Текст книги "По пути Ориона"

Автор книги: Евгений Данилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 50 страниц)

– Но почему вы не убили его сами? – Спросила Мариа. Илирон глубоко вздохнул, снова прикрыв глаза и продолжил:

– Маг не может воспользоваться им, иначе он сам может пострадать.

– Так где же он сейчас? – Нетерпеливо задал вопрос Сараллон.

– Я удивлён вашему стремлению воспользоваться им. Путь к нему труден и не каждый отважиться на него.

– Но у нас нет другого выхода. – Нетерпение в голосе Дика подхлёстывало и Ентри. Он перебирал пальцами по рукояти меча и нервно кусал губы.

– Боюсь что нет. – Констатировал маг, убедив окончательно путников в необходимости найти кинжал. Каждый из них уже решил для себя это и пусть путь будет труден и долог. Маг молчал, погрузившись в себя, но нетерпение Ентри снова нарушило тишину.

– Мастер, скажите, где Акинак?

Илирон вздрогнув, очнулся. Белые глазницы вспыхнули.

– В "неизвестных землях".

Звуки разочарования пронеслись по пещере. "Трудный путь ещё не означает, что надо идти туда, куда попасть невозможно". – Подумал Ентри, но тут же другая мысль, летящая вдогонку, обнадёжила. – "Но как то Илирон спрятал его там, значит туда можно попасть. Хотя, это же Илирон".

– Мастер Илирон, а как нам попасть туда? – Спросил Дик, не оставляя надежды, что маг им поможет до конца.

– Путей много, какой выберите вы, я не знаю.

– Но в землях тех никто не был? – Продолжал искать помощи у старца Сараллон.

– Правда!? – Оживился маг, повернув голову на Мариа, но через секунду снова принял покойное состояние. – Она знает путь.

Мариа вздрогнула, Ентри и Дик не сводили глаз с неё, ожидая от девушки слов. Они действительно ждали, что она скажет им, как туда попасть, но та испуганно мотала головой.

– Нет, я не знаю. Я читала работы бабушки и всё…

– Что писала Ялиона? – Спросил Ентри, до этого скептически относясь к её работам.

– Побережье, сплошные скалы. Перейти их не возможно, слишком отвесны они. Проникнуть вглубь можно только через небольшой пролив, вход в который узок и охраняется двумя чудищами.

– То есть попасть туда можно только на корабле? – Подвёл своеобразный итог рассказу Мариа Дикин. – Но как попасть на корабль?

Ентри, вдруг ощутил себя снова в начале пути. С чего всё начиналось. Он столько прошёл, а оказался вновь у начала, эта мысль стала угнетать. Он стоял сейчас как когда-то, размышляя над вопросом " Как попасть на корабль"? Тогда было решено добраться до порта и купить билет, но что сейчас?

Озвучив свои мысли, в ответ он получил возражение Дика.

– Нет, не получиться. Во-первых, мы не знаем где находимся, во-вторых, у нас нет денег на корабль, в– третьих, никто туда не направит судно.

– Да. – Подтвердила Мариа. – Бабушка несколько раз собирала экспедицию, но все отказывались, все боялись.

– Если никто не хочет вести свой корабль к "неизвестным землям", тогда судно должны вести мы. – Улыбаясь найденному, наконец, выходу, сказал Ентри. Остальные посмотрели на него как на умалишенного. Это смутило юношу и он поник.

– Ты что-нибудь смыслишь в судовождении? – Вопросил Дик, зная на вопрос ответ. – Я тоже?

– Я говорю о том, что надо собрать денег и купить корабль. – Обидевшись, пробурчал Ентри. Его слова показались ещё более безрассудными, чем прежде.

– Ты знаешь, сколько стоит самое захудалое судно? – усмехнулся Сараллон. – Мы до конца жизни не накопим.

