Текст книги "Робеспьер детектив (СИ)"

Автор книги: Елена Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 41 страниц)

– Дорогая, прошу тебя, – ласково перебивает меня муж. – Эти люди хотят нас о чем-то спросить.

– Да, да, конечно, – киваю я.

– Чем вы занимались после ужина? – спрашивает Робеспьер.

– Мы легли спать, – отвечает мадам Перналь. – Мне надо ложиться рано, у меня очень слабое здоровье...

– А почему вы опоздали на ужин? – интересуется сыщик.

– Моя жена потеряла сережку, – отвечает за меня мой супруг.

Вот вредина. Слова сказать не дает!

– А вы не заметили ничего подозрительного в коридоре? Не слышали никакого шума вечером? – интересуется Робеспьер.

– Я слышала! – гордо восклицаю я.

– Дорогая, не выдумывай, что ты могла слышать?! удивляется муж.

– Когда мы выходили из комнаты, чтобы пойти поужинать, я слышала, как хлопнула дверь в комнату мадам Режан, – уверенно говорю я.

– Тогда почему я этого не слышал?! Ты все выдумываешь! возражает супруг.

Мой муж не видит ничего, что творится вокруг него. Если бы захлопали все двери в гостинице, он бы ничего не заметил.

– Просто ты невнимательный, – говорю я обиженно.

– Наверное, это была ее невестка, – предполагает мсье Перналь.

Вот еще одна неприятная черта моего мужа – найти всему прозаичное объяснение! Невыносимо! Ни капли воображения!

– Нет, это не она! – уверенно возражаю я. – Анна Режан уже сидела за столом, когда мы подошли.

Супруг понимает, что он неправ, и сдается.

Я, мсье Перналь, мне 32 года. Я и моя супруга отвечаем на вопросы Робеспьера. Моя жена вечно что-то видит, вечно что-то слышит. У нее какое-то больное воображение! Не понимаю, как она могла что-то услышать? А если и слышала... Хлопнула дверь... Ну и что? Может, сквозняк!

Ох, как бы ее фантазии не навлекли на нас подозрений! Этого нам еще не хватало!

– Мне кажется, что, пока мы обедали, в комнату Режан проник убийца, – говорит она. – Это было очень удобно для него... Возможно, это был мститель, ведь у такой пренеприятной дамы наверняка было много врагов!

Не могу больше слушать эту чушь. А возразить опасно, может обидеться, опять реветь начнет...

– Да, – киваю я, подмигивая Робеспьеру, – он прибыл из дальней страны, куда старуха продала его в рабство, когда он был младенцем. Ей хотелось заполучить его состояние.

Супруга радостно хлопает в ладоши.

– Наконец-то ты научился мыслить по-человечески! восклицает она.

Я улыбаюсь в ответ. Увы, чувство юмора у нее не такое, как фантазия.

К счастью, Робеспьер понимает, что от нас ничего путного не добьешься. Мы по-дружески прощаемся. Супруга обещает вспомнить что-то еще. Не дай Бог!

Я, Макс Робеспьер, побеседовал с весьма "душевной" семейной парой. Словам мадам Перналь я не особо доверяю. Когда речь идет о расследовании какого-нибудь преступления или другого необычного дела, многие дамы хотят принять в нем участие как важные свидетельницы и воображают, будто что-то видели или слышали. Однако совсем не обращать внимания на ее показания нельзя.

Я герцог Филипп Орлеанский, мне 44 года. На протяжении последних лет я борюсь с женой моего кузена Марией-Антуанеттой. Ох, пренеприятнейшая особа. Из-за нее мой кузен Луи даже видеть меня не хочет.

Кажется, события начинают складываться удачно! А то мне уже начало казаться, что фортуна покинула меня. Но нет! У меня появился шанс. Достаточно я был изгоем, настала пора потребовать возврата долга у всех: у братца-короля, у его супруги-королевы и ее отвратительного любовничка... еще у Лафайета. Никогда не забуду, как он бесцеремонно выдворил меня из страны. Я знаю, им двигала трусость, он подло устранял своих политических соперников.

Сейчас они все в весьма неблагоприятной ситуации! Люди только и болтают о королевском побеге. Интересно, насколько правдивы эти слухи? Первый шаг – все узнать. Это будет нетрудно, у меня есть на примете один человек...

