Текст книги "Смерть в театре (сборник)"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

Соавторы: Раймонд Чэндлер,Хью Пентикост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Он окинул присутствующих серьезным взглядом. В его манерах не осталось ни тени шутливости.

– Что это значит? – продолжал он.– Это значит, что я не левша, делаю все правой рукой, она несет большую часть нагрузки в работе. Причем я пользуюсь своей правой рукой для физической работы совершенно инстинктивно, это присуще моему физическому складу. Я не могу выполнить какую-либо работу левой рукой без явного усилия воли. Так вот, дело в том, что доктор Ксавье тоже не был левшой, он тоже все делал правой рукой.

По лицам присутствующих было видно, что они начинают что-то понимать.

– Я вижу, вы поняли, что я хочу сказать,– продолжал мрачно Эллери.– Мы нашли нескомканную половинку шестерки пик в правой руке доктора Ксавье. Но я только что продемонстрировал вам, что человек нормальный, не левша, естественно, должен был оторвать, скомкать и отбросить половинку правой рукой, а другая половина должна была остаться в левой.

Поскольку обе половинки игральной карты совершенно одинаковы, ни одна из них не имеет никакого преимущества перед другой. Следовательно, невыброшенная половинка карты должна была остаться как я уже сказал, в руке, которая не производила никакой работы. Вывод один: мы нашли оставшуюся половинку карты_не в той руке_доктора Ксавье, в которой она должна была находиться. Доктор Ксавье не рвал эту карту. Кто-то другой оторвал ее и вложил остаток в руку доктора, допустив вполне понятную ошибку. Не продумав тщательно свои действия, он решил, что раз доктор Ксавье не был левшой, то карта должна остаться в его правой руке. Следовательно,– Эллери приостановился, и на его лице появилось чувство сожаления,– мы все должны принести глубочайшие извинения миссис Ксавье за то, что ввергли ее в такое сильное душевное потрясение, несправедливо обвинив в совершении убийства.

Рот миссис Ксавье открылся, она заморгала глазами, как человек, вышедший из темноты на ослепительно яркий свет.

– А раз кто-то другой положил нескомканную половинку пиковой шестерки в руку доктора,– продолжал Эллери спокойно,– значит, кто-то другой, а не сам покойник обвинил миссис Ксавье в убийстве. Но если погибший не был обвинителем, то все обвинения рассыпаются в прах. Вместо преступника мы видим перед собой оклеветанную женщину, которую хотели погубить, подтасовав факты. Вместо убийцы перед нами невинная жертва. А кто может быть заинтересован в том, чтобы бросить тень подозрения на невинного человека, кроме самого убийцы? – Он нагнулся, поднял скомканную карту и положил оба куска себе в карман.– Дело еще далеко не закончено. Оно только начинается.

Последовало мучительное молчание, и больше всех подавлена была сама миссис Ксавье. Она упала на подушки, закрыв руками лицо. Все остальные с лихорадочной подозрительностью осматривали друг друга. Миссис Уири застонала и бессильно прислонилась к косяку двери. Боуне, совершенно ошеломленный, смотрел попеременно то на миссис Ксавье, то на Эллери.

– Но... но...– начала мисс Форрест, уставившись на женщину, лежащую в кровати,– почему же она... почему?..

– Очень правильный вопрос, мисс Форрест,– пробормотал Эллери,– это вторая из двух проблем, которые я должен разрешить. Я уже разрешил первую и пришел к заключению, что миссис Ксавье невинна. Почему же она призналась в преступлении? Но и это...– он сделал паузу,– и это становится понятным, если немного подумать. Миссис Ксавье,– мягко проговорил он,– почему вы признались в преступлении, которого не совершали?

Женщина начала плакать, судорожные рыдания сотрясали ее грудь. Инспектор отвернулся и подошел к окну.

– Миссис Ксавье,– продолжал Эллери. Он нагнулся над кроватью и дотронулся до ее руки. Она отвела их от своего лица и уставилась на него полными слез глазами.– Вы великая женщина. Но мы не можем позволить вам принести себя в жертву. Кого вы выгораживаете?

Ч А С Т Ь  Т Р Е Т Ь Я

 Глава 11
Кладбище

Поразительная перемена происходила в лице миссис Ксавье: оно постепенно теряло обвислость, становилось снова упругим. Жизнь наполняла ее, подобно горячему металлу, заполняющему пустую изложницу. В одно мгновение, как бы по мановению волшебной палочки, к ней вернулась юность. Даже обычная полуулыбка вновь появилась на губах. Но она не ответила на вопрос Эллери.

