Текст книги "Кареглазка и чудовища (СИ)"
Автор книги: Евгений Наседкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
Я успел. Девочка оказалась на мне, и отскочила, как резиновый шарик – я ее не удержал, так как раненное плечо и сломанное ребро не позволяли мне крепко ее схватить. И все же, я ее спас. А сам упал туда, где должна была очутиться она.
Сначала это было чувство жжения, быстро превратившееся в пламя, чтоб в итоге все же парализовать меня адской болью.
Егор стоял впереди, глядя на меня сумасшедшим взглядом – представляю, что он увидел. Маленькая козявка поднялась с земли, и тоже уставилась на меня. И все забыли о чокнутой, которая уже распанахала беднягу Цербера. Конченая мразь выстрелила, и пуля прошила стену неподалеку от меня – хоть это сдвинуло Егора с места. Он подхватил меня, но стало только хуже.
– Нет, нет, оставь меня, – лепетал я непослушным языком. – Я труп…
Но он все же забрал меня, подхватив на плечо, а Милану поволок за собой, удерживая второй рукой. Я успел глянуть туда, где вышел мой дух. Острые зубья приставленной к стене бороны отблескивали сталью, и один зубец был темным – от моей крови.
Глава 17
Плосконосый солдатик утащил выродка и ребенка. Тем лучше. Нет времени на пустые игрища с пальбой и проклятиями. Накатили сантименты, и из глаз сами собой побежали слезы. Почему жалко собаку? Главное ведь, чтоб цель была достигнута…
Тем же стержнем, которым заколол Цербера, Гермес разодрал предплечье. А затем еще, и еще – пока не выдрал вены, пустившие кровь фонтаном. Раскуроченную руку он засунул глубоко в кровоточащее животное, одновременно изливаясь в него, и принимая обратно кровь Ковчега. Конечно, было бы лучше использовать шприц – но крыловская бледная поганка куда-то его забросила.
Гермес почувствовал, как сон опускает веки. И, в то же время, он чувствовал, что это не смерть. Было еще что-то – вдохновение, озарение, сила – что убеждало в правильности происходяшего. Нет, он не умрет. Не так глупо. Он взаправду избавится от уродства, станет избранным, предсказанным церковью Неофитов. Саморожденным.
В потемневшем сознании возник облик отца, отпускавшего его велосипед с горы – чтоб научить ездить, только не так, как умеют остальные дети, по ровному асфальту или грунту – нет – как сверхчеловека. «Гена! ГЕНА, ДЕРЖИ РУЛЬ РОВНО!» – кричал он. Вот чего хотел отец. Вот ради чего Гермес-Афродита получил столько переломов на той горе – и вообще в жизни… Он попробовал открыть глаза, но не смог. Только шептал губами, которых уже не чувствовал…
– Отец, теперь я достойна? Теперь, когда я – Новый человек?!
Его сознание погрузилось в темную пучину, в то время, как ослабленное гнилое тело забилось в новом приступе, изрыгнув пеной и остатками еды.
****
Только что они были безжизненными капсулами чуть больше метра длиной, уложенными на ангарный пол среди разобранной бронетехники, и вдруг их температура сильно возросла.
Черные оболочки заскрипели и разорвались, являя существ, ранее не существовавших. Проще всего было обозначить их как некий гибрид ящера и человека – вернее, морфа. Черные как сажа тела, двигающиеся как кошки, но способные и к прямохождению, с огромной клыкастой пастью на слишком крупной голове – без каких-либо органов чувств. Смесь гуманоида, насекомого и гада. Слепни. А может, они были предсказаны создателем ксеноморфов Гансом Гигером? Бесспорно, внешнее сходство присутствовало – если невероятный череп Чужого округлить, а туловище избавить от хвоста.
Проворные, как ласки, слепни рассыпались по ангару, набрасываясь на солдат. Несколько человек упали замертво с разодранными шеями. Военные были настороже и сразу же открыли огонь, но, из-за скорости тварей, попасть в них было тяжело. А когда выяснилось, что в отличие от старых привычных морфов даже попадание в голову не останавливало этих существ, это вызвало панику, и потери многократно возросли. В создавшемся хаосе Горин сам с трудом поймал на мушку одного из слепней, и нашпиговал его голову свинцом – но, новорожденного монстра прямое неоднократное попадание не остановило.
Помог «особый калибр» – рядом стоящий сержант зарядил в бешеную тварь разрывными пулями, фактически снеся ей голову. Без голов они все-таки умирали. А этот сержант тут же был увлечен слепнем за безколесный санитарный уазик.
