Текст книги "Мракан-сити (СИ)"

Автор книги: Евгений Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Используя целый набор созданных им же вредоносных программ, Лепрекон был почти неуязвим даже для целой команды опытных хакеров. Попытки жертв хитроумного злодея удалить вирус оборачивались полной потерей данных.

А пока вирус действовал – маньяк копировал содержимое жестких дисков (пароли) на скрытый виртуальный диск.

– Чтобы найти зашифрованный диск, потребуется время… – пожал плечами компьютерщик, ранее не встречавшийся с подобными мастаками.

Агент интернет-банка признал с обреченностью:

– У нас его нет.

Буйство Лепрекона не остановилось на дистанционном банковском обслуживании. Следующими пострадавшими от злостных вмешательств интернет-террориста стали так называемые «звезды Мракана» – богачи. Всю самую пикантную информацию об их жизни (личные данные) преступник без устали передавал разгневанным хейтерам, неприятелям и их родственникам. Основное поле Лепрекона – социальная мировая сеть facebook, где зарегистрированы почти все «известности», включая самого мэра Мракана Сета Картера – первого, кого «ломанули'.

Высвеченное «буквозеленое» послание на рабочем столе напугало обеспокоенного мэра утечкой приватности не меньше, чем сам факт взлома.

 
   ВЫ УШЛИ ИЗ ДОМА
   НЕМНОЖКО НАЛЕГКЕ!
   ЗАКАЗАЛИ РОМА.
   И ЕЩЕ… КХЕ-КХЕ!
 

Злоумышленник, получив удаленный доступ к домашнему компьютеру мэра, самостоятельно, вручную менял фоновый рисунок рабочего стола. Каждые две минуты.

Курсор перемещался сам по себе, прыгая с одного ярлыка на другой. От этого у Картера плыло сознание.

Четверостишье медленно сменилось. Того же цвета буквы, тот же фон.

 
   А ВАШ ТОВАРИЩ МИЛЛЕР
   ДОМОЙ-ТО НЕ ПРИШЕЛ!
   НО НЕУЖЕЛИ КИЛЛЕР
   ЦЕЛЬ СВОЮ НАШЕЛ?
 

Время от времени стрелка двигалась в направлении недавно созданной папки, где хранились JPEG-файлы со стишками. Пришел черед последних четверостиший.

Новый рисунок вмещал оба.

 
   А КАК ПОГОДКА В СИСТЕР!
   УЙ-УЙ-УЙ-УЙ-УЙ!
   ДА ЧТО ВЫ, ПОЛНО МИСТЕР,
   ПРАВДУ В ЗАД ЦЕЛУЙ.
 
 
   ЕЙ ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ,
   КАК И ТЕБЕ, СЕТ.
   ВЫЛЕЗЕШЬ ИЗ ГЛУШИ,
   ШАНСОВ БОЛЬШЕ НЕТ.
 

«Боже… они теперь все узнают».

Сет схватился за голову, плеснул коньяка в стакан и позвонил своему другу-юристу. Но испытываемый страх было не передать по телефону, поэтому он назначил ему встречу на завтра. И простоял в беззвучии до наступления полночи…

Коротко подстриженная Луиза Сименс вернулась домой. В мыслях вертелось улечься, но прежде напоить кота молоком. Она была уверена, все, кто присутствовал на месте ЧП, сейчас либо глотают таблетки, либо спят.

«Вот и я поступлю, как и все, не хочу выделяться».

Оценив стрижку перед зеркалом, Луиза несколько раз улыбнулась. От самолюбования отвлекла знакомая вибрация.

На дисплее сотового девушки всплыл неизвестный номер.

«Ммм, кто это, интересно? Неужели опять по работе? Боже, как я устала…»

Она приняла вызов, но звонивший тут же сбросил.

«Может, очередной обожатель из сайта знакомств набрал, а потом постеснялся разговаривать в виду жутчайшей закомплексованности?»

Сименс уже почти свыкнулась с мыслью о неэффективности посиделок на сайтах знакомств и занесла телефон джентльмена X в черный список, как за звонком последовал стук в дверь.

«Это кто еще? Меня преследуют?»

Девушка незамедлительно открыла ее, за что получила по голове каким-то тяжелым предметом. Не церемонясь, ворвавшийся преступник схватил обессилившую Луизу и увел на улицу.

