Текст книги "Логово горностаев. Принудительное поселение"

Автор книги: Энцо Руссо

Соавторы: Анна Фонтебассо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

Книги Руссо выходят в издательстве «Мондадори». Начиная с 1977 года в течение нескольких лет Руссо публикует в выпусках «Детектив для подростков», выходящих в этом издательстве, серию «Россана», состоящую из 14 книг. Героиня их – смелая школьница, дочь полицейского комиссара, ведущая на собственный страх и риск расследования разных дел, при этом нередко опережая своего отца. Серия имела большой успех в Италии у юного читателя, одна из книг («Похищение под угрозой оружия», в нашем переводе – «Следствие ведет Россана»[5]5
  Руссо Э. Следствие ведет Россана. М., Детская литература, 1984.


[Закрыть]) знакома и советским школьникам. Вслед за политическим детективом «Вторник дьявола» (1979), действующие лица которого монахи-иезуиты, Руссо создал свою книгу о мафии «Человек чести», явившуюся в Италии бестселлером 1988 года, о которой мы уже упоминали.

«Логово горностаев» – это органы прокуратуры и суда, где судьи облачаются в мантии, отороченные мехом горностая. Горностай – полезный зверек, он уничтожает вредных грызунов, но сам он довольно опасный хищник… Книга Руссо посвящена тем, кто призван стоять на страже закона в Италии, кто находится «на передовой» в повседневной кровопролитной борьбе против террористов и неофашистских заговорщиков, вынашивающих планы государственного переворота. К касте «горностаев» принадлежит и герой детектива – Андреа Балестрини, молодой, подающий надежды помощник прокурора, глубоко преданный своему долгу.

Говоря о детективном произведении, естественно, нельзя раскрывать его сюжет. Скажем только, что он подсказан самой итальянской действительностью и во многом чуть ли не документален. Остановим лучше внимание на образе Балестрини.

Автор рисует честного, несколько суховатого, даже педантичного юриста – помощника прокурора, выступающего то в роли следователя, то обвинителя в суде. Под внешностью типичного рефлексирующего интеллигента, подчас даже робкого и слишком деликатного, скрывается смелый и решительный человек действия, активный и сознательный «герой», которого так не хватает итальянской литературе последних лет. В начале книги симпатии читателя скорее притягивает его подчиненный – капитан карабинеров Де Дженнаро, темпераментный, безрассудно смелый, преданный и надежный друг и помощник Балестрини, ведущий под его руководством расследование запутанного дела. А во второй половине романа свои потаенные качества проницательного сыщика и мужественного борца наконец проявляет Андреа Балестрини, которого выпавшие ему испытания и гибель друзей словно пробуждают к активной деятельности.

Балестрини – далеко не супермен, не традиционный ВД. Он – фигура скорее трагическая, чем героическая: все его мужественные усилия, так же как и подвиги Де Дженнаро, заранее обречены на неудачу – в этом тоже одна из типичных черт итальянского политического детектива. Автор подводит читателей к той простой мысли, постоянно звучащей в итальянских детективах, что честному и смелому следователю, судье или полицейскому лбом стену не прошибить: высокое начальство заодно с теми, кого он разоблачает, против кого борется, оно предает их и даже отдает на расправу заговорщикам, террористам, мафии. Впрочем, об этом мы не раз уже могли читать в итальянской прессе в связи с любым сколько-нибудь серьезным расследованием преступлений неофашистов, «красных бригад», мафиози… Книга Руссо была написана до разоблачения подрывной деятельности масонской ложи «П-2», в которую входили и видные судейские чиновники, и высшие офицеры, и это придает ей чуть ли не провидческий характер.

Помимо политико-детективного плана, в романе, переплетаясь и дополняя друг друга, выступают и два других. Назовем их условно «служебный» и «личный».

