Текст книги "Вилла в Италии"

Автор книги: Элизабет Эдмондсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Жадно поглощая сдобренную чесноком и оливками пасту, Воэн рассказала компаньонам о пересохших фонтанах и водоемах.

– А Люциус забрался еще выше, и оказалось, что источник перекрыт.

– А можно как-то расчистить этот затор? – спросила Марджори. – Не могли бы мы разгрести камни лопатами?

– Нам одним будет трудновато, – заключил американец. – Тут потребуется перетаскать тонны камней.

– Взрывчатка? – предложила Свифт. – Направленный взрыв. Такие применялись во время войны, чтобы расчистить участок после бомбежки.

– Наверняка от этого пробка просто приподнимется, а потом опустится на прежнее место, – предположила Делия. – Давайте попробуем найти здесь какие-нибудь лопаты, а потом поднимемся наверх и попытаем счастья. В конце концов, какой смысл в том, что Пьетро ковыряется на своем огороде, когда столь очевидна нехватка воды. Та вода могла бы устремиться вниз по склону. Я знаю, что имеется колодец…

– Но из него трудно доставать воду, и думаю, что уровень ниже, чем ему следует быть, – возразила Марджори. – Я стою за то, чтобы покопать; по крайней мере, мы должны попробовать. Подумайте, насколько легче стало бы Бенедетте, если бы Пьетро мог выращивать больше овощей.

– Было бы глупо хотя бы не попытаться, а сидеть здесь сложа руки, пока все засыхает. А оно непременно засохнет, когда придет летняя жара, – поддержала писательницу Делия.

После ленча сонаследники пошли по следам Воэн и Люциуса; все пятеро горели желанием добраться до вершины и посмотреть, что можно сделать. Разве что Марджори то и дело приходила в восторг от каждого вновь увиденного растения и останавливалась, чтобы его назвать.

– Акант, или медвежья лапа, – показала она на куст с темными блестящими сердцевидными листьями. – И можжевельник.

– А я и не знала, что можжевельник колючий, – удивилась Джессика.

– А вот и Дионис. – Люциус отвел в сторону плющ, обвившийся вокруг статуи, которую Воэн ранее не заметила. Под ним обнаружилось изваяние молодого бога в леопардовой шкуре, накинутой на плечи.

Делия подивилась, сколь многое проморгала, но сейчас она просто горела желанием достичь цели их экспедиции, чтобы отвлекаться на растения или статуи.

– Если мы не поторопимся, то никогда не достигнем вершины, – напомнила она. – Разве что вы думаете, что кодицилл спрятан у Диониса под ногами.

– А вид-то какой отсюда, – восхитилась Джессика и, заслонив глаза от солнца, уставилась на раскинувшийся пейзаж. – Ну разве не великолепно?

– Сверху еще красивее, – заинтриговала подругу Делия.

– А нам всем надо взбираться на самый верх? – спросила Марджори. – Не уверена, что смогу.

– Я пас, – покачала головой Делия. – Люциус взлетел туда, как обезьяна на дерево.

– Туда должен быть какой-то другой путь, – задумчиво бросил Уайлд, – поскольку людям с виллы требовалось иметь доступ в эту часть гидросистемы. Я понимаю, почему Пьетро не мог сюда подняться и что-то поправить, – это не для его больной ноги. Да и в любом случае он не мог бы это сделать в одиночку.

Десять минут спустя он появился откуда-то сбоку, делая знак следовать за ним.

– Здесь тропка, видите? Вьется вокруг холма и выводит на вершину. Только осторожно, она крутая и каменистая.

– Тропка? – переспросила Марджори, чертыхаясь на тяпнувшее ее за лодыжку насекомое.

– Она вся заросла, но продраться можно, – оценил Джордж и стал стряхивать шипы с фланелевых брюк, но через несколько минут, как и предсказала Марджори, набрал еще больше при подъеме.

Наконец исследователи поднялись на вершину, где их уже ждал Люциус, и принялись обозревать лежащую перед ними кучу камней и скальных обломков.

– Я думаю, чтобы это все растащить, нас одних недостаточно, – засомневалась Джессика. – Ума не приложу, как подступиться.

– Даже если мы смогли бы оттащить обломки помельче, взгляните на те валуны, – показала Марджори. – Их мы просто не сдвинем с места.

– С помощью рычага смогли бы, – задумчиво бросил Джордж.

– Да, – согласилась Мелдон. – Если бы мы могли прикинуть вес валунов и найти лом подходящей длины.

