Текст книги "Мракан-сити (СИ)"

Автор книги: Евгений Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

– Не хотел слишком заговаривать с ним, но пришлось…

Мститель впервые открыл рот.

– Скажи мне, кто стоит за кражей изобретения Архимеда! Ты – один из последних оставшихся в живых консерваторов, приверженец страшных девяностых, которые не дают врачам-онкологам лечить рак, чтобы и дальше существовать в поврежденном организме, потому что консерваторы эти сами рак, как и ты!

Питон привстал со стула для рукопожатия. Он никогда не скрывал свою ненависть к «маскам», но новичок – исключение, вмиг заслужил уважение бандита, что поначалу казалось невозможным.

Правда, герой отказался от обнимашек с потенциальным антагонистом и потребовал незамедлительно перейти к делу.

– Я, конечно, устоявшийся авторитет. В этом, безусловно, кроется доля правды. Но, видишь ли, какая проблема… Если скажу, что не в курсе, кто похитил солнышко, герой в маске мне не поверит, а если признаюсь, начнет пытать и прикончит, как моих бездельников…

– Очень умная тварь. Умная и, главное, хитрая… Мутный отморозок решил запутать меня… Что ж, у него почти вышло!

– Поэтому, давай так договоримся: поступай, как знаешь. Но кретину в клоунском одеянии я ничего не скажу…

– Чревовещатель, кажется, оскорбил меня. Сломать бы кисть, да нос в придачу, но в этот раз что-то не шибко сильно хотелось марать руки! Демоны встречаются не только в офисных лабиринтах, вылизанных трудолюбивыми уборщицами, но и на улице, где грязь – норма…

– Давай так! – вышел из себя посетитель, – Я артистов не трогаю, если они не заигрываются! Будешь переигрывать – свалишь за кулисы. А если заленишься – тебя уволит студия, отругает и отправишься ты в СтоунГейт, отсиживать задницу. Там значительно хуже, нежели в уютной квартирке, где ты бесстыдно оттягиваешься со шлюхами, да слушаешь джаз!

– Кажется, он понятливый. С первого раза уяснил для себя, что со мной шутки плохи. Нельзя играть со смертью слишком долго, иначе она начнет играть с тобой. Правила тебе не понравятся, начнешь искать способ выйти из игры, но не найдешь! Застрянешь и увидишь табличку GAME OVER!

– Насчет тюрьмы громко сказано! Там у меня свои люди, и поверь, меня выпустят на следующий день! Не придется напрягаться. Деньги – решение многих проблем.

– Хитрый ублюдок поставил меня – второго Спауна – в неловкое положение! Нужно было возразить, чтобы жизнь не казалась малиной…

– Тогда я навещу тебя!

– Навестишь? Удачи. Все равно ты не сможешь всюду быть рядом, а город большой. И каждый день в нем пропадают и гибнут. Но и ты тоже, простой человек, рано или поздно пропадешь или сгинешь, как те многие.

Красный Спаун покинул здание фирмы.

– Мне не удалось напугать Скайлера, но и убивать – не вариант, пока не отыщу пропавшую вещь. За нее обещают полтора миллиона, но денег не возьму, чтобы не запачкаться. Это – грязная сумма, но еще грязнее те, кто ее предлагают. У полиции давно ручки в дерьме, им помогает оружие обмана – форма – лучшая маскировка.

– В циничном мире цинизм считается естественным явлением. Не обращаешь внимания на убийства и насилие, сам начинаешь их проповедовать. В итоге же приходишь к единому консенсусу: какая жизнь, такие и мы. Но ловишься на мысли: а все могло быть куда ярче.

– И вот я вышел от Скайлера подавленным и разбитым. Вонючий птичий помет на детских качельках во дворе, расположенном неподалеку от Skylar Fond, их ржавые опоры оставляли дурной привкус: неужели дети вынуждены развлекаться сугубо в антисанитарных условиях и довольствоваться грязью?

– Конечно, алчные ребята из Фонда Скайлера не думают ни о чем, разве что о кошельке и чреве, и, как их босс, зарятся на всякую роскошь, плодя бедноту, или чего хуже – трупы.

