Текст книги "Сага о живых кораблях"

Автор книги: Энн Маккефри

Соавторы: Мерседес Лэки,Маргарет Болл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 56 страниц)

Блэйз негромко, но довольно хмыкнул.

– Ни в малейшей степени, милая леди. До этого момента я даже не был уверен в том, что вы такое – или кто вы такая. – Он поднял воображаемый бокал и изобразил торжественный поклон. – Позвольте представиться, – произнес он, вновь выпрямившись. – Блэйз Амонтильядо-Перес-и-Мэдок. А вы?

Было слишком поздно укрываться в безмолвие, охранявшее ее до сих пор. Нансия мысленно пожала плечами – всего лишь короткий импульс, пробежавший по синаптическим связям, – и решила, что вполне может поговорить с этим типом. Все равно она уже начинала томиться одиночеством; безмолвие глубокого космоса составляло слишком разительный контраст с тем уютным, постоянным многоканальным вводом-выводом сведений, к которому она так привыкла за годы своего обучения в Лабораторной школе.

– Икс-Эн-935, – ворчливо произнесла Нансия. И добавила, поскольку ей показалось, что эта аббревиатура звучит не очень уместно: – Нансия Перес-и-де Грас.

– Родственница, самая настоящая кузина! – неприкрыто возрадовался Блэйз. – А скажи мне, кузина, каково столь милой девушке сопровождать такую толпу сброда, как мы?

Этот вопрос был настолько близок к собственному мнению Нансии о ее пассажирах, что ей даже стало не по себе.

– Откуда ты узнал, что я – «мозговой» корабль? – спросила она в ответ.

– Стартовые процедуры может выполнить и ИИ-беспилотник. Но почему-то мне казалось, что клан Мэдок и прочие наши любящие семейства не послали бы нас протискиваться через сингулярность на автоматическом корабле. Понимаешь ли, это не соответствовало бы достоинству Высших Семей: доверить нашу безопасность набору метачипов, а не человеческому мозгу.

– Ты не очень-то уважительно относишься к своей семье, верно? Неудивительно, что они послали тебя на окраинный мир. Вероятно, они боятся, что ты их опозоришь.

На какой-то миг веснушчатое лицо Блэйза стало холодным и невероятно мрачным. Затем, так быстро, что человеческий глаз едва заметил бы смену выражения, молодой человек ухмыльнулся и отсалютовал пилону Нансии.

– Совершенно верно. Одна только маленькая поправочка. Они не боятся, что я опозорю их. Они в этом уверены до глубины души!

Вытащив на середину рубки одно из мягких кресел, Блэйз уселся в него, скрестив ноги и сложив руки на груди, и уставился на пилон с такой улыбкой, как будто ему было плевать на мнение всех родственников в мире. Нансия вывела изображение его лица, сделанное несколько секунд назад, в свое внутреннее пространство и теперь сравнивала этого молодого человека с жестким и горьким взглядом с тем ухмыляющимся юнцом, что сидел сейчас в рубке. Что могло так глубоко ранить его? Против воли Нансия ощутила проблеск сочувствия к этому испорченному наследничку, позору Высших Семей.

– А ты это собираешься сделать? – спросила она, тщательно соблюдая нейтральный тон.

– Что? А, опозорить их? – Блэйз пожал плечами с преувеличенным изяществом. Нансия начала размышлять, сколько же из его кажущихся небрежными жестов на самом деле были тщательно отрепетированы. – Нет, теперь уже слишком поздно. Конечно, в детстве я много фантазировал. Но сейчас я уже староват, чтобы сбегать, ты не находишь?

– Сбегать зачем? Чтобы поступить в цирк?

В следующую долю секунды подвижное лицо вновь превратилось в такую же застывшую маску, как на том кадре, который изучала Нансия.

– Нет. В Космическую Академию. На самом деле, – тон Блэйза был таким же старательно-нейтральным, как у самой Нансии, – когда-то я думал о том, чтобы выучиться и стать «телом»... Не смейся, это ведь были всего лишь ребячьи мечты. Но я никогда не мог вообразить себе ничего более замечательного, чем работать вместе с кораблем. Летать между звездами, спасать жизни и миры, быть напарником живого корабля по удивительному танцу в космосе... – На последнем слове голос его сорвался. – Ну, я ведь сказал, что у детей часто бывают совершенно идиотские мечты.