Хм... если Луи, действительно, убежит. Отлично! Я могу с легкостью занять его место. А если его поймают? Ему не избежать обвинений в измене, а изменник не может быть королем! Ха! Как ни крути, все в мою пользу. Но вот Лафайет... А, черт с ним! Его популярность канула в Лету. Ни двор, ни народ его не любит. Даже солдаты гвардии посмеиваются над ним.

А что я могу сделать сейчас? Хорошенько подпортить жизнь моим "друзьям". Я вселю в них страх разоблачения, заставлю потерять доверие друг к другу. Пусть спокойствие навсегда покинет их!

У меня сейчас встреча с дамой, ее имя Николь Орильи. У этой особы свои счеты с королевой.

– Мадемуазель, я счастлив видеть вас, – галантно произношу я, целуя ей руку.

Она мило улыбается мне, несколько отрешенно отвечает на мою любезность.

– Как было условлено, я нашла человека, который за разумную плату сообщит все, – переходит мадемуазель к делу. – Конечно, вам придется оплатить и мои услуги посредника.

Хм... похоже, она нетерпелива. Эх, зачем я согласился, можно было самому найти человека при дворе. Траты на посредника...

– Действовать напрямую очень опасно, мой герцог, – говорит она, угадав мои мысли, – как знать, вдруг он выдаст вас королеве, желая получить более высокую награду. Прошу вас, не забывайте, что за вами пристально следят.

– Мадемуазель... – начинаю я.

– Зовите меня Николь, – улыбается она.

– Николь, – несколько смущенно говорю я. – Позвольте узнать, что движет вами в этом предприятии?

– Ненависть к королеве, – помрачнев произносит девушка. Она сделала несчастной меня, мой долг сделать несчастной ее.

Как я вас понимаю, Николь! У Австриячки дар заставлять людей страдать!

Я, Аксель Ферзен, вхожу в комнату королевы. Я не спал всю ночь, размышляя о Кампан. Вот и она! Как сдержанна, холодна, неприступна. Это делает ее особенно соблазнительной, а ее талия... О Боже! О чем я думаю! Кампан послушно выходит из комнаты.

– Ферзен, как я рада, что вы пришли! – говорит королева. С каждой минутой мой страх все сильнее и сильнее.

Бедняжка. Как мне ее жаль. Долг чести спасти эту женщину из лап черни.

– Неужели нам суждено погибнуть, – вздыхает она.

Я начинаю утешать королеву. Она плачет.

– Я не допущу вашей погибели! – восклицаю я. – Скоро вы будете свободны!

– Ох, я не могу понять, как мой супруг так легко решил отдать корону этим дикарям! – возмущенно говорит она.

– Увы, его величество несколько малодушен, моя королева, отвечаю я. – Нам придется все делать самим.

– Вы правы, Аксель, – вздыхает она. – Подумать только, я стала женой мещанина. Он был готов принять все эти жуткие ультиматумы! Но я не буду сдаваться, я еще не забыла, что я королева! Я приехала во Францию не затем, чтобы стать рыночной торговкой!

– Важно, что у вашего мужа-короля удалось получить разрешение действовать, – говорю я. – Главное – бежать, мой король Филипп III тоже так считает. Он просит нас поторопиться, дорога каждая минута.

– Ах, что бы я без вас делала, мой дорогой Аксель! восклицает она.

– Я люблю вас, моя королева! Я живу лишь для того, чтобы служить вам!

Я целую ее. Королева отстраняет меня.

– Я боюсь, – вздыхает она. – Чем ближе день нашего побега, тем все беспокойнее у меня на душе. Иногда я готова поддаться слабости и отступить.

– Теперь поздно отступать, любимая, – отвечаю я. – Скоро 19 июня, день вашего освобождения.

– Вы не желаете меня понять! – возмущенно говорит она. – Вы слишком спешите! Вас не волнуют мои страхи! Вам просто хочется поскорее сделать свое дело, чтобы оставить меня!

– Не говорите так! – восклицаю я.

– Не перебивайте! – королева дает мне пощечину.

Ей самой неловко.

– Прошу понять, волнения, которые переполняют меня, слишком сильны! – говорит она. – Только с вами я могу иногда поддаться им. Наедине с другими я должна быть королевой, а с вами я могу быть женщиной.

