Текст книги "Кареглазка и чудовища (СИ)"
Автор книги: Евгений Наседкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)
Все эти люди оказались в машине не просто так.
– Ребят, я еду к блокпосту! Залезайте! – самоуверенно позвал я мнущихся на плаце солдат. И добавил, нанеся контрольный. – ПРИКАЗ ПОЛКОВНИКА!
Большинство из них, естественно, предпочли бы еще здесь потусить, но, как обычно бывает, нашелся придурошный активист, который радостно завопил:
– Ура! Наконец-то! Поехали – завалим упырей! – и он затолкал в тесный салон запорожца ближайших сослуживцев с неожиданно погрустневшими хлебалами.
Так «запор» стал военным транспортным средством, и смог покинуть Крепость. Я подвез ребят прямо к Тройке, под очумелые взгляды вояк. Никто из них не понимал, что происходит – ни уже находившиеся на блокпосте, ни новоприбывшие.
Насколько я понимал, пока что краклы сюда не добрались. В то же время, в стороне Новогорска во всю гремела пальба, а в небе кружились два вертолета.
– Удачи! – крикнул я, заводя двигатель.
– А ты куда? – один из караульных нарисовался рядом, ударив ладонью по капоту. – Гражданским туда нельзя.
– Я скоро вернусь, – я сказал это максимально хладнокровно, хотя в голове пульсировала кровь, и звучала одна-единственная мысль – МЕНЯ ЗАСТУКАЛИ!
– Стоять! – он снова бахнул по запорожцу, нервно отскочив на шаг от машины, сделавшей рывок благодаря моей ноге, нервно подергивавшейся на педали газа. – Выйди!
– Да какая тебе разница?! – возмутился я, выбираясь.
Суровым воякой оказался тот самый Егор Мануйлов, с которым я вчера пил спирт. Заросший желтозубый Бородин тоже был здесь.
– Ребята, там человечик застрял. Я должен придти на выручку, – я умоляюще сложил руки, глядя то на молодого, то на старого.
Меня не прельщало ни оказаться застреленным, ни задержанным, ни поехать на машине, изрешеченной сотней пуль.
– Я не могу тебя выпустить, – заявил Егор, сморщив плоский нос. – Там морфы. И ГЭС, и дамба с мостом – захвачены, – он прищурился. – Чтоб ты оттуда вернулся зараженным? Нетушки.
– Крылова? – Тимофеич тихо вклинился в тираду вчерашнего именинника. – Ты за ней?
– Тимофеевич?! – Егор обернулся к Бородину. – О чем вы с ним договариваетесь?!
Я переводил взгляд с одного на другого. На вопрос деда я ответил кивком – терять было нечего.
– Сынок, пропусти его, – попросил Тимофеич, положив парню руку на плечо.
– Так, не положено ведь… – Егор выглядел сконфуженным – дед был для него авторитетом, но сейчас его занесло не в ту степь.
– Егор! – Бородин повысил голос. – Иногда нужно слушать сердце, а не приказы. Когда-то ты поймешь, что в жизни есть и другие цели, кроме службы.
Все это он произнес обыденным спокойным голосом, без всякого пафоса. При этом он смотрел такими глазами, что я испугался – он что – мысли читает? Конечно, я помнил байки, что после Вспышки некоторые люди мутировали и так далее. Но, я же не дурак верить всякой байде.
И все же, дед как будто знал, чего я действительно хочу. Не осуждал, и не препятствовал. Странно, аж до мурашек, которые пробежались галопом – от шейного позвонка до левой ягодицы, которую почему свело судорогой. Жопа всегда была моим слабым местом.
Егор замолчал – и мне даже стало страшно – а че это он так долго молчит?! Затем он встряхнул головой, словно выбрасывая оттуда что-то ненужное, и махнул рукой.
– Давай. Исчезни – сейчас же, пока я не передумал.
Я благодарно кивнул, запрыгнул в запорожец, где меня уже заждался Цербер, и был таков. Мануйлов показательно отвернулся, что-то объясняя сослуживцам, а те провели раритетный «запор» удивленными взглядами.
Через пару минут я буду в городе. Если меня не съест уродливый пес.
