Текст книги "Робеспьер детектив (СИ)"

Автор книги: Елена Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 41 страниц)

– Ваше Величество, – произнес он, небрежно кланяясь. – Важные дела прислали меня к вам, сир. Дела, которые не терпят промедления! Необходимо немедленно снять с должности Бертрана де Моллевилля, отстранить фельянов и прочих аристократов вплоть до удаления их из дворца. Эти лица, называющие себя вашими друзьями, вносят смуту и раздоры, их путанные речи не позволят вам, сир, сосредоточиться на главных целях! Особенно опасен Делессар, если бы не он, Франция уже вела бы военные действия! Эти люди хотят вашей погибели и свержения монархии!

Нарбонн понимал, что переврал, и надеялся, что «умный» Людовик не заметит подвоха.

Король, мирно раскладывающий пасьянс, окинул Нарбонна удивленным взглядом. Пусть монарх был инфантильным и безвольным, но о том, что он Людовик – король французов – не забывал. Его и раньше раздражало отвязанное поведение Нарбонна, и теперь чаша терпения переполнилась.

Как всякий король, Людовик любил почести, лесть, заискивание, а не командный тон.

– Как вы смеете… – возмутился он. – Как вы смеете указывать мне, как поступать, – говорил он запинаясь от гнева, – какая дерзость… Как вы осмелились мне приказывать… Отныне я забираю у вас портфель министра… Немедленно оставьте мой дворец…

Нарбонн не помнил, как оказался за дверью. Его встретил Дюмурье. Он сразу понял: произошло то, что должно было произойти. Неприкрытое нахальство и самомнение губительны для дипломатии и политики.

– Вы избрали не тот путь, мой друг, – как всегда вкрадчиво сказал Дюмурье.

– Я пропал! – простонал Нарбонн.

– Не стоит так убиваться! Все поправимо. Избрав правильный ход можно выйти из лабиринта!

Дюмурье хитро улыбнулся. Он смекнул – можно выгодно использовать отстранение Нарбонна.

Опальный Нарбонн отправился к своей подруге Жермене де Сталь дабы найти утешение. Жермена встретила его насмешками.

– Сколько раз я просила вас быть осторожнее! – выговаривала она.

– Жермена, не рань мое сердце! Я припадаю к твоим ногам с мольбой о помощи!

– Помощи? Ах, я недостойна стать вашей спасительницей! Ваши новые друзья куда более могущественны и влиятельны! Их общество стало вашей семьей!

– Жермена!

– Ох, только не думайте, что я ревную вас к мадам Ролан. Хотя вы бы составили прекрасную пару. На конкурсе интриганов и самовлюбленных вы бы поделили первый приз. Подумать только, вы и эта знатная дама из великого рода торгашей.

Нарбонн потух. Жермена не собиралась дарить жалость. Дама считала, что и так сделала для него слишком много, не хватало еще и сочувствовать. Ей даже нравилось, что надменный гордец, мечтавший ее оставить, так опростоволосился.

– Хорошо, хватит хныкать! – грубо произнесла дама.

Она подошла к нему и властно поцеловала.

– Я вас еще люблю. Поэтому окажу вам посильную помощь. Портфеля вы не получите, но ко двору вернетесь.

Нарбонн обнял Жермену. В этот момент он ненавидел ее сильней, чем раньше.

Заключенная

Филиппа Нароль ожидала своей участи в городской тюрьме. Она думала о Клоде, о милом, красивом Клоде. Неужели он оставил ее… Такого не может быть… Скорее всего, его к ней не пускают… Ничего, скоро ее освободят… Клод не оставит ее… А если он убит… Тогда ей не зачем жить… Без Клода жизнь теряет смысл… Нет, он жив… Чувства никогда не обманывают…

Дверь камеры со скрипом отворилась. Девушка подняла голову и вскрикнула. Перед ней стоял судья Бюсьер. В тусклом свете его лицо было еще более уродливым. Филиппа стушевалась, попыталась улыбнуться. Все ее тело сжалось в комок.

– Бедная девочка, бедная девочка, – услышала она.

Филиппа вопросительно посмотрела на Бюсьера. Он жутко улыбался, но в этой улыбке было сочувствие.

– Что с Клодом? – осмелев, спросила она. – О жив?

– Жив, здоров. Ты все время думаешь об этом смазливом ничтожестве?

Девушка кивнула, не рискнув возразить на «ничтожество».

