Текст книги "Ошибка архитектора (СИ)"

Автор книги: Эйлин Торен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Рэндан взял Эйву за подбородок, чтобы видеть её лицо, стал целовать заплаканные глаза, слизывать слёзы с щёк.

– Сутки, двое, лишь только прерываясь на короткий сон и воды попить. И ты вся будешь влажная, уставшая, но не сможешь отказать мне. Я буду печь тебе хлеб, а ты будешь делать сыр, будешь ругать меня, что я соль забыл купить, а я возьму тебя прямо на столе в кухне, и ты взмокнешь, а я оближу тебя и скажу, что мне соль не нужна, потому что ты моя соль… И больше ничего мне не надо.

Эйва мотнула головой, задыхаясь, и Шэйли сделала тот же жест, всхлипывая и разделяя их горе.

– А это… – и Рэндан тоже плакал, – нет, Эйва… лучше смерть, чем видеть тебя, стоящую рядом с другим мужчиной, перед священнослужителем и дающую брачные клятвы. Лучше смерть…

И плача вместе с ними, Шейли закрыла руками лицо. А потом оказалась на месте боя, и увидела Рэндана, которого сразила пуля. Она видела, как расползается кровавое пятно, слышала, как, оседая на землю, в этом невыносимом шуме боя, он выдохнул имя Эйвы. Всё как и сказал.

Шэйли встала над ним. И знала, что Эйва этого не перенесёт – знала, как и всё другое, чего знать не могла, что женщина увидит сводку с именем Рэндана среди погибших, и упадёт в обморок, знала, что сляжет в необъяснимой горячке, что с ней будет Дэнар, а потом и его высочество принц Гаян. Второй наследник будет плакать, прижимая Эйву к себе, будет наизусть читать ей поэму об острове и корабле, и женщина умрёт на его руках.

Девушка всхлипнула. Бой шумел. Она тонула в нём. Смотрела на Рэндана. А потом… потом… рядом с ним лежал Иан…

Бледное бескровное любимое ею лицо, лишённое красок, пустые глаза, обращённые в небо.

Шэйли взвыла, опустилась на колени. Руками вцепилась в его такой же как на Рэндане мундир.

– Нет-нет-нет… – она замотала головой и её скрутило вихрем, тем же, что притянул её к Эйве и Рэнду.

Осколки знания врезались в неё и резали беспощадно, но ухватиться за них уже не получалось.

Иан не простит ей измены, он не сможет быть с ней рядом. Он вернётся на службу ко второму наследнику, наденет чёрно-синий мундир и уйдёт на войну между Сандой и Тьеном. Он погибнет там, как и Рэндан.

Узнав об этом, Ланира взвоет, а её горестный плач будет стоять в ушах, застывшей во всём этом кошмаре Шэйли. А потом Ланиры не станет. Из-за потрясения смертью Иана, она потеряет ребёнка, и умрёт сама. Но на смертном одре, она проклянёт Шэйли и Верона.

И слова её злым ядом будут течь по их венам.

Перед кончиной Ланира напишет полное желчи письмо, где обвинит Шэйли в падении и предательстве богини, заветов веры, и отправит его в храм. За Шэйли придут и Верону придётся отстаивать её, он сделает всё, чтобы она осталась с ним, но…

Они будут вместе, но ничего не сможет в этой жизни сделать их счастливыми.

Пустота внутри и снаружи.

Шэйли забеременеет, но тоже потеряет ребёнка. Тяжесть греха придавит её и она станет не менее безумной, чем Ниилла.

Перезагрузите мир, ава архитектор?

Вихрь снова беспощадно ударил по Шэйли, она словно открыла глаза, хотя на деле не закрывала их. Она всё ещё была в саду, Ланира всё так же держалась за рукав Верона и со злостью смотрела на уходящего Дэнара.

Всё, что видела Шэйли было лишь будущим, которое случится. Она знала… видела… сотворила… она – архитектор.