– Ломы и лопаты, – вспомнила Марджори. – Давайте спустимся и посмотрим, что припрятано у Пьетро.

Бенедетта была настроена скептически, это стало понятно и без знания языка, а Пьетро скривил губы и покачал головой, когда Люциус набросал ему радужную картину, как нижний фонтан переполняется водой.

– Impossible. [28]28
  Невозможно (ит.).


[Закрыть]– Итальянец указал на свою искалеченную ногу, потом – на вершину горы за виллой, а затем покачал головой и погрозил пальцем.

– Как бы ему объяснить, что это мы будем расчищать завал, а не он, – вмешалась Делия. – Да, я понимаю, что оно bloccato, [29]29
  Заперто (ит.).


[Закрыть]но мы собираемся его unbloccato. Люциус, ну объясните же ему.

В конце концов, нехотя, после продолжительной жестикуляции и заключительного тычка от Бенедетты, которой хотелось поскорее выпроводить гостей из кухни, Пьетро повел их в конюшни и указал на выставленные рядком инструменты. Обвешанные гирляндами пыли и паутины, они имели весьма заброшенный вид.

– Это затупленные старые штуки, которыми никто не пользуется, – фыркнула Джессика.

– Вот и хорошо, – кивнула Марджори. – Мы не собираемся брать его инвентарь, ему это не понравится.

– Зато здесь есть прочная лопата, – обрадовалась Делия, разглядывая инструменты в другом конце строения, которые находились в более пристойном состоянии, без ржавчины, и были готовы к работе.

– Да, но это будет все равно что взять его брюки, – покачала головой Свифт. – Нам придется довольствоваться тем, что есть.

– Посмотрите, вот и лом, – указала певица. – Именно то, о чем говорил Джордж.

– А вот и киркомотыга.

– Верхушка может отлететь. – Воэн подняла ее и размахнулась для пробы.

– Я отнесу ее в город, – предложил Джордж, – и узнаю, нельзя ли починить.

– Не льщу себе надеждой, что вам удастся раздобыть садовые рукавицы, но можете тоже попробовать, – добавила Марджори.

8

Свифт не могла не восхищаться тем, как Люциус управляется с киркомотыгой, о чем ему и сказала.

Он приостановился и, опершись на кирку, тыльной стороной ладони отер пот со лба.

– А почему это вас так удивляет? Почему я должен орудовать киркомотыгой хуже, чем любой другой?

– Вы не производите впечатления человека достаточно сильного, который может делать что-то полезное, например, дробить камни.

Теперь американец был задет за живое.

– Вы всегда изрекаете все, что думаете?

– В настоящее время большей частью да. – Она ловко поддела лопатой расшатанные Уайлдом камни и сбросила их на кучу обломков, извлеченных из завала. – Это экономит время; мне не до того, чтобы выдумывать вежливые способы сказать «нет» или скрывать, что у меня на уме.

– Я так понимаю, вы не благословлены большим количеством друзей.

Писательница ничего не ответила, а лишь продолжала орудовать лопатой. Наверное, решил, подумалось ей, что теперь, когда он без рубашки, она замечает его мускулы. Сказать ему, что ли, что мужская мускулатура интересует ее как прошлогодний снег? Нет, зачем? Уайлд знает ее вкусы и, без сомнения, записал в иссохшие старые девы. Возможно даже, с кучей желаний, вытесненных в подсознание. Вот уж чья бы корова мычала!

– И что же вас так развеселило? – спросил он, аккуратно ударяя по валуну с узкой трещиной сбоку и откалывая от камня большой кусок.

– Поскольку мои мысли вас раздражают, лучше их придержу. Если бы вам удалось стукнуть по этому обломку еще раз-другой, думаю, он раскололся бы на более удобоваримые куски.

Было очень раннее субботнее утро. Марджори пришла к пересохшему роднику, чтобы уделить часок работе. Ей хотелось заняться чем-то физическим, а она не знала ничего более успокаивающего и способствующего мыслительному процессу, чем копание и перелопачивание.

– Я сегодня проснулся рано, – сообщил Люциус. – Меня разбудили голоса под окном. Довольно бездумно по отношению к другим. Если Мелдон и Хельзингеру охота просыпаться ни свет ни заря, хорошо бы они уходили болтать куда-то еще. Да и вообще не могу понять, зачем они поднялись так рано.

– Джордж страдает бессонницей. И в любом случае он встал бы рано, потому что собирался на мессу.

– Джордж – католик?

– Да.

– А Джессика?

Марджори пожала плечами.

