Текст книги "По обе стороны Грани (СИ)"

Автор книги: Евгения Духовникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

– Ребята, будьте добры, наберите воды, только холодной.

Они переглянулись.

– Я схожу с тобой, – сказала Элис.

Когда они вернулись, Стив был в палате один. А в воздухе, постепенно угасая, мерцали белёсые сполохи только что закрывшегося портала.

Стив медленно открыл глаза.

– Где это я? – полюбопытствовал он, с непритворным интересом озираясь по сторонам, – Элис? Берт?..

Мгновенно смекнув, в чем дело, Элис бросилась к капельнице и выдернула шланг из склянки с раствором.

– Берти, беги за врачами, быстро! Стив, ты помнишь хоть что-нибудь из того, что произошло сегодня?

– А что, – он наморщил лоб, изображая бурную мозговую деятельность, – Я должен был что-то забыть?

– Что ты помнишь?

– Ну, я бродил где-то в районе Тайвенса… фотографировал закат. Вышел на дорогу, попал под грузовой турбомобиль. Потерял сознание от удара. А очнулся только что.

– И это всё?!

– Всё.

– Ммм… а про "Кристалл-Палас" ты ничего не помнишь?

– Ты про ту замороженную стройку? У меня была мысль забраться куда-нибудь повыше, но ворота оказались закрыты, а забор очень высокий, не перелезть.

– Да неужели? – съязвила Элис, – Кстати, где твоя камера?

– Ах да, стереокамера… Я её уронил, когда упал. Стекло вылетело из объектива. Восстановлению не подлежит. Жаль, конечно, но…

– Да, тут они с поддельными воспоминаниями явно переборщили, – пробормотала Элис, и добавила вслух, – Вот она, твоя драгоценная камера, целая и невредимая.

– Да ну? – Стив искренне удивился, – Надо же! Я же собственными глазами видел, как она разбилась в хлам! Не понимаю…

– Нестыковочка, ага? Итак, мы с тобой плавно подошли к тому, что произошло на самом деле…

Парень зажмурился, запустив пальцы в свою рыжую шевелюру.

– Элис, давай не сейчас, а? Голова раскалывается…

– Что такое "Ривенсайд"? – спросила она в лоб.

– Понятия не имею.

– Стив, соберись! Вспоминай, что это была за дверь? Что именно ты видел в "Кристалл-Паласе"?

– Да не был я там, тебе говорят!

Дверь открылась, и вошел Роберт в сопровождении светловолосой медсестры и уже знакомого Элис усатого доктора.

– Что за дела с безопасностью в вашей больнице? – не здороваясь, сказала Элис, сурово сверкнув глазами, – Где начальник охраны?

– Успокойтесь, мисс, – миролюбиво сказал врач, – И объясните толком, в чём дело.

– Моего друга пытались отравить, – Элис потрясла банкой с зеленоватой жидкостью, – Вот этим.

Медсестра взяла улику и повертела в руках, внимательно изучая содержимое.

– Эликсир, разрушающий память, – она постучала пальцем по стеклу, – Неразведённый. В такой концентрации этим действительно можно убить. Откуда он у тебя?

– Когда мы вошли, какой-то тип, замаскированный под врача, переливал его в капельницу, – вспомнил Берти, – Только мы тогда думали, что это лекарство…

– Меня пытались отравить? – ошарашенно воскликнул Стив, – А… за что, собственно?

Его вопрос остался без ответа. Повисла напряжённая пауза. Элис, скрестив руки на груди, с вызовом смотрела на врача; Берти выглядел взволнованным, Стив – ошеломлённым.

– Это редкий и дорогой препарат, – врач первым нарушил молчание, – Чтобы получить разрешение на него, надо собрать целую пачку справок, и расписаться в десяти местах. Этот раствор иногда используется спецслужбами, в свободном обращении его нет, – он встревоженно посмотрел на Стивена, – Что-то серьёзное ты натворил, дружище.

Стив в ответ лишь непонимающе пожал плечами.

– Мы разберёмся с этим, – успокоил он Элис, – Я лично прослежу за тем, чтоб с парня глаз не спускали. Можешь не беспокоиться, здесь твой приятель в полной безопасности.

* * *

Вечерело. С цветущих яблонь опадали белые лепестки, полупрозрачные и тонкие, похожие на мыльные хлопья. В воздухе пахло ветром.