Писатель весьма подробно рисует взаимоотношения, часто весьма непростые, между судейскими на разных ступенях служебной лестницы, вскрывает конкуренцию, а то и вражду между различными звеньями правоохранительного аппарата – прокуратурой, судом, министерствами юстиции и внутренних дел, полицией и карабинерами (госбезопасностью), секретными службами. За мелочными интригами, карьеризмом, соперничеством, бюрократизмом иногда теряется из виду главная задача их деятельности – борьба с угрозой государственного переворота, опасностью возвращения к власти профашистского режима…

Неожиданно и этот план, или слой, романа тоже оказывается интересным: перед нами жизнь представителей «среднего класса» – современных итальянских интеллигентов-юристов, которым между тридцатью и сорока, с их карьерными, деловыми, а также личными, бытовыми проблемами.

Что же касается сентиментального, любовного плана, то перипетии семейной жизни Балестрини и его жены Ренаты сливаются воедино с главной линией произведения – историей расследования государственного заговора – и подводят к неожиданному финалу…

Действие романа развертывается на фоне безликих современных кварталов итальянской столицы, чиновно-бюрократического. Рима, в жизни которого судейские и полицейские всегда играли весьма важную роль.

В раскаленную атмосферу 70–80-х годов, где рядом с государственными заговорами и преступлениями зреют и «локальные» злодеяния мафии, террористов, просто сведение личных счетов, в общем, насилие во всех его видах и формах, «организованное» и нет, погружают читателя и повести писательницы Анны Марии Фонтебассо. О ней мы пока знаем мало: она родилась в городе Специя, занимается журналистикой. А внимание к ней привлекло то нечастое в Италии обстоятельство, что писательница дважды подряд – в 1978 и 1979 годах – получила за свои детективы премию на конкурсе в Каттолике. И с обеими этими повестями теперь имеет возможность познакомиться наш читатель. Первая – «Ударами шпаги»[6]6
  В сб. «Зарубежный детектив». М., Молодая гвардия, 1988.


[Закрыть] – вводит читателя в своеобразный мирок шоу-бизнеса, частного телевидения, телерекламы, принявших ныне столь широкий размах в Италии и ставших одной из характерных черт ее жизни. Герой Фонтебассо – человек, создавший себе броский «имидж», но за внешним блеском этой «звезды» кроется жалкое, неуверенное в себе существо, вряд ли достойное своей популярности у зрителей. По жанру это произведение близко к социально-бытовой прозе, но вместе с тем и настоящий детектив, действие которого разворачивается неспешно и обыденно, чтобы взорваться в финале неожиданной развязкой.

В настоящем сборнике помещена вторая повесть Фонтебассо – «Принудительное поселение». Ее «герои» – отрицательнейшие персонажи из мира мафии; один из них, крупный босс Джузеппе Паломбелла, по прозвищу Барон, выслан под надзор полиции в маленькое селение на Север Италии, а другой – оставшийся на Юге Антонио Вичепополо, по прозвищу Дядюшка Нтони, его старый соперник и недруг. Истории их вражды и соперничества на расстоянии в сотни километров и посвящена повесть. Необычен образ Барона – он, оказывается, знает латынь, любит читать Цицерона и далеко не так примитивен, как иногда представляют себе мафиозо. Неожиданно в селении возникает и более современный представитель преступного мира – беглый террорист Стефано Коллорини, который вместе со своей подругой и сообщницей тоже принимает участие в этой «дуэли на расстоянии» между двумя старыми боссами. Писательница точно отметила этот характерный момент – сращение между старой мафией и нынешним терроризмом на всех уровнях их преступной деятельности. С симпатией и сочувствием рисует Фонтебассо провинциальных полицейских, достаточно умело и строго следящих за конспиративными встречами и перемещениями поднадзорных, вникающих в их преступные планы. Образы полицейских, их характеры, речь – все это живо перекликается с детективами Фелиссатти – Питтору и Макиавелли: это такие же простоватые, но опытные и проницательные провинциальные сыщики, причем герой этот коллективный, как и «опергруппа» в детективах Фелиссатти – Питтору.

Перед советскими любителями детективного чтения раскрывается все более широкая панорама итальянского детектива, в том числе политического. Это книги очень разнообразные, далеко не равноценные, но в совокупности они представляют интересное и своеобразное общественно-литературное явление, освещают те социальные проблемы, те стороны жизни Италии, до которых не дошли руки у «серьезной» литературы. И никак нельзя, морща нос, сбрасывать со счетов этот популярный, поистине массовый жанр – типично итальянский тип литературного произведения, в котором тесно переплетены элементы социально-бытового, психологического и детективного романа.

