Текст книги "Кареглазка и чудовища (СИ)"
Автор книги: Евгений Наседкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)
– Кто еще с тобой?
– Я сам. Дружище, давай не будем глупить, – попросил я дружелюбно. – Я тебе не враг.
Он хмыкнул. Поверил? Не поверил?
– Ты следил за мной? – снова спросил незнакомец, принюхиваясь ко мне.
– Мне просто нужны лекарства. Я их найду, и уйду.
– Значит, выродок, – констатировал он, окончательно поняв, что от меня несет спиртом.
– Я бы назвал себя сталкером, – поправил я.
Он засопел и снова бросил взгляд на улицу, так как Цербер затих. Но собаку он там не увидел.
– Будь здесь. Не вздумай даже шевелиться, – приказал он и, приглушив фонарь, похромал к выходу.
Приоткрыв дверь, военный вышел наружу. Он позвал собаку так тихо, что кличку было не разобрать. Я привстал, озираясь, и увидел, что мой победитель еще больше отошел от дверей, ближе к середине улицы.
Цербер был там, поскуливая и застыв в странной позе – как вздыбленная кошка. Кавказец обнял собаку, очевидно, что он был рад встрече. И Цербер тоже его знал – хотя радости у животного я не заметил. И тут я чуть не кинулся протирать глаза – думал, что показалось. Сзади от обнимающейся парочки вырос силуэт – человекообразный, но чрезвычайно тощий, длиннорукий и длинноногий.
Цербер сник, кажется, даже дышать перестал, он едва не вжался в асфальт. И тогда я допер, почему он вообще лаял все предыдущие пять минут. Он хотел меня предупредить. О кракле.
Вояка заметил монстра только тогда, когда услышал характерный стрекот. Опять со скоростью, уже удивившей меня ранее, он выхватил пистолет и несколько раз пальнул в трескуна, подхватил собаку и побежал назад в аптеку.
Но, я уже побывал возле двери, и теперь медленно отходил вглубь торгового зала. Кавказец дергал и дергал за ручку, пока не понял, что произошло. В ужасе он поднял глаза и встретился со мной взглядом.
– За что?! – заорал он, и я неловко ухмыльнулся – я не выработал другого ответа на такие глупые вопросы.
– Я ведь могу спасти всех нас! – донеслось с улицы.
– Себя спаси, дурак, – пробормотал я – щедро, но с печальным сердцем поливая пол спиртом из бутыли. Мне было некогда. Нельзя тратить время на покойников.
Мое боковое зрение засекло, как за спиной военного выросла тень. Снова выстрелы… но, все это уже было впустую – нелюдь вогнал в него когти. Из последних сил кавказец отпустил Цербера, и тот с поразительной проворностью испарился.
Монстр рвал вояку, и стрекотал – наверное, на полгорода. В лунном свете я разглядел на нем буквы – да-да, огромные черные буквы, татуировку на его бледно-серой груди – «ХТК». Буквы расплылись после метаморфозы, но все еще были узнаваемы. «Охотник», – нарек я его, произвольно добавив гласные между согласными. Я любил давать клички этим упырям – в моей жизни уже были встречи со Шрамом, лапоухим здоровяком Шреком, Кракеном с огромной пастью и прочими. Этого я бы назвал Фредди, учитывая его когти, но татуировка все изменила.
С краклами лучше не связываться. Именно так я выживал все эти годы. И именно поэтому, как только увидел это существо, я заблокировал дверь шваброй, вдобавок подперев ее шкафом, а теперь собираюсь сделать то же самое, что Нерон с Римом. Без жертв не обойтись.
Голова Охотника начала поворачиваться к аптеке, и мне стало не по себе. Не каждый раз увидишь, как кто-то крутит головой на 180 градусов… Время пришло – и я чиркнул спичкой, поджигая лужи спирта.
Я убегаю туда, где прятался вояка, заскакиваю в распахнутую дверь и вижу там окно с форточкой. На столе лежат вещи покойника, красный кейс, а на нем пистолет и бумажки. Я хватаю дипломат, пистолет и макулатуру запихиваю в карманы, и ныряю в форточку.