Элис посмотрела на небо, на медленно плывущие облака.

– Здесь кроется какая-то тайна, – тихо сказала она сама себе, – И я намереваюсь выяснить, какая.

– Что ты собираешься делать? – Роберт до сих пор держал в руках измятую утреннюю газету. Рукава его светлой куртки были перепачканы типографской краской.

– Пока не знаю. Мне нужно время, чтобы подумать. Но, рано или поздно, я докопаюсь до правды.

– Стив ничего не помнит?

– Нет, – Элис вздохнула, – С другой стороны, так даже лучше: за ним больше не будут охотиться. Но зато мы с тобой никогда не узнаем, что в действительности произошло в "Кристалл-Паласе".

Глава третья, в которой отважный рыцарь почти без боя побеждает свирепого дракона

В жизни порой наступают богатые на приключения периоды: времена, когда события следуют одно за другим, выстраиваясь в очередь и соревнуясь за право как можно скорее обрадовать (или огорчить) человека своим появлением. В такое моменты не знаешь, за что хвататься сначала, за что потом, и пытаешься объять необъятное, – впрочем, как правило, безуспешно. Однако ничто не длится вечно, и, в конце концов, после бури обязательно наступает долгожданное затишье, – драгоценные дни покоя. Дни, в которые телефон не разрывается от звонков, газеты не пугают кричащими заголовками, а друзья не спешат шокировать тебя сенсационными новостями. Жизнь словно бы ставят на паузу, давая кратковременную передышку. И ты, наконец, можешь замедлить бег, остановиться, отдышаться. Собраться с духом.

Ведь самые верные решения приходят, как известно, именно в такие моменты.

* * *

Предрассветный воздух был влажен и лазурно-чист: лишь вдалеке, у самых гор смущённо розовели пухлые кучевые облака, суетливо пытаясь выглядеть как можно безобидней, дабы ненароком не нарушить безмятежную картину погожего дня. Когда-то здесь были заливные луга Айзы, а сейчас по обоим берегам реки, давшей название городу, лежали сельскохозяйственные угодья Скайленда. Посев недавно завершился, и в полях не было ни одного человека, – никого, кто, подняв глаза к небу, мог бы разглядеть в нем крохотную чёрную точку.

Элис летела в Маунтин-Парк, своё родовое поместье.

Почему она решила лететь на фэрлинге, а не заказать портал (стационарных порталов в небольшом провинциальном посёлке, конечно, не было), она сама не знала. Скорее всего, ей было просто стыдно перед Лори, – в последнее время она совсем забыла о нём.

Со времени происшествия на заброшенной стройке прошло больше месяца. Стив так ничего и не вспомнил, а Элис с Робертом, не сговариваясь, решили оставить тайну "Кристалл-Паласа" в покое. Сдав последние экзамены, Элис с головой погрузилась в дипломное исследование. Но проведённые для чистоты эксперимента повторные замеры только подтвердили её правоту: мерность пространства менялась.

Элис прищурилась, задумчиво глядя на восход солнца.

Если мерность пространства растёт, значит, время должно ускориться. Однако это ускорение невозможно заметить, находясь в замкнутой системе. Время будет течь быстрее, но люди не смогут этого ощущать. Но со стороны, – например, из параллельного мира, искажение пространства можно будет наблюдать.

Вот только это невозможно – попасть в параллельный мир. Технически неосуществимо.

Лори, радуясь путешествию, без устали работал крыльями. Простиравшаяся внизу долина ещё лежала в тени, но на высоте трёх миль уже было видно краешек солнца, показавшегося из-за горизонта. Далеко на юге осталось озеро Даритсен, впереди темнел хвойный лес, за которым, полускрытые голубоватой дымкой, виднелись отроги Барденских гор. Фэрлинг нёс свою всадницу на север.

