Текст книги "Робеспьер детектив (СИ)"

Автор книги: Елена Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)

– Нет, – коротко ответил он.

– Спасибо. Хотя, какое это имеет значение. Ведь я скоро умру. Это моя последняя осень.

– Постарайтесь раскаяться, – сказал Робеспьер. – Вам это необходимо.

Морьес печально улыбнулась в ответ:

– Увы, я не могу это сделать.

– Поздравляю тебя, Макс! – воскликнула Светлана. – Еще одна победа разума над злом.

– Ох, милая моя, в этом деле трудно понять, где именно зло.

– Хм... А мне трудно понять тебя. Как ты догадался, что у Морьеса была любовница!

– Сначала я сопоставил факты, попытался воссоздать картину убийства. У меня получилось, что мадам Морьес убийца. Тогда я начал искать мотив, ведь без мотива все остальные догадки можно считать мертвыми. Я вспомнил слова Легран, с какой ненавистью и злобой она говорила о мсье Морьесе, на простое знакомство это не было похоже. Было видно, что этот тип сильно ее обидел. Она была его подружкой, и он ее использовал. Потом сам характер Морьеса, его привычка командовать, его пренебрежительное отношение к женщинам. Однако со своей женой он был обходителен и вежлив. Разве такой человек как Морьес мог постоянно терпеть это? Ему нужно было на ком-то отыгрываться, а любовница самая подходящая кандидатура. Разве он может оскорбить гордую утонченную жену, которой многим обязан? Думаю, нет, ведь Морьес был умен. А вот любовницу-куртизанку может. Она полностью зависит от него. Она никто! Ее можно унизить, обругать, даже ударить и никакого отпора не получить.

– Выходит, мадам Морьес права. Я бы такого типа тоже убила! – с жаром воскликнула Светлана. – Кстати, о Бланке Легран, ты похоже к ней неравнодушен. Ты так ее жалеешь! Цветы для нее приготовил?

– Для нее. Дело в том, что у нее сегодня день рождения, и она ни разу в жизни не получила поздравления. Я собираюсь быть первым. Бедная женщина...

– А мне показалось, что она наглая.

– Так держаться обязывает ремесло куртизанки, а на самом деле у нее чувствительна тонкая душа.

– Ха, оказывается она белая и пушистая, – рассмеялась Светлана. – А как же Мадлен?

– Эта красотка давно презирает меня. Она уже похоронила былое. Пора бы и мне прекратить жить прошлым.

– Что ж, я всегда восхищалась твоей внутренней силой. Может, ты сможешь забыть свою любовь. Ты когда пойдешь к Легран?

– Вечером. А сейчас я хочу проведать графа Мирабо.

– М-да... тут все слишком запутано... Неужели разум должен проиграть! Ведь у тебя нет доказательств против графа!

– Нет, дорогая Светик, разум никогда не проигрывает. Ведь это разум!

Граф Мирабо с усмешкой поглядывал на Робеспьера.

– Что вас привело ко мне на этот раз? – спросил он.

Максимильен спокойным учтивым тоном пересказал оратору свои догадки. Мирабо попытался справиться со своим гневом, но это у него плохо получилось. Ему захотелось стереть в порошок наглого голодранца. Все тучно тело Мирабо тряслось от возмущения.

– Не знаю, где вы обнаружили эту грязь! – сказал граф напряженно. – Но вы этого никогда не докажете.

– Вы совершенно правы! – на тонких губах Максимильена мелькнула улыбка. – Только газетчикам доказательства не нужны. Они с радостью напишут о вашей двойной игре. Особенно будет рад Марат! Он на вас давно зубы точит.

– Народ скорее поверит мне!

– Тут вы опять правы, мсье. Сначала люди поверят вам, потом заинтересуются новостью, потом задумаются над ней, потом у них появятся подозрения, а там и доказательства подоспеют. Медленно-медленно ваша популярность начнет падать. Рано или поздно вы совершите ошибку. Конечно, газетчикам эта новость будет предоставлена не сразу.

– Убирайтесь, – прошипел Мирабо.

– Хорошо, хорошо. Всего вам наилучшего. Желаю успеха в политике!

Робеспьер поклонился и направился к выходу.

– Черт бы тебя побрал! – выругался Мирабо. – Ничего, арраская свеча, я тебе устрою такую жизнь... Ты проклянешь тот день, когда выиграл выборы в Генеральные штаты.