****
Крылова аккуратно обходила тени на асфальте, которые могли быть и стеклянными бутылками, и жестянками, и чем иным – что могло загрохотать, зазвенеть и выдать ее присутствие. Пока что это удавалось – протоморфы так увлеклись чревоугодием, что за чавканьем и вездесущими ароматами мяса ничего не замечали. Спасительная дверь Паприки была совсем рядом…
Вертолет улетел ближе к Илиону, и теперь стрельба звучала там. Наверное, зараженные пытались пробраться за Стену – там им было чем поживиться.
Еще три шага… она переступила через тень, похожую на шар. Идеально бесшумно, крепко держа дочку на онемевших руках… слегка треснуло в колене. Сзади послышалось пофыркивание, словно какой-то упырь не мог понять – что, разве рядом есть свежая кровушка? Милана сильнее обхватила шею, шепнув: «Мамочка, давай вегнемся к папе?». Лена от неожиданности зацепила шар другой ногой – счастье-то какое – это просто мяч!
Мяч покатился, и попал в трубу. Это был тихий глухой звук – но сейчас он прозвучал, как удар в набат. Урчание разом стихло, прекратилось чавканье и хруст от перекусывающихся костей. Вот она и у двери. Нога переступила порог – узко. Нажала на ручку, толкая дверь… внутри зазвенело. Ох уж эти любители фэн-шуя! Над входом вибрировала гирлянда из металлических трубочек.
Сзади послышалось рычание и топот ног. Ученая ворвалась в здание и захлопнула дверь, суматошно ища любые замки-задвижки, которыми можно запереться. Кажись, вот… и вот.
– Стой здесь! – приказала она дочери, а сама заметалась по просторному холлу, пока не остановилась перед массивной администраторской стойкой.
Она уперлась в тяжелую конструкцию задом, и изо всех сил посунула ее к выходу. Часть стойки развалилась, натянувшийся шнур сорвал телефон, и он с грохотом разбился – но, главное, что рецепция передвинулась по гладкому кафелю прямо в дверной проем.
– Все будет хорошо, ласточка, – прошептала она Милане. – Ничего не бойся, будь рядом. И тихо, – она приложила палец к губам. – Не шуми.
Девочка кивнула, у нее были красные заплаканные глаза, но слезы уже высохли. Они помчались вверх по лестнице, и внизу послышались удары в дверь и звон разбивающего стекла. Значит, лезут в окно. А вот и второй этаж. И незапертая дверь – массивная, дубовая.
Лена оглядела комнату, и втолкнула дочь внутрь. Морф, показавшийся на ступеньках, отличался от других – вместо армейского пикселя он был одет в красные штаны и темную толстовку с капюшоном. Вспышка от выстрела на мгновение рассеяла темноту – Антонов? Валера?!
Зараза, промазала! Окровавленное лицо лаборанта приближалось, капая слюной на дорогой ламинат, и она снова спустила курок, а затем еще – пистолет грохотал, а пули дырявили Антонова, пока, наконец, его мозг не забрызгал стены. Нащупав защелку, она закрылась. Внизу слышалось стрекотание. Пока что они в безопасности, но, как долго?
Помещение, вероятно, являлось кабинетом – несколько аскетичный, но изысканный стиль, стол из настоящего дерева, компьютерный моноблок, плакаты с людьми разных возрастов, занимающимися спортом. Кожаный диван у стены. Деревянное окно.
Она выглянула. Почти ничего не было видно, кроме бронеавтомобиля, хотя когда глаза привыкли, она различила трупы солдат и даже автоматы, валяющиеся рядом. В коридоре послышалось рычание. Скрежет когтей по настенным панелям. Причмокивание. Твари совсем рядом.
Даже те, которые превратились – еще не матерые морфы: ногти еще не стали когтями, челюсть не является идеальным дробильным орудием, а мышцы не налились сталью. Их кожа все еще облезала, как шелуха с арахиса, а скулы запали, обнажив зубы. Их главные орудия – ярость, бешенство и голод.
Они выбивают дверь, но действуют асинхронно. Крылова забаррикадировалась столом, а в воздухе распылила найденный дихлофос. Вонь жуткая, отравиться можно – но лучше так, чем стать едой. Вскоре зараженные ушли с этажа, по крайней мере, они не ломились в кабинет, а шумели где-то внизу – судя по грохоту, они забавлялись с гантелями. С полчаса девушка сидела с дочкой на диване, обнявшись, и укрывшись пледом, найденным здесь же. Можно ли переждать здесь до утра? Вряд ли. И даже если так – то утром она попадет в руки к иному чудовищу. Муж сейчас был таким же врагом, как и монстры снаружи.
