Текст книги "Хозяйка Айфорд-мэнор (СИ)"

Автор книги: Евгения Бергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

4 глава

Аделия помнила дом, полный слуг, менестрелей за ажурными балясинами галереи, ярко горящий камин и много веселья (по крайней мере, в начале их свадебного застолья), теперь дом казался карикатурой на себя самого прежнего…

И девушку охватила тоска.

Камин в общем холле теплился столь убого, что тепла даже не ощущалось… Казалось, дом доживал свои последние дни, и этот камин, его сердце, готов был потухнуть в любую секунду. От сырых, серых комнат тянуло унынием и печалью… И запахом, от которого у Аделии скрутило желудок. Это солома, устилавшая пол, пренеприятно смердела: ее давно следовало сменить.

К тому же, даже в этот солнечный день, внутри холла стояла гнетущая полутьма из-за прикрытых ставнями окон, и пылинки, кружась в единственном луче света от входной двери, казалось щекотали Аделии ноздри: она зажала пальцами нос и дважды чихнула.

– Почему не протоплен камин? – спросила она, раздражившись одним только видом своего нового дома. – Почему сопрела солома? И… разве здесь не было прежде ковра? Я помню, в день свадьбы…

– Ковер мы продали, моя госпожа, – отозвался слуга, пожимая плечами. – Считай, через месяц после того…

– Но почему?

– Господин нуждался в деньгах. А наш управляющий знать не знал, где ими разжиться… К тому же, остались долги.

– Какие долги?

– Так со свадьбы, моя госпожа. Хозяин порядком поиздержался, устроив такое застолье, чтоб не зазорно было перед соседями и друзьями.

У Аделии сдавило виски: каждое слово слуги булыжником ложилось на плечи. Ей не хотелось бы верить ни в единое слово, но зачем бы ему говорить ей неправду…

– Но разве мой муж не богат? – спросила она едва слышно. И знала, что выглядит жалко в этот момент, но нуждалась в честном ответе.

– Был когда-то, – ответил слуга, явно смущенный, – да все богатство его убежало сквозь пальцы. Со смерти отца мастер Джон делами мэнора мало интересуется… Да что там, он вообще их забросил. Покойный наш господин, мистер Айфорд, в гробу, верно, ворочается, видя, как род его идет по миру… Так что и внукам ничего не останется.

– Как же овцы? – спросила Аделия. – Целые пастбища сочной травы? Помню, в Ланкастере люди шептались, что в шерсть Айфордов одевается целая Англия.

Слуга лишь руками развел и вздохнул.

– Может, и было это когда, а теперь мы не только продать, мы состричь эту шерсть неспособны. Денег нет, чтобы стригалей пригласить… Да и овец не так много осталось. Большая часть ушла за долги мастера Джона…

Все это было много хуже, чем Аделия представляла… Еще в Лондоне ей стало казаться, что супруг экономит на ней, но она полагала то скаредностью натуры или, по крайней мере, желанием уязвить, наказать ее за случившееся на свадьбе. Словно это она, а не его собственный друг сыграл с ним эту скверную «шутку»… Но теперь она осознала весь ужас их положения: все, чем они по правде владели, ее собственный муж носил на себе. Все эти драгоценные камни, нашитые на дублеты из дорогого сукна, все эти перстни, шляпные броши и пояса. Кроме них у Айфордов не было ничего…

Ничего, кроме этого серого дома с едва теплящимся камином и протекающей крышей.

– Брэди, я хочу поговорить с управляющим, – попросила она. – Пригласи его, пожалуйста, в кабинет.

И слуга замялся на месте.

– Моя госпожа, – произнес, явно страшась огорчить ее еще больше, – управляющий уж неделю как в доме не появлялся. Так и сказал, когда уходил: «Ноги моей здесь больше не будет».

– Почему он так сделал? – возмутилась Аделия. – Как он мог уйти, ничего не сказав своему господину…

– Да он каждый раз говорил мастеру Джону, что денег взять негде, моя госпожа, что мэнор на грани банкротства. Что ему нужны средства, чтобы нанять стригалей, чтобы свести шерсть в Манчестер и продать по хорошей цене. Чтобы крышу, в конце концов, починить… И с торговцами расплатиться. Да только все без толку… Вот Бенсон и плюнул на все, не выдержал просто. Надоело смотреть, как налаженное хозяйство по миру идет! – заключил он с запалом, который тут же угас. – Впрочем, если вы здесь, – добавил с искрой надежды, – все может наладиться… Разве нет?