Очень жаркий день

Альтернативная история с альтернативным финалом. В конец XVIII века попала техника будущего, и что из этого вышло, на примере печальных событий французской революции 9 термидора.

Повесть основана на реальных фактах.

Мужество и спокойствие Робеспьера – чистая правда, не верьте тому, кто скажет обратное!

Список действующих лиц:

Максимильен Робеспьер – знаменитый политик времен французской революции. Лидер партии якобинцев.

Мадлен Ренар – любовница Робеспьера, хозяйка телецентра.

Светлана Лемус – друг и ученица Робеспьера. Писатель и сотрудница телецентра.

Антуан Сен-Жюст – лучший друг и соратник Робеспьера. Жених Светланы.

Огюстен Робеспьер – младший брат Робеспьера.

Филипп Леба – друг Робеспьера.

Жорж Кутон – друг Робеспьера. Болен, передвигается при помощи автоматической инвалидной коляски.

Павел Строганов – он же Поль Очер. Друг Светланы. Русский аристократ.

Брунт – верный пёс Макса, порода Ньюфаундленд.

Оливье Молюссон – популярный телеведущий. Неудавшийся художник.

Жан Тальен – влюбленный, ценой жизни других хочет спасти невесту, которая по глупости попала в тюрьму.

Тереза Кабаррюс – звезда непристойных журналов и фильмов, попавшая в тюрьму. Невеста Тальена.

Лазар Карно – бывший друг юности Робеспьера. Один из организаторов террора. Влюблен в Светлану. Участник переворота.

Жан Билло-Варен – один из организаторов террора. Участник переворота.

Колло д'Эрбуа – один из организаторов террора. Участник переворота. Как и Фуше, хочет обвинить Робеспьера в терроре и казнить.

Фрерон – участник переворота.

Неудачное начало дня

Я Максимильен Робеспьер, мне 36 лет. Сегодня 9 термидора. Решающее заседание. Мы должны сделать шаг.

Мне ясно, кто из тени правит террором. По их вине я и мои друзья стали ответственными за все творящиеся злодеяния. Наши имена навевают ужас. Мы должны это прекратить. Конечно, это будет непросто... точнее опасно... Что ж, я готов умереть, если моя смерть остановит потоки крови.

Антуан Сен-Жюст, мой друг, читает речь. Пока всё идет нормально. Краем глаза я замечаю Мадлен Ренар. Она пришла. Ох, как мне тяжело после нашего разрыва! Какая красотка! Но так легко предала нашу любовь! Мы стали врагами. Почему?

Вбегает Тальен. Он прерывает Сен-Жюста.

– Везде видны только раздоры! – кричит он. – Я требую, чтобы завеса была сорвана!

Антуан пытается продолжить, но безуспешно. Его прерывают шум, крики. Понятно, мы опоздали. Заговор опередил нас!

Сен-Жюст пытается протестовать. Бесполезно. Председатель Колло д'Эрбуа тоже с ними в сговоре, он не требует тишины, наоборот, поощряет этот рёв.

– Смерть тиранам! – кричат они.

– Смерть тиранам! – поддерживает их публика.

Всё ясно, они хотят моей смерти. Ничего, я не сдамся без боя!

Я срываюсь с места. Бегу к трибуне.

– Долой тирана! – кричат мне вслед.

Кто бы говорил! Вы, казнящие и милующие по своей прихоти!

Я требую слова. Мне предлагают дать слово через полчаса. Другие протестуют. Требуют запретить мне выступать! Конечно, они боятся меня. Знают, что я моментально разобью их аргументы!

Тальен продолжает свою речь. Он размахивает кинжалом, чтобы придать выступлению более яркую окраску. Он похож на персонаж глупого дешёвого фильма о супергероях.

Его слушают. Поддерживают. Тальен разошелся. Он требует ареста всех, кто работает со мной. Предлагает принять какие-то идиотские декреты.

Антуан стоит рядом, опустив голову. Ему тяжело, что он ничего не может сделать.

– Я требую, чтобы прения велись по существу дела! – кричит кто-то Тальену.

Ага, «по существу дела» – значит о моем аресте! М-да, Тальен просто глупец, несет какую-то отвлеченную чушь. Но остальные... Они понимают – отклонение от темы опасно!

– Я сумею вернуть прения к существу дела! – восклицаю я.

Я делаю ещё одну попытку подняться на трибуну, начать речь. Безрезультатно. Мне не дают даже слова сказать!

– Долой тирана! – гремит отовсюду.

