Текст книги "Сага о живых кораблях"

Автор книги: Энн Маккефри

Соавторы: Мерседес Лэки,Маргарет Болл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 56 страниц)

Тия принялась воплощать свои планы в жизнь. Но не через Бету, своего инспектора, а через Ларса и его инспектора.

До возвращения Алекса она успела предпринять все необходимые действия. Она направила в обе избранные ею компании тщательно составленные письма, присовокупив все документы, имевшиеся в публичном доступе. Она преследовала цель убедить их в серьезности ситуации, не произведя при этом впечатления истерички.

Разумеется, тот факт, что она вкладывает деньги в их фирмы, должен был убедить их хотя бы в том, что если она и истеричка, то истеричка небедная...

Если у них достаточно мозгов, они сумеют сами понять, что к чему, на основании присланных ею документов, и тогда они ей поверят. Есть надежда, что к нужному моменту они будут готовы действовать.

Последнее сообщение она отправила в тот момент, когда Алекс уже подходил к шлюзу.

– Разрешите подняться на борт, мэм? – весело окликнул он. Тия распахнула шлюз. Он взлетел наверх, прыгая через две ступеньки. Когда он ворвался в центральную рубку, Тия сказала себе, что авось мода скоро переменится: Алекс был одет в желтую куртку с алой отделкой и алые штаны с желтой отделкой. И то и другое было достаточно ярким, чтобы слепить глаза и смахивать на светофор. Тия порадовалась, что может убавить яркость своих зрительных датчиков.

– Ну, как прошло воссоединение? – спросила она, когда снова смогла смотреть на него.

– Да там не все были, человек шесть всего, – сказал ей Алекс, пересекая рубку и направляясь к своей каюте. Он бросил сумки на койку и добавил: – Мы чуть-чуть разминулись с Хрией. Но все равно было весело!

– Я думала, ты вернешься в жутком похмелье.

Алекс удивленно расширил глаза.

– Да что ты, как можно! Я ведь наш официальный шофер – по крайней мере, в мои обязанности входит проследить, чтобы никто не ошибся шаттлом. Сам я никогда не пью – ну, почти никогда. Это портит реакцию.

Тии почему-то приятно было это слышать.

– Ну что, ты по мне скучала? Я по тебе скучал. Тебе было чем заняться?

Он плюхнулся в свое кресло и задрал ноги на приборную панель.

– Надеюсь, ты не все это время читала институтские доклады?

– Нет, – небрежно отозвалась Тия, – я нашла себе кое-какие другие занятия...

Включилась связь. Алекс вел себя паинькой и одет был в свежую, разве что чуть-чуть помявшуюся форму. Он смирно сидел в кресле – просто образец уравновешенного выпускника Академии и добросовестного пилота Курьерской службы.

Тия порадовалась, что уговорила его облачиться в форму. На связи были профессор Бартон Глазов-Верона-Грае, глава Института археологии, и седовласый мужчина в темном костюме, которого профессор представил как администратора сектора Центральных Миров Джошуа Эллиота Синьора. Очень, очень высокопоставленное лицо. И сейчас это лицо было чем-то чрезвычайно озабочено, хотя тщательно это скрывало. Увидев его на экране, Алекс сразу выпрямился, демонстрируя, что он весь внимание.

– Александр, Гипатия, мы сейчас отправим вам большое сообщение со снимками и голограммами, – начал профессор Бартон. – Но пока что нашу проблему будет представлять предмет, который вы видите у меня на столе.

«Предмет» был не чем иным, как красивой вазочкой. Изящной и стильной: асимметричной, с чувственно-резкими очертаниями, как будто автору вздумалось смешать арт-нуво с Сальвадором Дали. Казалось – насколько Тия могла судить на основании того, что видела на экране, – вазочка изготовлена из многослойного полупрозрачного стекла или керамики.

При этом она была покрыта налетом, который приобретают только вещи, много веков пролежавшие в земле.

«Или специально обработанные для того, чтобы искусственно состарить предмет». Но разве стал бы профессор лично связываться с ними из-за каких-то подделок? Вряд ли.

