Текст книги "Сага о живых кораблях"

Автор книги: Энн Маккефри

Соавторы: Мерседес Лэки,Маргарет Болл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 56 страниц)

– Интересно, как бы ты запела, если бы тебе пришлось терпеть их у себя на борту так подолгу! Вот узнаешь, что это за удовольствие – всегда угадывать наперед, что скажет твое «тело», – тогда, может быть, поймешь, каково мне приходится...

– Мы с Кирой Фалерновой провели вместе три года...

– Сравнила! Ты же знала, что это временное назначение! На таких условиях можно примириться с чем угодно. А вот когда ты неотвратимо уверен, что впереди двадцать пять, а то и тридцать лет...

– Если все так уж скверно, попроси замену, – предложила Хельва.

– И прибавь неустойку к тому долгу, который на мне висит?

– Извини, я совсем забыла, – поспешно ответила Хельва. Она сразу поняла, что ее совет был не очень-то уместен. У Амона были свои причины для недовольства – не так давно он столкнулся с тучей космического мусора, и это стоило ему замены половины носовой обшивки. А цены на ремонт и обслуживание станции, не принадлежащие Мирам, заламывают просто грабительские. Сами же Центральные Миры доказали, что причиной аварии явилась его собственная оплошность, и он не получил ни страховки, ни компенсации.

– Ну, предположим, попрошу я замену, – кисло продолжал Амон, – тогда придется соглашаться на первого попавшегося напарника, и никаких тебе отказов.

– Да, ты прав.

– Ведь это не меня благодарные неккарцы завалили двойными премиями!

Упрек был столь несправедлив, что Хельва едва не ответила резкостью, но все же сдержалась и лишь кротко выразила надежду, что все потихоньку образуется. Амону был нужен не советчик, а сочувствующий слушатель.

– Послушай того, кто на этом деле собаку съел, – смягчившись, изрек Амон. – Хватайся за каждый одиночный рейс. Копи премии, пока они к тебе плывут. Тогда потом ты сможешь поторговаться с Мирами. Мне не повезло. А вот и мой напарничек...

– Я вижу, он торопится.

– Интересно, кто придал ему такое ускорение? – так ехидно буркнул Амон, что Хельва начала задумываться: уж так ли виноват его партнер? В конце концов, мозговые корабли – те же люди...

Тогда-то она и услышала по межсудовой связи возбужденный голос Амонова напарника:

– Амон, старина, срочно снимаемся! И во весь дух обратно на Регул! Мне только что сказали...

Связь прервалась.

В этом весь Амон – взять и зажать хорошие новости! Хельва даже не обиделась. «Пусть ему хоть на этот раз повезет», – мысленно пожелала она, переключаясь на наружные камеры, чтобы увидеть его взлет. Если он получит выгодный рейс и вдобавок премию за доставку груза, то сможет выплатить свой долг. И даже разобраться с напарником. Он заглядывал к ней на борт в тот день, когда они с Кирой прибыли на Неккар, и показался ей вполне симпатичным. «Но так поступить – это просто мелочность», – подумала Хельва, и тут ей пришло в голову, что новость, которую принес пилот ТА-618, наверняка пришла не по экстренной связи.

– Диспетчерская космопорта Неккар? Это Х-834.

– Хельва? Я как раз собирался с тобой связаться. Ты довольна нашими эксплуатационниками? Если тебе что-нибудь понадобится, скажи им, не стесняйся, – любезно предложил диспетчер.

А ведь совсем недавно неккарцев постигло такое бедствие – вот уж кто, казалось бы, имел все основания жаловаться, как этот зануда Амон.

– Я только хотела узнать, почему ТА-618 так поспешно умчался.

– Да, новость, конечно, потрясающая! Живешь и не знаешь, что творится в соседней звездной системе! Я всегда говорил: чего только не бывает на свете. Но кто бы мог подумать, что людям... если, конечно, их можно назвать людьми... могут понадобиться какие-то старозаветные пьесы. Нет, ты можешь себе такое представить? – Диспетчер так долго гоготал, что Хельва уже начала терять терпение.