Вдруг оживился старец, глазницы которого вспыхнули белым светом. В этом обсуждении, о нём все забыли, а он тихонько сидел на голом, каменном полу, что-то бормоча под нос. Он закряхтел, толи усаживаясь по удобнее, толи пытаясь встать, потом с минуту копошился в своем правом рукаве и достал оттуда пергамент и протянул Сараллону. Удивлённый появлением пергамента, Дикин аккуратно взял его, стараясь сильно не сжимать и развернул.

" Мастер Дикин Сараллон, рыцарь Ториона– Грайс,

защитник дома Сараллонов!

Приглашаем вас, принять участие в рыцарском турнире

в городе Кишурмах.

Ваша доблесть и отвага, мы надеемся, станет украшением нашего турнира, где соберутся лучшие из лучших со всего Дириуса.

Надеемся на ваше присутствие!"

– Турнир в Кишурмахе! Как я мог забыть! – Сараллон радостным криком, нарушил тишину пещеры.

– И ты получишь за это деньги? – Радостное известие испортил своим вопросом Ентри. Дик убрал улыбку с лица и спрятал приглашение за пазуху.

– Но у меня нет доспехов, оружия. До Кишурмаха не весть сколько.

После этих слов встал Илирон и опираясь на посох, подошёл к узкой расщелине в камнях, через которую пробивался солнечный свет. Остальные, как завороженные, наблюдали за ним. Маг развёл руки и камни, грохоча, обвалились, образовав проход достаточный, чтоб выбраться на уже знакомую равнину. Видимо уже попривыкнув к фокусам мага, это действие большого удивления не вызвало и после того как пыль от обвала осела, путники двинулись наружу за старцем.

Пейзаж у обрыва и за ним ни изменился, как ни желала этого Мариа. Всё также светило солнце, не достигая противоположной стороны пропасти, также низкая трава, еле колыхалась от ветра и маленький слепой старик, опять поплёлся в даль по краю обрыва.

Мариа рыкнула от злости, сжимая кулаки, но всё же, снова последовала за магом.

– Мастер, скажите, что это за место? – Спросила она, настигнув старца. Она ждала или молчания в ответ, или замысловатых слов.

– Кто-то называет краем земли, а кто-то – "степью разбитых сердец". То и другое – правда. – Илирон замолчал, зародив в голове девушки ещё больше вопросов, но вдруг пейзаж резко изменился:

Мариа не заметила, как скалы слева от неё закончились, сменившись маленькой рощицей. Пропасть превратилась в небольшой овражек, по которому тёк, весело журча, ручеёк. Степь перестала ровно стелиться по земле, а пологим спуском спускалась в долину, вдали которой красовался своими башнями город. Широкая дорога к нему была вся заполнена людьми и повозками, это живая цепь длилась с милю, а потом скрывалась за холмом. Вокруг города был вырыт большой ров, наполненный водой и народ заходил в город по мосту, что на цепях опускался со стены. Девушка обернулась, желая увидеть, как закончился предыдущий пейзаж, но за её спиной не было ни намёка на скалы, пропасть и низкорослую равнину.

Ентри стоял и мало что понимал в происходящем. Что за город? Что за люди, спешащие в него? И что они втроём, да ещё со странным стариком, тут делают? Только одно слово, которое прохрипел Илирон, поставило всё по своим местам и указало дальнейший путь спутникам:

– Кишурмах.

В тот же момент старик испарился в воздухе.

20 Кишурмах

Лаварион стоял с факелом в руке у дубовой двери. Долго не решался толи постучать, толи открыть её. Он то подносил руку к ней, то также неуверенно убирал. Ему припомнилось предыдущее появление его здесь. Он также неуверенно стоял перед дверью, но если тогда его вынуждала необходимость, то теперь, он пришёл сам, по своей воли. Наконец дверь скрипнула и знакомая прохлада встретила его, встрепав аккуратно причесанные волосы. Семион шагнул внутрь, стараясь держаться уверенно. Сейчас комната предстала в более освещённом состоянии. Дневной свет из-за заколоченных окон пробирался внутрь и освещал достаточно хорошо.