Шэйли – архитектор и может перезагрузить мир.

И она закрыла глаза и всё вокруг неё разрушилось, осыпаясь прахом.

Интерлюдия – Архитектор

"Добро пожаловать в высшую директорию. Напоминаем, смертные души должны покинуть директорию в обозначенное время, в противном случае будут уничтожены. Директория начнёт обратный отчёт. Будьте бдительны. Внимание… повторяем…"

Шэйли открыла глаза. Она была в пустоте, но вокруг стремительно выстраивались стены главного зала директории. Она думала, что перезагрузила мир, но в итоге её выкинуло на самый верх?

И тут она поняла, что она не одна.

С ужасом она оглянулась и увидела Верона, Ланиру, Иана, Нию, вцепившуюся в Бэлта, Рэндана, принца Гаяна, Эйву и этого жуткого Дэнара.

Их тоже затянуло? Но… и тут до неё дошло почему вокруг них так яростно вещает предупреждение об уничтожении смертных душ.

Этот отвратительный вездесущий голос, который выводил её из себя.

– Что за…

Ругнулся кто-то, но Шэйли не поняла чей это был шёпот, потому что тут всё вокруг дрогнуло, словно кто-то ударил по гонгу. Платформа, на которой они стояли, полностью прогрузилась в главный зал первой директории. Дальше только инквизиторы. Шэйли сковало ужасом – её разберут!

– Ава архитектор? – обратился к ней механический голос и Шэйли обернулась. Перед ней была так называемая основа. Не живая, пустая оболочка, полная чего только можно – знание, умение, оружие, безграничные возможности преображения, но не имеющая души.

– Я… – прошептала Шэйли.

Но договорить ей не дали. Основа поднесла к её глазам сканер и ослепила, считав данные, потом бесцеремонно взяла за руку.

– Процесс запущен, – проговорил голос над ними.

– Подтверждаю, – произнесла основа. – Душа номер один точка один точка ноль три точка шесть шесть точка один ноль восемь. Ранг архитектор. Класс высший. Партия выдала ошибку. Вас должны разобрать. Стремление к идеалу главная функция директории.

И Шэйли знала, что это значит. Вот теперь точно всё… она не перезагрузит мир отсюда, все они, что попали с ней сюда будут уничтожены, как и она, потому что разобрать равно убить.

– Архитектор, подтвердите…

Шэйли втянула воздух, но тут основа зависла, издала странный звук, потом проговорила ещё несколько слов на совершенно разных языках…

– Под… т…т… ди… т… по… те…

Её механическая голова обвисла, а зал пошёл рябью. И из этой ряби стали появляться хранители директории. Они множились один за другим и их стало столько, что не сосчитать.

– Да чтоб вам…

И Шэйли наконец поняла, что произошло – основу сломала Эйва. Архитектор встретилась со взглядом цвета сирени. Ловким, совершенно отработанным движением, словно делала это бесконечное количество раз, Эйва обломала конечность у основы. В ней был встроен передатчик. Женщина повела головой, словно потянула шеей. И сделала шаг с платформы.

Как только ноги её коснулись пола в зале директории, Эйва стала меняться, – платье исчезло, вместо него стандартный для души штаны, топ, сапоги… нет один, часть второй ноги была не настоящей – протез, и Шэйли точно знала, что от смертоносен. Руки оголились и на них появилось бесчисленное количество росчерков, в некоторых местах их было так много, что они сливались в тёмные полоски и разобрать написанное могли бы только машины. Росчерки – это же возраст? История души…

Сколько же она существует?

Длинная шея, спина со шрамами в районе лопаток. Волосы короткие-короткие, но всё ещё рыжие. Она глянула через плечо на Шэйли.

– Перепиши его. Просто перепиши…

И Эйва… нет…

– Добро пожаловать в высшую директорию, душа номер один точка один точка ноль точка один точка четыре три. Мы приветствуем вас, ава палач. С возвращением.

