Текст книги "Смерть в театре (сборник)"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

Соавторы: Раймонд Чэндлер,Хью Пентикост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Ч А С Т Ь  Ч Е Т В Е Р Т А Я

 Глава 15
Кольцо

Эллери не помнил, сколько времени он простоял у двери. Его мозг лихорадочно работал, мускулы ему не повиновались, сердце превратилось в гранит.

«Все это похоже на ночной кошмар,– думал он,– продолжение того ужасного сна».

После беглого взгляда на тело, лежащее в кровати, он перевел глаза на отца. Мертв... Отец мертв. Его мозг отказывался понять смысл этих слов. Отец мертв. Его проницательные серые глаза никогда уже не моргнут, тонкие ноздри не раздуются в негодовании, старое горло не зарычит и не заворчит, никогда уже он не хихикнет с юмором. Эти неутомимые маленькие ноги... Отец мертв.

Он испытывал совершенно новое для него ощущение: что-то влажное струилось по щекам. Он плакал. Рассердившись на себя, он энергично тряхнул головой и вдруг почувствовал, что жизнь, надежды и силы снова вливаются в его кровь. Его мышцы расслабились, но только для того, чтобы снова, напрягшись, сделать прыжок вперед.

Эллери упал на колени около инспектора и разорвал воротничок сорочки. Лицо было мертвенно-бледным, но инспектор хрипло дышал. Дышал. Значит, он жив. Радостно потряс он маленькое тело.

– Папа, проснись! Папа, это Эл,– улыбаясь и задыхаясь от слез кричал он как сумасшедший. Но серая, похожая на птичью, маленькая головка инспектора безжизненно качалась, и глаза оставались закрытыми.

Эллери вновь овладело смятение, он начал шлепать старика по щекам, щипать его руки. Не добившись никакого результата, он прекратил эти манипуляции и приподнял голову. Теперь он ясно понял то, что бессознательно почувствовал с самого начала: в комнате стоял одуряющий запах. Когда он наклонился к отцу, запах чувствовался еще сильнее. Хлороформ. Инспектору дали хлороформ. Убийца обезвредил его и совершил новое убийство.

При этой мысли спокойствие снова вернулось к Эллери. Теперь он со всей ясностью увидел, в чем был неправ: он был слишком самоуверенным. Он понял, что следствие далеко не закончено, оно только сделало новый поворот. «Но на сей раз,– подумал Квин, сжав зубы,– все будет по-иному».

Он наклонился, взял на руки отца, удобно усадил его в кресло и расстегнул сорочку. Эллери чувствовал сквозь рубашку, как бьется сердце отца. Инспектор был жив.

Эллери поднялся на ноги и, прищурив глаза, направился к кровати. Он хотел запомнить все мелочи еще до того, как остальные войдут в комнату.

Труп выглядел весьма непривлекательно. Подбородок и грудь были залиты зеленовато-коричневой жидкостью с отвратительным запахом. Эллери аккуратно поднял валявшийся на полу пузырек. На дне пузырька осталось несколько купель жидкости. Он понюхал горлышко пузырька и с отчаянной решимостью капнул одну капельку на палец. Потом тут же тщательно вытер палец и дотронулся до этого места языком. Язык сразу обожгло, и он почувствовал неприятный кислый вкус. Палец защипало. Почувствовав тошноту, он сплюнул в носовой платок. В пузырьке, несомненно, находился яд.

Он поставил пузырек на ночной столик и опустился на колени около свесившейся головы мертвеца. Бросив быстрый взгляд на открытый ящичек ночного столика и на правую руку трупа, Эллери понял невероятную вещь: в ящике находился тот же ассортимент игр, как и в столике около кровати Эллери, но колода карт была оттуда взята, карты разбросаны вокруг кровати, и одну каргу сжимали мертвые пальцы.

Эллери вытащил ее из окоченевших пальцев и многозначительно покачал головой. Но это была не целая карта, а только ее половинка. Он взглянул на пол и поднял вторую половинку, лежащую на груде остальных карт.

Это был бубновый валет.

Но почему, спрашивал себя Эллери, бубновый валет? Из всех пятидесяти двух карт?