– Мне это не кажется таким уж идиотизмом, – возразила Нансия. – А почему ты отказался от этой идеи? Потому что кто-то сказал тебе, что пилоты должны быть под два метра ростом и сложены как... как Полион де Грас-Вальдхейм?

– Отказался! – хмыкнул Блэйз. – Я не отказался. Я удирал целых три раза. В первый раз я действительно поступил в Академию. Прошел открытый экзамен, подделал документы, указав в них, что я сирота, потерявший родных во время войны. Я поступил и уже начал учиться. Мой наставник разыскал меня только через три недели. – При воспоминании об этих неделях на лице Блэйза отразилось такое неприкрытое счастье, что сердце Нансии заныло. – Во второй и третий раз они уже знали, куда я направляюсь, и в Академии меня ждал отряд личной охраны Дома Мэдок.

– Кажется, твоя семья была категорически против твоей мечты.

Выразительное, некрасивое лицо Блэйза исказилось в презрительной ухмылке.

– Ты же знаешь, людям нашего положения не годится такая карьера. По крайней мере такая работа. Моя кузина Джиллия претендует на то, чтобы стать следующим планетарным губернатором на Каза-Юри, а мой приятель Хенекин – сын папашиного лучшего друга, – мимоходом объяснил Блэйз, – уже руководит Веганским отделом Планетарной Технической Поддержки. Сын, который учится на пилота, не вписывается в такое звездное окружение, им не похвастаешься в послеобеденной беседе.

– Интересно, моя семья думала также? – риторически поинтересовалась Нансия. Не потому ли папа не выкроил время, чтобы явиться на церемонию выпуска?

– Да не должны. Они же послали тебя в Лабораторную школу, верно?

– У них не было особого выбора, – возразила Нансия. – Иначе я не прожила бы и минуты после рождения.

– А, ясно. В любом случае, – осторожно подбирая слова, продолжил Блэйз, – я не думаю, что ваша ветвь семейства такие же снобы, как наша. И ни та, ни другая не могут в этом обогнать де Грас-Вальдхеймов. Полли, конечно, направили в Академию, но он должен был стать генералом, а не низкопробным космическим бродягой. Не могу вообразить, что он такого сделал, чтобы его загнали на Шемалийский завод метачипов. Должно быть, учинил какой-то скандал в Академии. Я думал, мне известны все семейные сплетни, однако, во что бы он ни влип, это скрывали очень тщательно. У тебя, вероятно, есть доступ к досье, хотя... или... в любом случае, держу пари, ты могла бы узнать, если бы захотела.

– Мне кажется, – сказала Нансия, – им требуется, чтобы он проводил техническую экспертизу. – У нее не было ни малейшего побуждения делиться подробностями неприятностей, учиненных Полионом в Академии, с этим юным сплетником. Неужели в Высших Семьях детям-мягкотелым не прививают благоразумие? Сперва Полион использует свое умение обращаться с компьютерами для того, чтобы залезать в секретные файлы и читать досье на других пассажиров, теперь Блэйз пытается применить к ней, Нансии, свое обаяние, чтобы добиться того же самого...

– Ты не одобряешь сплетни, верно? – предположил Блэйз. – Ну и хорошо. Поступай так, как тебе нравится. Ты будешь вполне благоразумным кораблем Курьерской Службы и гордостью своей семьи, а я буду милым скромным администратором ПТП на Ангалии и попытаюсь не опозорить свою ветвь семейства, и мы будем вечно вариться в этой скучище.

– Планетарная Техническая Поддержка – это не так уж плохо, – возразила Нансия. – Моя сестра Джиневра – администратор округа, а ей всего двадцать один. Ты сможешь быстро подняться...

