Текст книги "Смерть в театре (сборник)"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

Соавторы: Раймонд Чэндлер,Хью Пентикост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Не в силах произнести ни слова, она опустилась на диван рядом с мальчиками, которые беззвучно шевелили губами.

– Больше того, мы задаем себе вопрос: почему в обоих случаях карта была разорвана пополам, указывая только на одного из двух молодых людей? Очевидно, умирающий хотел показать нам, что не оба, а только один из близнецов Карро был убийцей. Как это могло произойти? Совершилось ли это преступление против воли одного из них, вынужденного только по чисто физической причине присутствовать при убийстве в качестве свидетеля? Так кто же из вас убил доктора Ксавье и отравил Марка Ксавье, мальчики?

Ошеломленные, они сидели с дрожащими губами. Френсис прошептал голосом, полным слез:

– Но... но мы не делали этого, мистер Квин. Мы не делали. Мы просто не могли этого сделать. И зачем нам было это делать? Зачем? Это так... О, неужели вы не понимаете?

Джулиан дрожал. Он смотрел на Эллери глазами, полными ужаса.

– Я вам скажу, зачем,– проговорил инспектор.– Доктор Ксавье производил в своей лаборатории опыты с сиамскими близнецами на животных. Вы приехали сюда в полной уверенности, что доктор сделает чудо, хирургическим путем разъединит вас...

– Это чепуха,– пробормотал доктор Холмс.– Я никогда не верил...

– Совершенно верно. Вы никогда не верили в то, что это можно сделать, Холмс. Ведь до сих пор еще не было произведено ни одной успешной операции на животных? Значит, это вы своим неверием заставили их сомневаться в способностях доктора Ксавье. Вы ведь разговаривали на эту тему с близнецами и с миссис Карро, не так ли?

– Ну...– Англичанин поежился.– Может быть, я и говорил, что это очень опасный эксперимент...

– Я так и думал. А потом что-то случилось.– Глаза инспектора сверкнули.– Я не знаю, что точно. Может быть, доктор Ксавье упорствовал и настаивал на продолжении опытов. Мальчики и миссис Карро испугались. И это было убийством с целью самозащиты, своего рода...

– Боже, неужели вы не видите, как это нелепо звучит? – воскликнула мисс Форрест.– Это же детский лепет! В докторе Ксавье не было ничего похожего на Макиавелли. Он не был «сумасшедшим ученым» из детективных романов или кинокартин. Он никогда бы не пошел на операцию, не получив на это полного, безоговорочного согласия заинтересованных сторон. Да и что мешало нам немедленно уехать отсюда? Неужели вы не видите, инспектор, что все ваши подозрения не выдерживают никакой критики?

– Кроме того,– вмешался доктор Холмс,– вообще не было никакого определенного решения в отношении хирургического вмешательства. Миссис Карро привезла сюда мальчиков только для осмотра. Даже если бы вопрос об операции был решен положительно, все равно здесь, в этих условиях, не могло быть и речи о такой сложной операции. Но все опыты с животными, сиамскими близнецами, были только самыми первоначальными исследованиями в этом отношении, и производились они до приезда миссис Карро. Я уверяю вас, что доктор Ксавье никогда не высказывал намерения оказать помощь этим ребятам путем хирургического вмешательства, он только теоретически рассматривал этот вопрос. Все это ужасно нелепо, инспектор.

– Конечно,– воскликнула мисс Форрест,– и теперь, когда я все это обдумываю, мистер Квин, я должна сказать, что в ваших рассуждениях много ложных предпосылок. Вы говорите, что карта была разорвана для того, чтобы указать, что убийцей был один из соединенных вместе мальчиков. А не считаете ли вы возможным предположить, что эта карта была разорвана для того, чтобы ни у кого не могло возникнуть подозрений, что это сделали именно они – Френсис или Джулиан? Мне кажется, если бы покойные просто держали в руках бубновый валет, это бы наводило на мысль, что речь идет о близнецах. Но разорванная карта могла означать: «Не думайте, что это сделали близнецы. Это сделало одно лицо. Вот почему я не оставляю целую карту».

