Текст книги "Хозяйка Айфорд-мэнор (СИ)"
Автор книги: Евгения Бергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
– И он тоже видел его, белого волка?
– Только мельком. Утверждать ничего не берется… Но девица абсолютно уверена, что это был оборотень.
– Но ведь оборотней не существует…
– В этом пусть разбирается инквизиция, дорогая. Говорят, к нам отправят кого-то разобраться в этом вопросе…
16 глава
Леди Стентон явилась как-то посреди дня, как сама же и выразилась, с соседским визитом. Привезла корзину гостинцев и спросила, как продвигается дело с мыловарением. Мол, все в округе наслышаны о новых идеях хозяйки мэнора и, признаться, горят нетерпением испытать результат на себе.
Аделию удивили такие слова: она и не думала, что настолько у всех на слуху, но решила этим воспользоваться.
– Сейчас мы заняты в первую очередь дистилляцией, – сказала она, щегольнув новым словом для пущей эффектности. – Мистер Уэсли создает ароматы специально под каждого человека. Вот, почувствуйте, – она чуть откинула голову, позволяя леди Стентон ощутить аромат ее кожи, – мой личный парфюм. Он говорит, сочетание розы с ноткой ванили – само отражение моей сути. Кроме того, если верить все тому же мистеру Уэсли, – чуть понизила голос Аделия, – правильный аромат – именно правильный, понимаете? – способен не только отпугнуть злые болезни, но и привлечь… мужское внимание. Заставить того, кто был равнодушен, испытать внезапное, совершенно неконтролируемое влечение…
Леди Стентон внимала, слегка приоткрыв розовый ротик с нарочно зачерненными краской зубами, и казалась по-настоящему очарованной новой идеей: влюбить кого-то в себя с помощью флакона духов.
– Это в самом деле возможно? – спросила она. – Заставить мужчину влюбиться в себя?
Аделия загадочно улыбнулась.
– Ну, смею заверить вас, Авиценна, ученый мыслитель древней Персии, был абсолютно в этом уверен, я же… – она сделала паузу, подбирая слова, – исходя из своего опыта и…
Женщина ахнула. Так громко, что Аделия даже опешила и замолчала, устремив на нее вопросительный взгляд.
– Теперь я, кажется, понимаю, – заметила гостья с лукавством, – вы, плутовка, использовали духи, чтобы привлечь нашего милого Айфорда, разве не так? Заманили его в свои сети с помощью, казалось бы, безобидного аромата…
Аделия даже не думала о таком, но теперь, когда женщина сама подсказала идею, с радостью за нее ухватилась.
– Боюсь, вы раскусили меня, – улыбнулась она чуть смущенно, – но, умоляю, давайте сохраним это в тайне. Мне б не хотелось делиться столь важным открытием с каждым встречным, вы понимаете? – Аделия закончила почти шепотом.
И леди Стентон понятливо закивала, но так задумчиво-отрешенно, что явно прикидывала в уме, с кем и когда таким открытием поделится.
И спросила:
– А могу ли рассчитывать я – конечно за хорошее вознаграждение! – упросить вашего парфюмера создать духи под меня? Я не останусь в долгу, обещаю.
Аделия сделала вид, что колеблется, но не так долго, чтобы это выглядело обидным. В конце концов, она улыбнулась и, подхватив гостью под руку, повела ее за собой к мыловарне. Не то, чтобы это было необходимо: Китон Уэсли и сам явился бы к ней по первому зову, но леди Стентон была их первой клиенткой, и ее следовало очаровать видом перегонного аппарата, колб, трубочек и шеренги флаконов с ароматическими маслами.
Сама она до сих пор благоговела при виде маленькой лаборатории, устроенной при мыловарне, и знала, что леди Стентон ощутит нечто подобное.
Там происходило настоящее волшебство…
И она должна стать его соучастницей, донести о нем всему Ланкаширу шепотками с ушка на ушко.