Я могу ее понять. На этом наша беседа завершена. Я покидаю королеву. В коридоре я сталкиваюсь с Кампан:

– Простите мою откровенность, – говорит она. – Я не должна была так поступать. Но... мне бы хотелось хотя бы видеть в вас друга... надеюсь, вы...

– Всей душой готов быть вашим другом! – восклицаю я.

– Вы очень устали, – говорит она. – Наверно, вы не высыпаетесь?

Она права. Я уже и забыл, когда спал спокойно.

Подумать только, женщина, добродетель которой выше всяких похвал, вдруг полюбила меня. Именно меня! Только я удостоился этой чести.

– Я восхищаюсь вашей преданностью! – восклицает она. – Вы примчались в столь ранний час! Как же вы успели позавтракать?

Тут я вспоминаю, что не завтракал. Голод дает о себе знать.

– Я распорядилась, чтобы вам подали завтрак, – говорит Кампан.

Я следую за ней. Какая походка! Хм... а нас многое объединяет – спасение королевы, например.

Мы проходим в комнату, где накрыт столик. Кампан желает мне приятного аппетита и хочет удалиться. Я прошу ее составить мне компанию. Кампан соглашается.

– На ваши плечи легла огромная ответственность, – говорит она. – Вам тяжело, я вижу. Постоянное напряжение, волнения...

Тут я понимаю, что давно не вел разговора по душам, обычной дружеской беседы. Как меня вымотали все эти шифровки, тайные встречи, как я устал постоянно утешать королеву, терпеть ее вспышки гнева! Нет, нельзя так думать... она действительно беззащитна...

Да, я нахожусь в постоянном напряжении. Я веду переписку с иностранными правителями, с союзниками, подбираю надежных людей, составляю планы. Я заказал на свое имя карету, достал фальшивые паспорта. Я влез в долги! Подумать только, я должен 300 тысяч ливров! Я доставляю вещи, необходимые для побега, выношу из дворца бриллианты королевы под змеиным взглядом Сантера. Совершая все эти действия, я очень рискую! Малейшая ошибка, обман доверенных лиц – я поплачусь головой. Если хоть частичка нашей тайны станет явной – провал!

Кампан внимательно слушает меня. В знак сочувствия она гладит меня по руке.

Да, в ее обществе я отдыхаю. Мне становится легче. Я смог выговориться человеку, которому можно безгранично доверять. Подумать только, такая женщина обратила свое внимание именно на меня! Нет, нельзя поддаваться низменным чувствам. Мой долг служить королеве! А вот приятная беседа с мадам мне не помешает.

Я, мсье Нэвиль, хочу дать бедолаге Жакобу насколько добрых советов. Именно мои советы будут для него незаменимы! Жакоб по уши влюблен в Анну Режан. М-да... его вздохи, с трудом произнесенные фразы, вряд ли произведут впечатление на даму.

– Мой друг, – говорю я Жакобу покровительственным тоном. Так вам никогда не удастся очаровать мадам Режан.

Юноша вопросительно смотрит на меня. Я кладу ему руку на плечо.

– Ваша речь должна быть легка и непринужденна, комплименты пусть льются рекой! – советую я.

Эх, что бы он без меня делал! Пусть знает, как обращаться с дамами.

– Я бы не хотел показаться дерзким, – говорит Жакоб, – но сказанное вами мне известно.

Он еще и самоуверен! А с каким трудом произнес эту фразу. Ох, юноша, разве те слова, которые ты клещами вырываешь из себя при беседе с мадам Режан, можно назвать непринужденными комплиментами?

– Юноша, – говорю я, – комплименты надо уметь произносить. Простите за прямоту, но у вас это получается как-то неуверенно.

Жакоб кивает. Он умный мальчик. Типичный умный мальчик, который с трудом борется со своей застенчивостью и робостью.

– Я прожженный сердцеед! – продолжаю я. – Мне хорошо известно, как покорить даму! Следуйте моим советам!

Жакоб молча слушает меня. Он понял, что мои советы бесценное сокровище!

– Говоря комплименты, положите даме руку на талию, советую я.

Я, Николя Жакоб, слушаю болтовню Нэвиля. Ужасный тип! Впрочем, как и все, кто дает советы! Для своих советов они постоянно выбирают меня! Почему? Я не дурак, и все это давно признали. Наверно, их привлекает моя застенчивость, из-за которой я выгляжу простофилей. А люди хотят блеснуть своим жизненным опытом, небрежно кинув мне пару советов. Мне все это неприятно, а им хорошо! Они хотят почувствовать себя сильными, искушенными жизнью.