– Браво,– проговорил Эллери.—Это гениально, мисс Форрест. Но, к сожалению, вы забываете, что карта – бубновой масти, а единственные мужчины Карро здесь – близнецы.

Она умолкла, закусив губы.

Миссис Карро сказала уверенно:

– Чем больше я об этом думаю, тем больше прихожу к убеждению, что здесь таится какая-то ужасная ошибка. Конечно, вы не собираетесь... арестовать...– Она замолчала.

Инспектор, чувствовавший себя крайне неловко, почесывал подбородок. Эллери ничего не ответил, снова повернувшись к окну.

– Хорошо,– нерешительно проговорил инспектор,– у вас есть какие-нибудь другие предположения в отношении значений этой карты?

– Нет. Но...

– Детектив – вы,– горячо вмешалась мисс Форрест,– это ваше дело высказывать предположения. Но лично я считаю, что все ваши рассуждения... безумны...

Инспектор вышел на террасу через одну из дверей. Эллери последовал за ним.

– Ну? – спросил Эллери.

– Не нравится мне все это,– сказал инспектор, покусывая усы.– Много смысла в том, что они говорят, я имею в виду не карты, а разговоры относительно операции и всего остального.– Он простонал:– И зачем одному из этих парнишек убивать доктора? Я говорю тебе: не нравится мне это.

– По-моему, мы все обсудили с тобой перед тем, как выдвинуть это обвинение перед ними,– сказал Эллери.

– Да, я знаю.– Старик явно чувствовал себя несчастным.– Черт побери! Я просто не знаю, что и думать. Чем больше размышляю, тем больше голова идет кругом. Даже если это правда и один из мальчишек убийца, как сможем мы установить, кто именно это сделал? Если они откажутся говорить...

Полные беспокойства глаза Эллери сверкнули.

– Интересно получается. Допустим, один из них сознается. Приходило ли тебе в голову, как это дело заставит призадуматься лучшие юридические таланты?

– Что ты хочешь сказать?

– Предположим, юный Френсис – убийца. Он признается в этом, полностью оправдывая Джулиана, который находился на месте преступления в момент его совершения. Будет доказана полная невиновность Джулиана как в отношении намерений, так и в отношении выполнения преступления. Таким образом, Френсис будет предан суду и осужден на смерть.

– Чертовщина,– прорычал инспектор.

– Понимаешь, что получается? Френсис будет предан суду и приговорен к смерти. И все это время бедный Джулиан будет подвергаться чудовищным моральным испытаниям, он будет также заключен в тюрьму и, наконец... Что – наконец? Смерть? Но он – невинная жертва обстоятельств. Хирургическое вмешательство? Современная наука – минус голос покойного доктора Ксавье – говорит, что сиамские близнецы, имеющие общие органы, не могут быть успешно разъединены. Подобная попытка неизбежно кончится смертью как виновного, так и невиновного. Следовательно, хирургия отпадает. Что же дальше? Закон гласит: вынесенный смертный приговор должен быть приведен в исполнение. Можем ли мы казнить виновного? Это невозможно без того, чтобы не умертвить и совершенно невинного человека. Значит, не приводить в исполнение приговор? Это будет явное неповиновение слову закона. Вот случай-то. Непреодолимая сила упирается в непреодолимый барьер.– Эллери вздохнул.– Хотел бы я поставить самых прославленных адвокатов перед этой проблемой. Неплохой конфликт между законом и моралью, не известный еще в истории криминалистики... Ну, хорошо, инспектор, что, по-твоему, произойдет в этом замечательном случае?

– Оставь меня в покое, слышишь? – проворчал его отец.– Ты любишь ставить самые нелепые вопросы. Как я могу знать, что случится? Что я – Бог? Еще неделька такой жизни, и мы все очутимся в сумасшедшем доме.