В воздухе витали тонкие, еле слышные запахи и звуки, воскрешая в памяти полузабытые картинки из детства. Элис крепко зажмурилась от нахлынувших воспоминаний. Откуда-то взялась непонятная ностальгия, липкая и тягучая, как сгущённое молоко. Что-то, ассоциирующееся с ситцевыми занавесками и кактусами на подоконнике…

…Ее воспитывал отец, граф Генри Мейнфорд. Маму Элис почти не помнила: она знала только, что её мать бесследно исчезла вскоре после её рождения. Отец не любил говорить об этом, становясь всякий раз угрюмым и замкнутым, стоило ему услышать имя Розали Флауэр, и уже в раннем детстве, поняв, что не добьется подробностей, Элис решила прекратить бессмысленные расспросы. Когда ей исполнилось двенадцать, отец женился на Пенелопе Уайтхолл, девушке из разорившейся дворянской семьи. Скромная и застенчивая, она быстро подружилась с юной падчерицей, но, вопреки чаяниям отца, так и не смогла заменить Элис мать: их отношения были больше похожи на дружеские. Впрочем, идиллия длилась недолго: Пенелопа отличалась слабым здоровьем. Дав жизнь дочери, она не смогла оправиться от родов, и вскоре умерла. Отец был неплохим магом, но смог спасти лишь новорождённую Люси. Это случилось пять лет назад, в середине зимы; Элис в то время уже училась в Академии.

– Видно, такова моя судьба, – сказал ей тогда отец, – А сетовать на судьбу – грех, особенно, если ты маг.

С тех пор Генри больше не предпринимал попыток покончить с холостяцкой жизнью, хотя желающих обвенчаться с красивым и довольно молодым графом было предостаточно.

– У меня целых две принцессы, – любил повторять он, когда Элис в очередной раз заводила с ним этот разговор, – Целых две: ты и Люси. Зачем нам ещё кто-то?

Граф Мейнфорд занимался селекцией фэрлингов, пытаясь вывести породу, поддающуюся одомашниванию и дрессировке, и был полностью поглощён этим занятием. Воспитанием Люси занималась гувернантка, миссис Пристли, а старшая дочь давно уже не нуждалась в няньках: с тех самых пор, как улетела в Айзенбург поступать в академию.

* * *

День катился к вечеру, когда из-за верхушек высоких сосен показался острый шпиль фамильного особняка Мейнфордов. От незваных гостей и нежданных визитёров поместье защищало мощное пограничное заклятие: Элис почувствовала, как невидимый барьер натянулся, мягко спружинил, и после секундной заминки послушно лопнул, словно мыльный пузырь, проткнутый иглой. Радостно вздыбив шерсть на загривке, Лори спикировал на землю, перемахнул через кованую чугунную ограду одним великолепным прыжком, и понёсся к дому, предвкушая сытный ужин: Генри не упускал случая побаловать фэрлинга лакомым кусочком.

Маунтин-Парк встретил Элис пустотой. Никто не бросился ей навстречу с радостными криками, никто не спешил её тепло поприветствовать, справиться о делах и здоровье и позвать на послеобеденный чай. Впрочем, её это ничуть не расстроило: Элис была слишком самодостаточна, чтобы тяготиться вынужденным одиночеством.

Тем более что она сама не предупредила никого о своём приезде.

Люси, должно быть, сейчас с миссис Пристли, а отец – как обычно, на заднем дворе, возится со своими фэрлингами. Элис улыбнулась уголком рта. Она знала, что фэрлинга в принципе невозможно приручить, даже если взять его котёнком и не выпускать из виду ни на миг. Некоторые люди способны улавливать мысли фэрлингов, общаясь таким образом, но настоящего взаимопонимания им никогда не достичь.

Из кустов магнолии высунулась возмущённая физиономия Лори: похоже, фэрлинг подслушал её мысли.

– Но ведь это правда! – Элис попыталась его урезонить.

Лориан негодующе заурчал.

– Ладно, ладно, – она примирительно подняла руки, – Возможно. Бывает, – она обхватила фэрлинга за шею, зарывшись лицом в тёплый густой мех, – Просто ты – особенный. Ты – мой фэрлинг, а я – твоя Элис.

Внезапно с цветка вспорхнула крупная пёстрая бабочка, и зигзагами полетела в небо. Моментально позабыв обо всём, Лори азартно мяукнул, совсем как домашний кот, и, смешно подпрыгнув, взмахнул передними лапами, словно дирижируя невидимым оркестром. Бабочка, конечно, улетела, но неугомонный фэрлинг тут же погнался за другой, благо в цветущем весеннем саду их было немало.