– Вам правда меня жалко? – спросила она.

Судья сел рядом с ней. Он обнял Филиппу за плечо и ласково сказал:

– Я хочу помочь тебе. Мне удалось добиться, чтобы твое дело поручили мне. Я буду решать: виновна ты или нет. Ты понимаешь, что я могу тебя спасти?

Филиппа подскочила от радости.

– Спасибо! Вы так добры!

Он схватил ее за руку и силой заставил сесть на место.

– Но за все надо платить, девочка.

– Платить? – девушка не поняла, что он хочет этим сказать. – У меня мало денег…

– Какая наивность… Я говорю не о деньгах. В обмен на жизнь, вы станете моей любовницей.

Бюсьер так крепко обнял Филиппу, что она чуть не закричала от боли

– Нет, нет… Я не могу изменить Клоду… А вы мне не нравитесь…

Он встал перед Филиппой на колени, осторожно взял ее за подбородок.

– Моя миленькая дурочка. Неужели ты не понимаешь, что речь идет о твоей жизни и свободе.

– Я не боюсь смерти! – сквозь слезы произнесла девушка.

– Неужели? Не поверю, что такая жизнерадостная веселая девочка не боится смерти. Ты так любишь жизнь! Милашка, что ты знаешь о смерти! Для тебя это пустой звук, просто слово. Я знал много храбрецов, насмехавшихся над этим словом. Перед виселицей они роняли горькие слезы и бились в истерике.

Филиппа испуганно смотрела на судью.

– Не надо, не плачь, – жесткий тон судьи резко стал ласковым.

Он достал платок и принялся утирать лицо девушки.

– Бедняжка, какая бледненькая. Эти мрачные стены согнали с твоего лица румянец. Тебе это идет, красавица.

– Зачем вы меня мучаете? – отчаянно спросила девушка.

– Мучаю? Я хочу тебе помочь. Ты единственное существо на свете, которое смогло вызвать у меня жалость. Все зависит только от тебя. Ты хочешь жить?

– Да, – вздохнула Девушка. – Я хочу жить…

Она опять расплакалась.

– Вот, умница. А о дурне Клоде не беспокойся. Ему нашли невесту. Ох, только не говори, что теперь ты хочешь умереть. Это глупо. Жизнь слишком дорогая вещь.

Этот разговор так утомил Филиппу, что она восприняла новость о предательстве возлюбленного совершенно спокойно.

– Пойдем, дорогая. Благодаря мне, тебя выпускают под залог, – сказал Бюсьер. – До суда ты совершенно свободна. Живи как жила, работай в кофейне. А там, я свое обещание сдружу. На твою честность тоже надеюсь.

Девушка закивала. Филиппе хотелось одного – покинуть это мрачное место. Что будет дальше, ее не волновало.

– И еще, – добавил Бюсьер. – Не ищи встречи с Клодом, не стоит новых неприятностей. Пока я знаю, как тебя вытащить. Будет плохо, если ты все испортишь. Он протянул ей руку.

– Ну, пойдем. Учти, о нашем разговоре никому ни слова.

Жирондисты делают ход

До начала заседания оставалось всего несколько минут. Светлана, как всегда, пришла, чтобы поддержать друга.

– Макс, знаешь, король выгнал Нарбонна! – сказала она.

– Да, я слышал об этом. Зря Его Величество так поступил. Нарбонн, конечно, наглостью кого угодно возмутит, но следовало устроить его отставку более хитрыми методами.

– Прости, но я ничего не понимаю! Почему король не должен был увольнять Нарбонна?

– Жирондисты воспользуются этим резким шагом. Согласно Конституции Собрание не имеет право заставить короля поменять министров, но может потребовать от него обвинить их перед верховным судом в измене.

– И что?

– Они будут выдвигать обвинения против королевских министров. Начнут, наверное, с Делессара. Он против войны. Ох, ну почему эти снобы не захотели действовать со мной!

– Ты хотел с ними объединиться?

– Да, на время. Этот союз мне и самому был противен. Но пока у нас общая цель! Но нет, эти люди не могут даже на время расстаться с предрассудками!

Началось заседание. Бриссо с важным видом поднялся на трибуну.

Он обвинил окружение короля в измене, прозрачно угрожал Их Величествам. Он бросил в адрес королевы несколько недвусмысленных намеков.

Светлане стало немного страшно. Ей казалось, что Бриссо потребует свержения монархии.

