Текст книги "Хозяйка Айфорд-мэнор (СИ)"
Автор книги: Евгения Бергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
26 глава
Коллум соскочил с лошади и кинул поводья служанке. Она выглядела испуганной и была бы рада сбежать, но он не дал ей этого шанса:
– Жди нас здесь, – велел он уже на ходу, направляясь к дому под красною черепицей.
И загрохотал по двери кулаком…
Открывший слуга, даже не удостоив мужчину вопроса, уведомил, что хозяин не принимает.
– Уверен, меня он примет, – процедил Коллум сквозь зубы, ткнув кончиком отточенного кинжала снобу-слуге под ребра.
Тот сделал большие глаза, дернулся, чтобы захлопнуть дверь, однако Шерман оказался проворней и, выставив ногу, пресек попытку избавиться о себя.
– Веди меня к своему господину, – велел он не терпящим возражения тоном. – Иначе ты в тот же момент узнаешь цвет своей крови… И я более, чем уверен, он тебе не понравится.
Так, следуя за перепуганным насмерть слугой, Коллум с не менее перепуганным Бенсоном за спиной прошли в холл и увидели такую картину: над девушкой в простеньком платье, в которой Коллум не сразу признал Аделию Айфорд, нависал высокий мужчина с перекошенным злобой лицом.
Он сжимал пальцами ее подбородок и вопрошал:
– Зачем Аделии Айфорд являться в мой дом, переодетой какой-то грязной крестьянкой?
Коллум в два счета оценил обстановку и, как обычно в минуту опасности, стал собранней и спокойней, чем в другие моменты.
– Отпустите ее, – потребовал он. – Эта женщина под моею защитой.
Джордж Мэдуин медленно разогнулся, плавно, словно готовая к схватке пантера, прищурил глаза.
– Кто вы такой? – осведомился, одарив проштрафившегося слугу злым, быстрым взглядом.
Тот сжался, захныкал:
– Простите меня, господин, я сказал, что вы заняты, только…
– … Я был весьма убедителен, – заключил за несчастного Коллум, чуть вскинув руку с кинжалом. – И назвался: – Коллум Шерман к вашим услугам. Кто будете сами?
Имя гостя, казалось, понравилось Мэдуину: он расслабил напряженные плечи, даже улыбкой мазнул по лицу.
– Коллум Шерман, сын Верна Шермана? – уточнил он, положив руку Аделии на плечо.
Та дернулась, чтобы сбросить ее, правда, мужчина не позволил ей этого: стиснул пальцы сильнее, впиваясь в нежную кожу. И Аделия, несмотря на испуг, зашипела… – Дикая, – с довольством констатировал тот. – В постели, видимо, ненасытна! – И глянул на Коллума. – Правда, я не совсем понимаю, каким образом сын и жена двух моих добрых приятелей оказались под моей крышей с расспросами про погибшую девку.
Коллум, расспросивший об этом доме маленькую служанку и теперь отчетливо понимавший, что понесло девушку под его крышу – желание выяснить, не причастны ли Айфорд и старший Шерман к событиям прошлой осени – отозвался вопросом:
– То есть вы не отрицаете вашей дружбы? Мой отец и супруг этой леди являются такими же «Слугами Люцифера», как и вы сам? Возможно даже, – он выдержал краткую паузу, – прошлой осенью ваша шутка зашла дальше положенного, и вы сделали то, на что не рассчитывали… Прав ли я в этом предположении?
Мэдуин, не торопясь отвечать и продолжая сверлить его взглядом, снова стиснул плечо Аделии Айфорд. Намеренно провоцируя собеседника…
– Ты не похож на отца, – констатировал он, и в данном случае, это не было комплиментом.
Коллум ответил усмешкой:
– И весьма этому рад. – А после снова потребовал: – Отпустите госпожу Айфорд. Мы с ней уходим!
– Кто ты такой, чтобы требовать этого? Миссис Айфорд – супруга МОЕГО хорошего друга, и я позабочусь о ней, можешь на меня положиться.
Аделия с ужасом поглядела на Коллума – и тем снова напомнила ему девочку в ее первую брачную ночь: такую же беззащитную, умоляющую – он перехватил ручку кинжала.
