Текст книги "Вилла в Италии"

Автор книги: Элизабет Эдмондсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

8

Это было и впрямь такси, но вышедший из него человек не был Джайлзом Слэттери.

Джессика и представить себе не могла, что ей когда-нибудь захочется увидеть Слэттери, но сейчас приветствовала бы его с распростертыми объятиями.

Тео вышел навстречу машине, улыбающийся, воплощенное гостеприимство. Как он смеет?! И вероятно, именно его надо поблагодарить за этот подарок.

– Милая, – начал Ричи, заметив жену прежде, чем она успела юркнуть в дом, и подошел к ней, неторопливый, спокойный, уверенный в себе…

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Не очень-то дружественный прием.

Такси разворачивалось. По ступенькам сбежала Делия, сигнализируя руками шоферу, чтобы он остановился. Тот вопросительно выглянул из окна машины.

– Стойте! – крикнула Воэн. Она махала водителю, одновременно крича Люциусу, чтобы тот сказал ей, как по-итальянски «Подождите!».

Через секунду Уайлд был возле нее.

– Этот человек…

– Да, это Ричи Мелдон. Будьте добры, велите таксисту не уезжать, не уезжать без Ричи. Он не должен здесь остаться. Джессике будет плохо.

Банкир заговорил с шофером, который, выразительно пожав плечами, заглушил мотор.

– Непохоже, чтобы Ричи намеревался куда-то уезжать, – вновь поворачиваясь к Делии, заметил Люциус.

– Если он не уедет, тогда на этом такси уеду я, – заявила Мелдон. – Я отказываюсь, абсолютно отказываюсь, оставаться с этим человеком под одной крышей.

– Но как он… – начала Делия. – О, я все поняла! Тео?

– Тео. Зачем враги, когда есть родственники?

С другой стороны дома появилась Марджори и, бросив взгляд на Ричи, который был поглощен разговором с Рэдли, подошла к остальным.

– Вижу, что приехал муж Джессики. Узнаю его по фотографиям в газетах.

– Он не останется, – заявили в один голос Джессика и Делия.

– Вообще-то Мелдон производит впечатление человека, который всегда делает то, что хочет.

– Это частные владения; у него нет никакого права сюда вторгаться. – Так же как и Тео не имел никакого права приглашать его сюда.

– Как я понимаю, парни вроде Тео и Ричи не очень-то беспокоятся о таких деликатностях, – нахмурился Люциус.

Джессика подошла к мужу:

– Забери чемодан и садись в такси. Ты здесь не останешься. Тут нет места, и ты нам здесь не нужен. Не понимаю, зачем ты вообще приехал.

– Ну, стоит ли так заводиться? Можем пройти куда-нибудь, чтобы поговорить без помех? Я вижу, здесь слишком людно для частной беседы. О, приветствую тебя, Фелисити. Неотразима, как всегда.

Фелисити и Ричи обменялись родственными поцелуями. Фелисити одарила его, как раздраженно отметила Делия, своим коронным мерцающим взглядом. Как-то так получилось, что Тео и Фелисити взяли на себя функции хозяина и хозяйки: они приветствовали Ричи, оттеснив при этом Люциуса и Джорджа, которые имели на то куда больше прав. Рэдли и компания были здесь самозванцами, гостями непрошеными, а сейчас и явно нежеланными.

Мелдон жестом собственника положил руку на плечо Джессики:

– Идем, Джеки, не будем устраивать сцену при посторонних.

Она резко стряхнула его руку:

– Не смей называть меня Джеки! И я буду устраивать столько сцен, сколько мне нужно! К твоему сведению, эти люди вовсе не посторонние. Они мои друзья, и мы все гости здесь, на вилле, причем званые гости в отличие от тебя.

– Из того, что я слышал, тебя тоже не звали. Ты притащилась за Делией, которая здесь по приглашению некоей покойницы, которой она раньше никогда не знала. Славное поместье, впрочем, – прибавил Ричи, поднимая взгляд на фасад. – Таит в себе много возможностей.