– Вам всегда приходится совершать этот путь пешим шагом? – осведомилась леди Стентон, приподнимая юбку над кустиком одуванчиков. – Это так далеко.
– Не более тысячи ярдов, – улыбнулась Аделия. – Небольшие прогулки пешком благоприятно влияют на лимфу.
Ее спутница, определенно, не являлась приверженкой здорового образа жизни и невольно скривилась, представив, как долго им еще добираться до святого святых парфюмерного «храма». Но он появился даже быстрее, чем она полагала… И вот они уже входят в небольшое, несколько обветшалое здание, которому умелые руки нанятых Бенсоном работников сумели придать более-менее сносный вид. Для себя Аделия давно порешила: как только появятся деньги, она купит яркие краски и раскрасит белые стены в изумрудно-голубые тона.
Сделает так, чтобы старая мыловарня стала как бы частью пейзажа – не бородавкой на нем.
И с этими мыслями она окликнула Китона Уэсли…
Старик-мыловар появился из маленькой комнатки, переделанной под его личную лабораторию. Здесь, словно самый настоящий алхимик, он совершал многие таинства, кои простым, не посвященным в них смертным, представлялись алхимическим волшебством. Например, смешивал пудры из пшеничной муки, миндальной крошки и фиалкового корня. Катал ароматные свечи из древесного угля, селитры и стружки сандалового дерева. Прессовал восточные пастилки из мирры, бензойной смолы и янтарного порошка. Разводил водой мельчайшие порошки для ногтей и составлял капли для сведения бородавок и мозолей, отбеливатель для кожи и вытяжку белладонны для глаз, мазь из испанских мушек для кавалеров и гигиенический уксус для дам… Здесь во многом сказался его аптекарский опыт, приобретенный когда-то под зорким оком отца, но в больше мере Уэсли отдавался изобретению ароматов, кои преобразовывал в ароматное мыло и флаконы духов.
– Добрый день, госпожа! – приветствовал он хозяйку и поклонился ее чуть испуганной спутнице.
Аделия их представила, и парфюмер тут же отметил, что уже имел честь встречаться с леди Стентон в его лавке в Тальботе. Так чего они бы хотели? Духи, идеально подобранные под гостью? Он будет счастлив в этом помочь.
– Позвольте? – Он протянул руку к запястью женщины.
Та метнула взгляд на Аделию: будет ли это уместно…
– Не бойтесь, – ответила та, – Уэсли должен оценить аромат вашей кожи. – И улыбнулась.
С кокетливым взмахом руки леди Стентон протянула Уэсли тонкую кисть, и тот, чуть отогнув край длинной перчатки, поднес ее к носу… Втянул воздух ноздрями, даже глаза полузакрыл.
Верно, это был четко разыгранный ритуал, призванный отобразить его мастерство…
– Я знаю, какой аромат вам подойдет… – произнес он через секунду. – Бергамот, розмарин и розовое масло… – Задумался. – Розовый цвет, сладкий лимон, гвоздика и капелька мускуса… А еще – немного жасмина.
Леди Стентон глубоко задышала, так, словно сами эти слова возбудили в ней чистый восторг.
Даже зрачки, казалось, расширились…
– Вы – удивительный человек, Китон Уэсли, – прошептала она. – Настоящий волшебник.
Тот сдержанно поклонился.
И произнес:
– Когда дама столь обворожительна и прекрасна, состав духов не требует долгих раздумий, миледи: он как бы сам возникает в моей голове сплетением ароматов и требует быть помещенным в флакон с её именем.
– Боже мой! – ахнула гостья и сцепила длинные пальцы.
Аделия поняла, что лучшего претендента на роль первой клиентки и придумать было нельзя. Леди Стентон была впечатлительной, любопытной и при этом удивительно несдержанной на язык. И если она все правильно понимала, то в скором времени у ее парфюмера и мыловара в одном лице появится вереница подобных клиенток с большим кошельком… И, если правильно все разыграть, Айфорд-мэнор заработает немалые деньги.