Дверь в квартиру осталась открытой…

Мэр пожал руку Даниелю Раймонду – тридцатипятилетнему шатену, заместителю директора лас-вегаской юридической фирмы. Даниель прилетел в Мракан ровно на несколько дней. Но перед отлетом, как истинный джентльмен, не забыл попрощаться со своими близкими, повидаться с друзьями…

– Странно, что при твоем статусе, при должности градоначальника, ты обращаешься ко мне, Сет? Должно быть, очень веская причина…

– Ты прав, несомненно, и догадлив, как всегда. До сих пор ценю в тебе эти качества…

Сет вел себя так, будто был обязан Даниелю жизнью. Как знать, может, в будущем все так и обернется? Мэр с загадочным выражением ходил кругами, не решаясь говорить. Раймонд, хорошо разбиравшийся в людях, давно подметил для себя, его друга что-то сильно беспокоит…

– Может, ты просто скажешь мне, в чем дело, а я поищу варианты решения проблемы? – Раймонд нарочно поторопил Картера.

– Хорошо… – Картер остановился, уставившись шатену в глаза, – Есть некто, кто, кажется, взял меня на крючок и не планирует отпускать…

– Шантаж?

– Правильно…

Они не стали стоять на месте и решили прогуляться. Загруженность Картера со временем сменилась простой взволнованностью.

– В общем, если и делать какие-то выводы, то, выходит, кому-то просто не нравится то, что я все еще состою на должности.

– И он решил поделиться с людьми информацией?

Картер вдруг остановился и, не чувствуя ничего, за исключением ранее неведомого беспокойства вперемешку с незначительной злостью, ухватился за пальто друга.

– Он знает про смерть Миллера! Знает про случай в Систер Бэй! Виксонсион… Помнишь?

– Твой отлет в Германию? – Раймонд приопустил голову, – Такое не забывается…

– Миллер тоже был шантажистом! – прошипел мэр, – Изначально понимая, что это незаконно и аморально, мне пришлось пойти на крайние меры, заплатить уличным наемникам за его устранение. А сейчас кто-то про это пронюхал. Про мое невторостепенное отношение к гибели Миллера.

– Каким же образом?

– Получив доступ к моему компьютеру, перечитав неудаленные чертовы переписки с заказчиками!

– Мне добавить нечего…

– Как? Ты не поможешь мне?

– Говорю же, нужно быть осторожнее – повторил Раймонд, – Как я смогу помочь?

– Ответом.

– Слушаю…

– Ты – мастер своего дела, высококлассный юрист, Даниель. Говорю без всякой лести. Скажи, каковы мои следующие действия? Что нужно сделать, чтобы в случае полного дерьма просто потихоньку свалить с поста, чтобы хотя бы не из мэров в зеки? Ты меня понял…

– Есть вариант – прикинул Раймонд.

– Какой? Я слушаю.

– Если ты не контролируешь сложившуюся ситуацию, то и вправду, уйди добровольно. Тогда, может, и пронесет. Но и это, увы, не даст стопроцентной гарантии, что шантажист уймется.

Похищенная репортерша обнаружила себя в заставленной компьютерами комнате с рассыпающейся кафелевой плиткой. Первым делом бросились в глаза трещины на стене и грязь, и только потом… отрезанная от остального тела голова Сальваторе Матераццо: страшные порезы на ушах – следствие вырванных сережек, рот в крови, сломанная переносица…

Башка удобно лежала на маленьком стуле, стоявшим посередине вонючего помещения…

– Боже – промолвила Сименс, инстинктивно отвернувшись, передвинувшись на коленях в другую часть комнаты.

Не успела девушка прийти в себя после полученного потрясения, как затрещали створки ржавой двери и внутрь заглянул тип в черном капюшоне, полностью закрывшем лицо. Затем они снова захлопнулись с неприятным протяжным воем.

По возвращению в коттедж мэра настигла та же незавидная участь, которая недавно настигла репортершу: после долгого, но ни к чему не приведшего разговора с мистером Раймондом, Сет вернулся домой, где его принял… все тот же черный капюшон!

Маньяк напал на Сета с подобием дубинки в руках и принялся колотить. Вырубив, злоумышленник осмотрелся, нет ли охранника, и поволок жертву в машину.

Мэр очнулся в другом отсеке, по дизайну и по уровню захламленности являющимся точной копией того, в котором томилась бедная Луиза. Увидев перед собой подсказку «как выбраться» в виде пояснительного белого стиха – формы нерифмованного стиха, традиционно применяемой в новоевропейской силлабо тонике и редко в некоторых формах тоники, на стене, он ожидаемо озадачился.