– С Ангалии? – Брови Блэйза взлетели вверх, придав его лицу комически-изумленное выражение. – Дорогая кузина Нансия, а ведь ты действительно нелюбопытна! Если бы ты читала мое досье, то не стала бы даже пытаться как-то расшевелить мои амбиции в отношении Ангалии. Всю цивилизацию там составляет один офис ПТП, одна шахта по добыче корикия и кучка туземцев-гуманоидов с коллективным коэффициентом интеллекта на уровне баклажана. Маленького баклажана. Удивительно, что туда вообще отрядили Планетарную Поддержку; должно быть, кто-то неправильно заполнил бланк ФПК, а тот, кто после определил, что аборигены не подпадают под СРЧ, забыл исправить данные ПТП. Колеса бюрократии крутятся, крутятся... так что теперь я лечу на Ангалию, и я, и эта планета – не более чем пыль под колесами лимузина старины Хенекина.

– Ты должен справиться, – подбодрила его Нансия. – Ты уже неплохо освоил бюрократический жаргон.

Она просканировала свои данные, чтобы расшифровать использованные Блэйзом аббревиатуры. ПТП – это, конечно, Планетарная Техническая Поддержка, а ФПК – оказывается, Форма Первого Контакта, а СРЧ... ах да, Статус Разумных Чувствующих. Нансия изучала все положение касательно ведения дел с наделенными сознанием аборигенами других миров – по курсу Основ Курьерской Дипломатии и Развития 101. Однако она не привыкла, чтобы этими аббревиатурами бросались так небрежно. Папа, во время своих визитов рассказывая ей о своей работе, всегда тщательно следил за тем, чтобы называть каждое учреждение и службу полным наименованием, а каждого чиновника – полным званием.

Возможно, подумалось Нансии, когда она получше оценила контраст между быстрой болтовней Блэйза и размеренными речами папы, – возможно, что отец Нансии, Хавьер Перес-и-де Грае, просто был немного занудой. Нет. Это было нелепо. Должно быть, на нее плохо повлияли ее пассажиры, заразив ее неуправляемыми и недостойными мыслями. Небо знает, во что еще вовлечет ее этот неблагоразумный мальчишка Блэйз, если они продолжат беседу.

– Ты играешь в «Разбросанных»? – Нансия вывела на все три больших экрана те же самые игровые виды, которые соблазнили Полиона и Дарнелла немного поиграть. – Но, боюсь, тебе придется играть в одиночку.

– Почему?

– Я не могу не знать скрытой структуры, – извиняющимся тоном объяснила Нансия. – Понимаешь, сейчас игра – часть моих банков памяти. А я никогда не научусь этому трюку мягкотелых – избирательно отключать осознание. – В любом случае Нансия и не собиралась это пробовать. Однако, как она сообщила Блэйзу после секундной паузы, она вполне могла сделать одиночную игру более интересной, изменяя лабиринт туннелей и местоположение узлов сингулярности, соединяющих одну часть галактики «Разбросанных» с другой.

– Правила, меняющиеся по ходу игры? – довольным тоном пробормотал Блэйз. – Отличная идея. Полли ее возненавидит.

Похоже, эта мысль добавила ему удовольствия от игры. И пока он увлеченно проводил одинокое изображение персонажа через ловушки и сюрпризы, устроенные разработчиком, Нансия созерцала звездную пустоту вокруг и думала о расстоянии, которое ей предстоит преодолеть, прежде чем она сможет установить приватный контакт с другим капсульником.

 Глава 3

АЛЬФА

Проснувшись на следующее утро после «выпускной вечеринки», Альфа бинт Герца-Фонг дошла до рубки управления и обнаружила, что ее сотоварищи по путешествию увлеченно режутся в одну из этих дурацких компьютерных игр. Обучение в Медицинской школе и напряженная исследовательская программа никогда не оставляли Альфе места на подобные развлечения. «Однако гам, куда я направляюсь, у меня может быть полно времени». Альфа старательно загнала эту мысль поглубже в сознание. Она найдет себе какое-нибудь продуктивное занятие: ей это всегда удавалось. Она даже может отыскать способ продолжать свои исследования.

