Текст книги "Робеспьер детектив (СИ)"

Автор книги: Елена Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)

– Да, маркиз, – ответила Мария-Антуанетта. – Мы крайне обеспокоены поведением эмигрантов против революции. Долг монархов Франции прекратить их недостойные нападки.

– Я восхищаюсь вашим благородством, – поклонился Лафайет.

Он не верил королеве. Весьма странно, что ее волнуют эмигранты, поддерживающие интересы монархии. Ведь цель их агитации и призывов – захватить Париж и вернуть старый порядок.

– Для нас превыше всего благо нации! – сказала королева.

– Именно! – закивал король.

– Как я понимаю, вы изволите одобрять военные действия? – спросил Лафайет.

Мария-Антуанетта лишь величественно кивнула.

– Я смею надеяться на скорое начало военных действий, – сказал маркиз.

– Мы разделяем ваше ожидание, – произнесла королева.

На этом аудиенция завершилась. Лафайет понял, что зря надеялся на то, что их величества раскроют карты.

Маркиз действительно преследовал благородные цели, верил в свои идеалы. Он был одержим ими и нередко совершал необдуманные поступки. Как всякий романтик, Лафайет очень часто шел на риск.

– Какие дураки! – воскликнула королева. – Они даже не понимают, что война нам только на руку. Войска моего брата Леопольда мгновенно разобьют французскую армию.

Людовик засмеялся.

– Мадам, вы до сих пор ненавидите Лафайета!

– Увы, зло, которое он причинил мне нельзя забыть, – сказала Мария-Антуанетта. – Стоит унизить и оскорбить меня однажды, чтобы потом стать моим врагом навечно. Даже его добрые деяния не заставят мое сердце смягчиться. Никогда не забуду, как он, ведомый своей гордыней, поставил нас в полную от него зависимость! Тюремщик!

– Да, вы правы, одна декларация прав чего стоит, тьфу! Надо немедленно начать войну!

Людовик, как говорится, стал понемногу просыпаться и интересоваться последними событиями. Однако никаких предложений он не вносил. Король только поддерживал идеи супруги и ее любовника Ферзена, который усердно работал за границей, дабы ускорить освобождение возлюбленной из лап черни.

– Отныне нашим уделом будет ожидание, – сказала королева. – Мне кажется, я из-за кулис наблюдаю за спектаклем. Молю Бога, чтобы сие ожидание имело быстрый и счастливый исход.

– Министр Нарбонн! – объявил лакей.

– Мадам, внушает ли вам доверие этот человек? – поинтересовался Людовик. – Достоин ли он быть посвященным в наши планы?

– Этот человек вызывает симпатию, – сказала Мария-Антуанетта. – Именно такие друзья нам необходимы. Но было бы ошибкой раскрыть ему все наши планы, необходимо удостовериться в его преданности.

Красавчик министр предстал перед монархами.

– Мы бы хотели посвятить вас в одно очень важное дело, – торжественно произнесла королева.

– Это большая честь для меня, – Нарбонн поклонился.

– Вам придется часто вести беседы с маркизом Лафайетом, – четко, по-деловому, продолжала Мария-Анутанетта. – Вы будете в курсе всех его планов – вы военный министр, а он главнокомандующий. Вам нужно подробно докладывать нам о каждом шаге Лафайета, а потом выполнить еще кое-какие действия. Конечно, ваше право отказаться…

– О, Ваше величество, я рад служить вам!

– За свою работу вы получите щедрую награду! – вмешался король.

– Премного благодарен вашим величествам!

Людовик решил не мелочиться. Он сразу же выписал чек на крупную сумму и протянул его Нарбонну. Мария-Ануанетта не одобряла этого шага, но спорить было поздно.

– Ладно… Пусть получит аванс, – решила она.

Довольный граф Нарбонн вышел из королевской резиденции. Он поймал экипаж.

– Особняк маркиза Лафайета! – велел граф.

Ни один извозчик в более подробном адресе не нуждался.

Маркиз Лафайет уже ждал Нарбонна, должен был состояться весьма серьезный разговор.

– Я хочу предложить вам сотрудничество, – сказал Лафайет министру. – Вы в курсе всех королевских дел. Не буду ходить вокруг да около… просто предложу вам докладывать мне обо всех их преступных планах.

– Но почему вы не доверяете двору?