– Еще неделька такой жизни,– сказал печально Эллери, глядя на зловещее небо и стараясь вздохнуть полной грудью,– и мы превратимся в кучку холодного пепла.

– Пожалуй, действительно глупо ломать голову по поводу убийства, когда мы сами находимся одной ногой в могиле,– проворчал инспектор.– Пойдем обратно в дом. Надо сделать учет продуктов, а также всего, что мы...

– Что это? – перебил его Эллери.

– Что «это»?

Эллери быстро сбежал с террасы. Одним прыжком он перемахнул через ступеньки и теперь стоял на дорожке, пристально вглядываясь в багровое ночное небо.

– Что это за шум? Ты слышишь?

В небе слышались слабые грохочущие раскаты, но где-то очень далеко.

– Боже мой,– воскликнул инспектор, тоже спускаясь с террасы.– По-моему, это гром.

– После такого ужасного ожидания это не кажется...– Эллери замолчал, со вспыхнувшей надеждой вглядываясь в небо.

Они не оглянулись на шум шагов на террасе.

– Что это? – воскликнула миссис Ксавье.– Мы слышали... Это гром?

– Слава Всевышнему,– весело закричала мисс Форрест.– Если это гром, значит, будет дождь.

Рокот становился все громче. Но в нем слышался металлический тарахтящий звук.

– Я слышал, такие случаи бывают,– воскликнул Холмс.– Это необыкновенный метеорологический феномен.

– Что это? – спросил Эллери, все еще вглядываясь в небо.

– При определенных атмосферных условиях над широко распространившимся лесным пожаром иногда собираются тучи, происходит конденсация влаги в верхнем течении воздуха. Я где-то читал, что пожары ликвидировались именно таким естественным образом, то есть облаками, созданными самим пожаром.

– Слава Богу,– дрожащим голосом проговорила миссис Уири.

Вдруг Эллери повернулся. Все стояли вдоль перил террасы, подняв взволнованные лица к небу, и на всех, кроме одного, светилась надежда. На хрупких чертах миссис Карро был написан ужас. Если это дождь, значит, пожар прекратится, значит, сообщение с административным центром возобновится.... Она крепко держала за плечи своих сыновей.

– Не благодарите Его пока, миссис Уири,– сказал печально Эллери.– Мы ошиблись, это не гром. Разве вы не видите красный огонек там, наверху?

– Не гром?

– Красный огонек?

Все повернулись в том направлении, куда указывал Эллери.

И на фоне темного зловещего неба они увидели быстро приближающуюся точку. Ее движение сопровождалось грохотом, и направлялась она к вершине Эрроу-Маунтина. Это был не гром, а шум мотора, а красная движущаяся точка – опознавательный знак аэроплана.

 Глава 18
Последнее убежище

У всех вырвался глубокий вздох, вздох ужаса, означающий гибель надежды. Миссис Уири жалобно простонала, Боуне испугал всех злобным проклятием, которое просвистело во влажном воздухе, как проколотый баллон.

Тогда мисс Форрест закричала:

– Это аэроплан! Они прилетели за нами! У них есть для нас новости!

Ее крик как бы разбудил остальных. Инспектор тоже закричал:

– Миссис Уири, Боунс! Эй, кто-нибудь! Зажгите в доме полный свет. А остальные соберите все вещи, которые могут гореть. Скорее! Мы должны разжечь такой костер, чтобы они нас увидели.

Второпях они натыкались друг на друга. Боунс начал перебрасывать через перила террасы стулья. Миссис Уири исчезла в одной из балконных дверей. Женщины начали относить стулья подальше от дома. Эллери вбежал в дом и через несколько мгновений появился с огромной охапкой старых газет, журналов и растрепанной бумаги. Близнецы, забыв о нависшей над ними угрозе, в спешке сломали перила террасы огромным мягким креслом, которое они тащили из ярко освещенной гостиной. Все были похожи в темноте на снующих муравьев.

