Текст книги "Осколки на снегу. Игра на выживание (СИ)"

Автор книги: Элина Птицына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 40 страниц)

Глава 4

Холодный Камень – цепь гор, опоясывающая Добрые Земли по их Северному краю. Словно сама природа предупреждает своих детей: не ходите туда.

Из дневника путешественника Изольда Карловича Мора

Вольный город Межреченск гораздо древнее крепости Винтеррайдеров. Поселение существовало еще тогда, когда про баронов никто и слыхом не слыхивал. В основном в Межреченске, которое тогда было деревней, обнесенной тыном, селились беглые холопы, владеющие каким-либо мастерством. Князья из различных уделов предпочитали туда не ходить ни за данью, ни за холопьим обыском: сбежавший считался потерянным имуществом. В те времена эти земли находились под патронатом Ледяных Лордов.

Из справки-донесения, писанной для Его Императорского Величества Михаила

Покинув Присутствие, барон Винтеррайдер направился в собственный дом, который он купил в столице еще во временя узурпаторские. Дом барон не покидал ни в тот день, ни на следующий, и никто к нему не приходил. Вечером того же дня из ремонтных мастерских Машарова вернулась машина представительского класса, на которой барон обычно совершает выезды. Что за нужда случилась у барона и какая поломка была устранена мастерами в настоящее время выясняется. Утром следующего дня Филипп Лер, эконом барона, передал телефонограмму в Присутствие, в которой сообщил, что барон болен. Врача не вызывали, так как у барона живет некто Альберт Бертрам, считающийся личным врачом. Известно, что Бертрам – старый компаньон барона и имеет доли в его предприятиях. Бертрам два раза покидал дом: самолично ходил в аптеку, которая расположена тут же, на улице, через пару кварталов. Там он покупал простудные порошки.

Из донесения агента 8-го отделения службы безопасности Империи

Ганг никогда не считал себя хорошим водителем, но ещё меньше любил доверять руль кому бы то ни было. А потому на машине, которую в простонародье называли «жестянкой Мэг», отправился один.

Эти дешевые машины сотнями тысяч бегали по дорогам Империи и только самому отбитому бандиту пришло бы в голову покушаться на такой транспорт, ну, разве только от отчаяния. Ломались жестянки быстрее, чем ездили, хоть и разгонялись хорошо. Зато тормозили плохо. Народ не долго думал: второе название у «Мэг» было весьма откровенным – смертянка. Но беднота на них все равно ездила.

– Не увлекайся, – скучно сказал Берти. – Хотя бы в селениях делай вид, что твоя «Мэгги», такая же, как все остальные.

Ганг фыркнул. Судейский бы нынче его не узнал в том мещанине, который стоял возле жестянки. Мещанин высморкался в руку. Берти закатил глаза.

– Очень …естественно, – проборматал он.

– А тось, – пробасил мещанин и ехидно прищурился.

– Боже, благослови эту землю, – благословение от Берти всегда выглядело как проклятье.

Помолчали.

Хороший начинался день. Над столицей – ясное небо. Клены зеленеют, солнце ласково золотит их верхушки. Какая-то птаха захлебывается от радости: фью-фью-фью… Фьють!

– Ганг, – начал Берти.

– Я нынче Иван Петрович, кстати, благодаря тебе! И не веди себя как нянька с недорослем, которого первый раз из дому выпускают. Ты – начальник службы безопасности, а не – прости-Госпожица…, – договорить ему не дали.

– Я понятия не имею, что ждать от этих людей, – вспылил Берти. – Я не понимаю, что происходит! Я тут все спалю в этой стране, и дело с концом!

Обычно Альберт был выдержан. Точно так же он вспылил, когда их выкинуло на необитаемый остров в Южном море. В то время Ганг только начинал свое дело и едва ли не разорился подчистую. Не так. Он и Берти тогда чудом уцелели, – двое из всей команды – а ведь чуть не сдохли в том шторме… И сдохли бы, да их выкинуло на остров, отдельно друг от друга.

Когда Берти нашел Ганга он орал точно так же. И Ганг двинул ему в ухо: а нечего… орать на капитана, даже, если он твой друг. Самому было тошно, хоть топись… Снова.