– Мама? – робко спросила девочка, чуть дрожа. – Я потейяла Пепу. Мы можем вегнуться?
– Нет, моя любимая. Уже нельзя, – она вытерла набежавшие слезы Миланы.
– А мы еще когда-нибудь увидим Пусю?
Крыловой стало не по себе, и слезы накатили сами собой. Но она не позволила себе рыдать взахлеб – дочь не должна увидеть такое.
– А Ггишу? – снова спросила Милана. – Может, он пйидет за нами? Вместо папы? – глаза девочки игриво заблестели, словно она знала какой-то суперсекрет.
Лена прижала ее к себе, и погладила по волосам.
– Игра скоро закончится, – сообщила она и вернулась к окну.
Одно из тел возле броневика приподнялось. Может, парень жив? Но нет – тело поднималось неуклюже, как сломанный робот. Без вариантов. Инфицированный, поднятый INVITIS.
Глаза уловили движение на соседней крыше. В коридоре снова заурчало. А затем дверь затряслась и чуть не слетела с петель от удара. Задрожавшие пальцы едва удержали пистолет.
Нужно уходить. Здесь их ждет отстроченная смерть. И в подтверждение ее мыслей, дверь снова встряхнуло от сокрушительного натиска. Ученая распахнула окно, схватила дочку и взобралась на карниз. Через полтора метра была пожарная лестница. А под ней – Нива. Если им повезет…
****
Казалось бы, все шло, как нельзя лучше. Хаос идеален для побега, а нечисть прекрасно справляется с функцией оружия массового поражения.
Афродита с Томасом забрали снаряжение со склада. Старый толстый каптерщик был лишним свидетелем – его не жалко. Впрочем, как и остальных. А пока зеваки дремали на боевых постах, диверсанты с легкостью преодолели Стену с помощью альпинистского снаряжения.
Сейчас они катили по избитому асфальту на двух маневренных унициклах, в респираторах и очках ночного видения. Заряда моноколес хватит, чтоб выехать далеко за пределы Долины, а потенциальная скорость транспорта позволит оторваться от большей части врагов. Аэрозоль скрывал запах, и нечистые не гнались за ними, как волки за кроликами. Несколько раз все же пришлось спрятаться в придорожные заросли, когда проезжали машины, или пролетал вертолет. Но, в целом, все шло хорошо.
И было только одно, вызывающее у Диты досаду – она лишилась цветка Этернум. Оказалось, что начальница Логоса забрала часть их вещей. Там был спутниковый телефон, гипотетически полезный для привлечения сил Богобратства – она пережила это. А вот колба с розой Этернум… если она хотела победить свое уродство, то без артефакта не обойтись. Пазл с Саморожденным не сложить без алгоритма – и Этернум был важнейшим звеном. Необычный цветок, которого не должно было быть в этом мире, был единственным, что оставил после себя Распутин – который странным образом основал не только Синдикат, но и Церковь Неофитов. Теперь искать нужно было не только Ковчег, но и розу. Но, проклятье Ахамот – где и как?! Крылова была не дура, ее уже и след простыл. Знала бы – отравила ее рицином.
Моноколеса с легким гудением свернули вправо, затем влево, и еще раз влево – под заброшенной автомойкой. На перекрестке стоял бронированный джип, а на асфальте не первой молодости валялись растерзанные тела. Недавно здесь был бой.
Нечистые могли быть рядом. Она жестом приказала Томасу сохранять тишину и, не прекращая движение, они приготовили арбалеты к бою.
Под двухэтажкой с вывеской «Паприка» тепловизоры засекли нечистого. Продолжая ехать, Божья невеста отправила дротик – едва слышный свист, и череп морфа хрустнул, как ореховая скорлупа. Отличное оружие.
Томас указал на что-то возле машины, въехавшей в ларек. Тепловой образ был странным – сразу и не разберешь, что это. Они затормозили, выбивая щебень моноколесами. Изображение разделилось: женщина с ребенком?