Падаю невысоко, но все равно ударяюсь, и чтоб не издавать лишних звуков, прикусываю язык до крови. Трусцой бегу через дворик в дальний проход между домами. От страха дрожат ноги – сейчас бы еще выпить.
Кажется, меня никто не преследует. Я выбираюсь из переулков и сворачиваю на север – к школе. Я внимательный и бесшумный, а в голове крутятся слова старой песни, всегда помогавшей успокоить нервы: «Когда твой друг в крови – а ля гер ком а ля геро! Когда твой друг в крови – будь рядом до конца…».
****
Майор Мчатрян лежал в крови и хрипел, пытаясь выругаться. Это было трудно – силы стремительно его покидали. Морф стоял над ним на четвереньках, и погружал челюсти в плоть, перекусывая кости как соломку. Затем он содрал мясо с ребер – и жадно сожрал. С крыши спрыгнуло еще две твари, и присоединились к поеданию.
Спустя минуты или секунды, кто знает, майор затуманенным взором увидел, как один из краклов приподнялся, прислушиваясь. А затем – исчез, устремившись куда-то за угол, во внутренний двор.
Последним, что увидел Артур, стало лицо племянницы – Милана смеется, и у нее одна ямочка на щеке, как у матери. Девочка дразнит его самодельным сахарным леденцом, и ее образ с золотыми локонами растворяется в темноте. Еще чуть-чуть, и он спас бы ее. Спас бы их всех…
****
Крылова несколько раз оглядела дымящиеся остатки самолета Мчатряна. При падении старенький Як-40 переломался пополам, а его крылья отделились от фюзеляжа, как конечности от туловища. Так жаль… что слезы застлили ее глаза.
Оскар побродил, и запрыгнул к Горину на руки. Ему здесь не нравилось – вокруг самолетных обломков была сплошная грязь, а догоравшая пластмасса с резиной безумно все зачадили.
Уже прошло около часа, как они прилетели сюда. Ночь, неизвестная локация и непредсказуемая оперативная обстановка вынудили Горина организовать чуть ли не армаду для захвата Горноречья. Муж взял более вместительный вертолет Ми-8, чтоб вместить побольше солдат. Он хотел взять и второй вертолет, но тот был в ремонте из-за неисправной электропроводки.
Самостоятельно они могли бы искать борт Мчатряна неопределенно долго, хорошо, что Паркер помог, дав им координаты лесного пожара к северу от Межника. Американцы засекли авиакатастрофу спутником, и это было огромной удачей.
Сразу по прибытию они обнаружили на поляне колею от автомобильных шин, а также следы обуви. Автомобиль был тяжелым, скорее всего, бронированным джипом, а людей было несколько – не менее четырех, предварительно определил Горин. Визитеры что-то искали, а потом пытались замести следы. Естественно, искать они могли только Мчатряна с его Ковчегом.
Причастны ли эти люди к падению Яка? Или случайно оказались в нужный час в нужном месте? И куда, в конце концов, пропал Артур? Ответов не было, и это наполняло душу тревогой.
– Илья, мы опоздали, – сказала Крылова. – Где же Мчатрян?
Горин взглянул на жену и махнул Сидорову, чтоб тот забрал кота – из-за непривычной обстановки Оскар нервничал, впиваясь когтями в плечо. Лейтенант, в свою очередь, позвал пилота Егозина – внутри вертолета тепличному Оскару было бы спокойнее.
– А мы и не могли успеть, – полковник провел рукой по выпаленной лужайке, словно демонстрируя масштаб смертности. – Лена, не мы ведь в этом виноваты.
Она хотела поспорить насчет этого, но Сидоров закончил переговоры по рации с поисковой группой и, услышав упоминание фамилии Мчатряна, прервал их.
– Простите, товарищ полковник, но Мчатряна мы пока что так и не нашли. Но! – он сделал многозначительную паузу, а конопатое лицо приняло пафосный вид, – Кажется, один из пассажиров был застрелен. Крупным калибром. Я отойду ненадолго, посмотрю и сфотографирую.
Горин кивнул, отпуская его, и встретился с вопросительным взглядом супруги.
– Илья, и что? Ты до сих пор думаешь, что мы зря сюда прилетели?