Инспектор присел на корточки и дрожащими пальцами зажег спичку. На фоне огромной груды различных предметов он казался карликом. Он поджег бумагу, сложенную под кучей вещей, и быстро поднялся на ноги. Все столпились вокруг костра, ревниво оберегая крошечное пламя, и в то же время не переставая вглядываться в небо.

Пламя жадно охватило бумагу и с треском принялось за деревянные предметы. В одно мгновение заполыхало яркое пламя, и все, закрыв лица руками, невольно попятились назад.

Затаив дыхание, следили они за красным огоньком. Он был теперь уже совсем близко, рев аэроплана стал оглушительным. Хотя трудно было точно сказать, на какой именно высоте он кружится, было ясно, что он находится всего в нескольких сотнях футов от вершины. Невидимый аэроплан с одним единственным красным глазком продолжал снижаться. Потом звук раздался совсем над головой и... начал удаляться.

В это короткое мгновение они увидели в свете своего костра на фоне багрового неба маленький моноплан с открытой кабиной.

– О, он... пролетел мимо,– простонала мисс Форрест.

Затем красный огонек нырнул, взял другое направление и, развернувшись в плавной дуге, быстро опять пошел в их сторону.

– Он увидел костер,– закричала миссис Уири.– Слава Богу, он увидел нас у костра!

Пилот проделывал какие-то непонятные маневры. Он кружил над вершиной горы, как будто не был уверен в местности и не знал, как ему поступить. Затем, как ни трудно было в это поверить, красный огонек вновь начал удаляться.

– Милостивый Боже,– хрипло проговорил доктор Холмс,– разве он не собирается приземлиться? Что же он, так и бросит нас?

– Приземлиться? Глупости,– быстро проговорил, выпрямляясь, Эллери.– Кто, кроме птицы, смог бы сесть на этот скалистый клочок? Он выравнивается для глубокого снижения. Вы что думаете, он просто играет в салочки? Он изучает грунт. Вероятно, он что-нибудь придумает.

Не успели они перевести дыхание, как аэроплан ринулся на них в визге мчащегося ветра и в грохоте пропеллеров, от которого у них заболели барабанные перепонки. Все ниже и ниже спускался он в дерзком полете, заставившем их замереть от ужаса и восхищения. Что пытался сделать этот сумасшедший? Не собирается ли он покончить жизнь самоубийством?

Самолет находился теперь только в нескольких сотнях футов от них, и так низко, что они невольно пригибали головы. Брюхо аэроплана почти касалось верхушек деревьев на вершине. Затем с быстротой молнии он пронесся над ними, взвился ввысь и улетел. Прежде чем они усели опомниться, он уже миновал вершину скалы и снова появился на фоне кроваво-красной луны.

Но теперь они поняли, что его маневры, казавшиеся сумасшествием, на самом деле – результат холодного расчета и его исключительной храбрости.

От кабины отделился маленький белый предмет, выброшенный темной свесившейся рукой, и с треском упал в двадцати футах от костра.

Инспектор с быстротой и ловкостью обезьяны подбежал к этому месту и схватил маленький сверточек. Трясущимися руками он отвязал от камня несколько листочков бумаги.

Все сгрудились вокруг него.

– Что это, инспектор?

– Что он сказал?

– Пожар кончился?

– Ради Бога, скажите нам!

Прищурясь, инспектор лихорадочно читал при свете костра отпечатанные на машинке строчки. По мере чтения черты его серого лица все больше и больше удлинялись, плечи опустились, в глазах погасли надежда и жизнь.

По его лицу все ясно поняли свою судьбу. Их грязные влажные щеки обвисли.

Инспектор медленно проговорил:

– Вот, слушайте,– и начал тихо, монотонно читать.

«Временный штаб. Эскуэва.

Инспектор Ричард Квин!