Единственная проблема с этой вазой – если она была подлинным артефактом – состояла в том, что ее стиль не походил ни на что из того, что имелось в базах данных Тии.

– Как вам известно, контрабандисты, грабители и «черные археологи» всегда представляли для нас серьезную проблему, – продолжал профессор Бартон. – Очень неприятно прибыть на место раскопок и обнаружить, что все уже разграблено. Но в данном случае ситуация неприятная вдвойне. Потому что – как уже, мо-видимому, догадалась Гипатия – стиль этой вещи не соответствует ни одной из известных цивилизаций.

– Несколько недель тому назад, – мягко вставил Синьор, – черный рынок оказался наводнен сотнями подобных артефактов. Анализ показал, что они весьма древние – вот эта вазочка, к примеру, была изготовлена в те времена, когда в Египте правил Гамзес Второй.

Профессор не то чтобы ломал руки, но заметно было, что он в отчаянии.

– И таких предметов – сотни! – воскликнул он. – Все, что угодно: от чаш до жертвенных сосудов, от украшений до статуй! Л нам не только неизвестно, откуда они взялись, – мы даже не знаем ничего о том, какой народ их изготовил!

– Разумеется, большинство предметов сохранилось не настолько хорошо, как этот, – продолжал Синьор, восседавший в кресле с той немыслимой неподвижностью, которая доступна только профессиональным политикам или актерам. – Но, помимо того, что они невероятно ценные и, таким образом, торговля ими приносит немалые доходы преступным сообществам, эти артефакты отличаются еще одним неприятным свойством.

Тия поняла, что он имеет в виду, сразу, как только он заговорил об этом. Снова какая-то зараза!

– Они распространяют заразу, – сурово сказал Синьор. – Пока что от этой болезни никто не погиб – по крайней мере, из тех, кто приобрел эти безделушки. Очевидно, у них у всех имеются личные врачи и домашние медицинские лаборатории.

«Высшие Семьи! – подумала Тия. – В этом замешаны Высшие Семьи».

– На самом деле эти предметы неопасны, после того как они пройдут соответствующую санобработку! – торопливо добавил профессор. – Но те, кто их выкапывает, не заботятся даже о том, чтобы обработать артефакты ультрафиолетовым излучением. Их просто очищают...

Тия про себя поморщилась – и увидела, как поморщился Алекс. Сказать археологу, что какой-то контрабандист «очистил» найденный артефакт, – это все равно что сказать нумизмату, что его малолетний племянник взял стальную щетку и отполировал его коллекцию.

– ...Очищают, складывают в ящики и продают.

Профессор Бартон вздохнул.

– Понятия не имею, почему они сами не заражаются этой болезнью. Быть может, у них иммунитет. Как бы то ни было, у тех, кто покупает эти вещи, иммунитета нет, они болеют, их это не радует, и они требуют что-то предпринять.

Выражение его лица сказало Тии куда больше, чем его слова. Высшие Семьи накупили заведомо контрабандных и, возможно, краденых артефактов, и кое-кто из членов избранного круга заболел. А поскольку официальной организацией, ответственной за всяческие артефакты, был Институт археологии, то они рассчитывали, что Институт отыщет контрабандистов и разберется с ними.

«Это не значит, что они соизволят нам сообщить, как и где они достали эти сокровища. Они ни за что не признаются, что купили их на сером, если не на черном рынке. И что, если бы они не покупали контрабанды, они бы не заболели».

Но, разумеется, Высших Семей подобные соображения не касаются. Они слишком богаты и могущественны, чтобы подчиняться обычным причинно-следственным связям.

«Хм. За исключением тех редких случаев, когда причинно-следственные связи внезапно начинают мстить».

– Несмотря на то что эти вещицы могут оказаться опасными, спрос на них по-прежнему велик, – продолжал Синьор.

«Потому что кто-то из Высших Семей распространил слух о том, что купленные предметы первым делом следует подвергать обеззараживанию, и тогда ты сможешь владеть безделушкой безнаказанно». И тем не менее что-то в этой истории было не так. Что-то не сходилось. И Тия никак не могла понять, что именно.