Он пожал плечами.
– Я? Пока ничего не думаю. Но я знаю, о чем ты думаешь, – его губы расплылись в улыбке, обнажив мелкие зубы. – Конечно, вполне возможно, что самолет Мчатряна сбили намеренно. Это объясняет многое: и скорость появления здесь тех людей, и застреленного пассажира. Но я не хочу делать поспешные выводы.
– Большего я от тебя и не ждала, – резко сообщила Крылова. – Как ты думаешь, Артур может быть жив? Я слышала, что выродки едят людей. Друг друга.
Он развел руками.
– Ничего не могу сказать. Как я обещал, мы делаем все, чтоб найти Мчатряна, – полковник запнулся, а затем показал рукой на разваленный самолет и множество валяющихся коробок с грузом. – А вот насчет этого вашего ковчега, я не знаю. Сама смотри, может, ты поймешь, что это. Ты же видишь, кроме разбитого лабораторного оборудования мы ничего не нашли.
– Сделать все самой? Ладно, мне не привыкать, – Лена подняла брови, сжала губы и отвернулась. Муж снова раздражал, хотя новая ссора сейчас была бы некстати. В уме она уже просчитала, что если бы они вылетели раньше, то могли бы, как минимум, застать джип с убийцами. Да и оставался осадок от пощечины, полученной от него ранее.
Кроме холодильников, центрифуг и термостатов действительно ничего не было. Наверняка, Ковчег должен был быть вместе с Артуром. Но только сможет ли она его найти?
Сидоров вернулся, принеся патронные гильзы.
– Да, один из пассажиров застрелен. Крупный калибр. Я думаю, это от штурмового автоматного комплекса. ШАК-12. Нам в часть привозили когда-то, для знакомства, так сказать. А вообще эти автоматы предназначались для спецназа. Для борьбы с террористами. Это оружие редкое, насколько знаю, его успели мало выпустить.
То есть, в опередившей их машине были профессионалы. Тем меньше вероятность того, что они оказались здесь случайно.
– Я пройдусь туда, – сказала она, имея в виду место, где обнаружили убитого.
– Будь аккуратнее, – попросил Горин – наверное, чувствовал угрызения совести.
Ничего не предвещало беды, но он все равно оставался настороже, и его взгляд постоянно искал часовых на своих местах. Крылова прошла по потухшим и еще тлеющим огонькам, бережно приподнимая меховые края пальто – дорогущей итальянской пихоры, подаренной мужем год назад. Место, где солдаты нашли застреленного мужчину, было несколько дальше от общей кучи с трупами, и там все уже успели вытоптать. Рядом валялось полусгоревшее пассажирское кресло, оно еще дымилось, и металл на нем был горячим. Ей показалось, что металл странно блестит…
Там действительно что-то было. Золотой кулон. Глаз в треугольнике, пылающий словно солнце. Как он здесь оказался?
Рядом были следы. Такие протекторы она не видела ни у кого. Большинство вообще носит сугубо солдатскую обувь. А от этих ботинок остались следы с изображением саламандры. Ее позвал Горин. Что ему нужно? Ладно. Она здесь бродит уже минут двадцать.
Лена направилась к мужу, решив пока не рассказывать о кулоне. Всему свое время.
– Возвращаемся! – полковник сощурился, понимая, что она может быть против. – Мы сделали здесь все, что могли.
Крылова и правда фыркнула. А затем спросила.
– Ты говорил, что здесь рядом есть город. Межник… он рядом?
– Южнее, километров шесть, – Горин начал понимать ее мысль. – Это нам по пути. Мы можем пролететь над ним. Покружить даже немного.
– Тогда полетели, – она вскинула подбородок. – Почему мы до сих пор здесь?!
****
Я добрался до парковой зоны, где решил передохнуть. Вытер руки проспиртованной салфеткой, чтоб покурить – обожаю спирт и ненавижу грязь. Спрятался за беседкой, и осмотрелся.
Наверное, заблудился. Нужно было найти Полярную звезду, а это оказалось не так просто. Деревья, даже без листьев, сильно затрудняли обзор. Лучше стало, когда я выбрался на площадь с помпезными беломраморными фонтанами, сразу за сквером. Оглядывая небо, я заметил мерцающий красный огонек прямо над головой. Интересно, это спутник? Они еще работают?