Нельзя оставлять свидетелей. Богобрат выстрелил, но вместо грудной клетки титановый наконечник пронзил стенку киоска. Металл зазвенел, как тарелки в руках музыканта.
Мишени скрылись в Ниве, загудел двигатель, и машина попыталась выбраться из ларька. Негр повторил выстрел – стрела пронеслась навылет, продырявив и заднее, и лобовое стекла. Донесся детский визг.
Сбоку возникло яркое оранжевое пятно, и Афродита поразила его, но не в голову – и тварь исчезла в дверях фитнесс-центра.
Нива выехала задом на проезжую часть, и богобрат снова выстрелил. Было не понятно, попал ли дротик, но машина все же остановилась.
Слева вспыхнул яркий свет: нечистый атаковал Томаса, который лишь чудом сманеврировал моноколесом на пару метров левее. Афродита промазала.
Из темноты, из домов и закоулков вынырнули твари – их было много… не меньше десятка.
Агенты Синдиката лавировали и остреливались, когда Нива наехала на Томаса – тот не успел отскочить, со стоном слетел с капота, а моноколесо оказалось под днищем машины. Афродита выскочил перед водителем, выставив Слонобой.
За рулем была Крылова. А у нее должны быть цветок Этернум и телефон. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди от такой удачи. Все встает на свои места.
– Вылезай, сучка! – выкрикнула брюнетка. – Где мои вещи?
Ученая вытаращилась… шины завизжали, и Нива рванула. Афродита выстрелила в капот – и едва сумела отскочить. Моноколесо закрутилось, наехало на бордюр, и она упала.
Машина заглохнула метрах в десяти.
Несколько нечистых набросились на негра, еще не пришедшего в себя после наезда. Тепловизор продемонстрировал еще троих, приближающихся к Дите.
В жизни легко не будет, – говорил отец, нанося по голове удары ремнем. Тебе придется добиваться всего самостоятельно, шаг за шагом, крупица за крупицей – и тогда ты поймешь, что сейчас – это детские игры, – говорил отец, не давая Гене вылезть из ледяной воды. Он был хорошим учителем.
Вскочив, как на пружинах, Афродита ринулась к Ниве – сейчас это был наилучший, единственно правильный вариант действий. Загрохотал Слонобой, прокладывая путь… и вот она у дверцы.
– ПОШЛА НА ХУЙ! – услышала она, и встала, как вкопанная – ученая держала ее на мушке. – Я тебя не звала в это путешествие!
На заднем сидении к стеклу прилипла маленькая девочка. Твари были совсем рядом, лишь немного задержанные Слонобоем и пожиранием богобрата. Если бы Дита могла, она бы оторвала головы мамашке и ее мелкой поганке. Но сейчас не было других вариантов.
– Елена Ивановна, мы можем помочь друг другу, – сказала она, не обращая внимания на скривившуюся Крылову. – Я знаю, кто еще охотится за Ковчегом. И я знаю, кто убил Мчатряна.
****
Горин, пошатываясь, мерил шагами боевой ход на Стене. Театральный грим размазался, превратив лицо в цветную кашу, и издали он выглядел как майянский предводитель, готовящийся отбить атаку на Чичен-Ицу. Следующий разворот оказался неудачным, и непослушные ноги подкосили его прямо на зубец рядом с бойницей. Шпигин подхватил командира.
– Благодарю, – брызнул слюной полковник. – Так ты говоришь, что за Стеной мы всех потеряли?
Капитан кивнул.
– Полтора десятка. Пятнадцать пацанов… СУКА! Андрей, ты понимаешь? Понимаешь меня?!
Горин приобнял офицера, и извлек из кармана флягу, в которой еще плескалось немного рома.
– Босс, может, хватит?
Полковник отодвинулся и пристально взглянул, хотя ему стоило трудов сфокусироваться.
– Ты же мне не запретишь, Андрюха? Ты знаешь, мне ведь каждый пацан дорог… Сычев, Петренко, Найдин, Ерёмин, – в его голосе появились слезливые нотки. – Каждый умер – как и мой Данила. Ты помнишь Даню?
