Текст книги "Хозяйка Айфорд-мэнор (СИ)"
Автор книги: Евгения Бергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Разве мог он насиловать девушек и… похитить ее самое, уведя в лес и оставив там на целую долгую ночь?
Коллум ведь совсем не такой.
Разве стал бы он причинять кому-либо зло, будучи по природе другим? Она знала его доброту.
К тому же, вспомнилось ей, когда ее похищали, Коллум лежал в полном беспамятстве в хижине Бевин, а значит, к похищению не причастен.
Но он – белый волк… Она сама видела это!
А похитил ее именно он. Или нет? Голова девушки разрывалась от мыслей. Казалось, она попала в фантасмагорический сон, от которого следовало проснуться…
И Аделия ущипнула себя. Ущипнула и осмотрелась: она по-прежнему стояла на опушке темного леса, вверху золотилась россыпь мерцающих звезд, а позади чуть приметно проглядывали ворота ее нового дома. И слабое дуновение ветерка холодило разгоряченное тело…
– Коллум, – прошептала она, – неужели это все правда? Но как…
И память услужливо подкинула воспоминание: «Там он бы не выжил… Слишком глубокая рана. Много крови… Мне пришлось… кое-что сделать…» Что сделала старая Бевин? Прокляла Коллума обращаться чудовищем? А если так, как сумела… И значит ли это, ей известны дела белого волка? Известен он сам…
И снова припомнился разговор с Бевин: «О чем ты? Хочешь сказать, в нашем лесу не один оборотень, а двое? – Ничего такого я не сказала, но согласитесь, госпожа Айфорд, станет ли одно существо вести себя столь непоследовательно: сначала ловить вожделенную жертву, а после отпускать ее восвояси? Все это кажется очень странным. Неправильным».
Святые угодники, Бевин точно что-то известно! Аделия глянула себе под ноги, где еще недавно лежал Коллум Шерман, и заметила блеск металла в траве… Присела, поддерживая живот, и подняла… железный наконечник арбалетной стрелы. Тот самый, который Коллум вырвал из своей раны…
И теперь, когда прошел первый шок, Аделия по-настоящему испугалась.
Прислушалась к тишине…
Тот, кто стрелял в него, мог быть все еще рядом… Но почему стрелял только в Коллума? Аделия отползла к стволу дерева и затаилась. Мысли метались взволнованной стайкой, перескакивали с одного на другое… Коллум, неведомый мститель, белый волк. Время, между тем, шло, никто на дороге не появлялся. Ей почему-то казалось, что стреляли именно с той стороны, а значит, человек должен был выйти из чащи, чтобы направиться к ней. Она не знала, как защищалась бы в таком случае, но ветку потолще нащупала и позволила мыслям и дальше отвлекать себя от возможной беды.
Коллум ей говорил, что хочет уйти, так как это будет лучше для всех… Неужели он каким-то образом вспомнил… узнал, что является… оборотнем. Но как? Припомнился их поцелуй, то, как мужчина странно повел себя после него…
Аделия встала и, в последний раз осмотревшись, вышла из зарослей леса и направилась к дому. Невольно сжималась в ожидании арбалетной стрелы, пущенной в спину, но таковой не последовало… Она прошла через двор – дверь в дом была приоткрыта – и, поднявшись к себе, запалила свечу. С ней поспешила этажом ниже, туда, где обитали домашние слуги… и Коллум, которого Аделия никак не смогла бы отправить жить на конюшню, а потому даже после выздоровления он жил по-прежнему в доме.
Вот и нужная дверь… Она надавила на ручку не без робости, в тайне надеясь, что тот, кого она ищет, окажется спящим в постели. Хотя и знала, что это никак невозможно…
Она видела собственным глазами, как он убегал в лес… диким зверем.
И все же…
Нет, в комнате было пусто. Аделия осмотрелась и, войдя внутрь, прикрыла за собой дверь. Поставила свечу на прикроватную табуретку, а сама опустилась на край соломенного матраца. От нервов она как будто совсем обессилела… Как жаль, что в доме нет Бевин! Она бы вытянула из нее правду, пусть даже клещами. Заставила рассказать обо всём… Вцепившиеся в одеяло холодные пальцы вдруг вытянули из-под него обрывок… одежды. Кажется, от рубашки… Бенсон отдал Коллуму одну из своих, и Аделия помнила это, так как сама собирала ему гардероб.
Под одеялом оказалось еще несколько лоскутов, разорванных, как казалось, просто так на куски. Праведные угодники, поняла вдруг Аделия, Коллум обратился в чудовище не впервые!