В настоящий момент ее спутники наблюдали за игровым экраном, а Альфа наблюдала за ними. Они были куда более интересны, чем игра, а в особенности Блэйз и Полион, которые в данный момент сражались друг с другом в словесной баталии – и ьаталия обещала быть долгой. Блэйз явно желал знать, почему такой блестящий отпрыск славного семейства, как Полион, самим своим происхождением и обучением предназначенный для высокого командного поста, был направлен делать карьеру на удаленную планету, не имеющую никакого военного значения.

Альфа сама была не прочь узнать ответ на эту маленькую загадку. Будучи представителем влиятельного и сильного клана де Грас-Вальдхейм, Полион вполне мог оказаться личностью, над которой стоило поработать. И в некоторых отношениях, подумалось Альфе, дружеские отношения с Полионом могли бы доставить удовольствие. Он был действительно самым привлекательным мужчиной на корабле, единственным, кто был достоин того, чтобы тратить на него время. Но если он как-то скомпрометировал себя в Академии и был изгнан собственной семьей, то не следовало рисковать и предпринимать попытки сблизиться с ним. Ведь этот скандал – чего бы он ни касался – мог сказаться и на пей. А Альфа не может позволить новым пятнам появиться в ее репутации – только не после того, как Медицинская школа так бурно отреагировала на это тривиальное дельце касательно ее исследовательских записей. Нет, нужно выждать и узнать о Полионе побольше, прежде чем идти на сближение. И она предоставила докапываться до всего Блэйзу Амонтильядо-Перес-и-Мэдоку. Если кто и наделен от рождения колким языком, то это он.

– Шемали – это такое невзрачное местечко для блестящего молодого человека в начале его карьеры, – намекнул Блэйз.

Полион пристально взглянул на панораму горных пиков на экране и только потом ответил. Альфа видела, как напряглись мышцы у него под челюстью. «Как и все остальные мускулы тоже... эта серая повседневная форма не оставляет особого простора воображению! Почему он просто не раздавит этого мелкого назойливого паразита?» Но Полион, казалось, сохранял над собой полный контроль.

– Да, это почти такая же дыра, как Ангалия, не так ли, о мой блестящий кузен, начинающий свою карьеру? – отстраненно заметил он.

– Ах, мы же все знаем, что в своем семействе я паршивая овца, – возразил Блэйз, – изгнанник на современный лад. Но ведь ты, напротив, должен был стать гордостью де Грас-Вальд-хеймов, последним и самым дивным цветком на этом переплетенном фамильном древе, ты должен просто полыхать военными талантами и... э-э... гибридной стойкостью.

– По крайней мере, в Академии меня научили не сваливать в кучу метафоры, – ответил Полион.

– Должно быть, это какая-то сверхсекретная военная база, – вслух предположил Блэйз. – Ничто меньшее не подошло бы в качестве места первого назначения для де Грас-Вальдхейма. Настолько засекреченная, что даже беспилотник не знает, почему ты туда летишь.

Альфа отметила, что он бросил взгляд в сторону центрального титанового пилона, как будто ожидал ответа из корабельных динамиков. Что ж, подумалось ей, скорее беспилотник примет участие в разговоре, чем Полион скажет своему кузену что-то, чего не желает говорить. Первое намного вероятнее.

Альфа зевнула и поиграла с шариком джойстика, переводя игровое поле «Разбросанных» с Гор Первотолчка на Астероидный Зал и обратно. Эта болтовня была скучной. Полион не собирался ничего им говорить. Он даже не намеревался размазать своего кузена по стенке. Никакой информации, никакого интереса. Альфа уже стала подумывать о том, чтобы пойти в свою каюту и вздремнуть. Все равно на этом дурацком беспилотнике больше нечего делать.

– Никаких тайных военных планов, – заявил Полион. – Вообще никаких секретов, Блэйз, извини, что тебя разочаровываю. Но если это поможет тебе заткнуться, я попытаюсь объяснить, чем я буду заниматься там, – простыми словами, которые даже ты сумеешь понять... Не касаясь технических терминов, можно просто сказать, что я собираюсь управлять заводом метачипов, размещенных при Шемалийской тюрьме. Губернатор Ляути в рпстерянности. Он знает, как управлять тюрьмой. Он ничего не знает о производстве метачипов. И это видно по производственным записям. Я собираюсь там все наладить, только и всего.