Тем не менее оратор не выдвинул никаких требований. Его речь была мастерски составленным предупреждением.

– Война неизбежна, – сказал себе Робеспьер. – Придется менять планы.

После заседания Манон встретила Бриссо, чтобы выразить свое восхищение. Жорж без лишних приглашений присоединился к ним. Намеки о разговоре наедине он встретил насмешками. Мадам Ролан решила просто не обращать на Жоржа внимания, к тому же ничего конфиденциального в разговоре не намечалось.

– Бриссо, ваша речь против министра иностранных дел Делессара была великолепна! – похвалила Манон.

– Это была моя идея использовать отстранение Нарбонна! – гордо произнес оратор.

– Да, но с подачи Дюмурье, – хмыкнул Жорж.

Бриссо сделал вид, что не заметил насмешки и продолжал хвалиться перед дамой.

– Вы обратили внимание, как я пошел в наступление? Я обвинил его в сокрытии дипломатических сведений, в неисполнение постановлений и ведении переговоров с Австрией!

– О, ваша бравада достойна шестилетнего ребенка, который написал слово «мама» – перебил его Жорж. – Манон, вы его избаловали. Наверняка, позволяете ему слишком много.

Красноречивая гримаса подчеркнула намек.

– Теперь надо заставить короля выполнить эти требования, – сказала Манон, с больших трудов ей стоило не дать резкий ответ на шуточку Жоржа. – Ламеты, наверняка, будут его отговаривать.

– Ничего, монархов мы запугаем, а Дюмурье им «подскажет» как действовать.

Жорж прыснул от смеха.

– Да, запугать. Это у вас получится, с вашей-то красотой. Манон, это я не вам.

– Послушайте, мой друг, – спокойно произнесла Ролан. – Все эти недолгие месяцы союза с вами мы выслушиваем ваши жалкие подобия шуток. Поймите, мы ведем серьезную игру! А я в отличие от вас преследую не корыстные цели! Меня заботит благо Франции!

– Я знаю, мадам, – в тон ей ответил Жорж. – Лавры Жанны д’Арк покоя не дают. Но она была девой…

– Не испытывайте наше терпение! – добавил Бриссо. – Поймите, вы от нас зависимы. В любой момент мы можем вас уничтожить.

– Не успеете, – усмехнулся Дантон. – Я сделаю это раньше. Мое почтение.

Он отвесил вальяжный поклон, нахально поцеловал Манон в щеку и удалился.

– Ужасный тип! – проворчал Бриссо.

– Потерпите, сейчас он нам необходим, – устало сказала мадам Ролан, утирая лицо платком.

Судья Бюсьер

Судья Бюсьер безразлично оглядел Робеспьера.

– Меня интересует дело мадемуазель Нароль, – сказал Неподкупный. – Я был бы вам очень признателен за помощь.

– Зачем вам это надо? – сурово спросил судья.

Его большой рот растянулся в жутковатой улыбке.

– Я бы хотел выяснить, кто покушался на Клода Шапареля, – в тон ему ответил Макс.

– Хм… никогда бы не подумал, что Неподкупный печется о судьбе богатенького мальчика, – усмехнулся Бюсьер. – Чем вас заинтересовало это дело?

– Моя цель – не допустить казни невиновного!

– О! Узнаю Неподкупного! Молодец, вы сильный человек. Мы, уроды, должны быть сильными.

Робеспьер несколько опешил от этого вывода, но кивнул.

– Вы уверены в невиновности мадмуазель Нароль? – спросил Бюсьер.

– Мсье, я ни в чем не уверен. Надеюсь, вы соблаговолите дать мне ответ.

Робеспьер понимал, что перед ним тяжелый собеседник. Долгие годы профессии судьи выработали у Бюсьера привычку принимать только четкие ответы и резко отклонять лишние вопросы. Робеспьер в мыслях возрадовался, что вовремя оставил это ремесло. Постоянные диалоги с адвокатами и прокурорами уничтожат умение по-человечески вести беседу.

– Вы были судьей и знаете, что я не обязан отвечать на подобные вопросы, – сказал Бюсьер твердо.

– Я не смею требовать от вас разглашения судебной тайны, – заверил его Неподкупный. – Однако у вас были причины выпустить мадемуазель под залог, не так ли? Можно предположить, виной всему личные симпатии…

Судья принужденно рассмеялся.

