Текст книги "Широки врата"

Автор книги: Эптон Билл Синклер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 52 страниц)

– Примерно полчаса назад, месьё.

Он сказал Труди: «Это даёт пищу для размышлений о том, что я мог видеть эти заголовки, не поняв их. На самом деле, я думаю, что они бы привлекли мое внимание. Захаров был всегда важен в моей жизни. Я знал его и наблюдал за ним с тех пор, когда я был маленьким мальчиком. Он загипнотизировал меня, потому что у него была такая власть, и я думал, что она означала для него, и что на самом деле происходит внутри него, он стал для меня своего рода проповедью в Воскресной школе о бесполезности великих богатств».

«Что в этом убедило его на нашем сеансе», – прокомментировала она.

– Возможно, это мое подсознание. Но должен был быть какой-то сигнал снаружи, говоривший мне, что он был мертв. Я, конечно, не думал о нем, у меня все мысли были направлены на Люди, желая вызвать его.

– А его завещание, разве оно могло быть в твоём подсознании?

– Старик был осажден охотниками за наследством, и я, конечно, знал, что он должен думать, я был одним из них. Это было проклятием его огромного состояния. Он не мог удержаться от этой мысли о каждом мужчине или женщине, которые были рядом с ним. Мне кажется, что герцогиня была единственным человеком, которому он когда-либо верил в своей жизни. Именно поэтому ее потеря так раздавила его, а стремление к ней стало навязчивой идеей. Он так наказал себя, как сказал Текумсе некоторое время назад.

«Denn alle Schuld rвcht sich auf Erden»[164]164
  164 Иоганн Вольфганг Гёте Арфист перевод Ф. И. Тютчев Нет на земли проступка без отмщенья!


[Закрыть] – сказала Труди, цитируя Гете.

Тело великого человека было помещено в металлический гроб, свинцовый внутри и серебряный снаружи. Катафалк, который вёз его, выехал из Монте-Карло в четыре часа утра, в сопровождении автомобиля с охраной и прибыл в Шато-де-Балэнкур в полночь. Там, по причинам, которые никогда никто не объяснял, гроб простоял в течение пяти месяцев, а потом однажды утром была панихида в часовне поместья, на котором присутствовали только члены семьи и слуги. От пруда к замку шла аллея тополей, и на дальнем конце её стоял мавзолей, в котором лежало тело герцогини. Теперь ее муж был положен рядом с ней. Это было сделано, как он приказал, и, пожалуй, лучшее, что может сделать человек в присутствии столь загадочного и унизительного явления, как смерть.

Пару лет спустя Ланни прогуливался по Парижу, и любопытство привело его к дому номер 53 по авеню Ош. Особняк, в котором он видел, как оружейный король Европы жёг свои личные документы и устроил пожар в дымоходе, теперь стоял пустой, его жалюзи были плотно закрыты. Жандарм ходил, молча, взад и вперед перед домом, и Ланни вступил с ним в разговор. Кому принадлежит дом сейчас? Человек не знал. Ланни упомянул Захарова, и мужчина выглядел сбитым с толку. Он никогда не слышал этого странного иностранного имени. Байрон спросил: «В чем слава?»[165]165
  165 Джордж Гордон Байрон. Дон Жуан ПЕСНЬ ПЕРВАЯ стих 218 Перевод Т. Гнедич


[Закрыть] И вот был ответ!

X

Витторио ди Сан Джироламо прибыл в Париж с женой и остановился в одном из самых шикарных отелей. Выполняя своё обещание, Ланни зашёл навестить их и обнаружил, что год покоя и развлечений вернул цвет обратно на щеки молодого итальянца. Они рассказали о своей поездке в Калифорнию, а Ланни рассказал о своей в Испанию, исключив все политические аспекты. Капитано видел испанскую войну, как первый шаг в подавлении всемирного заговора трудящихся, который имел свой источник и центр в Москве. Капитано был вынужден принять помощь Гитлера в решении этой задачи, но, несмотря на это, он презирал фюрера и не доверял ему, так же, как это говорила Бьюти. Ланни смог согласиться, и они разошлись достаточно миролюбиво.

Марселина искала встречи с братом в одиночку, и оказалось, что она хотела деньги. Ирма щедро выписала ей чек в Рино, и они, не задумываясь, тратили деньги напропалую, и вот оказалось, что деньги были потрачены почти все, и как им жить дальше? Ланни объяснил, что Золтан имеет возможность продать две картины Дэтаза. Если и когда он сделает это, то одна треть от цены, за вычетом комиссии, пойдёт Марселине. Она хотела, чтобы Ланни выдал ей эти деньги авансом сейчас, но он, ожидая этот запрос, решился сказать нет.