– Не лукавьте! Двор давно не пользуется доверием. Монархи готовят заговор! Я не позволю, чтобы мои идеи, которые я вынашивал столько лет, и которые почти осуществились, были разрушены капризами Марии-Антуанетты!

– Простите мое любопытство, но какие идеи вы защищаете? – полюбопытствовал граф.

– Свобода! Равенство! Братство! Декларация прав – мое творение! Конечно, все ваши услуги я щедро оплачу. Разве кто-нибудь обвинял меня в нечестности?!

– Мсье Лафайет, вы один из самых честных граждан Франции! Ваши идеи растрогали меня. Я готов помогать вам, вести вас и нацию к победе! Я помешаю планам двора расстроить эти великие замыслы!

Нарбонн говорил с жаром и вдохновением, даже сам чуть было не поверил в свои слова.

– Благодарю вас! – сказал Лафайет. – Мы должны победить! Я верю в моих солдат! Их доблесть поможет одолеть любого врага! Хотя, вести прямую войну недостаточно, я собираюсь вести войну политическую! А сейчас примите от меня скромный подарок!

Лафайет выписал чек на еще более крупную сумму, чем Людовик.

– Ну, это лишнее, – промямлил Нарбонн, пряча чек. – Можете рассчитывать на мою преданность.

Министр ликовал.

– Еще немного, – сказал он себе, – и я пошлю мадам де Сталь к черту. Хотя, я ввязался в опасную игру… да, двойная игра – двойной риск… Эх, я привык рисковать!

Заботливая Элеонора

Элеонора Дюпле поднялась пораньше, чтобы приготовить завтрак для Максимильена. Она знала, что он встает очень рано, и старалась сделать так, чтобы ему не пришлось долго дожидаться завтрака.

Семья Дюпле была довольно состоятельной. Ее глава – мсье Дюпле управлял весьма солидным столярным делом, которое процветало. Он усердно работал, и его труды вознаграждались. Конечно, имея такой солидный доход, они могли позволить себе кухарку и даже повара, но хозяйка дома, мадам Дюпле, предпочитала готовить сама. Надо заметить, это у нее превосходно получалась. Умением прекрасно готовить она прославилась очень быстро, а ее дочери получили этот дар по наследству. Особенно преуспела Элеонора. Она умела готовить великолепные булочки.

Но для их приготовления требовалось затратить много сил, и технология была очень сложной. Поэтому Элеонора делала эти булочки довольно редко. Робеспьер как-то похвалил их и даже отметил, что не ел ничего вкуснее. Конечно, после такого комплимента мадмуазель Дюпле сделала для него исключение. Элеонора лично для Максимильена пекла эти булочки почти каждое утро. Она была просто счастлива порадовать его.

Элеонора изящно расставила угощение на подносе и понесла своему обожаемому кумиру. Проходя мимо зеркала она остановилась, поставила поднос на столик. Девушка сняла кухонный чепец, поправила черные локоны, потом взяла поднос и продолжила свой путь.

На лестнице она столкнулась со Светик.

– Что ты тут делаешь? – вырвалось у нее. – Почему пришла так рано?

– Мы с Максом договорились, – весело пояснила Светлана.

Элеонора тяжко вздохнула. Она считала Светик слишком шумной и ужасно невоспитанной. Какое-то время Элеонора пыталась бороться с дурным влиянием этой девицы на Мориса и Лизетту, но вскоре поняла, что это бесполезно. Подростки в Светлане просто души не чаяли, а ее приключенческие истории вызывали у них полный восторг.

Светлана тоже не очень жаловала Элеонору: невосприятие к шуткам, строгая манерность, вечная серьезность были просто невыносимы. Мадмуазель Дюпле напоминала Светик девиц из пансиона, которые каждую ее шутку встречали такими взглядами, что она начинала чувствовать себя круглой дурой. Таким взглядом Элеонора всегда смотрела на Светик. Мадмуазель Лемус догадывалась, почему Элеонора недолюбливает ее. Виной всему жгучая ревность. Ведь достаточно большую часть своего времени Макс проводил именно со Светик.

– А ты ему уже завтрак несешь? – Светлана не преминула подколоть Элеонора. – Утром одна заходишь к нему в комнату?

Элеонора от этих слов чуть не выронила поднос, но промолчала. Светлана весело распахнула дверь и прямо влетела в комнату Робеспьера.