 
   ТОЛЬКО КОМПЬЮТЕР ПОМОЖЕТ УЙТИ
    ЗНАЙ ЭТО, ДОСТОПОЧТЕННЫЙ МЭР КАРТЕР.
    НО ЧТОБЫ ТЕБЕ НЕ ПРИШЛОСЬ ЗДЕСЬ ПРОЙТИ,
    ДРУГИМ ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ ОБРАТНО!
 

Всего на третьем этаже заброшки, где преступник удерживал людей, имелось шесть отсеков, но заполненных – только два. Вместе держать пленных невариантно, могут скомандоваться и организовать себе выход, а когда они по отдельности, шанс, что удерут, весьма мал. Тем и интересней эксперимент. Только по одному человеку в камере, только хардкор!

Мэр не сразу увидел обращение преступника, появившееся на всех стационарных ПК, что находятся в комнате. На мониторах каждого (их всего шесть) появилось послание в излюбленной похитителем форме стишка.

 
   ПРИВЕТ, МЭР, Я ДОВОЛЕН.
   НУ, А ТЫ, ЧТО НЕТ?
   ПОПРОЩАЛСЯ С ВОЛЕЙ
   ПРИДУРОК – КАРТЕР СЕТ.
 

«Я влип, даже не буду спорить. Но что это, черт возьми, за дерьмо? Куда идти?»

ПК отключились. Потом, спустя недолгое время, минуты через две, снова включились, но с небольшими изменениями – поменялся рисунок рабочего стола.

Новый стих вызвал еще большую обреченность, хоть и был лишь вариацией первого с некоторыми поправками.

 
   ПРИДУРОК НАСТОЯЩИЙ,
   НУ, А РАЗВЕ НЕТ?
   С ВОЛЕЙ ПОПРОЩАЛСЯ.
   НАШ МЭРИК – КАРТЕР СЕТ.
 

Разные страшилки лезли в мозг ничего не понимающего Сета:

«Что если я заперт здесь навсегда? Меня возьмет голод, сойду с ума от приобретенной клаустрофобии, стану похожим на обреченного блокадника и сгину через несколько суток».

Стихи посетили и Луизу. Маньяк все предусмотрел, даже такие мелочи не пройдут мимо заложников, обреченных на жуткие психологические пытки.

Заслезившиеся глаза девушки уловили обилие зеленого цвета в углу комнаты, которое вызвало сильное раздражение. Четверостишье не обошлось без упоминания имени заложницы. Маньяк, таким образом, «проверял жертв на прочность».

 
   ПРИВЕТ, МОЯ ЛУИЗА,
   НУ, КАК ТЕБЕ ОНО?
   УЛЫБКУ МОНЫ ЛИЗЫ
   ВЫКИНУЛ В ОКНО!
 

В отличие от более импульсивного Сета девушка ни о чем не думала, возможно, из-за пересилившего разум отчаяния. Но в точности, как это было с мониторами в камере с мэром, на мониторах камеры, где находилась репортерша, появился второй рисунок.

 
   ДЕ ВИНЧИ ЖЕ НЕ В МОДЕ,
   ПЕС УСТАРЕЛ ДАВНО!
   ДЕЛО-ТО В ПОГОДЕ,
   БЫЛ – ХИТ, СЕЙЧАС – ГОВНО.
 

Уолтер беспокоился насчет «полтергейста» и каждые полчаса мучил Фернока расспросами-опасениями. Временная речевая бессвязность офицера была из-за того же волнения.

Лейтенанту приходилось без конца ублажать беднягу Уолти, но когда тот вновь постучал, у него родилась идея:

– Тебе повезло, можешь пригодиться…

Бёрк окинул Фернока подозрительным взором:

– Что-то понадобилось?

– Съезди-ка в психушку…

– Шутка? – бессвязность Уолтера, как волной снесло.

– Боюсь, что нет, мой друг – лейтенант – известный комедиант, гуру острых шуток и подколов, посерьезнел, – Субъект часто посещает замок. Подозрительно часто. Сдается, неспроста. Может, он болен, страдает психическим недугом, лекарство достает у врачей. А, может, и нет.

– А другие варианты есть?

– Может, кого-то посещает. Например, родственника…

– Понятно, а откуда ты знаешь?