Я остолбенел, услышав автомобильный двигатель. Широкий луч света ослепил меня. Фары?! Машина остановилась метрах в тридцати, очевидно, что она подъехала бы и ближе, но дорогу ей преградили бордюры. Хлопнула дверца. И – мужской голос.
– Подними кейс над головой, и подойди!
Друзья Латыша? Вряд ли. Выглядело все это нехорошо. Смогу ли я снова улизнуть, или это конец? А как же моя суперспособность? А великое предназначение? Хотя, наверное, так думает каждый – перед отстроченной насильственной смертью. Так думал и вояка, погибший под аптекой.
– Зачем? – спросил я. – Мне кажется, что лучше убежать.
В машине включили ближний свет, и я увидел силуэт говорившего. Его лицо не было видно – из-за очков ночного видения. Длинная черная куртка с капюшоном, а в руках – что-то похожее на автомат, правда, я таких никогда раньше не видел. Оружие смотрело на меня.
Я шагнул вправо, и красная светящаяся точка на стволе последовала за мной. Лазерный прицел – наверное, прямо у меня на лбу. И, конечно, этот чувак выстрелит, если будет надо. Я поднял дипломат над головой и сделал шаг к нему.
– Я знал, что тебе этот кейс нужен больше, чем мне, – и еще один шаг к нему.
Из автомобиля появился еще один человек, мельче первого… Не знаю, но почему-то они вызвали у меня ассоциацию с монахами. Глядя в мою сторону, они обменялись парой фраз.
И как раз в этот момент я бросил кейс подальше влево, а сам бросился наутек – сначала вправо, к ранее замеченному вагончику быстрого питания, чтоб потом, под его прикрытием – назад в сквер. Я не думаю, что стоит объяснять, почему я так поступил. Горький опыт вселял категоричную уверенность, что живым меня никто не отпустит.
Раздались выстрелы, и несколько пуль пронеслись рядом, наперегонки с лазерными лучами, рассекающими темноту. Это подтверждало правильность моих действий – монахи собирались убить меня, даже получив желаемое. Все еще несясь на всех парусах, я засунул пистолет под руку и несколько раз пальнул в них. Конечно, о прицельности речь не шла, нужно было просто угомонить стрелков.
Я как раз нырнул за вагончик, когда машина тронулась. Монахи пытались подъехать ближе к кейсу, но площадь не была предназначена для дорожного движения, и им было трудно лавировать между фонтанами, клумбами и скульптурами. По стуку каблуков и по голосам я понял, что кто-то пошел в сторону кейса, а кто-то – ко мне. Пока что я находился под прикрытием вагончика, но время истекало. И я побежал в парк.
Что-то вынырнуло навстречу, я упал – перекатываясь, и изо всех сил затормаживаясь. Существо пронеслось мимо, и фары на мгновение осветили его. А затем – еще несколько краклов… их мускусный запах, терпкий, как уксус, заставил меня сжаться от страха. В этот раз они были совсем близко. И меня ничего не защищало от них – ни стена, ни оружие, ни жертва. Хотя… из джипа открыли огонь, и монстры с разъяренным стрекотом бросились вперед.
Темп и масштаб стрельбы возрос. Я почти ничего не видел, в отличие от монахов с их ночной оптикой, поэтому пребывал в неизвестности. Слышал крики за вагончиком, и иногда мрак разрезался светом фар, по большей мере выхватывая пустые гротескные участки площади.
Стрелки занялись краклами, и я воспользовался этим. Другого выхода не было, я не мог просто дожидаться смерти. Пригнувшись, чтоб не привлекать внимание, я побежал влево. Возможно, это был и не лучший вариант, но я посчитал левую часть площади более безопасной – на тот момент. По моим наблюдениям, схватка была за вагончиком, то есть совсем рядом. А слева, за фонтанами, стоял джип, и где-то там валялся мой кейс. А еще я увидел, что слева был спуск к реке, а река вела куда? Логично – к мосту, дорогу к которому я потерял.