– В паре кварталов отсюда живет дворник, ушедший в запой. Но при этом бездельник продолжает получать деньги, и никто не знает, что он не работает уже больше месяца. Причины такого пофигистичного отношения: если приберешься, то не заметишь, как за два часа прохожие по новой засрут территорию, и труд окажется напрасным. А за уборку никто не платит больше, чем «так мало, что даже нисколько». Вот, почему выпивоха перестал общаться с метлой: предпочел отдых, смирившись с грязью.

– Спаун ходил по этим местам, имея претензии лишь к самому себе: почему он еще не смотался отсюда? Не снял маску и не зажил, как человек, в более пристойном мегаполисе! Если, конечно, такие существуют в наше испорченное время…

– Муторные поиски работы, пропаганда насилия – анонсы «ужастиков» и «боевиков», обязательство платить за квартиру…

– Многие не переносят всех этих забот и сходят с ума – находят себя обреченными в мире без лепестков зачаточного позитива…

– Основной Милдтен – ад, как и жизнь в нем, и часть его перешла разлагать общество в другие районы. Лидер отбросов – Панкер, каждую неделю устраивает уличные бои, дарит испорченному молодняку хлеба и зрелищ, способ выразиться…

– Панкер – титул главаря шайки, передаваемый от одного отморозка к другому. Чтобы быть вожаком, нужна уважуха и авторитет. Если есть и то и другое, то смело выдвигай кандидатуру – становись королем.

– Подобная шваль не стесняется копов, а частенько разбивает окна полицейских машин, а порой и лица полицейских. Формула проста: нет страха – нет правил. Твори, что хочешь…

– Я отчасти похож на них – то не живу по законам. Как, например, этим вечером – разбил титул.

Заметив Спауна, члены молодежной субкультуры тут же разбежались по подъездам, но их лидер, взявший на себя обязательство защищать банду, на свой страх и риск остался снаружи. «Пробудившиеся» от шумной потасовки коты выпрыгнули из мусорных бачков, занявшись поиском более тихого места.

– Это – новый Милдтен! Ты не вправе указывать современному поколению, как надо жить! – закричал Панкер, использующий в качестве ударно-раздробляющего оружия нунчаки – палки, соединенные цепью, ударно-раздробляющая штучка, эффектная, если мочишь скинхедов или готов, но, увы, бесполезная против кевлара.

– Вы – отбросы! – крикнул в ответ мститель, – Мешаете жить другим – тем, кто этого по-настоящему достоин! Вчера твои ушлепки напали на легавых, разбили авто и отняли удостоверение. Сегодня бедняги пошли под увольнение! Их вышвырнули на помойку! А у них семьи и дети! И это – только одно из тысячи подобных преступлений, которое вы совершили! Справедливость считает, кто-то должен ответить жизнью за это, она приняла физическую оболочку – меня!

Панкер даже не думал нападать, он попытался «сделать ноги», которые через несколько секунд согнулись от перелома…

– А-а-а-а-а! Не трогай меня! Пощади – закричал преступник, но никто его не услышал, – Прошу не убивай! Убери пистолет! Нет! Боже! Нет! произошел ВЫСТРЕЛ!!! и потекла кровь…

На крик сбежалась толпа панков, заметивших окоченевшее тело вожака. То охи, то брань, то проклятья! Пять скорбных женских фигур, оплакивающих павшего воина, семеро скрючившихся парней, которые вот-вот войдут в наркоманскую отключку…

И таких обреченных мест, где насилие – создатель порядка, в Мракане – тьма.

– Всадил засранцу пулю в башку из его же пистолета, но перед этим избил его его же цепью. Работал его же методами! Говорил на его же сленге! Поступил так, как обычно поступал он! Опробовал себя в роли уличного отморозка… И скажу, мне не понравилось быть беспринципным ублюдком…

– Неподалеку от new-территории Милдтена убили девочку, с чего и началось это строго конфиденциальное расследование. Следы указывали на серийника, но моя теория была несколько иной: убийство связано с тем самым похищением. И надежды на жалость огня – самые глупые.