Сводной сестре Ланни была только девятнадцать, прекраснейшее существо, какое можно себе представить, одетое на пике осенней моды. Она была воспитана на элегантности, и теперь ей придется пережить трудные времена и обойтись без неё. Ланни наблюдал, как самостоятельная жизнь всего за несколько месяцев заметно ее закалила. Ее потребности были срочными, и она собиралась добиться того, что она хотела, с небольшим учетом приличий. Она знала, что Ланни сделал много денег, и что он сделал с ними? Почему их часть он не мог отдать сестре, которая была обременена искалеченным мужем? Ланни сказал ей, что у него много обязательств. Но он не мог или не сказал бы, какие они были, и предлог казался неубедительным. Конечно, эти картины в хранилище дома могут быть проданы, и, конечно, ей, дочери художника, было, что сказать о них! Разве он не мог предпринять больше усилий, чтобы избавиться от некоторых?

Ланни терпеливо объяснил, что репутация Дэтаза была создана трудом, которому в течение пятнадцати лет он и Золтан Кертежи отдали свои знания и навыки. С картинами, как и с другими товарами, если их выбросить на рынок, то это уничтожит его и, возможно, навсегда. Если же, выпускать их осторожно, одну за другой по высоким ценам, то ценность того, что осталось, увеличилась бы. Так Марселина могла бы жить в комфорте остальную часть своей жизни на свою долю работ своего отца.

«Но мне нужны деньги сейчас, Ланни!» – воскликнула она. – «Как я и Витторио должны жить?»

Он ответил: «Поезжайте в Бьенвеню и оставайтесь там, и сообразуйте свои расходы со своими доходами». Но он знал, что его слова были потрачены впустую, у Марселины был плохой учитель. Бьюти Бэдд редко жила так и не делала это сейчас, несмотря на заклинания мужа и сына. Что касается Марселины, то Бьюти будет считать, что молодая женщина имела право на «интрижки», пока была молода, красива и популярна. Она должна принимать участие в так называемом «вихре светских развлечений», а это означало общение с людьми, быстро тратящими деньги, и идти в ногу с их стандартами. Быть бедным означало быть мертвым.

Ланни знал, что Бьюти даст Марселине деньги, и что довольно скоро они обе окажутся в долгах. Он решился занять жесткую позицию, и внушать страх с самого начала, и он сделал это. В результате была односторонняя обида Марселины. Ланни не сердился, даже когда она ругала его за безрассудство отказа от самой щедрой из жен, которая была готова взять на себя заботу не только о нем, но и обо всей его семье. Они расстались, Марселина в слезах и отсутствием признаков сестринской любви, которые характеризовали её отношения к нему на протяжении многих лет.

XI

Придя к соглашению с Джозефом Барнсом, Ланни написал письмо адвокатам, которые должны были представлять его в Рино, ставя условия развода. Он послал чек, покрывающий их услуги, а также стоимость двух телеграмм. Первая должна подтвердить получение его указаний, а вторая сообщить ему, когда развод был предоставлен. В начале декабря месяца он получил вторую телеграмму, а на следующий день он прочитал эту новость в нескольких парижских газетах. Так что этот эпизод в его жизни был закрыт, и он стал свободным человеком после семи с половиной лет. Доктор Сэмюэл Джонсон однажды заметил, что второй брак является торжеством надежды над опытом. Ланни процитировал это высказывание Труди, когда принёс ей эти новости. «Я думаю, что мы должны вступить в брак», – заявил он.

– Что в этом хорошего, Ланни?

– В первую очередь, я мог бы лучше помочь тебе, если ты когда-нибудь попадёшь в беду. Ты можешь получить американское гражданство сразу после однолетнего проживания там, и это может быть важным для тебя.

«Я не знала об этом», – призналась она.

– Кроме того, это гарантирует тебе экономическую безопасность. Если оставить всё, как сейчас, то если что-нибудь случится со мной, ты окажешься в затруднительном положении.

– Я могла бы вернуться к работе, Ланни.

– Для беженцев не так легко получить работу, и она не оставила бы тебе много сил для дела. У меня есть доля в картинах Марселя, и кое-какие акции и облигации хранятся у моего отца, и я хочу оставить эти деньги тебе и использовать их для нашей борьбы. Было бы нелепо оставить их моей дочери, ибо это будет лишь капля в море, и она даже не увидит всплеска.