Инспектор медленно повернулся и посмотрел в лица всех присутствующих. «Марионетки,– подумал он.– Проклятые марионетки с деревянными лицами, когда они хотят что-нибудь скрыть. Обычно все свидетели во время расследования убийства хотят что-то скрыть».

Он вздохнул и почти пожалел, что у него под рукой нет современного аппарата, уличающего во лжи, который изобрел его друг, профессор Колумбийского университета.

Эллери выпрямился и снял пенсне.

– Значит, в единственно важном пункте нам отвечают молчанием,– сказал он задумчиво.– Надеюсь, вы сознаете, миссис Ксавье, что, отказываясь говорить, вы делаете себя соучастницей?

– Я не знаю, о чем вы говорите,– сказала она бесстрастным голосом.

– Ах, так? По крайней мере вы понимаете,, что вас больше не обвиняют в убийстве?

Она молчала.

– Вы не хотите говорить, миссис Ксавье?

– Мне нечего вам сказать.

– Эл! – Инспектор резко кивнул головой. Эллери пожал плечами. Старик выступил вперед и посмотрел на миссис Ксавье с прежним отвращением. Все-таки она была «его» добычей.– Миссис Ксавье,– начал он,– мир полон странными людьми, делающими массу глупостей, и обычно трудно объяснить, зачем они их делают. Но как полицейский я знаю, что есть люди, которые по совершенно непонятной причине берут на себя ответственность за чужие тяжкие преступления. Сказать вам, почему вы сознались в убийстве, которого вы не совершали?

Она прижалась спиной к подушкам, крепко вцепившись в одеяло.

– Мистер Квин уже...

– Хорошо, может быть, я сделаю вам немного больно.– Инспектор потер подбородок.– Я буду груб, миссис Ксавье, Женщины вашего возраста...

–  При чем тут возраст?– набросилась она.

– Вот нормальная реакция женщины. Я хотел сказать, что женщины вашего возраста приносят величайшие жертвы только по двум причинам: любовь или страсть.

Она истерически расхохоталась.

– А вы, как я вижу, находите разницу между ними?

– Несомненно. Любовью я называю величайшее духовное чувство.

– О, глупости! – Она отвернулась.

– Вы так считаете? – продолжал инспектор,– Но я не думаю, что вы способны пойти па самопожертвование, например, ради своих детей...

– Моих детей?

– Да, ведь у вас их и нет. Поэтому я пришел к заключению, миссис Ксавье,– голос инспектора стал резким,– что вы защищаете любовника.

Она закусила губу и начала теребить простыню.

– Я прошу прощения за то, что я сказал. Но у меня большой опыт в подобных вещах. Могу держать пари на этот счет, если хотите. Кто он, миссис Ксавье?

Она уставилась на него таким взглядом, будто хотела удушить его собственными руками.

– Вы самый скверный старик, которого я когда-либо встречала. Ради Бога, оставьте меня в покое.

– Вы отказываетесь говорить?

– Убирайтесь отсюда все.

– Это ваше последнее слово?

Ее ярость все возрастала.

– Будьте прокляты,– прошипела она,– если вы не уберетесь отсюда...

Они задыхались в вечерней жаре. С террасы, где-все собрались не сговариваясь, после обеда, состоявшего из консервированной семги и молчания, небо казалось странно красным, как театральный фон. Окружающие горы были слегка затянуты облаками дыма, которые поднимались из невидимого горящего мира внизу. Дышать становилось все труднее. Миссис Карро прикрыла рот и нос тончайшей серой вуалеткой. Близнецы начали покашливать. Одежда у всех покрылась пеплом и сажей.

Миссис Ксавье, как по волшебству ставшая опять здоровой, сидела одна, как развенчанная королева, в дальнем западном углу террасы. Облаченная в черный шелк, она сливалась с вечерней тьмой, и ее присутствие скорее неприятно ощущалось, чем было видимо.

– Это, наверное, похоже на Помпею, как я себе представляю,– заметил доктор Холмс после бесконечного молчания.