– Опасно загорать в жаркую погодку. Есть шанс заработать солнечный удар…

– Утречком заглянул к родителям убитой в обличии Джона Блейка – экс-полицейского, ушедшего на покой в связи с наплывшей ленью. Я спокойно показал левый жетончик. Пришел на чаек! Разумеется, мастеру обмана поверили и впустили в неубранную квартиру, где великодушный я-Блейк провел больше часа. Плюсы: накормили, предложили деньги в случае успеха – нахождении убийцы. Минусы: я дерьмово себя чувствовал.

– Конечно, я согласился, помочь. Я-Блейк-Спаун – настоящий герой!

– Задумал стать сыщиком и теперь пытаюсь внушить себе, что я – профи, и мне, как и любому профи, придется рассчитывать только на свой сысковый талант и нисколько не сомневаться!

– Но, мысленно вернувшись в реальность, Блейк-Спаун вспомнил: до профи ему, как до луны. А она далеко, светит и сияет! Так что не обратиться к настоящей ищейке он не мог, а потому обратился… по адресу…

Дэвид Блейк позвонил в квартиру той самой ищейки. Под видом самого себя. Он знал, как этот человек не любит «маски», а потом пришел к нему без костюма и супергеройского пояса с примочками…

– Впустишь? – с невероятно сонным лицом Дэвид показался на пороге Эсмонда Фернока – лейтенанта полиции, порой жестокого, но справедливого человека.

– Заходи – гостем будешь – поприветствовал Фернок, – Но прежде лицо умой. Если что-то чипэшное, то тебе лучше проснуться. Важные беседы не для сонь. Вот так вот…

И Дэвид безмолвно прошел в квартиру…

Перед тем, как донести до хозяина суть, поговорить с ним, измотанный ночными похождениями Дэвид умыл лицо и с позволения принял душ.

– Твоих нет дома, что ль? – спросил он, хорошенько вытерев волосы зеленым полотенчиком.

– Кого «моих»? Я живу один – хозяин допил виски…

Блейк отошел в коридор и вытащил из куртки пару фотографических снимков с изображением убитой девочки. Сразу же показал их Эсмонду. Надеялся его заинтересовать…

– Что это? Мечта педофила? – съязвил лейтенант.

– Нет.

– А кто тогда?

– Девочка, которую убили. Я веду расследование по просьбе родителей. Все-таки обещают кое-какие деньги.

– Пять баллов! А я тут причем?

– Думал, поможешь…

– С чего бы?

– С того, что любишь авантюру, насколько мне не изменяет память.

– Изменяет – признался Фернок, – Я разлюбил ее. Сейчас в моде спокойная жизнь. Приключения устарели. К тому же, рисковать ради незнакомых не хочу. Так тебе ясно?

Недовольным выражением лица гость показал, что это – вовсе не тот ответ, который рассчитывал услышать. Без всяких надежд уговорить Дэвид молча оделся и ушел, но оставил бумажку с номером своего городского на случай, если опытного криминалиста заинтересует расследование и он передумает.

– А я надеялся, надеялся, что невозмутимый и неподражаемый Эсмонд Фернок вернется, чтобы восстановить справедливость на грязных улицах, что впряжется за девочку, заступится… А в итоге простой обыватель, почти алкоголик, заменивший того самого Фернока, открыл дверь и сказал «заходи – гостем будешь».

– Боже, ну, почему ж только некоторые из достойных остались активными, сохранили мужественность и преданность делу, избежали расстройств личности?

– Возможно, время меняет людей к худшему, они слабеют, сдают…

– Обидно видеть единомышленника отстраненным от дел по вине какого-то быта, который ему не подходит… Ложь + гипноз + какафония = телевидение.

– Ведь мы с Ферноком похожи правильным отношением к закону, как к лучшему прикрытию для упырей и жидов… Мы увидели его истинное лицо и пообещали не воспринимать всерьез, действовать по обстоятельствам.

– Это жизнь…

И все равно ФЕРНОК – ВОНЮЧИЙ УРОД! ФЕРНОК – ВОНЮЧИЙ УРОД! ФЕРНОК – ВОНЮЧИЙ УРОД!

Нельзя много пить! От этого сны бывают безумными…

Длительная нирвана – наихудшее из всех состояний, в которых когда-либо пребывал Дэвид Блейк, сопровождаемое болезненным ознобом. После трехдневного запоя настроение копа скатилось в полное дерьмо: он квасил без конца с одними и теми же персонами в забегаловке у перекрестка, собутыльники не менялись, а когда засыпал, превращался (во сне) в ночного патрульного.