– А твоя мать не захочет их?

– Моей матери причитается, а она потратит их на наряды. То же самое относится и к Марселине. Но с миром готовым загореться, я могу думать только о более важных вещах, чем, удовлетворение избалованной женской плоти изысканными шелковыми тканями.

– Ланни, они ужасно меня возненавидят!

– На некоторое время, может быть, но ни одна из них зла. И моей матери, по крайней мере, известно в течение многих лет, что у неё непредсказуемый сын. В своем сердце она винит себя, потому что она привела меня в мир вне брака, и она, воспитанная в строгой фундаменталистской вере, знает, что грехи родителей падают на детей. Что бы ни пошло не так, внутренний голос говорит ей, что ее наказывает Бог. И как сильно она не борется с этим понятием, она его избежать не может.

– Ланни, как мы можем вступить в брак, избежав огласки, что сделало бы мою работу невозможной?

– Я считаю, что есть такие способы. Ты могла бы выйти замуж под другим именем.

– И брак был бы действителен?

– Единственный вопрос, задаваемый в случае бракосочетания, есть или нет препятствия для вступления в брак.

– Ты расскажешь это своим родителям?

– Это будет зависеть от того, что ты захочешь. Я мог бы написать своему отцу письмо, объясняя обстоятельства и приложив твою фотографию. Я бы запечатал письмо и пометил его: вскрыть только в случае моей смерти. Отец благородный человек. Будет хранить его в сейфе.

– Все это звучит очень формально и непривлекательно, Ланни. Но я полагаю, что такое всегда связано с собственностью. Дай мне подумать над этим.

XII

Прошла пара дней. И однажды утром, когда Ланни, лёжа в постели, предавался роскоши, читая газеты и несколько английских еженедельников, зазвонил телефон. Это был голос Труди, быстро и резко говоривший по-английски. – «Слушай внимательно, и не используй никаких имён. За мной следят. Я не могу вдаваться в подробности, но я думаю, что это очень плохо. Не появляйся около моей студии».

«Где ты?» – спросил он.

– Я звоню из уличной будки. Я боялась, что ты придёшь ко мне.

– Что ты собираешься делать?

– Я должна избавиться от них.

«Послушай меня». – Он поделился с ней мыслями, что надо делать во время слежки. – «Находись там, где много народу. Не заходи никуда в одиночку и не появляйся на пустынной улице. Поняла?»

– Да.

– Самое лучшее место универмаг или общественное здание, которое имеет много выходов, чтобы они не смогли следить за всеми. Двигайся быстро зигзагом в толпе, низко наклоняясь. Внезапно стрелой в лифт, или иди в метро и стрелой в поезд и снова обратно после того, как вошли преследователи. Если не сможешь управиться этими способами, обратись к жандарму. Представь всё на основе пола. Человек похотливый хам – французское слово un suiveur. Пока жандарм будет читать ему лекцию, ты берёшь такси.

– Отлично.

– Когда у тебя всё прояснится, позвони мне и назови какой-нибудь угол, чтобы я мог взять тебя. Я буду готов с транспортом.

– Все хорошо, спасибо.

После этого Ланни не мог больше читать или валяться в постели. Он приказал подать свою машину, побросал свою одежду в чемоданы. Заказал счёт, и когда получил его, он послал мальчика вниз по лестнице с чеком на большую сумму. В отеле знали его и его мать на протяжении многих лет, и прислали ему сдачу. Он собрался в путешествие и хотел подготовиться.

В промежутке между этими действиями он ходил по комнате, как тигр в клетке. Эти существа охотятся за своими жертвами, как в джунглях? И Ланни считал, что в руках гестапо теперь этой жертвой стала Труди Шульц, она же Корнмалер. Он снова переживал ужасы, которые он испытал в случае семьи Робинов, а затем в случае с Труди. Эта прославленная гангстерская система, которая украла имя социализма, доставала свои жертвы из Германии в каждом приграничном государстве. Она достигла их в Испании, и теперь её скользкие щупальца воровали своих уцелевших жертв из Франции.

Ланни думал о нацистах в Париже, и что они могут сделать. Это был сложный вопрос, и на французские власти лучше не рассчитывать. В каждой великой столице Европы, и даже мира, тайные агенты правых всегда боролись с такими же агентами левых, и у полиции каждого города была сильная склонность работать вместе против того, что они называли «подрывными элементами», независимо от политического цвета их собственного правительства.