В тот же день, сказав леди Стентон вернуться тремя днями позже за готовым уже результатом, Аделия подписала с Уэсли скрепленный юридически договор. Ему полагались тридцать процентов с получаемого дохода, крыша над головой и еда, а всевозможные ингредиенты, нужные в его деле, Аделия бралась оплачивать самолично.
– А еще мне нужен помощник, – уведомил ее парфюмер. – Я присмотрел одного из недавних работников. Он не молод, но показался мне расторопным и знающим. Я хотел бы нанять его…
– Ваше дело, – кивнула Аделия. – Вы договорились о плате?
– Полагаю, ваш управляющий лучше справится с этим.
– Я все устрою, госпожа Айфорд, – отозвался стоявший у нее за спиной Бенсон.
– Вот и чудесно.
Они как раз скрепили договор рукопожатием, когда в доме кто-то громко заголосил.
Это был женский истерический крик, и Аделия с Бенсоном переглянулись…
– Глэнис, – произнес он.
И Аделия с управляющим поспешили из кабинета. Столкнувшись в холле с перепуганным Брэди и нанятой девочкой-посудомойкой, сошлись во мнении, что крик шел сверху, от спален: Глэнис якобы собиралась сменить белье на хозяйской постели.
Туда и направились…
И застали служанку с перекошенным страхом лицом на пороге спальни Аделии.
Заслышав шаги за спиной, она стремительно обернулась и, увидев хозяйку, ткнула пальцем дрожащей руки на большую тряпичную куклу с фарфоровым личиком, восседавшую на кровати.
Ярко-красная ленту, повязанная на шею, казалась кровавым мазком, сдавившим ее как удавка. Столь же красные губы изгибались в улыбке… И от одного ее вида по телу пробегали мурашки.
– Откуда здесь это? – спросила Аделия дрогнувшим голосом. – Кто принес эту куклу в мою спальню?
– Я не знаю. – Глэнис всхлипнула. – Я вошла, а тут это… сидит и глядит на меня. Я испугалась… Простите меня, госпожа!
– Уберите, – велела Аделия, глянув на Бенсона. – И узнайте, кто это сделал.
17 глава
Но выяснить ничего не удалось: ни один не признался, чтобы хотя бы видел эту куклу в глаза. Даже предположение Глэнис о том, что ее могли отыскать на чердаке во время починки крыши и принести в ее комнату чисто случайно, ничем конкретным не подтвердилось. Кровельщики клялись и божились, что ничего, кроме старой мебели, на чердаке не заметили…
А уж старую куклу и подавно не стали б тащить в хозяйскую спальню.
– Страсть какая жуткая кукла, госпожа, – не переставала поминать ее Глэнис, даже спустя несколько дней после случившегося. – Как припомню эти глазищи, и красную ленту на шее – аж мурашки по коже.
Аделия и сама ощущала все то же: мурашки на коже – предчувствие чего-то зловещего, заключенного в этом странном «подарке» от неизвестного адресанта.
И больше всего мучил вопрос: чем она его заслужила?
– Я хочу съездить в Тальбот, – сказала она после обеда. – Загляну в лавку портнихи.
– Хотите, чтобы я поехала с вами?
– Ни к чему, – отозвалась она, – я вполне могу справиться самостоятельно. У тебя и так достаточно дел!
Глэнис глядела на нее с беспокойством, как и всегда в последнее время: ощущала ту же подспудную тревогу, что и ее госпожа. Как будто вот-вот должно было что-то случиться…
Но что?
В Тальбот Аделия не собиралась: ей давно следовало наведаться в лесную хижину старой Бевин и сообщить, что она решила оставить ребенка. А еще найти повитуху… Глэнис давно пеняла ей за нерасторопность в этом вопросе: мол, не успеет Аделия и глазом моргнуть, как дитя пойдет головкой вперед, а ей и помочь будет некому. Словно нищей цыганке с дороги…
– Здравствуйте, госпожа.
