Текст книги "Ошибка архитектора (СИ)"
Автор книги: Эйлин Торен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
Она кивнула, моргая, и от этого слёзы потекли по её щекам, и каждая была для Рэндана как кислота, разъедающая всё внутри.
– И мне очень жаль, Эйва, что те, кому он зло причинил, не узнают, что можно больше не боятся, можно не оглядываться, пугаясь всего… – Рэндан с трудом сглотнул. Проглатывая слова: – Только ты за всех.
И Эйва так отчаянно сжалась, что он испугался и, хотя давал себе зарок не трогать её, чтобы не причинять боли, но тут не выдержал, притянул её к себе, снова ощущая потерянное тепло её тела.
– Не плачь, лисичка моя, не надо, – прошептал Рэндан ей в макушку, вдыхая ставший таким родным запах волос, снова утопая в горе потери и ненавидя себя.
Эйва заплакала, вцепилась в него и на мгновение показалось, что всё зыбкое может снова стать чем-то основательным, а его чувство к ней было таким… Рэндан обнял её лицо и поцеловал. И это было неправильно, нечестно по отношению к Эйве, он поступал сейчас самолюбиво, жестоко, но так хотелось вцепиться в этот момент, пусть и злой, но хотя бы так, другого может не быть.
– И мне плохо без тебя, мне больно, что предал твоё доверие, – прошептал ей в губы. – И я мечтаю о твоём прощении, но я хочу, чтобы это случилось не из-за чего-то, а потому что ты так захочешь, потому что буду нужен тебе, потому что ты сможешь довериться мне… ещё раз…
И Рэндан прижался губами к её лбу, потом снова обнял, отчаянно желая утешить, забрать её печаль и боль, и стоял так, пока она не успокоилась. После чего отпустил её в дом и долго смотрел вслед, сглатывая свои слёзы.
Но хотя бы теперь он, сможет вспомнить её лицо, пусть такое горестное, пусть так – лучше, чем пустота. Он и этого он не заслуживал – это было для него слишком много.
Глава 29 Верон
Всё выходило из под контроля и Верона это раздражало. Он привык быть в курсе происходящего вокруг, но сейчас, сидя в горах, отрезанный от мира, он упускал одну новость за другой, всякого рода события и происшествия, да что там – попытку смены власти! Для него, как для одного из советников его величества, это было вообще чем-то безумным.
И главное непонятно почему не сообщили, что такого случилось, что вести до Шелранов не дошли? Верон начинал подозревать, что впал в немилость или что-то ещё.
Эта тревога множилась и росла, к ней добавлялись переживания из-за Шэйли, Ланира вела себя странно, Иан со своими истериками, невозможность выбраться отсюда… а теперь ещё и медведь, который напал на какого-то там пивовара и задрал его насмерть.
Глава городского совета, обливаясь потом и безумно нервничая, попросил герцога посодействовать в снаряжении охоты, чтобы найти и убить животное, которое стало опасным, потому что напало один раз, нападёт и ещё. И Верон не стал бы в этом вариться, но уж больно близко к поместью это случилось.
Он ограничил выход домашних за пределы основных ограждений территории поместья, запретил Ланире уходить рисовать, Шэйли и Ние гулять по ближайшим полям, приказал спускать собак на ночь.
Конечно же Иан при словосочетании “охота на медведя” загорелся, как подпаленный фитиль. На что Верон только повёл недовольно головой, но говорить что-то поперёк брату не стал – состояние Иана было хуже, чем у Нии, и старший брат устал от его нестабильных эмоциональных всплесков.
Егерей Шелран не держал. Охотой здесь никто не промышлял, а основные охотничьи угодья королевской семьи были по ту сторону гор. Так что охоту пришлось возглавить местному лесничему и, хотя Верон был с этим не согласен, но он решил не спорить – попросил только присоединиться к охотникам Рэндана и Бэлта, чтобы присмотрели за Ианом. Из Верона охотник был плохой даже в пору, когда с ним было всё хорошо, чего было говорить о сейчас? Герцог остался дома.
– Можно? – спросила Шэйли, застыв в дверях библиотеки совмещённой с гостиной.