– Какая вульгарность! – проворчала Элеонора. – Нужно было постучать.

– Макс! Тебе принесли завтрак! – сообщила Лемус. – Специально для тебя! О-о! Сервировка как в ресторане.

Мадмуазель Дюпле дрожащими от волнения руками поставила поднос.

– Я вам принесла булочки, которые вы любите и кофе. Я сделала его с молоком, оно придает силы. А вам это необходимо!

– М-да, – пробормотала под нос Светлана, – особенно, если учесть, что Макс кофе с молоком терпеть не может и называет это жуткой бурдой.

– Благодарю вас, Элеонора, – вежливо произнес Максимильен. – Не стоило утруждать себя…

– Не бери в голову! – рассмеялась Светик. – Ей это только в радость. Эти булочки она испекла сама, они предназначены лишь тебе одному!

Элеонора густо покраснела.

– Ну, хватит! – Робеспьер одернул расшалившуюся девицу. – Честно говоря, я сражен вашими кулинарными способностями, мадмуазель Элеонора.

От этих слов мадмуазель Дюпле просто расцвела. Робеспьеру было стыдно, что он так обременяет бедную девушку.

– Дорогая мадмуазель, – сказал он вкрадчиво, – но все же… я хочу попросить вас так больше не утруждать себя. Мне право неудобно…

Большие темные глаза Элеонора наполнились слезами:

– Вам не нравится, как я готовлю, – прошептала она, – простите меня… я не хотела…

«Ну все, – подумала Светик, – сейчас, наверное, будет рыдать на одной ноте сорок минут без перерыва».

Элеонора выбежала из комнаты, Робеспьер бросился за ней, чувствуя себя последним мерзавцем. Светлана хотела последовать за ними, но передумала. Перед ней стояла тарелка превосходных булочек, которые надо было немедленно съесть, а не то они остынут и будут не такими вкусными.

– Макс справится! – решила она. – Элеонора сразу же успокоится, когда он начнет просить у нее прощение. А вот булочки надо спасать!

Девушка уселась за стол и приступила к трапезе. Кофе с молоком она пить не стала.

– Элеонора, конечно, зануда, – сказала Светик, прикончив первую булочку, которая растаяла во рту. – Но выпечка у нее вкусная! Может, на ней Макса женить? А то от гордой Мадлен одни неприятности. Хотя, нет, не надо, булочки Элеонора в любом случае ему испечет.

Время и мадам Шалабр

Двух подозреваемых Робеспьер решил допросить сам. Это были мадам Шалабр и экс-министр Неккер.

Сначала Неподкупный решил все же посетить свою знакомую, Маргариту Шалабр.

Она принадлежала к тем женщинам, которых годы только украшали. Элегантность и обаяние зрелой женщины придавали ей особую привлекательность. При этом она не стремилась молодиться, как некоторые ее ровесницы.

– Удивительно! – воскликнула она, когда Робеспьер изложил ей цель визита. – Когда-то давно вы расследовали одно убийство, и я тоже была подозреваемой. Теперь история повторяется, как интересно. Теперь перед вами более сложная задача – раскрыть убийства двадцатипятилетней давности.

– Вы правы, мадам, – сказал Робеспьер. – Но в этом заключается весь интерес. Увы, вам придется опять вернуться в прошлое. Расскажите, как все началось. Меня также интересует ваша подруга, мадмуазель Обри.

Шалабр кивнула.

– Много лет прошло. Двадцать пять, тогда мне было пятнадцать… сейчас тридцать девять! Ну и что! Я не стесняюсь своих лет. Наоборот, я с гордостью называю свой возраст. Мне нравиться видеть удивленные лица людей! Читать в их глазах мысли: «как эта старая ведьма умудряется так выглядеть!»

Робеспьер вежливо сделал несколько комплементов даме. Она восхищала его.