В этот раз знахарка встретила ее на пороге, сидела на высокой ступеньке и пускала в воздух клубы сизого дыма. Он густым облаком висел над ее головой, плотный, словно болотный туман, и старуха, завидев нежданную гостью, взмахнула рукой, разгоняя его в разные стороны.
– Здравствуй, Бевин Кендалл, – отозвалась Аделия, остановившись подле калитки. – Я пришла расплатиться по долгу. – И переложила корзинку с подарками из руки в руку.
Старуха чуть усмехнулась сквозь клубы дыма.
– Решили оставить дитя. Правильный выбор! Могли бы и не утруждаться визитом…
Но Аделия не только поэтому приехала к ней: говорили, старая Бевин читает по звездам. А ей требовались ответы…
– Я слышала, тайное от тебя не сокрыто… – сказала она. – Ты вопрошаешь камни и звезды, и те отвечают тебе. Правда ли это?
Старуха в последний раз затянулась тлеющей самокруткой и выдала вместе с дымом:
– Хочешь о чем-то спросить? – Аделия не успела ответить, как она поднялась, скрипнув суставами, и потянула прикрытую дверь. – Ясное дело, что хочешь, – сказала она, – иначе разве явилась бы в дом старой Бевин. Ну, проходи!
Аделия молча вошла – в доме все было так же, как в прошлый визит. Спал у низкого очага черный кот, чуть колыхались от сквозняка травы под потолком, стол, заставленный глиняными горшками и прочими склянками, невольно притягивал взгляд. К нему старуха и подошла: решительно отодвинула нехитрую утварь к противоположному краю, освободив, таким образом, пятачок свободного места. Присела на табурет и кивком головы приказала Аделии сделать то же…
Девушка села, и старуха разложила по столу камни. Три гладких, угольно-черных агата, каждый размером с яйцо…
– Что ты хочешь узнать? – осведомилась она. – Пол будущего младенца? Или, может… чье семя…
– Кто желает мне зла? – оборвала она поспешным вопросом неуместные догадки старухи. – Есть ли нечто такое, чего мне следует опасаться?
Бевин Кендалл вскинула кустистые брови – казалось, не ожидала такого вопроса – и потянулась к колоде засаленных карт, которые ловко пропустила сквозь пальцы.
– Зла, говоришь, – сказала при этом. – Что ж, давай поглядим! – И начала выкладывать карты рубашкой вверх. А после велела: – Переверни любую.
Аделия так и сделала: перевернула ближайшую к себе карту – даму треф.
И старуха кивнула:
– Королевская карта. Твоя. Еще одну…
Король пик.
Старуха погладила черный камень, задумалась на мгновенье.
– Кто-то стоит подле тебя, – сказала она, – кто-то близкий, но и чужой. Кто-то, разрываемый противоречивыми чувствами… Карту.
Аделия протянула ладонь, но замерла, не решаясь коснуться ее.
– Не бойся взглянуть в глаза своим страхам, – проскрипела старуха, – ты смелее, чем кажешься.
Король треф.
– Это мой муж? – предположила Аделия. – Он… простит меня?
Но старуха головой покачала.
– Не простит?
– Это не муж, – сказала старая Бевин. – Он больше…
– Больше? Что ты хочешь сказать?
Старуха стиснула пальцы на камне и прикрыла глаза. Вскоре вскочила и в волнении прошлась от стены до стены своей маленькой хижины…
– Что ты увидела? – спросила Аделия, испугавшись поведения старой знахарки. – Нечто плохое?
– Плохое, хорошее – все перемешано, госпожа, – отозвалась она, глядя на девушку и словно не видя ее. – Не бывает одного без другого…
– Не понимаю…
– И не поймешь, пока не придет время. – С напором: – Еще одну карту.