Проводив Лори взглядом, Элис повернула к дому. Дорожка петляла между клумб и деревьев; кирпично-красный гравий, влажный от беспрерывно работающих газонных "вертушек", сочно хрустел под сапогами. Некоторые кусты были аккуратно, с любовью подстрижены, что придавало им сходство с фантастическими существами: кентаврами, феями, единорогами. В последние годы эта новомодная тенденция стремительно завоевывала популярность в высшем обществе. Откровенно говоря, Элис был не по душе регулярный парк, но у сэра Мейнфорда на этот счёт была довольно оригинальная точка зрения: наняв садовника, он платил ему приличное жалованье, целиком и полностью полагаясь на его вкус. "Сэм – профессионал, а профессионалу всегда виднее, поэтому пусть делает так, как считает нужным", – говорил отец, – "Я ему доверяю".

Когда справа в зелени листвы что-то зашуршало, и хрустнула сухая ветка, Элис даже не обернулась, будучи уверенной, что это опять дело лап её фэрлинга. Однако на сей раз виновником шума был автор сомнительных произведений садово-паркового искусства.

– Привет, Сэм, – Элис остановилась, – Как делишки?

– Леди Мейнфорд? Какой сюрприз! – садовник попытался придать лицу как можно более почтительное выражение, – Я не ожидал, что вы приедете, иначе бы…

– Иначе бы вспомнил, что я ненавижу, когда мне говорят "Леди Мейнфорд"! – перебила Элис, – Сэм, сколько можно повторять, не мучай ты бедные кустики. Ты ж не спрашиваешь у них, хотят ли они быть львами, или там дельфинами, – ты сам решаешь. А так нельзя. Никто не вправе решать за другого, кем ему быть.

Сэм виновато потупил взгляд.

– Но, ле… Но, Элис! Я ведь…

– Всё. Парикмахерская закрывается, – отрезала она, – Если кто что спросит, ссылайся на меня. Кстати, папу не видел?

– Граф Мейнфорд с утра на ферме…

"Фермой" здесь назывались дощатые постройки без крыш, где кое-как прирученные отцом несколько пар фэрлингов устроили себе гнёзда. Ага, если он там, значит, у них ожидается прибавление…

Девушка рассеянно кивнула. На неё вдруг разом навалились голод и усталость, – непременные атрибуты дальней дороги. Всё-таки путешествия верхом значительно уступают по комфортабельности и полёту на аэроплане, и поездке в мягкой кабине турбомобиля.

– Пойду, перекушу чего-нибудь, – пробормотала Элис.

Кухня располагалась на первом этаже, в западном крыле, занимая почти весь флигель. Плотные жаккардовые портьеры на окнах почти не пропускали солнечные лучи, поэтому в коридорах царил полумрак: отец недолюбливал яркий дневной свет. В доме было тихо; длинный ворс ковровых дорожек на полу приглушал шаги. Элис хихикнула, на мгновение представив себя на месте главного героя недавно прочитанного детектива: в одной из глав знаменитый сыщик точно так же крался по коридорам, пытаясь отыскать нити, которые должны были помочь ему распутать очередное дело.

Только ей, в отличие от храброго Альфреда Грина, некого бояться: она ведь у себя дома.

Повернув бронзовую дверную ручку в форме головы дракона, – крошечный страж добродушно улыбнулся, приветствуя хозяйку, – Элис толкнула дверь и вошла в кухню.

В кастрюле на плите обнаружилось немного холодного орехового супа, оставшегося с обеда, на столе был свежий хлеб, а в холодильном шкафу оказалась аппетитная головка овечьего сыра и ветчина.

"Замечательно!"

Разогревать суп Элис не стала: из хлеба, сыра и ветчины получились отличные бутерброды. Первые три были съедены на месте, остальные – аккуратно завернуты в фольгу и спрятаны в карман. В другой карман отправилась горсть конфет, позаимствованных в буфете.

– Кто здесь?

– А? – Элис машинально обернулась на голос. На пороге стояла миссис Пристли. Люси с опаской выглядывала из-за её подола.

– Ох, Элис, это ты! – миссис Пристли всплеснула руками, – Здравствуй, Элис.

– Угу, – энергично закивала Элис. С набитым ртом сложно было выдавить что-то более похожее на приветствие.

– Когда ты приехала?