– Я что похож на человека, которого может очаровать женщина? Весь Париж знает, что я камень.

Ни враждебный тон, ни грубые краткие ответы Бюсьера не могли заставить Робеспьера отступить. Тем самым судья только вынудил Неподкупного продолжить личную тему.

– Многие и меня считают камнем, – сказал он. – Это ошибка, я влюблен. Любовь холодных, чопорных людей гораздо сильнее и безрассуднее любви пылких героев. Особенно опасно хранить чувства в себе, это приводит…

– Ладно, у меня нет времени выслушивать ваши речи. Если я захочу, то приду к вам в клуб Якобинцев, – перебил Бюсьер. – Мне нет никакого дела до этой девчонки!

– Вы надеетесь, что репутация жестокого бесчувственного человека не позволит людям догадаться о ваших чувствах к мадемуазель Нароль? Да, будьте спокойны, ни у кого и мысли не возникнет, что вы способны любить.

– Прекратите!

Судья стукнул кулаком по столу. Светлане показалось, что он вообразил себя в зале суда.

– У меня такая же ситуация, – спокойно продолжал Макс. – Меня принимают за политического манекена, убившего в себе все чувства, отказавшегося от любви. А другие болваны приписывают мне тайную любовь, скрытые мечты. Им невдомек, как я провожу время с любимой!

Робеспьер с большим трудом пытался сохранить спокойствие. Этот разговор навел его на больную тему.

– Они думают, что я никогда не пойду на решительный шаг, испугаюсь своих чувств, буду сидеть в стороне и вздыхать. Глупцы, разве человек, идущий против злой толпы, испугается хорошенькой женщины? Пусть думают, что хотят, их воля. Но согласитесь, это ужасно!

На этом их разговор завершился. Судья Бюсьер задумался.

– Неподкупный прав. Это чудовищно, когда тебя считают живым камнем. Люди так глупы. А какое мне до них дело!

Монархи в панике

Мария-Антуанетта и Людовик были взволнованы и напуганы. Ламет пытался их успокоить. Дюмурье с интересом наблюдал за его попытками.

– Дерзкая атака Жиронды внушает мне ужас, – сказала королева. – Я со страхом думаю, какую погибель готовят нам эти посланники дьявола. Нам придется покориться злому року и принять их вызывающие требования, ибо другие пути неведомы нам.

– Что вы можете предложить? – устало спросил король Ламета.

– Сир, я смею просить вас не сдаваться, ибо монарх не может уступить недостойному! Ваша ситуация подобна ситуации Карла Сюарта, покинувшего своего министра Страффорда. Осмелюсь заметить, обстоятельства толкнувшие короля на сей роковой шаг, были подобны вашим, сир. Могу заверить вас, я не преследую низменных целей дабы запугать Ваше Величество. Прошу простить меня, сир, за дерзость, но распустить Законодательное собрание – вот шаг достойный монарха!

– Прошу вас оставить сии речи! – перебила королева.

– Мадам, положа руку на сердце, я готов подтвердить, что слова жирондистов – пустые угрозы.

– Осмелюсь перебить вас, мсье Ламет, но опасения Ее Величества имеют основания, – осторожно подключился к разговору Дюмурье. – Посланники дьявола не осмелились бы шутить с монархами. Мне горько осознавать, но они намереваются причинить вред репутации нашей королевы, чистой как горный ручей!

– Храни нас Бог! – простонала Мария-Анутанетта, молитвенно сложив руки.

– Мое сердце сковано цепью страха, что чернь осмелиться требовать отстранения нашего святейшего короля Людовика, – так же вкрадчиво продолжал Дюмурье. – Данные обстоятельства требуют от нас безотлагательных действий, ибо мы хотим спасти монархию Франции!

– Какие действия вы предложите нам? – спросил король.

– Мое предложение может прогневать вас… Дабы собака не кусалась и не лаяла, ей бросают кость. Щедрые подачки помогут вам добиться не только прекращения злобы, но и заставить полюбить вас, охранять вас…

– Прошу вас, говорите точнее, – велел король.

– Осмелюсь предложить вам отдать портфели министров лидерам Жиронды… Когда я начинаю осознавать всю горечь вынужденных потерь, потребных в сей роковой час, мои глаза наполняются слезами…

Дюмурье вздохнул и сочувственно взглянул на Ламета.

– Будьте добры уточнить, какие жертвы мы должны понести? – спросила королева.