Нэвиль, какое вам дело до моих отношений с Анной? Вы мне ничем не поможете! Только от нее одной все зависит!.. Да, смерть старухи решила все... иначе я бы не осмелился...

Что болтает Нэвиль? Я не слушаю. Я давно научился погружаться в свои мысли во время подобных бесед. Время от времени я киваю, произношу "да", пожимаю плечами.

Я, Шарль Броше, подхожу к Нэвилю и Николя. Похоже, противный старикашка вцепился в беднягу! Мой приятель погружен в свои мысли и вежливо кивает Нэвилю, делает вид, что слушает. Хорошая тактика, если конечно природная вежливость не дает послать советчика ко всем чертям. Эх, все же слишком много чести для них! Я бы сразу направил Нэвиля по "адресу"!

Интересно, на какую тему он просвещает моего друга? Я подхожу ближе. О Боже! Как соблазнить женщину! Я не могу удержаться от хохота.

– О-о! Вы у нас еще и сердцеед! – давясь от смеха, говорю я.

Нэвиль обиженно оборачивается ко мне.

– Зря иронизируете, юноша, – говорит он гордо, – я пользуюсь успехом у женщин!

Во выдумал! Обхохочешься!

Я с большим трудом делаю серьезную мину.

– О, да! – говорю я торжественно. – Вам однажды удалось соблазнить Клеопатру.

Банкир начинает злиться. Как он смешон.

– Юноша, согласно этикету, невежливо так разговаривать! говорит он.

Ага! Этикет вспомнил!

– Конечно, – киваю я, – со старшими по возрасту надо быть вежливыми. Но ведь вы юный, не так ли?

– Вас, как я погляжу, не учили манерам! – восклицает Нэвиль.

– А вас не учили, что не стоит давать советы в тех делах, в которых вы ничего не смыслите! – парирую я.

О! Кажется, бедняга онемел.

– Не следует делать поспешных выводов! – восклицает Нэвиль.

Да, я сделал поспешный вывод. Нэвиль никогда не онемеет. Ох, что-то мне надоел наш разговор, пора бы его завершить.

– Просто смеху подобно! – говорю я. – Одинокий мсье, имеющий лишь смутное представление о том, чем женщины отличаются от мужчин, выдает себя за героя-любовника!

– Я не могу общаться с людьми, имеющими о моей персоне столь предвзятое мнение! – гордо произносит он.

Слава Богу, разговор окончен. Ура!!! А то я думал, что бессилен перед Нэвилем!

Николя благодарит меня. Как я привязан к моему другу! Мы дружим с детства, хотя такие разные!

Он умный парень, но какой-то неуверенный. Я его поддерживаю, я стал его старшим братом. Нет, я не навязываю свою опеку, я только страхую друга.

Зачем мне это надо? Эта мысль часто посещает меня. Я нянчусь с ним с детства. Какая мне от этого выгода? Мне не надо самоутверждаться. Я не слабак, чтобы на фоне более тихого друга строить из себя героя.

И любовь... почему я решил уйти? Ведь я привык добиваться своего! Ему будет тяжелее, чем мне. Он не переживет несчастной любви. Уверен, Анна сразу бы выбрала меня... но почему я ее боюсь? Я всегда робею перед любимой девушкой, как болван, хотя никогда не страдал робостью.

Может, рискнуть... хватит жертвовать собой... Я все уступал Николя, как слабому... но он тоже всегда помогал мне... его ум сильнее моего!

Я, Филипп Орлеанский, предстаю перед моим венценосным кузеном и его супругой. С каким большим трудом им удается следовать этикету! Кажется, они не смогут сдержать своих чувств и вытолкают меня вон. Даже флегматичный Луи раздражен.

– Чем обязаны вашему визиту? – произносит Австриячка надменно.

– Мне просто хотелось лицезреть моего дорогого кузена и его верную супругу, – на слове "верную" я нарочно делаю ударение.

Королева нервно сжимает платок, а вот Луи не понял намека.

– Мой долг сообщить, что опасность нависла над вами, продолжаю я.

Молчание – их ответ.