– Она не пошла в церковь. С головой ушла в Данте. Я привезла с собой экземпляр «Божественной комедии» в переводе Дороти Сэйерс – поскольку я ехала на «Виллу Данте», это казалось уместным – и дала ей почитать «Ад».

Некоторое время оба работали молча. Потом Уайлд вновь нарушил молчание:

– Значит, Делия единственная, кто позволяет себе роскошь наслаждаться сном?

– Нет, она тоже встала. Видела ее на балконе, когда проходила мимо. Я ей помахала.

– Почему же вы не предложили спуститься и помочь?

– Потому что хотела побыть одна, а она и сама прекрасно видела, что я несу лопату. Если бы ей хотелось присоединиться, она сказала бы. Но с какой стати? Мы не на службе, это не наша святая обязанность, никто из нас не нанимался раскидывать эти камни, чтобы увидеть, как родник снова забьет из земли.

– Или что под камнями спрятан кодицилл.

– Об этом не может быть и речи. Как Беатриче Маласпина сюда забралась бы, чтобы его подсунуть? Если вас заботит кодицилл, вам следует быть внизу и искать его там, а не дробить здесь камни.

– Когда много рук, работа спорится.

– Эту работу руками все равно не переделать. Каторжный труд.

– И все-таки мне не верится, что Беатриче Маласпина не могла распорядиться расчистить этот завал.

– А кого она попросила бы? Пьетро? Ему, как вы верно отметили, никогда сюда не забраться – слишком хром. А в деревне, как вы также заметили, вовсе не осталось здоровых и крепких мужчин. Все уехали в Милан или в Америку, все до единого.

Поработали некоторое время в молчании.

– Вы научились так ловко копать у своего отца? – спросил Люциус, останавливаясь и опираясь на ручку кирки, чтобы передохнуть.

– Да. И еще я участвовала в археологических раскопках.

– Разве там пользуются не совочками и кисточками?

– Нет, когда нужный участок расположен на глубине нескольких футов. Они не зря называются раскопками.

– Может, мы тоже могли бы откопать античный горшок или даже пару?

– Я очень удивилась бы.

За два дня, прошедших с тех пор, как Делия открыла заблудившийся ручей, они сильно продвинулись в своих трудах. Ученый отдавал работе по нескольку часов кряду, трудясь в ровном, устойчивом ритме, весьма впечатлявшем Люциуса. Проклятие! Хельзингер, должно быть, лет на десять его старше, но не покрывается потом и ему не приходится останавливаться, чтобы перевести дух. Вот тебе и худосочные ученые.

– А Джордж изящнее вас управляется с киркомотыгой, – заметила Марджори, глядя, как Люциус машет своей киркой. – Действительно, как жаль, что мы не можем попросту взорвать все это.

Киркомотыга Уайлда соскочила с камня, который он атаковал. Американец поморщился и потер руку.

– А почему бы нам не оставить подковырки и просто не поладить? – Он взглянул на часы. – Я, однако, позавтракал бы. Интересно, Джордж уже вернулся? Бенедетта знала, что он собирается в церковь?

– Бенедетты сегодня здесь нет. Вероятно, тоже ходит к мессе, но в любом случае у нее выходной, так что сегодня мы предоставлены самим себе. Она оставила нам холодную закуску к ленчу, а на завтрак – что сами найдем, вероятно.

Но оказалось, что это не так. Накануне перед уходом итальянка накрыла стол в столовой, а Джордж нашел в городе функционирующую булочную. Делия, с помощью Хельзингера, сварила кофе.

– Это делается вот так, – говорил он. – Кофе сюда, а затем, как только закипит, вы переворачиваете, и пар проходит через кофейные крупицы.

– Весьма научно.

– Это очень хороший способ приготовления кофе. Запах кофе проистекает от ацетона, который испаряется при кипячении. Вот почему нельзя давать кофе кипеть.

Певица на миг испытала чувство вины, когда увидела Марджори, отправляющуюся ворочать камни. Но потом увидела Люциуса, шедшего в ту же сторону, и прижалась спиной к стене, чтобы он ее не заметил. Свифт не станет останавливаться, чтобы с ней поболтать, но Уайлд, с его безудержным оптимизмом и хорошими манерами, мог почувствовать себя обязанным завести разговор, а болтать ни с кем не хотелось.