Эйва – палач…

– Живо, Шэйли! – приказала ей она и из рук, словно вырос меч, ложась в её руку. Она ударила мечом по основанию платформы и та пришла в движение, после чего Эйва приняла боевую стойку, а хранители директории начали наступать.

– Шэйли…

Кто-то позвал её, но кто она не поняла. Она попыталась отпустить себя, всмотреться внутрь и как ни странно поняла, что нужно сделать.

“Внимание. На головную директорию произведено нападение. Внимание… потеря души высшего ранга… в системе ошибка. Ошибка…”

Глава 39 Рэндан

Он открыл глаза от нестерпимой боли. Внутри всё рвалось на части. Эйва… Война… его воздух… и он снова потерял её.

Хотелось выть.

Он осмотрелся. Рядом с ним была эта девица, Шэйли… архитектор!

Внутри всё рычало – да чтоб тебе, как он мог так подставиться?

Надо было остановить её тогда, догнать бы смог, что ему? Надо было, а не возвращаться обратно в мир, свернул бы её тонкую шейку и отправил в головную директорию с той душонкой, которая умоляла её перезапустить мир.

– Ты… – взревел он, схватив её за горло с силой впечатал в стену.

Они были в том же загородном доме Шелранов близ Хиита. Второй этаж. Окна в пол, ведущие на балкон, с которого открывался вид в сад. Внизу Бэлт и эта его блаженная госпожа, он одет не как слуга, она смеётся, вокруг шустрят дети. Двое. Тоже смеются, визжат.

В голове появилось понимание – эта дрянь переписала мир, перезагрузила, но с поправками?

– Ты что натворила? – прохрипел он.

– Переписала мир, – ответила архитектор, задыхаясь, моргая, глядя на него своими огроменными тёмными, как бездна, глазищами, полными слёз боли и страха.

Он ослабил хват. А так хотелось свернуть ей шею.

– Верни меня назад, – прорычал он ей в лицо.

– Что?

– Назад, в главную директорию. К инквизиторам. Быстро!

– Я не знаю как, – мотнула она головой, сжимаясь под его натиском.

– Что значит не знаешь? – он поверить в это не мог. – Ты перезагрузила мир, дура. Какого ты вообще натворила?

– Я… я… – и сейчас эта идиотка разрыдается, а значит ничего уже не сделает. Пусть и высшая, но такая слабая душа, как все архитекторы.

– Мне нужно к ней, – и страх мерзко расползался внутри него. – Нужно, она погибнет. Она не справится с инквизиторами. Они разберут её и тогда я потеряю её навсегда. Верни меня назад.

И если бы он только мог… если бы знал… снова. Опять…

Боль была невыносимой, а ещё сознание стало путаться. Как и тогда, когда он вернулся из-за того, что эта дурная девица, бракованный архитектор, не захотела сделать так, как было надо.

– Всё из-за тебя. Всё, – мотнул он головой. Сознание Рэндана заполняло его. Боль смешивалась, горечь потери и отчаяние. Слишком много и слишком больно.

Он снова мотнул головой, отпустил девчонку, которая вжалась в стену и смотрела на него с ужасом. Ударив себя по голове, снова и снова, пытался вытравить человеческие мысли, человеческое сознание.

– Да чтоб тебе… – вытащил из сапога перочинный нож, разложил и воткнул в предплечье.

Девица пискнула, закрыв ладонями рот. Он зыркнул на неё, ухмыляясь – боль физическая вернула его назад. Но надолго ли, было непонятно.

– Рэндан, – прошептала девчонка. – Ты тоже… тоже…

– Что? – рыкнул он.

– Высшая душа? – спросила она еле слышно.

– Я палач! – взревел он.

– Но Эйва тоже палач? – архитектор нахмурилась, замирая. И было видно, что внутри неё было сожаление от того, что произошло.