– Мои дорогие, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, елейно пою я. – Однако в ваших рядах есть предатель.

– Будьте добры, сообщите его имя! – надменно требует королева.

Какая дерзость! Я вам не слуга.

– Если бы я знал, – вздыхаю я. – Если бы я знал... Но мой долг предупредить вас...

Нашу милую беседу прерывает визит Ферзена. Он окидывает меня надменным взглядом.

– Осмелюсь предположить, вы прибыли сеять раздоры, говорит он холодно.

Мне стоит больших трудов, чтобы не заехать ему по нахальной физиономии.

– Не стоит столь предвзято истолковывать мои поступки, улыбаюсь я. – Все же будьте внимательнее, среди вас прячется изменник.

Я низко кланяюсь и удаляюсь. Мне удалось посеять зерно сомнения. Неопределенность страшнее самой горькой правды. Эх, какой я умница!

В коридоре я замечаю Елизавету. Надо бы перекинуться парой слов с этой святошей. Просто ради интереса. Я следую за ней в дворцовый сад.

– Моя принцесса, как я счастлив видеть вас! – восклицаю я.

Она испуганно смотрит на меня, потом на ее лице появляется улыбка.

– Очень взаимно, герцог, – говорит Елизавета.

Может, удастся что-нибудь узнать у нее. Такие, как она, легко сболтнут что-то важное и даже этого не заметят.

– Как вы проводите эти дни заточения? – спрашиваю я.

– Заточения? – спрашивает Елизавета удивленно. – Тюильри прекрасный дворец.

Хм... с ней будет тяжело.

– Я имею в виду ваше теперешнее положение, – уточняю я. Ведь вы узники, не так ли?

– Бог велит нам с благодарностью принимать испытания, улыбается принцесса.

Черт! Она действительно так набожна или просто дурачит меня? Поди разбери.

Воцаряется неловкое молчание. Как к ней подступиться? Обсудить святое писание? Я в него давненько не заглядывал!

– Но Господь дает нам право бороться, – наконец нахожу я нужные слова. – Мне интересно узнать, способна ли такая хрупкая особа как вы бороться...

Елизавета кивает:

– С Божьей помощью мы все можем стать сильнее.

Слова из этой дамы приходится вытягивать точно клещами. Она ведет себя, как мученица на пытке. Да, это второй тип святош, речи которых текут в час по чайной ложке.

– А как Господь помогает вам стать сильнее? – интересуюсь я. – Приготовил ли он для вас избавление?

– Вера помогает мне в трудные минуты, – произносит она. – Я верую в избавление.

На протяжении всей беседы ее монотонный тон не приобрел никакой эмоциональной окраски. Я начинаю злиться.

– А если вдруг вас не спасет вера? – спрашиваю я. Вспомните Карла Сюарта!

– Значит, моя вера не была сильна, – отвечает Елизавета. Или...

Ее лицо как будто озаряет яркий свет.

– Мне суждено стать мученицей! Вот она истинная награда небес!

Мне этот разговор надоел. Черт с тобой, принцесса. Читай свои религиозные книги. С трудом верится, что она несет всю эту чушь на полном серьезе. Может, она действительно издевается надо мной. Нет, не похоже.

Я, принцесса Елизавета, мне 27 лет. Я сестра Луи, короля французов.

Слава Богу, завершилась моя беседа с Филиппом Орлеанским. Это человек никогда не внушал мне доверия. Сейчас особенно. От него исходит какое-то зло. А его беседа... нет, это не просто житейское желание поговорить... Орлеанский ожидал, что я сболтну ему что-то важное...

Мне становится грустно. Обидно, когда вас принимают за дурочку. Может, я действительно глупа? Нет, тогда бы меня это не волновало, я бы не заметила подвоха.

Но то, что я говорила ему – правда! Я никогда не лукавлю! Ох, почему моя набожность и честность заставляет людей считать меня слабоумной! Хотя... тут виновата и моя робость, застенчивость. Как бы я хотела быть такой, как Мария-Антуанетта! Это вовсе не зависть! Это несбыточная мечта стать беззаботной, игривой, легкой в беседе.

Меня окликнули. Я оборачиваюсь. Это Ферзен.

– Моя принцесса, – говорит он с поклоном. – Ваша сестра королева может меня принять?

– Она всегда рада встрече с вами, граф, – отвечаю я.