К сожалению, должен сообщить вам, что нам ничего не удалось сделать с лесным пожаром, охватившим Долину Томагавка, часть области Типи и, главным образом, Эрроу-Маунтин, на которой вы отрезаны. Мы уже больше не надеемся на то, что сможем что-либо сделать в этом отношении. Пожар подбирается к вершине Эрроу быстрыми темпами, и, если не произойдет чуда, вся вершина в скором времени будет охвачена огнем.

Сотни людей призваны на борьбу с пожаром, число жертв растет с каждым днем. Есть много пострадавших от удушения дымом, от ожогов, на ноги поставлены все медицинские силы как нашего местечка, так и близлежащих населенных пунктов. Число смертных случаев достигает двадцати одного. Мы использовали все, включая силу взрывов и встречные пожары. Но с сожалением должны признать, что мы ничего не достигли.

У вас, находящихся в доме доктора Ксавье, нет никакого выхода. Думаю, вы это уже понимаете.

Письмо вам доставит летчик-истребитель Ралф Корби. Когда вы его прочитаете, дайте летчику сигнал, чтобы он знал, что вы его получили, тогда он постарается сбросить вам медикаменты и продукты на случай, если они у вас кончились. Мы знаем, что воды у вас достаточно. Если бы только была какая-нибудь возможность забрать вас оттуда на аэроплане, мы, безусловно, сделали бы это, но это невозможно. Я знаю природные условия Эрроу, она слишком скалистая, чтобы на ней мог приземлиться самолет без угрозы повреждения мотора и неминуемой смерти пилота. Даже жироплан не смог бы это сделать, да у нас его и нет.

Относительно вашего положения я советовался с местными жителями, и они рекомендуют одно из двух, или, если хотите, и то, и другое: если будут соответствующие условия в смысле направления ветра, устройте встречный пожар. Но вряд ли это возможно, так как ветер на вершине горы часто меняет направление. Другой совет сводится к следующему: выройте широкую канаву по краю леса на вершине, такую широкую, чтобы пожар не смог переброситься через нее. В качестве дополнительных мер рекомендуется уничтожить все сухие кусты и растения вокруг дома. Поливайте дом водой, держите его во влажном состоянии. Этот пожар может закончиться только одним путем – естественным, когда все выгорит. Никакие силы уже не смогут его побороть. Он уже пожрал лес на многие и многие мили вокруг.

Не вешайте носа и боритесь. Я сообщил Полицейскому управлению в Нью-Йорке о том, где вы и в какое положение попали. Они страшно беспокоятся и без конца нам звонят. Ужасно сожалею, инспектор, но я больше ничего не могу поделать. Желаю удачи всем вам. Я не говорю «прощайте».

 Уинслоу Рейд, шериф Эскуэвы».

Потрясенный этим письмом, инспектор подошел вплотную к костру и стал медленно и вяло размахивать руками. Тотчас же летчик повторил маневр, сделав круг над их головами. На этот раз от самолета отделился большой сверток и упал на землю. Летчик снова сделал два круга, давая понять, что он неохотно улетает, снова низко пролетел над ними, покачал крыльями и затем скрылся во тьме ночи. Никто не пошевелил и пальцем до тех пор, пока красный огонек не исчез вдали.

После этого миссис Карро с душераздирающими рыданиями упала на землю. Близнецы склонились над ней, стуча от волнения зубами.

 – Какого черта мы ждем? – взревел вдруг Смит, размахивая своими огромными ручищами, как крыльями мельницы. Его глаза от ужаса вылезали из орбит, и пот ручьями катился по жирным щекам.– Вы поняли, что нам написал этот чертов шериф? Нужно сделать встречный пожар. Или вырыть канаву. Во имя Господа Бога, давайте примемся за работу!

– Никакого пожара делать нельзя,– спокойно проговорил Эллери.– Здесь ветер слишком переменчив, огонь может переброситься на дом.

– Во всяком случае Смит прав в отношении канавы,– заговорил доктор Холмс.– Мы не можем стоять просто так, без дела, как стадо на бойне. Боунс, тащи сюда из гаража лопаты и мотыги.