– Конечно, милая, – проговорил Верон. Охотники поднялись рано, почти все в доме ещё спали, когда они ускакали в сторону того места дороги, откуда собирались идти искать зверя. – Почему ты не спишь?
Ланира и Ниилла ещё спали, в это время только слуги начинали просыпаться. Верону пришлось самому разжигать огонь в камине, что был здесь.
– Мне тревожно, – нахмурилась она и пожала плечами, сделала шаг вперёд.
– Не надо, всё будет хорошо.
– Ты не можешь знать это наверняка, – резонно заметила девушка и села на диван, подтянув к себе ноги.
– Ты права, не могу, – согласился Верон.
– Что ты делаешь? – спросила Шэйли кивая на бумаги, за которыми он сидел.
– Это письма от моих людей в Ласце и столице, – ответил он. – Пытаюсь понять, что происходит.
– Не получается?
– Нет. Судя по всему все получают разную информацию. Но из того, что есть, я понял, что некая организация решила сместить правящую королевскую семью и это как-то связано с конфликтом между Тьяном и Сандой, – озвучил свои знания Верон. – Но дальше ничего не понятно.
– Почему нас заперли? Нас подозревают в соучастии? – догадалась Шэйли.
– Думаю нет, но проверяют точно, – ответил он. – Из-за того, что сведения разные, у меня есть подозрение, что это старый, как мир, приём – когда, чтобы узнать, кто предатель дезинформируют тех, кого подозревают. А потом благодаря тому, что всплывает…
– Узнают кто предатель?
– Именно так, – кивнул Верон. – Мы же вообще не участвуем в этой схеме. Надо просто подождать и посмотреть, что будет.
Шэйли кивнула.
– Я могу уйти, если мешаю, – сказала она, хмурясь.
– Не мешаешь, останься, – ответил Верон.
Девушка улыбнулась и ему безумно захотелось её поцеловать.
Шэйли была для Верона благостью. Она словно вытягивала из него всё, что было хорошего когда-то, о чём он уже забыл и чем не имел никакого желания или возможности пользоваться. А сейчас было нужно быть мягким и это было так странно. Но это состояние ему нравилось.
Он погрузился в работу и не заметил, как Шэйли уснула на диване, свернувшись калачиком, словно кошка. Дом ожил и наполнился звуками.
– Ваша светлость? – в дверях застыла озадаченная Эйва. Она была одета в простую грубую блузу и сарафан, предназначенные для черновой работы.
– Тшшш, – призвал её к тишине Верон и указал рукой на диван, где спала Шэйли.
– О, простите, – прошептала горничная. – Не убирать?
– Не надо. И камин я растопил. Подбрось пару поленьев и можешь идти, – отмахнулся герцог.
– Может хотите чаю? – шёпотом спросила Эйва, вставая присаживаясь у камина, чтобы бросить в огонь поленья.
– Было бы отлично, – кивнул Верон.
– А её милости?
– Тоже принеси.
– Хорошо, – улыбнулась Эйва и в очередной раз он уловил в ней невероятную уютность и какое-то неуловимое благородство.
Ближе к завтраку проснулась Шэйли, очень смутилась тому, что уснула и обрадовалась чаю, несмотря на то, что тот уже остыл. Не прошло и пятнадцати минут, как коридор ожил возгласами, потом в дверях комнаты появился всклокоченный Бэлт.
– Что случилось? – спросил герцог.
– Его милость, – выдохнул слуга.
Верон вскочил, как и Шэйли.
– Останься здесь, – приказал он ей.
– Но…
– Прошу тебя, Шэлл, – мотнул он головой, ругаясь на себя за несдержанность и что назвал её не как обычно.
Выйдя в коридор, Верон наткнулся на Рэндана, который нёс Иана.
– Верон! – возмутился Иан.
– Наверх? – спросил конюх у герцога без лишних церемоний, не обращая внимания на весьма помятого младшего Шелрана и его возмущение.
– Да, – кивнул он, Иан попытался что-то возразить, но внимания к своей персоне не получил. Герцог обернулся на Бэлта. – Что случилось?
– Кабан, – ответил тот. – Еле вашего брата прикрыли. Рэндан успел, но ногу его милость повредил.