– Только что…

– А я уж грешным делом подумала, опять в дом кто-то забрался…

– О чем это вы? – Элис удивлённо подняла брови, – Маунтин-Парк под надёжной защитой. Отец сам замыкал кольцо заклинания.

– На прошлой неделе я слышала в гостиной наверху странные звуки. Будто кто-то шагал взад-вперёд, передвигал мебель…

– Да ладно.

– Ей-богу! Я не решилась в одиночку идти проверять, что там происходит, и отправилась за подмогой. А когда мы с сэром Мейнфордом поднялись наверх, то никого не застали.

– Может быть, вам всё почудилось? – осторожно предположила Элис.

– Может быть, – гувернантка слегка обиделась, – Вот только окна в гостиной были распахнуты настежь.

– А на полу – следы! – добавила Люси.

– Всё равно. Чтобы к нам в дом забрались воры? Нет, это невозможно.

– Если бы, если бы… – тяжело вздохнула миссис Пристли, – Разве сейчас можно вообще во что-либо верить? Слыхала про эту ужасную катастрофу?

"Как будто ещё остался кто-то, кто о ней не слыхал", – фыркнула Элис про себя.

– Я целый месяц не могла нормально заснуть, – посетовала гувернантка, – Столько погибших… ужас! И кому только в голову могло прийти взорвать станцию, питавшую энергией сотни городов? Это чудовищно!

"Самое чудовищное то, что никому на свете такая идея прийти в голову не могла", – мрачно подумала Элис, – "Газетчики уже второй месяц пытаются откопать хоть что-то, и всё как об стенку горох".

– Не беспокойтесь вы так, миссис Пристли, – сказала она вслух, – Кто бы это ни был, их всё равно отыщут. И я попрошу отца, чтоб он перепроверил систему защиты. Никто к нам больше не залезет.

– Правда? – уточнила Люси на всякий случай.

– Сто процентов! – улыбнулась Элис, дожёвывая сэндвич. Присев на корточки, она обняла сестрёнку. – Не бойся, малышка. Папа никому не даст тебя в обиду.

Она поднялась на ноги и, одёрнув плащ, направилась к выходу во двор.

– Да, и если увидите Лори, не беспокойте его, ладно? Он устал с дороги.

– Ты далеко собралась? – окликнула её миссис Пристли, – Ужин через час!

Но девушка уже не слышала вопроса: она стремглав неслась вниз по тропинке, туда, где среди юной весенней зелени кустов виднелись деревянные стены фермы.

Маунтин-Парк Элис не любила, хотя здесь прошло её детство. Поместье стояло вдали от основного посёлка, у самого подножия Барденских гор, в долине, наполненной ароматами вереска и багульника. Крупных густонаселённых городов поблизости не наблюдалось, а до Айзенбурга было полдня пути. На много миль вокруг тянулись поля и холмы; лишь кое-где дубовые рощи и перелески разнообразили ландшафт, от которого веяло пасторальной, наивной провинциальностью. Даже в манерах и в голосе здешних жителей сквозила какая-то чопорная патриархальность, чудом сохранившаяся с позапрошлого века. Здесь не было того динамизма, скорости, той суетливой, кипучей энергии людского муравейника, без которой она не представляла себе свою жизнь. К большому разочарованию Элис, не было её и в Айзенбурге, – за годы учебы в Академии она уже успела это понять.

И все же иногда ей хотелось побыть одной, – тогда она приезжала сюда, в Маунтин-Парк.

– Элисон, это ты?

Девушка поморщилась: она не любила, когда отец звал её полным именем.

– Привет, пап.

– А я решил было, что ты совсем нас позабыла, – сказал он с лёгким укором, – Не звонишь, не приезжаешь. Люси меня каждый вечер донимает расспросами: как там Элис, чем занимается…

– Вообще-то я диплом пишу…

Генри развёл руками.

– Диплом – это святое, без сомнения… Когда у тебя защита, скоро?

– Через неделю.

– Так ведь тебе, должно быть, следует сидеть готовиться, – заметил отец, – А ты вместо этого чем занимаешься?

– Не беспокойся, – отмахнулась Элис, – У меня всё давно готово. Ты мне лучше расскажи, как у тебя дела.