«Захламленная бутылками квартира, извини, родная, я забыл, что такое уборка» – офицер ходил, покачиваясь, ничего не ел, не принимал душ, не отвечал на звонки, игнорил все, и электронную почту, и подозрительно долгий дверной стук. Вчерашняя новость о залетевшей подруге усилила депрессию, а старушечьи сплетни о разгневанном невозвратом денег соседе с верхнего этажа едва не добили.

Алкоголь бьет в голову сильнее всякого преступника. Один-два удара держишься, на третий-четвертый – одолевает головокружение, на пятый и шестой – ослабшее тело тонет в неубранной кровати, и лежишь… бесстыдно плюнув на жизнь.

Экс-копа (или пока еще не экс) от «нирваны» пробудил телефонный звонок, и он протянул руку к тумбе, сняв трубку:

Знакомый голос взбодрил:

– Ты…? – Дэвид не ожидал услышать Фернока. Он был в зюзю все три дня, но, несмотря на это, помнил конфликт, как будто тот случился минуту назад.

– Я.

– Чего тебе? – почти выкрикнул Блейк.

– Молчи! Протрезвеешь – будешь говорить. А то слышать пьяного идиота, который по чьей-то злостной ошибке работает в полиции, не очень хочется, сечешь?

У Дэвида не хватало силы на злость. Он согласился, от отсутствия вариантов…

– Понимаю…

– Вали в отдел! Хватит пить…

– Постой, а как же… а как же наша ссора?

Поменять злость на милость Ферноку помогли стандартные приемы: он лишний раз напомнил себе, что Блейк – жуткий придурок и на таких грех обижаться.

– Забыли! Жду…

Гарсетти привели в департамент рано утром по указанию прокурора Кригера. Тот опасался, что Спаун пронюхает его нечистую связь с ФБР, тогда мститель перестанет ему доверять, и сделал все возможное, дабы тень не упала на Ван Хорна и других «испачканных».

Хорн пообещал больше не светиться и предоставил судьбу итальянца отделу полиции. Фредди тут же занялся преступником…

– Когда меня отпустят? – нестриженые локоны Гарсетти задевали края стола в камере для допросов. Закованные в наручники руки зудели от мозолей и полученных в ходе задержания ранок.

– Вас не отпустят – сказал Кригер, все это время стоявший сзади (сидячего) Гарсетти.

– А-а-а-а-а-а-а-а! – послышалось в коридоре.

Уолтер Бёрк, гулявший неподалеку, решил проверить, все ли ладно. Он полминуты оглядывался, резко разворачивался, пытаясь понять, откуда исходил крик, а потом уверенной походкой направился к допроске. То, что когда-то было тайной, сейчас стало явью.

Уже подойдя к двери, полицейский нарвался на вышедшего прокурора. Чуть не столкнувшись, законники друг у друга попросили прощения за невнимательность и разошлись.

Что-то заставило Бёрка заглянуть внутрь.

«А кто же кричал тогда? Задержанный?»

И только успел он высунуть голову, как нечто вроде неоглядного страха залезло под кожу, пробралось поглубже и угнездилось.

«Боже мой».

Сам испуг длился пару секунд, может, чуть больше. Постепенно страх улетучился. Но оставшийся неприятный осадок, несомненно, будет преследовать Уолтера еще очень долго.

В «допроске» за столом сидел Гарсетти. Но не двигался. А из глаз, вернее из дыр, торчали спицы…

Спустя два часа.

Уолтер не мог оставить это так, без «разборки». И обратился за помощью к… человеку, к которому раньше не смел даже подходить близко, не то что просить о чем-то…

– Ну, что стряслось такого катастрофического, что меня тревожат бездельники, пригретые лейтенантом Пэксвеллом?

– Лейтенант Фернок – начал было Бёрк, но его остановили:

– Давай без званий! – воскликнул хозяин кабинета, – Еще успеешь. По фамилии просто.

– Хорошо. Фернок, да? Ладно…

– Что у вас там?