Воздух был слишком теплым, утреннее небо обещало чудесный день. Лечь бы на пляже, без мыслей, без необходимости вести разговоры – только позволять теплу и свету проникать до самых костей. До самой души. Видит Бог, немного солнца душе не помешает. Если бы Делия могла отделить от себя эту аморфную субстанцию, в которую Джордж верил, а она нет, то с уверенностью могла бы сказать, что та зависла бы на ржавом крюке наверху, как безжизненная летучая мышь. Может, глядела бы на нее печальными глазами – живое предупреждение другим душам держаться от нее подальше.

Воэн даже вздрогнула от яркости этого образа, вторгшегося в ее умиротворенное состояние. Что же такое с душой? И почему ее душа должна быть чернее, чем у любого другого? Религиозный человек сказал бы «исполнена греха». Что ж, если верить отцу, человеческие существа были набиты грехом с момента их создания, но это всего лишь делало Делию одной из многих.

За ленчем Джессика была переполнена впечатлениями от Данте.

– Я и понятия не имела, что это так здорово, хотя и половины не понимаю. Вы знаете, кто все эти люди, о которых идет речь? – спросила она, обращаясь к Марджори.

– Почитайте комментарии.

– А следующая часть так же хороша? «Чистилище» звучит не так драматично, как «Ад».

– Дьяволу достались все лучшие песни, – заметил Люциус.

– Как в «Потерянном рае» Мильтона. Сатана действительно там солирует, – ответила писательница. – Что касается Данте, не знаю, вам нужно спросить какого-нибудь итальянца. Я читала «Чистилище», когда проходила стажировку по итальянской литературе, но нахожу его сравнительно скучным, и не очень далеко продвинулась с «Раем» – для меня он слишком католический. Извините, Джордж.

– Пожалуй, наши английские души не очень-то верят в очищение, – высказала предположение Делия, думая о летучей мыши. – А вот ваша душа, должно быть, в полном порядке после посещения церкви. Вы поняли что-нибудь?

– Месса служится на латыни, и хотя слова произносят немного иначе, католическая месса везде одинакова. Было грустно, однако, присутствовать на службе, когда в церкви одни лишь дети и старики.

– Если бы даже мужчины не уехали на заработки, их все равно не было бы в церкви, – заметил Уайлд.

– Почему же?

– Они все были бы коммунистами, а коммунисты не ходят в церковь. Коммунисты – атеисты.

Делия возмущенно уставилась на него:

– Откуда вы знаете? Как вы вообще можете делать такие огульные заявления? Разве коммунисты захватили в Италии власть?

– Еще нет, но хотели бы. – Американец помешал свой кофе. – Мы далеко не уедем с нашими кирками и лопатами. Думаю, надо испробовать кое-что другое. Как предложила Марджори.

– А что она предложила? – заинтересовалась Делия. – Бригаду рабов?

– Нет, динамит.

– Динамит? – живо отреагировал Джордж.

– Динамит?! А это безопасно? Ведь так можно разнести полгоры, – испугалась Джессика.

– Динамит? – переспросила сочинительница. Ее предложение взломать затор с помощью взрывчатки было сделано не всерьез. Она навидалась столько взрывов, что хватит до конца жизни. И у нее было ощущение, что хоть трезвый, практичный ум Люциуса и размышляет о динамите, этот парень тоже носит в себе воспоминания о военных взрывах, и, быть может, пострашнее, чем у нее.

В первые несколько дней лондонского блица [30]30
  Бомбежка Лондона; ночные налеты немецко-фашистской авиации в 1940–1941 гг., во время «Битвы за Англию».


[Закрыть]Свифт находилась в состоянии постоянного ужаса и смятения, трепеща при звуке каждого самолета над головой. Она отказывалась спускаться в убежище. Если ей суждено взлететь на воздух, пусть это будет в ее собственной постели, а не под землей.

После очередной бессонной ночи страха, когда в ушах стоял свист, грохот от разрывов бомб, она приняла решение. Как и в случае со всеми страхами, самое лучшее, что можно сделать, – это посмотреть им в лицо. Вместо того чтобы корчиться от ужаса у себя в комнате, лучше она будет выходить туда, где пламя и взрывы, а если ее убьют – что ж, значит, так тому и быть. Писательница пошла в районное отделение противовоздушной обороны. Но когда там выяснилось, что она умеет водить машину – Марджори с пятнадцати лет водила старенький отцовский фургон, – ее записали в транспортную службу и отправили обучаться работе на санитарном транспорте.