Слуга явно дожидался ответа, обнадеживающего заверения в том, что хозяйство удастся спасти, выплатить все долги и зажить добрым домом, только Аделия не представляла, как можно добиться такого.

Как быть, когда у тебя в животе ненавистный мужу бастард, хозяйство в полном упадке, и супруг не намерен это как-то исправить, и страшно до жути, что об этом узнает отец. Он-то мечтал сделаться тестем барона, богатого, знатного человека, а вышло как раз-таки наоборот.

И обвинит он, конечно, ее, свою непутевую дочь, как любил он говаривать, и даже не вспомнит, как сам буквально тащил ее к алтарю. И слезы ее мало что значили…

– Могу я посмотреть расходные книги? – спросила девушка, чтобы хоть что-то сказать.

И Брэди повел ее в кабинет, где на полках хранились бухгалтерские гросбухи за последние годы… В них, если дело велось исправно, вносились любые финансовые движения: будь то оплаченный счет, товары, поступающие в поместье или увозимые из него, – все записывалось на их толстых страницах аккуратной рукой. Ее отец фиксировал все, вплоть до покупки отделанных кружевом воротников, носовых платков и дамских подвязок…

Аделия с трудом сняла книгу с полки и положила на стол – ее охватила какая-то священная робость: отец и близко ее к своим книгам не подпускал – и она, пролистав до последней страницы, поглядела на последнюю запись.

– «Мешок бобов», – прочитала она. И повела пальцем чуть выше… Выплата за бочонок вина, за подбитые у сапожника туфли, за кусок батистовой ткани…

– Это Бенсон выплачивал тем, кто не мог больше ждать, моя госпожа. Выкручивался как мог…

Аделия ощутила себя такой беззащитной перед числами в книге, что на мгновение онемела. Брат как-то пытался учить ее математике, да отец воспротивился: «Не дури девке голову, дуралей, зачем бабе числа считать, лишь бы мила была да приятна в общении. А еще плодовита! Большего и не требуется».

– Где я могу найти Бенсона? – спросила она. – Может быть, он вернется, если его попросить…

Брэди как-то неуверенно хмыкнул.

– Да в городе он, госпожа, куда ему деться, просто… я не уверен, что он согласится.

– И все-таки я попробую, – решила она.

Подошла в задумчивости к окну и отдернула полную пыли портьеру – яркий свет ослепил ее на мгновение.

А потом она увидела человека: он как раз входил в ворота.

Коллум Шерман явился за лошадью…

По-хорошему ей бы выйти и высказать благодарность за помощь, однако она не могла себя пересилить: стоило только увидеть его, как стыд заставлял ее сердце сжиматься.

Вспоминались ее отчаянное «хочу» и гримаса на его красивом лице.

Она ненавидела свои слабость и унижение…

Шерман, выезжая со двора на кобыле, махнул ей рукой, и Аделия, наблюдавшая за мужчиной все это время, отпрянула от окна.

Значит, он видел ее…

Она прижала ладони к щекам и услышала голос Брэди:

– Моя госпожа, вы, верно, устали с дороги, позвольте приготовить вам комнату и заняться обедом.

– А еще отправьте кого-нибудь починить нашу карету, на дороге у Шерман-хауса у нее спрыгнуло колесо, – вспомнила о произошедшем Аделия. – Комнату же я хочу выбрать сама… Когда вернется ваша жена?

– Полагаю, что скоро.

– Чудесно. Распорядитесь насчет кареты, я же пока осмотрю дом…

Брэди тяжело, словно древний старик, вышел из комнаты и оставил хозяйку одну.

Видел, что девочка совершенно поражена сделанными открытиями… И, похоже, ждать помощи от супруга не собиралась. И словечком о нем не обмолвилась, только сделала вид, что в записульках мудреных тех разбирается, а ведь сразу заметно: не понимает.

Чем же они кормить ее станут? Разве что теми бобами, что купили на прошлой неделе.

Им бы самим до тепла дотянуть, а тут лишний рот…

Он слышал, выйдя на улицу, как хозяйка поднялась на второй этаж по скрипучим ступеням, как ходила из комнаты в комнату, выбирая покои. ЧуднО, подумал слуга, что хозяйскую спальню прошла стороной… Видать с мастером Джоном у них не лады, да и стоит ли удивляться: он ради денег ее только и взял. Да и те спустил с удивительной скоростью…

– Я хочу эту комнату! – услыхал он в распахнутое окно. – Из нее открывается замечательный вид.