Но Аделия воспротивилась:
– Я не хочу больше, ты пугаешь меня. Все, что ты говоришь, кажется головоломкой… Лишь запутывает меня еще больше.
И Бевин, коснувшись ее плеча, прошептала:
– Много узлов завязалось, один крепче другого, но каждый ты перерубишь. И окажешься победительницей! Карту, моя госпожа, тяните карту, – велела она.
Аделия с гневом исполнила ее просьбу. Слова старой безумицы больше не казались ей занимательными, только пугающими и бессмысленными…
– Король бубен, – прошептала старуха, озвучивая новую масть. – Удивительно. – И тут же подалась к Аделии ближе: – Мужчины вокруг тебя, госпожа, три мужчины. И зло посреди них… Тебя ждут тяжелые времена, испытания, но и любовь…
– Любовь?
– Самая настоящая, испытанная огнем и водой. Но чтобы принять ее, ты должна будешь многое переосмыслить… Поверить в невероятное. Готова ли ты сделать это, Аделия Айфорд?
Та отпрянула, тяжело дыша, уперлась ладонями в стол, а потом, словно собравшись с силами, бросилась к двери.
– Куда ты? – закричала Бевин ей вслед. – Я не сказала всего. Воротись, глупая!
Но Аделия не воротилась: выбежала за калитку и побежала, не чувствуя земли под ногами. Опомнилась только у самой дороги, когда колотье в правом боку стало почти нестерпимым, а мушки замельтешили перед глазами. Тогда припала к стволу осины взмокшей спиной и выдохнула…
Раз, другой, третий…
Паника, охватившая ее в хижине старой знахарки, не унималась, предчувствие грядущей беды лишь усиливалось от вдоха к вдоху. Жесткий корсет, казалось, впивался в ребра… Аделия не успела понять, как это случилось, когда она рухнула на траву в полном беспамятстве.
И очнулась на жестком матраце в хижине Бевин Кендалл. Осознала это не сразу, но стоило старой знахарке поднести ей плошку с ароматным отваром, как реальность обрушилась на нее со всей своей силой.
– Мой ребенок! – воскликнула девушка, хватаясь за еще плоский живот. – Он жив?
– Жив-жив, – успокоила ее старая женщина. – Вот, выпей давай. Вам это не помешает!
Аделия поднесла плошку к губам, но в последний момент засомневалась.
– Это не навредит ему? – спросила она. – Я больше не хочу от него… избавляться.
– Знаю, не дура. Младенчику это не повредит, а вот тебя успокоит…
Аделия пригубила теплую жидкость – что-то с ромашкой и мятой – очень приятное и на вкус, и на цвет. А потом кто-то зашевелился в углу… Может быть, кот, решила она, глянув в направлении звука, и обомлела: коты не бывают такими большими и привлекательными, а вот мужчины… с голубыми глазами даже очень.
– Господин Шерман, – выдохнула она и поспешно спустила ноги с постели, оправила платье нервным движением. – Я… не знала…
Он сделал шаг ближе, и старая Бевин сказала, предупреждая его собственные слова:
– Господин нашел тебя и принес ко мне в хижину. Он за тебя испугался!
Аделия стиснула зубы: из всех возможных мужчин ее нашел именно ЭТОТ. Он словно нарочно преследует ее всюду, лезет со своей ненужной ей помощью…
– Благодарю, – выдавила она сквозь все те же сцепленные меж собой зубы. – Ему не стоило волноваться – я чувствую себя хорошо. – И поднялась на ноги.
Те показались ей неустойчивыми, словно карточный домик, Шерман подался вперед, чтобы поддержать ее, но Аделия сделал вид, что не заметила этого.
– Мне пора возвращаться домой, спасибо за помощь, – сказала старухе.
