить ему было сложно.

– Она меня никогда не слушалась, засранка. Убегала, а я же орать не мог на неё. Тогда только глотку мне рубанули, голоса не было вообще. Как гвозди слова выплёвывал. И вот прохриплю ей: “Эвка, а ну стой”, а она будто не слышит меня… а сама поглядывает и хохочет. Любил её мелкую, на руках носил.

И он снова улыбнулся так открыто. А потом выпустил из себя воздух с силой, лицо его стало хмурым, жутким:

– Хорошо, что её отец погиб и не видел того, что с ней случилось. Он любил её безумно. Он бы не пережил, – мотнул головой Дэнар. – Я с ним был, тогда на войне, хотел его останки перевести, но так и не смог. Похоронил его в общей могиле. Место запомнил. А потом Эвку туда возил, аккурат перед нашей войной дело было. Мама умерла её, а перед смертью сказала, что была бы счастлива с супругом вместе быть похоронена. Вот мы прах и отвозили.

И Шэйли хмурилась, слушая. Вроде говорил он спокойно, но голос этот глухой, сам он мрачный.

– А тогда я, когда вернулся и её увидел, если бы мне под руку кто попался – я бы не посмотрел кто… уничтожил бы. Как пелена кровавая, – и он стал зверем. Злым, опасным. Шэйли было жутко быть рядом и слушать его. – Я всю столицу эту проклятую изрыл – притоны, подворотни, подмостки, кажется подо всеми камнями эту тварь искал. Но много времени прошло… много… ушёл. Я потом, когда в службе был где, всё искал, никак унять себя не мог. Но только девиц находил. Каждая такая как она – шрамы эти, – и мужчина втянул воздух жутко, с какой-то нереальной яростью. – А она детство забыла. Всё, что было хорошее, меня тоже не помнила. Боялась даже.

И Дэнар повёл головой. Шэйли поняла, что он говорил о том, что случилось с Эйвой, о том, откуда у неё был шрам. И даже больше – девушка почему-то знала, что шрамов было больше и внезапно в сознании появилось знание о произошедшем, отчего скрутило с болью и горем.

– Эйва мне сказала, – проговорил он. – И отпустило. Жаль не я, но…

И Дэнар глянул на Рэнда. В глазах жуткого гвардейца Шэйли видела слёзы.

– Командир? – окликнул кто-то и Дэнар повёл головой, небрежно кулаком ткнул в свой глаз, потом прочистил горло и сплюнул.

– А? – отозвался он.

– Тут из города от ювелира коробки. Тебе сказали.

– Ставь, – приказал Дэнар и кивнул на лавку.

– Неужели решил себе колье прикупить? – пошутил гвардеец.

– Ща я тебе колье на шее изображу, как у меня, – ответил на это Дэнар и гвардеец предусмотрительно предпочёл уйти прочь.

А жуткий дядька подошёл к скамье.

– Вишь, побрякушки бабки Эйвы, – сказал он обращаясь к Рэндану, кивая на коробку. – У них-то не было ничего, иногда вообще голодали. Матиль всё хотела продать их, но ни Эйва, ни её мать, не разрешали. Матиль хотела, чтобы Эйва тогда на них восстановила дом, чтобы титул был при ней. Но видишь – из театра выставили, а камни себе оставили, словно они не её. А Матиль их герцог дарил, дед Эйвы.

И Дэнар встретился с Рэндом взглядами:

– Отнесёшь ей? А то мне выпить надо. Стар стал для всех этих соплей.

Рэндан кивнул ему и тоже уставился на коробку.

Эйва была одна, Шэйли видела, как писала что-то. В комнату постучали и женщина, несмотря на то, что была в рубашке, с накинутым на плечи пледом, разрешила зайти.

Шэйли никогда не замечала между Рэнданом и Эйвой что-то, ни разу, и то, что видела сейчас, было так невообразимо странно, безумно, а главное било по ней чувствами, что были между этим мужчиной и этой женщиной.

Она спасла его от смерти ценой своего брака с первым наследником – и это тоже было знание, которого не могло быть внутри Шэйли, но оно было.

– Дэнар сказал принести, – проговорил Рэндан и показал ей коробку.

– Туда можно, – женщина указала на столик.

И Рэндан сделал шаг, ставя коробку. И Шэйли не хотела, чтобы он уходил. Или это чувства Эйвы?..

Защемило внутри, будто сердце остановилось.