Хозяйка, высунувшись по пояс, глядела на Брэди с улыбкой. Он удивился, как мало ей нужно для счастья: выбрать одну из самых простеньких комнат с чудесным, как ей казалось, обзором.

А вид-то тоже не очень: двор с покосившимися воротами (руки никак не доходят их починить) да с одичавшими клумбами роз. Гленис пытается по весне вырезать старые лозы, да все как-то неловко, без должной сноровки… Тут нужен хороший садовник, а где его взять, коли денег нет даже на пищу.

Эх, странный народ богачи: увесят себя побрякушками и вышагивают, что те павлины, а на хозяйство им наплевать.

– Брэди, пахнет весной, – снова услышал он голос хозяйки. И подумал, что будет очень некстати, если она вывалится в окно… Похороны по нынешним ценам дороже свадьбы им станутся. Этого Айфорд-мэнор уж точно не выдержит…

5 глава

Аделия плохо спала этой ночью: обилие мыслей растревожило сердце как никогда. Ей и без них не давали покоя воспоминания – одно горше другого – а теперь лишило покоя и настоящее… Что же ей делать? Как быть? Переступить через уязвленную гордость и обратиться к мужу с просьбой о деньгах: рассказать всё, как есть, вдруг он не знает, что творится в поместье? Пожалуй, это было первым, что стоило сделать.

Во-вторых, же вернуть управляющего… Без него ей точно не справиться. Ни ей, ни мужу, каким бы умным он себе ни казался.

А потому Аделия уснула на мысли, что новым днем отправится в Тальбот.

Утром Глэнис, одна из немногих служанок Айфорд-мэнора, принесла ей кувшин теплой воды и тряпицу для чистки зубов.

– Выглядите получше, чем прошлым вечером, госпожа, – сказала она. – Сон пошел вам на пользу. Вам и… – она бросила быстрый взгляд на ее живот, и девушка поняла, что кучер снова трепал языком, – … вашему малышу. Верно ли то, что вы в положении? – чуть несмело осведомилась она. – Это было бы замечательной новостью!

Если бы…

– Да, Айк сказал правду, – отозвалась Аделия, умывая лицо. Так было легче скрыть проступившее на нем выражение недовольства: болтовней кучера и в целом своим беременным положением.

Этой женщине ни к чему знать ее истинных мыслей, особенно есть она собралась извести плод в своем чреве.

– Как же я рада, моя госпожа! – заголосила служанка, всплеснув большими красными от постоянной работы руками. – В этом доме так долго не было деток. И вот появится кроха, маленький мастер Айфорд с белыми волосеньками, как у отца. Знаете, беловолосые детки в детстве что ангелы… – словно некую тайну поведала она девушке. – Бегают и лепечут на своим непонятном для нас языке, и улыбаются беззубым ротком…

– Помогите затянуть корсет, Глэнис, – вернула ее с небес на землю Аделия почти строго.

Ей совсем не хотелось рассуждать о маленьких ангелах с белыми волосами, так как она сомневалась в наличии у ребенка волос именно этого цвета… По крайней мере, мужчина, наделивший ее этим семенем, был темноволос.

И о нем она старалась не думать…

А служанка не унималась:

– Вам бы найти повитуху, моя госпожа. Толковую женщину, знающую… Пусть приглядывает за вами с ребеночком, все ли в порядке, а после и младенчика примет, как полагается. – И столь же заботливо: – В Тальботе есть некая Дженнет Дивайс, слышала, она славная повитуха, многим детишкам помогла на свет появиться… Так что и вам обратиться к ней не зазорно. Хотите, отправим Брэди за ней? Пусть привезет ее прямо сюда. Он с радостью это сделает…

– Ни к чему, – поспешила уверить ее собеседница, – я как раз собиралась отправиться в Тальбот. Могу и сама к ней заехать…

– Вы едете в Тальбот? – заволновалась служанка. – Но карета все еще сломана. Не пешком же вы пойдете туда?! – И так на Аделию поглядела, что девушка поняла: Айк рассказал и о том, как она отказалась от помощи Шерманов, предпочтя отправиться в Айфорд-мэнор пешком. И Глэнис не одобрила ее поведения…

– Я возьму лошадь, – улыбнулась она, изображая святую невинность. – Утро чудесное. Мне будет в радость проехаться в Тальбот верхом…

– Но вы в тягости, госпожа.