Тон Марии-Антуанетты звучал немного нервно, ей стоило больших трудов сохранять самообладание, достойное королевы.

– Отстранение нынешних министров – вот та невосполнимая утрата! – пояснил Дюмурье.

– Какая дерзость! – возмутился Ламет. – Вы предлагаете создать министерство из санкюлотов!

Дюмурье поклонился. Лицо его выражало искреннюю скорбь.

– Мсье, я могу понять ваши чувства! Поймите, речь идет о благе монархов. Королей, любимых вами, который ценят вашу дружбу и защиту! Я уверен, ради блага короля и королевы вы пожертвуете собой! Заметьте, я не настаиваю! Решение в руках Их Величеств.

– Дюмурье, ваше предложение кажется мне разумным, – заметила королева. – Те, кто доселе угрожали нам, отныне будут нас охранять.

– Но, мадам, ради этого шага нам придется жертвовать королевской гордостью! – воскликнул король.

– Мой король, небеса должны послать нам терпения, дабы пережить сие унижение – уверенно сказала Мария-Антуанетта. – Но потом… пусть чернь не ждет от нас пощады!

– Моя королева, скорая война будет вашим спасением, – добавил Дюмурье.

– Война! – королева вздрогнула.

– Ваше величество, вы изволите отказаться от предыдущего плана? – удивился он. – Все как вам угодно…

– Нам нужно время, чтобы осмыслить последние события, – ответила королева.

Мария-Антуанетта начала колебаться. Раньше она была за немедленные военные действия, а теперь ей стало страшно. А если не получится, а если их заговор раскроют! Разъяренная толпа растерзает их. А ведь с ней дети, ее дети. Она не имеет права подвергать их опасности.

Возвращение Филиппы

– Филиппа! – радостно воскликнула Софи. – Тебя выпустили! Сняли обвинение?

– Не совсем, – ответила девушка. – Судья Бюсьер выпустил меня под залог.

Софи улыбнулась.

– Бюсьер внес залог!? Это говорит о том, что он считает тебя невиновной. Такой беспристрастный судья не стал бы делать добро, будь ты убийцей.

Филиппа кивнула. На ее лице мелькнула грустная улыбка.

– Софи, Софи, умная Софи. Почему ты считаешь всех плохими?

– Прости, о чем ты?

– Я всегда чувствовала, что тебе не нравится Клод. Ты его ненавидишь. Зря, он хороший!

Софи с изумлением смотрела на Филиппу. После всего случившегося, она его защищает. Что за ребенок!

– Не стоит об этом, – ласково сказала Софи.

– Да, ты была права, нам нельзя видеться… нам не разрешат видеться… нам помешают… но Клод невиноват…

Больших трудов стоило Софи улыбнуться и кивнуть в ответ. Какая Филиппа наивная, неужели она не догадалась о подлости Клода? Неужели верит, что он хотел ей помочь?

– Я сделала тебе ванну, – сказала она. – Отдых – самое лучшее для тебя в эти минуты.

– Ты права. Хозяин хочет меня выгнать?

– Напротив, он сияет от радости. Уверен, что твое появление должно привлечь любопытных посетителей.

– Ну, хоть без работы не останусь.

Она направилась в комнатку, где стояла большая лохань, служащая девушкам ванной.

– Бедняжка, – вздохнула Софи. – Я никогда не видела ее грустной. Не дай Господь пережить такие муки!

Когда мсье Жюно позвал Филиппу, она уже успела принять ванну и выспаться.

– С тобой хочет поговорить Неподкупный. Ты согласна? Если нет, я попрошу его придти потом.

Девушка согласилась. Софи предупредила ее о вероятности этого визита, и Филиппа хотела побыстрее все уладить.

Робеспьер оглядел Филиппу. Привлекательна, глуповата, но добрая и искренняя. Таких девушек всегда жаль, когда они становятся жертвой обмана.

– Спасибо, что согласились поговорить со мной, – поблагодарил Робеспьер. – Ваша помощь бесценна… Прошу вас, расскажите о том роковом вечере.

Девушка, волнуясь, заговорила.