«И этот придурок Амон еще недоволен, когда знает наперед, что скажет его напарник!» – размышляла она, терпеливо дожидаясь, пока весельчак наконец выдаст что-нибудь осмысленное.

– К сожалению, не могу: ведь вы так и не сказали мне, что именно вам стало известно, – вставила Хельва, поняв, что диспетчер и дальше собирается ходить вокруг да около.

– Извини. Я думал, вы, корабли, всегда держите, ушки... прошу прощения... связь с друг другом. Обычно я пользуюсь только проверенными данными, а на этот раз сведения получены сразу по двум каналам – я уже говорил об этом пилоту Трейсу. Разведывательный корабль, направлявшийся к Бете Корви, зарегистрировал регулируемые энергетические всплески. И засек их источник – им оказалась шестая планета, у которой, каким бы невероятным это ни показалось... аммиачно-метановая атмосфера! Впервые слышу, чтобы в такой среде существовала разумная жизнь, а ты?

– Я тоже. Продолжайте, пожалуйста.

– Не успел экипаж подготовить зонд, который мог бы уцелеть в таком, с позволения сказать, воздухе... – Он снова загоготал.

– Скорее всего, то, чем мы дышим, для них не Меньшая отрава, – заметила Хельва.

– Ну да, конечно. Так вот, не успели они почесать в затылках, как корвики сами установили с ними контакт. Как тебе это нравится?

– Я вся внимание. Никогда не слышала ничего более интересного.

– Неудивительно, что разведчики уцепились за них руками и ногами. Предложили этим корвикам обмениваться научной информацией и пригласили присоединиться к Федерации Центральных Миров. Послушай, – диспетчер задумался, – а откуда разведчики взяли, что их уровень по шкале цивилизаций достаточно высок, если они даже не спустили зонд на поверхность планеты?

– Если корвики смогли установить контакт с кораблем и вдобавок балуются регулируемыми энергетическими всплесками такой силы, что их можно зарегистрировать за пределами их солнечной системы, то я опасаюсь, что наш уровень на их шкале цивилизаций может оказаться слишком низким.

– Гм, об этом я как-то не подумал... – Нет, этот парень обладал поистине неисчерпаемой жизнерадостностью – после секундной паузы он снова завел свое: – Зато у нас есть кое-что такое, в чем они нуждаются просто позарез! – Он выпалил это с таким торжеством, будто дефицитный товар принадлежал лично ему. – И это не что иное, как пьесы!

– Пьесы?

– Вот именно! Сама подумай – каково, должно быть, создавать произведения искусства на планете с аммиачно-метановой атмосферой! Короче, суть дела в том, что они согласны обменять кое-какие энергетические процессы, которые нужны нам, на наши старые пьесы.

– Шило на мыло? – пробормотала Хельва.

– В каком смысле?

– И все же не пойму, почему ТА-618 так резво рванул отсюда?

– Это-то как раз самое простое. Центральные Миры созывают корабли со всего сектора. А уж тебе, Кораблю, который поет, сам Бог велел взяться за это дело.

– Что ж, может быть, – задумчиво проговорила Хельва. – Только я должна получить нового напарника, а кто же поручит такое ответственное задание совсем зеленой команде?

– Уж не хочешь ли ты сказать, что заранее отказываешься от борьбы? Трейс говорил, за этот рейс обещают тройную премию, так что каждый корабль в здравом уме и твердой памяти постарается не упустить свой шанс.

– Я-то как раз в здравом уме, но для меня есть кое-что поважнее, чем тройная премия.

Молчание, последовавшее за ее словами, оказалось куда красноречивее любой банальности, которую смог бы изречь словоохотливый диспетчер. К счастью, Хельва заметила, что зажегся сигнал экстренной связи, и, извинившись, включила приемник.

Сообщение начиналось с кода рейса, и она принялась записывать полетные данные.

Ей предписывалось срочно вылететь на базу Регул, а по пути совершить посадку на планете Дуур-3. Там, в шлюзе № 24 Университетского космопорта, ей предстояло взять на борт четырех пассажиров и незамедлительно проследовать на базу.