То, что половинка карты находилась в правой руке Ксавье, не могло иметь существенного значения. Она находилась там, где и должна была быть. Отравленный адвокат – левша – в последнюю минуту своей жизни дотянулся до столика, открыл ящичек, порылся там, нашел колоду карт, разорвал бандероль, выбрал валета бубен, бросил остальные карты на пол, схватил валета обеими руками, оторвал левой кусочек карты, левой же рукой отбросил половинку ее на пол, и умер, зажав вторую половинку в правой руке.

Эллери внимательно рассматривал разбросанные на полу карты. Шестерка пик была там, как один из невинных представителей колоды.

Нахмурившись, он встал и снова взял пузырек. Поднеся его ко рту, подышал на стекло и внимательно осмотрел. Никаких отпечатков пальцев не появилось. Убийца, как и в прошлый раз, был осторожен.

Он поставил пузырек на столик и вышел из комнаты.

Коридор был пуст, все двери закрыты.

Эллери пошел вдоль коридора до последней двери направо, приложил к ней ухо, послушал, ничего не услышал и вошел в комнату. В комнате было темно, слышалось только спокойное дыхание спящего человека.

Он ощупью пробрался к кровати, пошарил по ней рукой и тихонько толкнул руку спящего. Он почувствовал, как тело спящего вздрогнуло от испуга.

– Не бойтесь, доктор Холмс,– ласково сказал Эллери.– Это Квин.

– О,– доктор с облегчением зевнул.– Я здорово перепугался.– Он зажег лампу, стоявшую на столике около кровати. Но увидев выражение лица Эллери, испуганно спросил: – Ч-ч-что случилось? В чем дело? Неужели Ксавье?

– Пойдемте скорее, доктор. Там для вас есть работа.

– Но... кто?..– начал англичанин, с ужасом устремив на Эллери голубые глаза. Затем он выпрыгнул из кровати, накинул на плечи халат, всунул ноги в домашние туфли и, не говоря ни слова, последовал за Эллери.

Эллери дошел до двери в спальню Ксавье и остановился, уступив дорогу Холмсу. Холмс встал на пороге, пристально вглядываясь в комнату.

– Боже милостивый,– проговорил Холмс.

– Не очень-то милостивый для Ксавье,– пробормотал Эллери.– Наш хитрый противник, склонный к человекоубийству, как видите, снова поработал. Не понимаю, как это отец... Давайте войдем, доктор, пока нас никто не услышал. Мне очень хотелось бы узнать ваше мнение наедине.

Доктор Холмс вошел в комнату, споткнувшись на пороге. Эллери вошел за ним и тихо закрыл дверь.

– Скажите мне, пожалуйста, отчего и когда он умер?

Только сейчас доктор Холмс увидел распростертую на кресле фигуру инспектора. Его глаза широко раскрылись от ужаса.

– Но, Боже мой, ваш отец. Он... он?..

– Хлороформ,– коротко ответил Эллери.– Я прошу вас привести его в себя как можно скорее.

– Так что же вы так стоите? – закричал молодой человек, сверкая глазами.– Поворачивайтесь быстрее, слышите? К черту Ксавье! Откройте настежь все окна!

Эллери бросился открывать окна. Доктор Холмс склонился над инспектором, прослушал его сердце, приподнял веки, кивнул головой и побежал в умывальную комнату. Он вернулся с несколькими полотенцами, намоченными в холодной воде.

– Подвиньте его как можно ближе к окнам,– сказал он уже спокойнее.– Ему необходим сейчас свежий воздух, если только его можно найти в этом чертовом месте. Поторапливайтесь!

Они подхватили с обеих сторон кресло и поставили его вплотную к открытому окну. Доктор обложил грудь инспектора мокрыми полотенцами. Одно полотенце он приложил к лицу инспектора, как парикмахер прикладывает горячее полотенце, оставив незакрытыми только ноздри.

– Мне казалось, он в порядке,– взволнованно проговорил Эллери.– Не говорите мне, что...

– Нет, нет, ничего с ним не случилось. Сколько ему лет?

– Почти шестьдесят.

– Здоровье хорошее?

– Железное.

– Тогда это ему не повредит. Но чтобы вывести его из этого состояния, мы должны приложить героические усилия. Возьмите с кровати пару подушек.

Эллери принес подушки, вытащенные им из-под мертвеца, и встал в беспомощном ожидании.

– Что теперь?

Доктор бросил быстрый взгляд на кровать.

– Жаль, что нельзя положить его туда... Возьмите его за ноги. Давайте положим его на ручки кресла. Голову ниже, чем ноги.