– Дрю с Мигелем проверили почву, проследили за ним.

Бёрк изумился:

– И почему они не доделали свое дело?

– Я так велел – Фернок вытащил пару орешков из компактного пакета, – Просто в силу своей ограниченности эти двое не умеют нормально контактировать с медперсоналом, впрочем, как и со всеми остальными людьми на этой планете. Запороли бы единственную зацепку – он снова протянул пальцы к орешкам, – Нужно узнать, что замышляют крысы. Видимо, по договоренности, опять же не обошлось без денег, все подвели к тому, что в допроснике сидел еще один задержанный, который убил Гарсетти из-за того, что не поделил с ним что-то…

Офицер указал на себя пальцем:

– И ты поручаешь это мне?

– Именно – Фернок сложил шелуху от семечек (которые схавал после орешков) в кучку, намереваясь выкинуть в урну, – Только есть один нюанс, финансово решаемый.

– Какой?

– Врачи не пойдут против воли окружного, если не наградить. Нужны деньги, и немалые, такие, при виде которых вмиг забывается любая опасность.

– У меня нет – признался Уолтер.

Фернок живенько сообразил, удивил и оказался еще более предусмотрительным:

– У меня есть – он залез рукой в ящик и кинул на столешницу сверток долларов, – Изъял у одного плохого сантехника в прошлый вторник. Как видишь, не зря…

Мэр Сет Картер и Луиза Сименс получили первое задание. От результата будет зависеть, выйдут они или останутся в аду навсегда.

На мониторах в обеих камерах появилось предупредительное четверостишье:

 
   ОБМАН ТЕРПЕТЬ НЕ БУДУ,
   ПРОСТО ВСЕХ УБЬЮ.
   ОБИДЫ НЕ ЗАБУДУ.
   КЛИН ВАМ В ГЛАЗ ВОБЬЮ
 

Затем появилось еще одно, вкратце разъясняющее правила испытания:

 
   С ЛОГИКОЙ ПРОБЛЕМЫ?
   ТОГДА ЛОЖИШЬСЯ В ГРОБ!
   РЕШИ МНЕ ТУ ДИЛЕММУ
   ПРАКТИЧЕСКИ БЕЗ ПРОБ!
 

И последнее четверостишье, детально разъясняющее:

 
   БЕРИТЕСЬ-КА ЗА ПАЗЛЫ!
   ИХ ТАМ ВСЕГО СТО!
   НАКОПИТЕСЬ МАРАЗМА —
   КУПИТЕ ПАЛЬТО!
 

– Кто бы он ни был, он, очевидно, издевается над нами – чувствуя сильную слабость в ногах, связанную не только с напряженной обстановкой, но и со здоровьем, ходящий из угла в угол Сет нащупал в стене подобие рычага. Когда мужчина надавил на него, послышался глухой шум отодвигающейся плитки.

Репортерша и мэр увидели друг друга. Но это, отнюдь, не прибавило уверенности. Наоборот. У обоих возникло мнение, что если здесь есть межкомнатный проход, значит, похититель хотел, чтобы они увидели друг друга.

– Как вы тут оказались? – спросил Сет. Девушка, право, ничего не хотела говорить и присутствие за стенкой такого же обреченного, как она, не обрадовало, но и не шокировало.

Питая какое-никакое уважение к незнакомцу, который, вероятно, испытывает тот же непоколебимый FEAR, что и она, изводит себя самыми режущими предположениями и тайно стонет. Но стон никто не слышит, кроме него, и такое невнимание – самое страшное, что способно испытывать живое существо.

– Эмм… – сгорая от нерешительности, Луиза думала, можно ли ему верить, но на вопрос ответила, – Я работаю на телевидении – потом решила, что да, можно. Мужчина выглядел изможденным, с лихорадочно горящими глазами, но трогательным, безобидным, – Вы меня не видели никогда…?

– Припоминаю… – Сет осмотрел девушку с ног до головы, подметив для себя множество тонкостей в ее моднявой одежде, вдумчиво покачал головой и резюмировал, – Вы – скандальная корреспондентка, нажившаяся на статьях, посвященных кровавой резне, случившейся в лагере, как его там…

Мэру не пришлось долго напрягать мозги, чтобы вспомнить название. Сименс помогла:

– Полуночники?

– Да-да! Это и есть тот самый лагерь. Ох, ну, у вас и статьишки.