– Я говорю что-то не то! – спохватилась Шалабр. – Перейдем к делу. Вы просите воссоздать картины прошлого. Попробую. Это было в Фонтенбло. Мы были соседями: я, мсье Кори, Оливия (будущая мадам Кори) и Изабель, которая сейчас носит фамилию Обри. Частенько к нам приезжали гостить мсье Лотнер и мсье Риш. И вот я, нескладная девочка, влюбилась в мсье Кори. Как вы знаете, безответно. Мои подруги Оливия и Изабель были хороши собой, на их фоне я выглядела просто ужасно! От этого я злилась, становилась невыносимой в беседе. Чтобы как-то взять реванш над остальными, любила язвить, подкалывать, делать неприятные замечания. Я была эмоционально неуравновешенна и взрывалась по пустякам. Какой несчастной я себя чувствовала! Мсье Кори относился ко мне хорошо, но как к ребенку. Изабель любила смеяться над моей внешностью, а также над моими жалкими попытками обратить внимание Кори на себя. Она уже пользовалась успехом у мужчин, хотя была всего лишь на три года меня старше. Изабель считала, что все мужчины должны быть у нее ног. При этом Изабель обладала завидной напористостью, всегда добивалась своего. Если кто-то шел против ее воли, она не показывала обиду, но потом начинала мстить. Ужасная злопамятная тиранка! Она уже почти добилась расположения Кори и насмехалась надо мной пуще прежнего. Однако мсье Кори обратил внимание на скромную Оливию. Изабель померкла. Меня душила ревность, но злорадство оказалось сильнее! Теперь я стала дразнить Изабель ее поражением. Что было потом… К нам приехал погостить приехал мсье Лотнер. Он тут же заметил Оливию. Тут то все и началось. Он открыто преследовал ее накануне свадьбы и после оной. Увы, его попытки были бесплодны. Это сильно ранило самолюбие ловеласа, не знавшего поражения. Над Лотнером начинали посмеиваться. Я думаю, ему неприятно было слушать колкие шуточки. Лотнер самолюбив до ужаса, к тому же мстителен. После рокового приема он пустил слух, что достиг своей цели. Говорил, что именно за этим он позвал мадам Кори в гостиную.

– Этот слух пошел после смерти мсье Кори?

– Да. После приема Лотнер уезжал и отсутствовал несколько дней.

– А сам вечер убийства вы не помните? – спросил Макс.

– Помню, как я и Изабель пошли за Оливией. Мы знали, что она пошла с Лотнером, их видела Изабель. Мы заглянули в гостиную, но Оливии там не оказалось, был только Лотнер. Он сказал, что мадам Кори только что ушла. Мы с Изабель решили вернуться. Лотнер почти сразу же вышел за нами. Я помню, он шел следом. Потом мсье Кори отправился сам искать Оливию и нашел мертвой с ножом в спине. Она лежала возле окна. Страшное зрелище!

– А с мсье Ришем и с кузеном Кори Жобером вы были хорошо знакомы?

– Риш тогда был неуравновешенным мальчишкой! Однажды мы его раздразнили, и он гонялся за нами с ножом для бумаги! Как мы тогда перепугались! В порыве гнева он мог убить кого угодно, хотя он был очень добрым, безвредным, никогда не держал злобу. Все его чувства выплескивались мгновенно, но он очень быстро остывал.

С Жобером я была мало знакома… Он обрадовался богатому родственнику, надеялся не его покровительство. Кори был добр и обещал помогать Жоберу. Не знаю, смог бы он убить мсье Кори. Жобер был, как говорят, дитя улиц и подворотен. Богу одному известно, что было у него на уме.

– Благодарю за подробный рассказ, мадам. Но меня интересует еще одна личность. Это Неккер. Только мсье Лотнер упомянул его среди подозреваемых. Он объяснил свои подозрения тем, что Неккер был тайным воздыхателем мадам Кори.

– Я совсем про него забыла! – воскликнула Шалабр. – Ей богу, при расследовании он не был зачислен в список подозреваемых. Неужели, Лотнер сам выдумал эту чушь!

– Возможно, а проявлял ли мсье Неккер какие-нибудь знаки внимания по отношению к мадам Кори? – спросил Макс.

– Никаких абсолютно! Их отношения нельзя было назвать даже дружескими! Они говорили друг другу только «здравствуйте» и «до свидания»!

– Что ж, мне остается только поговорить об этом лично с Неккером. Сомневаюсь, что он будет откровенен.

– Наверное, интересно расследовать убийства! – произнесла Шалабр с восхищением.