– Только самую малость, живота еще даже не видно.

– И все-таки это опасно. Вдруг лошадь вас скинет или…

Аделия, не дослушав, повернулась к зеркалу и оправила нитку жемчуга.

– Глэнис, все будет в порядке, – сказала она и улыбнулась: – Очень хочется есть. Завтрак готов?

Служанка тут же поспешила из комнаты, подгоняемая заботой о госпоже и будущем «ангелочке» с белыми волосами.

А Аделия, приняв скромный завтрак, состоящий и холодного пирога с куропаткой и парой вареных яиц, велела седлать лошадь в дорогу. И пока мальчик-конюх возился с седлом и подпругой, она заглянула в конюшню: две чахлые лошаденки доживали свой век, жуя хлипкую охапку соломы. Они поглядели на нее как-то печально, как будто осознавали, насколько жалко, непрезентабельно выглядят в глазах новой хозяйки.

И это все их животные? Аделия стиснула пальцы на платье. В конюшнях Генри Нориджа, если верить молве, содержится три десятка породистых лошадей… В Айфорд-мэнор, как уверяли отца друзья ее мужа, животных было не меньше.

И вот реальность…

– Лошадь взнуздана, госпожа. – Аделия увидела Брэди. Он стоял у нее за спиной и взирал на жующую сено кобылу… – Это Сноу, хозяйка, лошадь мистера Айфорда, – произнес с толикой благоговения в голосе. – Отца мастера Джона. – И тут же смутился: – Никак не привыкну называть его по-другому, для меня он так и остался маленьким мальчиком в рубашонке до пят.

– Ты давно служишь в имении?

– Почти сорок лет, госпожа. Отец привел на конюшню еще вот таким, – отмерил он фута четыре от земли до выставленной ладони. – Дал вилы и велел чистить денник. Я тогда страшно боялся этих зверюг: думал, забьют меня – а потом свыкся. – Говорил он это с улыбкой, похлопывая кобылу по тощему крупу. – Теперь и жизни не смыслю без них. Жаль только, почти никого не осталось… Вот только Сноу и Берта доживают свой век, да и то благодаря Бенсону. Хозяин велел их на живодерню отправить, а он заступился…

Аделия невольно прониклась к управляющему симпатией: человек, жалеющий безгласных животных, не может быть скверным, плохим человеком. А значит есть шанс договориться с ним по-хорошему…

– Похоже, Бенсон неплохой человек, – заметила девушка.

И мужчина почесал рукою затылок:

– Да как вам сказать, госпожа, человек-то он неплохой, только уж больно выпивку любит. Держится, держится, а потом как сорвется… Он и сейчас, должно быть, под мухой. Боюсь, дельного разговора у вас с ним не получится…

– И все-таки я попробую.

– Ваша воля, моя госпожа.

Он пошел к выходу, и Аделия вспомнила, что хотела спросить про овец.

– Брэди, а овцы, много ли их осталось, и кто приглядывает за ними? – осведомилась она.

– Они сейчас в поле. Дван, наш пастух, гоняет их каждое утро щипать молодую траву. Сена-то, считай, не осталось, а нового купить не на что… – И вздохнул: – А осталось-то их сущая малость: голов сто, если не меньше. Да и тех, видно, придется продать… Вот только окотятся, так и свезем на ближайшую ярмарку.

Сотня…

А отец говорил ей о целых отарах: мол, Айфорды огородили столько земли, что могут прокормить сотни овец и состричь столько шерсти, что ее и сотней телег не свезти на продажу в Манчестер.

Но сотня…

– Я хотела бы посмотреть на них по возвращении.

– Буду рад свести вас в овчарню. Дван, коли в настроении будет, с каждой вас познакомит… Он имена им дает, словно людям, – усмехнулся мужчина, – и беседует, как с людьми. Странный он человек, но заботливый… – И придерживая перед хозяйкой взнузданного коня: – Возвращайтесь скорее! Глэнис курицу зарубила, ради вас очень старается. Ради вас и младенчика… Славная новость, – заключил он с улыбкой.