– Динамит, – смиренно повторила Делия. Как же любит этот человек покрасоваться – его так и тянет произвести драматический эффект. Потом она рассмеялась. – Вы хотите сказать, что мы понапрасну столько времени орудовали киркой и лопатой, тогда как простой взрыв мог бы сделать эту работу за несколько секунд? Вам не кажется, что это возвращает нас в исходную точку?

– Всегда существует не один, а два и больше способов справиться с работой, – ответил Люциус. – Один медленный, другой быстрый… В данный момент быстрый выглядит более подходящим.

– Только есть одна проблема, – подал реплику Джордж.

– Да, – подхватила Джессика. – Где в итальянской глубинке найти динамит? И если бы даже он нашелся, кто вам его даст?

– О, могущественный доллар все уладит. А динамит должен быть. Тут неподалеку есть каменоломни.

– Вы сумасшедший, – покачала головой Делия. – Вы и впрямь собираетесь это сделать.

Физик снял очки и стал протирать носовым платком.

– Откуда вы знаете, как обращаться с динамитом? – спросил он Люциуса. – С войны?

– Да, приходилось кое-что взрывать. Именно этим мы там и занимались, если помните.

– Я помню это слишком хорошо. – В глазах Джорджа промелькнула печаль. – Правда, с тех пор прошло некоторое время.

– Такое не забывается. Я начинал военную службу подрывником. Наша нынешняя работа по сравнению с той проще пареной репы, если, конечно, знаешь, куда заложить заряд и в каком количестве, – а я знаю.

Выражение сомнения на лице Хельзингера исчезло, сменившись азартом, какой бывает на лице маленького мальчика, ожидающего чего-то интересного.

– Могу оказать вам помощь. Предлагаю подняться наверх и произвести некоторые расчеты.

9

Воэн почти засыпала, усталая после кухонных трудов: она вызвалась готовить в отсутствие Бенедетты и с Джессикой в качестве поваренка спроворила обед, которым гордилась.

– Если потеряете голос, – похвалила ее Марджори, – сможете зарабатывать на хлеб написанием кулинарных книг.

Эти небрежно брошенные слова, задуманные как комплимент, Делию почему-то совсем не порадовали. Свифт, мгновенно улавливающая настроения других людей, покраснела, а певица ограничилась лишь вскользь брошенной репликой, не желая, чтобы другие увидели, как чувствительна она к этой теме.

Да ладно, Бог с ним, с ее голосом, что это за шум в коридоре? Джессика что-то взволнованно говорила кому-то. С кем это она разговаривает? Кажется, с Марджори. Воэн подумала, не крикнуть ли им, чтобы не шумели, но уж слишком хотелось спать. Вместо этого она перевернулась и накрыла голову подушкой.

На следующее утро выяснилось, о чем они болтали. Мелдон танцующей походкой спустилась к завтраку, помахивая в воздухе книгой издательства «Пингвин».

– Смотрите все! – возвестила она.

Делия с удивлением увидела реакцию Марджори – та сделалась красной как рак, – потом перевела взгляд на книгу, которую подруга совала ей под нос.

– Взгляните на портрет автора!

Джордж встал с места и обошел стол, чтобы увидеть, что показывает Джессика.

– Она Марджори Флетчер, автор детективов, – провозгласила Мелдон, переводя взгляд с фотографии на оригинал. – Флетчер – это псевдоним. Не могу понять, как я не узнала ее раньше. Просто подумала, что вы мне кого-то напоминаете, но, с другой стороны, множество людей на кого-то похожи, и я больше не думала об этом.

– Фотографии на книгах такие маленькие и непохожие, – проговорила Марджори. – А я тогда носила другую прическу. – Она могла бы еще добавить: и была много моложе, а также счастливее и успешнее. – Время накладывает свой отпечаток, – небрежно бросила Свифт вместо этого, стараясь придать инциденту несерьезный характер.

– У меня есть при себе одна из ваших книг, хотя мне не стоило беспокоиться, потому что их тут, в доме, целая куча.

Писательница удивленно смотрела на нее.

– Моих романов? Вот уж никогда бы не подумала… Мне казалось, Беатриче Маласпина была интеллектуалкой.

– Уйма интеллектуалов читают детективные и полицейские романы. Половина их написана университетскими профессорами. Под псевдонимами, конечно, чтобы не перепугать студентов и коллег и не навлечь дурную репутацию на священные храмы науки. О, впрочем, вы ведь не преподаватель, не так ли?

– Нет, – признала Марджори. – Я бросила школу в четырнадцать лет. Все мое образование имеет источником вечерние курсы.

– Писательница? – проговорил Джордж. – Но, моя дорогая Марджори, почему же вы нам не сказали?