– Госпожа Айфорд уйдет из этого дома со мной, и ни один из вас мне в этом не помешает.
Это относилось к каждому из троих за столом, затаившихся и готовых броситься на него.
Рука Мэдуина все еще покоилась у Аделии на плече, дерзкая, собственническая, как и улыбка, игравшая на симпатичном лице. Казалось, он ничуть не сомневался в исходе возникшего противостояния… Возможно, видел перекошенное испугом лицо Бенсона за спиной у противника. Один против трех… У Шермана не было шансов.
И вдруг дом сотряс истерический крик, такой страшный, что даже Мэдуин побледнел на мгновение. В доме зазвучали шаги, плач и сиплые вскрики…
В холл ворвался все тот же слуга и заикаясь пролепетал:
– Господин, кто-то вспорол горло кухарке и конюху во дворе… По всему видно, животное. Волк или, может, медведь… Мы видели, как оно спряталось в прачечной. Люди испуганы! Ни один не решается двинуться с места.
– Животное в доме?! – вскричал Мэдуин, потеряв на мгновение выдержку и терпение. – Вы в своем уме? Гарри, – кинул он одному из друзей, – будьте добры убедиться, что именно там происходит.
Молодой человек, казалось, засомневался, правильно ли уходить, оставляя приятеля в столь непростой ситуации. Однако, через мгновение прошел мимо Коллума и скрылся из вида…
– Вставайте, моя дорогая, – произнес Мэдуин, подхватывая Аделию под руку. – Нам пора распрощаться с гостями! – И потянул ее в сторону лестницы. – Томас, выставите обоих за дверь, – велел второму приятелю и кивком головы указал на заряженный карабин у стены.
Аделия возмутилась:
– Отпустите меня, я – Аделия Айфорд, вы не смеете так со мной поступать.
– В данном случае, вы никто, дорогая, и я могу поступать так, как хочу, – последовал жесткий ответ.
Он не успел еще отзвучать, когда Коллум, метнув кинжал через комнату, всадил его готовому взяться за карабин Томасу в плечо… Тот вскрикнул, заверещал неестественно тонким, истерическим голосом, а завидев кровь, окрасившую рукав, рухнул на стул, словно подкошенный.
Коллум не стал дожидаться, пока все участники сцены придут в себя: устремился вперед и, выхватив свой кинжал из плеча молодого мужчины, выставил его перед собой.
– Отпустите женщину, Мэдуин! – потребовал он. – Я жалеть вас не стану. Так же, как вы не пожалели дочери церковного старосты. – И презрительно: – Вы смелы только со слабыми и не способными дать вам отпор.
Джордж Мэдуин, с потемневшим от ненависти лицом, процедил сквозь плотно сжатые зубы:
– Мы не убивали ее, всего лишь хотели чуток поразвлечься. Это все твой папаша и Айфорд, это они пошли за девчонкой… – Он тяжело сглотнул. – Одному богу известно, что произошло на том чердаке. Почему бы тебе не спросить о том папочку? Нам они с Айфордом ничего не сказали… – И, оттолкнув девушку, приказал: – Убирайтесь из моего дома. Немедленно!
Хаос вокруг нарастал: кричали люди, хлопали двери и слышался плач.
Коллум подхватил Аделию под руку, потянул в сторону двери. Она вцепилась в него и не разбирая дороги последовала мимо стола с недоеденной трапезой, мимо скрюченного от боли мужчины, мимо Бенсона, словно вросшего в пол под ногами.
– Скорее! – поторопил ее Коллум, когда они оказались на улице. – Лучше убраться отсюда как можно скорее.
Мэри-Энн, несмотря на панический ужас, ждала их с двумя лошадьми, и Коллум, усадив Аделию подле себя, велел Бенсону позаботиться о служанке.
В доме под красною черепицей, казалось, происходило что-то ужасное: словно демоны, обитавшие там до времени, вырвались вдруг на свободу и творили свое черное дело.