Боунс смачно выругался и исчез в темноте.

– Я думаю,– неестественным голосом заговорил инспектор,– что это единственное, чем мы можем сейчас заняться,– копать. Копать, пока нас здесь не задушит дым.– Он глубоко вздохнул, снова став подтянутым, энергичным человеком.– Прекрасно, будем копать. Все. Снимите с себя максимум одежды, как только позволяют вам приличия. Женщины, мальчики – все должны помогать. Мы начнем немедленно и не закончим, пока не справимся с этим делом.

– Сколько у нас времени? – прошептала миссис Ксавье.

Смит бросился в темноту и исчез в окутанном дымом лесу. Доктор Холмс снял пиджак и галстук и поспешил вслед за Боунсом в гараж. Миссис Карро перестала рыдать и встала. Миссис Ксавье не пошевелилась, она внимательно смотрела вслед удалявшемуся Смиту.

Они были похожи на фантастических дервишей из ночного кошмара.

Из дымного леса появился Смит.

– Пожар уже недалеко,– закричал он,– немного ниже нас. Где, черт возьми, наши инструменты?

Появились Боунс и доктор Холмс, сгибаясь под тяжестью железных инструментов.

И тут начался настоящий ночной кошмар.

Чтобы осветить место работы, миссис Уири, как самая слабая из всех, поддерживала огонь, топливо для которого доставляли близнецы, вытаскивая из дома обстановку. Поднялся сильный ветер, разнося искры из костра на большое расстояние вокруг. Между тем инспектор отметил неполным кругом место, которое следовало окопать. Женщины занялись расчисткой почвы от сухого кустарника, растущего в расщелинах скал, бросая его в костер как дополнительное топливо. Высоко на вершине горы поднимался дым, напоминая сигнальный костер племени гигантских индейцев. Все кашляли и потели, руки налились свинцовой тяжестью. Поднимать их было огромной мукой. Мисс Форрест металась как безумная, бросив расчистку кустарника и схватившись за лопату, чтобы участвовать в рытье канавы.

Мужчины работали молча, сберегая дыхание. Их руки поднимались и опускались, поднимались и опускались...

Когда начался рассвет – мятежный, дымный, багровый – они все еще копали. Не так энергично, как раньше, но с настойчивым упорством, с нечеловеческим отчаянием. Миссис Уири получила ожоги от костра, она лежала на скалах и стонала, но на нее не обращали внимания. Мужчины разделись по пояс, тела их блестели от пота.

Никто даже не взглянул на сверток с пищей и медикаментами, сброшенный с самолета.

В два часа дня сломалась миссис Карро. В три часа – миссис Ксавье. Но Энн Форрест продолжала работать, хотя при каждом движении лопатой она спотыкалась. А в половине пятого лопата выпала из ее обессиленных рук, и она упала.

– Я... не могу... продолжать...– прошептала она.– Я не могу...

В пять часов свалился Смит и больше уже не поднимался. Остальные продолжали работать.

В шесть часов двадцать минут, после двадцати часов невероятно тяжелой работы, канава была вырыта.

Все упали на землю там, где стояли. Их тела, по которым струились ручьи пота, приникли к земле в полном изнеможении. Растянувшийся на земле инспектор был похож на карлика, работающего в кузнице Вулкана. Его покрасневшие, воспаленные глаза глубоко ввалились. Рот раскрылся, судорожно хватая воздух. Седые волосы прилипли к голове. Пальцы кровоточили.

Остальные были не в лучшем состоянии. Смит все еще лежал там, где свалился,– гора дрожащего мяса. Эллери был похож на стройное, длинное, покрытое сажей привидение. Одежда женщин представляла собой груду грязного, оборванного тряпья. Близнецы, повесив головы, сидели на скале. Доктор Холмс спокойно лежал, закрыв глаза. Его белая кожа выглядела так, будто он только что пришел с бойни.

Так лежали они, не двигаясь, больше часа.