Его слова кольнули Аделию беспокойством: лучше бы им не знать, что она носит ребенка. Вон как радуются, словно родному дитяте, а она его не оставит…

Все в ней противились этому.

Вот и к старухе хочет заехать… Как раз по пути. Тянуть с этим делом не стоит: чем больше срок, тем тяжелее младенчика сбросить, она еще от материной повитухи слыхала. Подслушала, когда они с ней говорили…

И потому, еще раз выслушав наставление, как отыскать дом бывшего управляющего, она вывела коня на дорогу. Пустила бы его вскачь, да расшибиться боялась, вылетев из неудобного дамского седла… Мужское ей всегда нравилось больше, но мать строго-настрого запретила пользоваться таким, едва стукнуло ей одиннадцать.

А теперь ей двадцать один…

Апрель выдался нынче теплым, как никогда: лесные опушки расцветились маргаритками и головками распускающихся одуванчиков, в кронах деревьев щебетали малиновки и воробьи, сновали трудолюбивые пчелы.

Аделии вдруг показалось несправедливым, чахнуть от гнета забот в такое благодатное, полное радостного возрождения время, но, к сожалению, она ничего не могла с этим поделать, а потому, едва завидев окраину Тальбота, стала высматривать тропку, о которой сказала старуха.

Дорога, к тому же, сделалась оживленнее: люди стекались к городу на телегах и пешим шагом, здоровались с ней, каким-то образом признавая в наезднице хозяйку здешних земель, говорили, что в городе ярмарка и они спешат попасть на нее.

Как раз после одной такой встречи Аделия и заметила протоптанную тропу, уводящую от дороги в лес, и она, заставив животное сойти с тракта, поспешила укрыться за лапами елей, пологом укрывающих тропку от сторонних глаз. Здесь Аделия спешилась и, ведя коня в поводу, пошла дальше, высматривая хоть какой-то признак человеческого жилья… Меньше всего хотелось встречи с лисицей, и девушка ахнула, когда ее увидала: ощеренную в вечном оскале злобную мордочку забальзамированного животного.

Она не сразу поняла это, но, поняв, улыбнулась: черные глаза-бусины глядела прямиком на нее, но передние лапы как бы указывали направо, туда, где среди зеленой поляны, стоял маленький домик под соломенной крышей.

Хлипкий забор из перевязанных старой веревкой ветвей являлся его эфемерной защитой, а крохотных колокольчик, свисающий с наличника крыши, тренькал от любого порыва шаловливого ветерка.

– Есть здесь кто? – позвала Аделия, примотав длинный повод к стволу тонкого деревца и пуская коня пастись на траву. – Бевин Кендалл… – Она открыла калитку.

– Кто ищет меня? – проскрипел старческий голос.

И старуха, щуря глаза от яркого света, вышла из хижины на порог.

6 глава

– А, это ты, девонька, – сказала старуха. – Не ожидала тебя так скоро увидеть, но проходи… – Она поманила Аделию за собой в двери дома, и девушка не без робости последовала за ней.

Внутри старая хижина оказалась обычным домом старой знахарки: очаг в углу, в котором даже сейчас тлели слабые угли, связки трав, подвешенные у потолка, и рыжий кот, свернувшийся на нагретых огнем половицах. Он глядел на гостью без страха, с толикой любопытства, должно быть, привык к визитам подобных ей незнакомок…

– Садись, – хозяйка указала на табурет. – Прости, не могу предложить ничего лучше. – И Аделия опустилась на стул, отметив про себя мимоходом, что он крепче, чем казался на вид. – Я правильно понимаю, ты для себя все решила? – спросила старая Бевин.

При этом глядела на девушку из-под густых, белых бровей.

– Да, – отозвалась Аделия, – я хочу избавиться от младенца.

Старуха повернулась к столу и принялась срывать какие-то травы, кидая их в котелок над огнем.

Работала молча, пока не спросила:

– Ты ведь хозяйка этих земель, небезызвестная Аделия Айфорд, не так ли? Та, с которой был сам Коллум Шерман…

– При чем здесь это? – вскинулась девушка, сердце которой от этих слов зачастило с удвоенной силой. – При чем здесь Шерман… Почему ты спрашиваешь об этом?

Бевин отвлеклась от пучка трав и обернулась к Аделии.