А беседа тем временем шла своим чередом.

– Тем не менее, думаю, никому из вас не нужно объяснять, насколько опасно, когда эти вещи находятся в свободном обращении, – добавил профессор Бартон. – Совершенно очевидно, что контрабандисты не предпринимают даже элементарных мер предосторожности. Каждый раз, как на рынок выбрасывается очередной дорогостоящий артефакт, появляется все большая вероятность, что его кто-то похитит или обнаружит источник, откуда берутся эти вещи, и они, так или иначе, окажутся в неблагоприятной среде...

«То есть в трущобах, не так ли, профессор?» Интересно, почему он так на это напирает?

Тия решила показать, что они с ее пилотом слушают очень внимательно.

– Да, джентльмены, я понимаю, что может произойти в этом случае, – сказала она. – В подобной среде заболевания действительно распространяются с чудовищной быстротой, а болезнь, которая для человека обеспеченного была не столь опасна, может погубить десятки бедняков.

«И тогда нам придется иметь дело с полномасштабной эпидемией и с паникой в придачу». Однако он должен понимать, как относится к таким вещам Тия. Он-то знает, кто она такая! Гипа-тий на свете не так уж много, а он был непосредственным начальником шефа Поты и Брэддона. Он наверняка знает ее историю – и, по всей вероятности, рассчитывает как-то сыграть на этом...

– Вот именно, Гипатия, – сказал Синьор, как будто отвечая на ее мысли.

– Надеюсь, вы не собираетесь использовать нас в качестве охотников на контрабандистов? – медленно отозвался Алекс. – На члена Высшей Семьи я не похож даже отдаленно, так что притвориться покупателем у меня не выйдет. Оружие же нам не положено, а связываться с контрабандистами, не имея полных трюмов дальнобойной артиллерии, мне совершенно не хочется!

«Иными словами, джентльмены, поищите себе других идиотов». И тем не менее все это выглядело как-то уж чересчур очевидным, как будто напрашивалось само собой. Если Синьор сейчас скажет, что их никто не собирается посылать на охоту за самими контрабандистами...

– Нет-нет! – сказал Синьор успокаивающе – и как-то чересчур поспешно. – Нет, что вы, и тем и другим занимаются отряды охраны порядка. Однако весьма вероятно, что источником этих артефактов является человек – или несколько людей, работающих в исследовательской или оценочной группе. Поскольку впервые артефакты появились именно в нашем секторе, можно предположить, что отсюда они и исходят.

«Слишком все гладко. Нам подсовывают ложную версию. Но зачем?»

– И вы, значит, хотите, чтобы мы смотрели в оба, доставляя грузы? – уточнил Алекс.

– Вы оба идеально подходите для этой задачи, – сказал профессор Бартон. – Оба вы не новички в археологии. Гипатия, вы наличном опыте знаете, как ведутся раскопки. Зная, как идентифицировать эти артефакты, вы сможете на основании любого малейшего признака: черепка, осколка, бусины – определить, что это такое и откуда они взялись.

– Пожалуй, да, – осторожно ответила Тия. – Думаю, мы действительно можем немного пошпионить, не вызывая никаких подозрений.

– Вот и замечательно! Больше нам от вас ничего не требуется, – с облегчением сказал профессор Бартон. – Полагаю, само собой разумеется, что оба вы получите за это премию.

– Ну да, пожалуй, премия нам лишней не будет! – жизнерадостно отозвался Алекс.

Важные персоны закончили сеанс связи, и Алекс тут же обернулся к Тии.

– Слушай, тебе это тоже показалось такой же лабудой, как и мне? – осведомился он.

– Ну, предметы, которые они ищут, выглядят вполне подлинными, – ответила Тия, еще раз просматривая запись беседы и анализируя каждое слово. – Другой вопрос – действительно ли речь идет о простых контрабандистах. За этим явно стоит нечто большее, чем они намерены нам рассказать.