Затем близнецы вскочили, что-то сказали друг другу и поспешили в дом. Через несколько минут они вернулись с тремя ведрами холодной воды и начали приводить в чувство обессиленных людей.

Эллери пришел в себя, когда на его грудь вылили ледяную воду. Он сел, простонал и с удивлением открыл налитые кровью глаза. Затем память вернулась к нему, и он слабо улыбнулся близнецам.

– Прощать... это божественно, правда? – проговорил он, поднимаясь на ноги.– Который час?

– Сейчас половина восьмого,– пробормотал Френсис.

– Боже!

Эллери огляделся вокруг. Очнувшаяся миссис Карро, спотыкаясь, поднималась по ступенькам крыльца. Боунс исчез. Инспектор спокойно сидел на том же месте, где упал, молча осматривая свои покрытые засохшей кровью руки. Миссис Ксавье с трудом встала с земли. Энн Форрест и доктор Холмс лежали теперь рядом на спине, вглядываясь в темнеющее небо. Смит рычал какие-то злобные и невнятные ругательства.

– Боже! – прохрипел Эллери, нахмурившись.

С его губ сорвалось грубое слово, вызванное жгучим порывом ветра. Он был оглушен невероятным шумом и ревом. Из леса вырвался дым.

Потом он увидел огонь, первые языки пламени. Оно с жадностью поглощало деревья, растущие на краю вершины.

Пожар пришел к ним.

Все бросились к дому. Страх оживил их, наэлектризовав мускулы и придав им силы.

Остановившись на террасе, они молча посмотрели назад.

Участок леса, находящийся за вырытой полукругом канавой, был охвачен пламенем. Треск и грохот, необычайный жар, идущий от горящего леса, заставили их уйти в дом, подальше от ужасного зрелища. Через балконные двери они в немой панике смотрели на адский огонь, бушевавший снаружи. А ветер усиливался. Стена огня, угрожая, низко изгибалась. Миллионы искр посыпались на дом. Их канава, их жалкая канава – выдержит ли она?

Смит закричал:

– Все попусту! Вся работа! Канава... Черт возьми... это смешно.– И он продолжал выкрикивать с истерическим смехом: – Канава, канава! – От крика он согнулся пополам, его толстый живот перевешивался через ремень, по щекам грязными ручьями текли слезы.

– Перестань, осел,– грубо оборвал его Эллери.– Перестань...

Но, запнувшись на полуслове, он с криком сбежал с террасы. Вслед ему раздался крик инспектора: «Эллери!»

Все с ужасом смотрели, как Эллери перелез через перила и куда-то помчался. Над ним, перед ним, кругом – бушевало пламя. Неужели, обезумев, он решил броситься в огонь? Его полуобнаженное тело извивалось, когда он пробирался между скалами. Потом он наклонился, шатаясь поднял что-то и вернулся обратно.

Грудь его покраснела от жары, а лицо стало совсем черным от копоти.

– Еда,– сказал он,– чуть не забыли мешок с едой.– Его глаза сверкнули.– Ну, чего же вы ждете, идиоты? Наша канава потерпела фиаско, и этот проклятый ветер...

Все стонали.

– Ничего не остается делать, как спрятаться в убежище,– хрипел Эллери.– Дом горит уже в сотне мест, мы не сможем потушить огонь, даже если бы в нашем распоряжении была целая пожарная команда. Что могут сделать несколько ведер воды, вылитые на крышу? – Он засмеялся, напоминая демона, танцующего на фоне огненного занавеса.– Подвал! Ради Бога, где подвал? Никто не знает, где находится подвал? Боже, какие невероятные идиоты. Ну, говорите же кто-нибудь!

– Подвал...– послушно повторило полураздетое, грязное, мертвенно-бледное общество.– Подвал...

– За лестницей,– выдохнула миссис Ксавье. Разорванное платье держалось у нее на одном плече, руки покрывали царапины и ожоги.– О, скорее, скорее!