Даже в новых классных ботах я бегу с трудом, так как брусчатка подмерзла и оледенела, и один раз даже падаю – как раз в тот момент, когда за вагончиком взрывается граната. Машина едет туда, сбивая тварь, внезапно выросшую на пути. Вряд ли, что насмерть.
Я хватаю дипломат, намереваясь ускакать отсюда, как резвый арабский конь. Облом – меня сносит с ног кракл. Зубастая пасть стрекочет буквально надо мной, и я задыхаюсь от вонючего дыхания. Отталкивая упыря ногами, стреляю – снова и снова. И наверняка, даже попал, так как он пошатнулся. Но, никуда не делся – и все также высился надо мной.
Спасло меня счастливое провидение. Красная звездочка, до того мирно светившая в небе, опустилась в виде дрона, застыв прямо перед тварью. Монстр свалил аппарат, раздирая металл и пластик, и в это время появился хлипкий монах с внушительным автоматом и стал накачивать тварь крупным калибром. Я вижу лицо – совсем юный, черноволосый парень, удивительно спокойный и уверенный в себе.
Этот юнец дает мне передышку, и я пытаюсь открыть канализационный люк. Он то ли подмерз, то ли заржавел, поэтому приходится использовать Кракобой. Я скрываюсь под крышкой как раз перед тем, как кракл бросается на монаха, и тот взрывает гранату. Безумный поступок – но, наверное, у него не оставалось другого выхода. Машина едет в мою сторону, наезжая на бордюры и врезаясь в бетонные чаши фонтанов. Но, меня это уже не касается. «Жизнь полна неожиданностей, – подумал волк, проваливаясь в яму», – так любил говорить мой отец.
****
Путешествие в канализации оказалось едва ли не самым приятным событием этой ночи. Пока что, по крайней мере.
В коллекторе давно высохло, у меня был фонарь, я удачно выбрал направление и распылил аэрозоль, для устранения своего запаха и, в итоге, трусцой пробежал не менее километра под землей. Тогда я перекурил, глотнул алкоголя, а заодно и оглядел дипломат с бумажками.
У кейса был кодовый замок, который я не смог открыть. Хотел уже вскрыть или разбить его Кракобоем, но удержался. Во-первых, выглядел он крепко и добротно, поэтому затея могла и не удаться. Да, пошумел бы, потратил силы и время, но результат не был гарантирован. С такими кейсами я еще не сталкивался. Это, фактически, стало второй причиной, почему я оставил этот минисейф в покое – в нем могло быть нечто, являющееся особо ценным… или опасным.
Бумажки я изучил. Удостоверение майора Артура Мчатряна – с фотографией того самого чувака, который помер под аптекой. Большая карта с изображением едва не половины страны, вкупе с Горноречьем и Межником. Тут меня привлекли рукописные пометки на карте. Некоторые города были обведены, возле них стояли плюсики, иногда от них расходились стрелки… а на юге, километрах в ста от меня, если я правильно оценил масштаб, красным фломастером был нарисован кружок с подписью «Новый Илион». Может, колония выживших?
Последнее – пожелтевшая фотография двух парней и девушки, стоявших на желто-горячем пляже на фоне темно-синего моря. «Анапа 2019». Парни были похожи между собой, но я смог их точно разделить. Майор Артур Мчатрян – постарше, высокий и носатый, а второй – и ростом поменьше, и мордаха у него послащавей. Два молодых мигранта. Я таких недолюбливал.
От вида девушки перехватило дыхание, а по телу пробежали «мурашки». Такое было лишь однажды, давным-давно, когда я сидел в зале на репетиции концерта, а Вероника танцевала на сцене. Я глядел и глядел на нее, пока не стал задыхаться – так редко я дышал, боясь пропустить хоть одно движение. Сейчас мне показалось, что девушка на фото была намного красивее Ники. Может, я просто относился к бывшей с меньшей симпатией, а может, блондинка на фото действительно была лучше.