– Раз уж пришел такой приказ, мэм, придется дать вам немедленный вылет, – сказал диспетчер, когда она снова переключилась на его канал.

– Не надо так спешить, дружище. Раз уж мне велено взять на борт пассажиров, я не хотела бы выглядеть замарашкой. Кажется, вы говорили, что если мне что-нибудь понадобится...

– И это не только слова, – галантно заверил ее услужливый неккарец.

Итак, Хельва мчалась к Дууру-3 со скоростью, которую не смог бы выдержать ни один человек. Ее каюты и грузовые отсеки сверкали свежей краской; там, где еще недавно качались колыбели с тысячами эмбрионов, снова появились койки обычного размера.

Приняв к сведению скептические замечания Амона, она убедила сговорчивого бригадира ввести в обычные краски хитрые химические добавки. Благодаря вкраплениям тубанской пемзы, приглушенные зеленые тона пилотской каюты могли менять оттенок в зависимости от освещения и таким образом удовлетворить любой вкус. По ее просьбе камбуз отделали в ярко-оранжевой гамме. Цвет получился довольно знойный, но она на это и рассчитывала – на камбузе надо быстро есть, а не рассиживаться. Главная рубка стала кремовой с голубой отделкой, а остальные каюты голубыми и бежевыми. «Бедняга Амон сам не дает себе труда пошевелить мозгами, – размышляла Хельва. – Наверное, он просто не додумался воздействовать на своего напарника методами цветопсихологии. А еще говорит, что с постоянным партнером труднее ужиться».

Бригадир и его подчиненные работали споро, и после того, как отделочные составы были выбраны и подготовлены, переоборудование интерьера не заняло много времени. Чистота и порядок на борту стоили того, чтобы задержаться и на более долгий срок, – зато теперь она может встретить пассажиров, не стыдясь за свою внешность. По правде говоря, она с нетерпением ожидала этого, ее всегда волновали встречи с новыми людьми. «И новыми напарниками», – решительно напомнила она себе. Как бы там ни было, плата за провоз этих пассажиров с лихвой окупит затраты на косметический ремонт, так что можно забыть про дурацкие советы Амона.

Значит, он хочет расплатиться с долгами – каково? Мчась через черный космос к мерцающему вдали Дууру, Хельва задумалась. Что ж, даже мозговому кораблю нужна цель в жизни. На всякий случай она проверила сумму своей задолженности и была приятно удивлена: долг резко сократился.

Какая неожиданность! Если, оставаясь «бестелесным» кораблем, она будет продолжать хотя бы вполовину столь же резво, то уже через три стандартных года сможет откупиться от Центральных Миров! Всего десять лет службы – и она сама себе госпожа? Это просто неслыханно! Амон тянет лямку уже почти сто пятьдесят лет и, тем не менее, постоянно стонет по поводу суммы своего долга. Правда, нужно учесть, что он из породы нытиков и половину его жалоб не стоит принимать всерьез. Но ведь есть и «свободные» корабли! – например, ИГ-635, Амонов одноклассник! Он выполняет кое-какие задания для Федерации Скорпиона и прошел переоборудование для работы в их атмосфере.

Что до нее, то ей просто везло. Конечно, вознаграждение за тот роковой рейс к Равелю – это деньги, политые слезами и кровью, хотя они тоже пошли ей в актив. Борьба с эпидемией на Ан-нигоне принесла ей полное жалованье плюс премиальные, А все то время, пока они с Кирой работали по заданию БСЧ, выполняя серию «полетов аиста», ей платили вдвойне, потому что у Киры был отдельный контракт с Банком. Происшествие на Алиоте дало ей вознаграждение, объявленное за обнаружение беглого 732, а теперь еще невиданная премия от неккарцев... Серьезного ремонта у нее не было – да и зачем он ей, в ее-то возрасте? – так что ее финансовое положение выглядело весьма и весьма радужно, несмотря на астрономические затраты на уход и обслуживание, накопившиеся за время ее детства.

Допустим, ей удастся погасить остаток долга – и что дальше? Все равно она наверняка заключит контракт с Космической службой Центральных Миров, потому что эта работа ей по душе. Хотя, спору нет, было бы приятно в кои-то веки послать Миры подальше. Тогда она могла бы сама нанимать и увольнять напарников, когда ей это заблагорассудится.