Но вместо страха ощутила невероятные жалость и сострадание…
Ее нестерпимо потянуло прилечь – должно быть, голова отяжелела от мыслей – и она позволила себе это, замерев от самой мысли о том, что лежит на постели Коллума Шермана. Очень скоро веки ее опустились, и Аделия просто уснула.
А проснулась от звука хлопнувшей двери и суеты во всем доме. Казалось, что-то случилось… Девушка села в постели и поняла, что день давно начался. Выгоревшая за ночь свеча потухла сама по себе, а она так и не вернулась в свою комнату.
Нужно скорее выбираться отсюда!
Она едва вышла за дверь, как наткнулась на Джека Гледиса, помощника Китона Уэсли.
– Госпожа Айфорд? – удивился он при виде нее. – Весь дом ищет вас. Служанка перепугалась, не найдя вас в комнате поутру. – И глянул на ее пеньюар.
Аделия запахнулась в него, стараясь не краснеть слишком явно, и кинула на ходу:
– Я всего лишь ходила подышать воздухом. В комнате было душно… – И ни слова о том, что ходить на двор через покои прислуги, да еще в одном пеньюаре довольно странно и неприемлемо ни с логической точки зрения, ни с моральной.
Глэнис и Керра бросились к ней, едва девушка вышла в холл, заохали, запричитали: мол, испугались, что с ней что-то случилось. Глэнис к тому же округляла большие глаза, намекая, что знает побольше девчонки, а потому волнуется вдвое против ее… Аделия поспешила их успокоить, сказав, что вышла в розарий подышать воздухом (под утро ей плохо спалось) и велела Керре помочь ей одеться. Девушка была расторопной, и справились они в считанные минуты… К тому же Аделия больше не шнуровала корсет. Живот стал слишком большим для того, чтобы прятать его.
– Я так испугалась, моя госпожа, – еще раз посетовала служанка. – С этим оборотнем в округе ни одной девушке нельзя быть спокойной. Особенно светловолосой, как вы…
– Что ты хочешь сказать? – удивилась Аделия. – Оборотень предпочитает блондинок? – Не удержалась она от легкой усмешки.
Керра смутилась, но лишь на секунду.
– Все у нас говорят, что он до сих пор выбирал только блондинок. Даже к лучшему, что ваши волосы отросли… – Она провела щеткой по ее волосам. – Или вы все же хотите выжечь цвет? У вас он красивый, темно-каштановый. Но я могу принести касторового масла, если желаете…
Аделия головой покачала:
– Не стоит.
В голове отчетливо зазвучал голос Коллума Шермана: «Не делайте этого, не выжигайте волос. Ваш собственный цвет намного красивей!»
Керра, между тем, причесала ее и вышла из комнаты. Аделия, оставшись одна, поглядела в окно, взгляд ее переместился от ворот к лесу, скользнул по верхушкам деревьев и снова воротился к воротам. Где сейчас Коллум… белый волк, виденный ей прошлой ночью?
И шорох за спиной, где-то в алькове заставил ее обернуться с громко бьющимся сердцем…
– Не бойтесь меня, – услышала она тихий голос. – Я зла вам не причиню!
Завернутый в покрывало мужчина стоял у настенного гобелена с изображением полуобнаженного Зевса и выглядел весьма живописно. Аделия прошлась взглядом по его обнаженным рукам и ногам, по лицу с затаившейся в глазах настороженностью и вдруг… улыбнулась.
Таким Коллума Шермана она не видела никогда!
Отстраненным… насмешливым… грустным… веселым – она видела его всяким. Но не завернутым в покрывало с настороженностью в глазах! Такой, верно, он застал и ее в тот самый день, когда вошел в спальню чуть дальше по коридору… Она, помнится, тоже была укутана в покрывало… И тоже боялась.
– Вам смешно? – не поверил ее реакции Коллум. – Я боялся, что вы убежите, не пожелав даже видеть меня.
И Аделия отозвалась:
– Я рада, что ты вернулся… домой. Но как ты здесь оказался? В моей комнате…
– Пробрался через окно.
– Через окно?! Разве возможно лазать по голым стенам?
– Да… если очень желаешь. Если… волнуешься за того, кто значит так много! – Они посмотрели друг другу в глаза, и Аделия невольно затрепетала. – Я поступил вчера очень плохо… ужасно даже… мне нет прощения, и я вполне осознаю это. Лишь одно оправдывает меня: сам я не ведал, что происходит… Был слишком занят тем непонятным, что… изменяло меня… – Он поглядел на Аделию исподлобья, несмело, верно, страшась возможной реакции. – И подверг вас опасности… не помог…
Девушка вдруг спросила:
– То, что я видела прошлой ночью… то, свидетельницей чему стала… это все правда? Ты есть… тот самый оборотень, скажи.