– Нужна помощь…

– Стой! – Эсмонд взялся за старое, вместо спокойного разговора понеслись пустые выяснения, недовольства, дело чуть не дошло до ругани, – Как только у вас горят задницы, дети мои, вы обращаетесь за помощью. А когда все ничего, то Фернок автоматически становится бессердечной сволочью и вообще самым последним человеком на свете?

Уолтер растерялся под напором Фернока. Все, что он молвил, это:

– Провокационный вопрос. Не умею отвечать на такие…

– Хорошо б подучиться! – лейтенант глубоко вздохнул, зевнул, глотнул водички и… смог настроить себя более позитивно, – Ладно, что с дурака взять? Выкладывай…

Пока копы обсуждали таинственную личность прокурора, за ними следил не кто-нибудь, а сам Джеймс Баллук. Уставив в монитор свою физиономию с обвисшей ошпаренной кожей, жонглируя убитыми лицевыми нервами, подмигивая глазами, один из которых шире второго, преступник ликовал:

– Эти идиоты даже не догадываются о том, что ты, мой хороший, везде расставил жучки.

Рядом с Джерси стоял сам… окружной прокурор в блаженном состоянии «отвоевавшегося солдата» или, точнее сказать, «солдата, отвоевавшего победу».

– Брат – заговорил он, – Видишь того полного?

– Вижу. Очень милый тип… – сыронизировал Джерси, – Запоминается своими высокопрофессиональными методами допроса…

– С самого первого дня на меня гавкала эта паскуда! Может, убить его за это?

– Нет, лишний риск – ответил «брат», – Мы с тобой прошли через цунами и вулканическую лаву, без нужды рисковать не будем. Да и не надо убивать милых людей. Если так подумать, их совсем немного на Земле…

– Верно, это будет лишним! – Фредди включил свою завышенную прокурорскую самооценку, – Я поступил, как завоеватель: пришел, увидел, победил!

– Давай так… – Фернок предположил, что их могут слышать, но не был в этом уверен, однако, чтобы не выдать себя, не подвести отдел, немедленно отшил Бёрка! Хитрости у лейтенанта было не меньше, чем у внедренного агента Фредди Кригера, – Я сейчас сделаю вид, что ты просто пошутил неудачно, апофеоз глупости, а ты спокойно уйдешь и…

– И что?

– Не будешь бит за безрассудную гипотезу.

Уолтер вконец разочаровался в отделе, и не только. Он допустил самую страшную версию: Фернок и прокурор Кригер работают сообща, а в перерывах, время от времени, режут людей, и сегодняшний задержанный – лишь одна жертва из бесчисленного множества.

Когда офицер покинул кабинет, хозяин сделал облегчительный выдох:

«Не пример гениальности, но вряд ли он бредит. Хотя лучше бы бредил. В таком случае все печально.

Нужно думать, как прогнать горе-прокурора».

Дэвид Блейк передумал возвращаться в отдел. Остановился на полпути, и на следующий вызов шефа не ответил. Чтобы не мучить себя угрызениями, отключил сотовый.

Но в кармане все еще лежал жетон полицейского.

«В нашей стране нет единой системы управления полицией. Но что, черт возьми, такое система правопорядка? Прикрытие для устоявшихся в обществе преступников? А что такое статистика? Статистика определяет лишь динамику восприятия самих составителей-снобов, но никоим образом не относится к правде – он решил отправить жетон в «долгое плавание» – Я – Дэвид Блейк – добровольно ушел из полиции, потому что узнал, что относится… к ней» – и избавился от последней, связывающей его с органами правопорядка детали. Душа давно отреклася.

– Все – сказал Блейк, – Теперь моя совесть чиста, как небо, что надо мной сереет.

(Теперь уже) Экс-коп повернулся назад и побрел к дому.

Сегодня-завтра Дэвид планировал не выходить на улицу из-за осадков и подавленного настроения.

Значок уже лежал на дне озера с мистическим названием…

Дома Блейк продолжил распитие, но уже с куда меньшим энтузиазмом, чем до прощания с «деталью». На него жутко повлиял сегодняшний день, раз даже просьба Фернока, который редко сам кому-то звонит, не спасла от пагубных пристрастий.