Впрочем, Коллум ни разу не обернулся: ударил коня каблуками и понесся вперед, увеличивая расстояние между проклятым домом и ими. Аделия в кольце его рук сидела не шевелясь, кажется, даже и не дышала… Прядь выбившейся из прически волос щекотала Коллуму щеку. Он задержал на секунду дыхание, выдохнул и вдруг осознал, что случившееся прошло перед ним, словно сон: казалось, он только что просыпался. Кошмар навалился, едва он узнал про поступок Аделии от служанки, бился под черепной коробкой тревожным набатом и кажется вовсе его оглушил, стоило только увидеть ее в руках Мэдуина.
Он спешился во дворе и, подхватив Аделию на руки, поставил на землю. Она казалась потерянной, робкой… Он привык видеть ее совершенно другой: воинственной, сильной – и такой, несмотря на холодную недоступность, она нравилась ему много больше.
– Аделия… госпожа Айфорд, – поправился он, – мне проводить вас к себе?
Она молча кивнула. И, вцепившись в выставленный для нее локоть, позволила увести себя со двора.
Уже в дверях своей комнаты, когда Коллум остановился, не желая ни оставлять ее, ни идти внутрь, нарушая всякие правила, девушка, подняв на него взгляд своих больших карих, произнесла:
– Я очень вам благодарна за помощь. И знаю, что поступила донельзя неразумно, и вы вольны отругать меня всеми словами, но я никогда не забуду того, что вы сделали для меня…
У Коллума стиснуло горло, вот так, ни с того ни с сего.
– Я сделал бы то же для любого человека в сложившихся обстоятельствах, – произнес он совершенно не то, что хотел бы сказать.
Для Аделии Айфорд он сделал бы много больше, чем для кого-либо на этой земле. Кроме нее и Лоры, конечно…
Девушка отозвалась:
– Я понимаю. Но все-таки благодарна вам от всего сердца!
Они замерли друг против друга в полном молчании, стояли так какое-то время. Коллум не помнил ни ревности к Адэру Бруксу, обуявшей его по возвращении из Манчестера, ни собственного решения ограничить общение с женой неприятного ему человека – все, чего он желал в этот момент – это увидеть улыбку на грустном бледном лице.
Спросил:
– Он обидел вас? Мне жаль, что я не сумел прийти раньше.
Аделия головой покачала.
– Вы пришли как раз вовремя. Но мне жаль, что мы узнали так мало…
– Напротив, больше, чем могли и надеяться. Но, пожалуйста, в следующий раз уведомляйте меня о новых идеях заранее! Я очень за вас испугался.
Девушка вскинула взгляд, казалось, пыталась понять, насколько он искренен, и покраснела, поняв, что он говорит это от сердца.
– Так и сделаю, – пообещала она, в смущении улыбнувшись.
27 глава
Мысли теснились в голове у Аделии нескончаемым хороводом: одна мучительнее другой, но все невольно касались мужчины на лошади, скакавшем то в голове, то в хвосте их маленького обоза. Она следила за ним ненароком, сидя на облучке подле возницы все в том же простеньком платье Абигэйл Уоттс, которое неким таинственным образом оказалось в ее комнате в Айфорд-мэнор.
И это значило только одно: кто-то знал о причастности ее мужа к событиям прошлой осени. Кто-то из близких погибшей девушки вознамерился отомстить…
Прошлым вечером, ужиная в гостинице за столом в общей зале, они с Шерманом много о том говорили: о платье, которое неожиданным образом свело ее с подругой погибшей, о Джордже Мэдуине и его клубе «Слуг Люцифера». Каждый рассказал то, что узнал, и картина получилась объемной и четкой. Пугающей теми последствиями, что могли последовать за свершившимся преступлением…
– Вернувшись, я заставлю отца признаться мне в этом деле, – сказал Коллум, отпивая из кружки.
Аделия в тот момент поняла, что наблюдает за ним с непонятным ей самой интересом, смутилась и отвела взгляд. И с тех пор не знала покоя… С ее сердцем что-то странное происходило. Оно стучало то громче, то тише, то падало в пятки, то воспаряло до самых небес – и все непосредственно подле Коллума Шермана, человека, который был когда-то ей неприятен.
Был?