И та успела шепнуть ей на ухо прежде, чем девушка вышла наружу:
– Мне есть, что тебе рассказать, госпожа. Не сейчас – сейчас ты слишком взволнована – позже. Но это важно…
Аделия лишь головой замотала: мол, не желаю этого слышать ни сейчас, ни когда-либо еще.
А после вышла из хижины и с решительным видом отправилась к двум лошадям, привязанным за забором. Кажется, этот Шерман и лошадь ее успел отловить.
Он, кстати, шел позади, она слышала звук его шпор, и, взявшись за повод своего жеребца, он, наконец, произнес:
– Моя помощь вам неприятна, госпожа Айфорд, замечаю уже не впервые, но, видит бог, не понимаю причин. Скажите, разве я в чем-то виноват перед вами?
Во всем!
Она не знала, в чем именно, но ощущала, что дело именно в нем, в этом навязчиво-неуместном в ее жизни мужчине, видеть которого было больно хотя бы из-за скверных воспоминаний.
– Нас связывают обстоятельства, – сказала она, – которые я желала б забывать, и один только вид ваш…
– … Напоминает о них.
– Вы и сами все понимаете, – констатировала Аделия, примеряясь к стремени.
Неожиданно Коллум подставил ей руки: еще одна незначительная услуга, от которой она не могла отказаться. Коснулась его сцепленных рук башмачком, и Коллум легко подтолкнул ее прямо в седло…
– Благодарю, – прошептала она, желая провалиться сквозь землю.
Все эти «благодарю» входили в привычку, и ей это не нравилось…
Совершенно не нравилось.
А Коллум, между тем, продолжал:
– Я знаю, что поступку отца нет оправдания: он желал уязвить вашего мужа как можно сильнее и ничуть не раскаивается в содеянном, но скажите, разве я не сделал достаточно, чтобы мы с вами не расставались врагами?
И у Аделии вырвалось против воли:
– Вы отвергли меня! – Она вспомнила, как он скривился, когда она предлагала себя. Глупая, глупая девочка, еще верившая, что прикроет одну проблему другой!
Коллум, как ей показалось, смутился.
– Было бы лучше, чтоб я…
– Нет, конечно же, нет, – тут же оборвала она его речь. – Я сама не знаю, что говорю. У меня голова кругом в последнее время…
Она вспомнила, что он слышал (не мог не услышать) ее слова о ребенке: о том, что она хотела избавиться от него, а теперь передумала. Святые угодники, что же он теперь о ней думает?! И тут же одернула самое себя: уж что думает о ней Коллум Шерман Аделии Айфорд глубоко наплевать.
Она вздернула подбородок и добавила более сдержанно:
– В поместье накопилось много проблем, полагаю, вы, как и все в Ланкашире, об этом осведомлены.
Мужчина кивнул.
– Мне жаль, что ваш муж не счел нужным самолично заняться делами, требующими его пристального внимания, – произнес он абсолютно серьезно. – Женщине, да еще в столь деликатном положении, должно быть, непросто справляться с этим самостоятельно.
– Мне помогает мой управляющий, – отозвалась она.
И Адэр, добавила мысленно, совершенно уверившись, что только благодаря его помощи Бенсон снова вернулся в поместье.
– Рад за вас. И если могу чем-то помочь…
– Нет, благодарю, мы неплохо справляемся сами.
И снова это «благодарю», после которого они надолго замолкли. И только уже у моста, ведущего к мэнору, Коллум сказал:
– Я не враг вам, госпожа Айфорд, простите, если чем-то обидел. – Потом склонил голову и тронул коня.
Аделия запретила себе хотя бы на миг глядеть ему вслед, но все-таки не удержалась: обернулась, когда он скакал той же дорогой, которой они только что ехали вместе. Перо на берете трепетало в такт шагу животного, спина была ровной, словно струна, а слова, еще звучавшие в голове, казались, такими… приятными.
Он не был похож на отца…
Но он все-таки Шерман, в сердцах заключила она, въезжая на мост и направляясь в сторону дома.