Полковник подхватил винтовку с «дум-дум», и завернул за «таблетку» – там три слепня рвали солдата на части. Он расстрелял тварей, но внезапно мощная лапа схватила его сзади. Иссиня-черный неоморф запустил когти в Горина, который со странной отрешенностью наблюдал за собственным потрошением.
****
Поверхность Апейрона представляла собой застывшую вулканическую лаву, сровнявшую равнины и расплавившую храмы. Поля Этернум прекратили существование, хотя в нескольких местах оранжевое вулканическое стекло треснуло, пропустив несколько чахлых ростков Вечных Цветов. Кристальный Пик обгорел, как и многие другие горы, каменная лестница расплавилась, став стеклянным искажением на скальной породе. Цистерна Плеромы была завалена колоннами и оказалась почти пуста – лишь на дне оставалось немного чернильной субстанции. Подземный Хрустальный зал был скрыт под завалами.
Абракс проиграл, и лишился всего. Спящие были остановлены – когда-то, кем-то. В будущем.
Афродита сопоставила расположение звезд, и поняла, что видит другое время. На месяц, на полгода вперед по часам Апейрона. 4439 год по человеческому летоисчислению – астрономические вычисления ей было удобней ориентировать по земному времени. В ином случае она удивилась бы своему умению определять время по изменению галактических процессов, но в этих видениях возможно было все.
На вершине Кристального Пика кто-то появился. Старые знакомые. В сторонке от покореженного Армогена находился Абракс – постаревший и обессиленный. К нему по очереди подходили офиане, которым он на ощупь выкалывал глаза, а затем кривым ритуальным ножом грубо вскрывал ткань под грудиной, формируя складки для Гносиса. Ослепшие дети уходили, падали и ранились, спускаясь в цистерну, пока не заполнили ее до краев. Тогда там оказался и Суровый Бог.
Складка его всевидящего ока затрепетала, открываясь, и изумрудный свет охватил толпу испуганных существ, активируя их окровавленное, свежее Тайнозрение. Да, Абракс так просто не сдастся…
И словно в ответ на ее мысли, Верховный жрец развернулся, и указал в нее перстом. Зеленый луч прыснул прямо на Афродиту, заливая ее ненавистью, пока она не стала захлебываться. И тогда она вернулась из видения, выпрыгнула, словно испуганная кошка из переполненной ванны.
Так, значит, это правда? Именно она, Афродита, станет причиной гибели Абракса и Спящих? Именно она победит Демиурга? Она – бог Саморожденный?
****
Придя в себя, Горин обнаружил, что он жив – и находится в медпункте Куба. На тумбе лежала рация, и из нее доносились обрывочные сообщения, указывающие на продолжение боев. Слава Богу, все нормально… Он попытался встать, но тело не желало подчиняться, а из ниоткуда возник Свинкин – очевидно, он все время был рядом, слушая фронтовые новости.
– Илья Андреевич, лучше не вставать…
Горин увидел, что живот наглухо перебинтован. В памяти возник момент, когда слепень вспорол живот, и его передернуло – так, что санитар заволновался.
– Босс, я уколол морфий, и Вы можете подумать, что находитесь в нормальном состоянии. Но, Вы одной ногой в могиле – давайте не будем рисковать?
Полковник кивнул. Обычные врачебные страшилки. Ладно, он может поваляться минут пять, пока не разбуркается. А пока что, вывод – слепни не инфицируют людей. Хоть что-то хорошее…
– Ваня, как я оказался здесь?
– Ребята вынесли из ангара. Сразу в машину – и сюда.
– Брось счастливца в водку, и он вынырнет с селедкой! – рассмеялся Горин, чувствуя, как внутри что-то забулькало. – Значит, перебили этих тварей из коконов?
Свинкин замялся, закусив губу.
– Из ангара выбралось всего два человека. А эти слепые монстры сейчас бегают по Илиону.
– ЧТО?! – Горин выпучил глаза, неуклюже гребя руками, чтоб подняться. – Дай встать – без меня тут все в одночасье развалится.
– Куда? Умереть что ли?! – ужаснулся санитар. – Нельзя Вам – нельзя! НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО!
В ответ на безумный недоумевающий взгляд командира Иван кнопкой поднял кровать – и перед полковником оказался низ постели. Вместо ног остались обмотанные культи, а тазовая область была так плотно стянута бинтами, что там ничего не было понятно.