– Только не для тебя.

Как могла Джессика выйти за подобного человека?

– Волк в овечьей шкуре, – определила Марджори.

– Она как может старается от него избавиться, – заметил Уайлд.

– У нее ничего не выйдет. С таким невозможно спорить.

– Мы можем сказать, что у нас нет лишних кроватей.

– Тогда он уляжется в ее.

– Грубая сила могла бы сработать, – проговорил Люциус. – Или низкое коварство.

– Он похож на Босуэлла?

На миг Люциус непонимающе уставился на нее. Святые небеса, а ведь и верно: этот человек с волосами песочного цвета и холодными голубыми глазами – сводный брат Босуэлла. И быть может, именно поэтому не понравился ему с первого взгляда: голос был тем же самым, что он услышал на том итальянском холме, – громкий и диктаторски высокомерный, привыкший повелевать и привыкший к повиновению.

– К несчастью, да. Не похож на него внешне, но говорит также, как он. Сначала я не обратил внимания, но… да, похож.

У Джессики был вид как у загнанного зверя. Люциус видел, что она до дрожи ненавидит этого человека. И это не та ненависть, что является обратной стороной любви и так легко может обернуться страстью. Нет, на свет явилась тяжелая, безотчетная ненависть, глубокая внутренняя враждебность и отторжение. Презрение. Что же надо было сделать, чтобы заслужить такие чувства?

Джессика пошла с ним в дом, непрестанно и ожесточенно споря. Таксист ждал тем временем – откинувшись на спинку сиденья и лениво прикрыв глаза, как это свойственно итальянцам.

– Попросим его задержаться? – спросила Марджори.

– Нет, – после секундного размышления решил американец. – Тео сможет сам отвести Ричи на станцию, если Джессике удастся от него избавиться.

– Тут нечего обсуждать, и это не вопрос переговоров, – отрезала Джессика. Она привела мужа в столовую, закрыла дверь и встала по другую сторону стола от него, радуясь этому солидному барьеру. – Наш брак окончен. Ему конец. Капут. Почему ты не можешь это принять? Он изначально был совершенно никчемным. Что было у нас общего? Какая вообще была там основа для прочного супружества, даже если бы не оказалось, что у тебя моральные устои Нерона?

– Секс, – ответил Ричи. – Ты любишь секс, и разве не на нем все и зиждется? Не на постели? Разве не за этим люди женятся?

– Ты женился на мне не за этим, – парировала Джессика. – У тебя хватало… и хватает секса в постелях других женщин, без всяких брачных обетов.

– Секс – это лишь начало, связующая субстанция. Есть еще и общественный аспект. Ты стала женой члена парламента. И я могу обеспечить все твои потребности помимо секса: дом, одежду, возможность тратить деньги. – Он самодовольно улыбался. – Взгляни на это трезво, Джессика: у меня на руках все карты. Я не дам тебе развод и, будь уверена, позабочусь о том, чтобы ты не получила и тени доказательств о ненадлежащем поведении с моей стороны. По крайней мере таких, которые ты смогла бы использовать в суде. Перестань. Я сильнее и умнее тебя, и какой бы шаг ты ни сделала, я нанесу упреждающий удар.

Джессике хотелось наброситься на мужа с кулаками, избить, измолотить, но она прекрасно отдавала себе отчет в том, что это лишь сыграло бы ему на руку. Она сделала глубокий вздох и, отведя взгляд, стала смотреть вверх, где на потолке резвились фривольные боги и богини.

– Пошел ты, Ричи!

Это был тупик, причем такой, от которого все чувствовали себя крайне неуютно. За исключением Фелисити, неизменно довольной всем и вся и многословно-доброжелательной, да еще, пожалуй, Марджори, которая, охваченная вдохновением, целиком отдалась пишущей машинке.

– Черт, как же нам от него отделаться? – прошептала Делия Джорджу. – Ну же, включите мозги.

– Он не сможет остаться на ночь, если для него нет свободной комнаты.