– За исключением того, что и пожар, и все мы, и весь мир немного свихнулись,– зло сказал Эллери, сидя на перилах и раскачивая ногами.– В нашем случае кратер Безумия расположен там, где должен быть город, внизу, а помпейцы – я имею в виду нашу изумительно красноречивую компанию – находятся там, где должен быть кратер. Замечательное зрелище: лава плывет наверх. Я думаю, надо будет непременно написать об этом в Национальное географическое общество, когда мы вернемся в Нью-Йорк... если мы когда-нибудь вернемся, в чем я начинаю сильно сомневаться,– добавил он с горечью.

– Так же, как и я,– сказала мисс Форрест с легкой дрожью в голосе.

– Но никакой опасности нет, я уверен в этом,– сказал доктор Холмс, бросая сердитый взгляд на Эллери.

– Нет? – протянул Эллери.– А что мы будем делать, если пожар усилится? Привяжем крылышки й полетим, как голубочки?

– Вы делаете из мухи слона, мистер Квин.

– Я вижу пожар, который разгорается достаточно убедительно... Ну, ладно, ладно, это глупо. Нет никакого смысла спорить. Прошу прощения. У меня нет намерения запугать наших дам до смерти.

– Я уже знала об этом несколько часов назад,– спокойно сказала миссис Карро.

– Что знали? – спросил инспектор.

– Что мы находимся в опасности, инспектор.

– О, ерунда, миссис Карро.

– Это, конечно, очень галантно с вашей стороны,– улыбнулась она,– но не имеет смысла затушевывать опасность теперь. Не правда ли? Мы пойманы как мухи в бутылке.– Ее голос слегка дрожал.

– Ну, ну, не так уже все и плохо,– продолжал успокаивать ее инспектор.– Просто вопрос времени, миссис Карро. Это ведь очень старая и крепкая гора.

– Покрытая исключительно легко воспламеняющимися деревьями,– несмешливо добавил Марк Ксавье.– В конце концов, должно быть, существует такая вещь, как Божественное правосудие. Может, все это было устроено небесами для того, чтобы выкурить убийцу?

Инспектор взглянул на него.

– Неплохая мысль,– прорычал он и стал опять смотреть на серо-красное небо.

Смит, за весь вечер не проронивший ни слова, оттолкнул ногой стул, чем испугал всех присутствующих. Его слоновая уродливая туша отчетливо вырисовывалась на фоне белой стены. Он прогрохотал по лестнице, спустился по ступенькам, поколебался и повернул огромную голову к инспектору.

– Я полагаю, ничего не случится, если я немного погуляю? – проворчал он.

– Если вы хотите сломать ноги на одном из этих камней, пожалуйста, это ваше дело,– неприязненно ответил старик,– мне наплевать. Удрать вы все равно не сможете, Смит, а остальное меня не интересует.

Толстяк хотел что-то сказать, но раздумал, сжал свои тонкие губы и, тяжело ступая, сошел со ступенек. Послышался звук хрустящего под его ногами гравия. Этот хруст был слышен и после того, как Смит скрылся из вида.

Эллери, закуривая сигарету, случайно увидел лицо миссис Карро, на которое падал свет из передней. Выражение ее лица заставило Эллери замереть. Остановившимися глазами она смотрела на широкую спину толстяка, и в них светился неподдельный ужас. Миссис Карро и это уравнение со многими неизвестными – Смит. Догоревшая спичка обожгла его пальцы, и он выронил ее, выругавшись про себя. Еще тогда, в кухне, он заметил что-то, однако он мог поклясться, что Смит боялся этой очаровательной маленькой леди из Вашингтона. Но почему же был ужас в ее глазах? Казалось совершенно невероятным, чудовищным, чтобы они боялись друг друга. Огромное, злобное создание, не имеющее никакого представления о культуре поведения, и эта аристократка, которой так не везло всю жизнь. Конечно, на свете нет ничего невозможного, но что за секрет был между ними? Может быть, другие?.. Но как он ни разглядывал лица всех находившихся на террасе, ему не удалось заметить ничего, что могло бы навести его на разгадку. За исключением, пожалуй, мисс Форрест. Странная девушка. Она всячески старалась не встречаться взглядом с миссис Карро. Значит, она знала что-то?

Снова послышались шаги. Возвращался Смит. Он поднялся по ступенькам и сел на тот же стул. Его жабьи глаза ничего не выражали.

– Нашли то, что искали? – – спросил инспектор.

– А?

Старик помахал рукой.

– Так, ничего. Это одна из тех местностей, где не требуется полицейский патруль,– довольно горько хихикнул он.