Георгий Богемский

Энцо Руссо
ЛОГОВО ГОРНОСТАЕВ
© Перевод А. Богемская, Л. Вершинин

Enzo Russo LA TANA DEGLI ERMELLIN! Milano, 1977 © Arnoldo Mondadori Editore, 1977

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Здесь никогда не бывает никаких дорожных происшествий. Внизу, под окнами, никто не ссорится, в доме напротив, за полуоткрытыми ставнями, никто даже не целуется. Впрочем, это не жилой дом, а больница Сан-Сатурнино. Ее немного унылый фасад оживляет лишь лавка с самыми красивыми цветами во всем квартале Триесте.

Днем тесная маленькая площадь немного оживает. Хотя сидеть на балконе от этого ничуть не веселее, но все-таки – развлечение. Уличное движение тут слабое. Редкие машины едут неторопливо, наверное, поэтому здесь и не бывает аварий. То и дело появляются знакомые, нагруженные покупками; всегда в одно и то же время в гимназию Юлия Цезаря, а потом обратно пробегают стайки ребят, да раз двадцать на дню мелькнет священник дон Улиссе. Вечно почти одно и то же. Жарким летом нос на балкон высунешь только вечером, после десяти, и то лишь если подует ветерок – тогда можно глотнуть хоть чуточку свежего воздуха, – не слушать же, что там болтают по телевизору в последних известиях. Ждать, что на улице произойдет что-то интересное, бесполезно.

– …А где боковое зеркало?.. Оно строго предусмотрено… Не морочьте мне голову! – вновь повторил карабинер. Ему без всякого раздражения, тоном пониже отвечал другой голос.

Не часто кто-нибудь останавливал свою машину там, внизу, под балконом. Но и в таких редких случаях ничего не происходило. Однако времена меняются, и все меняется, даже мелочи: женщина чувствовала это, хотя уже давно отказалась от «фиата-600», своего последнего автомобиля, пусть он был еще и в довольно приличном состоянии. Это были времена популярной передачи «Совпадает?», не менее популярной «Вы не знаете, кто я!» и телескетчей, в которых было полно сценок вроде той, что разыгрывалась сейчас внизу. Когда-то штраф в тысячу лир считался трагедией, и, чтобы избежать его, от водителя требовалось крайнее напряжение всех умственных и физических сил.

Полицейские остановили еще одну машину. Наверно, и здесь не все в порядке, потому что сразу же начались пререкания. Однако и теперь голоса звучали все так же негромко. Что за безумные времена, когда измученные полицейские, давно разуверившиеся в своем ремесле, уже почти не обращают внимания на автомобилистов, а тем словно все равно, возьмут с них штраф или нет!

Когда машина без зеркальца уезжала (женщина так и не поняла, заплатил ли водитель штраф), внизу на балконе появился старик Феррацца. Хотя он тоже был пенсионер и сидел дома, на балкон он выходил редко. В самом деле, даже перевесившись через перила, ей почти никогда не удавалось его увидеть. Феррацца и летом и зимой вылезал только за тем, чтобы взглянуть на свою канарейку или полить цветы, и тотчас же скрывался в квартире. На сей раз он вышел полить цветы. В темноте ей удалось разглядеть, как он поднял и наклонил пластмассовое ведерко. С шумом полилась вода.

– Эй вы там! – крикнул карабинер, задрав голову. Видно, на него упало несколько капель, рядом на асфальте появилось черное пятно. Карабинер разглядел белевшую в темноте седую голову женщины. «Тоже мне фея Бефана»[7]7
  Персонаж итальянского фольклора – добрая старушка, которая в ночь святой Епифании (6 января) спускается в печную трубу и приносит, как Дед Мороз, детям подарки. (Здесь и далее прим. перев.).


[Закрыть],– подумал он, ожидая, что старуха извинится. Однако она молчала.