У незнакомки были длинные пепельные волосы, исчезавшие ниже плеч, плоский спортивный живот, длинные крепкие ноги и аппетитные бедра. У нее были темные глаза, но точный цвет я не смог определить. Ярко-алые губы улыбались той самой улыбкой, увидев которую на улице, обязательно улыбнешься в ответ. А острый вздернутый нос словно говорил – я люблю жизнь, а также мне нравится лезть везде, куда не просят…
Естественно, блондинке очень шел купальник, сочетавший в себе розовую часть с бело-голубыми полосами. В ней есть все, о чем я мечтаю, – подумал я. Фотография сразу приобрела ценность, поэтому я спрятал ее в карман, предварительно вытерев салфеткой и ее, и руки. Ясный пень, что красотка – это, фактически, икона с тупыми мозгами или невыносимым характером… 99 %, что ее и в живых-то нет. Но, как же она красива!
Достав детский крем, я дал себе пять минут «помечтать», а уж затем только продолжил путь.
Выйти на поверхность пришлось, пройдя еще около километра – туннель преграждала решетка с толстыми прутьями, а совсем рядом был колодец, ведущий наверх.
Выход оказался немного правее от нужного мне моста. Почти идеально. Фактически, возвращение из канализации прошло тютелька в тютельку, как и было нужно.
Я еще не добрался «домой», но у меня были лекарства для Тани – дай Бог, чтоб она еще была жива, и мои неимоверные усилия не оказались напрасными. А то, как я выбрался из двух передряг, настраивало на оптимистичный лад. В который раз проявилась моя суперспособность – ах да, вы же не знаете? У меня есть талант выживать всегда и везде. Может, мистика… может, нет. Но, когда 8 миллиардов погибли, а ты до сих пор топчешь земельку, несмотря на всю свою несуразность и неприспособленность к жизни – это воспринимается как особый талант.
****
Крылова вынырнула из тревожного забытья, когда Пархоменко заорал, перекрикивая шум вертолета и гул солдат, набитых в салон: «Огонь, огонь! Смотрите, там пожар!».
Горин смотрел вперед, куда показывал пилот, но ничего не видел. Ученая тоже посмотрела в стекло, но с ее места также невозможно было ничего разглядеть, кроме проносящихся внизу многоэтажных прямоугольников и темных артерий, ранее бывших запруженными улицами. Правее был большой арочный мост, соединяющий берега быстрой Катуни. На нем вкривь и вкось расположились легковые и грузовые машины, автобус и молоковоз. Все застыло в том же виде, как 5 лет назад. Она мысленно повторила детскую считалочку, во время которой все замирает: море волнуется раз, море волнуется два… Парализованный техномир. И почти ничего живого.
Ее глаза увидели, а разум не сразу осознал, что на мосту происходило движение. Темная фигура двигалась, огибая перманентную автомобильную пробку.
– Кто это? Стоп! СТОЙ! – она поймала на себе удивленные и насмешливые взгляды, но продолжала кричать – хотя и не верила своим глазам. Это Артур? Или нет?
– Лети над мостом, помедленней! – попросила она Пархоменко, и муж кивком разрешил выполнить ее просьбу.
Ми-8 резко вильнул вправо, целясь на мост, и солдаты недовольно загудели. Лене показалось, что тень приостановилась на капоте одной из машин и повернулась к ним. А затем снова побежала.
– Ты что-то увидела? Кого-то? – Горин озадаченно посматривал, то в окошко, то на супругу.
– Ты не увидел? Там человек бежит, – ответила она. – Может это Мчатрян?
Полковник прищурился, глядя на приближающийся мост. Он никого не увидел, но промолчал. Пилоты переговорили, и опустили вертолет пониже. Все уставились в окна, но на мосту было пусто. Сидоров улыбнулся солдатам, один из них кивнул ему, и все они внезапно захохотали.
Они летели вдоль дорожного полотна, на юг. И вдруг Крылова увидела его…
Молодой мужчина. Небритое уставшее лицо, насмешливый взгляд, потертая кожанка. Он стоял у молоковоза и смотрел прямо на нее, прилипшую к закаленному стеклу вертолетного иллюминатора. Ее сердце так заколотилось, что живот пронзила острая боль, а ладони покрылись испариной. Она позвала мужа, это заняло мгновение, но когда она снова посмотрела в сторону цистерны, парня уже не было.