Квадратная комната, с низким, побелённым потолком, по контуру увенчанным орнаментом из гипса, в виде лозы винограда. В центре, на потолке, скульптурный узор окольцовывал крюк, на котором когда-то висела люстра. Краска на стенах выцвела, потрескалась, а в углах отслоилась и висела пластами. Окрашенный дощатый пол, по которому валялись стулья, кресла и перевёрнутый стол, выглядел достаточно крепким: не скрипел и не проминался под тяжестью человека. Три удлиненных, стрельчатых окна были разбиты и заколочены, сохраняя мелкие фрагменты многокрасочного витража.

Лаварион быстрым шагом преодолел помещение и остановился возле белой двери с таким же белым, широким наличником. Здесь он долго не размышлял, дёрнув за ручку, распахнул дверь.

Повеяло холодом, так что Семиона передёрнуло, но отступать от своего плана он, кажется, не собирался. Зайдя внутрь, он специально оставил открытой дверь, чтоб иметь возможность к быстрому отступлению. Здесь Лаварион был впервые, не смотря на то, что он всё-таки был у себя дома, эту комнату он разглядывал как гость. Его внимание привлёк дубовый, резной гроб и его хозяйка. Больше ничего не интересовало его здесь. Для уверенности он снял со стены ещё один факел, но продержав его с минуту, швырнул на пол. Раздался звон цепей. Его рука побелела от холода и только освободившись от факела, медленно, покалывая, приходила в норму. Кости скелетов затрещали, когда женщина в гробу открыла глаза. Семион отпрянул. Широко раскрытые, стеклянные глаза смотрели на него не моргая.

– Омовелия. – Прошептал Семион.

Пустой взгляд её всё так же смотрел на него. Бело-синее лицо не выражало никаких чувств, ни злобы, ни радости.

– Омелия, это я! – Громкие слова Лавариона нарушили родившуюся тишину и снова зашумели цепи, оглушающим звоном ударив по ушам.

– Здравствуй. – Монотонный, холодный тон Омовелии заставил цепи ещё сильнее загреметь. Скелеты словно в экстазе приветствовали её, вскинув кости рук вверх и застучав по полу.

– Омовелия, прости! Омовелия, я не хочу тебя терять! – Голос Лавариона дрожал, в глазах блеснули слёзы, первая капля которых скатываясь по щеке, замерзла, больно защипав. Мужчина вскрикнул, отдирая каплю.

Женщина открыла широко рот и оттуда раздался грудной, загробный смех. Звук был грубый, глухой, словно кто-то внутри смеялся за неё. Словно весь ужас её бытия вырывался наружу. Скелеты снова забились в экстазе. Лаварион сделал было шаг вперёд, но тут же отступил, услышав усиливающиеся клацанье и осветив пол комнаты увидел бело-шёрстных паучков, спешащих к нему откуда-то из-под гроба Омовелии.

– Омовелия вернись! – Вскричал он, понимая, что времени у него осталось не много.

В ответ всё тот же пронизывающий насквозь взгляд. Лаварион отступил к выходу, водя факелом по полу, сдерживая наступление паучков. Последний взгляд Семион бросил на женщину в саване и увидев всё тот же покой на лице, пятясь назад, покинул комнату. Больше сдерживать натиск он не мог, тем более пауки плели узоры уже над его головой.

Он захлопнул дверь и бегом пересёк проходную комнату, выскочив в коридор. Его глаза слезились и щёки обжигали соленые капли. Он знал, это была последняя надежда вернуть жену. Последний шанс видеть её. В эту минуту разбилась мечта о возрождении Омовелии.

– Уайз! Всё готово к отбытию? – Спустившись с верхнего этажа в холл и найдя там Парилика, спросил Семион. Он только-только вытер последние слёзы, но ещё влажные, покрасневшие глаза выдавали его.

– Да мастер Лаварион. Всё готово. – Дворецкий конечно же заметил странное состояние хозяина и чуть погодя осмелился спросить:– С вами всё нормально?