Это на деле было так ужасно. Почему его передёрнуло только здесь, почему он как истукан стоял там, словно не в себе был. Завис, он, завис! Поверить в такое было просто немыслимо.

– Ты действительно тупая такая? – взвился он на девчонку, хотя злился на себя. – Да! Да! Ты же слышала! Видела!

– Четыре три, – прошептала она. – Вас всего четверо?

– Ты совсем? – зло рыкнул он и захотелось приложить её головой о стену. – Да, мы первые, нас было только четверо. Стиратели миров. Предвестники конца. Всадники апокалипсиса.

И он ухмыльнулся:

– Какие только названия не генерировала нам система. Болезнь, война, голод, смерть. Морбус, беллум, фэймс, мортем. И в каждом мире что-то своё. Смертные… – пренебрежительно фыркнул он. – Суть всё равно одна – тотальное уничтожение. Без спасения.

– А ты? – спросила она.

– Я – четыре один. Первый из четырёх, но последний. После меня ничего. Я Альфа и я Омега. И ты… мелкая… – он зло ухмыльнулся. – Если бы знал, что так будет…

– А Эйва? – и она сказала это имя, а палача снова рвануло чувствами Рэндана, на деле его собственными чувствами.

– Моя Белла, моя Война, моя Трэсса, моя Третья… моё торжество, моя кровь…

– Воздух, – прошептала она и он нахмурился, уставился на неё. Она же не могла знать, впрочем архитекторы на многое способны. – Прости, я просто… я увидела немного будущего… – словно пытаясь оправдаться проговорила она.

– Что? – нахмурился палач.

– Я не знала про тебя, точнее про Рэндана и Эйву, – мотнула головой девица, оправдываясь. – Я увидела… очень сильное чувство, и Рэндан погиб, он ушёл на войну и не вернулся, а Эйва не смогла пережить это. Её это сломало.

– И что? – взревел он, а внутри снова рвануло потерей. Как Рэндан стоял там безвольно и понимая, что любимая женщина отдаёт себя, чтобы спасти его никчёмную жизнь, умирал внутри. И вспоминал, как она рыдала в него накануне, говоря, что не хочет, чтобы он забывал её настоящую, просто Эйву, а не какую-то там знатную даму, у которой есть титул. – Что с того?

– Там в будущем было только страдание, – всхлипнула архитектор. – Иан погиб рядом с Рэнданом. И Ланира… и…

– Да плевать! – какие же они все глупые, слабые. Но он слишком долго скитается, жизнь бесконечна и беспощадна. Он привык. – Мир не существует без страдания. Тогда это неправильный мир. Такой нельзя создать. Дура, страдание часть жизни.

– Но… но… ведь… – девица пыталась найти, что ответить.

Но, конечно он понимал – что она видела? Это был первый её мир. Да ещё и обречённый на стирание. Как и сама она. Ошибка партии. Последняя из десяти, кого ещё не разобрали, создавая новых архитекторов.

– Убери страдание и все чувства с ними. Радость, надежда, любовь… – палач попытался объяснить. – Всё это тоже пропадёт. Да, не будет горя, боли, ненависти. Но и противоположного не будет. Это есть основа твоей жизни. Как можно этого не понять?

– Я… я просто… – архитектор не понимала.

Да и ладно, ему нужно было спешить, он это знал. Времени не было:

– Мне надо назад, – снова наступил на неё палач. – Думай! Ты же перезагрузила мир, когда мы попали в высшую директорию?

– Кажется нет, – ответила она. – Точнее я хотела, но меня выдернули туда они. И вас вместе со мной.

– Чтоб тебе, – осознание было как удар. – Тебя хотели разобрать! Ты попыталась перезагрузить мир, и тебя нашли, пока ты сидела тихо, как обычная смертная душонка, они не могли найти тебя. Но при попытке перезагрузки, нашли и вытянули наверх.

Он понимал, что это был крах всего.

– Ещё раз? – прошептала она.