Они подняли старика и перевернули его. Доктор Холмс подложил под спину инспектора подушки. Голова старика свешивалась через ручку кресла.

– Поднимите ноги как можно выше.

Эллери повернул стул и положил на спинку ноги старика.

– Держите его.– Доктор наклонился над свесившейся головой и схватил старика за челюсти. Он с трудом разжал их, рот инспектора раскрылся, и доктор вытянул язык инспектора.– Вот так. Теперь лучше. Я, конечно, мог бы напичкать его адреналином и стрихнином или каким-нибудь еще современным лекарством, но не думаю, чтобы это было необходимо. Уверен, что он придет в себя с нашей помощью. Держите крепче, я попробую искусственное дыхание. Если бы была кислородная подушка... Но у нас ее нет. Крепче держите.

Он наклонился к торсу инспектора и начал делать искусственное дыхание. Эллери в страшном возбуждении следил за ним.

– И долго это будет?

– Все зависит от того, сколько он вдохнул. Теперь уж недолго, Квин.

Через пять минут из груди инспектора вырвался приглушенный стон. Доктор Холмс продолжал равномерные движения. Затем он остановился и снял с лица инспектора полотенце. Инспектор медленно открыл глаза и облизал пересохшие губы.

– Все в порядке,– почти весело проговорил доктор Холмс, вставая.– Он выкарабкался. Ну, инспектор, как вы себя чувствуете?

Первым словом, произнесенным инспектором было: паршиво.

Через три минуты он сидел в кресле, закрыв лицо руками. Кроме легкой тошноты, других неприятных ощущений у него уже не было.

– Что меня больше всего мучает,– бормотал он убитым голосом,– это то, как ему удалось обмануть меня. Это делает меня ответственным за смерть этого господина по двум пунктам. Боже... Попасться на такой старый приемчик! Высунул голову, не притушив свет! Естественно, моя голова явилась прекрасной мишенью для того, кто притаился в темноте коридора. Кто бы это ни был – он дожидался меня. Он знал, что если я вышел из комнаты, то только потому, что Ксавье пришел в себя и я отправился за вами, доктор. Поэтому он, или она, или оно, или кто там, одной рукой заткнул тряпкой, смоченной в хлороформе, мой рот и нос, а другой слегка придушил мне горло. Это случилось так неожиданно, что у меня не было возможности бороться. Я не сразу потерял сознание, но ослабел, почувствовал страшное головокружение, услышал, как мой револьвер упал, и потом...

– Нет никакого смысла искать эту пропитанную хлороформом тряпку,– сказал спокойно Эллери.– Кто бы ей ни пользовался, она давно уже спущена в уборную. Доктор, а что, в лаборатории есть хлороформ?

– Конечно. Ваше счастье, инспектор, что вы сегодня мало кушали. На полный желудок...– Молодой человек покачал головой и повернулся к кровати.

Квины молча наблюдали за ним. В глазах старика появился ужас. Эллери схватил его за плечо, пытаясь успокоить.

– Гм,– промычал доктор Холмс, осматривая пятна на подбородке мертвеца и искаженные черты его лица.– Яд? А? – Он наклонился и понюхал запах, идущий из полуоткрытого рта.– Да, действительно.– Он оглянулся, увидел на столике пузырек и взял его.

– Я попробовал это,– сказал устало Эллери.– Что-то очень кислое обожгло мне язык.

– Боже,– воскликнул Холмс.– Надеюсь, вы немного попробовали? Это смертельный яд – щавелевая кислота, разведенная водой.

– Я был осторожен. Вероятно, это тоже взято & лаборатории?

Доктор Холмс подтвердил и снова повернулся к трупу. Когда он выпрямился, на его лице появилось задумчивое выражение.

– Он умер примерно час назад. Рот был с силой открыт, и в горло влили щавелевую кислоту. На щеках и подбородке остались отпечатки пальцев. Бедняга! Он умер в страшных мучениях.

– Вероятно, после того, как его отравитель ушел, он дотянулся до колоды карт, лежащей в этом ящике, и разорвал одну пополам.

– Да, что касается уверенности убийцы в том, что смерть обязательно наступит, должен сказать, что случаи отравления щавелевой кислотой всегда смертельны, смерть наступает через час, а иногда и раньше, а он и без того был в тяжелом состоянии.– Доктор Холмс с любопытством посмотрел на карты.– Другая?