– Тогда Мелдон просто поедет ночевать в гостиницу, а утром вернется. Это безжалостный негодяй и прилипчив как банный лист. Он не отстанет, пока не заставит Джессику сделать так, как он хочет.

– Возможно, ваша подруга сильнее, чем вы думаете.

– Если так, зачем она вообще вышла замуж за Ричи? Негодяй знает ее слабые места и будет на них играть. Пожалуй, было бы лучше всего ей уехать. Нельзя ли нам ее куда-нибудь сплавить? Мы могли бы мигом упаковаться, а машина заправлена и на ходу.

– Может, это сработало бы, – поразмыслив, ответил Джордж. – А может, и нет. Я полагаю, он будет бдительно ее стеречь. И пожалуйста, не забывайте, что у Тео машина очень мощная и находится в превосходном состоянии. Он вполне может броситься за вами в погоню.

– О, это слишком мелодраматично для Рэдли.

– Но не для Ричи. И куда вы поедете? Джессика может бежать куда угодно, но, в конечном счете, для нее это не решение проблемы.

– В том-то и беда, что здесь нет решения, или, во всяком случае, нет простого. Меня сводит с ума, что у нее есть какие-то компрометирующие сведения о Ричи, но она не может или не хочет их использовать. Мне бы очень хотелось знать, что это.

– Если она не хочет, чтобы вы знали, тогда, думаю, это останется тайной между ней и Ричи.

– Но мы должны что-то сделать.

– Я собираюсь молиться.

– Молиться? Джордж, что на вас нашло?

– Старые привычки не умирают полностью, как думают некоторые. С тех пор как приехал на «Виллу Данте» и в особенности с тех пор как перечитываю святого Игнатия Лойолу, я часто ловлю себя на том, что произношу слова молитвы.

– Ну, мы все молимся время от времени. Знаете, как говорят: «Хворый черт готов молиться». Но это, право уж, последний всхлип отчаяния в такой ситуации, вам не кажется? Мирская проблема требует мирского разрешения.

– При чем здесь черт?

– Вы разве не знаете поговорку: «Хворый черт готов молиться, черт здоровый сам святой»?

Джордж рассмеялся:

– Мне это нравится. Я запомню. Но молитва на самом деле работает, хотя на наши молитвы мы получаем ответы в той форме, в какой не предвидели получить.

Делия стояла на балконе, наблюдая, как Тео и Ричи прогуливаются мимо фонтана, поглощенные разговором. Рэдли показывал Мелдону дом и прилегающие угодья. Ему следовало бы стать риелтором, думала она, слушая доносящиеся слова:

– Вокруг дома, по меньшей мере, пять акров, а скорее всего поместье много больше – эти старые дома обычно бывают с большими участками земли.

Воэн разжала кулаки, которые, оказывается, были сжаты до боли. Что бы там ни замыслила Беатриче Маласпина, торговля недвижимостью в ее планы не входила. Она никогда не захотела бы, чтобы подобные господа фланировали туда-сюда перед ее домом, оскверняя землю своими проектами. Точно так же не пожелала бы она видеть здесь Фелисити, которая, ослепительная в своем купальном костюме, возлежала сейчас на террасе. Хотя, спору нет, Фелисити больше гармонировала с пейзажем, чем эти двое. Она могла бы, задрапировавшись куском ткани, встать в соблазнительной позе в какой-нибудь из ниш холла или у фонтана – вот туда сестра идеально вписалась бы. Как раз кстати пришлась бы ее беременность – символ плодородия. У певицы возникло чувство, что Беатриче Маласпина с пониманием улыбнулась бы Фелисити и приняла такой, какая есть.

То есть делала бы то, что не удавалось Воэн, ее родной сестре.

Устало жмурясь, Марджори подняла голову от пишущей машинки, вытащила готовую страницу и присоединила к стопке на столе. Рядом с готовыми страницами лежал тонкий блокнот Беатриче Маласпины с рисунками. Свифт взяла его в руки и раскрыла на первой странице.