Никогда не понимала, зачем задавать вопрос, ответ на который очевиден. Ох, как я мечтаю о любви! Нет, мой возлюбленный не будет похож на Ферзена, он будет другой, лучше! Что-то меня отталкивает в этом человеке, но что?

– Не соблаговолите ли вы проводить меня? – спрашивает граф. – Или вы предпочтете прогулку?

Своей просьбой он не предоставляет права выбора. Зачем тогда предлагать прогуляться? Ведь я не смогу так поступить, хотя мне и хочется.

– С удовольствием, граф, – отвечаю я. – Как продвигается план нашего спасения?

– Все великолепно, моя принцесса, – отвечает Ферзен.

– Простите за настойчивость, но каковы подробности? – вдруг спрашиваю я.

Не знаю, как этот вопрос слетел с моих уст. Просто тон Ферзена, подходящий только для малых детей, сильно ранил меня.

– Моя принцесса, я бы не стал докучать вам нудными рассуждениями, – говорит Ферзен.

Отказ по этикету. Вроде бы делает одолжение, а на самом деле... Этот человек тоже считает меня дурочкой. Он боится, что я не пойму его речей... не только, его волнует, что по глупости я могу это кому-то рассказать! Неужели все спокойные, верующие в Бога девушки выглядят дурочками?

Мы входим в комнату Марии-Антуанетты.

– Моя дорогая сестра! – восклицает королева. – Я вижу, ты чем-то взволнована?

– Спешу успокоить вас, – отвечаю я. – У меня все прекрасно.

Хорошо хоть я не упомянула о беседе с Орлеанским, тогда бы они закидали меня вопросами, что именно я ему говорила.

Начинается обычная светская беседа. Королева время от времени снисходительно обращается ко мне. Так было всегда. Она любила быть моей покровительницей, давать мне советы, чувствовать себя такой... искушенной жизнью... Я всегда была для нее глупым наивным младенцем.

Внезапно разговор прерывается.

– Елизавета, прошу вас, сообщите мадемуазель гувернантке, пусть приготовит детей к прогулке.

Ясно, опять будет разговор о побеге. Меня вежливо выдворяют из комнаты. Причины мне ясны.

Они думают, что я не догадываюсь о том, что они скрывают от меня план бегства. Как я устала! Нет, нельзя злиться, в моем сердце не должно быть места для гнева.

Я, Светлана Лемус, помогала Максу в расследовании. Вернее, ходила за ним следом.

После беседы с подозреваемыми Макс решил вернуться в Париж, у него завтра заседание, которое нельзя пропустить. А я решила остаться в "Белой лилии", к тому же Лану любезно предложил мне комнату в своих апартаментах.

– Как продвигается расследование? – спрашивает он.

– Пока ничего сказать нельзя, – отвечаю я важно. – Макс подозревает всех, у кого были возможности убить старуху Режан, а вот мотивы пока видны только у некоторых. Броше и Жакоб влюблены в Анну Режан, они могли совершить убийство, чтобы спасти ее от старухи...

– То, что Жакоб влюблен в эту женщину, это верно... Он смотрит на нее влюбленными глазами и при этом боится, как смерти... А насчет Броше... по-моему, этот наглец ее даже не замечает, – возражает Лану.

– Мой друг сказал, – гордо говорю я, – что люди типа Броше хоть и ведут себя развязно и вызывающе, на самом деле очень замкнутые и всегда скрывают свои истинные эмоции. Они легко флиртуют с девушками, к которым не испытывают никаких чувств, но стоит им полюбить, эти люди всеми силами пытаются изобразить безразличие к этой особе. Вот Броше и пытался показать свое безразличие к Анне Режан.

Серж с удивлением смотрит на меня. Его поразила логика моего друга. В такие моменты я испытываю огромную гордость за Макса. Он самый умный!

– Интересно, – соглашается Лану. – Выводы вашего друга очень убедительны... Броше действительно старается не смотреть на Анну Режан, а скромный Жакоб глаз с нее не сводит. С Броше убийца хоть куда, а вот про Жакоба этого не скажешь. Он такой тихий, скромный, безликий. Они с Режан чем-то похожи, она тоже из тех, кого не замечаешь.