– А в Штатах вы печатаетесь? – спросил Уайлд, крайне заинтересованный. – У меня есть тетка, которая пишет романы, но не детективные – все серьезные материи о человеческих взаимоотношениях в провинции, скучные до крайности. Уверен, что ваши не таковы. Я большой охотник до хорошей тайны.

– Только представить себе – вы писательница! – ошеломленно покачала головой Делия. – Но почему вы от нас утаили?

– Я знаю, что люди пишут книги, – покачала головой Джессика. – Но каким образом они справляются хотя бы с первой главой – это для меня загадка. В школе было мукой написать хотя бы страницу.

– Это потому что ваш ум лучше приспособлен к числам, – пояснил Джордж. – У меня есть друзья – авторы учебников, но, должен признаться, я никогда не был знаком с автором детективов.

Они все так радовались, проявляли такой интерес и восхищение! Свифт уже позабыла, как это бывает. Людей очаровывает всякий, кто опубликовался, и, конечно, женщина, которая пишет головоломки про убийства, имеет особый шарм. Некоторые моралисты, правда, считают, что тут есть внутреннее противоречие. Один провинциальный викарий однажды распекал ее за то, что она ради заработка эксплуатирует темы насилия.

– Хочется думать о женщине как о той, кто питает и пестует жизнь, а не разрушает ее. – Он издал сухой, неприятный смешок. – Пусть даже только пером.

– Быть может, некоторые из тех женщин, которые убили своих мужей, этого не сделали бы, если бы имели возможность расправится с ними на странице книги, – резко парировала она, чем заставила священника поджать губы и горестно покачать головой, как бы сокрушаясь глупостью и порочностью женщин.

Интересно, где он был во время войны? – подумала тогда Марджори. А его жена? Она явно не ковала победу, трудясь на военном заводе.

Кто-то должен был, в конце концов, затронуть и следующий вопрос.

Это сделала Джессика.

– Послушайте, я хотела спросить. Мне кажется, прошло уже порядочное время со времен вашей последней книги. Я все время выискиваю следующую, но не могу найти уже несколько лет.

– Пять, – сухо уточнила Свифт. – Последняя вышла пять лет назад.

– Черт, извините. Я не имела ничего…

– За последние шесть лет я не написала ни одной книги. Вот почему вы не можете найти следующей.

– Сейчас работаете над новой? – спросила Делия.

– Очень надеюсь, что так, – обрадовалась Джессика. – Про инспектора Зилса. Он мой самый любимый детектив.

Джордж, быстрее уловив дискомфорт ситуации, вмешался:

– Мне кажется, писатели не любят, когда их расспрашивают об их творчестве.

– Я действительно работаю над новой, – с вызовом ответила Марджори. – Просто не очень далеко с ней продвинулась.

Это не было явной ложью. Она и впрямь столько раз отстукивала на машинке слова «Глава первая», что уже сбилась со счета.

Но тут неодолимая страсть к правде заставила ее бухнуть:

– Если хотите знать, она ушла. Я имею в виду – муза ушла, вдохновение… Называйте как хотите. За последние шесть лет, со времен той самой последней книги, я не написала ничего, потому что не могу. Хочу, но ничего не выходит. Почему и сижу без денег. И – да, я очень благодарна Беатриче Маласпине за то, что она пригласила меня сюда.

– Быть может, здесь, – очень мягко произнес Джордж, – вдали от Лондона, вдали от воспоминаний и повседневной рутины, вы вновь обретете эту способность. Такое бывает, я знаю.

Свифт выдавила кривую усмешку:

– Да, верно, люди с этим справляются. Что доводит меня до бешенства – желание писать! У меня есть сюжет, персонажи. Но как только дотрагиваюсь до клавишей машинки, все растворяется. Не остается ничего. Как будто пальцы онемели. А вместе с ними и писательская часть мозгов.

– Совершенно ясно, – решила направить разговор в более спокойное русло Делия, – что Беатриче Маласпина была вашей почитательницей.

– И по этой причине вставила меня в завещание и пригласила сюда? – Марджори покачала головой: – Я так не думаю.

– Ваши голоса говорят другое? – спросила Воэн.

– Мои голоса приходят по собственной воле и говорят то, что сами желают, а не то, что я хочу услышать.

– Как жаль. А то они могли бы сообщить вам, где спрятан кодицилл; тогда загадка разрешилась бы и мы все поехали по домам. Правда, я не уверена, что хочу туда поехать, – прибавила Делия, помолчав.