– Теперь да.
– Теперь, но не прежде?
– Прежде белой волчицей была старая травница, Бевин Кендалл.
– Бевин Кендалл?! – ахнула девушка. – Она была… оборотнем? Но как? Ты должен мне обо всём рассказать. – И в то же самое время, не давая ему и слова сказать: – И как же те девушки, что якобы пострадали от белого волка? Бевин ведь не могла…
– Не могла, – подхватил ее слова Коллум. – Я сам говорил с ней очень немного, но она утверждает, что есть кто-то другой, выдающий себя за ланкаширского оборотня.
Аделия повторила за ним:
– «Выдающий себя за ланкаширского оборотня»… – Она в задумчивости обхватили пылавшие щеки руками и сделала круг по комнате. Слишком много невероятного на нее навалилось… Слишком много по-настоящему сказочного. – Но если не оборотень, то кто? – спросила Аделия. – Я и сама… – она запнулась, и слова «видела его» так и застыли на кончике языка.
Но собеседник как будто читал ее мысли:
– Я знаю, что случилось с вами самой в нашем лесу: тот, что кажется оборотнем, увел вас в темную чащу. И Бевин спасла вас, выведя к дому…
– Так это Бевин спасла меня?! – И тут же выдохнула: – Конечно, теперь я кое-что понимаю, но в большей мере не понимаю… Как ты узнал о том, что случилось в лесу? Бевин тебе рассказала?
Коллум смутился.
– Подслушал ваш разговор с братом… – признался с чуть приметной улыбкой.
И Аделия вскинула брови, всем видом изображая недоумение.
– Но как? Тебя не было рядом…
– У волков хорошие обоняние и слух, госпожа.
После высказанного мужчиной признания их взгляды снова пересеклись, и сладкий аромат роз, выплеснувшись наружу, наполнил комнату без остатка. Коллум втянул его полной грудью, крылья носа затрепетали… Он невольно шагнул вперед, не в силах сопротивляться цветочному притяжению. Или вернее, принятию и неосознанному желанию, высказанному телом девушки…
Но в дверь постучали, и Коллум метнулся под защиту штофных портьер.
– Войдите, – велела Аделия с гулко бьющимся сердцем.
И Керра, переступив порог комнаты, сообщила о госте.
– Адэр Брукс дожидается вас внизу, госпожа.
Аделия ощутила невольное раздражение: она совсем не желала беседовать сейчас с кем бы то ни было. С кем бы то ни было, кроме Коллума Шермана… Она о стольком хотела узнать. Расспросить о сотне вещей!
– Хорошо, Керра, скажи, что я сейчас буду, – велела она, с трудом пересиливая желание отказать незваному гостю. И сама удивилась, что ощущает такое… Ведь Адэр не просто какой-то мужчина – его семя в ее животе, и когда-то она любила его…
«Когда-то»?
Само это слово говорило о многом.
Когда-то, но не теперь…
Коллум снова вышел из-за портьеры, и Аделия, поглядев на него с бесконечной тоской – так сильно ей хотелось б остаться – сказала:
– Жди меня здесь, хорошо? Я вернусь так скоро, как только смогу.
– Вряд ли я сумею уйти в таком виде, – улыбнулся мужчина, взмахнув концом покрывала.
И девушка улыбнулась:
– Об этом я позабочусь.
А после, боясь утратить решимость уйти, вышла за дверь скорым шагом.
50 глава.
Аделия вышла за дверь и, не сдержавшись, широко улыбнулась. Мысль о том, кто сейчас в ее комнате… о самой невероятности происходящего распирала ей грудь с гулко стучащим сердцем. Она не могла даже представить, что однажды с ней случится нечто настолько волшебное… Что она… влюбится в белого волка, в оборотня.
О боже!
Она обернулась на дверь, постояла, все так же широко улыбаясь, и, наконец, понудила себя сойти с места и отправиться для беседы с Адэром Бруксом.
Зачем он пришел так не вовремя?
Ей больше не хотелось видеть его… Не сегодня. И вообще! Аделия вдруг поняла, что не может думать о нем, как и прежде. Что-то переменилось…
– Дорогая госпожа Айфорд, – поприветствовал её Брукс, подаваясь вперед с заботливым видом. – Рад видеть вас в добром здравии. – Он мимоходом скользнул взглядом по ее животу. – Я волновался о вас.