Сейчас занесенную руку перехватили:

– Да все я понимаю, – буркнул Берти обычным голосом. – И не волнуйся, все сделаем. Ты будь осторожен.

– Сегодня предъявите доверенность в Присутствие. Пусть Лер заберет все-таки из бумажку об отказе. Им спокойнее, а значит и нам.

– Заволокитят.

– Как только узнают о моем отъезде, отдадут сразу же: больше смысла в волоките не будет. В общем, ты знаешь, что делать.

Они немного поборолись напоследок и расстались уже вполне весело, по-простецки хлопнув друг друга по плечу.

– Официальное отбытие, – напомнил Ганг.

– Нормально, – кивнул Берти.

– То-то же, – ворчал Ганг, выезжая из неприметного двора на окраине столицы в бесконечную синь утра, которая плескалась над Императорским шоссе. Плечо все еще чувствовало лапу Берти.

… Из столицы почти отновременно отбыли два человека, и если отъезд первого никто не заметил, то про второго писали все газеты.

Мещанин Иван Петрович Сидоров отправился на севера Империи, вполне официально закупаться болотной селедкой и желтой ягодой. Исключительно для личных нужд. Впрочем, мещанин Сидоров никого не интересовал.

Барон Винтеррайдер отбыл на Острова на час позже. Как и положено, на огромном морском лайнере для важных господ. На трапе его ослепили вспышки фотокамер.

Фото «скорбящего брата» на следующий день видела вся бывшая империя. Газетчики расстарались.

А фигляры еще раньше передали донесение куда следует. Уплыл Винтеррайдер и на братца своего покойного наплюнул.

* * *

… Императорское шоссе было еще пустым, и жестянка резво летела по нему, унося мещанина Сидорова все дальше от столицы. Ганг торопился попасть на Север и прекрасно понимал, что, когда шоссе закончится, ему придется и тише ехать, и осмотрительнее себя вести. А раз так, торопиться надо было уже сейчас.

Мелькнули по левую сторону ажурные зубцы Летнего Дворца, и он привычно сжал зубы. С Летним было связано едва ли не все его детство, а главное, этот дворец больше всего любила матушка. Чтобы она сказала сейчас, признала бы в этом с претензией на богачество одетом мужике с окладистой бородой своего нежного мальчика?

Матушка смеялась, что из Ганга вышла бы первостатейная барышня, ведь такие богатые ресницы и нежные ланита нужны именно девушкам. А из Ганга вышел торговец, воин, шпион, неудачливый муж, человек про которого среди Зюйд – каритской компании ходили легенды. А толку?

Чем глубже в тропики, тем злее дикари.

Сейчас после убийства Фрама, Ганг остро чувствовал всю бессмыслицу своего существования. Много лет он зарабатывал, вкладывал, копил, стал богатейшим человеком и – что? Чтобы даже не похоронить брата? Мало того, что смерть Фрама вызывает одни вопросы, так и самому Гангу отказали в проезде на север Империи: пограничные, де, земли… А он вообще-то наследник этих земель!

Жестянка резко вильнула на обочину, Ганг выскочил из машины. Еле сдержал руку, чтобы не сорвать надоевшую бороду. Если с этими мыслями он и дальше будет ехать, то скорее всего его путь завершится быстро и бестолково, к огорчению наемного убийцы, который сейчас на лайнере смекает как отправить на тот свет его, Гангова, двойника. Если настоящий Винтеррайдер погибнет на суше, то незадачливый убийца останется без гонорара. Впрочем, гонорар ему в любом случае не пригодится. После таких заказов не живут.

Главное, чтоб Петер не подставился. Скоро седина в бороду, а рисковать по – прежнему любит так, как будто он все еще тот оборванец – юнга, танцующий на рее танец южных дикарей.

– А он на тебя похож, даже больше, чем ты сам на себя, – задумчиво сказал Берти, разглядывая парнишку. – Нам определенно надо поговорить с этим мальцом.

Как вчера все было и – куда ушло? Песок утекал сквозь пальцы и то медленнее, чем время. Или нет? Это его отчаяние сжимает кольцо вокруг грудины – не дает вздохнуть. Но семейное предание говорит, что Винтеррайдеры глубоко дышат только на Севере. Ну да, где же еще, как не на Севере, который Винтеррайдеры якобы не покидают.