«Меня не устраивает такая жизнь. Нужно срочно бросать пить, но и бездельничать я не хочу, а горбатиться ради зарплаты чуть ниже среднего желания нет. Хочется быть полезным для общества, таким, каким был в своем последнем сне – облаченным в рыцарские, вернее, в резиновые доспехи».

Банка виски – второй предмет, выброшенный Дэвидом сегодня.

Предмет, улетевший в окно…

«Чтобы чего-то добиться, нужно двигаться, а не сидеть. И, возможно, рисковать. Если не получится – арестуют, как простого преступника, как очередного» – у Дэвида что-то заклинило в голове, и он ни с того ни с сего взял спички, налил соседского бензина в зеленую канистру, накинул куртку и вышел.

Экс-коп был готов на все, лишь бы достучаться до Темнока.

Даже на поджог продуктового магазина, на крышу которого он забрался при помощи пожарной лестницы.

Громко выкрикнув «свобода», Блейк разлил бензин и устроил пожар.

Лейтенант Фернок, занятый поисками истинных причин нахождения прокурора в департаменте, отвлекся на телефонный звонок.

«Как же все это утомляет».

– Да! Что? Какого черта он там вытворил? Ясно. Буду в течение часа.

«Ненавижу этого урода»

Через два часа.

Блейк валялся на полу, вопя, как недорезанная свинка и… блевал в ведро. Больше существо с обезьяньими повадками, нежели человек, он не мог ни стоять на ногах, ни говорить…

Проходившие мимо по коридору, в основном, делали вид, что не замечали. Кроме остановившихся Дрю и Мигеля, рты которых непроизвольно распахнулись, стоило им увидеть это непристойное зрелище.

– Что за низменность? – произнес мастер подколов Мигель, а Дрю – та еще задира, поддержал товарища.

– Обычная, полицейская. А какая должна быть?

Затем неразлучные товарищи повернулись к Эсмонду.

Вэйлонд спросил:

– А че с ним?

В этот миг Блейк отвалил очередную порцию рвоты.

– Не поверишь – почесал затылок Эсмонд, – Этот дебил забрался на крышу супермаркета, устроил самый настоящий поджог, потом побежал спасать жильцов, когда, видимо, понял, что натворил. А жильцы оказались предприимчивыми. Сразу копов вызывать!

– Хх – усмехнулся Дрю, – А дальше?

Мигель внимательно слушал.

Лейтенант продолжил:

– А дальше последовал арест дебила и звонок мне. Он каким-то образом умудрился вспомнить, что работает у нас, вот мне и пришлось все бросить и вытаскивать его задницу!

– На этом все?

– Да если бы – Эсмонд почесал за ухом, – Знаешь, что он тут нес в полубредовом состоянии?

– Интересно – Роше посмотрел в потолок, – Что же?

– Что кровь из носа как жаждет помогать Спауну. И знаешь, для чего все это устроил? Чтобы привлечь внимание Спауна, чтобы потом стать его напарником!

– Как Робин для Бэтмена, что ли? – навострился Дрю Вэйлонд.

И Блейк «выдал» очередную в ведро.

– Беееее!

Оставшись в кабинете лейтенанта, Дэвид встал на четвереньки, дотянулся до дверной ручки и собачкой пополз по коридору. Самое абсурдное, что сие увидело половина департамента, включая прокурора, лейтенанта Пэксвелла, Вильтона Бертранда, Дрю и Мигеля, ранее наблюдавших данное зрелище, и все-все-все!

– Пр-р-р-ростите! – пьяный пристально оглянул только что появившегося в коридоре Уолтера Бёрка, беспомощно хватаясь рукой за его брюки, – Можете нн-н-алить еще?

Офицер толком понять ничего не успел, как появился Фернок и попросил Мигеля с Дрю:

– Ради всех языческих божеств, какие только присутствуют в мультимифологии, спрячьте это чудо в мой кабинет и заприте там. А еще лучше покараульте, пока я тут маюсь.

– А что все мы? – возмутился Дрю, – Я не нанимался в няньки к алкашам!

В лейтенанте пробудилась совесть:

– А ты поставь себя на его место. От срывов никто не застрахован. Прикинь, тебя все унижают, а ты под градусом. Приятно было бы?

Тщательно подумав, Дрю согласился:

– Ну, ладно, как скажешь. Что уж там…

– Выполнять!