Зачем-то приплели к убийствам нечистую силу…

– Наживное – Луиза присела на корточки, – Честно сказать, не я фантазировала, а мои коллеги…

– Ваше ремесло очень специфичное. Как считаете, оно никак не связано с происходящем? – мэр озвучил недавно возникшие страшные опасения мисс Сименс, лицо которой выразило сильную растерянность.

Прокашлявшись, девушка вспомнила, что тогда происходило в редакции, и объяснила все с максимальной доходчивостью:

– Поклонники газеты, самые ярые читатели, и те раскритиковали статью. За что – объяснять не нужно. Многое переврали с целью приуменьшить нанесенный преступником реальный ущерб. У массового читателя впечатления смешанные, от недоумения до восторга…

«Верно судачат, на каждую левую статью найдутся дураки, которых устроит неправда. А такая правда никому не может понравиться».

Следующая цель «Лепрекона» – корреспондент Руперт Уолберг, посвятивший этот дождливый вечер телефонной болтовне со своей младшей сестренкой. Помимо работы на телевидении, Уолберг имел массу занятий и хобби. Он открыто считал себя эстетом: носил фирменную одежду с блестками, ту, что носят люди-бренды, но сам обходился секонд-хендами; подражал «звездам» – певцам, шоуменам актерам; ходил на всевозможные корпоративы и в любой компании пытался привлечь к себе внимание, особенно это касалось женского пола.

– Гипотетично, мы могли бы посодействовать, чтобы это разрешилось чуточку быстрее. Но здесь замешана не только полиция…

«Любопытная Варвара» не отлипала от Руперта, желая знать буквально все о жизни брата. В последние дни звонки участились.

– А почему, фух-фух-фух, тебя на пару дней отстранили?

– Посчитали интерес СМИ недостаточным для полноценного участия в расследовании. В чем-то конторы, может, и правы. Но, мне кажется, будет то же самое, что и с Полуночниками: половину истины скроют, сохранив лишь малозначительные факты, а вину по обычаю повесят на СМИ!

– Боже, Руперт – послышалось из трубки, – Неужели все полицейские в этом мире такие наглые и мелочные?

– Хотел бы я ответить нет, но не люблю обнадеживать, Салли…

Убийца был уже рядом – стоял за дверью гостиной, выжидая удобного момента для атаки сзади. Про всегда сказать сложно, но сейчас им руководили обострившиеся звериные инстинкты, в башке ежесекундно повторялась команда «убить». Идея фикс эволюционировала до уровня жажды голодного волка.

«Еще чуть-чуть, только подожди».

– Ой, я прекрасно понимаю, к чему ты клонишь, хитрая… – Руперт взвизгнул и подпрыгнул на месте, – Вечным комментаторам необходима пища, вот для них и придумывают мифы, а когда речь идет о правдолюбах, то встает вопрос, для кого писалась статья…

– А ты не перегибаешь?

– Нет, я все видел. Знаю, что за дерьмо творится в умах всех этих продажных толстяков – директоров редакций! Исправить положение, думаю, могут лишь тайные консультации с купленными…

– Внедрение? Ха-ха-ха – сестренка рассмеялась, – Да вы там что, в агентов играете?

– Вроде того…

Беспечный и неосмотрительный Уолберг мило беседовал, да с таким страстным увлечением, что перестал слышать все на свете, за исключением ангельского голоса Салли, которой завтра исполняется двадцать шесть лет. И, разумеется, он не слышал и медленно подкрадывающихся шагов убийцы, сжимающего в руке оружие нелетального действия – травматический пистолет.

Диего Абрэмо был отправлен домой по решению Адама Фроста. Комиссар с вежливостью попросил детектива Свифта постараться побольше разузнать о случившемся, уверенный, что преступник нарочно утаивает информацию. Может, боится всплытия некоторых фактов…

Как бы там ни было, Диего очень обрадовался, вернувшись в свой «притон», где его дружки принимали наркотики и, не стыдясь, кричали об их мнимой полезности.

«А вот я и дома».

Обязательный Свифт вызвал Абрэмо в участок на Блонди-авеню для повторной беседы. Римлянин не особо сиял, держа в руках бумажное приглашение, но и не упирался. Он видел, озабоченность детектива не относится к его персоне, Барта интересует лишь теракт и… возможно, виновник теракта.