Алекс откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову.

– Что, деньги от продажи этих вещиц идут на поддержку каких-то шпионов или экстремистов? – предположил он. – На приобретение оружия и все такое?

Тия остановила запись. В артефакте было что-то, что ей не нравилось. Она увеличила изображение и вывела его на экран.

– Что не так с этой вазочкой? – осведомилась она. Алекс подался вперед, вглядываясь в экран.

– Похоже, там дырка просверлена в основании, нет? – сказал он. – Просверлена, а потом заделана.

– Возможно.

Она снова увеличила изображение.

– Тебе не кажется, что основание какое-то чересчур массивное?

– Может быть, – ответил Алекс. – Ты знаешь... Это ведь только они нам сказали, что это типа инопланетные артефакты. А что, если это вовсе не артефакты?

– Ну, тогда бы они не представляли особой ценности... если только...

Ответ нашелся неожиданно и весь сразу.

– Знаю! – воскликнула Тия и тут же подключилась к институтской библиотеке, чтобы найти там одну старую новостную программу.

Программу эту Тия запомнила, еще со времен своего детства, по двум причинам: во-первых, потому, что там описывался необычайно остроумный способ контрабанды, а во-вторых, потому, что, когда она это смотрела, вошла Пота, разобралась, о чем идет речь, и выключила новости. Но суть дела Тия все-таки уловить успела.

Один из институтских археологов вступил в сговор с крупным торговцем наркотиками, который искал способ доставлять свой товар в Центральные Миры. Во втором случае археолог, работавший на небольших раскопках на недавно колонизированных планетах, сам пристрастился к стимулятору под названием «Парадиз», что дало возможность его шантажировать.

Шантажировал его сам поставщик наркотиков. Там, на периферии, его товар ничего не стоило спрятать в партиях обычной сельскохозяйственной продукции. Однако чем ближе к цивилизации, тем сложнее становилось с этим делом. Общедоступный транспорт исключался.

Однако были и другие грузы, направляющиеся в самое сердце цивилизации. Грузы столь невинные и столь хрупкие, что они никогда не подвергались таможенному досмотру. Например... например, археологические находки.

И торговец наркотиками стал маскировать свое зелье под обычные черепки. Один археолог заботился о том, чтобы их упаковывали вместе с прочими артефактами и отправляли в Институт – хотя, разумеется, в списках находок они не значились. А как только груз прибывал в Институт, другой археолог, работавший в отделе получения, откладывал ящики, помеченные особыми знаками, в сторону, и оставлял их на ночь на грузовой палубе. К утру ящики, разумеется, испарялись, но, поскольку в списках они отсутствовали, никто их ни разу не хватился.

Преступники были пойманы единственно потому, что некий дотошный аспирант внес-таки в списки ящики с фальшивыми черепками. В Институте заметили пропажу, и в дело вмешалась полиция.

Тия прокрутила этот новостной сюжет Алексу.

– Ну, и что ты думаешь? – спросила она, когда сюжет закончился.

– Я думаю, что наш приятель в унылом полосатом костюме выглядел чересчур подтянутым. Что-то подсказывает вашему покорному слуге, что этот тип на самом деле из полиции. Думаю, ты права. Думаю, кто-то снова мухлюет с артефактами, только на этот раз они имеют дело с черным рынком.

Тия быстренько подключилась к Сети и стала искать политика по имени Синьор. Такой действительно нашелся – но он не имел ничего общего с человеком, которого она только что видела.

– Вся штука, вероятно, в том, что, если кто-то увидит ящик, полный контрабандных артефактов, о наркотиках он уже не подумает.

Тия была чрезвычайно довольна своей догадкой и тем, что ей удалось опознать в Синьоре переодетого полицейского. Разумеется, проверить это было невозможно, и тем не менее.

– Худшее, что может случиться с контрабандистом, – это что его оштрафуют и погрозят пальчиком. К этому никто всерьез не относится, несмотря на то что в этом бизнесе крутятся серьезные деньги и что ради них контрабандисты готовы пойти даже на убийство.