– Надо бы лекаря, – слабо отозвался глава городского совета, который был здесь же. – Простите, ваша светлость. Так… так плохо вышло…
Мужчина весь вспотел, покраснел, перебирая пальцами шапку и переминаясь с ноги на ногу, стоял посреди холла, словно провинившийся мальчишка.
– А почему лекарь в городе, а не с вами? – нахмурился Верон, очнувшись и отправившись за Рэнданом.
– Так… так получилось… простите, ваша светлость, моя вина…
– Тц, – недовольно цокнул герцог, поднимаясь по лестнице, следом за ним поднялся Бэлт.
Рэндан уже положил Иана на кровать.
– Да хватит уже, я могу и сам идти, – ругался Иан.
– Ты его жизнь спас? – спросил Верон, скорее правда утверждая свершившийся факт.
– Верон, чтоб вам всем! – проорал младший брат.
А конюх упрямо мотнул головой.
– Я не успел, – недовольно ответил Рэнд, – надо было предвидеть…
– Прибедняешься? – отозвался герцог на это.
– Простите, – буркнул конюх.
Бэлт показал рваную рану на ноге, которую слуги зафиксировали, опасаясь видимо перелома.
– Меня кто-нибудь вообще слышит? – не унимался в своём негодовании Иан.
– Слышим мы тебя, – рыкнул на него старший брат.
В комнату пришла Эйва и с ней всё-таки поднялась Шэйли.
– Нет, ты представляешь? – возмущался младший Шелран. – Ни одного боя без ранения, а тут кабан…
– Потому что слишком много на себя берёшь, Иан, – ответил Верон. – Ты не бессмертен.
– Я за лекарем, ваша светлость, – отозвался конюх.
– Хорошо возьми лошадь Иана, она ему пока без надобности, – ответил на это герцог.
– Я встану, чтоб тебя, Верон, – зашипел на него младший брат.
– У Рэндана рана на боку, – заметила Эйва, помогая Иану снять грязную одежду.
Верон приподнял бровь озадаченно – горничная сказала это так буднично, даже взгляда на конюха не подняла, но в этом замечании было столько заботы, что стало завидно.
Герцог перевёл взгляд на слугу:
– Ранен?
– Мелочи, – нахмурился конюх, стараясь повернуться так, чтобы бок не было видно. Но Верон повёл головой и мужчине пришлось развернуться. И действительно была внушительная рваная рана на боку, со смещением на спину.
– Нет. Иди отдыхать! Бэлт, в город, – распорядился герцог, на что мужчина кивнул и вышел. – Я скажу лекарю, чтобы тебя тоже осмотрел, – Верон повернулся к конюху.
– Не надо, ваша светлость, я сам.
– Рэндан, – вздохнул Верон и слуга понятливо склонил голову, потом вышел.
– Эйва, глянешь за ним, – спросил герцог, обращаясь к горничной.
– Да, ваша светлость, – отозвалась она и бровью не повела.
Шэйли всё это время стояла возле двери, нахмуренная и бледная. Она молча слушала разговор, потом случившуюся перепалку между братьями, когда уже кроме них троих никого не осталось, а Иан тоже всячески протестовал против лекаря. Подошла только, когда Верон ругнулся жёстче, чем хотел и вышел, встретившись по дороге к дверям с её огромными тёмными и полными печали глазами.
Прибывший позднее лекарь обработал рану и сказал, что кость не сломана, но на ней трещина, а потому его милости придётся пока полежать в постели. Это требование вывело Иана из себя.
Несколько дней, до тех пор пока лекарь не разрешил ему вновь вставать, младший Шелран сводил всех с ума. Больше всего доставалось Шэйли, которая не отходила от него ни на шаг и в итоге всё недовольство и негодование он лил ей на голову, не жалея.
И Верон был на грани, потому что хотелось удавить Иана за это отношение к супруге, которая делала для младшего Шелрана всё, что он только хотел. И потому что Верон поймал себя на мысли, что ему не хватает этого уединения, которое было у них, когда брат и Ланира покидали дом и отправлялись якобы каждый по своим делам в разные стороны.