– Нет. Теперь ты им не нужна, – с горечью ответил палач. – Она поменяла тебя на себя. Она намного более важная и весомая добыча, чем какая-то там душа ранга архитектор. Тем более с ошибкой в коде.

– Прости, – выдавила из себя архитектор.

– На что мне твоё "прости"? Знаешь сколько я её искал? – и скрутило, взвыло, пошло трещинами. – Сотни миров, тысячи жизней…

– Почему? – спросила она.

А что он мог ответить? Ничего. Ярость жгла безжалостно. Палач обречённо рыкнул, повёл головой, делая шаг назад.

– Ответь ей, давай, ава палач.

– Вер, – прошептала девчонка и ринулась было к нему. Но он сделал шаг из тени коридора на свет. И она застыла в изумлении. Это был герцог, но он был другой. Не было шрамов на теле и на лице кроме одного – рваная рана через глаз. Герцог ухмыльнулся.

– Ты… – прорычал палач, понимая, кто перед ним.

– Я… – кивнул он. – Что же ты, расскажи почему ты потерял такую трепетно хранимую тобой душу, первый палач.

– Вер… – непонимающе прошептала девица, так и не понимая, кто перед ней.

– Ава инквизитор, – прорычал палач, а хотелось сплюнуть. Нет, хотелось стереть в прах. – Первый из трёх.

– Что? – она обернулась на палача, распахнула глаза.

– Ты почти переписала мир, – тихо сказал инквизитор, обращаясь к девчонке.

Она снова посмотрела на него, потом едва слышно, обречённо ответила:

– Не знаю, у меня не получилось…

– Потому что ты хотела переписать и его, – и инквизитор кивнул на палача. – А его нельзя переписать – он целый.

– А ты не очень, – рыкнул палач.

Инквизитор ухмыльнулся.

– Бессильно рычать это всё, что ты можешь? – проговорил он спокойно. – Как обычно.

– Верни мне её. Это из-за тебя… ты забрал её.

– Нет, первый палач, это ты сам! Ты сам сделал это. Вспомни, – и инквизитор был прав, причиняя невыносимое страдание. – Её желание было смешным для тебя. Это ты сказал ей, что её удел разрушение, что она не сможет ничего создать.

И палач повёл головой, снова теряя себя, переплетаясь с воспоминаниями Рэндана, становясь таким же как он – честным, открытым, сочувствующим… человеком.

– Нет? – а первый инквизитор в лице герцога Шелрана продолжал уничтожать, каждым словом причиняя невыносимые страдания. – Да. Ты сказал, что она война и ты неотделим от неё, как и остальные палачи, которых тогда уже потерял. Ты запретил ей думать отдельно, словно она принадлежала тебе. Ты усмехнулся, унизив её мечту, которой у неё быть не должно. Ты потерял её до того, как я сделал её тем, что она есть. До меня. Ты оттолкнул её, а она пришла ко мне.

Палач взвыл:

– Инквизиторы забрали наших с ней братьев. А ты научил её создавать. Но на деле. Она страдала, когда создала то, что было обречено, – и он видел как ей было больно, пока она стояла посреди разрушенного почти до основания созданного ею мирка. – А ты всего лишь провёл эксперимент.

– Нет, – ответил инквизитор. – Это я был тем кто разрушил её мир. Я. Это был мой приказ. Её мир был хорош. Спокойный и открытый, немного наивный, но красивый. А я залил его кровью, отдав приказ на уничтожение. Ты прав, я хотел понять природу ошибки в её коде. Она не должна была стремиться к чему-то такому, но так отчаянно этого желала. Мне надо было понять. Совершенно новая ошибка.