Лаварион встряхнулся и стараясь не смотреть в сторону Парилика, бегло ответил:

– Да, всё хорошо. – И скоро направился в кабинет.

Экипаж Лавариона и его сопровождение ждали у ворот замка. Его свита насчитывала двадцать пять человек. Среди них были и слуги и охрана. Ещё его личный нотариус Берилор Стерн, новый управляющий делами – Казар, офицер охранников– капитан Страл и командующий охраной Ливуда– Тараун. Слуги стояли за повозкой с провизией, а все остальные восседали на гортах, лишь Стерн сидел в экипаже запряженном тремя олиткопами, и с нетерпением ждали Семиона. Вскоре, приведя себя в порядок и успокоившись, он появился и они тронулись со двора. Впереди ехали два охранника, в панцирях, надетых поверх белых плащей. Поножи защищали голень, сандалии из толстой сыромятной кожи– ступни. Наручи обхватывали руки охранников и голову прикрывал куполообразный шлем с заострённым верхом и с белым пером на макушке. Впрочем, так выглядел каждый из охранников, включая ехавших в середине колонны, за крытой повозкой с Семионом и нотариусом, офицеров. Дальше шли телеги с провизией, по бокам которых бежали рабы. Замыкали шествие ещё двое охранников с небольшими, круглыми щитами на боку и с полными колчанами стрел за спиной. Колонна двигалась не спешно, рассчитывая за дней десять добраться до Кишурмаха, прямо к началу ярмарки.

Спустившись с пригорка, троица направилась к дороге, по которой, нескончаемым потоком двигались люди. Город снизу казался ещё более большим, огромным, таким, каким и должна быть столица.

Кушурмах, расположенный прямо на берегу Зирона, стоял в Радирской долине, хотя большую часть государства занимали горы. Обнесённый тремя рядами городской стеной, которые возвышались друг над другом, он являлся практически не преступной крепостью. Пестрота улиц не могла не радовать глаз приезжего, мало в каких городах увидишь многообразие архитектурных стилей и радужность раскраски ремесленных лавок, вывесок и уличных флагов. Широкие улицы вымощены были брусчаткой, по обеим сторонам – тротуары.

Дик вёл спутников за собой, протискиваясь меж людей, пробираясь к воротам города. Где-то справа, где поблёскивала спокойная гладь Зирона, он увидел ещё один людской поток, там была ещё одна дорога. В эти дни, перед ярмаркой, народу в городе прибавилось очень. Все гостиницы были забиты, несмотря на подскочившее в три раза проживание. Простые горожане, тоже предоставляли ночлег и многие этим зарабатывали на жизнь, но не такой комфортабельный. Городские ворота с трудом пропускали этот поток и часто возникали пробки. Иногда человеку, особенно с повозкой, приходилось полдня добираться до ворот, но Дику и ребятам повезло, они ловко пробрались по краю дороги до городской стены, а потом, воспользовавшись остановкой телеги с множеством глиняных горшков, у которой треснула передняя ось и застопорившимся движением, просочились в ворота.

Городская стена, со всеми рядами и промежутками меж ними, была шириной с четверть мили, сразу за которой расположилась базарная площадь. На ней тоже нельзя было протолкнуться и Сараллон приказал держаться за руки, чтоб не потерять друг друга. Только преодолев площадь и оказавшись на просторной улице, они расцепили руки.

– И куда нам? – Спросил Ентри, глядя на Дика.

– Не знаю. – Ответил Дикин, оглядывая тротуары улицы, по которому рекой двигались люди.

Рядом остановился молодой крестьянин, внимательно рассматривая вновь прибывших.

– Ночлег не нужен? – Спросил он.

– Сколько? – Ответным вопросом встретил его Ентри. Он сам не понял, зачем спросил, денег у них не было вообще. Молодой человек задумался ненадолго и почесав затылок сказал:

– Ну не знаю, смотря что хотите… От двадцати лукир, но это на сеновале.

Ентри присвистнул.

– А дешевле?

Молодой человек усмехнулся, ещё раз изучив путников с ног до головы и удаляясь сказал:

– Дешевле только в Суфе.