Но теперь Ланира никуда не ходила, была какой-то тихой и потерянной, правда это Верон связывал исключительно с тем, что его супруга была заперта здесь без возможности даже скандал учинить с требованием уехать, ну и конечно она переживала за второго наследника – в оставшихся в ней чувствах к принцу у старшего Шелрана тоже сомнения не было.
Через несколько дней в поместье появился посланник его величества, который доставил несколько писем Верону, отчего стало немного легче. По крайней мере Шелраны не были в опале, под подозрением, или ещё в какой опасности гнева правителя.
– Ваша светлость, – застыл в дверях Бэлт.
– Да, – Верон оторвался от писем и нахмурился, потому что вид у мужчины был весьма взволнованным. – Что случилось?
– Там слуга главы городского совета пришёл, посланника к вам провожал, – Бэлт замялся, потом вздохнул. – Дело в том, что в городе девица повешенная. Просят прийти вас или кого-то от семьи.
– То есть меня, – съязвил герцог, потому что кроме него этими делами от семьи мог бы заняться только Иан, а он, и это было известно главе, был не состоянии передвигаться.
Бэлт снова вздохнул и кивнул.
– Рэндан там сейчас, ваша светлость, – напомнил слуга, что конюха отпустили в городские конюшни.
– Да, я помню, но я съезжу, – отозвался Верон и указал на письмо. – Только с этим разберусь. Можешь отправить слугу сказать, чтобы подождали меня?
– Да, ваша светлость.
Через пару часов Верон стоял в комнате в доме лекаря, где в специально отведённом помещении на столе лежало тело умершей девушки.
– Простите, что пришлось вас вызвать, ваша светлость, – оправдывался глава, – но такие дела обычно требуют свидетельства. А раз вы здесь, то я человек вам подвластный и…
– Я понимаю, – устало отозвался старший Шелран, выставляя руку, чтобы успокоить мужчину. – Давайте посмотрим.
За спиной герцога стоял Рэндан, хмурый и молчаливый, но кажется сегодня сильнее, чем всегда. Лекарь засуетился, снимая простыню. Несчастной было всего девятнадцать и Верону определённо было жаль видеть её мёртвой.
– Причина известна? – тихо спросил он, подходя ближе.
– Нет, ваша светлость. Вроде всё было хорошо. Матушка её сказала, что вчера известие получила от отца, что жениха ей нашёл, только привезти на смотрины не может из-за того, что дороги закрыты. Должна была бы радоваться, – вздохнул глава городского совета.
– Тут вот, – кашлянул лекарь, привлекая внимание и немного отклоняя голову девушки в сторону, убирая ворот платья и открывая шею.
– Ох, – выдавил из себя глава, когда увидел шрам идущий вдоль шеи, уходя вниз за ворот. – Ваша светлость, клянусь вам у нас такого нет в городе, уверяю вас, ваша светлость! Мы следим, строго следим! Никаких девок падших, нет такого, ваша светлость, нет! И семья её…
И он продолжил причитать, кажется желая ухватить Верона за руки, но конечно побоялся это сделать.
– Разденьте её, – под все эти оправдания главы приказал герцог лекарю. – Мы подождём.
– Ваша светлость, – опешил глава, когда понял, что они хотят сделать. – За-зачем?
– А вы уверены, что больше нет ничего на ней, нет никаких других следов? Или синяков. Может ей помогли сделать это, а вам и дела нет? И не надо мне говорить, что лекарь вам шрам не показывал до того, как я тут оказался, уважаемый, – грубее, чем хотел, ответил Верон.
Глава городского совета сжался, герцог глянул наискосок в сторону лекаря, который застыл на несколько минут, словно сражаясь с собой, но потом словно вспомнил, что от него хотели и принялся за своё печальное дело.
Верону предложили стул, Рэндан стоял возле стены и смотрел в пол, глава наблюдал за действиями лекаря, будто пытаясь что-то скрыть или увидеть может что-то раньше остальных мужчин в комнате, но может, почему-то пришло в голову герцогу, просто был не в себе и ему такое нравилось…
На девушке нашли ещё несколько шрамов – два на груди, словно крест, один на внутренней стороне бедра. Все они были сделаны явно одни видом лезвия, заживление было одинаковым из чего следовал вывод, что нанесены они были в одно время. О давности примерно в пару-тройку месяцев назад выдал предположение Рэндан, а лекарь согласился с конюхом.