И это было слишком. Его девочка, нужная, важная девочка. И его нетерпение, первый палач так не хотел, чтобы она менялась. И он нашёл её тогда, уничтоженную, разбитую и добавил…

– Но её неидеальность была откровением. Я понял это слишком поздно. В этом и был смысл, – проговорил тем временем инквизитор. – Идеальное стерильно и не имеет никакого смысла. Моё стремление к созданию идеального было ошибкой. Это и есть главная ошибка кода всей директории. А может и нет. Может сопротивление и есть основа всего. И инквизитор должен изучать, наблюдать, он не должен вмешиваться в процесс. Но я… Я сломал её мир. Я сломал её. И я никогда не прощу себе этого. Потому что… любил её.

И палач поднял голову и встретился с полным сожаления взглядом.

– Инквизитор не может любить, – отрезал он, ревностно. Как же странно – даже в теле Рэндана он ревновал Эйву к Верону. Даже это было для них троих неизменно.

– Как и палач! – был ответ. – Разве нет? Любовь противоестественное правильному чувство. Чувство стремления к кому-то, необходимость сплетения душ. Уродство в идеальном. Для продолжения жизни это не нужно, но оно появляется всё равно. Сколько не трави, не уничтожай. Настоящая любовь – это единственное чувство, что стремиться к создателю, тянется к вечному. И получается, что уродство основа всему. Ошибка – основа.

Инквизитор повёл головой и усмехнулся.

– Я понял это. И поплатился за это знание. Я был разобран своими же. Второй и третья инквизиторы раскидали меня по сотням миров, надеясь, что я никогда не смогу восстановить себя и я принимаю эту кару за то, что найдя в себе оборотную сторону любви – разрушение, я предал создание, которое любил так сильно.

Горечь в этих словах резала слух палача.

– И ты тоже подтверждение этого… сотни миров, тысячи жизней, – тихо проговорил инквизитор. – Ты ищешь её, твоё нутро зовёт её, тянется к ней. Создание, что было твоей душой, одно в нескольких. И ведь ты всегда находишь её. Вспомни все эти свои тысячи жизней. Ты всегда находил её и всегда терял. Фатальные ошибки, порой пустые и нелепые, ты разрушал связь, которая есть между вами. Это твоё наказание.

Его лицо исказила жестокая улыбка:

– И меня оно устраивает.

– Прекратите это, ава инквизитор… – а они кажется и забыли, что девчонка-архитектор всё ещё здесь. Она встала между ними, обратилась к первому инквизитору, плача. Прося. – Вер, зачем ты так? Пожалуйста. Это наказание не только для него, но и для неё… ведь теряя его, она страдает… ей больно как и ему. Очень больно. Она умирает каждый раз…

– Ему плевать, – прохрипел палач.

– Не надо… – прохрипел зло инквизитор. – Я тоже наказан. И не говори, что тебя не радует это. Я собираю себя. Некоторые мои части утеряны навсегда, и это сделали палачи. Уничтожили до основания миры, где была часть меня. И каждая моя жизнь напоминает мне о том, что я разрушен. Всегда… я такой, – и он указал на лицо.

– Палачи? Мои братья, которых инквизиторы перебрали, потому что были недовольны, искали ошибки, пытались наказать меня и третью? Или их копии? – взвился палач с болью. – А теперь инквизиторы поступят так же с ней. Ты же забрал себе часть её, у тебя есть её код. Призови её назад.

– Прости, я сделал слишком много копий. У меня ничего не осталось, – повёл головой инквизитор. – Это было до того, как я понял, что идеальное мертво. До моего падения, до разрушения меня самого.

– Вер… – девочка взяла инквизитора за руку. В ней скорее всего уже снова сплелось две сущности – архитектор и Шэйли.

– Ты начала переписывать мир, – посмотрел на неё инквизитор. – Но он не твой. Этот мир изначально был с ошибкой.

Девчонка нахмурилась.

– И ты переписала судьбы важных для тебя людей. Важных для Шэйли.

– Да, – она кивнула.

– А ты? – спросил инквизитор.

– Я? – архитектор удивилась, впрочем палач тоже.

– Шэллина, – инквизитор вздохнул. – Почему…

– Я не имею значения, – ответила она с горячностью, перебивая его. – Я не хотела, чтобы все страдали.