– Ты, Робеспьер, арестовывал патриотов! – орет Тальен.

– Ложь! – могу только ответить я.

Я спускаюсь к подножию трибуны. Я смотрю на моих коллег. Они делают вид, что ничего не происходит.

– К вам, порядочные граждане, не к этим убийцам, взываю я! – обращаюсь я к ним.

Все безрезультатно. Неужели у меня нет никаких шансов? Только бороться! Они не смогут сломить меня!

Я вновь прорываюсь к трибуне. Мне приходится прибегнуть к силе. Я расталкиваю врагов. Наношу удары. Представляю, с каким интересом наблюдают за дракой телевизионщики! Но врагов много, а я один. Я вновь оказываюсь у подножия трибуны.

– В последний раз, председатель убийц, дай мне говорить или убей меня! – обращаюсь я к председателю.

Колло ушел, его место занял его приятель. Он, как ни в чём не бывало, звонит в колокольчик. Хохот и крики из зала – мне ответ.

Я пытаюсь говорить. Не могу... Меня бьёт кашель. Это все из-за моих попыток переорать собравшихся.

– Тебя душит кровь Дантона! – кричат мне.

– Значит, за Дантона хотите вы отомстить мне, трусы? – иронично отвечаю я. – Почему же вы не защитили его, сволочи!

Именно они добивались казни Дантона, а теперь прикидываются верными друзьями погибшего. В их интересах было сначала избавиться от Дантона, а потом уже от меня. Сейчас они всеми силами стараются выглядеть героями. А я – тиран? Да, так они хотят всё представить народу!

– Как тяжело свалить тирана, – переговариваются собравшиеся.

Если бы я был тираном. Все было бы по-другому. Я бы уничтожил всех. Всех и сразу. Ни один приказ не проходил бы без моего ведома! Своим подлизам я бы давал богатые подачки, а любого, кто был бы против меня и моих идей, убирал.

Я замечаю, Тальен делает какой-то знак.

– Предлагаю издать декрет об аресте Робеспьера! – кричит кто-то.

Воцаряется тишина. «Актеры» решили взять паузу.

И вот начинается голосование. Я молю Бога, только бы мои друзья не пострадали. Я смотрю на галерею. Мадлен крепко держит за руку Светлану, которая готова броситься сюда. Ох, Светик, Светик, мой юный верный друг.

– Я виновен так же, как и мой брат, – выводит меня из оцепенения голос. – Я разделяю его добродетели! Я требую, чтобы обвинительный декрет был издан и против меня!

Господи! Огюстен! Зачем?

Я рьяно защищаю брата. Привожу весомые аргументы. Нет, меня игнорируют!

– Тогда запишите меня! – кричит Антуан.

– Меня тоже не забудьте! – добавляет Кутон.

Подбегает Леба.

– Я не хочу разделять позор этого декрета, – говорит он. – Я требую своего ареста.

Я ничего не могу сделать. Я бессилен. Надеюсь, хоть Светлана будет более благоразумна. Я смотрю на нее. Мадлен зажимает ей рот рукой. Но она же не сможет долго сдерживать Светлану...

Я Мадлен Ренар, мне 30 лет. Я сижу на галерее. Я с ужасом смотрю на потасовку. Как хорошо, что я отдала приказ прекратить трансляцию сразу же, когда речь Сен-Жюста прервали. Предчувствие не обмануло меня. Какая я молодец, что приучила сотрудников не обсуждать мои приказы. Пусть граждане телезрители смотрят шоу, запланированные на следующую неделю. Они этих передач давно ждали, поэтому не разочаруются.

Макса арестовывают. Его уводят. Я вскакиваю с места и бегу к выходу. Мы встречаемся взглядом. Мы пристально смотрим друг на друга, точно в последний раз. Я гоню от себя страшные мысли. Мне хочется броситься к нему в объятия. Мне кажется, я пройду сквозь толпу, сквозь полицейских, гвардейцев, как через голограммы.

Я, Светлана Лемус, не могу больше смотреть на это. Мне дурно. Кошмар! Этого не может быть? Макс Робеспьер – без этого дорогого друга я не мыслю своей жизни! Антуан Сен– Жюст – совсем недавно мы рассказали друг другу о своих чувствах. Наш роман только начался.

Я срываюсь с места. Бегу вниз, где мои арестованные друзья.

– Тогда считайте сразу шестерых, – кричу я.

– Ага, всем по шее! – хохочет Тальен.