Шпигин растерянно смотрел то на командира, то за Стену – там над Новогорском кружил Ми-8 и слышалась пальба. Босс слетел с катушек – избави Господь…
Данил Горин погиб в 2026-м. Кажется, он даже не брился ни разу, хотя пушок над губой почернел. Азартный, импульсивный, красивый – все девки были его. И не только здесь – говорят, пока он проходил курсы пиротехники в Клевере, много девчат там испортил. А затем та мобилизация… на защиту Полярного. Горин запретил сыну лететь, но тот скрытно пробрался на борт транспортника. Что происходило с Даней в Полярном, точно не известно. Свидетели рассказывали, что он пытался взорвать причал, по которому твари могли попасть на корабли. Как бы то ни было, сын не вернулся к отцу, и Босс тогда ушел в кошмарный запой. Вспоминать страшно.
– Пархоменко вернулся, – доложил Шпигин. – Ему кажется, что в городе он видел Елену Ивановну.
Полковник оперся о крепостной зубец, его лицо вытянулось, а глаза раскрылись, прекратив мигать. Подкуренная сигарета выпала изо рта. Шпигин наблюдал внимательно и с тревогой.
– Лена там? – наконец произнес Горин. – Смылась все-таки. Умудрилась… – его пальцы забарабанили по кладке. – Она с дочкой?
Капитан пожал плечами.
– Больше никто не пропал? – Горин все еще был пьян, но мысленный поток постепенно упорядочивался.
– Пока неизвестно. Исчезли негр с эпилептичкой. И нашли раненого Керезору. Пока что боремся с паникой, люди нервничают. Вы же пьете… – офицер с опаской взглянул на Андреевича.
– Не трахай мозг. А то разжалую, – заткнул его полковник, но сразу же взял себя в руки. – Извини, я немного не в форме. Блин, а как же прекрасно сегодня репетировали в Одеоне, – на пьяном лице отразилось мечтательное выражение.
– Ладно, иди – командуй, – приказал Горин. – Я пока здесь побуду. А тебе, думаю, понадобится помощь. Возьми Степу – он разгонит панику, как шаман – тучи.
– Он же под арестом. В карцере. Пытался изнасиловать Елену Ивановну, – напомнил Шпигин.
– Хватит с него, – махнул рукой полковник. – Почки поморозил, и хватит. Жены нет – и карцера нет. Открой, пусть отрабатывает грехи.
Спорить было бесполезно и опасно, и капитан поспешил скрыться. Хорошо, что так. Хоть не получил пулю в лоб. И флягу забрал – если повезет, Босс протрезвеет.
Горин присел на корточки, нашел сигарету и снова подкурил. Неужели он снова потеряет самое ценное? Когда ему было 17 лет, родители отобрали мечту стать актером. А в 20 он утратил веру в Отечество – не в страну, не в народ, а во власть, бросившую его погибать в сырых ущельях Аргуна.
Первая жена Наталья, красивая вертихвостка, отобрала все до копейки вместе с небольшим цветочным магазином на Горьковском шоссе.
Сидоров-старший вернул Горина к жизни, вернул в армию, познакомил с Танюшей – но и тут Бог поскупился – вторую жену сразил рак. Даня – единственная отрада, которая оставалась… нет, он не желал снова об этом думать. Слишком свежа и болезненна эта рана.
Но, Лена… глупая девчонка, что же ты делаешь?!
Конечно, прошлой ночью он перегнул палку. Ну, если и гульнула? Молоденькая, гормоны кипят. Разве сотрется? И Степа… не соображает ни на йоту. Ну, получил идиотский приказ – погодь, разберись, дай командиру возможность передумать. Нет же – схватил друганов и ускакал. Еще и в церкви – совсем народ очумел за эти годы.
Оставалось только закрыть дурака, иначе люди не поняли бы. И на Севере переполошились бы. Вряд ли там организовали бы интервенцию в Илион, они боятся пара от фекалий, но все же…
Как так, отдать на поругание собственную жену, мать маленькой девочки, талантливую ученую?!
Чтоб утихомирить страсти, пришлось утром пристрелить одного из участников преступления. Мамедов сбежал. А, он еще застрелил сержанта Кузьму. Чем он провинился? Тяжело вспомнить, все как в тумане. Наверное, что-то с выродком.
Из-за оплошностей, допущенных подчиненными, пришлось на время оставить в покое и Менаева, и жену. Он даже сумел забыть о них, пока ставил спектакль – как же он любит театр!