– Глупышка моя, – и инквизитор погладил её по щеке.

А у палача внутри стала умирать надежда. Может если он умрёт, то сможет вернуться наверх до того, как снова переродится в каком-нибудь очередном мире? Или его схватят? Его обязательно попробуют поймать.

– Ты знаешь, что ты переписала мой код? – спросил инквизитор. – Почти восстановила его – то, что, как я думал, утрачено навсегда.

– Я? – удивилась девчонка, смотрела на инквизитора с сомнением.

– Дело в ошибке твоей партии, – ухмыльнулся он. – Как это ни странно. Я помогу тебе перезагрузить мир.

И вот теперь палачу всё стало понятно. Понятно зачем первый инквизитор так с ней ласков сейчас. Ему нужна её сила, сила архитектора, чтобы закончить себя самого.

– Не вздумай. Никогда не верь инквизиторам! – прорычал палач.

– Я… – она посмотрела на него со страхом.

– Глупая! Он заберёт недостающий код себе и сломает тебя, так же как сломал моих братьев, как сломал третьего палача, как сломал Эйву.

И девица перевела взгляд на инквизитора.

– Он прав, – тот не стал отпираться. – Мне нужна часть тебя. Но я верну её тебе назад.

– Не верь! – предостерёг её палач.

– А он? – спросила архитектор, указывая на первого палача. – А Эйва?

– Я попробую, но не могу обещать, – и инквизитор посмотрел на него. – Скорее всего придётся ждать, потому что вытащить душу высшего класса, да ещё и ранга палач, поменявшую себя на другую душу, сопротивляющуюся внешнему… Третья ведь не пойдёт.

– Я не верю тебе, – ответил палач, хотя внутри забилась надежда, желание верить, попробовать, но и тонуть в ложной эйфории он не станет. – Это может быть копия. Сколько ты наделал?

– Копии идеальны. Во всём. Если третья вернётся, то в момент вашей встречи будет палачом и у неё не будет части ноги. И она будет уязвима. Она предала тебя, ты можешь убить её в этот момент. Ты узнаешь, не ошибёшься, потому что имеешь право первого.

Палач содрогнулся, слыша это, а с ним и Рэндан, для которого не было ничего важнее жизни Эйвы. Боль в руке уже отпускала и чувства человека, которым он был в этом мире, возвращались к нему, тянули, рвали на части. Потеря Эйвы была невыносимой, как и для первого палача потеря третьей.

Когда она ушла, когда пропала и он осознал, что не вернётся к нему, оставила его, внутри чернотой разлилась бездна, такая страшная, такая чудовищная, что палач и преставить не мог, что он вообще может найти что-то настолько его пугающее. Он отправился за ней, покинул высшую директорию, перестал слышать зов инквизиторов и своего долга. Всё, что было важно – третья.

И первый инквизитор был прав – он всегда находил её. Каждый раз, сколько бы миров не прошёл следом, сколько жизней не прожил… находил свою девочку, находил и терял, потому что предавал, потому что смертный не мог преодолеть обиду внутри высшей души.

– Ава палач? – прошептала архитектор, вытаскивая из боли воспоминаний, всматриваясь в него своими, словно бездна, глазами.

– Не верю… инквизитору не верю! – он упрямо мотнул головой. – Кто помешает тебе забрать её себе?

– Зачем? У меня есть она… – и инквизитор указал на девчонку. И как бы не хотелось верить, что чувства Верона Шелрана, если они были у него к этой девочке, хоть какие-то, сейчас выкручивают инквизитора, так же как палача выкручивали чувства Рэндана, но недоверие к самому инквизитору были сильнее.

– Ложь! – отрезал палач.

– Хорошо, – сказала тихо архитектор.

Первый палач ринулся к ним, чтобы остановить, но не успел – мир вокруг него дрогнул и осыпался.

“Внимание, перезагрузка мира завершена.”