– Ну же, Беатриче Маласпина, – вслух произнесла она. – Что ты хотела нам сообщить? Где ключ к разгадке?

Люциус ехал по дороге в Сан-Сильвестро. Он направлялся в бар «Центральный», намереваясь дозвониться до бабушки. Можно ли сделать трансатлантический звонок из Сан-Сильвестро? Наверняка у них есть возможность связаться с конечной международной станцией. Который теперь должен быть час в Бостоне? На Восточном побережье отставание в несколько часов, но Миффи была ранней пташкой. Тогда внук мог бы поставить ее в затруднительное положение вопросом: что общего было у дедушки с Беатриче Маласпиной? Люциус не сомневался: ей нашлось бы, что рассказать на эту тему. И пожалуй, Оливия уже вернулась в гостиницу. Будет приятно поговорить с ней, с человеком, который, в отличие от товарищей на вилле, не в курсе его дел.

9

– Боже мой! – воскликнула Марджори, – Люциус опять кого-то привез.

Они с Джорджем поспешили в холл.

– Это Оливия?

– Нет, какой-то мужчина.

– Не тот репортер? Как его… Слэттери?

– Нет, наш друг не повез бы его на виллу. Это высокий худой человек, с усами, незнакомый.

– Я, кажется, слышу звук мотоцикла! – крикнула Делия с верхней площадки лестницы. – Люциус вернулся?

Послышались шаги на каменных ступенях, и двое мужчин вошли через парадную дверь как раз в тот момент, когда в холле появилась Воэн.

Она неподвижно застыла, и восклицание замерло на ее устах. Певица безмолвно уставилась на спутника Люциуса. Потом голос вернулся.

– Как ты сюда попал?

– Это лорд Солтфорд. – громким шепотом сообщила остальным Джессика.

– Отец! Ты?! Здесь, на «Вилле Данте»?!

– Делия! – приветствовал он ее.

Прежде чем дочь смогла ответить родителю, появилась бойкая Бенедетта. Бросив один только взгляд на Солтфорда, она издала радостный крик, за которым обрушилась лавина слов на итальянском. Делия видела, что и Люциус удивлен не меньше и сосредоточенно старается разобрать слова кухарки.

– Что она говорит? – требовательно спросила Воэн. – Почему она так рада его видеть? И почему у папы такой радостный вид?

– Он говорит ей, что вы его дочь.

Новый крик радости исторгся из груди Бенедетты; итальянка бросилась к Делии, схватила обе ее руки в свои и принялась восторженно пожимать.

– Я ничего не понимаю, – растерянно пробормотала певица.

– Думаю, мы можем заключить, что это не первый визит вашего отца на «Виллу Данте», – резюмировала Марджори. – Вы говорите, что никогда не упоминали при нем имени Беатриче Маласпины? Неверный шаг. Мне сдастся, что он мог бы ответить на большинство ваших вопросов.

– Отец, что происходит? Откуда ты знаешь Бенедетту? Ты бывал здесь прежде? Ты знал Беатриче Маласпину?

– Может быть, мы не будем стоять в холле? – ответил вопросом на вопрос лорд. – Это очень красивый холл, но не лучше ли пройти в гостиную, чтобы поговорить? – Старик подошел к Делии и взял ее под руку. – Рад видеть тебя в добром здравии. «Вилла Данте» – великий целитель. Она прекрасно восстанавливает душевные и физические силы.

Воэн была тронута.

– Я действительно чувствую себя много лучше. Кашель прошел, и – да, ты прав, «Вилла Данте» в самом деле удивительное место.

– Фелисити и Тео тоже здесь?

– Да, к сожалению. Как и Ричи.

Он нахмурился, и Делия с внезапным уколом тревоги заметила, что в глазах его появилось усталое выражение.

– Жаль.

– Это слишком слабое определение. Гостиная вон там. О, ты же, вероятно, и сам знаешь, коль скоро бывал здесь прежде.