– Мы с Клодом гуляли по городу… Зашли в кофейню выпили по чашечке кофе… побродили по набережной Сены… Все случилось, когда Клод провожал меня домой… У меня все померкло перед глазами… Наверное, я упала… Очнувшись, я увидела полицейских, они сказали, что я арестована по обвинению в покушении… Все это время я думала о Клоде… Я была уверена, что Клод поймет, что я не хотела его убить… Ох, не так… не я хотела его убить… Клод хороший… ему просто не дали меня спасти… ему не разрешили меня видеть… он меня любит…

– Мое искренне сочувствие, мадемуазель, – сказал Макс, – Простите, сейчас я задам вам неприятный вопрос… Вы знали, что у мсье Шапареля есть невеста?

– Нет… я была уверена, что он женится на мне… Я глупая, а Софи умная… Она нашла себе простого юношу… Клод любит меня, но ему не дадут жениться на мне… Я об этом раньше не думала… Так всегда бывает… и в книгах так бывает… Клод будет страдать, что не женился на мне… ведь он меня любит…

– Как я понимаю, вы еще любите мсье Шапареля?

– Да, – грустно ответила девушка.

Робеспьеру было жаль девушку. Бедняжка она пытается заставить себя поверить, что Клод любит ее, что Клод хотел ее спасти, что Клод честный. Пытаясь убедить окружающих, она убеждает себя. Так девушка спасает свою душу от ран, от разочарований. Пусть фантазии спасут ее, зачем разбивать радужные картины, зачем терять уверенность в том, что мир прекрасен!

Версии Робеспьера

После беседы с Филиппой Робеспьер отправился на встречу с друзьями, дабы обсудить версии. По понятным причинам кафе де Фуа не подходило для этой цели, поэтому пришлось выбрать другое заведение.

Дабы скоротать ожидание Неподкупный заказал чашечку кофе и погрузился в чтение газеты.

– Привет, Макс! – воскликнул подошедший Жорж. – Давно не виделись.

Робеспьер сухо поздоровался с ним, не отрываясь от чтения.

– Холоден как лед! – хмыкнул Жорж. – Прости, ну не могу я участвовать в заведомо проигрышных делах.

– Ты так уверен, что нашел выигрышное дело? – ледяным тоном спросил Неподкупный.

– Конечно! Компания Манон Ролан и Бриссо щедры.

– Неужели. Я всегда считал тебя умнее, – пожал плечами Макс.

– Ты ошибаешься, если решил, что я им доверяю, – отметил Дантон. – За этими сволочами надо следить! А вот портфель министра…

– Жорж! Неужели ты веришь, что они дадут тебе портфель? – спокойный тон Робеспьера сменило удивление.

– Я им нужен. Они не посмеют мне отказать! Эти люди меня боятся.

Неподкупный отложил газету и произнес:

– Во-первых, ты будешь нужен им недолго, во-вторых, с министерствами в руках бояться нечего, в-третьих, им есть кому раздать портфели, а ты в этот список не входишь. В-четвертых, они ждут не дождутся, когда от тебя избавятся.

– Хватит! Хватит умничать! Нашелся предсказатель! Ты просто завидуешь! Если так, присоединяйся, они будут рады тебя видеть! Особенно Манон. Помнишь, ты даже ужинал с ней.

– Закроем эту тему, – сказал Макс. – Знай одно, когда одумаешься, я буду рад видеть тебя моим союзником.

Жорж пожал плечами. Неподкупный временами казался ему немного тронутым.

– А все-таки, что ты взъелся на Лафайета? – поинтересовался Дантон. – Я, конечно, сам этого урода терпеть не могу, но все-таки. Почему ты уверен в его предательстве?

– Почуди сам. Он человек военный и понимает, что дезорганизованная, не обмундированная, безоружная армия никогда не победит.

– Ну, понимает он… что из этого?

– Значит, победят австрийцы, восстановится абсолютная монархия. Все, за что Лафайет боролся все эти годы, исчезнет. Он неглуп и поймет, что лучше самому восстановить монархию, но не абсолютную, а конституционную и на своих условиях. Выгоднее стать союзником сильного противника, чем побежденным.

– Ха! Ты взялся предсказывать будущее!

– Жорж, это не предсказание. Только логика…

– Хватит строить из себя умника…

Подошли Светик и Антуан. Завязался разговор о расследовании.

– Опять убийство? – заинтересовался Жорж. – Любопытно. Я тоже послушаю. Подвинься, цветочек. Чего расселся! – обратился он к Антуану.

Дантон заказал еще бутылку вина и, развалившись на стуле, приготовился слушать. Сен-Жюст скорчил такую недовольную физиономию, что Светлана еле сдержала смех.