Ентри хотел было спросить вдогонку, где это, но решил что это лишне.

– Пойдёмте. – Вдруг сказал Сараллон и тронулся по улице вперёд. – Тут недалеко живёт друг моего отца. Может он нам поможет? – Ребята, услышав, что в Кишурмахе есть друзья, обрадовались и зашагали за Сараллоном.

Недалеко для Дикина – это три квартала на юг, пять на запад, ещё через один на юг, на площадь, затем свернуть направо, пройти по улице пять домов, перейти по мосту через маленькую речку, приток Зирона, проследовать через три квартала на запад и наконец… Вот оно– недалеко. Уставший Ентри, по окончанию маршрута, высказал всё что он о нём думает и его "недалеко". Хоть улицы в городе были все выложены брусчаткой и ходить по ним, одно удовольствие, но пробираться через людские потоки, заполонившие тротуары, было делом не легким. К тому же, различные повозки двигались по улицам в разных направлениях и могли сбить кого угодно, ненароком сошедших с тротуара, а таких было не мало. Но по началу и Ентри и Мариа, радостно скакали за Диком, смеясь и рассматривая всё по сторонам. Когда ещё окажешься в столице, да ещё за границей. Они пытались ухватить глазами всё. Ближе к площади их настроение подпортилось, они едва поспешали за Сараллоном, бросая беглый взгляд на витражи зданий и повсеместно вывешенные флажки и вымпела в связи с предстоящей ярмаркой. Продравшись сквозь толпу на площади, Ентри чуть не потерял жилетку и с ней карту. Зло на Сараллона уже завладело им и дальше, еле передвигая ногами, он шёл, поникнув головой и бурчал под нос. Мариа тоже смотрела вниз, на свои запылённые темно-коричневые туфельки и просила пить. Жара среди камней ещё больше изнуряла, хотя спасительные облака закрывали солнце частенько.

Они стояли у ворот усадьбы, чуть в стороне расположившейся от улицы. Гул города здесь стихал и в растущих за воротами деревьях, можно было расслышать щебетание птиц, где-то за стеной журчала вода. Из-за стены виднелся только третий этаж, но и этого было достаточно, чтоб Ентри смог понять: "Хозяин далеко не беден".

Дик ударил в ворота и голос с той стороны словно приветствуя, спросил:

– Кто там!

Мариа вспомнила Парилика, хотя этот голос не был столь надменен.

– Дикин Сараллон к мастеру Паорстониуту! – Не менее торжественно ответил Дик.

– Паосто…чего? – Спросил Ентри, но сильная рука Дика уже вталкивали его в ворота. Человек, открыл калитку сразу и поклонившись впустил гостей. Видимо, он хорошо знал Дика.

Трёхэтажный особняк, отделанный по углам колоннами, сверху и снизу которые были украшены витиеватыми декоративными узорами. Окна особняка были вытянуты, отчего здание казалось более высоким. Над входом в здание расположился большой картуш* на котором был изображён семейный герб – меч воткнутый в камень, на котором сидит орёл, широко расправив крылья. Он был обрамлен алой лентой, на которой были слова: "даверо итоло гор"**.

*Картуш– Архитектурный элемент. полуразвёрнутый свиток.

**Даверо итоло гор– честь рождает героя!

По обеим сторонам входа красовались горельефы орлов. Но больше всего Мариа и Ентри привлёк фонтан, стоявший перед входом. Три обнажённые женщины сидели вполоборота на камнях и смотрели ввысь. Их руки соединялись в центре над головами и держали большой шар, из которого било множество струй воды, в разные стороны. Путники продолжали идти по утрамбованной, щебневой дорожке, которую и разрезал фонтан и наконец, поднявшись по ступеням оказались на крыльце особняка.