– Согласен, мадам, но это очень опасно! Особенно если это убийство прошлых лет. Убийце удалось уйти от наказания, он уже похоронил прошлое. И вдруг оно, как проснувшейся вулкан, вырывается наружу! Перепуганный убийца может убрать любого, кто, по его мнению, знает слишком много или может вспомнить что-то не то. Действия перепуганного убийцы почти невозможно предугадать. Сыщику надо быть осторожнее, никогда не показывать вида, что он о чем-то догадывается.

Шалабр с улыбкой, кивая, слушала его. Самолюбие Робеспьера было опять удовлетворено. Максимильен обожал вести подобные рассказы, раскрывающие слушателю грани его таланта.

Жермена де Сталь сердится

В особняке Неккера Робеспьер имел честь увидеться с мадам де Сталь. Ее облик соответствовал облику умной просвещенной женщины того времени. Жермена подчеркивала именно свой ум! Давала понять, что она женщина умная, просвещенная, не чета глупым куклам. Такие дамы не отреагируют на нелестный отзыв об их внешности, но сотрут в порошок любого, кто осмелится бросить тень на их умственные способности.

Жермена же Сталь сидела в удобном кресле и читала толстую старую книгу. Лицо было напряжено, сосредоточенно. Робеспьер так и не смог понять, то ли она действительно увлеклась чтением, то ли решила разыграть перед ним спектакль.

– С какой целью вы пожаловали? – спросила она, отрываясь от книги.

– Мне нужно поговорить с вашим отцом, мадам. Могу заверить, речь пойдет не о политике… А что вы читаете?

– Я продолжаю изучение философских трудов, – сказала она не без важности. – Опираясь на них, я разработала свою политическую программу. Планирую написать книгу.

– Восхищаюсь вами, мадам, вы поставили себе трудную цель.

– Для меня это не трудно, мсье.

– Я ни минуты в этом не сомневался, – вежливо произнес Макс, однако, ответ и самомнение мадам ему не понравились.

Их разговор прервал мсье Неккер.

– Любопытно узнать, о чем Неподкупный хочет поговорить со мной, – сказал он приветливо.

– Речь пойдет об одном деле… об убийстве, которое произошло двадцать пять лет назад.

Бывший министр помрачнел, на него нахлынули воспоминания.

– Какое убийство? – спросила де Сталь.

По тону дамы и ее решительному взгляду Робеспьер понял – дочь имеет на отца сильное влияние. Наверняка, пользуясь его связями, она добивается своих интересов. Благодаря отцу она устроила своего любовника Нарбонна на должность военного министра.

– Это давняя история, я даже не знаю с чего начать, – сказал Неккер.

– Хорошо, я вам помогу. Вы любили Оливию Кори, не так ли?

– Мсье Робеспьер, вы должны понимать, что не принято задавать подобные вопросы! – сказала Жермена де Сталь. – Ваше желание узнать, кого мой отец любил двадцать пять лет назад, недостойно благовоспитанного человека!?

– Речь идет об убийстве, мадам, – повторил Робеспьер.

– Это не служит вам оправданием!

Максимильен почувствовал, что мадам де Сталь скоро выпроводит его вон. Она была молода и слишком эмоциональна. Контролировать себя ей удавалось с трудом.

– Жермена, не беспокойся, – ласково попросил ее отец. – Двадцать пять лет назад произошла одна трагедия, свидетелем которой я оказался.

Неккер коротко пересказал события прошлого. Мадам де Сталь окинула Робеспьера недовольным взглядом, но ничего не сказала.

– Буду честен с вами, – сказал Неккер. – Я действительно любил мадам Кори. Но я был ее тайным поклонником, я бы никогда не осмелился претендовать на взаимность. Однако от глаз сплетников не укрылось ничего… Помню, меня даже подозревали в убийстве…

– Чета Кори были счастливой парой? – спросил Неподкупный.

– Да, очень. Их отношения были построены на редком доверии – ни скандалов, ни сцен ревности.

– Где вы были в день убийства мадам Кори?

– Я был среди гостей, среди толпы, алиби у меня не было. Точно так же дело обстояло и с убийством мсье Кори, на этот случай у меня тоже отсутствовало алиби.

Мадам де Сталь больше не могла сдерживать себя:

– Какая подлость! Отец, думаю, ты догадался. Этот тип подозревает тебя в убийстве! В убийстве двадцатипятилетней давности!!! Он хочет бросить тень на твою репутацию! А значит, на твоих друзей, многие из которых его политические противники!