Покидают, когда нужда живет в замке наравне с баронами. Отец так и уехал: искал лучшей доли и немного денег.

Все – таки кому они с Фрамом так перешли дорогу? Или все дело в сокровищах Севера, про которые всегда говорили, но которые вряд ли когда – либо существовали, иначе зачем батюшка смолоду пустился по миру?

Винтеррайдеры, поговаривают, в то время лошадинному овсу были рады… Дед, которого Ганг никогда не видел, дождался беспокойного сына, Винзенс вернулся из странствий, как и полагается герою – со славой и богатством. Говорят, старый барон прежде всего спросил про деньги…

Налетевший ветер взлохматил бороду, а змеинный посвист моторов заставил Ганга взглянуть на шоссе. Стройно, в линию по нему не шли, а летели три машины с опознавательными знаками главного императорского фельдъегеря. Ганг резко отвернулся и мысленно поморщился на свою поспешность: вряд ли старый знакомец Стойгнев его узнает в этом наряде, а вот на резкое движение может обратить внимание. Это профессиональное. А ему, Гангу, внимание вовсе не нужно.

Надо быть простым, понятным и очень естественным, чтоб обмануть любого пса, даже такого мнительного и цепкого как Стойгнев Руб – Мосаньский. Вот кто выжил при любой власти: карьеру начал при старом императоре, до высоких чинов в карательной жандармерии дослужился при народовольцах, министром полиции был при Узурпаторе, а на привычную роду службу перескочил при Майкле, что ныне зовется императором Михаилом.

Говорят, при народовольцах он самолично казнил свою бывшую жену, дочь последнего канцлера, с коей еще женихом танцевал на балах и в Третьем, и в Летнем Замке. В тот год, как Винтеррайдеры попали в опалу, юный Руб – Мосаньский открывал свой второй сезон, трогательно ухаживая за нежной Машенькой Корсаковой. Впрочем, официально было известно лишь одно: разведенная жена Стойгнева злоумышляла против новой власти и была удавлена в Червоных Застенках.

* * *

… Стойгнев Данилович в окно машины взглянул поздно, а потому поспешного движения мещанина, что пялился на маковицы Летнего, не уловил. Однако фигура эта – высокая, широковая – заставила князя до боли сжать новопечатную бляху высокого рода. Вот же… шваль… Видно, что деньги водятся, а штаны правильно обрезать не научился. И чего он выставился на Летний Замок, прикупить хочет? Р – развелось торгашей… Ребро бляхи впилось в кожу и резануло ладонь наискось, едва ли не до крови, заставив главного фельдъегеря откинутся в глубину сидения, разжимая побелевшие пальцы. Ничего, время еще придет…

* * *

Его королевское высочество, а ныне Императорское величество проснулись в дурном настроении.

Нет, по началу идея стать Императором этой страны Майклу нравилась: плох тот королевский сын, который не мечтает стать королем, даже, если хорошо знает свое место при родительском троне.

И Майкл мечтал, но только в детстве и перед сном. Даже в нежном возрасте он понимал, что мечты эти несбыточны: у Имберийского престола столько наследников, что Майклу при самых благоприятных раскладах ничего не светит. Нет, путь к трону есть, и он у принца один – женитьба. Женитьба на принцессе чужой страны и – отъезд. Главное, иметь хорошую родословную. С этим Майклу как раз повезло.

Отец в свое время так и женился. Много лет он стоит за плечом Королевы на приемах и парадах: это красиво.

Во внутренних покоях Мать отсылает консорта прочь небрежным взмахом руки: в трехлетнем возрасте Майкл был уверен, что отец нем, как рыба. М-да, даже пожалел папочку. Вслух. Этот случай научил Майкла молчать или хотя бы думать перед тем, как открыть рот.

Положа руку на сердце, с матерью не просто. Но… Она – королева! Сначала Королева, а потом уже мать. Детей у нее много, все подданные – ее дети, а потому за своими настоящими детьми Королева следит чаще всего издалека… При должном уме, изворотливости и толике везения королевским принцем быть весьма хорошо: особенно, если Царственная мать чего-то о своем младшем не знает. Не знает, значит, не переживает, не тратит драгоценное время… у нее и так много забот!