Да, такое преимущество стоит того, чтобы рассчитаться с долгами!

И все же она никак не могла понять: почему Амон не предпочтет уплатить неустойку, если Трейс так уж невыносим? Все равно Центральные Миры не откажутся от своего корабля, будь он хоть по уши в долгах... С другой стороны, ей-то какое дело? Ей нужно думать о своем напарнике – хорошо бы он ждал ее на Регуле, когда она прибудет туда с пассажирами. В конце концов, у нее тоже есть свои права, независимо от величины долга.

Несмотря на огромную скорость, полет казался бесконечным: вереница дней и ночей сливалась в один сплошной поток времени, состоящий из бессонных и бессмысленных часов. Она была запрограммирована для сотрудничества, для того, чтобы о ком-то заботиться, о ком-то думать, кому-то служить. Ее привлекала духовная близость с другими людьми, взаимный обмен мыслями – пусть даже где-то в будущем свежесть чувств сменится глухим раздражением, рожденным долгой привычкой. Все равно она хочет пройти все это сама, познать на собственном опыте, а не из жалоб старого разочарованного мозга.

Службы дуурского космопорта частично скрывались в толще мощного горного хребта, пересекающего Северо-Восточное полушарие планеты. По другую его сторону и в самой горе находился грандиозный административный комплекс этой университетской планеты.

Приземлившись у шлюза № 24, Хельва заявила о своем прибытии, и сразу же к ее пассажирскому люку уверенно пополз гигантский гибкий червь переходного тоннеля. Двое стояли поодаль, дожидаясь, пока будет завершено соединение: один облокотился на заваленную багажом тележку, второй то и дело одергивал полы и рукава кителя и посматривал на часы.

– Время дорого. Ты знаешь, чьи вещи куда везти?

Грузчик, не удостоив чиновника ответом, ловко направил тележку на корабль и, проехав через главную рубку, свернул в коридор.

– Гм, корабль выглядит как новенький, – оглядываясь по сторонам, пробурчал чиновник, было видно, что он приятно удивлен. Он задержался на камбузе, чтобы сунуть нос в ящики и кладовки. – А где у кораблей этого класса клавиша заказа? – спросил он грузчика, который заносил в каюту чемоданы.

– Спросите у самого корабля, – посоветовал тот. – Разве вы не заметили, что это МТ?

– Мозг-тело? – изумился чиновник. – Прошу прощения, сэр или, может быть, мадам?

Хельва снисходительно наблюдала, как он, не имея понятия, где она находится, пытается изобразить поклон, одновременно поворачиваясь на месте, так чтобы его приветствие охватило весь периметр главной рубки.

– У вас достаточно продовольствия, чтобы прокормить четырех пассажиров до базы Регул?

– Вполне.

– Какая удача. Ведь мы не знали, какой корабль прибудет, – все случилось так неожиданно. А оказалось – корабль класса МТ! Что ж, это очень лестно. Ведь вы, наверное, можете во время полета регулировать силу тяжести у себя внутри? – спросил он, снова взглянув на часы.

– Безусловно. А в чем дело? Я ведь еще не получила задания.

– Неужели? – Он был заметно озабочен. – Ничего не понимаю – вас должны были проинструктировать заранее. В обязательном порядке. Впрочем, это не так важно, забудьте об этом. Правда, я настоятельно просил... но раз вы можете регулировать гравитацию, то все проблемы снимаются, ведь так?

«Ну и везет же мне на недоумков!» – простонала про себя Хельва, а вслух сказала:

– Если вы уточните, какая именно гравитация вам потребуется...

В это время у дальнего конца шлюзового перехода раздался взрыв криков и аплодисментов, и чиновник выжидательно повернулся по направлению к входу.

– Вот и они. Солар сам вам скажет, или мисс Стер, медсестра, которая его сопровождает. Вы знаете, что стартовать нужно немедленно?

Грузчик лихо покатил к выходу, по дороге бойко отсалютовав Хельве.