Поздно. Моих друзей уводят. Я догоняю их. Макс даже не смотрит на меня. Делает вид, что мы не знакомы. Понятно, он не хочет, чтобы меня тоже сцапали! Ох, все же знают, что я его друг. Почему меня игнорируют!

– Антуан, дорогой, – обращаюсь я к жениху. – Я хочу быть с вами.

Он со всей силы отталкивает меня. Я смешиваюсь с толпой.

– Светлана, – слышу я властный голос Мадлен. – Немедленно сюда!

Я замираю. Меня отпихивают прочь с дороги. Мадлен берет меня за руку.

– Мы нужнее на свободе! – твердо говорит она. – Идем. Надо что-то придумать.

Я Жан-Ламбер Тальен, мне 27 лет. Я никогда не забуду тот вечер. Тереза, моя невеста, вернулась очень поздно. Она была напугана. Из ее прекрасных глаз катились слезы. Она бросилась ко мне на шею и разрыдалась.

– Я погибла, Жан! – всхлипывала она. – Я погибла! Прости... может, и ты погибнешь...

Я не мог понять, о чем она говорит.

– Прости меня, Жан, – сквозь слезы произнесла она. – Я изменяла тебе с одним типом из Комитета. он занимает важный пост. он может дать ордер на арест любого, кто ему неугоден. Он хотел бросить меня, я была зла и пришла к нему домой. Я всё рассказала его жене. Знаю, я поступила глупо. Но я не хотела терять его.

Ее слова были как нож в сердце. Рогоносец! Я рогоносец! Да, я давно знал об этом. Я как глупец закрывал глаза, делал вид, что все хорошо! Я люблю Терезу как безумный! А что теперь? Ее арестуют, и меня за компанию!

Я ударил Терезу наотмашь. Она упала, потом встала на колени, обвила мои ноги руками.

– Прости, прости, – шептала она. – Спаси меня, Жан! Я не хочу умирать! Я не хочу умирать!

Мне стало жаль Терезу. Словно она не изменяла мне. Как будто она попала в беду не по своей вине. Я смотрел в её большие красивые глаза. Этот невинный взор всегда очаровывал меня. Её губы дрожали. Длинные густые волосы растрепались.

Я сел рядом с ней на пол. Мы обнялись. Не помню точно, сколько мы так просидели в полной тишине. Был слышен только ход часов. Время шло. Но мы продолжали сидеть. Наступило утро. Начало светать.

Звонок в дверь вывел нас из этого оцепенения.

– Это они! – закричала Тереза.

Я поднялся с пола и медленно направился к двери. Да, это пришли они. Все было как в кошмарном сне. Терезу уводили, она кричала, пыталась вырваться. А я стоял как вкопанный и ничего не мог сделать. В тот момент я жалел, что меня не забрали с ней.

Гвардейцы поглядывали на меня с улыбкой. В их смеющихся глазах я прочел насмешку: рогоносец. Им не понять, что значит любить. Любить бескорыстно, уметь прощать любые проступки, даже многократную измену.

Помню, мое желание жениться на Терезе Кабаррюс вызвало у всех недоумение. Очень долго нашу помолвку считали очередным рекламным трюком мадемуазель Кабаррюс.

Тереза была звездой пренепристойнейших журналов, где фотографировалась в самых непотребных позах. А ее роли в пошлых фильмах шокировали всю Францию.

Но я влюбился в Терезу, а она ответила взаимностью. Я надеялся, что она остепенится? Нет, я знал, что ее не изменить. Наш брак не смог бы заставить Терезу поменять образ жизни. До меня частенько доходили слухи об её амурных делишках, злые языки не скупились на подробности.

Но я люблю Терезу! Поэтому считал всё ложью, клеветой! Я верил только ей! Я хотел верить только ей! Тереза смотрела на меня своим наивным взором, улыбалась невинной улыбкой. У неё всегда было готово опровержение злых слухов. Это радовало меня. Только её слова были для меня истиной! Как прекрасен самообман, но здравый смысл всегда шептал мне правду... К черту здравый смысл!

А теперь я готов на всё, чтобы спасти любимую!? Я спасу её!

Слабые, нежные, но смелые особы

Я, Мадлен Ренар, надела серьги, подаренные Максом. В них встроено какое-то устройство, позволяющее вести переговоры. Он услышит меня, Макс носит тот перстень с рубином. Уверена, в этом перстне скрыт не только прибор для нашей с ним болтовни.