– Волновались, отчего же? – спросила она. – Я чувствую себя хорошо. Ни мне, ни ребенку ничто не угрожает… – Ей отчего-то вдруг захотелось заговорить именно о младенце. Вынудить Адэра подумать о нем…
Почему сам он ни разу не заговорил с ней о ребенке?
– Мне радостно слышать об этом. Особенно после вчерашнего нападения зверя… Я, признаться, едва услышав о нем, предположил самое страшное…
– Что же?
– Что жертвой могли оказаться именно вы… Аделия.
– Что заставило вас думать такое? Разве в Тальботе и окрестных местах мало девушек, помимо меня?
Должно быть, голос ее прозвучал холоднее обычного, так как мужчина с удивлением поглядел на нее.
И ответил чуть снисходительно, как ребенку:
– Просто, как вам, должно быть, известно, каждая предыдущая жертва обнаруживалась все ближе и ближе к вашему дому, вот я и… – Он замолчал, покаянно опустив голову на бок. – Вы чем-то обижены на меня? – спросил вкрадчиво, как бы страшась раздражить ее еще больше. – Только скажите, я буду умолять о прощении. Вы – моя роза, и вам об этом прекрасно известно…
– У любой розы бывают шипы.
– И я к ним готов…
Брукс оживился, должно быть, решил, что Аделия начала флиртовать, а значит, оттаяла.
Но она вдруг спросила:
– Почему вы сорвали меня без намерения сделать женой? Я ведь, наивный, неискушенный ребенок, подумала в тот момент, вы попросите у отца мою руку, заставите его передумать отдавать меня Айфорду, вы же…
Адэр Брукс побледнел так внезапно, словно разом лишился всех красок. Контраст с его яркой одеждой был слишком заметен…
– Я просил вашу руку, – выдохнул он, поводя головой в тугом воротнике, – правда, отказ мистера Лэмба был слишком категоричен. Каюсь, я не решился настаивать на своем… Я уступил, проявил малодушие…
Аделия удивилась:
– Вы просили у отца мою руку? Почему я не знала об этом?
– Полагаю, он не счел нужным сказать вам об этом. Почел меня недостойным вас претендентом…
Аделия, все еще пораженная этим новым открытием, все-таки поинтересовалась:
– Когда вы ходили к отцу со своим предложением: до или после того, как лишили меня самого ценного, моей чести?
Кадык Брукса дернулся дважды, подобно губам издыхающей на берегу рыбы.
– Делия, милая моя девочка, мне неприятно слышать такие слова из твоих нежных, трепетных уст, – пролепетал он не без укора. – Ты как будто укоряешь меня! А, между тем, я сделал всё, что сумел: я ходил к мистеру Лэмбу, я говорил с ним с глазу на глаз и получил самый унизительный из отказов. Что, по-твоему, я мог еще сделать?
Но Аделия снова спросила:
– Когда? Я хочу это знать. – И глядела неулыбающимися глазами.
– После, – выдавил из себя её собеседник. – Но разве это что-то меняет?!
У Аделии словно пелена спала с глаз: она впервые увидела Адэра Брукса таким, каким он и был от начала. Самовлюбленным, бессовестным негодяем…
И она любила его?!
Была настолько слепа?
Ей стало стыдно за самое себя. И стыд выплеснулся гневом…
– Вы обесчестили меня, не озаботившись даже подумать о возможных последствиях, – сказала она. – Вы оставили меня один на один с этим миром, взяв то, что хотели…
– Аделия, что за слова?! Я умоляю тебя, подумай, о чем говоришь. Разве мог я противостоять Айфорду в наших притязаниях на твою руку? Ты сама, вспомни, как все это было, сетовала на то, что не хочешь выходить замуж за незнакомца… принадлежать ему…
– Я говорила так лишь потому, что любила вас и мечтала, чтобы вы спасли меня от замужества с нелюбимым мужчиной, вы же… только усугубили мое положение. Вы мной воспользовались! – выдохнула она, наконец, обретшую голос истину. – Вы взяли то, что не было вашим по праву…
Адэр Брукс затряс головой, явно не соглашаясь.
– Ты отдалась мне по собственной воле. Я любил тебя и не смог удержаться… И сейчас люблю, ты ведь знаешь.
– Любите, но ни разу не поинтересовались ребенком… Неужели вам совсем безразлично, чье семя взрастает во мне?
И Адэр ответил:
– Я полагал, тебе неприятно о том говорить… Все знают, что пришлось пережить молодой госпоже Айфорд-мэнор по вине старого Шермана.