– Это если предположить, что таможня вообще обнаружит эти артефакты. Ну ладно, а мы тогда тут при чем? – Алекс почесал в затылке. – Они что думают, мы действительно сумеем найти этих контрабандистов?

– Наверное, они подозревают, что организатор всей этой контрабанды снова сотрудничает с людьми, работающими на мелких раскопках. Кстати, насчет Синьора ты был прав. Точнее, тот Синьор, с которым мы сейчас разговаривали, – ненастоящий.

Тут ей в голову пришла другая мысль.

– Ты знаешь, а ведь вполне возможно, что они рассказывали нам правду! Украшения занимают не так много места, чтобы в них можно было прятать наркотики. Те, кто этим занимается, действительно могли начать с мелкой контрабанды артефактов на свой страх и риск, а потом связаться с каким-нибудь преступным синдикатом, и теперь они вынуждены наряду с подлинными артефактами торговать и поддельными, в которых спрятаны наркотики.

– Разумно! – воскликнул Алекс. – Теперь действительно все сходится! Ну что, мы согласимся в этом участвовать?

– Ну... да, – осторожно сказала Тия. – Но только до строго определенного предела. Блюстителей закона из нас не готовили, и оружия у нас нет. Если мы что-то обнаружим – мы об этом доложим, а остальное – не наше дело.

– Хорошо сказано, леди! – согласился Алекс. – Я, конечно, не трус – но я и не дурак. И не для того я учился в Академии, чтобы во мне наделал дырок какой-то ублюдок из подворотни. Если бы мне хотелось именно этого, мне достаточно было бы прогуляться по окрестностям родительского дома и пошуршать деньжатами. Тия, а зачем они пудрили нам мозги этой эпидемией?

– Думаю, отчасти ради того, чтобы нас зацепило, – ответила она, поразмыслив. – Они ведь знают, что именно нам пришлось иметь дело с вирусом зомби и что для нас эпидемия – это катастрофа. Ну а отчасти затем, чтобы мы сами не прикасались к этим предметам. Если мы не будем иметь с ними дела напрямую, мы ничего не узнаем о наркотиках.

Алекс возмущенно фыркнул.

– А ведь могли бы рассказать всю правду! Честно говоря, я испытываю искушение рассказать об этом во всеуслышание – именно потому, что они так стараются все замалчивать. Нет-нет, я не стану этого делать, – поспешно добавил он, – но очень хочется!

Он принялся проверять системы корабля, готовясь к отлету. Тия тем временем установила связь с диспетчером – но, пока она получала разрешение на взлет, она про себя продолжала гадать, нет ли тут еще чего-то, о чем она не догадывается.

Алекса что-то тревожило, и все время, пока они готовились к полету, он пытался понять, что именно. Но только после того, как пилот заново прокрутил запись беседы с профессором Барто-ном и поддельным Синьором, он догадался, в чем дело.

Тия знала, что профессор Бартон – настоящий, она не стала этого проверять. А судя по некоторым репликам Бартона, он тоже знал, кто такая Тия.

Алекс на самом деле никогда не задавался вопросом, кто такая Тия. Он всегда предполагал, что она – такая же, как и все прочие капсульники, которых он знал; что ее с рождения упаковали в капсулу из-за каких-то неизлечимых проблем со здоровьем и что ее родители предпочли позабыть о том, что у них вообще когда-то была дочка. Что они были только довольны тем, что это теперь не их проблемы.

Но профессор сказал что-то такое... Ах, вот оно: «Оба вы не новички в археологии. Гипатия, вы на личном опыте знаете, как ведутся раскопки».

Судя по тому, что говорил ему Джон Чернов, программа обучения капсульников настолько интенсивна, что ни на какие хобби просто не остается времени. Обзавестись собственным хобби капсульник мог только после того, как покидал стены школы и у него наконец появлялось свободное время. Даже всяческие развлечения и игры были расписаны по часам и минутам и преподавались точно так же, как уроки. Для «интереса» к археологии не было ни времени, ни места. А в стандартную программу это не входило.