– Другая.

Инспектор встал и, пошатываясь, направился к кровати.

Эллери вышел из комнаты и остановился в коридоре. Кто-то в этом доме лежит сейчас на ложе из шипов, корчась от необходимости ждать... ждать... Он подумал: а что если бы у него хватило смелости войти по очереди во все комнаты и неожиданно направить яркий свет фонаря в лицо каждого из спящих? Да, но женщины... Он задумчиво закусил губы.

Дверь, против которой он стоял, вела в комнату Энн Форрест, он знал это. Ему показалось странным, что молодая женщина ничего не слышала: ни нападения на инспектора, ни того, как убийца входил и выходил из комнаты, и вообще всего, что здесь происходило. После некоторого колебания он быстро подошел к двери и приложил к ней ухо. Он тихо нажал на ручку двери и затем толкнул дверь. К его изумлению, дверь оказалась запертой.

«Но, черт возьми, почему она заперлась? – думал он. пробираясь на цыпочках по коридору к следующей двери.– Вероятно, с целью защиты. От чего? От невидимой руки смерти? – Он усмехнулся.– Как эта старая чертовка Ночь драматизирует все. Было ли у нее предчувствие? Или она просто заперла дверь из предосторожности? Так-так. Я, пожалуй, слишком мало уделял внимания мисс Форрест».

В соседней со спальней мисс Форрест комнате жили близнецы. Они явно не испытывали нездорового страха. Дверь послушно поддалась, он тихонько прокрался в комнату, услышал спокойное ритмичное дыхание и так же тихо вышел в коридор.

Напротив находилась дверь в комнату, где миссис Уири поместила этого гиганта по имени Смит. Без колебаний Эллери бесшумно вошел туда, нащупал на стене выключатель, повернулся к тому месту, откуда слышался слоновый храп, и затем быстро включил свет. Комната ярко осветилась. На кровати возвышалась горообразная фигура Смита в расстегнутой пижаме, открывавшей толстые складки розового нездорового тела.

Глаза толстяка, испуганные и злобные, мгновенно открылись. Он поднял руку более быстрым движением, чем Эллери мог ожидать от человека таких внушительных размеров, как будто он ожидал удара или выстрела, словом, нечто угрожающее и смертельное.

– Это Квин,– прошептал Эллери, и большая жирная рука покорно опустилась. Жабьи глаза толстяка щурились на свет.– Просто дружеский визит, мой друг. Крепко спали?

– А? – Толстяк уставился на него с глуповатым видом.

– Вставайте, вставайте, прогоните сон из ваших очей, очнитесь от сновидений.– Эллери внимательно осматривал комнату, он никогда до этого в ней не был. В комнате была еще только одна дверь, она вела, как и везде, в уборную.

– Что за блестящая идея разбудить меня? – ворчал Смит, вставая.– Что-нибудь случилось?

– Еще один приятель отправился к Создателю,– печально ответил Эллери.– Как видите, убийства приняли эпидемический характер.

Огромная нижняя челюсть отвисла.

– К-к-кто-нибудь еще у-у-убит?..

– Друг Ксавье.– Эллери взялся за ручку двери.– Наденьте халат и идите в соседнюю комнату. Там инспектор и доктор Холмс. Ну, пока, увидимся.

Он быстро вышел, оставив толстяка смотрящим ему вслед с запоздалым ужасом.

Эллери пересек холл, не заглядывая в комнату рядом со Смитом. Он знал, что она никем не занята. Он попробовал дверь в комнату миссис Карро. Она поддалась, и после минутного колебания он открыл ее и вошел.

Но тут же понял, что ошибся. Не слышно не только ритмичного, вообще никакого дыхания. Странно. Как может быть, чтобы эта нежная женщина из Вашингтона не была в постели в три часа ночи? И вдруг он понял, что снова ошибся. Она была здесь: она сидела в шезлонге, затаив дыхание, с глазами, сверкающими в лунном свете, проникающем с балкона.

Он зацепился ногой за стул, и она закричала резким пронзительным криком, заставившим волосы шевелиться на голове. По его спине побежали мурашки.

– Тише,– прошептал он, направляясь к ней.– Миссис Карро, это Эллери Квин. Ради Бога, не кричите.