– Это было почти тридцать лет назад. Но не думаю, что дом сильно изменился.

Люциус открыл дверь в гостиную и отступил, пропуская остальных вперед. Наполняя комнату, с городского холма доносился «Ангелус».

– Колокола Сан-Сильвестро, – задумчиво произнес лорд Солтфорд. – Они возвращают меня в прошлое.

– Не лучше ли нам уйти? Вы, наверное, хотите побыть с отцом? – спросила Марджори.

– Мы оставим вас? – предложил Уайлд.

– Нет, конечно же, нет! – быстро возразила Делия. Ведь все они горят нетерпением услышать, что расскажет отец о Беатриче Маласпине. Она же была не расположена говорить с отцом о чем-либо еще. – Как ты узнал, что я здесь? От Уинторпа?

– Да. Он рассказал мне о завещании Беатриче и о том, что ты едешь в Италию.

– Этот Уинторп оказался весьма словоохотливым адвокатом, – заметил американец.

Солтфорд с любопытством вскинул бровь:

– Ты меня не познакомишь, Делия? Это, конечно, Джессика, старая подруга. Я рад видеть ее с тобой.

Мелдон улыбнулась ему – с искренней симпатией, как отметила Делия. Джессика всегда хорошо ладила с ее отцом.

– Это Марджори Свифт, она же Марджори Флетчер, писательница. Джордж Хельзингер, ученый из Кембриджа. И Люциус Уайлд, из Америки.

– Люциус Уайлд? Вы, вероятно, сын Люциуса Джей Уайлда? И внук Эдгара Вульфсона? Ну конечно. Как поживаете? – Внимание Солтфорда обратилось к расписному фризу. – О, это по-прежнему здесь? Честное слово, цепочка людей изрядно увеличилась со времен моего пребывания.

– Вы тоже есть среди них? – спросила Марджори, бросая быстрый взгляд на Делию.

Да нет, конечно, подумала та, не может отец там быть, ведь она ни в ком его не признала. Но тот уже подзывал ее к фреске.

– Посмотри, Делия, вот я.

И верно. Моложе и не такой суровый, каким она всегда его знала. На нем было красно-синее одеяние, в руках – рулон шелка.

– Купец, – с лукавой усмешкой в голосе пояснил старик.

– А кто эта женщина рядом с тобой? – спросила Делия. – Та, что как будто беременна, хотя, может, это просто такое платье.

Последовала долгая пауза, прежде чем отец ответил.

– Это Миранда Маласпина. Дочь Беатриче.

Джордж издал негромкий возглас изумления:

– В самом деле! Так и есть! Моложе, чем когда я ее знал, но теперь совершенно явственно вижу сходство.

– Конечно, вы знали Миранду, – согласился Солтфорд. – Вы работали с ней в Америке и были с ней, когда она умирала.

Все уставились на него.

– Откуда вам это известно, сэр? – спросил Люциус.

– Беатриче узнала от персонала больницы о том, как вы, мистер Хельзингер, были добры к ее дочери. Маласпина была в высшей степени тронута тем, что вы для нее сделали. И рассказала мне об этом, так что я особенно рад, наконец, познакомиться с вами. Бедная Миранда. Какое несчастье.

Отец Делии как-то вдруг побледнел и осунулся.

– Присядь, папа. Хочешь, принесу воды?

– Пожалуй, я предпочту бренди.

Марджори оказалась возле графина раньше, чем Воэн осознала просьбу.

– Бренди? Но ты же в рот не берешь спиртного.

– Уже много лет. Но здесь, в Италии…

– В данном случае это в медицинских целях, – быстро нашлась Джессика. – А я принесу стакан воды. Вероятно, это жара на вас так подействовала.

Пока Джессика с Марджори суетились вокруг Солтфорда, Люциус незаметно приблизился к Делии и Джорджу.