– Там был парень! Но это не Артур, – сказала она Горину, с трудом выговаривая слова, и в этот момент вертолет оставил молоковоз позади. И быстро приближался к южному окончанию моста.
Полковник все также никого не видел, он скептически приподнял брови, но все же приказал Егозину развернуться и еще раз пролететь над мостом. Никого не было. Он неожиданно ласково улыбнулся жене, подумав, что она устала и перенервничала. Они все устали.
– Лена, это ведь не был Мчатрян? Тогда зачем это нам? Я предлагаю прекратить здесь кружить, и вернуться к нашему плану. Так что – на юг, к пожару?
Крылова согласно прикрыла глаза – она совсем не хотела говорить. Почему-то ей казалось, что мужчина на мосту, это важно. Почему-то он до сих пор стоял у нее перед глазами.
****
Вы же знаете эффект дежавю? Мне кажется, что в такие моменты люди ощущают себя игрушками судьбы. Явно и безапелляционно. По крайней мере, именно это я почувствовал на мосту.
Я бежал трусцой, когда услышал оглушительный рокот. Слева вынырнул большой вертолет, он летел в противоположную мне сторону. Вдруг он сделал вираж, и понесся ко мне.
Что я почувствовал? Сначала, чистое удивление. Я не видел вертолетов с тех самих пор, как один из них разбился, рухнув на хлебозавод. Тогда, в конце июля 23-го, спасатели подобрали выживших, среди которых оказался инфицированный. Они успели пролететь пару километров, и все время, пока вертолет летел, я терзался вопросом – правильно ли я сделал, не полетев с ними. Как оказалось, судьба ведет меня по жизни, главное – прислушиваться к интуиции.
И теперь винтокрылая махина мчалась ко мне. КО МНЕ?! Меня озарило, что именно я привлек внимание вертолета. Кто в нем? События сегодняшней ночи не оставили сомнений – лучше избежать этой встречи.
Я снова побежал, уклоняясь от удобного для незнакомцев угла обзора, прячась за автомобилями и железными опорами. И все же мне не удалось избежать прямого зрительного контакта – в тот момент, когда я стоял возле молоковоза, пытаясь сообразить, как незаметно перебежать через 10 метров открытого пространства, вертолет вынырнул прямо передо мной. Правда, я оказался немного в сторонке от траектории его полета, поэтому пилотам не было меня видно.
Но меня все равно увидели. В боковом иллюминаторе я увидел девушку, и даже встретился с ней глазами – на пару секунд, но в этой ситуации, это было много. Она была безумно красива – только так я могу ее описать. Длинные рыжие волосы, большие глаза и ровный вздернутый нос. Ни дать, ни взять, фея. Никогда такую не трахал… второй раз за одну ночь, я испытал чувство восхищения, как то, когда наблюдал танец Вероники. Задохнуться я не успел, но сердце превратилось в отбойный молоток, крушащий грудь и душу.
Рыжая красотка отвернулась, а я шмыгнул к ближайшей машине. Как молния, преодолел 10 метров и скользнул под багажник, больно ударившись плечом о выхлопную трубу. Мне показалось, что незнакомка выглядывает меня – но я уже спрятался.
Вертолет долетел до опорной арки, а затем, развернувшись, повторил линию моста. И улетел. Я вздохнул: с облегчением, и, что меня удивило, с огорчением. Хотя, наверняка, и это мое решение было единственно правильным. Правда, интуиция в этот раз решила промолчать.
Я продолжил путь к школе, совершенно не догадываясь, что за мной «хвост».
****
Я оставил кейс в шкафчике в школьном гардеробе, после чего заявился к ублюдкам. Сорокин сменил Щербинина на часах, и дремал у окна, поэтому я прошел не замеченным.
В полумраке спортзала было тихо. Я быстро преодолел расстояние от двери до баскетбольного кольца, где лежала Таня. Она была плоха, но жива, слава Богу. Рядом была Марина. Я привел сестру в чувство, дал ей нитроглицерин.
– Где ты был?! – глаза Марины округлились. – Откуда у тебя лекарства?
Я приложил палец к губам, не желая привлекать внимание.
– Тише… мне пришлось выйти, – прошептал я.