А теперь вот это. Он потушил окурок, поправил китель и достал рацию.
– Андрюха, прием! Это я – да, самый первый, главный и единственный. Ты что, уже Альфу по голосу не узнаешь? Далеко ушел? Ну, плохо тебе. Гони скорее сюда.
Итак, нужно вернуть чистильщиков за Стену, снаружи – одна огромная мышеловка. До утра Илион продержится. А жена… все-таки лучше отправить за ней отряд. Пусть возвращается домой.
****
Нива летела по улицам настолько залитая кровью, что уже было трудно определить ее цвет как белый. И сейчас в машине было три пассажира – Крылова все же уступила предложению Афродиты. Правда, ученая перестраховалась. Перед тем, как подобрать девицу, они познакомились более плотно.
Когда эпилептичка предложила информацию в обмен на спасение, Лена задумалась. Буквально чуть-чуть – момент для мозгового штурма был не слишком подходящий – а затем кивнула.
– Залезай! – сказала она. – Эй, секундочку! Пистолет я заберу!
Брюнетка намеревалась быстро шмыгнуть в салон, как вдруг почувствовала удар в затылок, словно ее пронзила молния. Ребенок на заднем сидении закричал, но ненадолго – в голове потемнело, и она провалилась в беспамятство.
Вырубив Диту, ученая погнала машину на всех парусах – и не только, чтоб быстрей убраться из Долины. Нужно было безопасное место для остановки, чтоб связать пленницу. Она не могла оставить мерзавку свободной, это было слишком опасно. Но и ответы были нужны.
Остановиться пришлось на мосту – дорогу преграждал опущенный шлагбаум, хотя военных не было. Оглянувшись по сторонам, Крылова скрутила скотчем конечности брюнетки, а затем вышла освободить проезд. Из города доносился то ли визг, то ли вой. Топот ног. Рычание и стрекот в ушах. Возможно, это вообще ей только кажется…
Донеслось фырканье – вместе со звуком чего-то волочащегося. Лена оглянулась, но в темноте никого не было видно. За перилами шумела Катунь, и в воде отражалась небесная чернота. Что-то крепко схватило за левую лодыжку, и дернуло – она чуть не упала – это была рука… Черт!
Ученая стала отбиваться, а затем выстрелила туда, где должно было находиться туловище. Хватка ослабла, и она вырвалась. Теперь она увидела – это был морф в солдатской форме, с объеденными до костей ногами, проползший под турникетом. Немного дальше, возле будки КПП, полз еще один безногий в изодранном пикселе. Она в мгновение ока оказалась за рулем, и дала по газам. Нива тараном снесла заградительную стрелу, и покинула Новогорск.
– Да ты хулиганка, – произнесла Афродита, и оказалось, что она очнулась. – Вырубила меня исподтишка, протаранила КПП. Не ожидала такого от тебя. Ничего, мне нравятся такие. Люблю строптивых.
Крылова взглянула на нее с удивлением, а затем отвесила пощечину. Она не собиралась состязаться в ораторском мастерстве со шлюхой, которую трахнул Менаев.
– Надейся, чтоб и я стала тебе симпатизировать – когда ты все расскажешь.
Брюнетка нахмурилась и заткнулась. А Лена заметила в зеркале заднего вида, что в городе осветилось небо – светом от автомобильных фар. Вполне вероятно, что ее преследовали.
****
Несмотря на потерю любимой куклы, Милана держалась. Казалось, что после всего увиденного, спокойная темнота за окнами Нивы лишь успокаивала ее. Она даже уснула.
Крылова не собиралась терять время зазря. Пока она отрывалась от преследователей, и искала безопасное место для звонка, можно было получить обещанное от Афродиты.
– Так кто еще охотится за Ковчегом? – грубо спросила она.
Девица облизала губы, слизывая кровь, сочащуюся с разбитого носа. В принципе, скрывать существование Синдиката не имело смысла, а правда могла дать преимущество – доверие.
– Что ты знаешь о Божьем промысле? – спросила она, и сейчас ей понравился новый звонкий голос.
– Промысел Божий? – на лбу ученой отобразилось смятение. – Провидение Господне… пути Господни неисповедимы… – вспоминала она. – Это положение в теологии, согласно которому никому не дано знать замысел Творца.