Я нажимаю на застежку сережки.

– Макс, ты меня слышишь? – спрашиваю я.

– Да, дорогая, – отвечает мне спокойный голос.

– Господи! Как ты? Что с тобой? – нервно спрашиваю я.

– Всё хорошо, не волнуйся, – отвечает Макс. – Думаю, я смогу отстоять своё доброе имя в суде.

– Что я могу сделать? – спрашиваю я.

– Мадлен, дорогая, ни во что не вмешивайся, – просит он, – не вздумай им противостоять!

Я соглашаюсь. Мне противостоять врагу, действительно, бессмысленно.

– Макс, прости меня за мои злые слова, мою глупость! – прошу я. – Знаешь, я прервала трансляцию. Надеюсь, это хоть как-то искупит мою вину!

Из моих глаз текут слезы. Если бы я знала, что все так обернется. Какая я дура! Трудно поверить, что сейчас речь идет о жизни и смерти моего возлюбленного. Я бы умерла за него!

– Всё хорошо, дорогая, твой поступок неоценим. Это истинный подвиг! – ласково говорит он. – И не придавай значения нашей любовной ссоре. До скорого.

На этом связь закончена. Как он невозмутим! Какое мужество! Он понимает, что находится на грани, между жизнью и смертью, и при этом такое спокойствие.

А что мне делать? Ждать? Нет, это пытка. Я должна знать, что задумали эти ублюдки! Какие у них планы? Думаю, они скоро вспомнят про телевидение. Ничего, я им сама напомню. Мое счастье, что они сразу не учли телевидение. Глупцы!

Я, Мадлен Ренар, вхожу в здание Тюильри. Я хозяйка телецентра, меня все знают. Охранники расступаются передо мной. Я замечаю своё отражение в зеркалах. Белый приталенный пиджак с очень глубоким, почти до талии, треугольным вырезом. Прямые белые брюки. Туфли на высоком каблуке. Стриженные под каре слегка вьющиеся светлые волосы. А главное, уверенный взгляд.

– Мадам Ренар, чем обязаны? – интересуется один из них.

Кажется, это Тальен. Сейчас бы и придушила.

– Мадам очаровательна! – восклицает другой.

Колло д'Эрбуа. Тоже противная рожа. К чёрту твои комплименты!

Я не дожидаясь приглашения, сажусь в кресло. Откинувшись поудобнее, и закинув ногу на ногу, я внимательно оглядываю присутствующих.

– Как нехорошо, что вы забыли обо мне, – говорю я с надменной улыбкой.

Мужчины удивленно переглядываются.

– Телевидение несёт информацию народу, – говорю я. – Если о вашем предприятии ничего не будет сказано, это так и останется тихой разборкой.

– Что вы хотите? – нервно спрашивает Тальен.

– Деньги, – коротко отвечаю я.

– Деньги? – переспрашивает кто-то.

А-а, это Фуше. Отставной монах. Помню, ты меня ещё в Аррасе раздражал.

– Да, – легонько киваю я. – И не мелочитесь.

– А вы не боитесь, красотка, – вмешивается еще кто-то, – что мы можем устранить вас...

– Лазар Карно, милашка! – восклицаю я. – Как нехорошо. Когда-то в Аррасе ты говорил мне другие слова.

Я смеюсь.

– Вы не сможете снять защиту с моих приборов, – отвечаю я Лазару, – у меня свои женские секреты.

– Мне кажется, мадам, что вы хотите спасти Робеспьера, – вмешивается Тальен.

– Глупости! – прерываю я. – Хоть он и любил меня, я была равнодушна!

Они верят мне. Я олицетворение женщины, любящей только себя, бриллианты и деньги. Я из разряда ледяных красавиц, позволяющих только любить себя.

Ах, вот ещё выдумал, идиот! Да Макс посмелее тебя! Ты, самовлюбленный импотент!

– Робеспьер будет казнен! – пламенно восклицает Тальен. – Он не дождется трибунала! Мы представим его мятежником! На казни народ всё и узнает! К черту ваше телевидение!

Кретин. Это из-за свой шлюхи-невесты ты тут выступаешь. Влюбленный рогоносец. Подлецы, они боятся Макса! Знают, что в суде он сможет за себя постоять. Он разобьет их доводы за минуту выступления.

– Как хотите, – ледяным голосом произношу я. – Но без официального объявления в средствах массовой информации ваш переворот будет выглядеть как рецидивистская выходка.