Но, сделав шаг в сторону дверей, Рэндан обернулся и кажется всего пара шагов – Эйва вскочила ему навстречу, стул упал на пол, плед сверху, и этот поцелуй кажется самое запрещённое, что видела Шэйли в своей жизни. Столько в нём всего, что даже близость между Ианом и Ланирой, свидетельницей которой она стала, не была настолько сотрясающей сознание девушки.

Эйва и Рэндан утопали друг в друге. Шэйли хотела отвернуться, но у неё не вышло, зажмуриться тоже не получилось, девушка сжалась, стараясь не смотреть, но взгляд тянулся к тому, что между ними происходило. Жар захватил её целиком.

– Шельма, – зарычал в Эйву Рэндан, перенося одной рукой на кровать, задрал её сорочку и продолжил целовать – грудь, живот, ниже… – Воздух мой. Истосковался по тебе. Смерти подобно.

И Шэйли не понимала, как вылезти из этого – нельзя же так, нельзя смотреть так бесцеремонно, вмешиваясь в чью-то сокровенную близость.

Эйва втянула воздух, сдерживая стоны, когда Рэндан, потянул её за ноги и стал целовать лоно. Волосы женщины разметались по кровати, она расставила руки вцепилась в покрывало, натянула на себя, скрываясь в нём и, Шэйли чувствовала, сгорая от стыда и жара страсти.

– Лисичка… – выдохнул Рэндан и Эйва глухо взвыла, подалась к нему навстречу, поведя бёдрами, выгнула дугой спину и содрогнулась. – Да, моя шельма, иди ко мне.

И он вытянул её из под натянутого покрывала, вцепился в губы своими губами. Эйва стала раздевать его, а он стащил с неё сорочку, накрыл своим телом.

И у Шэйли наконец получилось отвернуться. Она горела вместе с ними – стыд, желание… страсть.

Словно умирала…

– Ты будешь среди тех из отряда, кто уйдёт на войну? – спросила шёпотом Эйва, когда они лежали вместе в постели. И, если отвернуться получилось, то с “не слушать” у Шэйли было сложно. Она полыхала от услышанной между ними близости.

– Да, – ответил он.

– Рэндан… – выдохнула Эйва.

– Прости, шельма… Я уйду воевать, – он говорил тихо, с таким страшным спокойствием. – И меня найдёт моя пуля. Получу её прямо в сердце. И вот эти мгновения, пока буду умирать, вспомню то, что сейчас вижу, пальцы тебя ощутят, тепло кожи, волосы твои между ними. Лисичка моя… Я выдохну свой последний воздух твоим именем…

Эйва всхлипнула, и Шэйли невольно глянула на них. Женщина уткнулась в него, такого огромного, что только вот эти её волнами рыжие волосы были на подушке и было понятно, то она там есть, внутри его объятий.

– Не могу так. Не могу. Лучше смерть, чем мука эта. Видеть тебя и не иметь возможности прикоснуться, – прошептал Рэндан, гладя волосы Эйвы, целуя её лицо, пальцы рук, которые хватались за него. – Я бы ушёл, построил бы тебе дом, как ты хотела. На море.

И она подняла на него заплаканные глаза:

– Виноград, гранат, персик, четыре курицы и петух, коза, кошка и собака. Гамак из сетей. Лодку бы сделал. Ловил бы рыбу и ждал бы тебя, – проговорил он с болью. – Если бы знал, что ты придёшь, Эйва, я бы ждал. Год, два, десять, двадцать. Пусть ты пришла бы в последний день моей жизни. Я бы подождал. Но ты не придёшь. А я не хочу по-другому. Не хочу, лисичка.

И Шэйли чувствовала их страдание одно на двоих. Она тоже плакала.

– Мне нужно видеть тебя, трогать, целовать, любить, – продолжил Рэнд. – Я хочу быть с тобой и смотреть, как ты меняешься. Стареешь. Станешь ли ты сухой, или округлишься, станешь мягкой, тяжёлой? Морщинки твои на лице, волосы поседеют или нет. Мне всё равно. Я хочу всё это видеть.

И Эйва расплакалась, снова уткнулась в него.

– Говорить с тобой, улыбаться, смеяться, спорить, ругаться, – а он потёрся щекой о её волосы. – Злиться, когда не могу доказать тебе что-то, называть тебя в порыве бессильного раздражения глупой, а потом жалеть об этом. И ты обидишься на меня, а я буду просить у тебя прощения. Вымаливать его. И ты меня простишь, и я буду изводить тебя собой, буду любить тебя до потери сознания.