– Именно тихие и скромные люди, типа Жакоба, часто оказываются убийцами... Еще мотив может быть у Нэвиля, продолжаю я. – Он банкир, вполне вероятно, что он совершил растрату банковских денег, а как их вернуть, не знал. Нэвиль узнал о драгоценностях старухи, решил их украсть, и при этом убил ее.

Кажется, меня уже не остановить. Я гордо козыряю версиями.

– Нэвиль? Банкир Нэвиль? – переспрашивает Лану. – Как я раньше не додумался! Просто я не понимал, что это может быть важно...

–Что важно? – удивляюсь я.

– Накануне убийства, гуляя по парку, я нечаянно подслушал разговор старухи Режан и банкира. Она что-то спрашивала про деньги... по-моему, ее интересовало время, когда она их получит. Если бы с ней была Анна Режан, можно было бы расспросить ее о разговоре... к сожалению, вечерами старуха любила гулять в одиночестве... Поначалу я решил, что она положила свои деньги в их банк, а теперь решила взять их обратно, – рассказывает Лану.

– Я думаю, – рассуждаю я, – Режан шантажировала банкира, поэтому он решил убить ее.

– Вы очень спешите делать выводы, – сомневается Серж. Надо спросить Броше и Жакоба, Нэвиль – компаньон их опекуна в банковском деле. Они должны знать, поместила ли старуха деньги в их банк или нет.

Решено! Так и поступим!

К великой радости, выяснилось, что Режан никогда не вкладывала деньги в этот банк. Версия с шантажом получила некоторое подтверждение.

– Вы осматривали вещи старухи? – спрашивает Лану.

– Нет, мы забыли! Как глупо! – восклицаю я.

– Давайте, я помогу вам, – предлагает Серж. – Вы подождете в коридоре и покараулите, а я тем временем осмотрю комнату покойной Режан.

Я соглашаюсь. Проходит время... Довольный Лану протягивает мне неровный клочок бумаги, на котором было написано: "Я все сделаю. Не беспокойтесь. Скоро деньги будут у вас"

Я готова подпрыгнуть от радости.

– Надо сообщить об этом Максу! – восклицаю я.

– Не торопитесь, – говорит Лану. – Вдруг это подделка.

Я, Николя Жакоб, чувствую себя подлецом. Броше любит Анну, ради меня он не стал сражаться за ее любовь. Он скрывает это, но меня не обманешь! Боюсь, это приведет к отчуждению.

Нет, нельзя лишать человека права получить любовь. Особенно друга! Я не хочу потерять нашу дружбу!

Именно это я говорю Броше. Он удивлен.

– Я согласен, – говорит он спокойно. – Главное, не разругаться после проигрыша!

– Ни за что! – восклицаю я.

Броше кивает.

– Каждый из нас считает, что это он счастливый победитель, – говорит он, – поэтому мы так снисходительны друг к другу.

Похоже, он прав. Надеюсь, он простит меня, если Анна предпочтет меня. Но смогу ли я простить его... Смогу... постараюсь...

Я, полковник Сантер, вновь вижу ненавистного дружка Австриячки. Он, окинув меня надменным взглядом, проходит мимо. Каждый день эта слащавая рожа маячит перед глазами, меня уже начинает тошнить.

В голове мелькает мысль: "Вдруг он каждый раз выносит драгоценности королевы для побега". Точно! Как я сразу не догадался? Я велю моему человеку преградить путь Ферзену.

– Что вам угодно? – сурово спрашивает королевский любовничек.

– Угодно обыскать вас, – говорю я. – Как начальник охраны я имею дать такое распоряжение.

– Я не являюсь французским подданным, – говорит дамский угодник. – Ваше требование оскорбительно. Учтите, я знаю куда обратиться, чтобы вас отправили убирать улицы.

Я улыбаюсь. Меня так легко не запугаешь.

– Я тоже знаю, к кому обратиться, чтобы вас повесели сушиться на фонарике, -слащаво произношу я. – Ваше сопротивление наводит на подозрения.

Ферзен презрительно отмахивается. Я даю знак солдатам начать обыск.

– Если будете сопротивляться, я велю вам скрутить руки! предупреждаю я.

– Сантер, отставить! – слышу я голос Лафайета.

Принес же черт! Как не вовремя!

– Вы нарушаете неприкосновенность мсье, – говорит он.

– Мой генерал, я только исполняю обязанности начальника охраны, – отвечаю я. – У меня есть подозрения, что мсье выносит драгоценности Австрияч... королевы для побега!

