Текст книги "Осколки на снегу. Игра на выживание (СИ)"

Автор книги: Элина Птицына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)

Глава 49

В последнее время в дамские моды мало-помалу начал проникать разный мужской элемент. Жокейные шапочки милые дамы вздумали украшать мелкими цветочками, да так их и носят. Мужские жилеты они теперь почитают за женския, и даже слышать не хотят о возвращении этого предмета законным претендентам. Наступивший охотничий сезон преподнес еще один сюрприз: дамы решительно забирают охотничьи костюмы мужей, отцов и братьев в свой гардероб, словно этим проказницам больше нечего носить!

Модное обозрение, журнал для обеих полов

Смена эпох диктует свои условия моде. Увы, это жестокое время заставило наших женщин забыть о своей сути. Вспомним, как милые дамы вынуждены были работать вне дома, кормить семью и нести на себе весь тот груз, что ранее возлагался на благородных отцов семейств. И что мы видим ныне? Женщине, водящей мотор, не нужна широкая юбка. Она хочет удобный костюм и с большим интересом листает журналы, которые доходят до нас с Островов, где барышни покусились на мужской гардероб, решительно облачившись в брюки вместо юбок! Печально, когда смелость и раскованность начинают ценить больше утонченности и романтики! Милые дамы, вспомните о своей природе!

Модное обозрение, женский журнал

Не столь смущает свой убыток, сколь чужой прибыток

Народная присказка

К себе, в белые гостевые покои, Лиза возвращалась, увлеченно обдумывая мысль про подарок Малаше. Лампой эту милую девушку у нее даже мысленно не получалось называть.

Во времена молодости мамы барышне из приличной, пусть и обедневшей семьи, полагалось иметь хотя бы четыре платьица: первое – утреннее, второе – для приёмов, визитов и прогулок, затем – дневное и обеденное, и – на случай, если девица не совсем безнадежна – вечернее и бальное.

При том, их более удачливые сверстницы имели как минимум в два раза больше. Дочери же богатых семейств меняли наряды по восемь раз в день, и на каждую пору седмицы им полагался отдельный комплект. Да еще и обновляли туалеты постоянно, легко скидывая ненужное горничным и приживалкам.

Когда Лизе шили гардероб перед поездкой в столицу, мама, вздохнув, обмолвилась с грустью, что в прежние времена такие заказывали лишь определенным барышням – дочкам купцов средней руки.

– А твои родители кем были? – спросила Лиза и замерла, сама ужаснувшись своей бестактной смелости.

– Людьми, – сухо ответила мать. – Повернись, еще раз хочу посмотреть на твой подол. Мне кажется, у нашей модистки немного ошиблись с длиной.

Те платья Лиза обязательно заберет из Полунощи. Обязательно. Они – немое свидетельство последних счастливых дней их семьи – в своем доме под темным небом, усыпанным большими звездами, с кашей по утрам и какао на второй завтрак, с клавесином после обеда и книгой по вечерам. С маминой мимолетной улыбкой и папиными шутками. Тогда Лиза была беззаботна, весела и совершенно не ждала, что эта милая, простая жизнь может вдруг закончиться.

В детстве мама читала Лизе про бедных детей, у которых не было своей одежды, и девочке казалось, что все это где-то далеко, и такого не может быть – в Полунощи она не встречала бедных и нищих. Но богатых там тоже не было, и сейчас дочка Соцких это понимала очень хорошо. Полунощь, созданная ее родителями, была маленьким закрытым мирком, и жили там иначе, не так как на большой земле.

Я не о том думаю, сказала она себе. Не надо расстраивать себя, мне не станет от этого проще здесь.

Лиза остановилась, закрыв глаза, и, постояв мгновение, двинулась дальше.

Платья… Малаша…

Охота. Барановы. Лаки…

Надо быть в меру милой и приветливой простушкой, которая не вызывает ни подозрений, ни большого интереса.

Однако, вряд ли Малаша примет сразу несколько платьев. Как их подарить, чтобы девочка не обиделась?

– Значит, одно для повседневности, другое для прогулок, третье для выхода, – шепотом перечислила Лиза, увлекшись, и вздрогнула от ласкового, вкрадчивого и тихого голоса:

– Никак уборы свои считаете, милая барышня? – за кустами давешней рябины стоял Кирилл собственной персоной, словно и не отправляли прочь его из монастыря.

– Как вы меня напугали, брат, – слабым голосом ответила Лиза, и оглянулась.

Кирилл подмигнул в ответ:

– Да нет никого. На обеде еще все. Давно бы разошлись по делам, да матушка отчитывает, не выпустила никого. Лютует она нынче. Настроение-то плохое. Ну ты иди ближе, скажу я тебе чего, – заговорщицки прошептал он. – Только головой не крути, а то мало ли выскочит кто с оказией какой, увидит да донесет, так мы потом не оправдаемся.

Лиза шагнула за рябину и запоздало подумала, что, наверное, не стоит этого делать. Дверь, в которую она так бесстрашно зашла утром, была открыта, и Кирилл слегка придерживал ее плечом.

– Боялся, что не выйдешь совсем. Зязря явлюсь, – зашептал он. – Не, ну я везучий все-таки. Ну, как ты тут, скажи?

– Нормально, – недоуменно ответила Лиза. Кирилл захихикал и сунул ей прямо в руки большую нарядную коробку, которую до этого скрывал за подолом широкого одеяния. – Держи, но только не выдавай меня. А то сестрица узнает, что от меня, ой, разозлится. Орать будет да баб бить пойдет. А жалко баб-то, горемычные, думают тут свет у нас, а у нас его нет.

Он снова захихикал, словно сказал что-то смешное и спросил таинственно, кивнув на коробку:

– Знаешь, что это?

– Н-нет, – с запинкой ответила Лиза.

– Пирожные. А там еще отдельчик внутри есть, красиво так сделано, и в нем бутылочка лимонадика. Вкуснотища! Имбериец наш тебя в эту кондитерскую не водил, туда еще не каждого пустят! А я специально ведь для тебя привез. Такой вот я ослушник. Сестрице только не показывай. Ой, злиться будет, если узнает, жуть!

– Сестрице? А кто это?

– А ты не поняла?! Так матушка наша, Акулинка – сестрица моя старшая, она и есть.

– А! Вы тут… Вы все вместе… Тут… Вы…

– А заметила, что мы похожи? А я говорил, говорил, что ты внимательная! Обычно этого никто не видит! Да-да, правильно, все вместе: Максим-то – брат мой. Я самый младший в нашей семье, – снова захихикал Кирилл и заторопился. – Ну, ты иди-иди, поешь. Кушать надо хорошо, чтоб справной быть! Знаешь, какие вкусные?! Такое удовольствие! Я три коробки съесть могу за один раз! Я сладкое страсть как люблю, только его бы и ел! Ну, все иди-иди, пока не набежали! Увидят, донесут, что я в монастырь являлся. А мне сейчас нельзя. Савушка-то наш бесится опять. Ох, увидел тебя, от души отлегло! А то крутило всего. Переживательно мне за тебя. Ну, давай беги, увидимся еще! Но меня не выдавай! – он снова подмигнул Лизе и быстро нырнул в дверь, ловко качнувшись назад и умудрившись легко втиснуть свое большое тело в узкий проем.

Да, не зря Малаша с лопатой в обнимку плачет.

Лиза зашла в нижний коридор гостевых и остановилась, пораженная простой мыслью. Из Замка есть какой-то независимый ход, и Кирилл его знает! Она неприязненно покосилась на коробку в своих руках. Пирожные тоже надо Малаше отдать! Только как все это незаметно отнести?

Эх, надо было пройти по второму проходу. Только тогда, она бы не познакомилась с этой милой девчушкой – Малашей.

Лиза поднялась наверх и, думая о своем, даже не заметила как миновала коридор. Придерживая неудобную коробку, она повернула ключ в замке, и изумленно застыла на пороге.

В комнате кто-то был! И пусть этот кто-то Лизу еще не видел, ее он явно не ждал.

– Я же говорила тебе краску взять. Вечно так, все надо проверять самой! Никакой надежды на тебя! – резко и повелительно выговаривал высокий девичий голос.

Из душевой откликнулись звонко, по-детски:

– Да так тоже хорошо будет! Не просушится! Вот увидишь!

Лиза поставила коробку на столик в прихожей и решительно шагнула в комнату. Весь ее, искусно сшитый Ирмой гардероб, был разбросан. Пара скомканных платьев лежали даже на подоконнике, а охотничьий костюм, который так нравился Лизе, вовсе валялся на полу, под столом. Высокая темноволосая девушка как раз крутила в руках одно из нижних платьев, придирчиво разглядывая вышивку. Увидев Лизу, она охнула, и застыла, вытаращив большие глаза.

* * *

Определенно Лиза ее раньше не видела, но что-то знакомое мерещилось ей в этом тонком хищном лице, – то ли в разлете бровей, то в крыльях великоватого носа прекрасной прорисовки, то ли в гладких, просто зачесанных, но несомненно густых и красивых волосах. Глаза девушки вдруг полыхнули гневом, и Лиза успела удивиться: ведь это она роется в Лизиных вещах, а не наоборот. Но, если незнакомка и хотела что-то сказать, то ей попросту не дали.

Дверь в душевую распахнулась и на пороге возникла девчушка лет семи, похожая на старшую, точно бледная ее копия: в грубоватом личике не было смуглоты, а в неаккуратно заплетенных тонких косичках – сестринской черноты с искрой. Девчушку при рождении словно окунули в серую краску, да так и отправили жить в этом мире. Взглянув на нее, Лиза вздрогнула, вглядываясь в это некрасивое, но подвижное детское личико.

На кого она так похожа?

– Вот столько хватит?! – звонко крикнула девчушка и осеклась, запинаясь. – Я… могу… еще…

В руках она держала обычный бидончик. В такие молочницы наливают молоко своим клиентам.

– Беги! – внезапно заголосила девочка и выплеснула содержимое бидона прямо на Лизу.

Вода была холодной, а бидон немытым. И хотя девушка успела крутануться, отворачиваясь от воды, это ее не спасло, да еще и старшая, прыгнув вперед и изо всей силы толкнув Лизу, успела выскочить в коридор, дробно застучав каблучками по каменным плитам. Тан-тан-тан-тан-тан-тан-тан!

Младшая кинулась следом, бросив свое оружие. Но тут Лиза изловчилась и вцепилась в плечо находчивой малявке. Та, впрочем, не растерялась и попыталась укусить в ответ. Руку пришлось отдернуть, но девушка тут же перехватила несносного ребенка за талию.

Девчонка извивалась, как белка. Нет, как сотни белок! Одновременно она пыталась кусаться, царапаться и бить Лизу ногами, прорываясь в общий коридор Белых покоев. Отшвырнув от себя бешеную малышку, Лиза все же смогла захлопнуть дверь и даже закрыла ее на ключ, за что немедленно получила бидоном по спине. Корсет смягчил удар. Или Лиза попросту не почувствовала боли в горячке неожиданного боя.

– Ах ты! – вскрикнула она, рассердившись, и развернулась девчонке. Та, тонко вскликнув, бросилась в комнату и заметалась по ней.

– Некуда бежать, Тамира, – пытаясь говорить спокойно, веско заметила Лиза, снова останавливаясь в дверях.

И – угадала. Девчонка застыла, а потом отпрыгнула в угол, и, выставив бидон перед собой, словно оружие, замерла там, сверкая глазенками.

– С тебя за меня шкуру спустят! – крикнула звонко. – Сейчас Гитана тетушку приведет!

– А разве я тебе что-то делаю? – картинно изумилась Лиза, разглядывая малышку. Теперь она ясно видела, что девочка просто высока ростом для своего возраста и на самом деле ей, скорее всего, меньше семи. – Брат Саватий знает, что ты здесь… Воруешь?

На личике девочки отразилось неподдельное изумление, а потом возмущение:

– Я не ворую! Это все не твое!

Лиза усмехнулась:

– И не твое. И не твоей сестры.

– Неправда! Это наше. Дядюшка денег дал!

– Дядюшка денег дал мне.

– Ты ему никто! – выплюнула девчонка с отвращением. – Приблудная нищенка и самозванка. Я всё про тебя знаю!

– Брат Саватий тебе это сам сказал?

– Это тетушка сказала!

Ну, кто бы сомневался.

– Она сейчас придет и спасет меня! А тебе плетей дадут!

– А я всего-то хотела предложить тебе лимонад с пирожными, – улыбнулась Лиза. – Но раз за это дают плетей, то я, пожалуй, съем пирожные сама.

Она сходила за коробкой, которую в пылу борьбы, лишь чудом не сбросили со столика, и с удовлетворением отметила любопытство в заблестевших глазах девчонки.

– Жаль, что Гитана так быстро убежала, – сказала снисходительно, медленно раскрывая коробку. – Уж она бы не отказалась от таких пирожных! Ах, какая красота! Ах, как должно быть вкусно!

– Отказалась бы, – буркнула Тамира, не отрывая любопытных глазенок от коробки и вытягивая шейку. – Она говорит, что сладкое девочкам вредно.

– А что же так? Она не здорова? – поинтересовалась Лиза. – Надо же, а на вид и не скажешь. Ну и ладно, мне больше достанется.

– Гитана здорова! – возмутилась малышка. – А еще она красивее тебя, вот!

– Это она сказала? – засмеялась Лиза, и, хотя ей никогда не приходило в голову сравнивать себя с кем-то или соревноваться в красоте, заявила с апломбом, дразня малышку. – Так она тебя обманула!

– Гитана красивая!

– Не знаю, не знаю! И не здоровая к тому же!

– Здоровая!

– А что ж тогда? Почему сладкое не ест? Ты тоже, наверное, не ешь сладкое? То же болеешь?

– Я не болею!

– Не знаю, не знаю. Здоровые дети сладкое едят с удовольствием, а ты… А-а-а! Тебя наказала фея сладостей? Точно! Ты наказана, как я сразу не поняла! Ты себя плохо вела и теперь не можешь есть сладкое! Даже кусочка не можешь откусить, потому что у тебя ротик не открывается! Ха-ха! Не открывается!

Тамира бросила бидончик, метнулась к коробке и, выхватив пирожное, демонстративно его откусила:

– Вот! – крикнула с набитым ртом.

Лиза закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– М-м-м, – сказала, словно сожалея. – Я не угадала.

– Не угадала! Ха-ха!

– Так ты – хорошая девочка, оказывается!

– Да!!! – звонко крикнула Тамира и довольно усмехнулась. Пироженка явно пришлась ей по вкусу.

Скрывая улыбку, Лиза открыла «лимонадик».

– Ну-ка! Садись сюда. И вот, не забывай запивать. Вкусно?

Девочка кивнула. Глазенки ее блестели. На Лизу она теперь смотрела с любопытством.

Лиза окинула взглядом комнату: разлитая вода, разбросанные платья, сама мокрая. И сейчас еще Гитана приведет Акулину… Ох, вряд ли Лизу спасут пирожные, скормленные Тамире. Жаль, что Саватий уехал, он вроде бы разумнее… Или нет?

Из коридора вдруг крепко ударили в дверь Лизиного покоя, выбивая ключ. И тут же быстро, скрывая звук зазвеневшего по полу ключа, защелкал замок, а еще через мгновение Лиза увидела самого Саватия. Он влетел в комнату едва ли не прыжком миновав коридорчик, и сутана спиралью завилась вокруг его худого тела.

– Дядюшка! Ты приехал! – весело закричала Тамира. – А меня Лизка пирожными кормит. А ты мне почему такие не покупаешь?

– Да, – улыбнулась Лиза, старательно скрывая испуг. – Мы тут сидим, пирожными лакомимся.

– А! – Саватий быстро оглядел комнату, потом, мазнув взглядом по Лизе, посмотрел на Тамиру. – Вкусные пирожные, малышка?

– Офень, – с чувством ответила та. – Пальшики облишешь.

– И что у вас тут было? – Провинциал снова окинул взглядом комнату. Тамира опередила Лизу:

– Мы просто зашли, в гости. Ну, просто. Мимо шли.

– Сами зашли? – Саватий усмехнулся.

– Ага.

– А Лиза где была?

Тамира пожала плечами, растерянно взглянув на Лизу:

– Я не знаю.

– Я в саду гуляла, – дружелюбно ответила девушка.

– Хорошо погуляла? – Саватий улыбнулся, кольнув глазами.

– Да, конечно. Отличный сад. Он мне очень нравится.

– А вам кто покои отпер? – снова обратился он к девочке.

– А-а-а. Ну-у-у. Гитана у тетушки ключ взяла.

– А тетушке сказали?

– Она занята была. Гитана говорила, что не будем отвлекать.

– Понятно, – Саватий усмехнулся и кивнул Лизе. – Пересядь на ложе, пожалуйста, а я с этой сладкоежкой вместе посижу. Значит, нравятся тебе эти пирожные? – с ласковой улыбкой обратился он к Тамире и подергал ее за косичку.

– Да! Купишь мне потом такие?

– Обязательно!

– И мамке скажи, чтоб тоже купила!

– И мамке скажу, – засмеялся Саватий.

Лиза смотрела на него, держа дружелюбную улыбку. Какой добрый дядюшка!

– А зашли-то вы зачем? – ласково продолжал выспрашивать Саватий, гладя Тамиру по голове. Та ткнула в Лизу измазанным пальчиком:

– Так чтоб Баранов на ней не женился, а на Гитане женился!

Лиза хлопнула глазами:

– Баранов? Это кто?

– Догадайся, – насмешливо ответил Саватий Лизе, и снова подергал девочку за косички. – А платья-то зачем достали?

– Облить хотели, – честно ответила она. – Чтобы Лизка завтра на приеме у тебя была как замарашка и Мишенька на нее не посмотрел.

– Мишенька не посмотрел! – мягко рассмеялся Саватий и у Лизы едва не побежали мурашки от его смеха. – Мишенька! Вот как! Тамирочка, надо говорить: Лиза, а не Лизка. А Мишенька, значит, на Лизу смотрит?

– Мы не знакомы, – пискнула Лиза. Саватий досадливо мотнул головой, мол, замолчи.

– Не знаю, – пожала плечами Тамира. – Гитане он говорил, что не смотрит.

– А ты как знаешь, что он говорит Гитане?

– А я подслушиваю, когда он к ней в окно лазит, – похвасталась Тамира и пожаловалась. – Они мало говорят, не интересно. Возятся только, а что делают не видно. Я сейчас и слушать перестала.

– Ах, ты любопытная какая! – неискренне засмеялся Саватий. Лиза видела, что он с трудом подавил бешенство. Желваки на щеках Провинциала заходили ходуном.

Девочка же, занятая уже третьей пироженкой, весело засмеялась, не заметив дядюшкиного гнева.

Вдали хлопнула дверь. Кто-то бежал по коридору, топая ногами, не стесняясь тревожить благопристойный покой гостевых. И нет, это была не Гитана – Лиза запомнила ее легкий бег.

Акулина сразу метнулась в сторону Лизы:

– Ты-ы-ы!!!

– Остынь! – рявкнул Провинциал. Матушка так и застыла, вытянув руки с растопыренными пальцами в сторону Лизы

– А она нормальная, – весело закричала Тамира, махая пирожным. – Она меня кормит сладким, тетушка!

– Сладким? – Акулина опустила руки. – Она била тебя? Била?!

– Не-а! – Тамира засмеялась. – А я ее водой облила. И бидончиком ей врезала! Чтобы Гитана могла убежать!

– Гитана! – позвал Саватий. – Заходи, чего за дверями прячешься? Слышу тебя.

На щеках Гитаны горели два ярких красных пятна, а взгляд метался. Она с тревогой взглянула на Саватия, на Лизу, на Тамиру. Та показала ей язык:

– Бросила меня тут! А Лизка добрая, она мне пирожные дала!

– Вот, заботливая тетушка, – Саватий скупо улыбнулся. – Племянница твоя старшая замуж без обряда вышла, и нас на имянаречение-то младенца своего не зовет и когда планирует его тоже не говорит. Когда ждем-то? Открой тайну, Гитана!

Лиза увидела, как испугалась Акулина, как панически исказились на миг черты ее лица.

– Лизка врет! – с истерикой закричала Гитана. – Это не так! Я не беременна!

Больше всего Лизе хотелось оказаться где-нибудь далеко от этой комнаты.

– А при чем тут она! – рявкнул Саватий. – Ты совсем дура!?!!

Зарыдав в голос, Гитана бросилась бежать. Эхо множило ее рыдание и стук каблучков, затихая в гулком коридоре.

Тамира вскочила, растерявшись, бросила было недоеденную четвертую пироженку, но снова схватила ее и кинулась следом:

– Сестрица моя!

Акулина резко присела, распахнув руки, перехватывая девочку, прижимая к себе:

– Ну, будет, будет! Не надо за ней сейчас ходить! – и тут же пощекотала малышку. – Это чей животик сладкого наелся? А? Чей животик? У кого тут пироженка?

Тамира смеялась, выгибаясь, но не вырываясь из рук тетушки:

– Я щекотки боюсь! Боюсь! Ай! Тетя! – но та продолжала со смехом тискать девочку, быстро целуя в макушку.

– Ай! Тетя! Ну, тетя!

– Озорница моя!

Саватий с усмешкой смотрел на них.

– Ты знала? – спросил прохладно, перебивая веселье.

– Не здесь, – сквозь зубы ответила Акулина, выпуская Тамиру. – Доедай, маленькая, и пойдем. Я тебя умою, сладкоежка, зачумичкалась вся.

Вдвоем, с каким-то одинаковым выражением на лицах, они смотрели как малышка уплетает последнюю пироженку. Вдруг Акулина резко повернула голову, прямо взглянув на Лизу.

– А где ты их взяла?! А?!

У девушки упало сердце. Вот попала так попала!

Саватий с ленивой усмешкой ответил за нее:

– Лир Лэрд очень хотел порадовать Елизавету Львовну, – и добавил, взглянув на Лизу. – А тебе и крошки не досталось, добрая наша.

– Я вроде уже взрослая, чтобы любить сладкое, – слабо улыбнулась Лиза. Лир Лэрд? Что это значит?

Саватий пару мгновений разглядывал ее.

– Ты вообще ела сегодня?

– Я ее на обед в общую отправила! – запальчиво ответила Акулина. – А она ослушалась…

– Я смотрю тебя все плохо слушаются, – едко заметил Саватий, играя желваками. – Какие-то не такие люди тебе достались, да? А меня тоже в общую отправишь?

Акулина бухнулась на колени:

– Прости, святой брат, грах попутал!

– Ну, значит через полчаса у нас обед, – удовлетворенно заметил Саватий и погладил Тамиру по голове. – Идите, умывайтесь уже!

Акулине не надо было повторять два раза. Подхватив девочку на руки, она выбежала едва ли не быстрее Гитаны.

Саватий внимательно посмотрел на Лизу:

– На девчонок не сердись. Глупые еще.

– Я не сержусь, – кротко ответила Лиза. – Тамира – очень милая девочка. Гитана пусть не думает и не расстраивается, я не претендую ни на одного Баранова. Я даже не видела молодого человека, о котором здесь говорили.

Саватий усмехнулся.

– Вот и хорошо. О том, что молчаливым живется спокойнее, я думаю, ты знаешь? – и дождавшись Лизиного кивка, добавил. – На обед не опаздывай, Елизавета. И… Платье поменяй.

Когда дверь захлопнулась, Лиза почти упала на подушку.

Госпожица! Это сумасшедший дом!

Она обвела комнату глазами: надо бы сделать уборку, но сил нет.

Интересно, если попросить уборщицу… Нет, бессмысленно. Малашу все равно не отправят. Да и к Акулине лучше не подходить сегодня. И вообще лучше не подходить.

В конце концов, лужа сама высохнет. Да и платья сложить не сложно. Вот только желания шевелиться почему-то нет. Интересно, тот раз к ней тоже эти две беспокойные сестрицы залазили? Жаль, не успела расспросить Тамиру.

Вежливый стук заставил девушку подпрыгнуть.

Когда Лиза распахнула дверь, ругаясь про себя на всех разом, и на себя то же, за то, что не успела переодеться, то увидела Лаки Лэрда… с точно такой же коробкой из кондитерской. Именно в этот момент она совершенно точно поняла, что сладкое не любит. Совсем.

И только потом, рассыпавшись в вежливых благодарностях, забрав презент и закрыв дверь, она оценила как же ей повезло с этими двумя …коробками.