Ну а узнать «наличном опыте», как ведутся раскопки, можно только работая на раскопках.

Или будучи ребенком археологов, которые повсюду таскают тебя за собой.

Тут-то ему и вспомнилось кое-что из того, что говорила Тия. «Кейды познакомились на курорте, где они лечились от хореи Хендерсона». Это не та информация, которая известна любому, кто интересуется археологией. Подробности личной жизни археологов известны только тем, кто знает их лично.

Делая вид, что ищет сведения о раскопках поселений эскай-цев, Алекс принялся собирать информацию о тех, кто участвовал в этих раскопках, включая последнее поселение эскайцев, где работали Кейды.

Да, вот оно. С-121. Рабочая группа: Брэддон Мартенс-Кейд, Пота Андрополус-Кейд. Иждивенец: Гипатия Кейд, семи лет.

Гипатия Кейд, которую срочно вывез на медицинскую станцию «Гордость Альбиона» медицинский катер, управляемый искусственным интеллектом. Жертва неизвестной науке болезни. Брэддона с Потой долго держали в изоляции, а про Гипатию больше никто никогда не слышал. Возможно, она умерла – но это вряд ли.

В Галактике не так уж много девочек по имени Гипатия. Шансы на то, что две из них одновременно оказались на одной и той же медицинской станции, ничтожно малы; а шансы на то, что лучший друг его Тии, доктор Кеннет Ухуа-Зорг, глава отделения неврологии и нейрохирургии, окажется тем самым доктором, который лечил ту, другую Тию, и вовсе равняются нулю.

Он закрыл файл и отключился от базы данных, чувствуя себя так, словно его огрели мешком по голове.

«О духи космоса! Когда она выбрала меня своим пилотом, я еще сказал: «Пусть наше сотрудничество будет столь же долгим и плодотворным, как у Кейдов». Это ж надо было такое ляпнуть! Удивляюсь, как она меня сразу не выкинула в люк...»

– Тия, – осторожно произнес он, обращаясь к пустой рубке, – я... Хм... Я хотел бы извиниться...

– Что, выследил меня, да? – к его удивлению и глубокому облегчению, голос корабля звучал так, словно Тия усмехалась. – Ну да, я – Гипатия Кейд. Я давно подумывала о том, чтобы сказать тебе это, но тогда я опасалась, что ты ужасно расстроишься из-за своего промаха. Ты ведь понимаешь, что ты не можешь заглянуть ни в одну базу данных так, чтобы я этого не знала?

– О черт! Да, и в самом деле. А я-то думал, что я ужас как хитер, – Алексу удалось слабо улыбнуться. – Я думал, я так хорошо замел следы, что ты нипочем не догадаешься, что я ищу. Я... хм... мне очень жаль, если я тебя расстроил.

– Ну, Алекс, с твоей стороны это было бы нехорошо – более того, неразумно, – если бы ты сделал это нарочно!

Тия рассмеялась. Алексу нравился ее смех, раскатистый и звонкий. Он часто рассказывал ей анекдоты только затем, чтобы послушать, как она смеется.

– Но ты меня вовсе не расстроил. Узнал так узнал. Я так понимаю, теперь тебе интересны подробности. Так что ты хотел бы обо мне узнать?

– Все! – выпалил Алекс, но тут же покраснел от смущения. – Хотя, возможно, тебе не хочется об этом говорить...

– Да что ты, Алекс, я совсем не против! На самом деле у меня было очень счастливое детство – и, по правде говоря, мне приятно иметь возможность говорить о маме с папой – или с самими мамой и папой, – не скрывая этого от тебя.

На этот раз она не рассмеялась, а хихикнула.

– Иногда у меня было такое чувство, будто я пытаюсь утаить от родителей своего любовника, только наоборот!

– Так ты до сих пор поддерживаешь связь с родителями?

Алексу стало ужасно любопытно: это противоречило всему,

что он до сих пор знал о капсульниках, всему, чему его учили в Академии и что рассказывал ему Джон Чернов. У капсульников не бывает семьи; их семьи – это наставники, инспектора и однокашники.