– Я просто пошел погулять,– обиженно сказал толстяк,– – если вы думаете, что я пытаюсь удрать...

– Боже сохрани! Хотя я бы вас не стал упрекать, если бы вы и хотели.

– Между прочим,– заметил Эллери, скосив глаза на кончик сигареты,– я не ошибусь, если скажу, что вы, миссис Карро, и вы, Смит, старые знакомые.

Смит сидел неподвижно. Миссис Карро теребила вуалетку, прикрывающую рот. Потом Смит проговорил:

– Я не понимаю, какого черта вы хотите этим сказать, Квин?

– Просто досужие размышления. Значит, я ошибаюсь?

Смит вытащил толстую коричневую сигару, которых, казалось, у него был неистощимый запас в его глубоких карманах, и медленно засунул ее в рот.

– А почему вы не спросите об этом леди? – сказал он.

Мисс Форрест вскочила на ноги.

– Это становится невыносимым,– воскликнула она.– Неужели мы не можем отдохнуть от этих бесконечных вопросов? Шерлок, давайте займемся чем-нибудь, ну, бриджем что ли? Я уверена, миссис Ксавье не обидится. Мы сойдем с ума, если будем сидеть так и терзать друг друга.

– Хорошая идея,– сказал доктор Холмс, вставая.– Миссис Карро?

– С удовольствием.– Миссис Карро поднялась и немного поколебалась.– Мистер Ксавье, я заметила, что вы азартный игрок. Не хотите быть моим партнером?

– Ничего другого не остается.

Адвокат поднялся на ноги, высокий, неясный в смутном свете.

– Кто еще?

Четверо подождали минуту и, поскольку им не ответили, прошли через стеклянную дверь в игровую комнату. Там вспыхнул свет, и до Квинов стали доноситься неясные голоса. Эллери покосился на луноподобное лицо Смита: на нем явно читалось чувство облегчения.

Внезапно из передней появились Фрснсис и Джулиан Карро.

– Можно нам...–  начал Френсис с трепетом. Они были испуганы.

– Что можно? – ласково спросил инспектор.

– Можно нам войти, сэр? – сказал Джулиан.

– Нам немного скучно, мы хотим поиграть на бильярде, если вы не будете ничего иметь против.

– Конечно. Что же я могу иметь против? улыбнулся инспектор.– Вы играете на бильярде? Я бы не подумал...

О, мы можем делать почти все,– сказал Джулиан.– Обычно я действую левой рукой, но сегодня мне придется помучиться и поиграть правой. Мы хорошо играем, сэр.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Валяйте, молодежь, развлекайтесь. Видит Бог, вам здесь действительно тоскливо.

Мальчики с благодарностью улыбнулись и исчезли через стеклянную дверь, двигаясь в своем изящном ритме.

Квины довольно долго сидели молча. Из игровой комнаты доносились звуки тасуемых карт, приглушенные голоса и стук бильярдных шаров. Миссис Ксавье, погруженная в темноту, как бы не существовала. Смит, казалось, дремал с потухшей сигарой во рту.

– Есть кое-что,– наконец проговорил Эллери,– что мне хотелось бы видеть, папа.

– А? – Старик, видимо, очнулся от тяжелых мыслей.

– Мне давно хотелось заглянуть в лабораторию.

– Зачем? Мы ведь уже видели ее, когда...

– Да, да. Вот как раз поэтому-то мне и хочется. Мне кажется, я видел что-то... А потом доктор Холмс сделал довольно многозначительное замечание. Пошли.

Он поднялся и отбросил в темноту сигарету. Инспектор с трудом поднялся.

– Ну что же, пошли. О, миссис Ксавье!

С другого конца террасы слышался приглушенный звук.

– Миссис Ксавье,– повторил инспектор встревоженно. Он быстро подошел к тому месту, где сидела невидимая в. темноте женщина и, нагнувшись, стал вглядываться в ее лицо.– О, простите, но не надо этого делать. Теперь это ни к чему.

Она рыдала.

– Пожалуйста... довольно вам меня мучить...

Старик был явно расстроен. Он похлопал ее по плечу, улыбаясь.

– Я знаю, что виноват, прошу простить меня. Почему бы вам не присоединиться к остальным?

– Они.. они не хотят меня. Они все думают, что...

– Глупости. Это все ваши нервы. Вам необходимо немного поболтать. Идемте, вам нельзя оставаться здесь одной.

Она дрожала.