Лафайет секунду колеблется.

– У нас нет причин не доверять другу нашей королевы! произносит он. – Отпустите его.

– Мой генерал, – пытаюсь возразить я.

– Это приказ! – сурово произносит маркиз.

Увы, я отпускаю графа Ферзена. Не понимаю, почему Лафайет такой болван! Надеяться на благородство королей?! Тьфу!

Бедолага, он хочет получить любовь и народа, и короля. Второе ему не светит, а вот первое он стремительно теряет. Вы уж определитесь, мой генерал. Ох, удерут монархи у вас из под носа, как пить дать удерут!

Я, Анна Режан, прогуливаюсь по пейзажному парку. Уже давно стемнело, взошла луна. А вот и Нэвиль. Он любит прогулки поздним вечером, считает, что они благотворно действуют на его сон.

Он садится на скамейку у речки и зажигает трубку. Я подхожу к нему... Нэвиль оборачивается...

– А, это вы, – говорит он. – Решили подышать ночным воздухом...

– Да, – киваю я.

В его глазах я замечаю усмешку. Как я устала. Или жалость, или насмешки. А как бы вы поступили на моем месте?

Нэвиль удивленно смотрит на меня. Похоже, я произнесла мою мысль вслух.

– Прихлопнул бы старуху, – беспечно отвечает он.

Я вздрагиваю. Он хохочет.

– Вы миленькая особа, – говорит банкир. – Только слишком пугливы, а это плохо. Вот если бы вашу свекровь не убили, вы бы сейчас мучались.

– Прошу вас! – восклицаю я.

– Дитя, – хохочет он. – Только не говорите, что вам ее жаль. Не надо ханжества. Благодаря смерти старушенции, вы теперь свободная богатая женщина.

Я молчу. Только усталый взгляд – мой ответ.

– Эх, хорошо, что ее порешили, – рассуждает Нэвиль. Хотя... вдруг это сделали вы? В тихом омуте черти водятся.

Он опять хохочет. Странное чувство юмора. Мы обмениваемся пустыми репликами. Я ухожу... оборачиваюсь... громкий звук, похожий на хлопок... Нэвиль сидит на скамье, опустив голову. Где-то испуганно ухает филин. Ночной парк опять погружается в безмолвие.

Я, мадам Кампан, отдала необходимые распоряжения. Побег произойдет скоро, уже вынесли необходимые вещи. Осталось только передать шкатулку с документами. Я достаю из корсажа письмо Ферзена и еще раз перечитываю:

Мадам, я хочу еще раз поблагодарить вас за приятную беседу. Я был так увлечен, что совсем позабыл о деле. Осмелюсь просить вас побеседовать с Лафайетом, именно вы способны разузнать его тайны. Ваши тонкие способности и острый ум достойны восхищения. А теперь прошу вас быть утешительницей вашей госпоже.

Искренне ваш, Аксель.

Быть утешительницей госпоже! Ха! Я все время была утешительницей. Я превратилась в бессловесную рабыню, которая выполняет чьи-то поручения! Парижским торговкам веселее живется!.. Ферзен просит меня узнать, что хочет Лафайет. А надо ли? О каких "тонких способностях" он говорит?.

Да, мы с Акселем быстро подружились. Как мало надо, чтобы мужчина увидел в вас друга. Но зачем мне его дружба! Я хочу любви!

Может, когда все закончится, Аксель обратит на меня внимание? Нет, вряд ли. Он полюбит дуру-королеву еще больше! Другое дело, если все сорвется... Мне надо будет уехать... ему тоже... Интересная мысль!.. Нет, это уже подлость... Но ради любви, никто не узнает...

Я замечаю газету "Друг народа". Какое глупое название! Я погружаюсь в чтение. Друзья черни, оказывается, умны, они догадываются обо всем. Как глуп двор!.. А тут есть адрес автора? Написать бы ему пару строк...

Мимо меня проходит Луи. Наш "умнейший" король. Я быстро встаю и делаю реверанс.

– Кампан, – произносит он своим бесцветным голосом. Сегодня граф Ферзен уже нанес визит моей супруге?

Хм... неужели он заинтересовался побегом? А может, ревнует жену?

– Если верить его обещаниям, он скоро прибудет, мой король, – отвечаю я.