– Останови-ка вот этого, – приказал карабинеру старшина. Вылетевший с улицы Вольсинио мотороллер тотчас же вильнул влево и сбавил ход. Это была старая модель; мотороллер грохотал – наверно, у него был не в порядке глушитель. Карабинер сделал шаг вперед, подняв жезл. На какое-то мгновение показалось, что новый «клиент» не собирается подчиниться приказу «стой». Правда, резко затормозить было не так-то легко: мотороллер оказался зажатым между тротуаром, припаркованными посреди площади автомобилями и металлическим ограждением. Впрочем, возможно, старухе лишь показалось. Она подождала, пока мотороллер остановится. За рулем сидел совсем мальчишка.

– Заглуши мотор, – приказал карабинер.

Старшина со смехом пожелал доброго пути владельцу задержанной ранее «бета-купе» и, повернувшись к машине спиной, направился в сторону мотороллера. Казалось, у него прекрасное настроение.

– Ну что? – спросил он, беря из рук другого карабинера водительские права; потом более внимательно взглянул на парня.

– Да никак это Алигьеро[8]8
  Алигьеро Носкезе – популярный в 70-х годах комик и имитатор.


[Закрыть]?

– Разве мы с вами знакомы? – сухо поинтересовался паренек.

– Как знать? Может, и встречались – в полицейском управлении, в колонии для несовершеннолетних или в психушке.

– Остроумно.

– Алигьеро – на редкость способный парень, – пояснил старшина, не глядя на задержанного мотоциклиста. – Мальчишку прозвали Алигьеро, потому что он прекрасно умеет подражать чужим голосам. Другого такого не сыщешь.

Между тем из полицейской «газели» вылез еще один карабинер. Алигьеро со скучающим видом продолжал сидеть на мотороллере. Однако старшина, видно, не собирался проверять уровень шума выхлопа и словно забыл о других водителях.

– Думаете, почему он мне запомнился? Знаете лейтенанта Пелликано? Ну, того, бородатого?

Карабинеры кивнули, и старшина продолжал, обращаясь к вылезшему из «газели»:

– Алигьеро сам угодил в засаду, и мы его взяли. Представьте себе, к тому делу он не имел никакого отношения, но все равно показался подозрительным. И тут лейтенант оборачивается к бригадиру Стелле, он теперь в Кальяри…

– Да, я его знаю.

– И говорит ему: «Позвони-ка в управление и узнай, не разыскивается ли случайно этот тип». Стелла делает два шага к машине с рацией, но Алигьеро, подражая голосу лейтенанта, приказывает: «Впрочем, оставь его в покое. Мне кажется, он вполне приличный человек». Бедняга Стелла замирает как вкопанный и оборачивается. Надо было видеть его физиономию… Но это было ничто по сравнению с тем, какую рожу скорчил лейтенант. Он дико разозлился и стал орать как сумасшедший. Ну, а потом мы расхохотались, и все кончилось миром.

Пока карабинеры с интересом разглядывали парня, с его лица постепенно сходило возмущенное выражение, сменяясь почти дружелюбным. В сторону площади Вербано на дикой скорости пронесся мотоцикл, но никто даже не взглянул ему вслед.

– Наш Алигьеро – парень что надо, – усмехаясь, проговорил старшина, разглядывая документы. – Так значит, тебя зовут Джакомо? А поверь мне, Алигьеро красивее. На, держи. Заметь, я даже не посмотрел, уплатил ли ты налог, но за это ты нам покажешь свое искусство.

– Не хочется, – все так же сухо ответил парень.

– Не хочется? Ты, может, спешишь?

– Вот именно.

– Ну, конечно, в такой час. Тебя что, женишок, ждет невеста?

Двое других карабинеров ухмыльнулись, и на лице у Алигьеро вновь появилось настороженное выражение. Он молча смотрел прямо перед собой. Старшина преувеличенно громко вздохнул, он был чуточку разочарован.

– Ну ладно, все понятно.

С усмешкой взглянув на парня, он отдал ему документы, потом перевел взгляд на багажник старенького мотороллера.

– А что ты везешь?

Полиэтиленовый пакет с маркой магазина был завязан двойным узлом. Карабинер с любопытством потрогал его, потом, улыбаясь, посмотрел на Алигьеро.

– Похоже, эти, как их… вибраторы. А зачем они тебе?