Альфа вздохнула. Откровенность этого человека была столь идеальна, его словам хотелось верить. Вот только Блэйз был прав, совершенно не в духе де Грас-Вальдхейма браться за работу управляющего производством.

– А-а, теперь понимаю. – Блэйз едва ли не мурлыкал. – Губернатор будет брать у тебя уроки относительно тонкостей производства метачипов, а ты будешь брать у него уроки касательно тонкостей того, как... э-э... мучить и унижать заключенных? Или и не прав? Может быть, есть еще какое-то объяснение.

Полион улыбнулся.

– Если губернатор захочет стать экспертом в том, как замучить кого-нибудь вопросами до смерти, я посоветую ему послать за тобой.

– И все-таки как жаль, – вздохнул Блэйз. – Вся военная подготовка пропадает даром. По-моему, семейство могло устроить тебе местечко и получше. Если только в твоем досье из Академии пег чего-то, о чем ты нам не говоришь...

Идеальной формы уши Полиона сделались красными, и Альфа подняла голову, неожиданно насторожившись. Краска ярости не улучшала внешний вид Полиона, но это не волновало девушку: по ее мнению, когда Полион был спокоен, его лицо было излишне совершенным. А теперь он выглядел так, словно готов был убить кого-нибудь – или сказать что-нибудь. Альфа мысленно зааплодировала. Блэйз наконец попал Полиону в болевую точку!

– А какое местечко получше могло подыскать семейство для тебя, дорогой мой кузен? – вопросил Полион. – Прибереги немного жалости для себя. Когда срок твоей работы на Ангалии истечет – если ты когда-нибудь вообще сможешь убраться с этой проклятой планетки, – у тебя не будет ничего, кроме сбережений. Конечно, они должны быть значительными, поскольку там не на что тратить деньги, однако сколько можно откладывать из месячного жалованья ПТП-17?

– Почти столько же, сколько из жалованья заводского управляющего, могу предположить. Смотри фактам в лицо, Полион. Нас обоих наши уважаемые семейства просто вышвырнули. В данный момент ты находишься в той же лодке, что и я, невзирая на твою красивую морду и вышколенную осанку. Я знаю, почему я здесь. И мне очень хотелось бы узнать, почему с тобой так поступили.

Альфе тоже. Она подалась вперед, немного напрягшись в ожидании ответа, но Полион решил ответить не на вторую часть побудительного монолога Блэйза, а на первую.

– О, но я и не намерен пытаться сделать это на свои сбережения, дорогой родич.

– Тогда на что?

– Метачипы, – отрешенно произнес Полион, – очень дороги. Не говоря уже о том, что их мало производится.

– Сообщи мне что-нибудь, чего я не знаю, – съехидничал Блэйз.

– Я планирую, – сказал Полион, – улучшить нынешнюю нормировочную систему.

Альфа, сидевшая незамеченной в своем углу, задумчиво кивнула. Полион говорил дельные вещи. Метачипы были в большом дефиците и очень дороги, и на то имелись веские причины. В процессе производства метачипов были задействованы как минимум три разные кислоты, столь опасные для окружающей среды, что большинство планет отказывались предоставить площадь под постройку заводов, невзирая на явные финансовые выгоды. Шемали, неуютная планета, где постоянно дул резкий северный ветер, по которому она и получила свое название, с одним островком суши, на коем размещалась чрезвычайно секретная тюрьма... в общем, эта планета была единственным местом, где удалось построить крупный завод по производству метачипов. К тому же там наличествовали работники, которые покупали себе жизнь работой на этом заводе.