Назад в поместье двое мужчин ехали уже в сумерках, молча, каждый был погружён в свои мысли.
Верон считал, что кто-то быть может в злости или ревности изранил девушку таким образом, или может кто-то надругался над ней, изрезал в попытке скрыть преступление, а она, получив известие от отца о договоре на брак, поняла, что будет опозорена она и семья, вот и нашла вот такой ужасный выход.
Голову старшего Шелрана всё никак не оставляли мысли о шраме Эйвы. Уж очень похож, да ещё и на одном и том же месте. Герцог глянул в сторону Рэндана и конечно, судя по тому, какими по подозрению Верона были отношения между конюхом и Эйвой, мужчина наверняка видел тело Эйвы и…
А что и?
Если у горничной были такие же шрамы, то значит быть беде, потому что Рэндан был из тех, кто умеет быть беспощадно жестоким.
А если был только один?
Может она и вправду была когда-то в ситуации, что пришлось торговать собой? Верона уколола эта мысль – нет, его мнение об Эйве не изменилось бы, но почему-то стало так мерзко, тяжело и невыносимо печально.
Однако вне его желания мысли множились, наслаивались одна на другую, раздражали.
Отдав коня Рэндану, Верон зашёл в дом.
– Добро пожаловать назад, ваша светлость, – поприветствовал его Бэлт.
– Да… да… – кивнул ему старший Шелран.
– Ужин?
– Нет, я не буду, – скривился Верон, потому что от мыслей про еду скрутило тошнотой.
– В гостиной вас ждёт её светлость и её милость, ваша сестра, – заметил слуга.
– Спасибо, Бэлт.
– Что в городе? – спросила сходу Ланира, как только Верон появился в дверях комнаты.
– Я не буду это сейчас обсуждать, – ответил он, глянул на сестру, потом отвёл взгляд, пока та не заметила. – Да и потом не хотелось бы.
– Мы ждали тебя к ужину, – отозвалась обеспокоенная Ния. – Но не дождались. Прости.
– Ничего, милая, – улыбнулся он ей, радуясь, что по его обезображенному лицу весьма тяжело понять, насколько эта улыбка неискренняя и натянутая. – Тем более, что я не голоден.
– Ты поел в городе? – заботливо спросила сестра.
– Именно так, Ния, – соврал он, потом мягко добавил: – Я дома, всё хорошо, можешь идти отдыхать, милая.
Старшая сестра неуверенно улыбнулась, потом глянула на Ланиру и кивнула.
– Хорошо.
И она вышла, а Верон столкнулся взглядом с Ланирой, которая теперь-то, когда Ниилла ушла, определённо ждала объяснений.
– Все могут идти, – чётко произнёс он, глядя на неё, а на деле обращаясь так же к Юллин и Эйве, что были с хозяйками, пока они отдыхали после ужина. – Кроме Эйвы.
И Верон перевёл взгляд с озадаченной и нахмуренной супруги на горничную.
– Эйва останься, – попросил он, уже глядя ей прямо в глаза.
Она смущённо склонила голову. Верон дождался пока Ланира и Юллин покинут библиотеку.
– Сделаешь выпить? – спросил он, садясь за свой стол.
Горничная нахмурилась.
– Давай, Эйва, делай, – кивнул герцог в сторону стоящей выпивки, – и не говори, что не умеешь.
Она подошла к столику.
– И себе, – добавил Верон, видя, что она подготавливает один стакан, после чего был удостоен полного недоверия взгляда. – Не смотри так на меня. Сделай себе выпить, Эйва.
Горничная снова покорно склонила голову и взяла второй стакан. Сделав выпить, она подошла к нему.
– Только не говори, что пить с герцогами не удобно, – заметил он, забирая у неё свой стакан. – Садись.
Но горничная застыла в замешательстве. И оно понятно – герцог внезапно решил выпить со служанкой. Да и манера с которой он говорил – но по-другому как-то не получалось.
– Садись, Эйва, – приказал Верон, – сядь на стул!
Она сглотнула, потом всё же присела на самый край стула.