– Это вас не касается.

– Это верно, – с серьезным видом согласился с ним старшина. Однако пальцы его уже развязывали двойной узел. Алигьеро напряженно следил за его руками. Мгновение спустя пакет был развязан, и старшина, слегка отстранив одного из карабинеров, при свете фонаря заглянул внутрь. Когда старшина поднял голову, улыбка уже сбежала с его лица.

– Так что же это такое?

– Как что? Вибраторы! – ухмыльнулся Алигьеро. Он еле успел зажмуриться и вобрать голову в плечи. По пустой площади гулко разнесся звон сильной оплеухи и отозвался эхом, отскочив от фасада Сан-Сатурнино.

Пенсионерка с третьего этажа вскрикнула, когда мотороллер с грохотом упал на мостовую. Напрягая зрение, она перегнулась с балкона, стараясь понять, что же происходит внизу. Почему они ударили его? Сперва так долго болтали, мешая людям спать, все было вроде бы мирно, а потом вот – нате вам. Она увидела, как парень пытается подняться. Окруженный тремя темными фигурами, он, казалось, плакал.

– Вставай, сукин сын! – заорал самый толстый из них. Голос у него был хриплый и грубый. Ужасный голос, под стать всему, что здесь происходит.

Поеживаясь от холода, старушка вошла в комнату и закрыла балконную дверь. На кухне было приятно, тепло. Продолжая размышлять об увиденном, она, как всегда, налила себе стакан молока. Потом пошла в спальню и поставила стакан на старинный письменный столик. Всегда, когда ей становилось не по себе, она начинала медленно массировать виски, пока неприятное ощущение не проходило. На сей раз это не помогло. Одним долгим глотком допив молоко, она взяла бумагу и ручку.

На мгновение ее внимание отвлекла муха, но потом она стала думать о том, что же написать. Усилием воли прогнала усталость и подавила желание отложить письмо на завтра. Нет, ни в коем случае нельзя после такого укладываться спать как ни в чем не бывало. Нет! И она принялась водить шариковой ручкой по желтоватому листку бумаги.

Главному редактору газеты «Мессаджеро».

Улица Тритоне, Рим.

Уважаемый синьор главный редактор!

Совершенно случайно я сегодня ночью оказалась свидетельницей ничем не оправданного акта насилия (еще одного!) как раз под балконом моей квартиры. Я пенсионерка и обычно каждый вечер после ужина…

2

– Это я, Де Дженнаро.

Он понял, что затянувшееся молчание в трубке свидетельствовало об удивлении, и ждал, оглядываясь по сторонам. Кругом бурлила жизнь – толпы пешеходов и еще больше машин. Целый хвост автомобилей тянулся к бензоколонке «Эссо». Рядом с телефонной будкой он заметил молодого человека, который, засунув руки в карманы, разглядывал его с явным интересом.

– Вы не подниметесь, капитан?

– Нет, спасибо, доктор. Я подожду вас здесь.

– Как хотите. Буду через две минуты.

– Можете не торопиться.

Ответ Де Дженнаро заглушил грохот промчавшегося мотоцикла. Капитан, незаметно осматриваясь вокруг, направился к углу улицы Ославиа и там тоже огляделся. Пожалуй, никто из двух-трех десятков человек, едущих, идущих или стоящих, не заслуживал особого внимания. Когда, повернувшись на каблуках, он пошел обратно, Балестрини уже стоял у подъезда со своей неразлучной черной папкой и неизменной улыбкой. («Добрый силач Ферреро» [9]9
  Персонаж рекламы одной из итальянских кондитерских фирм.


[Закрыть] – прозвали его в прокуратуре.) На лице у Балестрини не было и тени удивления, хотя так рано утром Де Дженнаро никогда еще к нему не приходил.

– Доброе утро, доктор.

– Привет.

– Я подвезу вас до прокуратуры.

– Да… спасибо.

Улыбаясь, капитан повернул ключ зажигания и одновременно бросил взгляд на молодого человека, которого заметил раньше. Лет под тридцать, спортивного вида, элегантный. Парень этот весьма внимательно рассматривал его пассажира.