– Будем подводить итоги, – сказал Робеспьер. – Кто мог покушаться на жизнь мсье Шапареля.

– Мадемуазель Нароль – не сыскать нам более подходящей кандидатуры, – сказал Анутан. – Девушка, ослепленная любовью и ревностью, совершает покушение…

– Во закрутил, – хихикнул Жорж.

– Но возможно, она тут совершенно не при чем, – заметил Неподкупный.

– Да? – удивилась Светик.

– Убийца мог ударом оглушить девушку, а потом вложить нож ей в руку, – пояснил Макс. – Но вычеркивать из подозреваемых ее рановато. Ревность может толкнуть на убийство.

– Кого ты склонен считать подозреваемым в этом покушении? – поинтересовался Антуан.

– Во-первых, судья Бюсьер, влюбленный в мадмуазель Нароль. Он мог решиться на убийство соперника. Возможно, судья намеренно лишь ранил Клода Шапареля, а нож подложил мадемуазель Нароль.

– Зачем? – не поняла Светлана. – Ведь он любит ее!

– Дабы обвинения в убийстве пали на эту особу! – пояснил Антуан. – Дабы безвыходная ситуация погрузила ее в отчаяние! Дабы бедняжка покорилась Бюсьеру, ибо только он может стать ее спасителем!

– Боже, какой ты умный, – хихикнул Жорж. – Ты хочешь сам раскрыть это убийство?

Речевые обороты Антуана вызывали у Дантона хохот, перемешанный с раздражением.

– Я бы попросил вас не путать убийство и покушение, – важно поправил Сен-Жюст.

– М-да, цветочек любит поумничать.

– Следующая у нас Софи Дюпон, – продолжал Неподкупный.

– Мой друг, по каким причинам эта мадемуазель вызывает твои подозрения? – спросил Анутан.

– Вы были в кафе де Фуа? – спросил Робеспьер присутствующих.

Все закивали.

– Ага, кофе там отличный, а вот вино – дрянь – водичка для учеников богословской школы – добавил Жорж.

– Значит, вы все видели Филиппу Нароль… Что скажете об этой девушке?

– Меня нельзя назвать ценителем, – махнул рукой Сен-Жюст.

– Тебя не об этом спрашивают, – хихикал Жорж.

– Умная, – сказала Светик. – Она так красиво говорит, мне даже становится стыдно.

– Мои слова опять имеют подтверждение! – строго сказал Антуан. – Бессчетное число раз советовал я тебе погрузиться в чтение книг великих просветителей!

Жорж был более многословен.

– Ну, девушка просто картинка. Осанка, фигурка, походка, жесты – прелесть! А как приветлива, разговорчива! Жаль, только недотрога. Однажды, я легонько шлепнул ее по… чуть ниже талии, а она мне: «мсье, я бы попросила вас больше этого не делать!» Такой ледяной тон, мне аж холодно стало!

– Сейчас вы сами ответили на мой вопрос, – улыбнулся Неподкупный.

– Чего? Меня твои загадки давно допекли! – воскликнул Жорж, осушив еще один бокал вина. – Объясняй! Хватит красоваться!

Робеспьер был доволен. Еще раз удалось блеснуть своей логикой. Он торжествующе оглядел лица друзей.

– Жорж, подумай. Разве такими словами ответила бы тебе простая девушка? – спросил Макс.

– Хм… нет. Она бы захихикала… ну, а если у нее есть жених, она бы просто заехала бы мне по морде. Кофейня у них приличная, там девушки имеют право давать отпор нахалам вроде меня. Поэтому я не люблю такие заведения.

– Верно, Жорж… Светлана ты когда-нибудь встречала провинциальную необразованную простолюдинку с красивой речью?

– Нет…

– Ты хочешь сказать – она аристократка? – не понял Жорж.

– Не обязательно. Софи Дюпон девушка из состоятельной семьи, пусть буржуазной, она получила обычное дамское образование. Это видно по ее походке, жестам, манерам. Этому учат. Ее плавная речь, поставленный голос тоже результат многолетних усилий.

– И что из этого следует? – спросил Жорж. – Эй, еще бутылку!

– Из этого следует, что настоящее имя Софи Дюпон – Жаклин Шапарель!

Жорж поперхнулся.

– Ты уверен? – спросила Светик.

– Да. Перечисленные факты натолкнули меня на эту мысль. Я еще раз навестил мсье Годара, чтобы взглянуть на портрет мадемуазель.