– Еще у Вас поврежден позвоночник, поэтому двигательные функции ограничены, – признался Свинкин. – А вообще – все плохо. Вы же не любите вранье…
Горин сначала впал в ступор, глядя на свое уничтоженное тело стеклянными глазами.
– Я, наверное, уже покойник? Сколько мне осталось?
– Честно, Босс, не знаю, – Иван отвел взгляд. – Думаю, что мало.
Полковник обреченно вздохнул и попросил пить. А Свинкин тем временем рассказал, как встретил выродка Менаева с эпилептичкой Афродитой. Горин удивился, но приступ бешенства в этот раз миновал его, он даже не поперхнулся сказанному «под руку». Надо полагать, все пленники снова разбежались, а жена предсказуемо оказалась в Логосе, одурманенная своей идеей фикс – искала спасение от фуремии. Выродок… черт с ним, пока что не хотелось с ним разбираться, не это было главным. Афродита? Малахольная экстремистка пугала его. Что она забыла на ферме?
А вообще – волнует ли его вся эта вакханалия? Теперь, когда жить осталось – с гулькин нос? Внезапно рация в палате ожила, и оттуда донесся голос Ливанова.
– Альфа, прием! Альфа! Куда Вы пропали? Это Мотылек! – голосил начмед, явно испуганный.
– Мотылек, слушаю, – ответил полковник, и в динамике послышался радостный всхлип.
– Наконец-то! Илья Андреевич, вытащите меня! Я в медчасти, а в нее ломятся какие-то черные твари, я не пойму… Спасите!
Горин встретился глазами со Свинкиным – тот беспомощно пожал плечами, его руки дрожали. Только теперь стало понятно, насколько все плохо, и как все испуганы. Интересно, что слепни забыли в Логосе?
– Игорь Анатольевич, успокойтесь. Мы наводим порядок. Часть морфов прорвалась, но мы скоро их ликвидируем, – хладнокровно закончил разговор Горин, решив передать свое показное спокойствие всем, кто его слышал.
Самая кошмарная битва в его жизни. Удастся ли защитить Новый Илион? Только сейчас пришло понимание, что его самоуверенность сыграла плохую службу – для всех обитателей Крепости, возложивших на него свои надежды. Афродита сказала, что сегодня никто не устоит перед нечистыми, и она была права. Единственным человеком, который мог все это прекратить, была его жена. И сейчас она была в Логосе.
– Прости меня, Лена, – пробормотал полковник едва слышно, просто потому что ему захотелось это сказать… эти слова показались ему нужными.
Где-то в кишках взорвался фейерверк пронзительной боли, но он сохранил разум.
– Ваня, мне нужен тот экзоскелет, – попросил Горин у санитара. – Подключи меня. И скажи Егозину, чтоб готовил Опустошителя.
****
Экзоскелет был военной разработкой, прототипом, найденным в каком-то технологическом институте. Визуально он представлял собой гибкий серебристый каркас, в котором должен был находиться солдат, и шлем, имеющий сходство с головным убором геймера. Шлем обеспечивал и защиту носителя, и координацию работы всех конструктивных элементов. Управление боевой оболочкой осуществлялось с помощью голосовых команд и мануального контроля, но не только – существовали возможности управления посредством нервных импульсов и движения глаз.
Части экзоскелета выглядели как набор пластин, трубок и проволоки. Но, как только этот смешной костюм надевался, и система включалась – каркас стабилизировался, облекая носителя, как настоящий внешний скелет, придавая силы, скорости, ловкости, и позволяя функционировать даже при наличии серьезных физических увечий.
Свинкин с трудом обмотал Илью Андреевича экзоскелетными элементами, и активировал систему. В течение минуты металл искрился и натягивался, принимая удобную форму и… ХОП!
Боевая оболочка резво вскочила, поставив Горина на ноги.
– Мне нравится! – воскликнул он. – Только сделай укол, а то голова кружится, аж тошнит.
Свинкин ввел очередную порцию обезболивающего, и они поднялись наверх. С крыши было видно, какой кошмар творится. Стена еще оборонялась, но появлялось все больше неожиданных брешей… да они распространялись как лесной пожар! Специальная оптика позволила Горину разглядеть вдали черных слепней, атаковавших один из «настенных» боевых расчетов – сражение продолжалось всего пару минут. И все…
По рации с позиций никто не ответил. Куда запропастился Сидоров? Окулярный сканер засек на Стене большую черную тушу, ползающую по вертикальным поверхностям. Это тот самый вожак? Что за идиотская татуировка «ХТК»? Она казалась знакомой. Где же он ее видел? Охотник? Но это ведь совершенно не та тварь, которая выпрыгнула из школьного окна!