– Ну разумеется, поддерживаю! Я их главная поклонница. Если у археологов бывают поклонники.

Тия включила свой главный экран; на нем появились Пота и Брэддон, горделиво демонстрирующие замысловато украшенную деталь доспеха.

– Вот, это из их последнего сообщения; они только что обнаружили целую оружейную, и от того, что они там нашли, весь ученый мир на уши встанет. Видишь, это доспех бронзового века, но при этом он отделан железными пластинами.

– Ага...

Алекс смотрел на экран как завороженный, и не только на доспех. Он смотрел, как Пота и Брэддон улыбаются и машут руками, как и любые другие родители, отправляющие послание своей дочери. Пота указала на какой-то элемент доспеха, губы Брэддона в это время шевелились – он что-то объяснял. Тия отключила звук, а изображение не было достаточно четким, чтобы Алекс мог читать по губам.

– Но я на самом деле интересуюсь не этим, – продолжала Тия. – Я тогда сказала тебе правду. Я ищу родную планету эс-кайцев. В первую очередь потому, что я хочу разобраться с тем вирусом, который сделал меня инвалидом.

Включились два боковых экрана. Это были более старые записи.

– Можешь не спрашивать, дорогой, я тебе и так скажу: вот она я. То, что справа, – это мой день рождения, когда мне исполнилось семь лет, а то, что слева, – это, как видишь, я с медведем Теодором и Томасом, «телом» Мойры. Тедди – это подарок от них обоих.

Она немного помолчала.

– Я просто проверяла... Да, это последнее приличное изображение. Все остальное – это съемки из больницы, и их не стоит показывать никому, кроме специалистов, – ими только людей пугать.

Алекс пристально разглядывал оба изображения. На обоих была ясноглазая девочка, похожая на маленького эльфа, с узким, изящным личиком, на котором постоянно играла улыбка.

– Но как же тебя взяли в программу подготовки капсульни-ков? – спросил он. – Я думал, туда вообще не принимают детей старше одного года!

– До меня действительно не принимали, – сказала Тия. – Это все заслуга доктора Кении и Ларса, системного менеджера госпиталя. Они были убеждены, что я достаточно гибкая, чтобы стать капсульницей, потому что я была достаточно умна, чтобы понять, что со мной произошло и что мне светит. А светило мне, – добавила она, – провести всю жизнь подключенной к системам жизнеобеспечения. Полная неподвижность.

Алекс содрогнулся.

– Ну да, понимаю, почему ты не хочешь, чтобы такое случилось с кем-нибудь еще.

– Вот именно.

Она выключила экраны прежде, чем он успел получше разглядеть изображения.

– После того как у меня все так хорошо получилось, Институт экспериментальной медицины решил обращать внимание на детей постарше, оказавшихся в аналогичной ситуации. Пока что взяли троих, вышедших из младенческого возраста, но все они были моложе меня.

– Ну что ж, госпожа моя, – судя по тому, насколько вы необычны теперь, вы, должно быть, и в детстве были необычным ребенком, – сказал Алекс совершенно искренне.

– Ты мне льстишь! – сказала Тия, но было слышно, что она довольна.

– Нет, я серьезно! – возразил Алекс. – Знаешь, я проходил собеседование с двумя другими кораблями. Ни один из них не был столь яркой личностью, как ты. Я искал кого-то похожего на Джона Чернова, а они были словно искусственные интеллекты.

– Ты и раньше упоминал об этом Джоне, – сказала озадаченная Тия. – Но какое отношение он имеет к нам?

– А я тебе что, не говорил? – удивился Алекс и тут же хлопнул себя по лбу. – Ну да, чтоб мне лопнуть! Действительно, не говорил. Джон тоже капсульник; он был диспетчером и системным менеджером исследовательской станции, где работали мои родители.

– А-а! – воскликнула Тия. – Так вот почему...

– Что – почему?