Я спокойно поднимаюсь с кресла и медленной походкой от бедра направляюсь к выходу.

– Постойте! Сколько вы хотите? – спрашивает Колло.

– Три миллиона, – отвечаю я. – Иначе о вас, в лучшем случае, напишет пара газет. Но если телевидение будет молчать, этому не придадут значения. Я отозвала моих тележурналистов. Они игнорируют ваше восстание. По всем каналам идут развлекательные шоу.

– Завтра утром вы получите деньги на свой счет, – обещает Фуше.

– Значит, завтра и поговорим, – улыбаюсь я.

Я покидаю Тюильри. Возвращаюсь на Телецентр. Я очень устала. Этот диалог потребовал столько сил. Как тяжело было унять чувства. Улыбаться трусливым подлецам, желая расцарапать им рожи.

Я, Светлана Лемус, села на корточки перед Мадлен. Бедняжка, как мне её жаль. Она сидит, поставив локти на колени, обхватив голову руками. Её плечи трясутся от тихих рыданий. Трудно поверить, что минуту назад Мадлен гордо стояла перед врагами и смело выдвигала свои условия. Да, ей тяжело это далось.

Я глажу Мадлен по руке.

– У меня идея, – говорю я. – Тереза Кабаррюс. У меня есть доступ к компу Макса. Там всё коды тюрьмы Консьержи, включая камеры заключенных. Можно пробраться туда и вытащить Терезу. Посмотрим, что скажет Тальен, когда его любимая будет у нас в плену.

Мадлен кивает.

– Надо попробовать, – говорит она. – Но это опасно.

– Не думаю, – возражаю я. – Если знаешь коды и тайные ходы, то это легкая прогулка. Там живых охранников нет.

Я достаю свой карманный комп. Несколько секунд У меня занимает, чтобы переписать информацию. Я проверяю. На экране появляется план Консьержи, я отмечаю камеру Терезы. А список кодов? Вот он. Не забыла.

Мы договариваемся с Мадлен, где она должна меня встретить. Я сажусь в машину. Что ж, испытаем судьбу. Мне страшно, я как будто во сне. Тяжело поверить в реальность происходящего.

Я, Светлана Лемус, у Консьержи, с тыльной стороны этого мрачного здания. Безлюдная парижская улочка. Тут есть потайной вход. Я достаю из кармана шорт мой комп. Следую по пути, что указан на экране. Вот, здесь. Как войти? Высвечивается ответ. Я нажимаю на указанные кирпичики в нужном порядке и делаю шаг вперед. Да, я прошла сквозь стену. Невероятно! Интересно, знает ли кто-нибудь об этом потайном ходе? Его сделали совсем недавно по приказу Макса. Секретность была полная.

Я надеваю очки ночного видения. Предо мной вырисовываются коридоры. Куда теперь? Я следую за указателем на экране. Смешно, чувствую себя персонажем компьютерной игры. Вот проход, перекрытый лазерными лучами. Я подхожу к кнопкам на стене, набираю код, указанный на экране моего прибора.

Лучи не исчезают. Да, так задумано. Если я не ошиблась, я смогу пройти. А если ошиблась... Я закрываю глаза и делаю шаг вперед. Удачно!

Опять коридоры, двери, лестницы. Слава Богу, уже скоро. Сколько времени я тут блуждаю? Полчаса.

А вот и камера Терезы. Она сидит за столиком, смотрит на экран телевизора. Выбрала себе какую-то глупую мелодраму. Тереза не видит меня. Она не может видеть ничего, что находится за лазерными лучами, служащими решеткой камеры.

Я отключаю их, вхожу в камеру. Мне стала нравиться эта игра.

Тереза испуганно смотрит на меня.

– Потом объясню, – говорю я спокойно. – Идем.

– Ты спасаешь меня? – кажется, Тереза бросится мне на шею.

Я достаю два браслета, что дала мне Мадлен. Она велела надеть это на руки Терезы. Зачем? Я торопилась и решила не вдаваться в подробности. Приказ Мадлен выполнен. Я нажимаю на застежку кулона, что висит у меня на шее.

– Мадлен, Тереза у меня, – сообщаю я. – Мы выходим.

Я получаю утвердительный ответ, которого Тереза не слышит. Так устроены и серьги Мадлен, и перстень Макса – ответ слышит только собеседник. Можно смело давать ему указания, не боясь, что их услышат те, кто рядом с ним.