Она вскочила с шезлонга. Когда он нашел выключатель и зажег свет, то увидел ее прижавшейся спиной к дальней стене комнаты, с глазами, горящими от ужаса. Она вцепилась в складки ночной рубашки.

Затем, несколько оправившись от ужаса, она резко спросила:

– Что вы делаете в моей комнате, мистер Квин?

Эллери вспыхнул.

– Да, действительно, уместный вопрос. Не могу упрекнуть вас за то, что вы закричали... Между прочим, почему вы не в постели в такой поздний час?

Она сжала губы.

– Я не понимаю, мистер Квин... Было так душно, я просто не могла спать. А вы все еще...

Эллери, чувствуя себя дураком, нахмурился и повернулся к двери.

– Ну вот, я слышу все остальные идут вас спасать. Миссис Карро, я пришел к вам, чтобы сказать...

– Что случилось? Кто здесь кричал? – послышался на пороге резкий голос инспектора. Он вошел в комнату, переводя недоумевающий взгляд с Эллери на миссис Карро. Из двери, ведущей в смежную комнату, выглянули близнецы. Доктор Холмс и мисс Форрест, Смит, миссис Ксавье, Боуне и экономка – все, полуодетые, столпились в коридоре у дверей, заглядывая через плечо инспектора.

Эллери вытер влажный лоб и криво ухмыльнулся.

– Во всем виноват я. Я пробрался в комнату миссис Карро,– правда, с самыми невинными намерениями, уверяю вас,– естественно, она испугалась и подала этот сигнал «воздушной тревоги». Вероятно, ей показалось, что я собираюсь сыграть роль похотливого Тарквиния, пробравшегося в спальню Лукреции.

Враждебные взгляды, направленные на него, заставили Эллери снова вспыхнуть, на этот раз от гнева.

– Мистер Квин,– надменно проговорила миссис Ксавье,– я должна сказать, что это довольно странное поведение для джентльмена.

– Слушайте, вы все,– воскликнул возмущенный Эллери,– вы ничего не понимаете! О, Боже мой, я...

Мисс Форрест быстро проговорила:

– Ну, конечно же, давайте не будем идиотами, Мари... Вы оба одеты, я имею в виду обоих Квинов... Что случилось?

– Все в свое время,– проворчал инспектор.– Но поскольку вы все проснулись, мы вам скажем, в чем дело. И давайте не будем, как правильно заметила мисс Форрест, отвлекать наше внимание от весьма важного дела подозрениями в отношении нравственности моего сына. Конечно, он бывает иногда глуповат, но не до такой степени. Мистер Квин пришел сказать вам, миссис Карро, что было совершено еще одно нападение.

– Нападение?

– Именно так.

– У-у-убийство?

– Да, он убит.

Все в недоумении переглядывались, стараясь прочитать что-нибудь на лицах друг друга.

– Это Марк,– глухо проговорила миссис Ксавье.

– Да, Марк,– печально подтвердил инспектор.– Его отравили, устранили с дороги раньше, чем он смог произнести то, что начал говорить сегодня вечером. Я не буду касаться того, что сделали при этом со мной, хотя вам будет небезынтересно узнать, что этот же самый негодяй угостил меня хорошенькой дозой хлороформа. Да, Ксавье убили.

– Марк умер,– повторила миссис Ксавье глухим голосом и, закрыв лицо руками, начала всхлипывать.

Смертельно побледневшая миссис Карро подошла к двери, ведущей в комнату близнецов, и обняла за плечи своих сыновей.

В эту ночь никто уже больше не ложился спать. Никому не хотелось возвращаться в свои спальни. Стадный инстинкт заставил их быть все время вместе, подобно тому, как испуганные животные, сбившись в кучу, с ужасом прислушиваются к неожиданным звукам, раздающимся из темноты.

Не без некоторого злорадства Эллери вызвался сопровождать их одного за другим в комнату убитого, чтобы они могли взглянуть на покойника. При этом он внимательно следил за их поведением. И кто-то настолько отлично сыграл свою роль, что Эллери не почувствовал обмана. Они представляли собой группу насмерть испуганных людей. Миссис Уири даже сделалось дурно, и пришлось холодной водой и нюхательной солью приводить ее в чувство. И только близнецов, ставших совсем маленькими мальчиками, освободили от этого испытания.

К тому времени, когда эта процедура была окончена и мертвого адвоката отправили в холодильник разделить там место со своим братом, наступил палящий рассвет.