– Я могу понять, почему он знает моего отца – в конце концов, деньги к деньгам и свой свояка… Но откуда лорд знает моего дедушку? А если знает о Джордже и Миранде, то, видимо, был тесно связан и с Беатриче Маласпиной. Спросите его, Делия.

Та опустилась на колени рядом с отцом.

– Итак, я хочу услышать всю историю полностью. Откуда ты был знаком с Беатриче Маласпиной?

– Моя дорогая, за свою долгую жизнь я был знаком с великим множеством людей, хотя Беатриче среди них – одна из самых примечательных. – Он посмотрел на ее портрет и поднял бокал с бренди, как бы провозглашая тост в ее честь. – Удивительная женщина. Расскажи мне об этом завещании, а потом я поведаю о Беатриче и Миранде. Так или иначе, пора тебе уже узнать правду.

– Правду? Какую правду? Это Уинторп рассказал тебе о завещании? Когда я думаю, как мало он сообщил мне и как щедро делился информацией с другими…

Солтфорд нахмурился.

– Его фирма занимается моими делами в течение многих лет, но ты совершенно права, Делия: он оказался излишне… как вы сказали, Уайлд?

– Словоохотливым.

– Да, словоохотливым. Думаю, мне надо подыскать себе других поверенных.

– Позвольте рекомендовать вам мистера Фергюсона, который занимается моим разводом, – посоветовала Джессика.

– Ах да, твоим разводом. Нам надо поговорить об этом, моя дорогая, но сейчас не время и не место. Это Уинторп сообщил твоему мужу, где ты находишься?

– Нет, я думаю, ему сообщил Тео. Или, может быть, Джайлз Слэттери.

По лицу Солтфорда пробежало отвращение.

– Этот человек? Он тебя выследил?

– Да, хорек был здесь. Люциусу с Делией удалось от него избавиться, но он еще вернется.

– По крайней мере в данный момент газетчик не подслушивает под дверью. Скажите, как и почему все вы здесь оказались и что содержится в завещании Беатриче Маласпины?

С помощью остальных Делия ввела отца в курс событий. Он слушал молча и в полной сосредоточенности. Когда на его руках оказались все факты, лорд сжал губы и поднял глаза к усеянному звездами сводчатому потолку.

– Любопытно. И как типично для Беатриче. Она обожала головоломки, хорошую интригу, любила докапываться до человеческих секретов. Нет, не с какими-то неблаговидными целями, как вы, наверное, и сами поняли, – скорее, всегда хотела знать как можно больше о тех, кого любит.

– Она никак не могла любить никого из нас, – развел руками Люциус. – Эта эксцентричная дама нас не знала.

– Нет, но все ваши жизни тем или иным образом переплетались с ее жизнью. А вы так и не нашли кодицилл? Он мог бы вам все объяснить без моей помощи. На самом-то деле я не знаю «всю историю», как выразилась Делия.

– Марджори считает, что догадалась, где спрятан кодицилл, – напомнила Джессика. – За всеми волнениями я совсем забыла.

– Выкладывайте, Марджори, – потребовал американец. – Опять голоса?

– Нет. Я думаю, Беатриче Маласпина все четко и ясно сообщила нам в своей записной книжке. – Свифт выложила блокнот на стол. – Еще когда мы рассматривали ее рисунки, я спрашивала себя, почему она изобразила именно эти эпизоды. Но потом мы нашли на последней странице упоминание о башне и забыли обо всем остальном.

Писательница открыла блокнот.

– Вот, начнем отсюда. Делия сказала нам, что это такое.

– Да, Вагнер, – подтвердила Воэн. – Опера «Зигфрид».

– Который является составной частью цикла «Кольцо Нибелунгов».

– Да, конечно. И что?

– Ha следующем рисунке девочка чихает.

– У Беатриче был насморк? – спросил Уайлд озадаченно.

– «Апчхи» – вот где ключ! Вспомните детскую песенку про хоровод:

Вокруг розовых кустов,

Среди травок и цветов

Водим, водим хоровод.

Как заканчиваем круг.

Мы чихаем дружно вдруг:

Апчхи! Апчхи!