Когда Майкл вошел в брачный возраст, то быстро понял, что жениться не хочет. Совсем. И подружек у него много, и ситуация в мире …не располагает, скажем так. У Имберийского трона куда спокойнее. Наследников от него не ждут. Прекрасно. И в Южных морях тоже неплохо: дикарям отстреливаться нечем.

Ах, нет, луки со стрелами у них есть, конечно, но … примитив. Дикари… Против корабельных пушек сделать ничего не могут.

Майкл предпочитал ту тактику, которую полагал единственно разумной: сначала обстрелять, потом уже сходить на берег. А там можно и поговорить с теми, кто остался.

Хорошее время было. Нет, Майкл зачем-то нарушил свое собственное, в детстве выведенное правило: поменьше попадаться мамочке на глаза. С другой стороны, и на Южных морях от королевского взора скрыться было невозможно. Майкл подозревал, что всех псов Королевы он в своем окружении так и не вычислил. И не вычистил.

Псы королевы. Прабабка умная была. Создала такую службу контрразведки, что у Империй против Королевства и шансов не было. А что делать – оно невелико, а жить хочется хорошо: так, чтоб потомки из золотой миски ели. Надо сказать, прабабка и себя, любимую, не обижала. Ее двор славился роскошью, а самой прекрасной и шикарной розой, конечно, была она сама. Но с блеском нынешнего двора, старая роза Имберии вряд ли могла бы тягаться.

Миротворческая политика нынешней Королевы в Южных княжествах давала щедрые плоды: война и разруха оставались местным, а золото, серебро, ткани, специи и кристаллы – граховы кристаллы, которых на юге было ничтожно мало – щедрой рекой лились в королевскую казну.

Граховы королевски псы.

Для того, чтобы Майкл стал Императором, они несколько десятилетий "готовили почву" в Империи.

Садовнички.

Помнится, Майкл присвистнул, увидев дату первоначального плана.

– О, Майкл, ты же не у себя на корабле, – мягко пожурила Царственная Мать и пригубила бокал с вином. – Моя Матушка была умной женщиной. Все это делали для Тебя. Не подведи ее, Сын.

А то что? Бабка перевернется в усыпальнице и сломает мраморную крышку саркофага? Ха!

Положим, Майкл был не настолько наивен, чтобы верить в то, что старая Королева думала о том, как на его голове будет смотреться корона Империи. На его месте мог оказаться любой другой принц. В свое время сюда заслали младшую сестру его Царственной матери. Где она теперь?

Вслух Майкл ничего не сказал.

Королевское вино было сладким. К его императорскому столу такого не подают. А может его опоили во время разговора с Матерью? Казалось, все здесь уже сделано, протяни руку и возьми…Почему он не понял в какую историю ему предлагают вписаться?

Граховы кристаллы. Грахов Винтеррайдер. Грахов Соцкий. Грахова страна.

И он – Император. Это смешно, но, став Императором, Майкл ощутил у себя на шее удавку: он был всего лишь игрушкой в руках материнских псов. Ну, конечно, они выполняют волю Королевы, а он – неразумная левретка, не иначе… Да у него в детстве было больше свободы, чем сейчас!

Однако, подвигов от него не ждут. От него вообще ничего не ждут, как не ждут новых па от куклы в музыкальной шкатулке. Мелодия играет, кукла крутится. Время вышло, крышечку захлопнули.

Ты – кретин, Майкл.

А может поехать на Север самому? Это же будет красивая история? Север остался без Хранителя, и Император прибыл лично… И все эти местные легенды про Ледяных Лордов будут только на руку. Заодно сам все увидит. Да и для подданных – новая мотивация. Ничто не стимулирует к усиленной работе так, как присутствие начальства. А уж ради императорской милости… Должны расстараться. Майкл получит все кристаллы этой страны, даже, если потребуется полностью отправить ее в тартар. Значит, надо ехать…

Но, говорят, снег в тех краях никогда не тает. Небеса, какая мерзость! Надо было оставаться на благословенном юге. Ааа, грах!