– Звёздочка вчера окотилась, – Генри кивнул на самый большой сарай, – Шестеро очаровательных малышей! Хочешь взглянуть?

– Они там? – Элис подняла задвижку и отворила ворота. Небрежно смазанные петли тонко всхлипнули. Крыши у сарая не было: фэрлинги не выносили замкнутых пространств, но здесь было тепло – гораздо теплее, чем снаружи. Пахло шерстью и парным молоком. В углу, на подстилке из лопуха дремала Звёздочка, а под её крылом, борясь за место возле маминого живота, возились новорождённые котята.

– Это уже третье поколение фэрлингов в Маунтин-Парке, – сказал отец с гордостью.

– Какие крошечные, – прошептала Элис, шагнув вперёд. Малыши уже открыли глазки, но ещё плохо соображали, что происходит, ориентируясь лишь по запахам и звукам. Запах Элис был им незнаком.

– Осторожнее, – отец предупредительно поднял руку. Но Элис пропустила совет мимо ушей: она уже наладила мысленный контакт с фэрлингами.

– Ты – дочь хозяина поместья.

– Я друг. Меня можно не бояться. Верь мне.

– Ты добрая. Среди людей это редкость… Кстати, что там у тебя в кармане?

Элис развернула бумагу и вытащила бутерброд. Проглотив угощение, Звёздочка облизнулась и довольно заурчала.

– Пойдем, пап. Она хочет спать.

Отец молча смотрел, как Элис отряхивает с колен хлебные крошки.

– Это она сказала?

– Да.

"Ты неправ, папа. Твои старания не принесут плодов. Фэрлингов нельзя приручить. Фэрлинги – дикие существа, и ни за что не променяют свою свободу на служение человеку. А Лори… Просто он особенный".

Жестокие слова уже были готовы сорваться с языка, но девушка промолчала. Не время для горькой правды.

– Звёздочка обожает сыр, – Генри, не мигая, смотрел в сиреневые глаза дочери, – Как ты догадалась?

– Откуда ты знаешь, что она любит?

– Знаю.

– Даже среди магов очень мало тех, кому фэрлинги по-настоящему доверяют, – вполголоса проговорила Элис. – Наверное, я унаследовала это дар от тебя.

– Нет, – ответил Генри, – Ты унаследовала его от матери. Так же, как и цвет глаз.

Элис замолчала на полуслове: отец никогда не говорил ей этого. Он вообще о матери говорить не любил.

– Она ведь была пилигримом, правда?

– Она прилетела верхом на фэрлинге, – он говорил тихо, словно боялся, что звук его голоса разрушит воспоминания, – Это было очень красивое существо: мех алый, как октаниумовое пламя, а крылья белоснежные. То время… я словно попал в волшебный сон, который никак не кончался. Мы с Розали были счастливы… вернее, я был счастлив. Она – не знаю. Иногда мне казалось, что она чего-то боится. Роуз не любила пустынных дорог. А ещё у неё была привычка оглядываться назад, когда мы гуляли вместе, словно там, за спиной могли оказаться неведомые преследователи. Это лишь догадки, Роуз никогда не была со мной настолько откровенна, чтобы рассказать о своих страхах. Были ли у неё недруги, и если были, то кто? Каких врагов она все время ждала – я могу только гадать. Потом родилась ты. А через несколько месяцев она оседлала своего фэрлинга, сказав, что должна ненадолго отлучиться по делам, и что очень скоро вернётся.

– Она не вернулась?

– С тех пор её никто не видел.

– Не понимаю… Почему мама… – Элис проглотила слово "сбежала", – Почему она ушла?

– Она очень любила тебя, – голос Генри едва заметно дрогнул, – Я не думаю, что она бросила нас. Скорее всего, ей кто-то помешал… вернуться.

– Ты же тогда перевернул вверх ногами весь Скайленд!

– Видимо, не весь, – отец невесело улыбнулся.

Они медленно шли по свежескошенному лугу. Элис задумчиво жевала травинку. Каждый думал о своём.

– Пап… – поколебавшись с минуту, она все же решилась задать вопрос, – Ривенсайд – что это? Ты когда-нибудь слышал о таком?

– Не Ривенсайд, а Реверсайд, – машинально поправил отец, но через секунду, осознав, что сказал, вздрогнул и замер как вкопанный, с ужасом уставившись на дочь.