Новый Охотник был настоящим демоном, и он был похож на отца всех этих слепней. Возможно ли, что неоморфы из коконов оказались троянским конем, запущенным внутрь Крепости для прорыва обороны? Слишком умно для тварей, слишком… даже если предположить, что они эволюционировали, начав приводить потомство, и путем еще одной метаморфозы превращаются во что-то новое, такое – это чересчур. Тут нужна наука… тут нужна Лена.
Следом за Охотником на Стене появились и обычные морфы. Пацаны поливали их из огнеметов. Гранатометы и крупнокалиберное оружие… а вот и Сидоров – хвала Богу! Сражение вспыхнуло с новой силой, пулеметы выкашивали прорвавшихся тварей, и было очевидно, что люди так просто не сдадутся. Вдруг Горин понял, что сейчас он бы с удовольствием перекроил несколько последних лет, оказав жене максимум помощи для создания ее мифического лекарства. Тогда их энтузиазм был бы подкреплен чем-то большим, чем предсмертное отчаяние… у кого есть надежда – есть все.
****
Что-то было в Мануйлове такое, что не позволяло мне даже предположить, что мы способны подружиться. Не знаю… милый парень, на Светлой стороне, но вся эта неуклюжесть, грубость, нескладность какая-то… Просто бесит! Ну, берешься ты спасти человека с простреленным плечом, сломанным ребром и пробитой печенью – на хера хватать его за окровавленный бок, и тащить полумертвого, постоянно подергивая?! Я, сука, и так едва дышу, мой пес только что погиб, а он волочет меня, как сдохшую кошку, и что-то комментирует левитановским басом – до дрожи, ей Богу! А мне дрожать-то нельзя, и так телипает, как проклятого.
Я почти отрубился, когда мы застыли за старым дубом, сразу на выходе к плацу. Егор приставил палец к губам – тссс… Не, вы осознаете? Он прифигачил свой палец к моим губам, чтоб я молчал. Кто же будет испытает симпатию к такому человеку, если только ты не Анастейша Стил? Я понимаю, что Милана и так молчит, ни слова не проронила после выхода с фермы, видать убийство собаки ее мощно закоротило. Но и меня заткнуть можно было менее вульгарно.
На противоположной стороне метались силуэты, и слух уловил стрекотню. Бляха-муха! Краклы! Прям у Логоса!
Они кружили вокруг здания, словно намагниченные, иногда ломясь в двери, но безуспешно. Мне показалось, что это необычные трескуны – это были какие-то мелкие черные засранцы, карабкавшиеся по стенам, и заглядывавшие в зарешеченные окна второго этажа. На что еще они способны?
Мануйлов заглянул мне в глаза вопросительно и даже трепетно, но после его вонючего стержня у моего рта, я не мог смотреть на него доброжелательно. – Что делать? – услышал я шепот у своего уха.
Викрамов стыд! Что ж тебе надо от меня?! Я бы сейчас убил его, если бы обладал достаточной силой. Мои глаза вдруг засекли что-то в другом углу плаца. В одном из штабных окон ярко вспыхнул свет, и тут же погас, но мне хватило этого, чтоб увидеть в помещении военных, обустраивающих пулеметное гнездо на подоконнике.
Несмотря на мое состояние физическое, интеллектуальное оказалось на высоте – я в мгновение ока распределил по полочкам шансы всех наших дальнейших поступков, и расставил приоритеты. Я притянул Егора за голову, и в отместку, неловко схватил его за губу.
– Я пойду в Логос, мне нужно вытащить Елену Ивановну из этой западни. А ты отведи девочку в штаб. Там она будет в безопасности. Во всяком случае, пока что, – изложил я свою придумку.
Мое решение выглядело самоубийственным, и ясен пень, вы его не поймете. Но, как помните, я всегда чувствовал, что мне уготовано что-то великое – так вот, пусть это будет оно. Спасение Кареглазки, царицы несостоявшейся Спермофермы.
– Ты сможешь? – удивился Егор. – А как ты туда попадешь?
– Думаю, через двери.
– Ты ранен, там морфы. Ты суицидник? Никогда бы не подумал, – сиронизировал он.
– Иногда лучше не думать, – рассердился я. – Иди давай.