– Надеюсь, ты не рассказал отцу девушки о своей догадке! – испугалась Светлана.

– Конечно, нет! И вас прошу, никому об этом ни слова!

– Не беспокойся! – Жорж так хлопнул Макса по плечу, что тот чуть не упал стула. – Странно, что она не боится… вдруг в кофейню зайдут ее знакомые.

– Вряд ли у нее было много знакомых, – ответил Неподкупный, потирая плечо. – В свете она не была, все время сидела дома. К тому же вряд ли кто заподозрит в простой девушке Жаклин Шапарель.

– Понятно, – кивнул Жорж. – А вино тут отличное! Еще бутылку!

– Я бы попросил вас прекратить это безобразное пьянство! – сурово произнес Антуан.

– Может, мне еще локти со стола убрать? – иронично спросил Жорж.

– Сделайте одолжение!

Действительно, Дантон так расселся, что Антуан оказался зажат вплотную между ним и Светик.

– Следующий подозреваемый, – продолжал Неподкупный. – Ухажер мадемуазель Жаклин, его имя мсье Мулен.

– А этот тут при чем? – не понял Жорж. – Видел я его пару раз. Серенький такой, похожий на мышку.

– Он производит впечатление умного молодого человека – карьериста. Возможно, какими-то путями Мулен узнал, кто скрывается под именем Софи Дюпон. Он решил жениться на ней ради состояния, которое она наследует после смерти брата.

– Хм… дельно-дельно, – закивал Жорж, опустошив еще один бокал.

– Далее отвергнутый жених мадемуазель Жаклин, – продолжал Макс. – Это мсье Годар. Как я понял, он фанатично влюблен в мадемуазель Шапарель, готов на все ради нее. А вдруг он рискнул добыть для нее состояние?

– Не понимаю, почему она отказалась от такого человека!? – воскликнула Светик.

– Мадемуазель не хотела идти на поводу у отца, который мечтал ее «продать». В любовь мсье Годара она не верила, боялась стать вещью.

– Какие перемены встречают нас! – произнес Антуан. – Отныне девушки предпочитают труд в кофейне выгодному замужеству.

– Замечу, в кафе де Фуа мадемуазель неплохо, – возразил Макс. – Она получает драгоценное внимание окружающих, комплименты, похвалу. Ведь добротой мадемуазель никогда не баловали. Для многих девушек подобные «мелочи» дороже золота. Мадмуазель Жаклин из тех, кто предпочтет смерть безразличию окружающих.

Детство Жаклин

Жаклин Шапарель вновь погрузилась в воспоминания. За это короткое время она почти забыла отца, брата, их дом. Ей стало казаться, что прошлое – странный сон, а она всегда была простой девушкой. Однако последние события возвращали в реальность и не давали покоя.

Воспоминания проносились перед Жаклин. Девушка пыталась думать о чем-то другом, но не могла.

С безразличием окружающих она столкнулась с детства. Жаклин хорошо помнила, как мать и отец играли с маленьким Клодом, а она лишь наблюдала за весельем из окна дома. Эта яркая отчетливая картина до сих пор была перед глазами девушки.

Клод был очаровательным огненно-рыжим мальчиком, а Жаклин – обыкновенной девочкой, лишенной индивидуальности. Смуглое лицо, прямые черные волосы, худоба. Она не вызывала восторга и умиления, как братец. Жаклин никто не замечал. Казалось, родители забыли о ее существовании.

Мать умерла рано. После ее смерти мсье Шапарель стал все свободное время уделять сыну. Клод считался любимцем семьи, его воля была закон. Это причиняло огромную боль Жаклин, она была старше брата всего лишь на два года! Ей тоже хотелось подарков, ласки, чуткости. Увы, она виделась с отцом только за обеденным столом. А о разговоре и речи быть не могло. Однажды она попыталась заговорить с отцом, но он сурово велел ей удалиться.

Жаклин ненавидела брата, ненавидела за то, что он красив, за то, что он любим, и даже за то, что глуп. Она ненавидела гостей, которые, дарили ему дорогие подарки, прыгали вокруг него, восхищенно переговариваясь. На Жаклин никто не обращал внимания, никто ни разу не подошел, не заговорил с ней. А однажды одна дама приняла ее за дочь горничной, какое унижение! Жаклин была из тех детей, которые любят внимание, успех, похвалу, и отсутствие этого вызывало у нее горькую обиду.