– Мадам, я даже не смел так думать… Мсье, если что-нибудь вспомните, прошу вас, напишите мне. Это очень важно, – попросил Робеспьер.

– Да, конечно, – ответил Неккер.

– Благодарю за любезность. Особенно вас, мадам, вы были очень учтивы.

Неподкупный раскланялся и покинул их.

Разговор в салоне

Могло показаться странным, но Бриссо был частым гостем в салоне мадам де Сталь, где встречались Лафайет и Нарбонн. Жермена, как обычно, блистала эрудицией, ловко переходя от античных философов к современной политике. Она поражала своей осведомленностью во всех вопросах.

– Кстати, а Манон Ролан знает, что вы у меня? – смеясь, спросила она Бриссо. – Или мадам запретила вам посещать мой салон?

– Ну, запрета мадам Ролан не накладывала, она знает о моих визитах… Муж посоветовал ей сблизиться с вашим лагерем. Ведь у нас цели одни.

– Манон Ролан! – театральным голосом произнесла Жермена. – Эта плебейка считает себя птицей, вырвавшейся из клетки! Что за птица? Может, павлин? Эта птичка тоже считает себя самой красивой, громко кричит, имеет важную походку. Нет, мадам Ролан не просто красива, она очень умна, почти как птичка колибри. Манон поет мужу песенки, а он дает ей зернышки.

Умный Бриссо оставил этот отзыв без ответа, он подозревал, что Нарбонн при любой удобной возможности донесет все его нелестные отзывы до мадам Ролан.

Среди этой компании была Мадлен Ренар. Она с легкой улыбкой слушала колкие замечания Жермены де Сталь в адрес Манон. Мадлен очень хотелось стравить этих дамочек друг с другом. Однако сейчас были другие проблемы.

– И какие у нас планы кроме немедленной войны? – поинтересовалась Мадлен, глядя на Лафайета.

– Действительно, – согласился Нарбонн, – какие?

– Контролировать двор! – сказал маркиз. – Мсье, вам удалось выяснить, что они замышляют?

– Ничего особенного, ведут переписку с королем Леопольдом. Умоляют начать наступление. Он что-то не очень торопится, – презрительно ответил Нарбонн.

– Значит, нам придется самим напасть на него! – сказал маркиз Лафайет. – Мсье Бриссо, это по вашей части. Мы ждем плодов вашей агитации.

– Да, – кивнула де Сталь. – 18 декабря Робеспьер сильно потрепал вас.

– Он потрепал также и лагерь мсье Лафайета, – заметил Бриссо. – Но я достойно ответил Робеспьеру! Я выгораживал вас!

– Извините, но это было бледновато! – улыбаясь, сказала Мадлен. – К тому же вы лишний раз скомпрометировали себя.

Ее голос звучал спокойно, почти ласково.

– На ваши злые нападки, дорогой Бриссо, этот проходимец даже не обратил внимания! – добавила де Сталь. – Робеспьер вызывает у меня жгучую ненависть!

– Чем он прогневал вас? – удивленно поинтересовался Нарбонн.

Мадам де Сталь картинно отмахнулась веером.

– Вам тоже следует действовать, дорогой Нарбонн! – сказал Бриссо сердито. – Мы надеемся на ваше влияние при дворе!

– За это не волнуйтесь, – лицо Нарбонна исказила кривая усмешка. – Ваша цель справиться с чернью.

– Вам надо действовать решительно, разбить Робеспьера! Начать на него наступление! – сказал Лафайет Бриссо, который мог только кивнуть в ответ.

Настроение у него заметно упало.

– Ох, мне пора, – извиняясь, сказала Ренар. – Мсье Бриссо, окажите честь, проводите меня.

Депутат с радостью согласился. Мадлен оперлась на его руку.

– Как я вам сочувствую, – сказала она. – Вы между двух огней. Лагерь Лафайета требует от вас решительных действий, а Роланы хотят выждать. Что ж, вам решать.

– Вы на чьей стороне? – спросил Бриссо.

– Разве это важно? – улыбнулась Мадлен. – Я независима от них, наоборот, им нужны мои деньги. К тому же я не актриса в историческом спектакле, коими так хотят стать мадам Ролан и мадам де Сталь. Я только жду за кулисами, наблюдаю за спектаклем, хочу извлечь из всей этой ситуации весомую для себя пользу.