– Нет, Боже мой, нет!

– Ну, пойдем, пойдем.

Он помог ей подняться на ноги. Минуту спустя свет из комнаты упал на террасу. Эллери вздрогнул. Лицо женщины было мокро от слез, глаза покраснели. Остановившись, она искала свой платок. Затем вытерла глаза, улыбнулась и ушла с террасы.

– Что за женщина,– бормотал Эллери,– исключительная в своем роде. После того, как буквально выплакала глаза, не сочла нужным даже попудриться.

– Иди, иди,– раздраженно сказал инспектор.– Меньше слов, больше дела. И когда только кончится вся эта история?

– Будем надеяться, скоро,– сказал Эллери, направляясь в переднюю.

Не заходя в игровую комнату, они прошли по главному коридору. В открытую дверь в кухне виднелись широкая спина миссис Уири и неподвижная фигура Боунса, который стоял около окна, глядя в беспросветную темноту ночи.

Квины повернули направо и остановились перед закрытой дверью, расположенной между перекрестным коридором и дверью в кабинет доктора Ксавье.

Инспектор нажал на ручку, дверь открылась, и они проскользнули в темную комнату.

– Вот черт, где тут выключатель? – пробормотал инспектор.

Эллери нашел выключатель, и лабораторию залил яркий свет. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней, оглядываясь.

Комната была сплошь заставлена всевозможной аппаратурой и производила впечатление научного кабинета, оснащенного по последнему слову техники. Эллери с интересом рассматривал ряды пробирок, скрюченных реторт, огромных бутылей, различных чашек, странной формы стаканов, рентгеновский аппарат. Все это вызвало у неискушенного в вопросах науки и техники Эллери огромное уважение. Разнообразное оборудование указывало на то, что доктор Ксавье занимался не только химическими и физическими, но и биологическими опытами.

Оба, отец и сын, избегали смотреть в тот угол комнаты, где находился холодильник.

– Ну,– буркнул инспектор,– я не вижу здесь ничего интересного для нас. По-моему, убийца вообще не входил в эту комнату прошлой ночью. Что тебя беспокоит?

– Животные.

– Животные?

– Я сказал тебе – животные. Доктор Холмс говорил вчера насчет экспериментов с животными и о шуме, который они при этом производят. Он упомянул об этом в связи с разговором о звуконепроницаемых стенах. Мне хочется побольше узнать об этих экспериментах с животными.

– Шум? – нахмурился инспектор.– Я не слышу никакого шума.

– Возможно, они анестезированы или спят. Давай посмотрим... Ну да, конечно же, за перегородкой.

В конце лаборатории был отделен угол, по виду напоминающий холодильник мясника. Дверь в этот угол была толстая, с хромированной задвижкой. Она не была заперта. Открыв ее, Эллери вошел, нащупал висящую над головой лампочку, повернул выключатель и заморгал от яркого света. В отделении было много полок со стоящими на них клетками различной величины. В клетках находились самые странные создания, каких раньше он никогда не видел.

– Боже! – воскликнул Эллери.– Это грандиозно! Импрессарио с Кони-Айленда мог бы составить себе целое состояние, показывая этот паноптикум. Папа, посмотри!

Свет разбудил их. Последние слова Эллери утонули в потоке голосов животных: тут было кваканье, писк, лай, взвизгивание. Слегка встревоженный инспектор вошел в это отделение, глаза его расширились, а нос сморщился от отвращения.

– Фу, воняет, как в зоопарке. Черт побери!

– Хуже, – поправил его Эллери.– Прямо, как в Ноевом ковчеге. Не хватает только самого старого джентльмена с развевающейся бородой и в патриархальных одеждах. И все пары. Интересно, кто они – самцы или самки?

В каждой клетке сидело по два создания одного и того же вида. Там были два странно выглядевших кролика, пара взъерошенных кур, два розоватых представителя семейства морских свинок, пара обезьянок с серьезными мордочками... Полки заполняли клетки со зловещими созданиями, казалось, выскочившими из ночного кошмара дрессировщика. И большинство из них Квины не могли распознать. Разнообразие этой коллекции потрясло их. Но больше всего поразило то, что каждая пара этих созданий были близнецами, сиамскими близнецами животного царства.

Некоторые клетки были пусты.

Они довольно поспешно вышли из лаборатории. Закрыв за собой дверь, инспектор облегченно вздохнул.

– Что за место! Уйдем отсюда поскорее.