Марина выглядела испуганной и восхищенной одновременно. В ее понимании, я был героем, рискнувшим покинуть убежище после заката. Вообще, она меня превозносила.
– Галина Ивановна накапала ей корвалола, где-то нашла, – сказала девушка, и будто невзначай прикоснулась плечом, одновременно проведя рукой по моему бедру. Наверное, ей хотелось близости, так мне показалось. Последнее время, после того как Латышев подробно рассказал о потребности женщин в физической близости, и последствиях отсутствия оной, Марина стала больше приставать ко мне. В свои 17 она страшно боялась заболеть по-женски, и тем более, раком. Вообще, я думаю, что в ее голове уже созрела мысль о необходимости беременности. Сейчас ее останавливал слишком большой риск – выжить с младенцем было бы невозможно.
– Ты пропустил мясо, – сообщила Марина. – Но у меня осталось немного гороха.
Собачье мясо… Я не был любителем таких блюд, однако меню не могло похвастаться разнообразием. Нужно было выживать, и все же мой организм зачастую отвергал пищу, которая казалась ему мерзкой. А вот консервированный горошек… Я посмотрел на ее тарелку, в которой осталось немного. Желудок заурчал, а рот наполнился слюной, не позволяя отказаться от предложения. Беда бедой, а еда едой.
Челюсть болела и, кажется, подпухла, поэтому прием еды прошел не так гладко, как хотелось бы. Гадский кавказец!
– Проведи меня в туалет, пожалуйста, – попросила Марина через минуту, когда я доел горошек.
Мне было не до того, но в этот момент я увидел взгляд Латышева. Он приподнялся с ватников и испепелял меня своей злостью телепатически. Мой главный враг. Я знал, что он мне завидовал – черной завистью. И убил бы при первой возможности – изощренно и мучительно. Откуда зависть? Догадайтесь с трех раз. Официальным триггером нашего раздора стала Марина – единственная в группе детородная и свободная женская особь.
Если бы Марины не было, то ее стоило бы придумать. Невысокая, худая, с впалыми грудками и настолько кривыми ногами, что, казалось, они начинали расходиться в стороны еще там, где заканчивался лобок. У нее были землистые, вечно грязные волосы, мутные зеленоватые глаза и обильные бурые конопушки. Она была безотказной – и что еще нужно для популярности?
Думаю даже, что Марина понимала, в чем ее ценность, и для чего она родилась. Мужчин она познала уже в 12, когда была спасена соцслужбой от непутевой матери, и оказалась в интернате – в аккурат перед Мадурайским инцидентом. А после Вспышки она два года выживала, как могла, получая защиту и пропитание взамен на сперму в вагине.
Потом она встретилась с ублюдками, и переспала со всеми, кроме женатого Калугина (а не врет ли Толя?) и пенсионера Иваныча. Щербинин утверждал, что старый пердун тоже что-то пытался – но не смог. А затем Марина стала марионеткой Латышева.
Кажется, это была моя третья ночь с ублюдками… когда я понял, куда попал. Коварный замысел Сильвестра заключался в том, что Марина меня совратит, а он получит сатисфакцию – мою сестру, на которую уже положил глаз. Девчонка действительно меня соблазнила, Латыш устроил скандал, но я отказался отдать ему Таню. Старый извращенец и моя чахлая сестренка? Вот уж нет. Именно тогда Селя избил меня, а я вогнал ему в плечо вилку. А когда Калугин прекратил побоище, Марина вдруг отказалась быть с Сильвестром.
К сожалению, лишь потом я понял, какого врага себе нажил. Но, это не повод демонстрировать страх. Поэтому, я взглянул в черные глаза Латыша, ухмыльнулся и подмигнул ему.
– Окей, детка, – ответил я Марине, и мы вышли в дверь, покрытую облупленной синей краской.
Там я закурил, и удовлетворил ее желание.
****
Огонь почти дожрал аптеку на улице Ленина, 44, и теперь перекидывался на соседние здания. Наконец он добрался до этого города, и сожжет его без остатка! Как многие перед этим, как все – когда-нибудь потом. Огонь – свирепая стихия, а люди давно не ублажали прожорливого Молоха.