– Ей богу, господин Абрэмо, или как к вам обращались на родине, сеньор – многие детективы ведут себя уважительно, но Свифт в этом плане просто идеал, живое воплощение интеллигентности, – Я не могу поверить, что вам нечего добавить к ранее сказанному…

В кабинете раздался едкий чесночный запах вперемешку с запашком жевательной резинки. Детектив еле стерпел это неприятное комбо, и лишь уважение к собеседнику, как к временному союзнику, сдержало его от замечания.

– Вообще-то кое-что есть… – признался Абрэмо, невероятно порадовав Свифта.

Тот даже забыл про едкий запах…

Уолберга привязали к стулу в собственной квартире. Убийца хотел показать жертве, за что он мстил, для чего, собственно, развесил стену гостиной комнаты вырезанными из газет фотографиями с изображением домов и построек лагеря «Полуночники» – лагеря с дурной репутацией, лагеря, в котором совершились все эти убийства!

Но фото занимали только треть стены, остальная часть принадлежала увесистым статьям с громкими комментариями Уолберга об их лжеправдоподобности.

«Боже. Неужели меня убьют за это? За эту маленькую ошибку».

Убийца потрогал жертву по голове, а потом взял удавку и обмотал горло. Свыкнувшись с мыслью о неминуемой гибели еще минуту назад, Уолберг не старался сопротивляться… а при удушении ноги трясутся всегда!

Абрэмо не питал должного уважения к полиции, более того, гангстер презирал такие понятия, как закон, порядок, полицейская честь… А все по той причине, что его с детства учили ненавидеть копов, и вплоть до недавнего момента он действовал согласно воспитательной дисциплине своего отца.

Безвыходность в комплекте с чувством собственной безопасности прочищает засоренные мозги, «перепрограммирует» навсегда.

Отцовское слово для Диего – канон, но только не сегодня…

– У этого психопата полно различных прозвищ. В последний раз он дал знать о себе за час до взрыва.

– Каким образом? – несмотря на включенный диктофон, детектив записывал показания итальянца в блокнот, чтобы не забыть, что потом передать комиссару.

– Гад отыскал место сбора, как – понятия не имею, и оставил у порога подарочек. Чуется, без стукачей не обошлось…

– Вас кто-то мог сдать?

Римлянин все с меньшей охотой отвечал на вопросы Свифта:

– Мог. А, может, убийца погиб вместе с остальными людьми в метро…

– Я так понимаю, то послание было не первым…?

– Правильно понимаете…

Разговор между поборником закона и преступником завершился так же мирно, как и начался…

Сет и Луиза подошли к мониторам. Только через пять минут они заметили на столе два листа и тонкий карандаш, которые убийца специально оставил им для решения отобразившейся на дисплеях головоломки – кучи деталей, скрытых под двузначными числами, разбросанными по разным уголкам черного экрана. Заложники должны были поднапрячь IQ и вспомнить даты исторических событий, которые можно «слепить» из пазлов-цифр. Но есть одно НО – пазлы-цифры возможно использовать только единожды. Для выполнения требовались почти идеальная память и практически доскональное знание истории, чего не было ни у репортерши, ни даже у градоначальника.

– Что будем делать? Я не способен это решить… – мэр облился потом, увидев расстроенное и одновременно разъяренное лицо подруги «по несчастью».

У Сименс заклинило, и она решила сорвать злость на своем сокамернике:

– Ты абсолютно ничтожен! Ты ничего не можешь!

Картер заорал в ответ:

– А что можете вы, простите?

– Но вы мэр, вы должны знать историю!

– Возьмите себя в руки. Мы еще не знаем, по чьей вине здесь заперты – он взмахнул рукой перед самым носом «сестренки», – Если это дерьмо спровоцировала ваша несчастная газетенка, я обяз…

И получил ладонью. От «сестренки». Щека вмиг покраснела.

– Да к тому же еще и хам!

Пока «подопытные кролики» разбирались между собой, по ту сторону стены убийца наблюдал за их руганью с экранов мониторов. Он махал пальчиками, улыбался и в то же время дико нервничал. О причинах его волнения было известно лишь ему одному, но… «кролики» волновались не меньше.

«Если мне предстоит умереть от жуткого недуга, я и их с собой заберу. Сейчас мы поиграем».

Ругань прекратилась. И настала пауза. На одну минуту головоломка с экранов исчезла, вместо нее появилось очередное четверостишье, предупредившее подопытных о сроках выполнения поставленной задачи.