* * *

Королева бросила кости и склонилась над картой. Для сегодняшнего вечера монарх выбрала настольную игру «Кругосветное путешествие». Есть! Путь на Север – как и задумала. Добрый знак.

– Какой интересный ход, не правда ли, лир Огаст? Лира Кейт, вам снова будет сложно меня обойти! – довольно сказала она, натирая пальцы мелом: пусть следующий бросок будет еще точнее.

– О, Ваше Величество, – улыбнулась та, к которой обратилась королева. – Эта задача для меня не выполнима.

Мария-Александра мелодично рассмеялась:

– Кейт не исправима. Я несколько десятилетий учу ее играть в настольные игры. И что? Милая Кейт, наберитесь смелости, обыграйте меня, наконец!

Кейт с безмятежной улыбкой протянула королеве бокал красного вина. В ответ та показала белую ладонь:

– Ну, кто дальше? Мне уже не терпится. Душечка Рейчел, распорядитесь, пусть принесут горячие полотенца для рук, иначе мы все запачкаемся мелом раньше, чем закончим, – весело проговорила она.

Королевский вечер для близких друзей в замке Норд-Уэст начинался обыденно и спокойно, как и многие другие вечера. Поздняя ночь уже царствовала над Имберией. Лунная дорожка убегала по морю за горизонт. Благоуханный южный ветер играл с легкими тюлями на открытой галерее дворца, которая опоясывала малый зал.

Королева часто собирала здесь тех, кому доверяла едва ли не с самого рождения: лира Кейт Клосс, лира Рейчел Нортон, лир Карл Огаст и его жена лира Анна, архиепископ Мервин Крейг и канцлер Генрих Хьюитт, – они росли все вместе, с возраста полутора лет.

Когда-то, произведя на свет старшую дочь, прежняя королева провела строгий отбор среди детей знати и выбрала несколько счастливчиков. Они составили так называемый малый двор Наследницы. Их семьи гордились королевской милостью и своими крошками. На родителей малышей в буквальном смысле слова пролился золотой дождь. Своих детей они время от времени встречали на приемах во дворце. Что ж? За все надо платить.

С тех пор прошло много лет – малый двор повзрослел и постарел, но, как и прежде, преданно служил своей королеве.

Кейт и Рейчел отказались от брака. Как-то вскользь юная наследница заметила, что не потерпит замужних фрейлин. Это стало весомым аргументом для девушек. Позже сделали исключение для Анны, ведь ее руки просил Карл Огаст. Молодая королева согласилась на этот брак, заметив, что Карл и Анна знают, как заботиться о своем монархе: они не будут отвлекаться друг на друга.

Мервин еще подростком заявил о том, что хочет дать обет безбрачия. И теперь его жизнь всегда принадлежала Провидению и Короне. Сан архиепископа он получил на 25-летие: это был подарок. Но, в принципе, королеве нужна была покорная церковь и такой же народ. Мервин справлялся.

А Генрих был предан Марии более других: и душой, и телом. Эту связь не оспаривал никто: ни консорт, ни тихая жена канцлера. Монарх сама выбрала ее для своего Генриха. В народе шепотом шутили: королева проводила конкурс среди уродин.

Получить приглашение на вечер друзей королевы было почти невозможно и считалось большой честью. Но за время правления Марии-Александры таких счастливчиков набралось человек десять или чуть больше – обычно это были купцы и путешественники, принесшие несомненную пользу стране. Королева любила интересные истории. Видимо, некоторые рассказывали их особенно хорошо, поскольку получали приглашение снова, и снова.

Сегодняшний гость королевского вечера едва ли не только что вернулся из Империи, где – хотелось бы думать, что успешно – нынче правил сорванец Майкл.

* * *

Женщина, которая вошла в королевскую залу следом за Генрихом Хьюиттом, была известна в самых удаленных уголках мира. Ее лицо мелькало в газетах всех стран, ее фото продавали на базарах Южных княжеств, ее глаза смотрели и с огромных – в несколько этажей – афиш на Островах, и с круглых тумб Северной Империи. Актриса, певица, танцовщица и просто «великая Дерба» со свойственным ей изяществом присела в глубоком реверансе. Спустя десять секунд Мария-Александра распахнула королевские объятия:

– О, Дерба. Мы так рады видеть тебя! Газеты сошли с ума описывая твой триумф на Севере, – монархиня лучезарно улыбнулась.