– Багаж подготовлен к взлету, – бросил он через плечо.

– Отлично, – рассеянно пробормотал его начальник, вслед за ним направляясь к шлюзу. Его озабоченность сменилась заученной улыбкой – навстречу по тоннелю уже двигалась шумная компания.

Судя по всему, четверо идущих впереди и есть ее пассажиры – не зря они одеты в летные костюмы. Хельва увеличила картинку, и ей сразу стало ясно, кому из пассажиров понадобится уменьшенная гравитация. Как минимум половинная, решила она. Один из мужчин двигался явно через силу, было видно, что он ценой огромного напряжения заставляет свои мускулы преодолевать непривычное сопротивление. Хельва заметила, что даже мышцы лица у него обмякли, а жаль – когда-то он, по-видимому, отличался незаурядной красотой. И все же он держался прямо и высоко нес гордую голову, не желая, чтобы физическая слабость лишила его внешнего достоинства.

Он так заинтересовал ее, что она только мельком взглянула на второго мужчину и двух женщин. Вот уже вся компания ввалилась в шлюз.

Портовый чиновник поспешно отступил в сторонку, пропуская пожилого мужчину импозантной наружности, чье одеяние украшал целый букет разноцветных академических отличий. Ступив в рубку, он изысканным жестом подал руку своей спутнице. Это была женщина поистине ослепительной красоты.

– А вот и ваш ковер-самолет, он перенесет вас на базу Регул. Позвольте, Ансра Колмер, еще раз напомнить вам, какое удовольствие доставила лично мне наша встреча. Что же касается Дуурского университета, то его руководство по достоинству оценило ту любезность, с которой вы согласились нарушить свои личные планы и вместе с соларом Прейном познакомить студентов с вашим непревзойденным искусством. Ваша Антигона – само совершенство. Ваш монолог из второго акта Фора впервые позволил мне всецело оценить напряженную перекличку цвета, запаха и ритма. Вам подвластны все тайны вашего искусства, и я уверен, что ваш талант в самое ближайшее время будет по достоинству увенчан званием солары.

Хельве показалось, что улыбка на внешне безмятежном лице Ансры Колмер слегка застыла, а уж в ее мерцающих глазах и вовсе не было ни тени веселья.

– Вы необычайно любезны, господин директор, особенно если учесть, что на Дууре уже есть свой солар. – Она изящно повернулась в сторону жертвы гравитации. – Не понимаю, как вы можете с ним расстаться... – Не ожидая ответа, она миновала шлюз и прошествовала в главную рубку. Теперь, когда женщина стояла спиной к шумной группе провожающих, Хельва заметила, что она едва сдерживает раздражение и злость.

Директор откашлялся, казалось, он отлично понял ее намек. Потом церемонно поклонился солару.

– Ведь вас, Прейн, навряд ли удастся отговорить?

– Уважаемый директор, Центральные Миры слишком настоятельно заявили, что я им нужен. Откликнуться на их зов – мой профессиональный долг. И если мой вклад в это начинание получит признание, в нем будет и ваша заслуга – вы всегда были так добры ко мне. – У Прейна был глубокий звучный голос, голос опытного профессионального актера. И если Хельва заметила в нем странную глуховатость, а временами и некоторую неуверенность – будто голос вот-вот сорвется, – то лишь потому, что ее датчики были более чуткими, чем уши восторженной толпы юных студентов и их терпеливых наставников.

– Предоставленный заботам мисс Стер, наш солар вернется с триумфом еще до конца семестра, – проговорил второй мужчина, отправляющийся вместе с Прейном.

– Ваша правда, Даво Филаназер, – горячо поддержал его директор и повернулся, чтобы попрощаться с молодой женщиной, сопровождавшей Прейна.

Хельва зачарованно следила за разнообразными нюансами и богатым подтекстом этой сцены прощания. В любом случае скучать во время полета не придется.

– Мы не должны задерживать пилота, – сказал наконец солар Прейн. Очаровательно улыбнувшись, он виновато пожал плечами и помахал толпе, которая откликнулась вздохом печали и ропотом сожаления. Кое у кого даже слезы навернулись на глаза, когда он, взяв под руку мисс Стер, ступил в шлюз.