Так в Париже, даже при Народном фронте, Сюртэ Женераль и Второе бюро допускали деятельность нацистских агентов, и даже представляли им информацию и помощь, конечно, в строгой тайне. Это было частью политики, которая потом стала известна под именем «умиротворения». Подружиться с Гитлером, считая его ответственным за подавление большевизма на благо всех капиталистических государств.

Ланни объяснил эту ситуацию Труди. Она могла подойти к жандарму на улице и сказать: «Я порядочная женщина, меня преследует этот странный человек, будьте любезны приказать ему оставить меня в покое». Но она не могла сказать: «Я беженка и немецкий социалист, и за мной шпионят нацистские агенты», ибо тогда у бедного жандарма колени подогнутся от страха, зная, что это касается высших сил и что возможен скандал, который может сломать его. Женщина может быть анархистом или террористом, и, возможно, это была его обязанность сопроводить ее до ближайшего участка. Те, кто сидят в кабинетах в таких местах и сидят там долгое время, установили для себя правила. И было бы ошибкой думать, что они собираются их изменить только потому, что еврейский эстет с даром написания фельетонов протолкнул себя на должность премьер-министра Франции на несколько недель или месяцев!

XIII

Наконец, зазвонил телефон, и Ланни бросился к нему. Голос Труди теперь звучал по-французски с неунывающим акцентом. Она сидела в небольшом кафе в районе Пасси, и была бы счастлива разделить с ним компанию, и он ответил: «Tout de suite, Mademoiselle».

Прошло немного времени, как она сидела у него в машине, а он накручивал углы малолюдных улиц, желая убедиться в отсутствии слежки. В то же время она рассказывала свою историю. В течение нескольких дней она замечала, что ее место находится под наблюдением. Через дорогу был табачный киоск, естественное место для скопления мужчин. И, конечно, тот факт, что за красивой женщиной следует мужчина, не обязательно означает, что это гестапо. Особенно если женщина имеет привычку смотреть, кто за ней ходит. Но когда это была женщина, которая шла за ней, и повернула полдюжины последовательных углов у нее за спиной, задерживаясь смотреть в витрины всякий раз, когда Труди смотрела в витрины, то она пришла к выводу, что ее враги взяли её на заметку. То, что послужило причиной ее тревоги сегодня утром, было трое мужчин, глядевшихся немцами, в автомобиле. Она вспомнила, как они убили Хьюго Бэра в Мюнхене и похитили Ланни по тому же поводу.

Она использовала предложение Ланни об универмаге. Она зашла в отдел товаров по сниженным ценам, и склонив голову, проскочила сквозь толпу, к большому негодованию многих покупателей, многословно выражавшихся. Выскочив из толпы и вертясь между прилавками, ей удалось выйти через боковой вход, оторвавшись от преследования. «О, Ланни, я надеюсь, что я не навела их на твой след!» – воскликнула она и продолжала рассказывать, что она недавно помогла в покупке радиоламп и другого оборудования для секретной радиостанции, вещавшей из различных мест Берлина и около него. Нацисты не жалели усилий, чтобы найти её. Труди сказала: «Я боюсь, что дни моей работы в Париже закончились».

Они были за пределами города и ехали по дороге Сен-Дени, главной магистрали на север. Она заметила дорожные знаки и спросила: «Куда ты меня везешь, Ланни?»

«В Англию, чтобы жениться на тебе», – ответил он.

Он оставил машину в гараже в Кале, чтобы слишком не бросаться в глаза. Они переехали пролив на пароме в Дувр, и поехали на автобусе, как простые туристы, к одному из близлежащих курортных городков, довольно малолюдных в декабре. Они прогулялись по набережной, Ланни с двумя чемоданами. Почти на всех домах весели объявления о сдаче жилья в аренду. Они выбрали подходящее место, и под именем мистера и миссис Бэдд наняли на неделю спальню и гостиную с использованием ванны за очень маленькую сумму. За другую маленькую сумму хозяйка квартиры будет покупать еду в соответствии с их заказом, готовить ее и подавать в гостиную. Платя за «угли», они могли иметь огонь в камине весь день и большую часть ночи. Комнаты были душными и загружены потрескавшейся невероятно уродливой викторианской мебелью. Но искусство любви компенсировало отсутствие всех других искусств.