Эллери ничего не ответил.

Однако когда они дошли до перекрестка в коридоре, он быстро проговорил:

– Подожди минутку. Мне хочется немного поболтать с нашим приятелем Боунсом. Тут что-то есть...

Он поспешил к открытой двери кухни, инспектор устало плелся сзади.

Миссис Уири обернулась на звук их шагов.

– Ах, это вы, сэр! А я испугалась.

– Не удивительно,– весело сказал Эллери.– Ах, вот и Боунс. Я хочу задать вам один вопрос.

Тощий старик сердито ответил:

– Валяйте, спрашивайте, я не могу вам запретить.

– Конечно, не можете, Боунс,– сказал Эллери.– Боунс, вы занимаетесь агрокультурой?

– Что?

– Вы случайно не агроном-экспериментатор?

– Кто?

– Приверженец матери-природы со специальным уклоном к цветам Старой Леди? Я хочу сказать: вы не пытаетесь развеете сад на этой каменистой почве за домом?

– Сад? Нет.

– А...– протянул задумчиво Эллери.– Я так и думал, несмотря на то, что нам сегодня сказала мисс Форрест, когда вы появились из-за дома с мотыгой и лопатой. Я осмотрел территорию с той стороны дома: ни орхидей, ни хотя бы обыкновенных анютиных глазок. Что вы там хоронили сегодня утром, Боуне?

Инспектор поднял голову и с изумлением фыркнул.

– Хоронил? – Боунс отнюдь не казался смущенным, скорее рассерженным еще больше, чем раньше. – Как что хоронил? Да все этих животных.

– Попал в точку, – сказал Эллери.– Пустые клетки – это пустые клетки, не так ли? А почему вы хоронили животных, мой дорогой Боунс? Ах, что за имя! О, я понял: вы были у доктора Ксавье хранителем склепа? А почему вы хоронили животных? Ну, рассказывайте, рассказывайте.

Желтые обломки зубов обнажились в улыбке.

– Интересный вопрос. Да потому что они были мертвые. Вот почему.

– Правильно. Глупо было с моей стороны спрашивать. И что же, Боунс, все они были близнецами, эти животные?

Впервые испуг исказил морщинистое лицо старика.

– Близнецы-животные?

– Простите, если я говорю неразборчиво,– сказал Эллери.– Близнецы-животные. Близ-не-цы. Понятно?

Боунс уставился в пол.

– Сегодня вы хоронили вчерашнюю порцию?

– Да.

– И они уже не были сиамскими близнецами, а, Боунс?

– Я не понимаю, что вы хотите сказать.

– Боюсь, что понимаете,– печально произнес Эллери.– Я имею в виду вот что: доктор Ксавье уже некоторое время экспериментировал на созданиях низшего вида, которые были сиамскими близнецами (и где только, во имя неба, мог он их всех доставать!). Он занимался этим серьезно, без дурного умысла, пытаясь разделить их хирургически и не потерять при этом ни одной жизни. Правильно?

– Я ничего не знаю,– прошептал старик.– Лучше спросите доктора Холмса.

– Вряд ли это требуется. Большинство этих экспериментов закончилось безуспешно. Поэтому вы и оказались в роли могильщика животных. И большое у вас тут кладбище, Боуне?

– Ну, они немного места занимают,– мрачно ответил Боуне.– Только один раз была большая пара – коровы, но чаще это все маленькие. И так продолжается вот уже несколько лет. Но иногда доктору удавались его опыты, это я знаю точно.

– А, значит, были и успешные операции? Этого и следовало ожидать от человека, обладающего таким искусством, как доктор Ксавье. Однако, ладно... Благодарю вас, старина. Покойной ночи, миссис Уири.

– Чего-нибудь еще... Подожди минутку,– рявкнул инспектор.– Если он здесь хоронил эти гадости, откуда мы знаем, что там нет еще чего-нибудь....

– Глупости,– сказал Эллери, нежно выталкивая старика из кухни.– Можешь поверить мне на слово, Боуне говорил правду. Но меня интересует не это. Это страшная возможность...– Он замолчал и пошел вперед.

– Что ты скажешь об этом ударе, Джулиан? – прозвенел голос Френсиса Карро из комнаты для игр.

Эллери остановился, покачал головой и пошел дальше. Инспектор следовал за ним, покусывая кончики усов.

– Как все это странно!

На террасе слышались тяжелые шаги Смита.