Мужчина, которого назвали Даво Филаназер, встал рядом с ним и тоже принялся махать провожающим.

Вот солар Прейн повернулся к своей юной спутнице, и Хельва заметила, как он тихо обронил несколько слов:

– Керла, я едва держусь на ногах. Попроси пилота закрыть шлюз.

Не дожидаясь просьбы, Хельва включила механизм закрытия шлюза.

– Даво, помогите мне, – крикнула Керла, как только провожающие скрылись из вида. Она обхватила солара за талию, и его крупное тело бессильно обмякло.

– Чертов упрямец, – пробормотал сквозь зубы Даво Филаназер, но руки его обняли Прейна так бережно, как будто он боялся причинить солару боль.

– Мне уже лучше... лучше, – свистящим шепотом повторял Прейн.

– Это было чистое безумие – согласиться на прощальный банкет в вашем состоянии да еще при полной гравитации, – с упреком сказала Керла.

– Герой должен и уходить как герой, – язвительно протянула Ансра Колмер. Теперь она уже не скрывала своих чувств, и ее лицо дышало откровенной ненавистью, в глазах светился злорадный огонек – ее несказанно забавляла слабость Прейна.

– Но герой пока еще не на щите, Ансра, – ответил Прейн; казалось, брошенный женщине вызов придал ему сил. Он отстранил от себя Керлу, отвел заботливую руку готового прийти на помощь Даво и, собрав все силы, медленно пересек рубку.

– Ну что, Ансра, осечка получилась? – спросил Даво, следуя за соларом.

– Несгибаемость Ансры передается и мне, – усмехнулся Прейн, и Хельва снова могла бы поклясться, что этот резкий обмен уколами ему только на пользу. Но медсестра солара явно придерживалась иного мнения.

– На сегодня вполне достаточно, – с дежурной бесстрастностью произнесла она и, словно не замечая, что Прейн способен двигаться самостоятельно, снова обхватила его за талию и повела к койке. – Здесь должен быть амортизирующий матрас, – сказала она, откидывая ячеистое одеяло. – Да, все в порядке. – Девушка ловко повернула солара и помогла ему опуститься на койку. Потом вынула из висящей на боку сумки диагностический прибор. Лицо ее ничего не выражало, но глаза внимательно следили за показаниями.

Хельва взглянула на шкалы и индикаторы, и некоторые цифры ее слегка озадачили. Напряжение сердечной мышцы оказалось в норме, хотя пульс частил от перегрузки. Кровяное давление выглядело слишком низким для человека в состоянии стресса и слишком высоким для того, кто привык к пониженной гравитации. И совсем в тупик ее поставила ЭЭГ. Прейна сотрясала реакция на мышечную перегрузку. Распростертый на койке, он выглядел постаревшим и усталым.

– Что ты собираешься мне дать, Керла? – резко спросил он и приподнялся, увидев, что девушка готовит ампулу для внутривенного впрыскивания.

– Релаксант и...

– Только никаких снотворных и блокаторов – я категорически отказываюсь.

– Не забывайте, солар Прейн, что я ваша медсестра, – твердо и невозмутимо ответила она.

Прейн потянулся к ней, и рука его задрожала, но Хельва увидела, как крепко его пальцы впились в тонкое запястье девушки. Керла Стер, не дрогнув, выдержала его взгляд.

– Вы не перенесете взлет без снотворного после того, как вы истратили столько сил на этом банкете...

– Дай мне релаксант, Керла, и больше ничего. Я сам справлюсь со своими... затруднениями. Как только мы будем в космосе, пилот убавит силу тяжести.

Это была дуэль двух воль, за которой с интересом наблюдал Даво. К своему удивлению, Хельва сделала вывод, что он на стороне Прейна, – когда сестра убрала два пузырька в сумку и ввела лишь один препарат, у него вырвался вздох облегчения.

– А где же наш пилот? – спросила девушка у Даво, выйдя из каюты и плотно прикрыв за собой дверь.