– Откуда ты знаешь это слово?.. – выдавил он.

– Э-э-э… – Элис покраснела, почувствовав, что сболтнула что-то не то, – Слышала… Так ты в курсе, о чём речь? Это какое-то место? Город?

– Хм… Так и быть. Раз уж ты спросила, я отвечу, – Генри глубоко вздохнул, – Роуз как-то раз обмолвилась, что она родом из Реверсайда.

– Мама?!

– Да. Но на земле нет места с таким названием. Я пришёл к выводу, что это закрытая территория, проход на которую доступен лишь посвящённым. Возможно, там базируется штаб какой-то секты, или нелегального общества… Ты только не придумай соваться туда, слышишь? Роуз взяла с меня обещание даже близко не подходить к Реверсайду.

– Как можно туда сунуться, если я даже не знаю, что это и где это? – удивилась Элис.

– Вот и хорошо. Меньше знаешь – крепче спишь, – отец вдруг резко поменял тему беседы, – Я… давно хотел с тобой поговорить, – он набрал в грудь побольше воздуха, словно перед прыжком с вышки, – Элис, тебе двадцать два…

– Пап, я помню, сколько мне лет, – устало вздохнула Элис. Она знала наизусть этот разговор: отец сейчас опять будет её уговаривать поступить на службу в Сенат, а она в который раз скажет "нет", – Зачем в сотый раз возвращаться к одному и тому же?

– Можно подумать, я её замуж насильно выдаю, – Генри закатил глаза.

– Ну не люблю я политику, пап, как ты этого не понимаешь? И никто никогда не заставит меня заняться политикой. И не стану я работать в департаменте, кто бы этого не хотел!

– Элис …

– Что – "Элис"?

– Ты – графиня Мейнфорд, старшая наследница одной из самых уважаемых и благородных фамилий Скайленда!..

– Ой, не напоминай!.. – Элис зажмурилась.

– И ты добровольно отказываешься от работы в Сенате? Да тебя просто не поймут! Элис, ты понимаешь, что навсегда лишишься уважения в высшем обществе?

– А оно мне надо? Пускай Люси, когда подрастёт, в Сенате штаны просиживает, если захочет, конечно.

– Элис, послушай, – отец ещё раз попытался воззвать к её совести, – Я не шучу. Образование – это, конечно, прекрасно. Но ты же не думаешь всерьёз, что всю жизнь будешь заниматься наукой?

– "Всю жизнь" – это слишком долго, – девушка беспечно улыбнулась, – Я так далеко не загадываю. Профессор Кингстон предлагает мне остаться на его кафедре. Может, я и соглашусь. А, может, и нет. Берти, кстати, что-то говорил о запуске собственной сети экономичных порталов. Если ему дадут кредит, он возьмёт меня в долю… Роберту, значит, можно заниматься тем, чем хочется?

– Роберт – человек!

– А я?!

– Ты сама знаешь, кто ты, – Генри устало прикрыл глаза, – Да уж. Тебя не переспоришь. И в кого ты такая упрямая?

Элис подавила смешок.

– Это я-то упрямая… Сам который год сутки напролёт возишься со своими фэрлингами!

Отец мгновенно посерьёзнел.

– Это другое… Знаешь, в мире сейчас неспокойно. И в городах, и здесь, в нашей глуши. Драконы в последнее время стали чересчур агрессивными. Нападают по ночам на хутора, до того обнаглели, что даже магов не боятся. Все эти промышленные аварии… неспроста. Я не верю, что это совпадения: не бывает дыма без огня. Ты же читаешь газеты? А ведь в прессу просачивается далеко не вся правда. А фэрлинги… Я чувствую, что они что-то знают. И могут помочь.

– Ты прав, – отозвалась Элис, – Слишком много странного происходит. Слишком много непонятного. И я не успокоюсь, пока не разберусь во всём.

"И не найду способ остановить это", – твёрдо добавила она про себя.

Генри внимательно посмотрел на дочь. Нахмурился.

– У тебя точно всё нормально?

– Да… а почему ты спрашиваешь?

– А почему я узнаю из газет, что студентка, не имеющая магического допуска, бросала в людей сорокатонные бетонные плиты, и чуть не разрушила новостройку?