– Кольцо вокруг розы! – догадалась Делия. – Ну, хорошо. Что там дальше? Рисунок, где Беатриче читает поэзию. Опять строчка из стихотворения?

– Да, из стихотворения вашего тезки Генри Воэна. Я нашла эти стихи здесь, в сборнике поэзии. Первая строка его стихотворения «Мир» звучит так: «Я видел вечность прошлой ночью, в виде кольца чистого и бесконечного света».

– Далее идут «Двенадцать дней Рождества», а в нем пять золотых колец, – продолжил вдруг Люциус. – И сюда же – свадьба и обручальное кольцо. Я с вами, Марджори.

– Толкин, «Властелин колец»! – вспомнила Джессика.

– Астрономия и Сатурн с его кольцами, – кивнул, в свою очередь, Хельзингер.

– Ну, хорошо, – сдалась Джессика. – Она хотела, чтобы вы думали о кольце, но…

– А самое заметное кольцо в этом доме – на пальце у кардинала. – Делия подняла глаза к портрету.

– Кардинал изображен также и на фризе, – поддержал банкир. – И только посмотрите, что у него в руке, в той руке, на которой кольцо отравителя.

– Он держит какую-то палку? – сощурился Джордж.

– Приглядитесь повнимательнее. По-моему, это свиток пергамента.

– И что? – Ученый выглядел сбитым с толку.

– Ну конечно! – хлопнула в ладоши Делия. – Пергамент, документ, завещание. Вы думаете, кодицилл спрятан за портретом?

– Нет, – покачала головой Марджори. – Думаю, нам следует пойти и взглянуть на витрину с кольцом. Было здесь кольцо в стеклянной витрине, на бархатной подушечке, когда вы гостили здесь в прошлый раз, лорд Солтфорд?

– Я помню, как Беатриче показывала мне это кольцо, но она хранила его, насколько помнится, в сейфе, вместе с другими драгоценностями. Это ценный предмет, хотя бы из-за одного рубина, не говоря уже о его исторической ценности.

– Пойдемте посмотрим, – предложил Уайлд. Он подошел к двери и позвал Бенедетту. – У нее должен быть ключ.

Ключ у служанки действительно нашелся, и она вручила его, не выразив никакого удивления, но с многочисленными кивками и улыбками.

Сонаследники благоговейно сгрудились вокруг полуколонны, которая служила витрине пьедесталом.

– Почти как вокруг алтаря, – улыбнулась Делия стоящему рядом Люциусу.

– Хорошо, что здесь нет Тео, Фелисити и Ричи, – шепнула Джессика Марджори. – Как ты думаешь, где святая троица? Они ведь не знают, что приехал отец Делии.

– Из того, что я слышала, Тео и Ричи пошли купаться, а Фелисити оставили присматривать за тобой.

– Где же она в таком случае?

– Дремлет на террасе под зонтиком. Чувство долга у нее хромает, а от беременности ее все время клонит ко сну.

– Слава Богу. Люциусу лучше поторопиться с этим замком, а не то они притащатся и станут донимать вопросами.

Уайлд, наконец, отпер витрину, поднял стеклянную крышку и посмотрел на кольцо.

– Выньте все целиком, – подсказала Марджори. – Кольцо вместе с бархатной подушечкой.

Американец так и сделал, и глазам предстала маленькая шкатулка с инкрустированной крышкой.

– Мне ее вынуть?

– Да! – выдохнула Делия, умирая от нетерпения узнать, что там внутри, и не желая, чтобы это был кодицилл.

– Будем надеяться, что это не коварная ловушка эпохи Возрождения, – пошутила Марджори. – С пружинной защелкой и ядовитой иглой, которая вонзится в вас, когда вы отомкнете замок.

– О, пожалуйста, осторожнее! – предостерегла Делия.