Друзья взяли Дэвида за руки, кое-как помогли подняться. Пока они его практически волокли (ноги пьяного вечно подкашивались), то получили столько встречных насмешек, услышали такое количество «лулзов», сколько не ловят с клоунов в цирке.

Через час кошмар с блевотиной и полубредом закончился – Дэвид мило уснул на диване Фернока. И здесь прослеживается некая жизненная ирония: на этом же диванчике, собственно, недавно лежал сам Фернок, находясь в аналогичном состоянии.

– Несмотря на бросающуюся в глаза архаичность большинства бедняцких кварталов, грязных переулков, в них каждый год что-то меняется. К сожалению, не к лучшему. Уличные бродяги-философы утверждают: у каждого района есть свой индивидуальный дух. Честно? Я им верю.

– Полицейский Дэвид Теннант Блейк родился в самом отмороженном месте заросшего, как хвойный лесок, города – Милдтене, где ошиваются изгои, покинутые обществом, брошенные… оставленные на произвол жестокому року.

– Несколькими десятилетиями позже в этом же квартале родился и я – Красный Спаун – порождение таких вот «злачных мест».

– Супергероев нет в Мракане. Там их попросту не может быть. А потому борец в резине не входит в их ряды. Он сторонится моральных понятий, так как верит исключительно в чистую справедливость – в физическую расправу над негодяями.

– Признаюсь, я, как джин, вырвавшийся из бутылки, той, что из-под виски, вышел из Дэвида и стал, что ли, его второй личностью, которую не так-то легко спрятать в карман при виде голых телок…

– Но сейчас у этого козла крупные проблемки: алкаш предал старого приятеля – заслуженного и почетного полицейского, волка Эсмонда Фернока, который, в отличие от разжиревших политиканов и неумелых следаков, идет на жертвы, отдает дьяволу все, даже душу… ради физической справедливости – расправы над злом.

– Но Фернок все равно сволочь…

– Скайлер нанял Дэвида, чтобы тот убил почетного полицейского. Дэвид может это сделать. Он – ничтожество, вынужденное глотать алкоголь в немыслимом количестве для подавления страхов и фобий – комплексов, приобретенных с юношества.

– И вот, уничтожая остатки мозга, экс-коп размышляет, убивать ли ему Фернока или пощадить. Все равно, что бы неудачник ни выбрал, его жизнь не сменит цвет говна – коричневый на розовый – цвет сердечек в детском воображении, а останется такой же сукой, и значит, наш Дэвид до прихода кончины будет в запое. А, как известно, мертвые не бухают… Им, лишенным чувств телам, не нужно тратить бабло на бутылки, в чем, кстати, кроется явное преимущество трупаков над живыми.

– Когда я ощущаю дерьмо психиатрических лечебниц, цинизм терроризма, грязь Мракана, щедро приправленную несправедливостью и общей лживостью, мне кажется, будто я – английский бульдог, пробующий на вкус непонятного вида кость, случайно найденную по дороге к дому…

– Слыша возмущенные возгласы сквозь призму разнообразных тошнотворных ощущений, я нахожу в себе схожесть с собаками – уличными грязными дворнягами, утратившими совесть в процессе утоления голода.

– Это вам не английские бульдоги…

Не дождавшись от Фернока помощи в вопросе убитого задержанного, Бёрк решил действовать в одиночку, никого не подключая к этому делу.

«Доверять можно только себе, и то не всегда».

Все вокруг прекрасно знали, где находится родное гнездо любого обвинителя – в прокуратуре. Туда-то коп и направился.

Уолтера принял честнейшего взгляда человек, достаточно ознакомленный с проделками «оборотней», начитанный и во многом осведомленный.

Это был Эдвард Блум – тезка и однофамилец известного архитектора – Джорджа Блума – пожилой прокурор. На его счету числилось немало достижений в виде выигранных процессов, уж не меньше, чем у Фредди, и такой же блестящий послужной список.

Чудилось, ныне все прокуроры с блестящими послужными, с кучей побед да наград…

– Итак, молодой человек – Блум скрестил пальцы, руки положил на колени и внимательно уставился на милого гостя, – Вы утверждаете, что заметили за прокурором, которого послали работать в департамент, некоторые странности? – вопрос был задан с целью уточнения.