– Пилот? – переспросила Ансра Колмер, лениво поворачиваясь в кресле. – Вы, милочка моя, так самозабвенно любовались классическим профилем нашего солара, что пропустили мимо ушей весь предполетный инструктаж.

– Христа ради, Ансра, спрячь свои когти: ты начинаешь действовать всем на нервы, – предостерегающе усмехаясь, проговорил Даво и подтолкнул медсестру к кушетке. – Это мозговой корабль, Керла, так что больше никакой пилот нам не нужен. От нас требуется только занять свои места.

– Мисс Колмер, если вы...

– И соблюдать тишину, – непреклонным тоном добавил Даво и сжал руку девушки, призывая к послушанию. – Ведь чем скорее мы стартуем, тем лучше для Прейна, разве не так?

Она покорилась, все еще пылая возмущением. В довершение ко всему Ансра Колмер торжествующе улыбнулась, наблюдая за ее капитуляцией.

– В путь, – сказал Даво и, обернувшись, кивнул Хельве.

– Благодарю, мистер Филаназер, и приветствую всех на борту Х-834, – спокойно произнесла Хельва, но на этот раз бесстрастный тон дался ей с трудом. – Прошу пристегнуть ремни. – Ансра Колмер прекратила крутиться в кресле только для того, чтобы выполнить это распоряжение, а потом возобновила прерванное занятие. – Мисс Стер, у меня к вам вопрос: повлияет ли обычное стартовое ускорение на состояние солара Прейна?

– Не должно, если его предохраняет амортизирующий матрас.

– И наркотики, – едко вставила Ансра.

– Солар Прейн не принимал снотворного, – взвилась медсестра, но ремни не дали ей вскочить с места.

– Ансра, перестань к ней цепляться! Ты прекрасно знаешь, что Прейн не принимает наркотиков и никогда не принимал!

– Разрешение на взлет получено, – сказала Хельва, чтобы прекратить перепалку. Для пущей правдоподобности она даже пустила шум двигателя через главный динамик.

Готовясь к старту, Хельва не спускала глаз с Прейна. Конечно, амортизирующий матрас надежно защищал его, но для человека, с трудом переносящего полную гравитацию, старт должен показаться весьма мучительным. Она решила, что быстрый взлет доставит ему меньше страданий, чем постепенное наращивание ускорения. Дав полную тягу, Хельва увидела, как он мгновенно потерял сознание от боли.

Освободившись от притяжения Дуура и взяв курс на Регул, Хельва сразу же полностью отключила тягу, даже то небольшое вращение, которое она обычно поддерживала для удобства пассажиров. Прейн не приходил в сознание, но жилка на его шее билась ровно.

– Я должна пойти к нему, – раздался в главной рубке голос Керлы.

Хельва заглянула туда и увидела, что медсестра беспомощно распласталась по стене каюты.

– Тогда двигайся потихоньку, – подсказал Даво. – Ты достаточно времени провела в половинной гравитации, чтобы знать: чем сильнее действие, тем сильнее и противодействие.

– Знала бы ты, какой у тебя дурацкий вид! – фыркнула Ансра.

– Мисс Стер, солар Прейн потерял сознание еще до достижения максимальной тяги, – доложила Хельва, – но состояние у него удовлетворительное.

– Мне нужно к нему, – заволновалась Керла, – у него такие мягкие кости!

Нарушение опорно-двигательного аппарата? Как же ему позволили лететь? С ума они там, что ли, посходили? Но откуда тогда такое сильное мозговое возбуждение?

– Может быть, прибавить гравитацию? Амортизирующая сетка поможет...

– Нет, пожалуйста, не нужно, – взмолилась Керла.

– Если вы думаете, что я соглашусь провести весь полет до Регула в невесомости, то глубоко ошибаетесь, – заявила Ансра, разом утратив всю свою веселость.

– Чем дольше он не будет испытывать воздействия гравитационных сил...

– Весьма сожалею, – перебила девушку Ансра. – Но я знаю, что может случиться со мной при постоянной невесомости, и не собираюсь...