– Тогда я отведу Милану, и вернусь на той машине, – Мануйлов показал в сторону искрящей от залпов Стены, где поодаль в окружении кранов стояла пожарная машина. – Пролезешь на лестнице.
Мне эта мысль понравилась, и я согласился. Солдат ушел, а я опустился под деревом, надеясь посидеть – но нет, тело настойчиво востребовало возлечь, так как силы меня покинули. Не знаю, сколько времени прошло, когда вернувшийся Егор меня растормошил. К счастью, он нормально отвел Милану в штаб, да и я не стал пока что блюдом мясной кухни. Предложил выпить – я отказался. Моя новая норма жизни – я так надеюсь…
Вскоре мы на машине оказались под окнами медчасти. Когда к нам бросились слепни, я уже благополучно взобрался по лестнице и попал внутрь. По знакомым коридорам и лестничным маршам я устремился вниз, ведомый открывшимся вторым дыханием. Кареглазка, я иду!
И да – это был последний раз, когда я видел Егора Мануйлова.
****
Горин понял, что слепни не случайно караулят медчасть. Было единственное логичное объяснение – там находилась Лилит. Продвижение Охотника также следовало траектории максимального приближения к Логосу. Сейчас вожак уничтожит оборону Крепости, и окажется там, где ему надо. Судя по всему, неоморф спешил, он прекратил укрываться, идя на таран сквозь свинцовый дождь и огненную завесу.
Полковник не знал, что на самом деле Охотник получил что-то типа сенсорной контузии – сначала его сильно ослабило превращение покалеченных едоков в слепней. Затем же, спеша проникнуть в прорыв, устроенный «новым поколением», он подвергся мощному обстрелу и одновременно преодолел шквал пламени из огнеметов. Результатом стала травма горлового хоботка, из-за чего нарушилась эхолокация, а также отказали инфракрасные рецепторы – что, фактически, сделало его слепым. Была нарушена и телепатическая связь с неоморфами. И все же, пока что ему удавалось пробираться к Маре – попутно истребляя людей на крепостной стене.
Горин набрал биоцентр по внутренней связи. Длинные гудки, долго никто не брал трубку… пока, наконец, в телефоне не ответили неловким молчанием.
– Лена, алло! Лена? Лена, да скажи что-нибудь, я знаю, что ты там! – он сорвался на крик. – Да не желаю я тебе зла! И твоего мудака тоже не трону – Лена, ответь!
В трубке продолжали молчать.
– Короче, Лена, хотел просто предупредить. Вожак всех этих стай, напавших на нас – это Охотник, тот, на которого нас вывел твой выродок. И он пришел за монстроматкой. Он идет в Логос, слышишь? – в трубке зашуршало, но ответа не последовало, и Горин решил заканчить монолог. Он все же надеялся, что жена слышит его. – Будь осторожней, Лен. Прости меня…
На душе стало чуток легче, хотя не настолько, чтоб уверенно настаивать – просите прощение, это очищает. Не шибко и очищает, – подумал Горин.
Еще минут через десять рация затрещала, и в батальном гуле донесся голос Сидорова. Значит, еще жив. Не все так плохо.
– Говорит Альфа! – зычным голосом, не дающим повода усомниться в здравом состоянии говорившего, полковник обратился ко всем командирам на Стене.
– Ввожу план «Акрополь»! Приказываю обеспечить отход подразделений. Первыми отступают боевые расчеты секторов 1, 3, 5, 7…. – он закончил перечисление нужных секторов, и добавил. – Повторяю – отход в штаб! Остальные – прикрывают согласно плана.
– Здесь остаются все боеприпасы, – вздохнул в динамике Сидоров.
– Это хорошо, Степа, – успокоил его полковник. – Выполняй. Вся эта взрывчатка нам пригодится.
Закончив разговор, Горин заметил Егозина наготове с боевым вертолетом Ми-28. Это был тот самый Опустошитель, которому полковник уготовил роль спасителя Крепости: топливные баки заполнены до краев, узлы подвески заряжены вооружением, снарядами и ракетами. Опустошитель против Охотника – в самый раз.
– Коля! Наконец! – роботизированные конечности понесли его к пилоту.
– Вам прилечь нужно, в палату! – затараторил Свинкин. – Я капельницу поставлю…
– Нет! – отрезал Горин. – Просто еще раз уколи свое зелье. И все, – он посмотрел санитару в глаза. – Спасибо за службу, Ваня.