Разворачивая машину, Де Дженнаро успел, словно в картотеке, порыться в памяти, пытаясь отыскать что-нибудь подходящее. Но поиски оказались тщетными.

– Какие-нибудь новости? – любезно спросил Балестрини.

– Новости? Пожалуй, да, – пробормотал Де Дженнаро и невольно ответил улыбкой на улыбку. Он просто физически ощущал какое-то доверие к этому человеку. От него всегда, даже в полуденную августовскую жару, словно веяло свежестью и чистотой.

Капитан посмотрел на двух девушек, переходивших улицу, обдумывая, с чего бы лучше начать разговор. Та, что повыше, заметила, что он смотрит на нее, и слегка улыбнулась. Он подмигнул ей, всем корпусом подаваясь вперед.

– Так какие же новости? – спросил Балестрини.

– Ночью задержали одного парня. Он вез мешочек с тротилом. Пока молчит – наверно, дожидается допроса у следователя, чтобы все выложить.

– Кто такой?

– Некий Баллони. Джакомо Баллони.

– Что о нем говорит приходский священник?

– Ничего.

– Имеет приводы?

– Да уж, конечно, не без этого!

– Почему же «не без этого»? – спросил Балестрини. Капитан, которому хорошо было знакомо такое выражение лица судьи, не ответил, воспользовавшись тем, что неожиданно перед ними откуда ни возьмись вывернуло такси. Таксист, хотя сам был не прав, громко выругался.

– Что за идиот! – воскликнул Балестрини, и тут Де Дженнаро решил, что тянуть дальше уже просто глупо.

– Ферриньо бежал из тюрьмы. Сегодня ночью.

Неожиданный для солнечного дня порыв ледяного ветра словно проник в машину сквозь забрызганное грязью лобовое стекло.

– Потому-то вы и заехали за мной сегодня? Да, конечно, в автобусе не совсем безопасно. А уж о том, чтобы идти пешком, и говорить не приходится.

– Да нет, дело не совсем в этом. И во всяком случае, сегодня утром еще слишком рано чего-то остерегаться, – поспешно возразил Де Дженнаро и, только заметив, как уставился на него собеседник, понял, что сморозил глупость.

– Ну, разумеется, дадим ему, черт побери, немного времени…

– Да нет, я в том смысле, что…

– Ну что вы, капитан, я шучу.

– Я хотел сказать, что он, быть может, даже и не попытается приехать в Рим. Вот если бы он тут появился, тогда другое дело…

– Я знаю, о чем вы думаете. Но все же не считаю, что есть опасность. Если Ферриньо захочет отомстить тем, кто упрятал его за решетку, он, ясное дело, начнет не с меня. А кроме того, мы-то ведь с вами знаем, что от охраны толку мало. Ведь так?

– Увы, да, – пробормотал капитан и почему-то вдруг вспомнил о парне лет под тридцать, таком спортивном и элегантном.

3

– Подойди-ка ближе, – сказал Балестрини, смотря на часы. Еще половина двенадцатого, а уже ощущается какая-то усталость, словно в конце рабочего дня. Не спеша, он осторожно помассировал веки. Не только потому, что устали глаза, но и руководствуясь известным положением: при виде утомившегося и слегка расслабившегося следователя преступник тоже расслабляется.

– Значит, ты и есть Джакомо Баллони? – спросил Балестрини, поднимая голову, и неожиданно для себя удивился. Он думал увидеть перед собой приземистого, вызывающе наглого, толстогубого парня, изъясняющегося на вульгарном диалекте.

– Да, это я, – ответил юноша лет восемнадцати. Не очень высокий, худощавый, белокожий, голубоглазый, он был похож на мальчика из приличной семьи, убежавшего от няни. Хлопчатобумажная красная клетчатая рубашка не опрощала его, а скорее придавала Баллони вид жизнерадостного ковбоя, совсем неуместный в унылой обстановке служебного кабинета.

– Добрый день, доктор Балестрини, – приветствовал адвокат, назначенный судом, обрюзгший старик-крючкотвор, которого Балестрини раньше знал только в лицо. Обменявшись с ним рукопожатием, Балестрини пристально посмотрел на юношу.