Как только они поднялись по ступеням, к ним на встречу вышел плотный, даже немного полный, седовласый мужчина, с глубоко посаженными глазами, отчего брови словно свисали над ними и высоким лбом. Седая шевелюра, была достаточно густой, чтоб заметить залысины. Грозный, откуда-то из глубины взгляд осмотрел гостей. Потом мужчина прищурился, от чего глаз и вовсе не стало видно и расплылся в широкой, обнажающей белоснежный ряд зубов, улыбке и обнял Дика.

– Дикин, мальчик! – И тут же приказал слуге проводить гостей и приготовить обед.

Ентри зашёл внутрь и не произвольно крикнул в пустом зале.

– У-у! – Эхо разнесло звук по огромному, удлиненному залу, разделённого колоннами на три нефа*. На каждой колоне висело по четыре факела. Сейчас они не горели, отчего в помещении было немного мрачновато. Мебели не было вообще, зато прохлада внутри освежала. Мраморный, малахитового цвета пол был холодным, чувствовалось, как холодок исходит от него. По стенам крайних нефов, между колонн, красовались высокие куполообразные двери, достигавшие хоров**. На них выводила широкая, укрытая желто-зелённым ковром лестница.

Слуга, пройдя ползала, свернул на право и открыл дверь со словами.

– Я прошу подождать здесь, в музыкальной комнате. Я распоряжусь о комнатах и обеде.

Против никто не был. Слуга удалился, оставив гостей одних. Ентри тут же бросился к Китону*** и взял до бемоль. Он видел его в бадалее, но никогда серьёзно на нём не играл. Впрочем, после трёх беспорядочно взятых аккорда, его вежливо попросили прекратить. Тогда он переключился на любимый тисвулир и комнату наполнил мягкий тенор Ентри:

*Неф– Часть помещения, разделённого колоннами.

**Хор-Балкон внутри здания.

***Китон– Музыкальный инструмент, очень схожий с клавесином.

Для счастья мне, кусочек неба,

Да птицей сделайте меня!

Летать я буду в нём свободно

И озирать всё свысока.

Эта песнь была популярна в Торионе, её пели и крестьяне, ремесленники, знать и сам король любил её слушать. Поэтому, не удивительно, что дальше песнь подхватил баритон Дика:

Для радости, пусть песня льётся,

Мотив весёлый пусть звучит.

Я буду петь её повсюду,

Чтоб от тоски себя лечить.

Мариа весело засмеялась и продолжила:

Для денег мне кошель побольше,

Да чтоб монеты в нём всегда,

Звенели, слух лаская нежно,

Но чтоб не портили меня.

Дальше, вступил снова Ентри:

А для любви, красотку мне бы.

Да чтобы скромная была.

Стирать, готовить, чтоб умела,

Иначе, не нужна она.

Юноша оборвал песнь, залившись задорным смехом. Мариа насупившись посмотрела на Ентри. Ей никогда не нравился этот куплет, она считала, что он унижает достоинства женщины. Мариа когда-то переделала его на свой лад и девушки в Сакиле часто пели именно её вариант.

– Ой как смешно, Ентри. – Подразнила она мальчика, состроив гримасу на лице, но по поводу гримас, Ентри был мастак и тут же ответил Мариа нелепо скорчив рожицу. На что получил краткий, но ёмкий ответ девушки: – Дурак.

Обед был приготовлен быстро и пересекши знакомый уже зал, они попали в большой зал, в центре которого стоял длинный стол с множеством с высокими спинками стульев. Обед был сытный: мясо, фрукты, красное и розовое вина, но ребята предпочли им квас. Несколько дней Ентри так не наедался и после такой трапезы он вышел на свежий воздух, посидеть у фонтана. Он даже немного замерз от прохлады мраморного пола и тепло солнца его усладило. Мариа тоже подойдя к фонтану, поёжилась от холода, но он теперь дурно на неё не влиял, она чувствовала себя хорошо, тем более после вкусного обеда.