****
Когда Афродита очнулась, она каким-то образом очутилась снаружи фермы. Вокруг грохотало, искрилось и горело, столбом стояла пыль, откуда-то валил густой черный дым, а люди и свиньи кричали, как резаные. Словно бредовый сон.
Что-то было не так. Рефлективно она ощупала голову, и поняла – исчез роскошный парик, которым были прикрыты ранее обскубленные пацанские волосы. Неприятно… ну, и черт с ним!
Мимо пробежали две испуганные женщины, вслед за которыми промчались нечистые. Хоп! – и твари повалили жертв, впиваясь в них зубами. Она постаралась найти укромное место, но ей не дали и сдвинуться – прямо перед носом выскочил морф. Он остановился, подозрительно надувая ноздри – его привлек запах крови от распоротой руки.
Дита даже прекратила дышать. Тварь недовольно фыркнула, и убежала. И еще одна проскочила мимо, совершенно не обратив на нее внимания. Но, почему? В чем причина их игнорирования? Взгляд случайно остановился на тыльной стороне ладони – язвочка взялась коркой, из-под которой выглядывал не гной, а здоровая, розовая кожа. Она выздоровела? Ковчег избавил ее от уродства?! Она засмеялась, сначала тише, а затем все громче и громче, в конце затрясшись в гомерическом хохоте. Она была счастлива – впервые за много лет.
– Отец, ты видишь? – кричала она, став поперек дороги, и расставив руки, как мессия. – Теперь я достойна твоей любви – я изменила этот мир! Я сильнее, чем ты думал!
****
Лошадиная доза морфия активировала последние силы Горина, и он уселся рядом с пилотом. Спустя минуту винты завертелись, разгоняя воздух и предвосхищая тотальное опустошение.
С ожесточенным боем и не без потерь первая группа отступления скрылась за тяжелыми бронированными дверьми Куба. Отход начала вторая группа, а сверху остались всего два отделения, которые должны были уйти последними – фактически, смертники. Но Горин больше не мог допустить гибели ребят. Под воздействием наркотика, каждый стал его сыном, его Даней.
Полковник открыл огонь из автоматических пушек, вышибая мозги краклам, заполонившим опустевшую Стену. Выпустил ракеты, взрывая топливные цистерны и поддоны с боеприпасами.
Уже на плацу вторую группу атаковали слепни, и даже плотный огневой контакт с трудом их сдерживал – черные твари то и дело выхватывали пацанов из строя. Горин кивнул пилоту, и вертолет спикировал, поражая неоморфов с тыла.
Оставшиеся солдаты на Стене также нырнули в люки, загоревшись надеждой остаться в живых. Вторая группа исчезла в штабе, а вертолет взлетел над наблюдательными башнями. Сейчас на Стене собралось не менее половины всех трескунов. Но они спускались в Илион, поэтому действовать нужно было быстро.
Ми-28 понесся вдоль фортификации, оставляя за собой полыхающий шлейф. Ракеты вспыхивали как огромные спички и неслись вниз – прямо на бруствер. Обогнув Крепость, Опустошитель развернулся на новый круг.
Укрепления взрывались вместе с боеприпасами. Пламя от топливных бочек пожирало тварей, а осколки мин отсекали конечности и головы. Внезапно на парапете, перед вертолетом, появился Охотник. Рука Горина молниеносно сжала гашетку, пронизывая неоморфа тысячекратными дозами свинца. Горючее, разлившееся по крепостному проходу, загорелось тонким огненным язычком, который мчался дальше и дальше.
Охотник спрыгнул со Стены прямо на Ми-28, одновременно его блестящее эбеновое тело продолжало сотрясаться от поглощаемых пуль. Вспыхнувшее пламя сзади, от взрыва цистерны с керосином, застало супермонстра врасплох – его поглотил огненный столб, прекративший расширяться как раз перед курносым вертолетным носом. Полковник еще с минуту сжимал гашетку, продолжая расстреливать огонь, в котором исчез Король краклов.
Пламенный язык в боевом ходе достиг поддонов со снарядами. Мощный взрыв сбоку всколыхнул воздух огненной бурей – Ми-28 тряхнуло, а осколки изрешетили вертолет.
Егозин выронил штурвал, повалившись на панель, и Опустошитель потерял управление. Накренившись, он спикировал вниз, и спустя мгновение врезался в сторожевую вышку, вспыхнув, как фейерверк с разлетающимися винтами.
Башня рухнула. И вся Стена стала валиться, взрываясь напалмом… сжигая морфов и погребая их под завалами.