– Ага, – удовлетворенно кивнула Дита. – А теперь представь, что уже много лет существует церковь, синдикат, можно сказать «секта» – которая занимается реализацией божьего промысла.
Крылова пыталась не врезаться во что-нибудь, переваривая услышанное.
– Все это так и называется – Божий промысел, Синдикат Провидения, Богобратство, – рассказывала брюнетка. – И смысл деятельности Синдиката – в том, чтоб содействовать Концу Света, так как это является волей Сурового Бога – Доброго Господина Абракса.
– Кого? – не поняла Лена.
– Они говорят – «наш Добрый Господин Абракс», – повторила Афродита. – Это имя известно с древнейших времен, оно наносилось на резные камни, которые служили в качестве амулетов, защищали от болезней и напастей.
– Именно по воле Абракса произошла пандемия, – продолжила она, внимательно следя за поворотами руля. – Такова Божья воля – человечество должно быть уничтожено.
Какое-то время они ехали молча. Крылова обдумывала услышанное, а Гермес-Дита сокрушалась, что руки слишком стянуты лентами скотча, и думала, чем еще огорошить свою захватчицу.
– Что конкретно для Апокалипсиса делает эта секта? – наконец спросила Лена.
– Убивает людей, привлекает нечистых к поселениям и помогает проникнуть внутрь, – ответила брюнетка. – Разные диверсии, одним словом.
– Значит, они ищут Ковчег, чтоб лишить людей шансов?! – озарило ученую.
Афродита кивнула.
– И эти сектанты убили Артура, чтоб завладеть Ковчегом?
– Майора? Нет, – опровергла Дита. – Богобратья не успели это сделать. Твоего друга убил Менаев.
– Что?! – Крылова не ожидала такого. – Зачем он это сделал? Он тоже хотел завладеть Ковчегом?
– Нет, – рассмеялась девица. – Он не знал о нем. И кишка тонка… выродок принес Мчатряна в жертву. И благодаря этому спасся.
– Так вот, почему у аптеки были его следы…
– Да, именно, – улыбнулась Афродита, царапая ногтями ленту скотча.
Когда Нива свернула вправо, заморосил дождь. Вдалеке вырисовались очертания фермы, к которой они приближались.
– А ты откуда обо всем этом знаешь? – Лена наконец спросила о том, что было не менее важно.
– Я – синдик, – не без гордости сообщила Дита. – Так сказать, оперативный агент. Элита Синдиката… да, я состою в Богобратстве. Хотя, вернее – состояла.
****
Цербер устал, и теперь просто сидел на сидении, возвратив голову в салон. Я беспокоился за него, хотя то, что он до сих пор не превратился, было хорошим знаком. Инкубационный период человека составляет от 5 до 15 минут, хотя, конечно, все индивидуально. Цербер был поменьше среднестатистического человека, так что должен был достичь агрессивной стадии еще раньше. Но, ничего не происходило – пес выглядел уставшим, но вполне адекватным. Дай бог… хотя, честно, не ожидал от себя сентиментальности.
Терракотовый запорожец лихо промчал по улицам Новогорска, и лишь возле Паприки я притормозил. Там стоял армейский внедорожник, асфальт был усеян кишками и хрящами, а дома вокруг были исполосованы автоматными очередями. Я вышел осмотреться, а Цербер наоборот, не пожелал покидать салон даже после подзатыльника (я проверял, остался ли я все тем же циничным хамом). Ну и ладно.
Еще на дороге валялись… это моноколеса? Странно, откуда они здесь? На обочине я заметил что-то похожее на руку, подошел и удивился – черная ладошка, перекушенная под запястьем. Негры?!
У спортклуба лежала свинка Пепа – значит, Кареглазка была здесь. Я позвал, но, безрезультатно – оставалось надеяться, что с ней все нормально, и она уже покинула пределы Долины.
Цербер залаял, и я заметил бегущих трескунов. Викрама срань! Я вскочил в горбатого, и вовремя – твари окружили машину. Нажав на газ, я вырвался из их цепких, как клещи, рук, и устремился прочь – попутно передавив штук пять – краклы хрустели под колесами, как свежие наггетсы.