– У Марджори чересчур богатое воображение, – улыбнулся Люциус. Он вынул шкатулку и перенес на столик с мраморной столешницей, который стоял между двумя нарисованными на стене дверями, выполненными в технике оптической иллюзии. С потолка на него взирали нимфы, а нарисованный лакей с великолепными мускулистыми ногами косил плутовским взглядом.

Внутри шкатулки нашлись какие-то бумаги.

– А это что? – озадаченно спросил американец, показывая остальным кусок запачканной белой ткани.

– Носовой платок, – пожала плечами Джессика.

– А на нем пятна крови, – прибавила Свифт. Делия взяла у Люциуса платок.

– На нем тесьма с именем. – Воэн пригляделась. – Какой сюрприз! Марджори, это ваш!

И писательница, взглянув на платок, вновь словно наяву увидела себя в Лондоне, в ту ночь, ближе к концу войны, когда все они работали до изнеможения, разгребая страшные завалы после бомбежки. Разрушенный дом, груда камней и усталый человек с красными от недосыпа глазами, заключивший, что живых под завалами больше нет и дальше искать нет смысла. А она все слышит голос, который зовет на помощь, и настаивает, что там, под завалами, находится кто-то еще, и копает, копает, бок о бок с мужчинами, пока на поверхность не извлекают обмякшее, покрытое пылью, бесчувственное тело пожилой женщины.

– Еще дышит, – заключил врач. – В госпиталь скорее. – Он посмотрел на Марджори… – Хотя я не понимаю, что вы там могли услышать. Поверьте, эта женщина не могла кричать…

– Голоса в моей голове… – возвращаясь к реальности, проговорила Марджори. – Задолго до электрообогревателя в ванне. Я совсем забыла об этом случае, во время войны было столько всего.

– Женщиной, чью жизнь вы спасли, была Беатриче Маласпина, – кивнул убежденно лорд Солтфорд. – Она нашла платок и впоследствии приложила немало усилий, чтобы разузнать о вас.

– А что еще в этой шкатулке? – Теперь Делия уже умирала от желания узнать, что связывало ее с Беатриче Маласпиной. Отец? Возможно. Но тогда почему он не упомянут в завещании?

– Тут два письма, – сообщил финансист. – Одно в конверте, а другое просто сложенное. И еще официальный конверт с восковой печатью. Очевидно, это и есть кодицилл.

– Что за письма? – спросила Делия.

Люциус развернул то, что было без конверта, и посмотрел на густо исписанный листок бумаги.

– Письмо начинается словами «Моя возлюбленная Беатриче»… – Он повернул бумагу обратной стороной. – И подпись: «Эдгар».

– Ваш дед.

– Это любовное письмо. – Уайлд пробежался глазами по странице.

– Ваш дед, Эдгар Вульфсон, – пояснил Солтфорд, – был большой любовью в жизни Беатриче. Маласпина встретила его, будучи уже замужем, и они влюбились друг в друга. Конечно, они не могли пожениться: Беатриче была католичкой, точно так же как и ее супруг. Так что, в конце концов, Эдгар уехал к себе в Америку. Через какое-то время он познакомился с вашей будущей бабкой, Люциус, и женился на ней.

– В то время как по-прежнему любил Беатриче? – спросил Уайлд. – Моя бабушка его обожала. Как дедушка мог так с ней поступить?

– Она не была на вторых ролях, не думайте так. Любовь Беатриче была для него чем-то таким, что не способно увянуть, но в надлежащее время, как и предполагала Беатриче, он влюбился в другую женщину. Маласпина была рада, что так произошло и что он обрел счастье в браке с вашей бабушкой.

– Дед рассказывал ей о Беатриче, – убежденно кивнул американец. – Я уверен в этом.

– А что в другом письме? – спросил Джордж.

– Оно адресовано вам, Делия.

– Мне? – Певица взяла его в руки и уставилась на единственное слово, написанное на конверте, характерным, летящим почерком. Потом перевернула конверт, вскрыла и извлекла два листка плотной бумаги кремового цвета.

В глаза ей бросилась приветственная фраза: « Дражайшая моя внучка Делия!».