И Аделии кровь ударила в голову, в противном случае она бы не стала в таком признаваться:
– По вашей вине, вы хотите сказать, – отозвалась она. – Это ведь ваше семя излилось в меня самым первым.
Мужчина поглядел на ее живот долгим взглядом. Удивленным он не казался, скорее растерянным…
– Делия, милая, я не знал… – произнес, наконец. Но она ему не поверила…
Поняла ко всему прочему, что позволила себе лишнего. Наговорила такого, о чем не следовало бы говорить, пусть оно даже и тлело внутри долгие месяцы… Но к чему? Адэр Брукс больше не значил для нее ничего: его чары развеялись, и Аделия обрела ясность мысли.
– Забудьте, – сказала она. – Я наговорила лишнего сгоряча. Лишь хотела, чтобы вы знали, насколько плохо поступили со мной. – И наставительно, как ребенку: – Впредь… будьте добрее к юным девочкам, вроде меня! А лучше… не трогайте никого против воли.
Брукс из бледного сделался красным и снова утратил все краски… Казалось, внутри него бушевала гроза, бурлили, то поднимаясь, то опадая высокие волны.
Он сглотнул:
– Прости, если невольно я сделался тебе ненавистным, – произнес он, – прости, если был недостаточно чуток и… нежен. Разве мог я подумать… – еще один взгляд на ее раздутый живот. – Разве мог я… – Он подался вперед и схватил ее за руку, припадая к тонким пальцам губами. – … И надеяться обрести это счастье.
Аделия поспешила выдернуть руку – прикосновения Брукса больше не были ей приятны. Даже наоборот…
– О чем вы, господин Брукс? – спросила она. – Наши дороги впредь разошлись навсегда, и я буду вам благодарна, коли вы перестанете приезжать в Айфорд-мэнор с визитами.
– Ты прогоняешь меня?! – ужаснулся мужчина. – Прогоняешь после того, как поведала столь волшебную новость. Я стану отцом, моя милая девочка… Как могу я после такого обещать не видеться с тобой вновь?!
Он снова хотел схватить ее руку, но Аделия оказалась проворней и спрятала ее за спину.
И призналась:
– Я больше не «милая девочка», господин Адэр, и тем более «ваша». Это обращение впредь неприемлемо между нами… Прошу вас уйти и больше не возвращаться. Мне ни к чему досужие разговоры: ни мне… ни наследнику этого дома. – Ее рука многозначительно легла на живот, и мужчина, бледный, с потухшим взглядом, глядел на нее не шелохнувшись. – Служанка проводит вас. Доброго дня, господин Адэр!
Аделия и сама не понимала причин своей смелости, отчего вдруг вся горечь души выплеснулась наружу. Знала одно: ей неожиданно полегчало. Словно камень свалился с души! И она, хоть ее внутри и потряхивало от нервов, легкой походкой прошла мимо Брукса и вызвала Глэнис проводить его до порога.
Едва он ушел, служанка, наблюдавшая за ней настороженным взглядом (быть может, подслушала что-то не то, Аделии было сейчас все равно), сказала:
– Завтрак готов. Велите подать его в холле?
– Маргарет уже встала?
– Нет, ваша сестра велела подать завтрак в постель.
– Тогда и я буду завтракать у себя. Будьте добры, все устроить! – улыбнулась она.
И, поднявшись по лестнице, ощутила толчок в животе: ребенок как будто беседовал с ней. Может быть, успокаивал… Ощутил, насколько взвинчены ее нервы, и хотел сказать: «Не волнуйся, вместе мы справимся с чем угодно». Ей вдруг стало стыдно до слез за желание умертвить это чудо в своем животе… За глупое сердце, потянувшееся не к тому человеку. За звезды над головой, которые постоянно изобличали ее…
Дверь ее комнат приоткрылась, и тихий голос сказал:
– Госпожа Айфорд, с вами все хорошо?
Она глянула на завернутого в покрывало мужчину, и вспомнила:
– Я забыла озаботиться твоей одеждой. Сейчас же этим займусь… А ты… Питер, спрячься на время – служанка сейчас принесет завтрак. За ним и поговорим! Я голодна, как вдруг оказалось…
Мужчина поглядел на нее внимательными глазами, почти тем же взглядом, что и служанка. И Аделия, уже собравшись уйти, спросила глядя под ноги:
– Скажи, ты слышал, о чем мы сейчас говорили внизу? – Коллум Шерман молчал, и это молчание казалось красноречивее слов. – Что ж, – констатировала Аделия, – так даже лучше. – И направилась раздобыть одежду для оборотня, скрывавшегося в ее комнате.