Мы начинаем двигаться к выходу. Тереза вцепилась в запястье моей руки мертвой хваткой. Она же ничего не видит в кромешной тьме коридоров тюрьмы. Я не взяла спец-очки для неё, это не к чему. Мой спасительный комп подводит нас к потайному ходу на улицу. Я пальцем провожу по стене, точно рисую фигуру, которая указана на приборе. Мы делаем шаг вперед.

Мы на парижской улице. Уже совсем стемнело. Я снимаю очки и быстро запихиваю Терезу в машину.

– Всё нормально. Мы вышли, – сообщаю я Мадлен.

Мы должны встретиться с Мадлен. Я передам ей Терезу. А потом. у меня есть ещё план. Я могу погибнуть. Я это понимаю, но у меня такое обманчивое чувство, что я имею еще несколько жизней. Как в компьютерной игре. Этим жарким днем, весь мир стал компьютерной игрушкой.

Тереза молчит. Я думала, что она засыплет меня вопросами. Нет, страх ещё не прошел. Она выглядит жалко. Где та наглая, своенравная, капризная соблазнительница, звезда самых непристойных журналов? Сейчас это напуганная глупая женщина с бегающим взволнованным взглядом.

Я познакомилась с Терезой на каком-то приеме, тогда она ещё не была невестой Тальена. Тереза вообще с женщинами не ладит. Только я проявила к ней терпение. Это моя природная вежливость. За это Антуан меня долго ругал. Тереза из тех, с кем вообще нельзя говорить. Он оказался прав.

Тереза решила взять меня в подруги. Просто больше с этой дамой никто не хотел общаться. Слава богу, мы виделись с ней редко. Но каждый раз встреча заканчивалась перебранкой. У меня никогда не было ни гонораров Терезы, ни такого количества поклонников. А она очень любила показать свое превосходство, а меня это выводило из себя.

Тереза называла меня добродетельной дурочкой, говорила, что мне не место на телевидении! Что я, Макс и Антуан друг друга стоим. Мы глупцы, помешенные на воздержании. Что нам нужно жить в монастыре.

Отказаться от встречи с Терезой было невозможно. Она цеплялась как пиявка.

Как она любила использовать меня для контраста. Тереза – носила обтягивающие платья с разрезами, идеально подбирала к ним дорогущие украшения. И я – одевающаяся как подросток – шорты, джинсы, короткие юбки, приталенные блузки, облегающие майки.

Тереза могла затмить любую. Одна Мадлен лучше нее. Рядом с элегантной Мадлен Тереза всегда смотрелась вульгарной потаскушкой, дешёвкой.

Потом Тереза стала невестой Жана Тальена. А я – её алиби. Отправляясь на оргию, Тереза говорила, что пошла со мной на девичник. И Жан верил. Мне было стыдно. Каждый раз говоря ему, что Тереза была со мной, я готова была провалиться от стыда. Я не могла смотреть на его простецкое, немного глуповатое лицо.

Наконец сексуальные похождения вышли Терезе боком! Обидно, что мои друзья должны платить за это!

А вот и машина Мадлен. Мы меняемся местами. Мадлен садится в мою машину, а я в её. Я советую Мадлен сообщить о Терезе Максу. Она согласна. Но сначала хочет «порадовать» гражданина Тальена.

Тереза молчит. Кажется, она ничего не понимает. Да, она же не знает о перевороте. Что ж, это к лучшему.

Наши с Мадлен машины разъезжаются в разные стороны.

Я еду в Конвент. Хочу пробраться в видеоархив. Интересно, о чём беседовали наши «друзья», в каждом кабинете накануне была встроена видеокамера. Вряд ли они знали об этом.

Я легко пробираюсь в здание Конвента. Всё идет отлично. Я иду по пустому коридору. Нахожу нужную дверь. Легко открываю её.

– О! У нас тут гости! – раздается за моей спиной голос.

Я замираю. Медленно оборачиваюсь. Предо мной стоят Фуше и Колло. На их лицах играют злые усмешки.

– Как раз кстати! – усмехается д'Эрбуа. – Ты нам очень нужна. Мило с твоей стороны, что ты зашла.

– Всегда к вашим услугам, – шучу я. Но мой голос звучит тихо и испуганно.

Я, Жан Тальен, упиваюсь победой. Светлана Лемус, ненавистная мне девчонка в моих руках. Он сидит предо мной. Я направляю ей в лицо свет лампы.

– Я и мечтать не смел о таком разговоре, – улыбаясь говорю я. – Знаешь почему?