Квины стояли в комнате, которую только что посетила смерть, и печально смотрели на пустую кровать.

– Ну, сынок,– сказал инспектор со вздохом,– видимо, нам придется сдаться. Это дело мне не под силу.

– Это потому, что мы до сих пор были слепы,– воскликнул Эллери, сжимая кулаки.– Доказательства налицо. Ключ, данный нам Ксавье... О, черт, это надо как следует обдумать, а у меня голова раскалывается.

– Я думаю, мы можем быть уверены в одном,– проговорил инспектор,– он был последним. Он не был связан с основным мотивом, по которому убили его брата. С ним разделались, чтобы не дать ему возможности выдать настоящего убийцу. Но как, черт возьми, ему удалось узнать это?

– Да, хотелось бы выяснить, как ему удалось узнать... Между прочим, ты не задумывался над тем, почему Ксавье пытался оклеветать свою невестку?

– Знаешь, так много всего произошло...

– Но это же очень просто. После смерти Джона Ксавье его наследницей становится миссис Ксавье. И миссис Ксавье – последний представитель этой ветви семьи. Детей у них нет. Если с ней что-нибудь случится, к кому перейдет все состояние?

– К Марку Ксавье,– воскликнул инспектор, впервые схватив всю ситуацию.

– Совершенно верно. Эта подтасовка очень умно устраняла ее с его пути, это дало бы ему возможность захватить состояние, не пачкая своих рук кровью.

– Да, действительно, черт возьми.– Инспектор покачал головой.– А я думал...

– Что ты думал?

– Я думал, между ними что-то есть.– Он нахмурился.– Почему именно миссис Ксавье приняла на себя обвинение в убийстве, которого она не совершала? Потому что хотела выгородить Марка Ксавье. Других причин я не вижу. Если она думала, что убийство совершил он, и если она была в него отчаянно влюблена... Да, но это никак не увязывается с его попытками подтасовать обвинение против нее.

– Так бывает,– сухо заметил Эллери.– Страстные женщины, влюбленные в своих деверей, могут пойти на совершенно невероятные вещи. А эта мадам Ксавье к тому же наполовину рехнувшаяся. Но не это беспокоит меня.– Он подошел к ночному столику и взял оторванный кусочек бубнового валета, который он вытащил из окоченевшей руки Ксавье.– Меня беспокоит вот этот кусочек загадочной картинки. Конечно, можно понять, почему Ксавье решил оставить ключ к разгадке убийцы именно этим путем, хотя у него под рукой были и бумага, и карандаш, вот здесь, в этом же ящичке...

– Они там были?

– Да.– Эллери устало махнул рукой.– Это, пожалуй, можно объяснить. Он был очень неглуп, этот адвокат, и считал, что таким образом он прекрасно добьется своей цели. Ты помнишь, перед тем, как он потерял сознание, имя убийцы было у него на кончике языка. Когда он пришел в себя, это имя было все еще там. Он вспомнил о картах. Сознание было совершенно ясное. Потом вошел убийца. Беспомощного, его заставили проглотить из пузырька щавелевую кислоту. Карты все еще были в его сознании... О, это совсем не странно, именно так все и произошло.

– Но, кажется, тебе такое объяснение не очень-то нравится? – проговорил инспектор.

– А, ерунда.

Эллери подошел к окну посмотреть на красное зарево. Потом к нему присоединился и инспектор. Он облокотился на подоконник в усталой, удрученной позе.

– Черт возьми, а пожар-то усилился,– пробормотал старик.– Вот черт! У меня голова как тыква. В глубине сознания мысль о пожаре не покидает меня. Чувствуешь, как нас обдает жаром? А тут еще это преступление, вернее, преступления... Что же хотел сказать Ксавье этим бубновым валетом?

Эллери отвернулся от окна и пожал плечами. Вдруг он застыл на месте и широко открытыми глазами посмотрел на руку инспектора.

– Ну, что теперь случилось? – сварливо произнес инспектор, поглядывая на свою руку. Потом он тоже вздрогнул, и некоторое время они молча пристально смотрели на маленькую ручку инспектора, с четко вырисовывающимися голубыми венами и сморщенной кожей. Они смотрели так пристально, будто неожиданно обнаружили, что на руке не хватает одного пальца.

– Кольцо,– прошептал инспектор.– Кольцо пропало.