 
   ВЫ КРИЧАЛИ, ВЫ БОЛТАЛИ,
   ВАШИ ЯЗЫЧКИ УСТАЛИ.
   НО ВДРУГ ВЫ ЧТО-ТО ПОТЕРЯЛИ —
   ВРЕМЯ, КОТОРОЕ ВАМ ДАЛИ.
 

– Господи… – проглотил слюну мэр, – Чуть не забыл, мы не в том положении, чтобы ругаться. Будем думать, хоть как-то пытаться спастись…

Луиза считала аналогично – если они хотят выжить, любые ругательства будут неуместны, да и «на ножах» ничего не решить. Уже через минуту на мониторах снова красовались разноцветные пазлики. Заключенные начали вспоминать школьные годы для имитации надежды…

– Вы помните что-нибудь? Уроки, занятия… – спросила Сименс, которая сама не помнила ничего. Даже имя учителя, ведшего историю, не то что даты эпохальных событий!

Сет с горечью признал:

– Нет, ничего не помню…

– Все, что у меня когда-то было в голове… – загрустила девушка, – Все это ушло…

– Наш случай – один из редко встречающихся – мэр всё еще признавался сам себе, насколько все плохо, – Ситуация, когда школьные знания могли бы спасти…

И это было нельзя не признать.

– Если мы не знаем ничего, значит, и не спасемся? – Сименс посмотрела в уставшие глаза Картера.

Тот чуть не заплакал…

Психиатрическая клиника Антнидас.

Как лейтенант Фернок и говорил, доктора слили Бёрку информацию, «за отдельную плату». Денег, которые дал полицейский, хватило на покупку сведений о регулярных посещениях прокурорского.

Отблагодарив любезнейшего Эрне Бартоломью парой добрых слов, офицер немного потоптался на месте, затем взял волю в кулак и зашел в камеру. В камеру под номером двадцать пять!

В одиночном помещении по-прежнему томилась черная душа.

По-прежнему черная не от угрызения совести, а от отсутствия ближних, от серой, сплошной, непроглядной занавесы, называемой тоской.

«Помню последний день предыдущей осени, отмеченной безрадостностью последних лет, такой же незаметной, как и остальные времена года. Во сне мне лучше, чем наяву, и близкие там не такие, как в жизни, от этих образов веет добром, а не злостью. В моей ситуации единственный выход – быть одинокой, потому как любой, кого коснется моя аура, сойдет с ума от подхваченной инфекции страданий, и возможно, разделит мою незавидную участь – с головой уйдет во тьму, в которой обитает ныне умершая не плотью, так духом носительница негатива Скарлетт Кригер».

Уолтер планировал было сразу поднадавить на субъекта. Но… не думал, что она – сильно страдающая женщина, вид которой пробуждал в человеке теплые ощущения – ощущения грусти, угнетающие и одновременно вызывающие крепкое сострадание.

Внутренний баланс угнетенности и жалость – то, из чего состояла аура узницы. Уолтер, сердце у него не холодное, скорее, наоборот, на редкость чувственное, раскрыт рот только спустя десятиминутья загробного молчания.

– Я навестил вас, чтобы помочь – начал офицер, – Если вам трудно разговаривать, простите за нежданный приход. Но, надеюсь, вы мне поможете.

Пациентка повернулась к полисмену, и тот понял по ее отечному лицу – она недавно плакала, возможно, больше, чем просто лила слезы. Горевала, как горюют немногие… на чью долю выпадает участь «молчаливой куклы».

– Вас зовут Скарлетт Кригер – Бёрк вспомнил, о чем только что болтал с врачами, – Но ваше имя уничтожили, его просто стерли из вашей памяти… – и этим очевидно необдуманным действием спровоцировал у женщины истерику: после долгого пребывания в практически коматозном состоянии больная закричала, схватилась за голову, забилась в угол камеры и начала звать на помощь.

Бёрк напугался.

«Даже страшно представить, что этот человек чувствует сейчас, какую душевную рану ей нанесли, и главное, за что?»

Затем Кригер (неожиданно для копа) взяла себя в руки. Тяжелое дыхание, сопровождающееся громкими, прерывистыми постанываниями, прошло через несколько минут. Ужас частично спал с лица бедняжки, отображающего все пережитые испытания, что подкинули ей братья-подонки.

– У меня нет имени, вы правы. Я не человек, не личность…

Бёрку становилось все труднее и труднее находиться рядом со Скарлетт, которая, как казалось, пыталась обрести связь с высшими силами путем самоугнетения – полюбиться богу через ненависть к себе.