– Благодарю Вас, Ваше Величество, – голос Дербы звучал глубоко и мягко, а улыбка была аккуратной. – Вы же знаете, газетчики всегда все преувеличивают.

– Не скромничай, это не твой случай, – королевскому смеху могли позавидовать хрустальные колокольца.

Дерба присела перед главой церкви и получив милостивое благословение, нежно расцеловалась с фрейлинами, улыбнувшись чете Огаст.

– С Карлом и нашей милой Анной вы уже успели встретиться, несносная девчонка. Даже Генрих меня опередил, – глаза Марии-Александры смеялись. – Раз милый канцлер и глава контрразведки уже в курсе твоих приключений, давайте прежде всего отдадим дань настольной игре.

– Я почти полный профан в таких играх, – в голосе актрисы звучало искреннее сожаление.

– Все, что бросает вызов нашему разуму, поддерживает нас в форме. Для тебя, Дерба, это актуально. И для меня тоже. Для всех нас, друзья мои. Считайте, что это дело государственной важности. Так что, даже не надейся, Дерба, я не дам расслабиться.

– Я Ваша верноподданная Дерба Бот, я всегда готова, Ваше Величество, – Дерба улыбнулась своей самой фирменной улыбкой.

– Скажи лучше, как поживает наш любимый чиновник со сложной фамилией? Бросай, Дерба, это твой ход, – королева сплела пальцы под подбородком и посмотрела на актрису совсем как добрая тетушка, заполучившая любимую племянницу в гости – "на пирожки".

– Настоящий ледяной великан, Ваше Величество.

– Неужели вместо сердца у него кусок льда? – притворно ужаснулась монархиня.

– Подозреваю, кусок льда у него совсем в другом месте. Ах, простите, Святейший отец! – Дерба сделала испуганные глаза. – Мне так неловко.

Мервин только взмахнул рукой: пустое.

Королева хихикнула, как школьница:

– Какой ужас, Дерба. Ты имела случай лично убедиться в этом?

– Я только надеюсь, моя королева.

– Дерба, фея наша, боюсь, у нас не так много времени. Нужно блюсти определенные приличия, Майкл не может убрать всех сразу… хотя… если выбора не будет… Да, все верно, Кейт, – королева проводила взглядом кубик, который, как водится мимо, бросила лира Клосс. – Некоторым фигурам полезно падать со стала.

– Но вся имперская фронда завязана на нем.

– Уверена?

– Это я уверен, Ваше Величество, – Карл счел нужным вмешаться в разговор. – И наш Джокер считает так же.

– Ваш Джокер от него еще дальше, чем Дерба, – королевское раздражение было еле уловимым, но колючим как шарф из мохера. Карл быстро опустил глаза. – Скажите мне лучше, милый Карл, когда мы получим нашу северную награду? Когда начнутся поставки северной ягоды? Мы же не полагаемся на Майкла, не так ли? У мальчика совсем другие задачи.

– Ваше Величество, разрешите мне, – мягко сказал Хьюитт, сделав знак слуге. Тот, коротко поклонившись, шагнул в нишу, и вернулся оттуда со шкатулкой в руках.

– Что это? – прищурилась было Мария-Александра и тотчас распахнула глаза, даже слегка выкатив их. – Милый канцлер, это какой-то сюрприз? Интересная шкатулка. На первый взгляд она проста, но, верно, ее простота обманчива – какая необычная работа.

– Вы совершенно правы, моя королева. Одно мгновение, – Генрих нажал на кованый завиток, и крышка шкатулки мягко откинулась. Внутри обнаружилась стеклянная сфера, в которую был заключен кристалл, по форме напоминающий ягоду малины, если, конечно, малина бывает такой – ярко-желтой, с отливом в темное, словно по ее бокам мазнули черной кистью.

– Это то, что я думаю, – благоговейно сказала королева. – Я хочу его потрогать!

– Не стоит, – голос канцлера звучал ласково. – Для этого нужно спускаться в мастерские, но мы же не будем привлекать внимание придворных сейчас?