– Да – подтвердил Уолтер.

Блум напряженно вздохнул.

– Что ж… – складывалось впечатление, что он знал о новом работнике департамента что-то нехорошее, нечто очень «острое», – Это меня не удивляет, признаюсь. Надзор за соблюдением законности на территории нашей страны функционирует, как может, но он, увы, неидеален. Контролировать деятельность правоохранительных органов немыслимо сложно. И чем выше звание оборотня, тем волк больнее кусается.

Бёрк приуныл:

– Значит, наша система так несовершенна, что окружающие нас коллеги, друзья, такие же правоохранители, как и мы, просто носят маски? – и внимательно проследил за резко передвигающимися зрачками собеседника.

– На данном этапе – да, так и есть – подтвердил прокурор, – Но нужно верить, что когда-нибудь научатся следить, правда, думаю, это произойдет весьма нескоро…

– То есть, перемен к лучшему не стоит ждать в ближайшие годы, вы считаете?

– Однозначно… – Эдвард помотал головой.

Дэвид проснулся. В кабинете лейтенанта.

«Жизнь полное говно, раз мне такое снится» – вылеживаться не стал, сразу же поднялся. И… поскользнулся на собственном рефлекторном извержении. Приобрел ушиб локтя.

– Можно напрямую? – попросил Уолтер с видом, что ему невтерпеж узнать о проделках господина Кригера, из-за которых его недолюбливает добрая часть прокуратуры. И вид не лгал, парень и вправду приехал только за этим.

– Естественно.

– Что такого вытворил господин обвинитель? По каким же причинам здесь к нему относятся с обжигающим холодком?

– Эмм… – Блум сначала приосанился, а потом ненадолго примолк. Даже ребенок бы понял, ему крайне неприятна данная тема.

– Не хотите говорить?

– Да, проскальзывало что-то конфликтное…

– ?

– Вижу, человек вы неглупый – он без подмигиваний подарил офицеру комплимент, – Достаточно смышленый, раз обратились за информацией сюда, а не куда-нибудь, где вас бы не только отшили, но и к чему-нибудь привлекли. Знаете, у прокурора-то связи есть, а вот насчет вас, извините, не уверен…

– Ничего страшного, итак, я вас превнимательно слушаю – Бёрк отложил в сторону деловую сумку и пригнулся, чтоб зашнуровать ботинок.

Видя, что дорогой визави питает к мистеру Кригеру не самые теплые чувства, Блум решил не сдерживаться в высказываниях и вылил на неприятеля весь негатив, который долго держал в заточении:

– Этот гнусный человек, проработавший в прокуратуре меньше года, представляет собой полный комплект низких и отвратительных качеств. Излишней нравственностью не страдает, стремится идти поперек общепринятым нормам, но, как правило, не играет в открытую, а все делает из-под тишка, чисто, прикрываясь законом, которому якобы верен, поэтому подкопаться к нему практически не представляется возможным.

– И что вы посоветуете предпринять? Если все, действительно, так, как вы говорите, то ничего хорошего департамент не ждет!

– Лучший способ, поверьте, просто не общаться с ним – Блум накинул добрую улыбку, – И все!

– То есть, ничего организовывать не надо? Пусть все так и остается?

– А что можно сделать? Совершить умышленное убийство высокоуважаемого законного представителя обвинения и сесть за решетку на три десятилетия?

– Верно… – Бёрк протер платком вспотевшие волосы, признавая, что в данном случае видавший виды Эдвард полностью прав: балом правит бессилие. Почти во всех ситуациях, когда приверженцы закона творят беспредел, умело маскируя преступные помыслы под идеальную службу, бездействие – единственный вариант, который, если и не восстановит справедливость, не накажет виновных, то хотя бы отведет от плохого. От этого несправедливости меньше не станет, зла не убавится, но, по крайней мере, не будет намного больше.

И тут Блум неожиданно добавил:

– Должен заметить, Фредерик – особый случай. Его нельзя считать скверным в полном смысле этого слова. Нет, он не злодей. По моему мнению, это – человек, в системе ценностей которого напрочь отсутствуют такие понятия, как мораль, нравственность, добро, зло…