– Во-первых, пап, – Элис едва удержалась, чтобы не расхохотаться, – не "плиты", а "плиту". Во-вторых, не такая уж это была и новостройка. В-третьих…

– А в-третьих, моя дорогая, если не хочешь проблем с законом, хотя бы иногда вспоминай о нём. У сенаторов, к слову, допуск до второго уровня включительно, – Генри выдержал многозначительную паузу, – Но ты категорически против этой работы, а я тебя уговаривать больше не собираюсь.

– Неужели? Какое счастье!

– Не буду больше тебе ничего говорить, ни слова не скажу. Ни словечка, – повторил отец.

Со стороны поместья донёсся перезвон колокольчиков.

– Нас ужинать зовут. Идёшь, Элис?

– Я ещё погуляю, – она продемонстрировала увесистый сверток, – У меня сэндвичи есть.

– Ну, как знаешь. Марта вроде бы собиралась испечь пирог. Если передумаешь, присоединяйся.

Пироги Марты действительно были выше всяких похвал, и не шли ни в какое сравнение с парочкой помятых бутербродов. Элис знала, что через несколько часов пожалеет о пропущенном ужине, но отца догонять не стала: слишком много было пищи для размышлений, слишком много мыслей требовало обдумывания.

Слишком много нового она узнала.

Реверсайд.

Реверс… То есть, обратная сторона.

Обратная сторона чего?

Посреди покоса высилась огромная копна сена; закат окрасил её в ярко-рыжий, отчего сухая трава казалась объятой пламенем. Забравшись наверх, Элис плюхнулась на спину и раскинула руки, покачиваясь, как на перине. Тонкие былинки щекотали кожу.

Реверсайд. Сейчас не хотелось ломать голову над этой загадкой. Ей ещё сто раз представится такая возможность.

Всё-таки, в чём-то отец прав: нельзя объять необъятное.

В детстве она мечтала участвовать в авиагонках, с упоением играла в "разбойников и шерифа", зачитывалась приключенческими романами и детективами… Хотела всего и сразу. Верила, что когда вырастет, то станет похожей на одну из героинь своих любимых книг, отправится путешествовать, совершит множество подвигов, и отец непременно будет ею гордиться.

В детстве все мечтают о чем-то подобном. Прошло время, и Элис поняла, что её детские выдумки настолько далеки от реальности, насколько это вообще возможно. В настоящем мире нет ни места, ни времени претворять фантазии в жизнь. Потому что каждый день твои мечты и планы пересекаются с чужими планами: вселенная не в состоянии исполнить и те, и другие. В настоящем мире живут люди, много людей, и не всегда они настроены благожелательно. Они не любят, когда чьи-то поступки идут вразрез с их собственными. Они бывают жестоки к слабым. К тем, кто их боится.

Элис ничего не боялась.

Потому что знала – бояться нельзя.

На небе высыпали звёзды, и, вторя своим небесным собратьям, в траве загорелись огоньки светлячков. Их было так много, что поляна казалась колышущимся морем – морем света. Красиво.

Элис достала карманный радиоприёмник и щёлкнула кнопкой. Из наушников полилась мелодия: неторопливая, успокаивающая…

Музыка – это как раз то, что ей сейчас нужно, чтобы забыть обо всех проблемах и просто отдохнуть.

В песне пелось о человеке, могущественном и богатом, который мог иметь всё, что пожелает, который всегда и во всём был первым. Но он был несчастен, – потому что не любил…

Элис ничего не знала о любви. И категорически не соглашалась с теми, кто считал это чувство чем-то необыкновенным, возвышенным, неземным. Маг способен контролировать свои эмоции. Признание в любви, считала она, – это признание в собственной слабости. А приторно-слащавые песни "о любви", столь популярные среди молодёжи, пишутся для слабовольных, недалеких обывателей.

…Он был несчастен – потому что не любил… Но однажды он повстречал Ту, которую, сам того не ведая, искал всю жизнь. Ради которой был готов сделать всё что угодно, отдать всё на свете…

Элис почувствовала, что музыка наполняет её до самых краев, что она уже не помещается внутри и выплёскивается через край. Музыка звала, тянула, влекла…

…Но она была создана для другого. Не для него. Потому что есть вещи, которые нельзя купить. Потому что никого нельзя насильно заставить испытывать чувства.