– Он опасен? Он поэтому заключен в стекло?

– Это не совсем стекло, Ваше Величество. Наши ученые поработают над этой … хм … вещью. И сфера, и сама шкатулка – разработка Соцкого для нового типа кристаллов. По предварительным разведданным, новых запасов в недрах Панциря хватит на несколько столетий. На сколько точно, сказать не может никто. Наш человек в Полунощи работает над этим вопросом.

Королева задумчиво провела пальцем по кованным завиткам шкатулки:

– Не зря эта вещь показалась мне интересной. Необычная решетка, дерево, стекло, которое не стекло… Сфера заправлена в короб, он выглядит как деревянный… Он деревянный? Что это за дерево? Кедр?

– Как будто…

– Ну да, – с неудовольствием заметила монархиня. – Этого мы тоже не знаем.

– Кедр, – вмешался Огаст с коротким вздохом. – Но он подвергся особой обработке. Мы разбираемся.

– По-прежнему жалеете о Соцком? – остро спросила королева. Букву «ц» она произносила на имберийский манер, через несвойственное имперцам сочетание «-сщ». – Полно, Карл, он был фанатиком.

– И фанатиков можно допрашивать, – глава контрразведки усмехнулся.

– Положим, наши люди поторопились, – согласилась королева. – Но скажите мне лучше о другом: кристаллы старого типа по всему миру дробили без всякой опаски. А эти новые … как вы собираетесь их использовать, если боитесь открыть сферу?

– Сейчас он работает как замкнутый сосуд. Энергия циркулирует внутри его и эту циркуляцию обеспечивает именно сфера. Двигатель нового типа и – один такой кристалл позволит вашему мотору ездить лет сто, и только на его энергии. Это величайший прорыв. У нас есть кое-какие наработки…

– Однако, я помню, нам были нужны бумаги Соцкого, – вскинула ладонь Мария-Александра. – Дебра, вы привезли их?

Актриса взмахнула ресницами:

– Насколько я знаю, проблемы возникли в Полунощи. И теперь я снова поеду на гастроли в Империю, – она усмехнулась и быстро взглянула на Карла Огаста.

– Против нас играют большие расстояние и погода, – успокаивающе сказал канцлер и отсалютовал бокалом королеве. – Но на нашей стороне император Михаил, а ведет нас умнейшая женщина нашего времени. Эти трудности легко преодолимы. Вам не о чем волноваться, Ваше Величество.

– Песчинки под нашими колесами становятся камушками. Большие крепости разваливаются, потому что никто не обращал внимание на мелкие трещины. Нам всем есть о чем волноваться, лир Канцлер, – королева откинулась вглубь кресла и, забывшись, снова прищурилась, разглядывая карту. – Север, север… Бумаги, бумаги… У Соцкого, помнится, была дочь?

– Наш человек уверяет, что она совершенный профан в делах своего отца, даже никогда не появлялась на шахте, – заметила Дебра.

– Ты тоже профан в делах Соцкого, но все-таки знаешь о них поболе других. Отец и дочь, в маленькой лачуге, оплакивают жену и мать, вероятно, это горе их объединило, живут вдвоем, не имеют даже служанок… и дочь ничего не знает о делах отца? Не верю. Возможно, она не задумывается о его делах, нужно просто правильно спросить. Ты улыбаешься, Анна?

– Человек, который умеет расспрашивать девушек, уже подъезжает к Полунощи, Ваше Величество. Представьте! Наш парень едет на собачьей упряжке! Утром, точнее, в полдень – на Севере будет уже полдень – он попробует познакомиться с этой красоткой.

– Не поздновато?

– В самый раз. Она нагоревалась, наревелась, испугалась… Выехать она не может, источника дохода нет. Прекрасный принц, спаситель несчастной – это в самое сердечко, Ваше Величество, – сверкнула улыбкой Анна Огаст.

– Хорошо, пусть выманит… вытащит из девчонки каждую мелочь. Нам с вами достаточно ниточки, чтобы раскрутить клубок, – Мария-Александра хлопнула в ладоши.

Вечер был закончен. Королевская игра ушла на новый виток.