– Не бойся, о тебе плохо не говорят, если ты этого испугалась, – отозвалась она. – Скорее наоборот: всем не терпится разузнать, как это было… Дамам, само собой. Разве тебя еще не спрашивали об этом? – Аделия была слишком шокирована, чтобы ответить, и собеседница продолжала: – Значит, спросят. Я-то стара и мало интересуюсь такими делами, а вот знатные дамы брачного возраста все, как одна, мечтавшие соблазнить младшего Шермана, умирают от любопытства и зависти. – И старуха глянула на живот девушки: – Красивый, сильный мужчина, – сказала она, – понести от такого не грех.

Аделия задохнулась от возмущения.

– Я беременна от супруга, – взвилась она, вскакивая со стула. – Что ты себе позволяешь, старая ведьма?!

И Бевин миролюбиво ей улыбнулась.

– Извини, если я ошибаюсь, – проскрипела она явно не убежденная. – Я лишь передаю ходящие в Ланкастере слухи, тебе, моя госпожа, будет не лишним услышать о них. – И вдруг спросила вкрадчивым тоном: – Только прости старую женщину за вопрос: если это ребеночек от законного мужа, зачем бы тебе изводить его? Разве не дети укрепляют позицию рода? Разве не о крепких наследниках мечтают богатые господа?

Аделии показалось, что она задыхается в стенах маленькой хижины, стены и потолок сходятся, как бы желая ее раздавить – она нащупала взглядом низкую дверь, собираясь метнуться к ней и бежать не оглядываясь, но старуха оказалась проворнее: ухватила ее за плащ.

– Твой сбор почти готов, девонька. Не спеши уходить! – сказала она.

Аделия стиснула пальцы, стараясь не глядеть на свою собеседницу. Стыд сжигал ее изнутри, полыхая пороховыми огнями…

А старуха, верно, разгадав состояние гостьи, перевела разговор на другое:

– Срок какой, знаешь? – И Аделия поняла, что не в силах ответить, тем самым только уверив старуху в верности сделанных предположений. – Могу я тебя осмотреть? – Девушка молча кивнула. – Сними плащ. – Аделия подчинилась, распустив завязки плаща. – Приляг сюда. – Бевин указана на прикрытую холстиной постель. – Не бойся, здесь чисто. – И коснувшись живота через платье, головой покачала: – Ты в корсете. Для ребеночка вредно… – Им пришлось ослабить корсет, чтобы старуха могла ее осмотреть. – Месяца три-четыре, я полагаю, – заключила она, наконец. – Большой срок. Мне придется помочь… – И спросила, наливая в кувшинчик пряно пахнущей смеси: – Я могу прийти в Айфорд-Мэнор, если желаешь.

И Аделия испугалась:

– Нет, я не хочу, чтобы там кто-то знал. Лучше… лучше здесь…

– Тогда выпей это заранее, где-то за час до всего, и приходи… – сказала ей Бевин. – Тебе будет больно… Очень больно. И мне придется помочь ему выйти… мертвому. А потом, молись, девочка, чтобы все прошло хорошо, и ты снова могла понести в нужное время.

Аделия, бледная, с ужасом в карих глазах, сжала в руках сосуд со снадобьем.

– Я… я приду завтра, – почти прошептала она. – Ты будешь здесь?

Старуха кивнула.

– Буду ждать тебя. Приготовлю необходимое…

Аделия на враз ослабевших ногах вышла из дома и вдохнула свежего воздуха. Всю ее как будто знобило, перед глазами мушки летали…

Сосуд с еще недавно желанным настоем едва не вывалился из рук.

«Тебе будет больно… Очень больно. И мне придется помочь ему выйти… мертвому».

Девушка вспомнила рыдания матери, когда пятый ребенок истек из нее вместе с кровью…

Никто не знал, почему. На все божья воля, успокаивал ее местный викарий… А она прорыдала два дня, и после ходила сама не своя. Аделии тогда было тринадцать, и она, памятуя, как тяжко дались матери прошлые роды, понять не могла, отчего она так убивается: все лучше, чем те страшные муки. Но теперь что-то в ней дрогнуло…

Она коснулась рукой живота и, испугавшись, что старая ведьма наблюдает за ней из окна, отдернула ее тут же. Поспешно вышла за хлипкий забор и отвязала коня…

А уже выехав на дорогу, все прокручивала в голове состоявшийся разговор: «Красивый, сильный мужчина. Понести от такого не грех!», «…а вот знатные дамы брачного возраста все, как одна, мечтавшие соблазнить младшего Шермана, умирают от любопытства и зависти».