– Садись! – приказал он и тут же про себя отметил: подчиняется без вызывающего кривляния, но и не слишком поспешно. Нормальная реакция. Он быстро просмотрел заметки, в которых резюмировал содержание заведенного на Баллони «дела». Всего несколько наскоро написанных строчек: угон автомобиля, еще автомобильные кражи, вождение машины без прав, соучастие в ограблении (отняли сумку у женщины) и тому подобное. Список длинный, но нарушения не слишком серьезные. Никаких данных о принадлежности к политическим партиям и группам, несколько месяцев вовсе не попадал в полицию. Следователю показалось, что с этого и следует начать.

– Чем ты занимался в последнее время?

– Делал все возможное, чтобы меня не загребли, – ответил, немного подумав, юноша совершенно серьезно.

Балестрини пристально посмотрел на него. Вот уже года два, как он перестал повторять «хорошо-хорошо-хорошо» всякий раз, сталкиваясь с подобными типами или получая подобный ответ. Это была его любимая присказка, когда он не знал, как ему поступить.

– Молодец, Баллони. Но вот вчера ты попался. Такие вещи случаются, когда разъезжаешь с пакетом взрывчатки. Где ты его взял?

– Нашел.

– На дороге?

– Да нет. Где это видано, чтобы тротил валялся на дороге? Я нашел пакет на тротуаре, на улице По. Увидел что-то белое и остановился взглянуть.

– Наверно, его потерял какой-нибудь прохожий?

– Вряд ли. Скорее оставили нарочно.

На сей раз было труднее удержаться от «хорошо-хорошо-хорошо»; эти слова чуть было уже не сорвались с языка, но Балестрини удалось вовремя остановиться, и вместо «хорошо» он нетерпеливо спросил, пытаясь придать вопросу оттенок иронии:

– И что же ты собирался делать с этой штукой?

– Не знаю. Может, продать.

– Кому?

– Кому-кому? Покупатель всегда найдется.

Римская манера вести разговор становилась все заметнее, проявляясь в привычке отвечать вопросами на вопрос. Наглость допрашиваемого была замаскирована так тонко, что Балестрини даже не мог припомнить, встречался ли он когда с чем-либо подобным.

– Выходит, ты совершенно чист и мы должны принести тебе извинения? – спросил он, пристально глядя в лицо юноше, и, когда тот поднял голову, увидел, что под глазом у парня синяк, левая щека чуть припухла. Он почувствовал, что Баллони успокоился, но уже немного устал.

– Кстати, Баллони, а как ты догадался, что в пакете тротил? Ты что, понял это, когда открыл его? Разве ты разбираешься во взрывчатке?

– Ну, я просто предположил, – не слишком уверенно ответил парень.

Итак, первое попадание, но преимущество пока лишь теоретическое. Надо было придумать еще какой-то ход, чтобы парень раскололся. Балестрини тяжело вздохнул, придав лицу терпеливо-скучающее выражение.

– Ты слыхал про почтальонов, Баллони? Молодец! Так вот, видишь ли, ты тоже почтальон. Кто-то, не знаю, кто именно, поручил тебе отвезти тротил и был уверен, что, если тебя схватят, ты будешь молчать. Пока мне еще неизвестно, для чего могла пригодиться твоя находка – чтобы глушить рыбу или чтобы взорвать сейф, да это меня и не очень волнует. Я не прошу тебя говорить – для чего, ты должен ответить мне – для кого. Вот что меня интересует.

– Что я должен сказать?

– Ты должен назвать человека, который дал тебе взрывчатку, – повторил Балестрини, спохватившись слишком поздно, что его самого подловили. Сукин сын, мальчишка, посадил-таки в лужу. – Хорошо-хорошо-хорошо. Раз уж ты такой разговорчивый, объясни мне одну вещь. Объясни мне, как вышло, что на пакете с тротилом стоит адрес гастрономического магазина Росселли с улицы… с улицы Мануцио, которая пересекает улицу Джинори, где как раз ты и живешь.

Не переставая говорить, Балестрини пару раз потихоньку заглянул в свои заметки, где значились имена и названия, и только собирался исправить умышленно допущенную ошибку, как парень его перебил:

– Сроду не слыхал о таком магазине. Мы живем на улице Джинори недавно, а кроме того, за покупками ходит мать. Это просто совпадение.