Потому что, по здравом размышлении, кого еще можно использовать для такого труда, кроме преступников, и так уже приговоренных к смерти? Одна из задействованных кислот при использовании в необходимых для производства количествах высвобождала газ, воздействие которого на человеческий организм было медленным, болезненным, смертельным... и, насколько было известно к данному моменту, необратимым. Альфа была экспертом по воздействиям этого газа на различные ткани тела; ее исследование в Центральном Госпитале было посвящено попыткам обратить эффект воздействия ганглицида путем различных видов лекарственной терапии. Она могла бы сделать на этой работе целую диссертацию, если бы школьный Комитет по этике не возмутился ее методами взятия проб... Альфа стиснула губы, ощутив знакомый прилив ярости. Это все уже в прошлом. В настоящем имеется Полион и его план, который он сейчас объяснял Блэйзу, снисходительно растолковывая подробности касательно неблагоприятных воздействий нынешней системы распределения на экономику.

– Это просто нелепо, что метачипы распределяет комитет, где заседают лишь старики и благотворители, – вещал он. – Несомненно, армия стоит первой в списке получателей чипов, однако после того, как наши запросы будут удовлетворены, остальные чипы должны пойти туда, где они принесут максимум пользы.

– Я думал, именно в этом и состоит цель системы распределения, – заметил Блэйз. – Компании получают Балл Общественной Полезности в соотношении с тем, как они намереваются использовать метачипы, а чипы распределяются пропорционально БОП. И что тут не так?

– Это все совершенно нереалистично, – прямолинейно заявил Полион. – Они используют чипы для операций на одном теле – например, для восстановления почек или замены поврежденного спинного мозга, в то время как те же самые чипы могли бы найти... хм, применение, которым пользовались бы сразу тысячи людей. Дорг Джесен заплатил бы миллионы за горстку чипов и обещание стабильных поставок.

Блэйз расхохотался.

– Дорг Джесен? Король ощупорно? Это и есть твое представление о БОП?

– Миллионы, – повторил Полион. – И если ты думаешь, что я не могу придумать, как использовать такую сумму с пользой для общества...

– В это я могу поверить, – возразил Блэйз. – Но как ты собираешься провести применение чипов для ощупорно через Консультативную Службу?

– Я не вижу причин, почему этот вопрос вообще должна рассматривать какая-то там служба. Тестирование чипов на быстродействие – одна из тех задач, за которыми попросил меня следить губернатор Ляути. Уничтожение чипов с недостаточным быстродействием, предположительно, тоже будет поручено мне. – Он выглядел столь самодовольным, что Альфа ощутила просто-таки насущную потребность подколоть его – а то как бы не лопнул.

– На твоем месте я не стала бы планировать продажу дефектных чипов Доргу Джесену, – прервала она излияния Полиона. —

Он любит менять черты лица людям, которые помешали ему делать бизнес.

Дрожь, пробежавшая по телу Альфы, не была притворством: одним из первых ее заданий в медицинских исследованиях было снятие диаграммы повреждений с лица девушки, которая отвергла предложение Джесена касательно найма на работу. И в конце концов Альфа составила полное заключение относительно ранений вместе с голографическими снимками лица девушки перед нападением и того, как она будет выглядеть после того, как пластипленка заменит то, что когда-то было живой плотью и кожей.

В конце концов.

После того, как вихрем выбежала прочь из лаборатории и согнулась в рвотных позывах прямо перед старшим хирургом-консультантом.

В тот момент Альфе казалось, что это было и будет самым унизительным случаем за все ее обучение в Медицинской школе.

Вспоминая этот случай, она едва расслышала откровенный ответ Полиона: он вовсе не намеревается продавать кому бы то ни было дефектные чипы.

Блэйз негромко, уважительно присвистнул.

– Ну конечно. Подделать параметры быстродействия для отчетов губернатора Ляути так, для списков на продажу – этак, и кто знает, что там происходит с метачипами в промежутке? Да за пять лет ты сколотишь состояние!

– Я это и намереваюсь сделать, – подтвердил Полион.

Он воистину был слишком самодовольным, в особенности для человека, который окончил Академию с каким-то пятном в личном деле, да еще таким, о котором боялся или стыдился говорить. Альфа решила, что окажет человечеству услугу, стерев эту наглую улыбочку с лица лейтенанта де Грас-Вальдхейма. Он не должен так ухмыляться – это портит его внешний вид.