– Это не так – возразил Бёрк, – Вы личность, и, более того, у вас есть имя, а человек вы куда больше, чем все мы, вместе взятые, и страдаете вы не по своей вине, я уверен в этом… – он посмотрел на нее, вновь отвернувшуюся к окну, и продолжил, – Вас обвинили в похищении, в сексуальных домогательствах и в избиении учеников школы для бедных детей, расположенной на Атлантик-стрит. Скажите, почему вы позволили себя оболгать? Ведь мне видно, что вы, обладательница невероятно чистой души, незлая, бескорыстная, искренняя, добрая, просто неспособны на такое преступление. Почему, а?

Бёрк не устрашился коснуться гладкой руки с виду умалишенной Скарлетт. Она бы почувствовала желание офицера помочь, и отблагодарила бы, если б не действие препаратов, которые продажные эскулапы заставляли ее глотать в огромных дозах.

– Мое добро осквернили змеиной ложью… – произнесла Скарлетт, – Вот, что значит быть незлой – гнить, увядать и страдать незаслуженно…

– Я понимаю… – Бёрк так хотел помочь ей, что уже задался этой целью.

– Плевать, если тебе принесли боль посторонние – люди, которых ты не знаешь… – еще раз оглянув в узкое окошко окрестности лечебницы, пациентка повернулась к озадаченному копу, – Но когда предают близкие, перестаешь хотеть жить… – затем показала золотую цепочку и крестик, чтобы дать понять – она верующая, – Но самоубийство – грех, я не могу так…

– И не надо – Бёрк все еще пытался успокоить загнанную в угол Скарлетт, – Я кое-что предприму в ближайшие сроки, и вас выпустят, обещаю. Только ответьте на вопрос…

– Что вас интересует?

Уолтер недолго думал над ответом, так как точно знал, о чем хочет спросить. Собственно, он бросил все и пришел сюда только ради этого.

– Кто похитил детей и после избил? Тот, кто вас определил сюда, да? Брат?

Скарлетт закивала.

Дальше понеслись сопровожденные слезами, жалобные, нечленораздельные визги, выражающие боль…

Убийца подарил Сименс и Картеру ровно час на решение мозаики. Застыв, поняв, что ничего не выйдет, заложники стали ждать последствия их неподготовленности. Как ни странно, ничего не стряслось.

Час прошел.

– Что теперь? Мы ведь не смогли… – подал голос Сет, в котором чувствовалась лишь… давно ждущая выхода, изголодавшаяся паника.

Мозаика исчезла с экранов, вместо нее появилась видеозапись убийства напарника мисс Сименс – Руперта Уолберга. На видео было видно, как убийца душит бедного парня и как потом избавляется от тела, сжигая квартиру.

Совет, как убрать следы шока, пригодился бы девушке как нельзя кстати. Ее лицо не просто покраснело, оно чуть не загорелось от заведенного внутри механизма страха.

– Мы не могли помочь ему…

Любые успокоения, тем более, тщетные попытки Картера, не к месту, ведь речь идет о потере напарника, с которым Сименс роднило десятилетие добрососедства, дружбы и сотрудничества.

– Он не должен был так умереть… – произнесла потерявшая последнюю причину верить Луиза, и мысленно:

«Не должен».

Сдавшись быстрее девушки, мэр громко и бесстыдно заревел…

Бёрк получил кое-какую полезную информацию, напрямую касающуюся департамента: Фернока, Фроста, Пэксвелла, его и всех, кто в нем работает. Всех без исключения! Настроившаяся проучить неверного братца Скарлетт Кригер выдала полицейскому еще одну тайну своего зловещего, покрытого пеленой рода.

– У вас есть что-нибудь такое, что могло бы помочь вам, мне, нам обоим… есть? – Уолтер боялся оказаться навязчивым, но Скарлетт и не собиралась упрекать его. Напротив, ей было приятно, что за несколько лет психушки в ее каморку зашли не ради издевательств, и что она получила возможность хоть кому-то стать полезной, – Подумайте, я ни в коем случае не давлю на вас. Я заинтересован в том, чтобы вам помочь…

– Как? – спросила Кригер.

Ее голос становился все более живым, все менее тусклым. Так благоприятно сказывалось общение с положительным человеком, каким без сомнения являлся молодой офицер.