– Почему ты так со мной обращаешься: разговариваешь, стоя лицом к пилону, спрашиваешь разрешения подняться на борт, спрашиваешь, какую музыку запустить в центральной рубке...

– Ну, еще бы! – ухмыльнулся Алекс. – Джон хорошенько позаботился о том, чтобы научить меня правильно обращаться с капсульниками, прежде чем отпустить меня в Академию. Он бы меня живьем съел – словесно, разумеется, – если бы я хоть на миг позволил себе забыть, что ты всегда присутствуешь на корабле и не можешь уйти в свою каюту, чтобы побыть одна.

– Расскажи мне про него! – потребовала Тия.

Алекс далеко не сразу сумел вспомнить, как он впервые познакомился с Джоном.

– По-моему, я впервые осознал его присутствие, когда мне было года три, а может, и два. Мои предки – лаборанты на одной из лили-байеровских исследовательских станций. В те времена на станции было не так уж много детей, потому что станция была новая и большинство работников были холостые. Никаких детских учреждений там не было, и, думаю, Джон просто согласился вроде как посидеть со мной, пока родители на работе. Это было не так сложно – от него всего-то и требовалось, что держать дверь в мою комнату закрытой и время от времени присылать роботов, которые должны были меня кормить и так далее. Но он, подозреваю, вроде как заинтересовался мной и принялся разговаривать со мной, рассказывать мне всякие истории, а потом стал играть со мной с помощью роботов.

Алекс рассмеялся.

– Поначалу предки думали, что я просто фантазирую про «невидимого друга». Потом забеспокоились: время шло, а я все никак не перерастал эти свои фантазии. Они уже собирались отправить меня на промывку мозгов, но тут Джон вмешался – как раз в тот момент, когда они уже записывались на прием, – и объяснил, что он и есть тот самый «невидимый друг».

Тия вздохнула.

– Ну, а ты уже знаешь, что мы с Мойрой тоже знакомы давным-давно: она была курьерским кораблем, который обслуживал раскопки, где работали мои предки. Так мы, собственно, и познакомились.

– Ну да, так что ты тоже привыкла иметь друга, которого нельзя увидеть, но с которым можно разговаривать, – согласился Алекс. – Так вот, когда я пошел в начальную школу, Джон на время утратил ко мне интерес, пока я не стал учиться играть в шахматы. Он сам прекрасный шахматист, и когда он увидел, что я регулярно обыгрываю компьютер, он меня вспомнил и вмешался в самый разгар игры. Я уже выигрывал, и выиграл бы, если бы он не влез! – добавил Алекс. Его явно до сих пор это слегка огорчало.

– Ну, что я могу сказать? – риторически вопросила Тия.

– Ну да, наверно, жаловаться мне не на что. Джон стал моим лучшим другом. Именно он поощрял мой интерес к археологии, а когда стало ясно, что мои родители не могут себе позволить дать мне соответствующее образование, помог мне поступить в Академию. Ты знаешь, что рекомендация капсульника имеет вдвое больший вес, чем рекомендация любого обычного человека, кроме разве что какой-нибудь большой шишки.

– Нет, я этого не знала! – В голосе Тии звучали удивление и усмешка. – Очевидно, они очень доверяют нашему мнению!

– Ну, его сообщения ты слышала. Он, наверно, очень доволен тем, кем я стал теперь. – Алекс развел руками. – Вот и все, что стоит знать обо мне!

– Это вряд ли, – сухо возразила Тия. – Однако это многое объясняет.

В тот вечер, плюхнувшись на койку, Алекс обнаружил, что не может заснуть. Он всегда относился к Тии как к человеку – но теперь он знал этого человека в лицо.

Джон Чернов как-то раз показал ему, как выглядел бы он, Джон, если бы продолжал жить вне капсулы. Алекс знал, что это будет ужасно, и сумел не содрогнуться и не отвернуться, однако это потребовало от него значительного усилия воли. После такого было проще не думать о том, что это лицо принадлежит тому же человеку, что и знакомый с детства голос. Алекс не раз видел лица инопланетян, которые выглядели куда более человеческими, чем лицо бедного Джона.