– Надеюсь, к тому времени ты еще будешь в состоянии радоваться своему состоянию, уж извини за каламбур, – сладко проворковала она, обращаясь к Полиону. – И лучше держись подальше от рабочих-каторжников. На производстве Д-класса так легко устроить какой-нибудь несчастный случай, верно? Но пусть тебя это не тревожит. Даже если ты ухитришься получить пятнышко от ганглицида на свою безупречную шкурку, я уверена, что губернатор Ляути спешно доставит тебя на Бахати для лечения. И, к твоему счастью, эксперт по терапии поражений ганглицидом будет прямо там, в Саммерлендской клинике.

– Ты. – Полион чуть заметно кивнул. – Это должно было стать темой твоей диссертации, не так ли?

Альфа подавила дрожь. Откуда Полион знает о ее исследованиях? А, ладно, Высшие Семьи – это такая тесная компания. Вероятно, тетушка Леона опять сплетничала за чайным столиком. Но Полион вряд ли знает что-то, кроме заголовка ее предполагаемой работы: симптомы поражения ганглицидом вряд ли являются подходящей темой для болтовни за чаем. Альфа расслабилась и приготовилась насладиться дальнейшим процессом стирания улыбки с лица Полиона.

– Я добилась некоторого успеха путем химической обработки кожи в местах гниения, – сказала она ему. – Ненавижу разрушительные процессы. Однако боюсь, что мы практически ничего не можем сделать, чтобы обратить эффект вспять. Кожа рвется, как бумага, и становится какой-то синевато-зеленой. И это поражение распространяется очень быстро. Если, пока ты находишься на Шемали, тебе на палец попадет капля ганглицида, то к тому времени, как твой шаттл доставит тебя на Бахати, твоя рука будет выглядеть так, словно ее пропустили через уничтожитель для бумаг. И попытайся держать ее подальше от своего красивого личика.

Идеальные черты Полиона выдавали лишь легкую обеспокоенность, однако взгляд свидетельствовал, что молодой человек неплохо осведомлен в вопросе.

– Тебе пришлось... довольно неожиданно прервать свои исследования, да?

Альфа мысленно прокляла старых сплетниц и их подружек, везде сующих свой длинный нос. Не важно.

– Тем печальнее, – вздохнула она. – Я только-только добралась до самых интересных случаев. Знаешь, когда ганглицид находится в газообразной форме, он атакует нервы и синапсы мозга. Воздействует на них практически также, как на кожу. Мы исследовали действительно увлекательный случай, старшего техника-монтажника с Шемали. Изнутри его голова выглядела как влажная синяя губка. Конечно, к тому времени, как действие ганглицида зашло так далеко, этот парень уже не сознавал и не понимал, что с ним происходит. На самом деле это милосердие. Не то чтобы мы действительно знали, до какого момента он испытывал боль. Ганглицид, понимаете ли, воздействует прямо на болевые рецепторы, и мы не можем блокировать этот эффект при помощи лекарств. И до самого конца он непрерывно кричал. Как животное, которое умирает в мучениях.

Альфа облизала губы и бросила взгляд на Полиона. Он продолжал сохранять достаточно спокойный вид, однако двумя пальцами отбивал нервную дробь по командной панели перед креслом. Прикосновения пальцев к чувствительным сенсорным подушечкам заставляли игровое пространство «Разбросанных» на дальнем экране смещаться рывками то туда, то сюда. Виды глубокого космоса чередовались с пылающими лабиринтами, где жидкая лава грозила поглотить беспомощные фигурки персонажей, которыми сейчас никто не управлял.

– Если будешь со мной в хороших отношениях, – добавила Альфа, – то обещаю убить тебя прежде, чем ганглицид сожрет твои мозги. Ни одно человеческое существо не должно так умирать.