– Почему мне кажется, Эйва, что ты единственная здесь, с кем можно нормально поговорить? – спросил он, отхлебнув обжигающую жидкость, которая мгновенно ударила в голову, видимо напряжение этого, да и последних, дней было уже не сдержать. – Просто. Без того, чтобы услышать осуждение или увидеть косой взгляд?
– Не знаю, ваша светлость, – отозвалась она. – Я не думала об этом.
– Расскажи мне историю, Эйва, – попросил Верон и ему не хотелось тревожить её, не хотелось, но было нужно.
– Историю, господин? – переспросила женщина и слегка нахмурила брови.
– Да, историю про шрам на шее.
– Это очень давняя история, – горничная напряглась, но было видно, что очень старается быть спокойной, – она уже никому не интересна.
– Мне интересна, – заметил герцог. – Я же спрашиваю.
– Прошу вас…
– Эйва, – перебил её Верон и мотнул головой, давая понять, что отговорки его не устроят.
– Думаю вы и так можете догадаться, – и женщина ушла, как он видел, в глубокую оборону. – По слухам, которые ходят обо мне.
– Мне не интересны слухи, Эйва, – отрезал он. – Я не собираюсь осуждать тебя, не собираюсь копаться в твоём прошлом. Мне в целом на это наплевать, я вижу тебя сейчас и меня всё устраивает.
Она стушевалась, потупила взор, уставившись в стакан с выпивкой.
– Я спрашиваю, потому что сегодня, в городе, видел точно такой же шрам на девятнадцатилетней девчушке, которая нашла смерть в петле по непонятной всем причине.
И Эйва вздрогнула, словно её ударили, часто заморгала и втянула воздух, потом замерла на мгновение.
– Я… я не могу знать… – мотнула она головой.
– Эйва, пожалуйста! – прошептал Верон.
– Могу предположить, – женщина подняла на него свои красивые, цвета сирени, глаза.
– Предполагай, – одобрительно кивнул он.
– Вероятно виновного уже покарали высшие силы.
– Высшие силы?
– Медведь, – повела плечами горничная. – Его задрал медведь.
– Медведь… – Верон приподнял бровь.
– Может медведь был послан богами? – прошептала она.
– Вот как?
– Я не могу точно знать, я только предположила, – напомнила Эйва.
– Я понял тебя, – ответил герцог. – Кажется я даже знаю имя этого медведя…
– Разве… у медведей есть имена? Или это важно?
– Действительно. Что это я. Не важно, – согласился старший Шелран. – Мне жаль, мне очень жаль, Эйва.
– Спасибо, ваша светлость, – прошептала горничная.
– Выпей и иди спать, милая.
– Вы прогнали всех слуг, – заметила она и кивнула на стаканы. – Мне надо…
– Не надо, – снова перебил он, – пусть стоят или, если хочешь, я могу их разбить об стену в порыве праведного гнева.
– Не надо, ваша светлость, оставьте грязными, брань экономки ничто, по сравнению с уборкой стекла из ворса ковра, – слабо улыбнулась горничная, – или его придётся выкинуть. Да не хотелось бы, чтобы ваша сестра поранилась.
– Согласен, тогда тем более пусть стоят.
И женщина встала, сделала глоток, поставив стакан на стол, присела в реверансе и пошла к двери.
– Пусть боги, в которых ты веришь, хранят тебя, Эйва, – проговорил Верон, когда она открыла двери, чтобы выйти.
– Спасибо, ваша светлость.
И да, он теперь не сомневался, что медведем был Рэндан, не было ни малейшего сомнения в том, что именно конюх расправился с пивоваром, который оказался нелюдем и изувером. А по дороге домой мужчина видимо мучился тем, что этого не случилось раньше, чтобы спасть ещё одну несчастную от постигшей её страшной участи.
Верон должен был бы что-то сделать с этим, но на деле был солидарен с Рэнданом, а потому налил себе ещё, потом ещё, и в конечном итоге не стал подниматься наверх, а лёг и уснул в библиотеке прямо на диване.
Проснувшись раньше слуг, он обнаружил, что грязные стаканы убраны, а его кто-то накрыл пледом, и сомнения, что это была Эйва не было никакого.