Он спас ее, разве могла она продолжать ненавидеть его? Хотя бы из чувства банальнейшей благодарности ей следовало смягчиться к Коллуму Шерману. Самую толику… Было бы грубо вести себя как-то иначе.
– Как вы себя чувствуете, госпожа Айфорд? Осталось несколько миль, и мы – дома.
Погруженная в свои мысли, Аделия пропустила его приближение, и вот, сердце снова болезненно дернулось. Как всегда, в последнее время…
– Благодарю, все хорошо. Наслаждаюсь чудесным днем и поездкой!
Мужчина кивнул, удовлетворенный ответом. Но тут же снова спросил:
– Вы не голодны?
Есть хотелось всегда, особенно по ночам: дитя в ее чрево казалось ненасытнее жеребенка.
– Осталось несколько миль, вы сами сказали, – я потерплю, – отозвалась она, смутившись от этой заботы.
Но, кажется, он умел читать ее мысли, так как, отъехав, вернулся через минуту со спелым яблоком.
– Вот, – он протянул его ей, – можете притупить голод на время. Мария всегда… – и осекся, дернув поводьями. – Простите, вам это вряд ли может быть интересно.
Аделия поняла, что он говорил о жене, и любопытство заставило ее возразить:
– Марией звали мать Лоры? – спросила она. – Должно быть, это непросто, растить дочь без материнской заботы?
Коллум не смотрел на нее, закрылся, она отчетливо видела это: должно быть, он не желал говорить с ней о личном. Они были слишком чужими для этого…
– Лора – славная девочка, – произнес он как будто бы через силу. – И видит возможную мать в каждой встреченной женщине… Только я…
– … Только вы не спешите повторно жениться, – заключила Аделия его мысль. И вопрос вырвался сам собой: – Почему?
Вот теперь Шерман на нее посмотрел, глубоким, задумчивым взглядом, и Аделия вдруг по-новому поняла, насколько хорош он собой. Насколько он привлекателен, и как ярко отражается небо в его светлых, отороченных черными ресницами глазах…
– Наверное, потому, – услышала она его голос, – что все еще не нашел достойной замены. А вступать в брак без любви считаю низким по отношению к той, которая станет моей новой супругой.
– По-вашему, брак должен зиждется на любви? – спросила Аделия, внутренне сжавшись. Ее продали Айфорду как бездушный товар, как приложение к приданному, вряд ли наоборот, и то же случалось со многими девушками ее положения.
А Шерман говорит о любви…
Любовь в браке скорее исключение, нежели правило.
Впрочем, юных девиц в Ланкашире более, чем достаточно, а при его внешности и талантах… у любой от любви забьется сердечко. Нужно лишь ответить взаимностью…
– А по-вашему, нет? – отозвался он вопросом на вопрос.
Аделия дернула подбородком: размышлять о таких крамольных понятиях, как любовь в браке, ей казалось столь же опасным, как обдумывать законы алхимии или истоки ведьмовство.
Она откусила от яблока, чем положила конец неудобному разговору. Шерман, понимающе улыбнувшись, отъехал, оставив ее один на один с сочным фруктом…
Аделия, глянув по сторонам, заметила Бенсона: управляющий во время этой поездки держался на стороне. Аделия полагала, он стыдился своей безучастности в доме Мэдуина: он ничем не смог ей помочь и тяготился осознанием этого факта.
И воспоминания о вчерашних событиях снова напомнили девушке ужас, что она тогда испытала: он оказался даже сильнее того, который наполнил ее, стоило убедиться, что она понесла, не разделив с мужем постель ни единого раза. Тогда ей казалось, что ее жизнь кончена, что лучше лечь и уснуть, чтобы никогда не проснуться…
Вчера же ей умирать не хотелось.
И умереть было страшно…
Потянуло терпкой горечью с окрестных полей, зашуршали листвой осины, заголосила пролетевшая сойка… Аделия ощутила, что приближается к дому.
Именно к дому! И удивилась себе.
Когда это успело случиться, когда Айфорд-мэнор стал родным для нее?
Шерман подъехал и произнес:
– Госпожа Айфорд, вы почти дома. Позвольте навестить вас в ближайшее время и рассказать о разговоре с отцом?
– Я очень надеюсь, что он откроется вам.
– Берегите себя.
– И вы тоже.
Вскоре две их повозки сошли с главной дороги и покатили к поместью, к Айфорд-мэнору. Аделия спешилась на мосту и долго стояла, глядя на воду… Наблюдала за утками и скользящими по поверхности водомерками. За непоседливыми шмелями, кружившими над цветами у самой кромки воды… Было так тихо… спокойно…
И вдруг:
– Госпожа, наконец-то вы воротились! – Глэнис спешила от дома в своем неизменном фартуке и выражением озабоченности на лице. Всплеснула руками при виде нее: – Да что же это на вас, господь милосердный?! Крестьянское платье? Что ни деть, то новая блажь.
Аделия улыбнулась служанке.
– Все лучше мужского платья, разве не так? – поддела служанку, точно так же охающую при ее отъезде в Манчестер.
И та головой покачала.
– Не по статусу вам, госпожа, рядиться в кого ни попади, – попеняла она. – В доме вон работников тьма, важные господа то и дело в поместье захаживают. А уж если господин Айфорд пожалуют…
– Не пожалуют, – помрачнела Аделия. И спросила: – О каких господах идет речь? Был кто в мое отсутствие?
– Так каждый день приезжают, моя госпожа. То господин Лэндерби из Парсенс-холла, то госпожа Мэрдуэл… Все спрашивают про вас и Уэсли. – И с недовольством, которое, как ей казалось, должна испытывать и Аделия: – Никак леди Стентон, болтливая что сорока, разнесла весть про вашего мыловара по всей округе, моя госпожа.
И против всякого ожидания девушка улыбнулась, довольной, счастливой улыбкой.
– Глэнис, это лучшая новость из всех! – провозгласила она.
И, подхватив служанку под руку, потянула ее в сторону дома.
– Но это не все новости, госпожа, – заартачилась та. – Есть и плохие, коли на то пошло.
– Какие же?
– Страшные. Вы бы услышали их, коли заехали б в Тальбот хоть на минуту! Там нынче только об этом и говорят. – Глэнис снизила голос и выпучила глаза.
– Так не томи, рассказывай.
– Оборотень теперь не только на девушек нападает, чтобы снасильничать, он теперь смертоубийством не брезгует.
Аделия даже остановилась, осмысливая услышанные слова. Она вспомнила, как хозяин гостиницы, провожая их в это утро, рассказал потрясшую городок новость:
– В «Преисподней», доме под красною черепицей, прошлым днем совершилось настоящее зло: дикий зверь, пробравшись неведомым образом, подрал шесть человек, и среди прочих друга мистера Мэдуина.
– Зверь в доме? – уточнил Шерман, и они с ним переглянулись.
– Крест даю, господин. Те, что живы остались, клянутся, что видели белого волка!
Аделия поглядела на Глэнис:
– Что именно произошло? – спросила она.
– Да кто ж его знает, – ответила та. – Нашли бедняжку в лесу с порванным горлом. В тот же день, когда вы уехали… – И сама потянула хозяйку в сторону дома. – Ходить одной нынче небезопасно, – сказала она. – Богом молю, не ходите гулять по лесу в одиночестве!
28 глава
Прошло целых два дня, а Шерман в поместье не появлялся. Памятуя о его обещании рассказать ей о разговоре с отцом, Аделия ждала его с нетерпением… Очень хотела узнать, что случилось в Уоппинге прошлой осенью. Чем объяснится разлад между Шерманом-старшим и ее мужем…
Но Коллум не торопился с рассказом.
– Еще три фунта от леди Летиции Скарборо, госпожа. «За два фунта душистого мыла и флакон «Лунной ночи», смешанной для нее в строгих пропорциях». – Бенсон фыркнул, читая приписку дотошного парфюмера. – Итого: двадцать пять фунтов шесть пенсов, – подвел он итог. И с улыбкой посмотрел на столбики денег, выстроенные, как солдатики, на столешнице.
Аделия, отвлекшаяся на свои было мысли, снова вернулась к подсчетам, которыми они с управляющим занимались.
– Полагаю, этих денег нам хватит, чтобы нанять двух садовников и оставить двух новых служанок, помогающих миссис Глэнис по дому, – сказала она.
– … А еще прикупить с десяток овец.
– … И ингредиентов для мистера Уэсли. Он давно написал длинный список – озаботься, будь добр, этим вопросом.
В этот момент в распахнутое окно донеслось цоканье лошадиных копыт – кто-то пересекал мост – и Аделия, давно маявшаяся ожиданием, вскочила на ноги так резво, что едва не опрокинула стол. Бенсон не сумел сдержать удивления, правда, выразил его только взглядом, но хозяйка на него не глядела: уже спешила к окну и выглядывала во двор.
Аделия и сама удивилась, с каким нетерпением ждала этой встречи…
Она просто нуждается в правде, убеждала себя, всматриваясь в пожаловавшего к ним гостя, но все равно обманывала себя.
И вдруг отпрянула с выражением ужаса на лице…
– Госпожа? – удивился такой перемене в ее поведении Бенсон. – Вы в добром здравии?
В добром ли? Предвкушение встречи с одним человеком сменилось ужасом встречи с другим.
– Господин Айфорд пожаловали домой, – прошептала она сиплым голосом.
И услышала звон монет: это Бенсон, недолго думая, начал ссыпать их в кошель. Впрочем, на него она и не взглянула – взяв себя в руки, с решительным видом направилась к дверям кабинета.
Вышла и почти сразу увидела мужа, вошедшего в дом; он замер на самом пороге, привыкая глазами к темному по сравнению с солнечным днем холлу и как будто оценивая его. Аделия тоже окинула помещение взглядом: ковер на полу, стол, накрытый дамасскою скатертью, с вазой, в которой благоухали нарциссы, натертые стекла и вычищенный камин с идеально уложенными каминными принадлежностями. Это был уже не тот дом, который встретил ее по приезде три месяца назад, – он приятно преобразился с тех пор. И на миг, на краткий томительный миг, Аделии захотелось благодарности мужа, его признания приложенных ею усилий, но он, увидев ее, скользнул по едва приметному животу быстрым взглядом и, растянув губы в широкой улыбке, провозгласил:
– А вот и моя славная женушка, которая, как мне видится, неплохо устроилась в новом доме! Что ж, здесь вам самое место. Воздух провинции пошел вам на пользу… – И передернув плечами: – Будут ли меня кормить в этом доме? Хозяин вернулся, а его никто не встречает.
– Я сейчас же распоряжусь, – произнесла Аделия первые с их встречи слова.
И направилась в сторону кухни… Айфорд ухватил ее за руку, перехватив по дороге. Стиснул предплечье глядя в глаза…
– Ты изменилась, – произнес, продолжая сверлить ее взглядом. – И дело не только в твоем животе: куда делась девочка с перепуганными глазами? Что ты с ней сделала? – И коснувшись носом ее щеки, словно дикий зверь, обоняющий жертву: – Я любил, как она передо мной трепетала.
– Мне казалось, эта девочка сделалась вам ненавистной, едва ли успев стать женой, – отозвалась Аделия и отклонила лицо. – Теперь она повзрослела… и готовится к материнству. Возможно, в этом все дело, милорд?
Глаза Айфорда из лукавых сделались злыми, колючими, он оттолкнул ее руку и прошипел:
– Похоже, жизнь в одиночестве, вдали от супруга, сделала вас неумеренной на язык, дерзкой и непочтительной. Я намерен это исправить! – Он размахнулся и влепил Аделии оплеуху, такую звонкую, что она эхом отозвалась от стен. – Впредь думайте, что говорите супругу. И не смейте дерзить мне, течная сука!
Эти слова, даже больше, чем оплеуха, вышибли из Аделии дух, заставили задохнуться от возмущения и обиды. Она, прижавшая было ладонь к горящей щеке, отняла ее и с ненавистью, ничуть не испуганно поглядела на мужа…
Хотелось ответить чем-то не менее хлестким – кто он такой, чтобы так ее оскорблять?! – и, наверное, получить что-нибудь посущественней оплеухи, к счастью, в холл вошла Глэнис и поприветствовала хозяина. Тот отвлекся, натянуто ей улыбаясь, и, заметив Бенсона в дверях кабинета, отрывисто кинул:
– Как раз тебя я и хотел видеть. Пока готовят к столу, обговорим одно важное дело!
Аделия и не знала, что он стоял за спиной, а значит, слышал, как Айфорд назвал ее… Вспыхнула и, стремясь остаться одной, сбежать, ощущая себя слишком униженной, стремительным шагом вышла во двор и устремилась к конюшням.
Брэди чистил денник старой лошади умершего мистера Айфорда, и, завидев ее, остановился, упершись на вилы. Мальчишка-конюх обтирал взмыленную кобылу, на которой только что прибыл хозяин… Сразу видно, что торопился: лошадь загнал. Только с чего бы?
Денег ему все равно не видеть, решила Аделия с неожиданной твердостью.
– Господин прибыл так неожиданно, верно, желал сделать сюрприз, – произнес старый конюх. – Томми занимается его лошадью.
И сюрприз удался, подумала девушка, все еще ощущая отпечаток ладони на правой щеке.
– Нам бы лошадей прикупить, – сказала она. – Двух или трех. Что скажешь, справитесь с Томми самостоятельно?
Брэди, казалось, несколько растерялся: разве у них есть деньги на это? Но ответил с улыбкой.
– Было бы замечательно, госпожа. Мы с пареньком не боимся работы, справимся, коли придется.
– Тогда решено. – Она взметнула юбками воздух и вышла во двор.
О чем Айфорд беседует с Бенсоном? Хочет отнять выручку с шерсти? Оставить их снова ни с чем?
Она не позволит, не позволит и всё.
Пойдет и выскажет ему всё…
Не стоило оставлять Бенсона один на один с этим бессовестным прожигателем жизни, ее законным супругом.
И решив так, Аделия снова направилась к дому. Уже на пороге, горящая негодованием, она глянула вдаль на дорогу и замерла, различив всадника в темной одежде.
Сердце дернулось: то ли от радости, то ли от страха. Возможно, от того и другого одновременно: от радости давно ожидаемой встречи и от страха за то, что Шерман с Айфордом могут столкнуться. Этого нельзя допустить! И Аделия, позабыв на время о разговоре с супругом, поспешила к воротам… Ей бы только перехватить Шермана и упросить его воротиться потом, когда уедет супруг.
Но голос последнего помешал ей исполнить намеченное:
– О чем толкует мне мой управляющий, будьте добры объяснить?! – услышала она грозный окрик и, обернувшись, увидела разгневанное лицо.
– О чем именно речь? – спросила она.
– О ваших играх в промышленницу, глупая баба! – взвизгнул супруг, потрясая бумагой с оплатой рабочих на мыловарне. – Как это только взбрело в вашу глупую голову? Продавать розовую водицу и мыло нашим соседям, уважаемым господам. У вас совсем не осталось мозгов? Лишились последних, став подстилкой для сынка Шерманов.
Словно нарочно в этот самый момент Коллум Шерман пересек мост и въехал в ворота. Она слышала звук подков его лошади за спиной и видела лицо мужа, узревшее гостя… И без того достаточно красное, оно стало и вовсе багрово-красным. Еще чуть-чуть и Айфорда хватит удар… Что было бы лучшим выходом, если подумать!
– Коллум Шерман, – процедил Айфорд сквозь стиснутые зубы. И так стеганул по Аделии взглядом, что той захотелось прикрыться руками…
– Господин Айфорд. – Коллум, если и был удивлен этой встречей, ни голосом, ни лицом не выдал подобного чувства. Только добавил: – Вы, наконец-то, пожаловали домой. Уверен, в имении вас заждались!
Айфорд сжал кулаки, желваки на скулах стремительно заходили.
– Как вы, во имя преисподней и всех демонов ада, смеете появляться на пороге этого дома, чертов ублюдок? – закричал он, переходя на фальцет. – Что вам здесь надо? – И вдруг осекся, поглядев на Аделию с виноватым лицом стоявшую между ними. – Кровь Христова… – он замер, не в илах молвить ни слова, настолько был возмущен внезапной догадкой.