XIV

Стояли самые длинные ночи в году, а на дворе был сезон штормов и туманов. Но молодые и энергичные люди любят гулять под дождем, особенно когда у них есть теплое сухое место, куда вернуться. Среди вещей, которые бросил в свои чемоданы Ланни, были книги. Одна из них была Самый Беспокойный Дом Англии, Гарри Прайса, исследователя паранормальных явлений, который применил все инструменты современной науки и провёл серию наблюдений в английском пасторском доме, которые поставили бы в тупик любого, имевшего какие-либо представления о доказательствах.

Другой была Автобиография Линкольна Стеффенса, чтение которой было для Ланни Бэдда повторением этапа его своей собственной жизни. Бедный старый Стеф! У него был инсульт, вскоре после того, эта книга была опубликована, и умер он не так давно в бунгало на побережье Калифорнии. Ланни прочитал его историю вслух Труди и рассказал ей о тех днях мирной конференции, где Стеф был другом и советчиком девятнадцатилетнего секретаря. Он поехал в Россию по поручению президента Вильсона и вернулся, говоря: «Я видел будущее, и оно работает». Он трудился, чтобы остановить войну союзных стран против этого новорожденного будущего. Но теперь, спустя почти восемнадцать лет, война все еще продолжается. «Может быть, мы не доживём, чтобы увидеть конец этого», – сказал с сожалением Ланни.

Они вместе читали, и это были каникулы, которые они оба заработали. Труди, конечно, волновалась о своих друзьях, обнаружило ли их гестапо, что с ними произойдет, и как она сумеет снова установить контакт с ними. Ланни не о чем беспокоился, потому что вороны всегда кормили его[166]166
  166 ВЕТХИЙ ЗАВЕТ 3-я книга Царств 17:4 И было к нему слово Господне: …а воронам Я повелел кормить тебя там


[Закрыть], и он был уверен, что в нужный момент прилетит стая и всё разрешится.

Их посетила лишь одна пара. Ланни убедил свою подругу, что Рик и Нина должны быть допущены к секрету. Во время чрезвычайной ситуации они могли бы помочь и предложить убежище, они могли пересылать почту, организовать публикацию важных новостей. Ланни в первый раз рассказал, что это был Рик, кто организовал публикацию документов о нацистском перевооружении, которые достала Труди. Теперь, когда их сын воевал за дело в Испании, лояльности и конфиденциальности этой английской пары, безусловно, можно было доверять. Труди не перечила, а Ланни отправил записку Рику, прося его и Нину приехать по названному адресу, не говоря ничего об этом кому-либо другому.

Рик привык к таким запискам, и эти двое приехали, посадили своих друзей в машину так, чтобы можно было свободно говорить. Это была романтика, и приключение, и сын баронета и его сноха провели этот день даже лучше, чем они обычно себе позволяли. Они были обеспокоены Ланни, считая его слишком доверчивым и восприимчивым к женским уловкам. Они боялись, что Бьюти, Эмили, Софи и Марджи могут добиться успеха и заманить его в ловушку на другой светский брак. Но было очевидно, что эта способная и трезвомыслящая женщина никогда не позволит ему свернуть на торную дорогу в праздный класс.

Ланни знал всё о женитьбе в Англии, сделав подробные запросы во время его побега с Ирмой Барнс. Закон о браке 1836 года не претерпел изменений с 1929 года! После того, как он и Труди «прожили на одном месте» в течение пятнадцати дней, он нанес визит в районный отдел регистрации браков и сделал заявление относительно себя и своей будущей невесты. Он назвал их имена, как Лэндон Престон Радд из Нью-Йорка, разведенный, и Герти Корнинг, вдова из Цюриха, Швейцария, желают вступить в брак в соответствии с английским правом. По прошествии двадцати четырех часов он пришел снова, чтобы получить разрешение, и вскоре после этого, за день или два до Рождества, Труди стала его женой. Ланни в первый раз ее сфотографировал, он сделал это так, потому что не знал, кто и когда может досмотреть его вещи и документы. Он отпечатал одну фотографию, а затем уничтожили негатив. Он написал завещание в ее пользу. Потом сложил завещание, фотографию, свидетельство о браке, а также письмо своему отцу в конверт, который запечатал и надписал: «Вскрыть в случае моей смерти». Он положил всё в большой конверт и послал его по почте заказным письмом Робби. Чтобы подбодрить Труди после этих завещательных процедур, он поцеловал её и процитировал: «Почему жена дороже, чем невеста[167]167
  167 Из стихов Джорджа Литтелтона, первого барона Литтелтона


[Закрыть]».