Неужели все графство обсуждает ее первую брачную ночь?!

И завидует…

Это просто безумие.

– Госпожа. – Какой-то мужчина поклонился ей, и Аделия поняла, что давно едет по улице города, но бездумно, погруженная в мысли.

Пора взять себя в руки и перестать оглядываться назад: прошлого не исправить, а вот будущее – вполне.

Она свернула у аптекарской лавки по направлению к церкви и, завидев сапожную мастерскую, придержала коня.

– Госпожа, чем могу быть полезен? – осведомился показавшийся в дверях лавки мужчина. – Желаете сделать заказ?

И Аделия, окинув дом взглядом, спросила:

– Я ищу Ральфа Бенсона. Мне сказали, я найду его в этом доме… Слышали о таком?

– Как же не слышать, – отозвался мужчина, – вам в соседнюю дверь. Только боюсь, он не в том состоянии, чтобы вести разговоры… Пьет неделю не просыхая.

Аделия молча кивнула: чего-то такого она и ждала.

– Присмотрите за животным? – спросила мужчину, и тот, молча кивнув, подхватил поводья. – Благодарю.

На стук в дверь никто не ответил, и девушка, услыхав в доме шум (как будто упала и покатилась пустая бутылка), толкнула ее от себя. Дверь сразу же поддалась, и Аделия переступила порог…

Пахло в доме прогорклым маслом и дешевым вином.

Темный холл, освященный лишь одним чумазым окном, показался ей темной берлогой где-нибудь в редколесье, на окраине леса, а мужчина, зашевелившийся там же в углу, – тем самым косматым животным. Большим и страшным…

Правда, Аделия не испугалась…

Ее вообще перестали пугать детские сказки, пусть бородач и оказался похож на Черного Шака, огромного, черного и мохнатого.

– Кто вы такая? – осведомилось черное нечто, разгибая широкую спину над заставленным бутылками столом. – Каким образом пробрались в этот дом?

И Аделия, подойдя ближе, сказала:

– Ваша дверь оказалась открытой, я же – Аделия Айфорд, супруга вашего господина. И хотела бы поговорить…

Бенсон как будто на мгновение испугался, но в следующий миг тут же расслабился.

– У меня больше нет господина, – откликнулся с пьяной бравадой, – отныне я сам по себе. И говорить нам поэтому не о чем…

– Вы – управляющий Айфорд-мэнора, Бенсон, – возразила Аделия твердым тоном. – И должны предоставить отчет…

– Отчет?! – он позволил себе усмехнуться. – Простите меня, госпожа, но мне нечем порадовать вас: поместье разорено. Там сплошные долги… Вот весь отчет.

И Аделия посмотрела на мужчину в упор:

– Вы должны вернуться на свою должность, – сказала она. – Вы не имеете право самолично оставлять ее.

Бенсон, высокий, крупный мужчина с окладистой бородой, расправил широкие плечи.

– Я ни пенса не получил за последние несколько месяцев, госпожа. Все, что приходило в поместье, я отсылал либо в Лондон вашему мужу, либо покрывал его же долги в Тальботе и округе, – откликнулся он хриплым голосом. – Это было сложное время. Я бился за то, что заведомо невозможно спасти… И простите, если я не могу делать этого дальше: больно глядеть, как когда-то процветающее поместье превратилось в ничто.

И Бенсон, нащупав бутылку, приложился прямо к горлу.

– Но мне нужна ваша помощь, – почти прошептала она, с горечью осознав, что уговорить бывшего управляющего вернуться у нее скорее всего не получится.

Ей даже предложить ему нечего…

– Значит, вы не вернетесь? – спросила она.

И мужчина помотал головой.

– Простите меня, госпожа, но Бенсон туда ни ногой.

– Что ж, ваша воля. – Она покрутила на пальце ободок золотого колечка. Подарок отца. А потом стянула его и с решительным видом положила на стол подле Бенсона. – Это в уплату нашего долга за вашу службу, – сказала она. – Надеюсь, вы найдете место по сердцу!

И пошла к выходу.

От разочарования и обиды захотелось заплакать, но она, сцепив зубы, запретила себе эту слабость.

Госпожа Айфорд-мэнор не льет напрасные слезы…

Она берет себя в руки и двигается вперед.