– Как раз это я и собирался тебе подсказать.

– Да ведь все так и есть.

– Ну, конечно, конечно, я тебе верю, – с довольным видом кивнул Балестрини и пристально посмотрел на адвоката, не спускавшего с парня глаз. Лицо у старика было какое-то безжизненное, его лишь немного оживляла надежда, что допрос скоро кончится.

Допрос продолжался еще минут десять, но походил уже на отвлекающий огонь. По существу, Балестрини просто пытался скрыть, что в голове у него порядочная неразбериха. Наконец, с притворным удовлетворением он кивнул и проговорил:

– Во всяком случае, ты мало чего добился, рассказывая все эти басни. Значит, ты решил просто отсрочить свое признание. Доволен?.. Мне-то спешить некуда.

Он позвонил конвоиру и, не глядя больше на парня, который вяло поднялся со стула, углубился в досье.

Но не успел Балестрини прочитать и строчки, как в дверь постучали, и не успел он произнести «войдите», как на пороге со словами «разрешите войти» уже появилась девушка. Не дожидаясь ответа, она вошла в кабинет.

– Меня зовут Казуччи Кьяра. Извините за беспокойство.

И на этот раз он не сумел опередить ее: только собрался протянуть руку, чтобы указать на единственный стул, как Казуччи уже уселась. Вблизи он разглядел, что перед ним была вовсе не девчонка легкого поведения лет восемнадцати, как ему показалось вначале, на самом деле ей было никак не больше пятнадцати. Он сразу перешел к делу.

– Кто вас сюда впустил?

– Вы арестовали моего парня. Я хотела бы получить разрешение на свидание в тюрьме.

– А кто этот ваш парень? – спросил Балестрини, невольно подавшись вперед.

– Петрони, Андреа Петрони – тот, который участвовал в перестрелке в баре «Ласточка».

Он сразу же понял, о чем идет речь. Перестрелка произошла две-три недели назад. Только это была не просто перестрелка, а убийство.

– Кроме всего прочего, я жду от него ребенка и думаю…

Она замолчала, не от смущения, а скорее умышленно, со значением. Балестрини кивнул, сказав про себя «хорошо-хорошо-хорошо». Все в порядке, в известном смысле идет как по нотам. Просто сегодня утро каких-то странных несовершеннолетних.

– Сколько вам лет?

– Четырнадцать.

– Родители знают?

– Еще бы! Мы с Андреа живем вместе. А, вы имели в виду ребенка?

– Не важно, – ответил он, пытаясь подыскать какую-нибудь легкомысленную фразу, и она тут же пришла ему в голову: – Вы похожи на несовершеннолетних артисточек, играющих в фильмах, смотреть которые им запрещается. Девочки снимаются, а увидеть, что получилось, им не позволяют. Нелепость, но по закону вход в зал им воспрещен.

Он ожидал ответа, но посетительница молчала. Она холодно разглядывала Балестрини, что вовсе не успокаивало его, а вызывало еще большее раздражение.

– Вижу, вы не отдаете себе отчета… в ненормальности вашего положения, и не мое дело вам это объяснять. А главное, это совершенно бесполезно. Разрешения на свидание я не дам. Можете обратиться к прокурору, возможно, он…

Мгновенная реакция, подумал Балестрини, видя, как девчонка вскочила со стула. Вышла не попрощавшись, но по крайней мере дверь за собой закрыла вежливо, без стука. Он вызвал звонком дежурного, и тут же затрещал телефон – оказалось, ошиблись номером. Он еще раз нажал на кнопку – тщетно, никто не являлся. Дело Баллони по-прежнему лежало на столе. Он вложил в него листок со своими заметками, теперь уже ненужными. Взял водительские права Баллони, машинально раскрыл их, закрыл и снова с легким волнением открыл. Фамилия предыдущего владельца мотороллера Баллони была Россетти. Именно так звали колбасника, чье имя значилось на полиэтиленовом пакете. Совпадение просто поразительное, но слишком уж похоже на мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть.