Текст книги "Осколки на снегу. Игра на выживание (СИ)"

Автор книги: Элина Птицына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 40 страниц)

Страшная обязанность слуги-побратима – и Ганг желал бы, чтобы никому и никогда не пришлось взывать вот так, продляя его, Гангову жизнь. Наверное, первый Винтеррайдер, связывая судьбы на века, не видел другого выхода. Древние времена были весьма кровожадны.

Сам Ганг предпочел бы что-то более цивилизованное. Ледяные лорды, одарив предка, тремя ладанками, дали ему выбор в условиях. Но как судить спустя тысячу лет? Веками Винтеррайдеры подчиняются определенным законам, не понятным жителям Империи, обрастая легендами и весьма удивительными сказаниями. Нынешний барон и сам не мог точно сказать, что в них правда, а что нет.

Волфганг дотронулся до малой ладанки, что теперь всегда будет с ним, и положив на нее ладонь, ощутил привычный холод, который, кольнув, сменился еле заметным теплом.

Еще один человек может ее открыть – враг, который убьет Винтеррайдера и поднимет с груди поверженного жесткое, черной тесненной кожи, украшение на плетенном шнурке, перерубая тот нетерпеливым мечом. Стая вырвется на свободу, и несчастный ничего больше не увидит в этом мире, и северные ветры разнесут его прах, а стая, послужив мёртвому последний раз, вернется к свои создателям – Ледяным Лордам. Хансю, кочующие по краю Панциря, зовет их северными великанами.

За эти века не один Винтеррайдер такой оплошности не учинил. Хотелось надеяться, что и с Гангом позора не случится. Но вот Фрам… Почему он ушел один? Как со всем этим связан Саватий? Какие дела вообще могли быть у Хранителя Севера с мольцами?

Допустим, малую ладанку носил при себе Андрей – Фрам на этом настоял, и давно. Но есть еще простая и великая, и их судьба весьма заботила наследника. Умом Ганг понимал, что, попав в тайные залы Оплота, а оттуда в сокровищницу рода, он получит ответ на свой вопрос: стал ли Фрам тем, кто потерял стаю?

Однако, теперь выходило, что дорога Волфгангу ложилась не в родовой замок, а снова в столицу.

Приехал на свои земли, да… Даже до замка не добрался.

Кем бы не возомнил себя Имберийский принц, по всему выходило, что его разведка знает, как быстро Ганг получает сообщения, иначе зачем назначать встречу? Более того, официально Ганг вообще плывет на Острова – об этом во всех газетах написали. Не поверил?

Или фокус в другом? Не за Южные же моря он решил посчитаться?

Если так, то Ганг сильно разочаруется. Ему казалось, что честь у Михаила была всегда. С точки зрения самого Винтеррайдера, весьма избирательная, и вовсе не касающаяся дикарей, коих Майкл за людей не почитал, но… Сам Винтерайдер ему почти ровня, человек его круга, а значит, Михаил должен быть щепетилен до скрипа.

Вот все вместе и настораживает, потому как не совпадает со всеми прежними знаниями.

Не играй с имберийцем, он сам меняет правила, но винит тебя, – не зря шинайцы сложили эту присказку.

Михаил узнал, что Винтеррайдер ослушался и обманом уехал на свои земли? Это может быть проблемой, но Ганг осторожничал. Или они с Берти прохлопали слежку?

Купец!

Да, удобная личина для любого шпиона и соглядатая. Не зря Гангу показался знакомым его голос, а значит и он может узнать барона. Или он точно знает кто такой мещанин Сидоров?

Понять бы еще – кто это? Почему купец кажется таким похожим… на кого? Но только, сколько Ганг не капался в своей памяти, не мог припомнить никого, кто хотя бы отдаленно смахивал на нахального гильдейского.

Стук в дверь прервал размышления Ганга. Скосив глаза в сторону двери, он не пошевелился, но чуть сильнее сжал ладанку. Стук повторился – барабанили явно без особого пиетета. Ганг потянул плетенный шнур.

– Двое, – шепнул он.

– Сударь, – громкоголосо заорали под дверью. – Любезный сударь, нужду имею познакомиться до вас.

– Что ж ты так легок-то на помине, – бормотнул Ганг себе под нос. Давешний купец без приглашения сам явился к нему. Определенно, это наглость.

Но на ловца и зверь бежит.

Ганг распахнул дверь.

Глава 14

Идет по улице столицы император Михаил, и тут ему на голову ему падает кирпич.

– Вот те раз! – воскликнул имбериец.

– Вот те два! – ответили ему с крыши и бросили второй кирпич.

Народное творчество, которое не публикуют в газетах

Существует миф, что разведка лучше любой другой организации. Но это не всегда верно. В разведке есть энтузиасты, преданные своему делу, есть авантюристы, которые любят риск ради риска, а есть трусы и растратчики, которые рано или поздно начинают работают на другую сторону. Есть еще одна категория: дураки с паранойей…

Их неизданных мемуаров одного уволенного разведчика

Местные очень суеверны и мало доверчивы.

Из донесения агента, внедренного в замок «Оплот"

Гость, чуть покачиваясь, с непонятным ехидством в блестящих глазах, уставился на мещанина Сидорова.

– Мы же с вами люди простые, – полуутвердительно молвил он, обдав Ганга водочным духом. – Вот, думаю, чего метлешиться-то, явлюсь без обиняков, знакомство заведем, а там дельце како замутим, а? – и захохотал, задирая бороду вверх.

Ганг посторонился, молча разглядывая купца.

– А чо ж вы сударь такой сурьезный? Ишь, как ученый барин! Аль вам незнакомцы не любы? Так я отрекомендуюсь. Ик. Именитый гражданин, купец, – бородатый важно вздел палец, выкатил глаза и с ударением на каждом слове повторил. – Купец первой гильдии, Сергей Иванович. Я. Ик. Иванов.

– Закусить не подать ли вам, Сергей Иванович? – мягкой скороговоркой вопросил Ганг, включаясь в эту игру, и, не дождавшись ответа от гостя, который смотрел на него все так же выкатив глаза, подергал грязную веревку звонка. – Я, Сергей Иваныч, простой человек, в мещанском сословии числюсь. Сидоровы мы, спокон веков – Сидоровы. На таких верхах, как вы, не летаем. За честь, стало быть, спасибо. Польщен. Весьма польщен таким знакомством. И подумать не мог, да…

– Ивановы тоже мещанами когда-то были, – глубокомысленно изрек именитый гражданин и пошел внутрь номера, отчего хозяин на секунду прикрыл глаза, скрывая бешенство. – Торговать, значится, решил в моем городе? А. Сидоров?

– В вашем, сударь? – так же мягко переспросил мещанин.

– Я здесь во как всех держу, – купец выкинул руку вперед и сжал кулак. – Пожрать есть у тебя? А? Сидоров?

– Так не извольте сомневаться, сейчас половой поднимется, сделаем заказик, – вглядываясь в гостя ответствовал мещанин: на самом деле пьян? Притворяется? И чувство, что виделись раньше, только крепнет. Но где?

Думай, Ганг!

– Выпить пусть несут, – буркнул Сергей Иванович. – И давно торговлей промышляешь, Сидоров? С кем водишься-то?

– Да я по мелочи, – застеснялся мещанин. – А сейчас так больше всего интереса имею до болотной селедки. Жена у меня на сносях: распробовала ее, теперь одно твердит: хочу, говорит, вези, говорит, а то скину, говорит. Ну вот как так? А мне-то наследник нужен. Так что я больше по семейному делу приехал, но не афиширую, конечно, понимаете? Семейные дела они все же семейные, не для посторонних ушей, людишки чужой радости-то огорчаются, а там и – зависть. Она многих противу совести толкает. А мы, говорю же, люди маленькие, позволить того себе не можем – нехорошего глаза-то.

– Да не части ты! Надоел, – Сергей Иванович устроился в кресле поудобнее и поскреб где-то под бородой.

Ну, прямо как я, отметил Ганг, когда от клея подбородок зудит…

Половой, наконец, сунулся в дверь и, быстро окинув номер взглядом, расплылся в улыбке:

– Изволите чего, сударики? Сергей Иванович, вам холодненькой подать? – он угодливо изогнулся перед гильдейским.

– Тащи, побольше, а то поговорить не с кем, понимаешь, – Иванов поманил полового и, когда то с готовностью подскочил, ухватил его за фартук и подтащил к себе. – Рожи одни и те же кругом. И ба-а-а-бы! – Теперь он сграбастал полового за грудки, заставляя согнуться еще ниже, прямо ухом к самым купеческим губам. – Бабы – они не бабы. Они – змеи! Змеишщщи! Вьются туда-сюда, туда-сюда! Так и метлешат перед тобой! Туда– сюда! Туда-сюда! Ду-у-у-шу тянут! Цацу утром видел с обормотом имберийским? Во! То же змеишща будет!

– Вестимо, – подтвердил слуга. – Змеи. Истинные. У меня теща – гадюка, Госпожицей вам клянусь! Настоящая!

– Не клянись! – купец с недюжинной силой резко оттолкнул слугу, но тот умудрился удержаться на ногах и даже, словно нечаянно, отшагнул за спину незваного гостя. Ганг внимательно взглянул на полового – другой бы уже улетел в угол. Купец быстро развернулся: маневр не остался им не замеченным.

Ну вот, а как пьяным-то притворялся!

– А, ну не крутись, – рявкнул гильдейский. – Водки неси, и побольше! Побольше! Пшел! – и без перехода обратился к Гангу. – Ты, Сидоров, коли за селедкой приехал, чо тут-то торчишь? Ждешь, когда она сама прикондыбает до тебя? Так она ходить не умеет! Говори, с кем там дела ведешь?

– Да как можно, – застеснялся мещанин. – Первый раз я тут.

– А чо тогда по городу-то лазишь, а? – Иванов снова поскреб под бородой. Заглянуть бы под нее, посмотреть кто таков. Должно быть, не мелкая птица. И нет, не Михаил его послал. Смысла нет, если о н и, конечно, знают, что Ганг – это Ганг. Или пытаются понять – кто есть приезжий Сидоров? Тогда кто о н и на самом деле?

– Так ведь не хочется в убыток-то разъезжаться. Чай, не дешево. Машина одна жрет, только плати. Наследник опять же еще не родился. А как и взаправду скинет? А я уже съездил. Ну так вот, я тут значит, ну, – потупился, как будто стесняясь, будущий отец.

– Да, не бормочи ты, бормотун! Ну, ну, гну! – передразнил гильдейский. – Эх, широты в тебе нет! Размах нужен, понимаешь? Ты реку нашу видел? Размах чуешь? Понял, каким надо быть? Жизнь она дерзких любит, не чтит она, копеешных-то!

Несколько мгновений Иванов и Сидоров, вытянув шеи, напряженно пялились друг на друга.

А глаза-то трезвые, слишком трезвые для человека, от которого так несет водкой. Бутыль на себя вылил, что ли? Точно, не меньше.

– Ничего ты не понял, – откинулся в кресло купец.

– Так такие люди со мной тут сидят. У меня и дыханье сперло, – не стал спорить мещанин. – Я б сам к вам даже подсесть не решился. Как можно-то?

– Не пойму нравишься ты мне или нет. Не пойму, Сидоров! Если я – твоя удача, меня надо ловить, а ты сопли жуешь. Старайся, лови! Не бубни. Или по сухому не соображаешь? Родит у него баба, не родит. А без бабы – чо, мхом будешь зарастать?

– Водочку-то сей час уже принесут, – торопливо заверил Сидоров. – А без бабы нешто можно? Как? Ну, никак! Я такой человек, понимаете, я, может быть, маленький, но обстоятельный. Думаю долго, примеряюсь сначала, а потом еду быстро. Со мной дело иметь можно, да!

Тут к облегчению Ганга, половой вкатил тележку с закусками в номер. Над тарелками возвышались два запотевших графина.

Оба, и гость, и хозяин на полового посмотрели одинаково, как будто подобравшись. Тот же, словно не замечая возникшего напряжения, угодливо спросил гильдейского:

– Водочки еще желаете добавить? – и снова изогнулся услужливо. Купец оглядел столик, покосился на хозяина номера и перевел взгляд на полового.

– А не отравлено? – буднично так спросил, трезво.

– Как можно, – всполошился тот. – У нас приличное заведение.

– Все так говорят. А потом лекарей звать приходится по случаю неприличных болезней.

– Пища поставляется гостям свежая, обаче у нас без излишеств столичных, но по чести, – подпустив в голос и слезной обиды, и важности заговорил было трактирный слуга. Да только купца такие речи не смущали.

– Ну, не нуди! – взревел Иванов. – Пшел! Позовем! Давай, ну! Утекай отседова!

Дверь за слугой захлопнулась излишне выразительно.

– Разливать? – спросил Ганг, разглядывая изрядный кусок сливочного масла со своей стороны столика. Значит, либо Андрей на кухне, либо половой его человек. Кто-то же подумал о том, что Гангу сейчас лучше не пьянеть ни на грамм. – Давайте, я вам салатику покладу, а вот и мясцо, пробуйте. Я брал – вкусно делают. Секретик спрошу на досуге в поварне-то, да, пригодится.

– А на самом деле кто ты таков? – спокойно спросил гость, не таясь поворачивая камушек в кольце. Краем глаза Ганг уловил мелькнувшую ленту изморози у входной двери. Ну да, половой сюда вроде как в ближайшее время не сунется, а для Ганга дверь затворена – через эту ленту единицы могут выскочить. Только артефакты из замка Винтерайдеров не действуют на самих баронов: будет сюрприз чернобородому.

Интересно, что ему не понравилось так, что он решил не играть?

– Так Сидоров я. Давеча-то вам рассказывал…, – снова зачастил Ганг.

– Брось. Мещанин из тебя, конечно, почти настоящий, издалека не отличить. А вот близко – прокалываешься. Вот скажи мне, в каком замке– или у твоих родителей была усадьба? – тебя столько мучили альтом в детстве? Пальчики-то у тебя на левой руке куда как длиннее, чем на правой. Или мещане Сидоровы настолько богаты, что купили своему отпрыску элитный музыкальный инструмент и наняли учителя? А титул забыли приобрести? Или не хватило? Ну, соври мне что-нибудь интересное. Люблю сначала послушать как мне врут.

– А потом?

– Что потом?

– Сначала любите послушать, как врут, а потом – что?

– А я еще не решил. С половым как договорился? Или это ваш давний агент? На тебя завязан?

– Я его первый раз сегодня увидел, – искренне сказал Ганг.

– Поэтому он тебе тарелку масла притащил? А заметь мне ничего излишне жирного не подали.

– А с маслом что не так? Сбито не так? Или у коровы с левой стороны сиськи были длиннее?

– Хамишь, – печально заметил лже-купец.

– И в мыслях не было, – пошел в отказ барон.

– Салатик бы мне, пьяненькому, подсовывая, мяско бы нарезал, а сам масло жрал, успевал – как раз к первой чарочке. Голову не хочешь терять – понимаю. Вот только не уловил, когда ты знак половому подал.

– Это потому, что я никаких знаков ему не подавал, – пожал плечами Винтеррайдер.

Гость посмотрел, словно печалясь.

– Не будешь добром говорить?

– А что вы услышать хотите?

– Правду.

– Что есть правда?

– Вот, вижу, что учили тебя философии. Не подскажешь где? Кстати, у тебя речь исправилась, – бородач гибко поднялся – здоровый он все-таки.

– Пример беру с гильдейских товарищей. Слышу, купец народное просторечье забыл. Почто оторвался от корней, сударь? – Ганг тоже встал и, ухмыляясь шагнул к лже-купцу, провоцируя его. Ну, давай!

В следующий момент барон лежал лицом в злополучном мясе с с-с-секретиком. А еще через мгновение заломленную руку отпустили. Ганг сплюнул с губы прилипший лук, а гость, которого жестко зафиксировали снежные воины Винтеррайдеров, прямо в него харкнул раскушенной, как конфетка, сигналкой.

– Грах! – успел сказать Ганг, поняв, что сейчас произойдет. Дверь номера с грохотом слетела с петель. Кончик чужой шпаги уперся прямо в горло.

* * *

Гостинице Межреченска случалось пустовать в это время года, но вот трактир к обеденному часу всегда был почти полон. Градоначальник со своими многочисленными приближенными очень уважал обеды от местного повара. Поговаривали, что Его превосходительство пытался переманить сего кудесника к себе, но не вышло.

А, кстати, это ведь странно. Другой бы в припрыжку кинулся за таким предложением, а прежний хозяин только бы сокрушенно рукой махнул в след – кто в здравом уме в таком месте, как Межреченск, тягается с всесильным начальством?

Ижаев брел через площадь, не торопясь. Было муторно.

Он заранее приметил на двери табличку с двумя скрещенными полосами, чтоб даже неграмотные поняли: неприемный день, – но сделал вид, что ее не увидел.

Дверь, однако, была не заперта, но половой вырос как из-под земли, стоило за порог переступить.

– Милгосударь, закрыто. Завтра приходите.

– Жрать хочу, аж камзол заворачивается, – по-свойски молвил Сергей. – Будь ты человеком, подай чего есть. Золотом плачу. Я – мухой. С детства быстро ем.

– Рад бы, да закрыто заведение-то. Печь встала. Раньше, чем к завтрему не поправим, – половой улыбался широко, привычно, но где-то в глубине его глаз тлела знакомая Сергею настороженность.

– А говорят градоначальник столуется, – весело сказал он половому. – Как можно-то, если у вас печь ломается, а?

– Вот такая проруха случилась, – развел руками трактирный слуга. – За начальство не переживайте, ему мы завсегда найдем способ угодить. А вы уж потерпите, милгосударь, некуда деваться-то.

– А чем мои деньги хуже, а? – скандально завел было Сергей, да вдруг полыхнул браслет – князь раздавил сигналку.

Ижаев дернул ограничитель на браслете и попросту снес полового с дороги.

Успеть!

Загрохотали двери за спиной – это его люди вломились следом.

Со стороны кухни и из-под лестницы, как петрушка из коробочки, посыпались белые фигуры. Но Сергей был быстрее и птицей взлетел на второй этаж. Дверь вынес, не заметив ее. Впился кончиком шпаги в горло мещанина, царапнув до крови…

Тот же одновременно с шалым блеском в глазах дернул шнурок черной ладанки на груди.

И в следующее мгновение снежный вихрь впечатал Ижаева в стену и прежде, чем свет померк, снова мелькнула мысль: «Ошиблись!»

Вторя ей, раздался яростный рев князя:

– Винтеррайдер!

И больше ничего не было. Черный провал.

* * *

– Барон, льды тебя задави! Что ты тут делаешь? – чернобородый сверкал глазами так, как будто не был скручен по рукам и ногам. – Отпустите меня!

– Отпустить всегда успеем. Нам, прежде всего, хотелось бы знать, кто вы и что вы тут делаете сами? – Андрей стоял в дверях и со странным выражением смотрел на Ижаева. На купца, которого крепко держали снежные воины, он даже не глянул. У того же такой бешеный огонь полыхнул в глазах, что Ганг почувствовал разом и облегчение, и усталость: он понял кто перед ним.

Старый знакомый, князь Стойгнев Руб-Мосаньский.

Странно встретить его под личиной купца в Межреченске.

– Отпустите.

Андрей протестующе повел головой, но Ганг не дал ему ничего сказать.

– Вас, Ваше Сиятельство, борода так меняет, что, если бы не ваш знаменитый гневный взор, я бы еще долго не сообразил, кто передо мной, – с легкой иронией обратился он к Стойгневу. Тот же, наклоняясь к Ижаеву, буркнул сердито в ответ:

– Вы моего секретаря убили.

– Ваше сиятельство? – Андрей недоуменно вгляделся в купца. Ганг развел было руками, но в это время голос подал снежный воин.

– Человек жив, – гулко молвил он.

– Вы разговариваете? – ахнув, князь живо, с детским удивлением оглянулся на снежника.

– Врача везите в город, – одновременно отдал распоряжение Андрей кому-то в коридоре и только потом спохватился, посмотрев на Ганга полувопросительно.

Привык к полной самостоятельности.

Барон кивнул Волкову и обратился к Руб-Мосаньскому:

– Я не ожидал вас здесь встретить, Стойгнев Данилович, – Андрей кашлянул и Ганг снова кивнул ему, разрешая говорить:

– Мне известно, что князь находится сейчас в своем имении…, – начал Волков.

– А мне известно, – рявкнул тот, перебивая, – Что барон поднялся на борт морского лайнера, да и отплыл себе восвояси. У меня даже изображений этого барона есть. Несколько десятков!

Он уже сидел на полу возле Ижаева, и более того, пытался найти пульс у Сергея.

А писали, что у него сердца нет, отстраненно подумал Ганг, и подчиненных он в расход пускает, не задумываясь.

Но…?

Официально у него сейчас в подчиненных только ф е л ь д ъ е г е р и, разве нет? Из тайной службы его убрал Михаил.

– Мы все ошиблись…, – миролюбиво заговорил он, и Стойгнев громко фыркнул.

– Дожили, – сказал насмешливо. – Хранитель Севера, как вор крадется по своим землям и носит чужую личину. Патриоты Империи падают замертво от ударов его колдовских воинов, а по самой Империи шастают враги всех мастей, но дела до этого никому нет. Мы тут в шпионов играем, да друг за другом следим.

Он глянул на Ганга так, как будто это барон прикармливал всех врагов Империи.

– Въезд в страну мне запрещен. А дело о смерти Фрама никто не собирается расследовать, – счел нужным напомнить Ганг, и уточнил. – Кстати, именно он был Хранителем Севера, а я…

– Не надо, – прервал его Стойгнев. – Я читал рукописи из закрытой секции императорской библиотеки. – Раз снежники подчиняются тебе, то Хранитель Севера ты. К а к ты стал Хранителем, тебе лучше знать. Правда, я думал, что это все эти записи о воинах Винтеррайдеров лишь легенды, – и он снова с каким-то детским любопытством уставился на снежных воинов.

– Мы сотрудничали с Ижаевым, – Андрей вздохнул и поклонился в сторону снежника. – Он не хотел пролить кровь Хранителя. Я клянусь в этом как побратим Стаи и прошу помочь в исцелении сего человека. Я готов понести наказание вместо него.

– Что скажет сам Хранитель? – теперь голос снежника шелестел как поземка в поле.

Хранитель?

– Этот человек не заслужил наказания, – подтвердил Ганг вслух. – Никто не заслужил наказания, и побратим тоже.

– Мы сделаем снежную воду. Она укрепит его. Пока же его не трогайте, – воины подернулись дымкой, и снежное марево окутало Ижаева, растворяясь в нем.

– Высокие Небеса! – протянул князь страдальчески, и добавил после паузы. – Гибель Вольфрама мне самому не дает покоя. Я думаю, мы можем быть полезны друг другу.

Винтеррайдер и Волков переглянулись.

– Может быть, отзовете своих людей, князь? – спросил Волков. – А то они держат наших на прицеле. Завтра вся округа будет смаковать это необъяснимое побоище.

– Значит, на самом деле гостиница твоя, барон? А пустая стоит потому, что вы ее под свои нужды держите? – уточнил Стойгнев и посмотрел так, как будто устал смертельно. Ганг пожал плечами, глянул на Андрея.

– Это же Межреченск, – объяснил тот. – Тут народ только на ярмарки съезжается. Портовые могли бы, да они сюда сами не суются. Чистое место, не для них, у них там своё есть, куда проще. Пока река не встанет, там очень оживленно.

– Понятно. Ну, а побоище мы объясним, – Стойгнев поднялся, посмотрел недовольно на Волкова и тот медленно посторонился, не покинув, впрочем, дверной проем. Князь тем не менее вышел, не задев Волкова.

– МОлодцы! – раздался из коридора его зычный бас. – Гуляем, пьем, веселимся, к девкам пристаем, с половыми деремся! Любя, в четверть силы! Хозяин за все платит!

– Рехнулся!? – Андрей возмущенно дернулся следом, но Стойгнев уже сам появился в проеме.

– Репортеров местных организуй, пусть пишут, как охрана купца Иванова потрясла вашу глушь своей гулянкой.

– Хорошая идея, – поддержал Ганг. – А главное, всем всё понятно и все всё знают. Организуй, Андрей, управляемую потасовку на площади. И шума побольше.

Тот хмуро кивнул и, снова помедлив, вышел. Еще и оглянулся на князя, уходя.

– Не доверяет мне, – ухмыльнулся Руб-Мосаньский, заходя в номер, и озабоченно разглядывая Ижаева, из лица которого пропали, кажется, все краски.

– Хранитель Севера, значит, – тяжко уронил, переводя взгляд на Винтеррайдера. – Не уехал. Всех обдурил. Под личиной ходишь и в свои игры играешь. Поговорим?