– Опасаешься за свои мышцы, дорогуша? – усмехнулся Даво. – Но ты можешь всегда присоединиться к нам – изометрическая гимнастика творит чудеса. К тому же советую тебе привыкать к невесомости. Ты наверняка помнишь, что в предполетном инструктаже – ведь ты слушала его с таким вниманием – упоминалось: нам придется играть в полной невесомости. Так что хочешь не хочешь, а привыкнуть придется.

– Но я услышала и другое: переносу подвергнутся наши сознания. А меня сейчас заботит мое тело.

– Что касается тела солара Прейна, то ему нужен отдых, – отрезала Керла, которой удалось добраться до каюты солара. – Ведь если я не ошибаюсь, он – режиссер труппы.

– Послушайте, дамы, а что, если нам пойти на компромисс? – предложил Даво. – Днем удовлетворимся половинной гравитацией, а ночи, когда все мы спокойно спим в своих сетках и ни о чем не тревожимся, будем проводить в невесомости.

– А это можно устроить? – с надеждой спросила Керла. На Дууре приходилось постоянно поддерживать половинную гравитацию, потому что на большее не хватало энергии.

– Половинная гравитация устроит вашу милость? – спросил Даво, отвешивая Ансре насмешливый поклон.

– Невесомость или половинная гравитация – он все равно долго не протянет! – со злобной усмешкой бросила она, услышав, как за Керлой захлопнулась дверь.

Ансра сбросила ремни и, устроившись в кресле с ногами, в упор уставилась на Даво.

– Не понимаю, Даво, почему ты продолжаешь защищать эту развалину, почти труп. Не надо спорить: я вижу, что его рассудок поврежден. Не забывай, я его неплохо знаю. – Ее улыбка намекала на весьма интимную близость. – А ведь именно сознание подвергнется переносу. – Внезапно ее голос и повадка неуловимо изменились. – Скажи, Даво, неужели тебя устраивает положение актера на вторых ролях?

Хельва повнимательнее присмотрелась к мужчине. Сначала она подумала, что он друг или помощник Прейна, а не его коллега. В нем не было того налета постоянного актерства, который отличал Ансру и солара.

– В Театральной гильдии тебя очень высоко ценят как прекрасного исполнителя классических ролей, – продолжала тем временем Ансра. – Почему ты всегда остаешься в тени Прейна – и на сцене, и в жизни?

Несколько секунд Даво спокойно разглядывал женщину, потом безмятежно улыбнулся.

– Так уж вышло, что я безгранично уважаю Прейна – и как актера, и как человека.

Ансра насмешливо фыркнула.

– Ты не сводишь с него глаз, как дублер в день премьеры.

Слушаешь его лекции, когда он экспериментирует со сценическим движением в невесомости! Смех, да и только! Прикрываешь его, чтобы толпы поклонников не прознали про слабости своего героя!

– Мои мотивы не так подозрительны, как твои. Интересно, почему два месяца назад, во время последних гастролей, ты сделала такой огромный крюк, чтобы навестить своего старинного друга Прейна Пистона? Хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Даже слой косметики не смог скрыть от Хельвы румянца злости, вспыхнувшего на щеках актрисы.

– Тот мой визит, Даво Филаназер, пришелся весьма кстати, – с притворной улыбкой ответила она. – Как следует из полетного инструктажа, нас перенесут в... как там говорилось... в пустые оболочки, которые ожидают каждого из нас на Бете Корви, и тогда внешность не будет играть никакой роли. Все решит талант. Я всегда считала, Даво, что ты сделал неудачный выбор, ударившись в классику. У тебя такой голодный, неудовлетворенный вид, что ты пожизненно обречен оставаться Яго или Кассио. А ведь на Бете Корви ты мог бы стать... Ромео. – Она ослепительно улыбнулась.

– Но, как я понимаю, не в том случае, если режиссером и Ромео останется Прейн Листон, не так ли? – Даво наклонился к женщине, глаза его блеснули, но смуглое худощавое лицо оставалось непроницаемым. – Ты не желаешь верить очевидным фактам даже тогда, когда слышишь их своими ушами. Ведь так, Ансра? Ты никак не можешь поверить, что чары Ансры Колмер больше не властны над Прейном Листоном.