Робеспьер продолжает сражение

11 января 1792 года Робеспьер решил выступить с новой речью против Бриссо. Неподкупный хорошо выдержал паузу, оставив злые выпады противника без внимания. Но Максимильен не собирался отступать. Если он бросил вызов, то будет сражаться до последнего.

Придти поддержать друга собрались Антуан, Светик и Камилл. Сен-Жюст решил придти в клуб пораньше. Он знал, что Неподкупный приходит очень рано. Антуан прошел по коридору и в полумраке увидел, как Робеспьер целует какую-то женщину.

– Я специально пришла в столь ранний час, чтобы увидеться с вами, – говорила она.

Сен-Жюст понял, что пока не стоит подходить к Робеспьеру.

Когда Светик и Камилл подошли к зданию клуба, их встретил перепуганный Антуан.

– Что случилось? – спросила Светлана.

– Там… там…

– Антуан, милый, что произошло!? – заволновалась Лемус.

– Да говори же! – не выдержал Камилл.

В голове Светик мелькнула мысль, что Антуан нашел в клубе труп, и она надеялась, что это труп не Макса.

– Неподкупный в коридоре целуется с женщиной! – произнес Антуан.

Светлана, у которой как камень с души свалился, расхохоталась. Камилл вторил ей своим громким кудахтающим смехом. Проходящие мимо люди стали на них оглядываться.

– Что тут такого удивительного? – сказала Светик сурово. – Вот если бы он целовался с мужчиной, это был бы действительно ужас.

Антуан окинул ее обиженным взглядом, чувства юмора у него действительно не было. Камилл загоготал еще громче. Так вместе они вошли в здание.

Парочка, о которой говорил Антуан, давно прекратила поцелуи. Они просто мило беседовали.

– Я чувствую, вы приготовили нам сюрприз, мой дорогой Макс, – улыбнулась красотка. – Жду с нетерпением.

– Только не говорите, что переживаете за меня, – ласково сказал он. – Все равно не поверю!

– И правильно сделаете. Желаю вам провалиться! – рассмеялась она.

– Увы, я постараюсь не оправдать ваших надежд, – в тон ей ответил Робеспьер.

Прозвенел звонок, извещающий о начале заседания.

Неподкупный поднялся на трибуну и начал речь.

Он четко изложил, что война на данный момент губительна для Франции и нужно приложить все силы, дабы ее не допустить.

– Чтобы вести подлинную народно-освободительную войну, необходимо иметь армию и военачальника, – сказал он. – Но где же военачальник, который был бы неизменным охранителем прав народа и врагом тирании? Где полководец, чьи руки не были бы запятнаны кровью и придворными подачками? Может быть, в таком случае собрать всех национальных гвардейцев? Но, оказывается, они не имеют ни обмундирования, ни оружия, их начальство сделало все для того, чтобы их обессилить…

После этой тирады Неподкупный состроил гримасу удивления.

– Но что это? – изумленным тоном произнес он. – Оказывается, все ораторы за войну останавливают меня. Вот господин Бриссо говорит мне, что руководить нами должен граф Нарбонн, что поход надо совершить под начальством маркиза Лафайета, что вести нацию к победе подобает исполнительной власти… О французы! Эти слова разбили все мои мечты, уничтожили все мои планы! Прощай, свобода народов!

У Бриссо было такое чувство, что он упал в грязную лужу посреди многолюдной улицы. После заседания депутат чувствовал на себе насмешливые взгляды. Он не представлял, как выбраться из этой ситуации, ему хотелось подняться на трибуну и в грубых выражениях сказать все, что он думает о Неподкупном. Но слова, когда-то сказанные мсье Роланом, не позволили ему этого сделать.

Робеспьер был доволен собой. Успех, аплодисменты, поздравления льстили его самолюбию.

К нему подошли Светлана, Антуан и Камилл.

– Прекрасно! – воскликнул Демулен. – Здорово ты его! Теперь они замолчат!

– Благодарю за похвалу, мой друг. Но я не уверен, что они замолчат надолго.

Робеспьер даже после головокружительных успехов мог более или менее здраво взглянуть на ситуацию.

– Я тебя поддерживаю! – продолжал Камилл. – Сегодня же выпускаю статью! Молодец!