Они сидели, брызгаясь в друг друга водой из фонтана и не заметили, как перед ними оказались хозяин в светло-сером, бархатном халате и Дик. Хозяин усмехнулся:

– Знаете как называется фонтан? – Его голос звучал бодро, по– отцовски тепло. – Жизнь! – Он указал на белый шар над головами обнажённых тел. – Женщины– это то, на чём держится жизнь. Они символизируют и любовь и красоту, без них нет жизни. – Он постоял немного, глядя на фонтан, а потом повернул Дика к стоящим в тени небольшого садика скамейкам и увёл его к ним.

Меж листвы, солнечные луча строили причудливые узоры и щебетание птиц, порой заглушало разговор двух людей. Они сидели на белой скамейке, сначала наслаждаясь пеньем птиц и шелестом листвы, а потом размеренно хозяин начал разговор:

– Ну Дик, ты чего так рано? Нет ни Семиона с тобой, ни отца? Какие-то дети только?

Сараллон смотрел в даль, где у фонтана играли Ентри и Мариа.

– Я скрываюсь с ними от Лавариона.

Мужчина в халате еле сдержал своё удивление:

– И пришёл сюда?

– Я прибыл на турнир.

– Но Семион тоже будет здесь и ты думаешь он тебя не найдёт? Да на демонстрации шлемов тебя схватят и отдадут на растерзание Семиону.

Дикин по-прежнему смотрел в даль, не выражая никаких эмоций.

– Я должен учувствовать в турнире. Должен Минот!

Минот долго смотрел на Дика, пытаясь просверлить того взглядом и потом снова заговорил:

– Ты мне должен всё рассказать.

Дикин не сопротивлялся, медленно начал свою речь:

– Эти ребята устроились к Лавариону чтобы заработать, но попали в неприятную ситуацию. Семион хотел их сурово наказать, я их защитил и бежал с ними. За нами послана погоня, но пока нам везёт.

– И давно ты в бегах?

– Четыре или пять дней.

У Минота расширились глаза, он не скрывал теперь своё удивление.

– Ты шутишь? За это время ты до границы добрался бы едва ли. – Он смотрел пристально на Дика, ожидая каких-то объяснений, но тот молчал. – Не знаю о чём ты думаешь, прячась здесь? Ты прибыл на турнир, но где твой конь, твои доспехи? Тебя не допустят к участию без оружия. – Минот сделал паузу, опустив голову и тихо продолжил: – Ты знаешь, я друг твоей семьи, но я знатный человек и дорожу репутацией. Семион мой партнёр, у нас множество обязательств друг перед другом. Я бы рад тебе помочь, но ты совершишь безумный поступок оставшись в городе. Я дам тебе денег и провизии, и ты уйдёшь, покинешь город.

– Большего мне не надо. – С этими словами Сараллон встал и направился к ребятам.

Через час с небольшим они стояли за воротами особняка.

В полных сумах было еды примерно на десять дней. Денег, чтобы оплатить жильё на время турнира тоже теперь хватало, но что-то не радостно было на душе Дика. Он понимал, что без доспех его на турнир не пустят, а сделать их– дорого. Для этого тех денег не хватит.

– Ну и куда мы? – Спросил Ентри, не довольный быстрым уходом из особняка.

– В Суфу. – Ответил Дик и направился вперёд по улице.

– А где это? – Спросила Мариа.

– Недалеко. – Ответил Сараллон и услышал за спиной разочарованный возглас Ентри: "О-о-о!".

Суфа– маленькая деревушка, расположенная поблизости к городской стене Кишурмаха, на берегу Зирона. Таких как она, здесь было с десяток, обнесенных заострённым, бревенчатым забором. В каждой маленький трактир, не выделяющийся оригинальным строением и с десятка два дворов. Нужную деревню путники нашли только по вывеске на входных воротах в неё. Это время, время ярмарки, было золотое для жителей деревень. Оно могло принести иногда и годовой доход семье, взявшей постояльцев, поэтому за чужаками внимательно следили и старались заманить на свой двор. На каждом углу кто-то предлагал жильё, порой даже дерясь с конкурентами.