****
Крылова оставила дочку спать в машине, а сама втащила Афродиту внутрь фермы. Огромное прямоугольное помещение было перегорожено стойлами и канализационными стоками. Трубы, сваренные между собой, цепи, бетон и запах навоза. В некоторых местах так и остались лежать сухие кучки коровьих экскрементов.
В бытовке стояли топчан и стол, грубо сколоченный из досок. Окошко из мутных стеклоблоков выходило куда-то вовнутрь хозяйственного двора. Ученая включила телефон – заряд батареи слабый, но аппарат работал. По памяти ввела номер, и в тишине раздались характерные гудки. Прошло не меньше минуты, прежде чем на другом конце «провода» отозвался голос.
– Диспетчер Северных колоний, я слушаю! – прозвучал всполошенный мужской голос. Может, потому что была ночь, а может, потому что на этот номер давно никто не звонил.
Лена улыбнулась, поглядывая на сектантку, сидевшую на топчане.
– Диспетчер, меня зовут Крылова Елена Ивановна! Могу я поговорить с Мечом? – она назвала позывной Мечникова, который являлся, по сути, сокращением фамилии.
– Крылова?! – диспетчер, казалось, удивился. – Повторите! Вам нужен Меч?
– Подтверждаю.
– Не самый подходящий момент, пожалуй… но, я попытаюсь, – растерянно сообщил мужчина. – Пожалуйста, ожидайте.
Голос умолк. Ученая с нетерпением глядела на телефон, и даже стала волноваться, ведь прошло минут пять, прежде чем динамик снова затрещал.
– Меч, слушаю. Лена, это ты? Что за срочность?
– Сергей Сергеевич, мне нужна срочная эвакуация! – затараторила девушка. – В Новом Илионе вспышка инфекции, а у Горина сорвало крышу. Сережа, я сейчас нахожусь за пределами Новогорской долины, так как он заглушил радиоэфир.
– Стоп… стоп! Прекрати! – генерал-президент грубо оборвал ее, чтоб переговорить с кем-то рядом. – Лена, я не смогу помочь.
– Сергей, я здесь с дочкой! Если ты не поможешь, мы погибнем! – она не верила своим ушам, она задыхалась от волнения. – Как ты можешь?!
В трубке прозвучал вздох.
– Лена, я простил тебя. Я не настолько злопамятный. Я с удовольствием отправил бы за тобой самолет. Но, я не могу.
Рядом с Мечниковым послышались испуганные голоса и стрельба вперемешку со взрывами.
– Выбирайся сама, – продолжил он. – Будь осторожна. Буду рад увидеть тебя снова. Здесь – если мы выживем, и это место еще будет существовать.
Бархатный бас сменили короткие гудки, и телефон потускнел, показывая мигающую красную батарею. Афродита насмешливо ухмыльнулась. Но Крылова не могла позволить себе сдаться, от нее зависела не только ее жизнь, но и жизнь дочери. Она снова позвонила.
– Диспетчер, слушаю.
– Я не договорила!
– Ясно. Но Сергей Сергеевич уже улетел, – сообщил диспетчер. – Вы простите, я тоже покидаю вышку – у нас тут армагеддон…
– Что? Что у вас?! – кричала ученая, но экран уже потух – батарея разрядилась.
– Поломали тебе все планы, – отозвалась сектантка. – Почеши мне лучше живот, сил уж нет.
Лена взглянула с ненавистью, думая, что лучше сделать с этой шлюхой.
– Да ладно тебе! – брюнетка рассмеялась. – Не враг я, не враг. Блин, не могу, как же чешется…
Крылова приставила к ее животу ствол и несколько раз неуклюже провела им.
– Моя же ты спасительница, – облегченно выдохнула Афродита. – Я так понимаю, что подмоги не будет? А значит, что нам нужно? – она сделала выжидающую паузу, а потом триумфально продолжила. – Нужно в Новониколаевск, в Биоген! Верно? Мне, правда, самой интересно, что же это такое – Ковчег…
– Нам туда не добраться.
– Не ссы, подруга. У меня есть самолет, мигом долетим.
Лена изумилась.
– Самолет?
– Да-да, – подтвердила сектантка, и в этот момент снаружи донесся звук подъехавшей машины. – Только к нему еще нужно добраться…