– Мне особенно понравилось построение фраз, – важно произнес Антуан. – Сама композиция речи, изложение темы и идеи…

Светлана с изумлением смотрела на него. Для нее речь Робеспьера была довольно заумной. И если бы он накануне не объяснил ей, что к чему, она бы вряд ли сориентировалась, просто погрузилась бы в свои мысли и все бы прослушала.

– Ладно, приятель, хватит умничать! – перебил его Камилл. – Давайте перейдем к более приятному делу!

– Какому? – удивилась Светик.

– К убийствам! А то Макс был слишком был занят своими делами и совсем забросил убийства.

– Да, – кивнула девушка. – Антуан, мы ведь не показывали последние записи.

Первые версии

Антуан Сен-Жюст, вытянувшись по струнке, ждал, что скажет Неподкупный.

– Макс, не томи! – взмолилась Светлана. – Антуану сейчас станет плохо.

– Ага, – захихикал Камилл. – Он вот-вот помрет!

Сен-Жюст обиженно засопел.

– Что ж, вы хорошо поработали. Теперь я могу сделать кое-какие выводы, – сказал Робеспьер.

– Ну, какие!? – полюбопытствовала Светик.

– Дело весьма сложное. Твердого алиби нет ни у кого. Попробуем для начала разобраться, кто и как мог совершить убийство мадам Кори. Начнем с мсье Лотнера. Это человек, привыкший к постоянному успеху у женщин, который никогда не знал поражений. Вдобавок ко всему он честолюбив и мстителен. Такие люди ради своей репутации готовы на все! Лотнер мог убить мадам Кори, дабы не потерять свою славу великого любовника, не стать посмешищем. Для типов вроде него это страшнее смерти. Я уверен, что он возненавидел женщину, которая не захотела ему покориться.

– Ненормальный какой-то! – проворчал Камилл.

– Макс прав, для людей с высоким самомнением потеря репутации смерти подобна! – согласилась Лемус.

– Ага, – закивал Демулен. – Как твой новый приятель. Он тоже весь такой надутый, важный…

– Камилл! – строго одернул его Неподкупный, видя что несчастный Антуан скоро потеряет над собой контроль. – Перейдем к следующим подозреваемым. Изабель Обри – девочка-любимица публики. Все мужчины у ее ног, хотя она еще так юна. И вдруг появляется несносная Оливия, которая уводит у нее мсье Кори. Обри тоже мстительна и злопамятна. Как мне рассказали, она всегда тихо выжидала, чтобы нанести удар. Самовлюбленной аристократке могло казаться, что ей сойдет с рук все, даже убийство.

– Она как мадам де Сталь! – воскликнула Светик. – Точно такой же типаж! Только де Сталь очень умная и начитанная и кичится не красотой, а умом.

Все согласились.

– Далее у нас мсье Неккер.

– Осмелюсь предложить… его следует вычеркнуть, – предположил Антуан. – Он был из тайных воздыхателей, а такие не теряют самообладания и не могут совершить убийство из ревности.

– Ошибаетесь, мой друг. Скрытные, спокойные на вид влюбленные более опасны, чем пылкие эмоциональные поклонники. Они хранят свои чувства в себе, которые рано или поздно вырываются наружу. К тому же эти люди способны продумать сложное убийство.

– Захотел поумничать, а не получилось, – продолжал дразнить Сен-Жюста Камилл.

Светлана взяла обиженного Антуана за руку.

– Он шутит! – сказала она. – Не обижайся!

Тот, следуя своей теории – надо быть с дамами посуровей – тотчас же высвободил свою руку. Робеспьер, дабы не накалять обстановку, перешел к следующему подозреваемому:

– Неуравновешенный мсье Риш – противоположный типаж! Такие люди способны на что угодно в момент вспышки эмоций. При этом никогда не смогут тщательно продумать убийство. Они не мстительны, быстро остывают и забывают обиды. Но в моменты гнева лучше держаться от них подальше. Следующая подозреваемая мадам Шалабр. Тогда она была ничем не примечательной девицей, отчего злилась и норовила сделать ближнему какую-нибудь гадость. Но ее чувства всегда были открыты, как и у Риша. Но в отличие от него Шалабр действовала сознательно и продуманно. Нужно также учесть, что обиженные подростки не стесняются в словах. Они запросто могут сказать: «Я тебя убью!» или пообещать другие способы расправы. Однако выполнить свои угрозы решится не каждый.