Чтобы дойти до неё, Дику и ребятам пришлось преодолеть полгорода, до противоположной его стены. Как оказалось, здесь, с южной части стены, входов в город было больше и людской поток менее интенсивен. За городскими воротами простиралась несколько дорог, которые в метрах трёхстах от стены соединялись в одну. В широкую, в пять повозок, утрамбованную дорогу, по сторонам которой и начинались деревеньки.

Прибытие новеньких в Суфе встречено было одобрительно. Местные рассматривали их с ног до головы, в уме оценивая их капитал. Благородный вид Сараллона вызывал двусмысленные улыбки прохожих. Мариа было как-то не по себе от пристальных взглядов крестьян и она старалась не смотреть на них, дабы не встретиться взглядами.

Сараллон твёрдой походкой шёл прямиком к трактиру и как только он переступил порог общей залы, наполовину заполненной местным людом, гам в ней прекратился и десятки глаз впились в троицу. Мариа вздрогнув, вцепилась в рукав Сараллона.

– Комната не нужна? – Раздался голос из залы.

Ребята разом посмотрели на Дика, но тот покачал головой:

– Нет, не надо. – Но подойдя к хозяину трактира, стоящего за барной стойкой тихо шепнул:– Комнату для нас с юношей и ещё для девушки. – Трактирщик удовлетворённо кивнул и удалился. Сараллон специально не хотел чтобы его слышали, дабы не поднимать шумиху и споров в зале. Оскорбление местных, по поводу отказа им, могло сыграть плохую шутку с ними. Но когда один из служащих взял их вещи, косых взглядов избежать не удалось.

Путники сели в уголке, разглядывая залу с массивными балками на потолке и поскрипывающим полом. Сидели молча. Ребята смотрели на Дика, а тот углубился в свои мысли. В глубине залы громкие, мужские голоса обсуждали предыдущую партию в кости, слышался стук кружек, ставящихся на стол. На улице, дневное затишье нарушали только птичий галдёж, да изредка свистящие олиткопы. Где-то вдалеке, на окраине деревеньки, звучал молот, ударяющийся о наковальню.

– Кузнец! – Вскрикнул Дик, чем снова привлёк на себя внимание. Некоторые посетители перешепнулись. Он и сам смутился от своего выкрика. Быстрыми движениями он поднялся из-за стола и вышел из трактира, ребята поспешили за ним.

– Ты куда это рванул? – Догоняя Сараллона, крикнул Ентри. Мариа подбежала следом.

– Мне нужны доспехи и оружие.

– Но у нас вряд ли хватит денег. – На быстром шагу заметил юноша. Дик и не думал останавливаться, он широко шагал, так что Мариа приходилось бегом догонять его.

– Надо попробовать. Ведь ты собрался купить корабль. Чтоб купить корабль, надо победить на турнире. Чтобы победить на турнире, надо на него попасть. Чтобы на него попасть…

– Ладно, ладно, не продолжай. Я всё понял. – Согласился юноша, стараясь не отставать за Диком.

Как оказалось, кузницы в деревне не было. Она находилась за забором, на берегу Зирона, там, где дорога вплотную подходила к нему. На вопросы о кузнеце, местные жители то молчали, пряча лица, то махали рукой, чтобы от них отстали. В общем, Ентри понял, что кузнеца не очень жаловали здесь. И это было, по меньшей мере, странно.

Они повернули обратно. Первые сумерки накрыли деревню. Ентри ужасно надоело ходить туда сюда, да ещё по пыльной, грунтовой дороге, от которой он весь был в пыли. Вдруг ему ужасно захотелось принять ванну, такую как у Лавариона. "Хоть что-то там было хорошее". – Промелькнуло в голове Ентри.

Покинув деревню, они встретили ещё двоих крестьян, которые не преминули предложить им жильё. Особенно настырен был последний, парнишка, в простой, холщёвой рубахе, который хватал Сараллона за руки и сбросил цену до десяти лукир. Только когда Дик погрозил ему, ухватившись за эфес меча, тот отстал. Наконец, у поблёскивающей в сумерках гладью реки, они увидели кузницу.