Она сидит, опустив голову, даже не смотрит на меня. Я поднимаю её подбородок дулом пистолета.

– Я ненавижу тебя, Светлана Лемус, – продолжаю я. – Ненавижу с первого дня нашего знакомства.

Лемус молчит. В её взгляде нет ни страха, ни мольбы, только какая-то усталость.

– Ты была подругой Терезы, ты покрывала все её похождения, – продолжаю я. – Я это понимал. в глубине души я это понимал. Я тайно ненавидел тебя. Особенно меня раздражало. знаешь что меня особенно злило?

Опять молчание. Это выводит меня из себя.

– Твоя добродетель! – истерически смеюсь я. – Дескать, ты такая хорошая, а Тереза идеал порока! Твоя чистота и невинность бесили меня! А потом твой роман с Сен-Жюстом, объявление о вашей помолвке. Это добило меня окончательно. Ваши фотографии красовались везде! Ах, какая идеальная пара! Какая верность и любовь!

Не могу больше выносить её молчания.

– Скажи же что-нибудь! – кричу я.

Я ударяю Светлану по лицу. На глазах девушки появляются слезы. Она хочет их сдержать, но не может. Я хохочу.

Я упиваюсь страданиями ненавистной девчонки. Подумать только, одним ударом я уничтожу всю компанию и спасу любимую Терезу.

– Ты должна подписать это, – перехожу я к делу. – Подписывай!

Опять никакой реакции. Я вновь ударяю девчонку.

– Тебе уже ничего не поможет, – говорю я.

– Тогда зачем подписывать? – усмехается она.

Ха! К ней вернулось её дурацкое чувство юмора.

– Ты можешь умереть легко и быстро, – говорю я. – А можешь долго и мучительно.

Она опять молчит.

Я, Светлана Лемус, должна продержаться. Мадлен вот-вот должна позвонить. Может, этот извращенец отключил телефон. Тогда я пропала. Надо будет самой намекнуть ему. Нельзя, тут разговор записывается. Нужна секретность.

Он опять пытается заставить меня подписать какую-то бумагу. Что там? Явно ничего хорошего. Я уже не реагирую на его злые слова, крики, угрозы.

Тальен хватает меня за шиворот и стаскивает со стула. Если он начнет бить меня ногами, я не выдержу. Я боюсь боли. Он и так разбил мне верхнюю губу. Он берет меня за волосы и тащит в уборную кабинета. Неужели он утопит меня в унитазе. Нет. Он затыкает раковину, открывает холодную воду, высыпает туда льда для напитков.

Я едва успеваю задержать дыхание. Холод точно несколько маленьких иголок впивается в моё лицо. Я захлебываюсь. К счастью, Тальен быстро меня вытаскивает.

– Ради Терезы я готов на всё! – кричит он. – Подписывай!

– Что ты делаешь!? – раздается крик.

Это Лазар Карно. Он сильно ударяет Тальена. Тот падает.

– Изувер, как ты смеешь мучить Светлану! – Лазар усаживает меня в кресло и утирает моё лицо полотенцем.

– Ненавижу её! – вопит Тальен. – Ради Терезы я её уничтожу!

– Я раньше уничтожу тебя! – кричит Лазар. – Только тронь! Не позволю, чтобы из-за какой-то мерзкой шлюхи страдала такая девушка.

Тальен пытается возразить, за что получает новый удар.

– Чай с лимоном для гражданочки! – велит Лазар.

Он садится предо мной на колени. И начинает. признаваться в любви. Причем делает это на грани какого-то сумасшествия. Он ругает Сен-Жюста, говорит, что тот недостоин меня.

Господи, зачем мне столько психов за один день. Но Лазара нельзя злить, он хотя бы на моей стороне. Я храню молчание.

Сконфуженный Тальен подает Лазару чашку чая. Лазар протягивает её мне. Я мотаю головой. Ничего я не хочу!

– А как же признание? – робко спрашивает Тальен.

– Обойдемся, – коротко отвечает Карно. – И как вы посмели устроить такое без моего ведома?

– Но мы не знали о твоей любви к . – оправдывается Тальен.

Он хотел обозвать меня, но вовремя спохватился.

Тальен не знал. А вот Фуше и Колло. Уверена, они подозревали об этом. Они не хотели, чтобы Лазар помешал. Вот и скрыли всё от него. Тальена тоже продуманно выбрали. Догадывались, что он меня ненавидит.