Коллум спешился и встал рядом с девушкой.
Что он творит? Аделия отступила, увеличивая расстояние между ними.
– Я приехал с наилучшими пожеланиями от отца: он передает двух куропаток и кусок йоркширского сыра из кладовой Шерман-хауса, – отозвался мужчина, как ни в чем ни бывало.
И тогда Айфорд, лишь утвердившийся в своей внезапной догадке, кинулся к ней:
– Ты не только позволила обрюхатить себя этому недоноску, так еще привечаешь его в моем доме, принимаешь подачки, словно какая-то шлюха. – Он замахнулся, готовый снова ударить ее, и Аделия против воли сжалась, готовясь к удару, которого вдруг не последовало.
Она открыла глаза и увидела руку мужу в стальной хватке Шермана.
– Как вы смеете оскорблять женщину, вашу супругу? – спросил он холодным, пугающим голосом. – Чем она заслужила такое неуважение?
– Тем, – прошипел Айфорд, пытаясь выдернуть руку, – что раздвинула ноги перед грязным ублюдком, то бишь перед тобой.
Коллум кинул взгляд на Аделию, быстрый, полный вопроса, и та, осознав, что две ее лжи сплелись воедино, раздавленная и совершенно растерянная, не посмела на него отозваться. Глядела под ноги и просто молчала…
– Могу вас уверить, ничего подобного не было, – произнес Шерман, выпуская руку своего собеседника. – И вам прекрасно об этом известно.
– Мне?! – взвизгнул Айфорд. – Мне должно быть об этом известно?! Да весь Ланкашир судачит о том, кто папаша ублюдка в ее животе. – Он ткнул в Аделию пальцем.
– Но вам ли не знать, от кого она понесла… – осторожно вставил мужчина, начиная неожиданно понимать, что Айфорд может в самом деле не знать, что случилось той ночью за закрытой наглухо дверью.
Аделия могла ему не сказать…
Но почему она так поступила?
И даже тогда супруг мог бы понять, что невеста нетронута… Если только…
Он снова поглядел на Аделию, и очередная догадка мелькнула в его голове.
Если только она уже не была кем-то испорчена…
А Айфорд, словно нарочно прочитав его мысли, выплюнул с ожесточением:
– Уж точно не от меня: я ни разу не касался этой блудницы. И все-таки в ее чреве дитя… Твое, дитя, Коллум Шерман. Ты осквернил ее, а теперь еще смеешь указывать мне, как обходиться с женой. Убирайся отсюда! И не смей возвращаться.
Коллум, однако, не двинулся с места, и Аделия понимала причину: он знал, что не трогал ее – он знал, что она понесла от кого-то со стороны. Оказалась настолько порочной, что…
От мысли, насколько он ей разочарован, насколько презирает ее, у Аделии поплыло пред глазами. Волна тошноты поднялась к самому горлу и кислотой ожгла горло.
– Что, тебе нечего нам сказать? – насмешничая, вопросил ее муж. – Так и будешь молчать, словно кроткая лань? Помнится, получасом назад ты не была такой тихой.
– Я… я не виновата ни в чем, – с трудом выдавила она.
И знала, что виновата, но хотя бы не в том, в чем обвинял ее муж: Коллум Шерман и пальцем ее не касался.
Но, наверное, лучше б коснулся…
Лучше бы сделал с ней то, в чем так уверен супруг.
Тогда бы она могла продолжать ненавидеть его… и не чувствовать горечи от самой мысли о том, насколько разочаровала его.
– Доброго дня, госпожа Айфорд, – услышала она голос Шермана и осмелилась поднять взгляд. Он вспрыгнул в седло, на нее даже не глядя, и Айфорд, прожигая ненавистного гостя глазами, развернулся на каблуках и стремительно направился в дом.
Она осталась одна, разрываясь между мужчинами: мужем и… Кем был этот другой, она и сама толком не понимала. Не врагом больше, но и не другом…
Как бы там ни было, девушка подхватила подол длинного платья и побежала за всадником, направляющимся к мосту.