Все кинулись вдоль коридора. Миссис Ксавье открыла тяжелую дверь, которая находилась под лестницей, ведущей наверх. Наталкиваясь друг на друга, каждый торопился поскорее протиснуться в дверь.

– Папа,– спокойно сказал Эллери,– пошли.

Инспектор вытер дрожащей рукой побелевшие губы и последовал за ним. Через густой дым, наполнивший холл, Эллери пробрался в кухню, в темноте обшарил кухонные шкафы, доставая посуду: кастрюли, чайники, кувшины.

– Наполни их до краев водой,– проговорил он между приступами кашля,– торопись. Нам будет нужна вода. Много воды. Неизвестно, сколько нам придется...

Пройдя по коридору к двери, ведущей, в подвал, он крикнул:

– Холмс, Смит! Возьмите воду! – И тут же снова побежал на кухню.

Шесть раз проделали они это путешествие от двери подвала до кухни и каждый раз приносили огромные сосуды, наполненные водой. В ход пошли алюминиевые банки, кухонные тазы, бочонок из-под масла и старый бак для кипячения. Наконец Эллери вслед за инспектором спустился по лестнице в прохладную оцементированную комнату, темную и мрачную, как горная пещера.

– Мешок с провизией внизу? – крикнул он, прежде чем закрыть за собой тяжелую дверь.

– Я взял его с собой, Квин,– отозвался доктор Холмс.

Эллери плотно прихлопнул дверь.

– Кто-нибудь из женщин, дайте мне тряпку, что ли.

Энн Форрест вскочила на ноги. Подойдя к Эллери, она в темноте стащила с себя платье.

– Вероятно, мне оно уже больше не понадобится, мистер Квин,– сказала она, и голос ее задрожал.

– Энн,– воскликнул доктор Холмс,– не снимайте платье. У нас есть мешок для этой цели.

– Слишком поздно,– сказала она весело, но губы ее дрожали.

– Молодчина,– пробормотал Эллери. Он схватил ее платье и начал рвать на полосы, которыми затыкал щель под дверью. Потом он обнял девушку за плечи, и они вместе спустились на цементный пол.

Доктор Холмс ожидал их, держа в руках старое пальто цвета хаки, от которого несло плесенью.

– Я здесь раскопал одно из зимних пальто Боунса, Энн, извините.

Дрожащая девушка накинула на плечи пальто.

Эллери и доктор Холмс подошли к мешку, который им сбросил летчик, и развязали его. Они вытащили несколько тщательно упакованных пузырьков с лекарствами – антисептики, хинин, аспирин, морфий, мази, шприцы, бинты, а также свертки с едой: сэндвичи, копченый окорок, булки, банки джема, плитки шоколада, термосы с горячим кофе.

Мужчины разделили пищу, и некоторое время в подвале не было слышно ничего, кроме звуков, издаваемых жующими челюстями и жадных глотков. Термосы передавались из рук в руки. Все ели медленно, смакуя, не переставая думать об одном: может быть, это их последняя еда на земле... Наконец все наелись досыта. Эллери собрал остатки пищи и убрал их обратно в мешок. Доктор Холмс с обнаженным торсом, покрытым бесчисленными царапинами и ссадинами, медленно обходил всех с антисептиками, промывая раны, перевязывая.

Закончив обработку, он сел на старую корзину из-под яиц и закрыл лицо руками.

Все расположились на ящиках, на угольном ларе, на каменном полу. Сверху падал тусклый свет от единственной лампочки. Рев пожара едва доносился.

Вдруг раздалась целая серия взрывов.

– Бензин в гараже,– проговорил инспектор.– Автомобили сгорели.

Никто не ответил.

Боунс поднялся и исчез в темноте. Вернувшись, он сказал:

– Окна подвала. Я укрепил их старыми металлическими предметами и плоскими камнями.

Никто не ответил.

И так они сидели, поникшие, беспомощные, слишком усталые, чтобы плакать, вздыхать или двигаться, тупо уставившись в пол... в ожидании конца.