– О да, я постараюсь установить с тобой хорошие отношения, – ответил Полион. Голос его звучал ровно. Двумя пальцами отодвинув контрольную панель, молодой человек проехал в кресле через всю рубку. Когда он придвинулся ближе, Альфа поняла, что взгляд его вовсе не был испуганным. Скорее настороженным, как у охотника, который ожидает, когда же добыча выскочит из укрытия. А когда Полион протянул руку и взял девушку за запястье сильными, жесткими пальцами, в глазах его зажегся огонек триумфа. – Я думаю, мы будем очень хорошо относиться друг к другу, прелестная Альфа. Так мило с твоей стороны проявить интерес к моей карьере. – На последних словах голос его изменился, стал насмешливым, не по-доброму веселым. – Но довольно обо мне. Расскажи лучше о себе. Почему бы тебе этого не сделать? – Он указал на Дарнелла и Фассу, которые в этот момент как раз появились в рубке и направлялись к ним. – Мы все хотим услышать о твоих прерванных исследованиях. И почему одна из самых перспективных юных выпускниц Медицинской школы решила потратить целых пять лет на службу обществу в захудалой клинике на Бахати. Ну, не скромничай, Альфа.

Альфа вскинула голову и попыталась оттолкнуть Полиона, но он был слишком силен.

– Там на самом деле нечего рассказывать. Я просто устала... хотела сменить обстановку. Вот и все.

– Вот как? – промурлыкал Полион. – Занятно. А я слышал, что были люди, которые также хотели, чтобы ты сменила обстановку. В новостные лучи это не попало, верно? Нельзя же было допустить, чтобы скандал с девушкой из Высшей Семьи стал всеобщим развлечением. Однако я полагаю, что наши друзья, находящиеся вместе с нами на корабле, сочтут эту историю весьма развлекательной.

Альфа смотрела на Полиона снизу вверх, ища хотя бы намек на сочувствие в правильных чертах его лица и в холодных, как лед, голубых глазах, которые несколько секунд назад казались ей такими привлекательными.

– Я не сделала ничего, чего можно было бы стыдиться, – прошептала она. – Традиции научных опытов...

– Не включают в себя тестирование ганглицида на находящихся без сознания людях. – Голос Полиона был так тих, что остальные его не слышали.

– Это были пациенты службы милосердия, – пыталась защититься Альфа. – Уличные бродяги. Некоторые из них так подсели на «блажен», что уже не понимали, что с ними происходит. Они были неизлечимы – сплошной расход со стороны государства, пока они не умрут. Я оказывала им милость, гарантируя, что их жизнь закончится не напрасно.

– Почему-то, – пробормотал Полион, – я не думаю, что суд бы решил так. Но ведь ты и не предстала перед судом, верно? Клан Герца и семья Фонг не позволили, чтобы это произошло. С руководством Медицинской школы все было улажено в частном порядке, все записи запечатаны.

– Как... ты узнал? – выдохнула Альфа. Сейчас Полион находился совсем рядом с ней, его голос был лишь слабым колебанием воздуха, срывающегося с губ, которые едва не касались щеки девушки. Грубая сила и ярость Полиона пугали ее, она ощутила, как слабеют ее мышцы, ее воля. Улыбка молодого человека заставила Альфу задрожать.

– Это моя маленькая тайна, – сказал Полион, все еще улыбаясь. Выражение лица и жесты у него были, словно у заправского кавалера: Альфа осознала, что все остальные, находящиеся в рубке, могут решить, будто разговор Альфы и Полиона – всего лишь флирт. Это и к лучшему. Все было лучше, нежели сделать ее тайное унижение явным перед этими людьми, рядом с которыми ей предстоит прожить следующие две недели. Нельзя, чтобы они видели в ней опозоренную неудачницу, а не успешную молодую исследовательницу, которой она притворялась. – Тебе повезло, что ты отделалась всего пятью годами общественной службы на Бахати, верно? – прокомментировал Полион, свободной рукой потрепав Альфу по щеке. – У простолюдинки были бы проблемы. Большие проблемы. Кто знает, красотка, может быть, ты даже оказалась бы на Шемали и получила бы шанс протестировать ганглицид, так сказать, непосредственно. Разве нашим невинным друзьям не понравится эта история?