Текст книги "Через тернии к свету (СИ)"

Автор книги: Елена Ляпота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

5

Еще один космический цикл двигался к своему завершению. Совет уважаемых и выносящих Решение собрались на крошечной планете Оахтул, чтобы обсудить самый важный вопрос уходящего цикла.

Цивилизация Солнца. Пришелец с планеты Земля.

Страшный недуг, объявившийся вновь во вселенной.

Ооритис-ко-тил, верховенствующий нынешним циклом, призвал творца Орсихта дать ответ перед жителями Трех Оахт.

Ответ, который лишь самую малость касался галактики оахтиров.

Ответ, решающий судьбу землян.

Ооалус Орсихт выплыл на середину площади советов и прикоснулся к мыслеформам каждого, кто находился вокруг. Настроение коллег не внушало особой надежды, однако Орсихта уважали, ибо он – Творец.

– Мы готовы принять твою речь, Ооалус Орсихт! – голос верховенствующего был ровным и чуточку безразличным, как и полагалось среди оахтиров.

– О, достопочтенные жители Трех Оахт! – воскликнул Орсихт, готовясь произнести пламенную речь. Эмоции он собрал в тугой комок и спрятал глубоко в сознании, дабы оахтиры не смогли возражать, что он действует импульсивно.

Он говорил долго. Рассказывал о том, как прекрасна и велика вселенная, о том, что им следует приумножать чудеса, а не уничтожать галактики. Оахтиры внимательно слушали. Однако мысли их были пусты.

Закончив, Ооалус еще раз окинул взглядом Совет и с отчаянием понял, что проиграл. Оахтиры не ведали жалости к пораженным маггус-корра-хо.

Космическая чума требовала крещения огнем. А пузырек с лекарством никто так и не смог откупорить.

– Ты и сам знаешь ответ, Творец, – после некоторого молчания сказал Верховодящий, – До окончания космического цикла Солнечная цивилизация должна быть уничтожена. Вместе с твоим пришельцем…

6

Ооалус Орсихт медленно вплыл на капитанский мостик «Юкасты» и замер, проникаясь мыслями, витающими в пространстве.

Мысли Берта…

Много интересного было в этих мыслях. Берт рисовал картины миров, увиденных в первый раз в жизни. Не упуская ни малейшей детали, добавляя к ним новые, привычные ему, земные черты.

Среди пейзажей нередко мелькало лицо девушки – нежное, привлекательное, озаренное светлой улыбкой. А рядом малыш – совсем еще кроха. В клетчатых штанишках. В левой руке – веревка от воздушного змея.

У девушки не было имени. Только образ. Образ матери – любящей, заботливой и нежной. А ребенок…

Ооалус вгляделся еще немного и понял: малыш – это сам Берт. Вернувшийся в детство, рисующий свою судьбу заново – с чистого, красивого листа…

Каким бы он стал, если б у него было счастливое детство, настоящая и бескорыстная родительская любовь?

Ооалус на мгновение представил себе этого человека – нового Берта Климова – таким, каким он сам хотел себя видеть. И вдруг понял…что видит себя…

Творец даже не подозревал, насколько дорог стал этому пришельцу. Внутри что-то шевельнулось, запищало, завертелось, путая мысли и мешая думать…

Как он сможет убить Берта?

В углу мостика возникло движение. Это Климов, очнувшись от размышлений, вскочил на ноги, чтобы приветливо махнуть рукой Ооалусу. На лице написана улыбка, волосы взъерошены и беспорядочно рассыпаны по плечам.

Творец Орсихт беззвучно подплыл к нему и повис над потолком, не решаясь делиться мыслями. Но Берт и так все понял.

Глаза его потемнели, а на скулах заиграли желваки.

– Велели убить меня?

– С чего ты взял? – Орсихт все время пытался понять, почему иные существа лгут, и вдруг понял. Но он вряд ли умел это делать.

Берт Климов криво усмехнулся, подавляя вздох горечи и разочарования, настойчиво рвущийся из груди.

– Ты весь потемнел, Ооалус. Сквозь тебя невозможно ничего разглядеть.

Ооалус ничего не ответил. Густой кисель его плоти растекся по стене, отчего-то напомнив Климову намокшую тряпку. Должно быть, он сильно страдал.

– Да, старик, – пробормотал Климов, – Сблизились мы с тобой. Немного. Что уж теперь! Когда ты станешь… В принципе, какая разница. Давай скорей.

– Прости, Берт! – воскликнул Орсихт, впервые в жизни завидуя человеческому телу. Люди умеют чувствовать. Умеют избавляться от эмоций – физической болью, слезами…

Ооалусу приходилось держать это все в себе.

Он с ужасом смотрел, как краснеют щеки Климова и покрываются синими пятнами. Как он хватается за горло, словно пытаясь разжать невидимые руки, перехватившие дыхание. Инстинкт выживания. Даже умирая, он цепляется за жизнь из последних сил.

Еще несколько секунд…

И вот он лежит на полу. Мертвый, с широко раскрытыми глазами, в которых застыл страх. Берт Климов боялся умереть. Действительно, боялся.

До самой последней минуты он надеялся, что Ооалус решится оставить ему жизнь. Хотя понимал, что такое вряд ли возможно.

Творец Орсихт опустился рядом с телом Берта и проник в его сознание. В последний раз…

Маленький мальчик резво скачет на лугу, усыпанном васильками. Ему хорошо. Он смотрит на Орсихта и протягивает тому руки, словно забыв, что оахтир не сможет взять его ладони в свои.

Сын… Его сын… Берт Климов не мог быть никем иным. Ведь он не знал другого отца – другого, который смог бы подарить ему мир.

«Что ты наделал, Орсихт!» – подумал Ооалус, – «ты лишил себя смысла самой жизни. Вечность. Свобода. Но где же счастье?»

Счастье лежало бездыханное, навеки ушедшее без малейшей надежды на обратный билет.

«Но ведь я могу вернуть его к жизни, – рассуждал творец, – Могу! Но зачем? Оахтиры не примут его. Заставят уничтожить. Как и его планету…

Но зачем? Зачем уничтожать то, что может стать чудом?

Да, но я забыл о маггус-корра-хо!»

И снова боль. Снова – приступ отчаяния. Ооалус вознесся к потолку, затем стремительно рухнул вниз, на тело Климова, и вдруг представил, что может владеть этой плотью. Чувствовать то же, что и он.

Сквозь мрак печали прорвался робкий лучик надежды. Ооалус собрался с мыслями и стал думать, проворачивая в сознании тысячи сложнейших задач.

Оахтиры не подвластны маггус-корра-хо. У них иные гены – намного сильнее людских. И если человек, такой, как Берт Климов, возьмет частичку генов оахтиров…

Правда, времени оставалось мало. Катастрофически мало. Но Ооалус чувствовал, что сможет что-нибудь придумать. Он все-таки творец.

7

– Приветствую тебя, верховенствующий!

– Рад проникнуться тобой, Творец Орсихт.

Оахтиры обменялись приветствиями и приступили к обычной дружеской беседе.

Ооритис-ко-тил, однако, довольно быстро перевел разговор на интересующую его тему.

– Почему корабль пришельца до сих пор существует, Орсихт?

– Я изучаю его, – осторожно ответил Творец.

– Но зачем? Цивилизация Солнца должна быть вот-вот уничтожена!

Ооалус помедлил с ответом. Отплыв на приличное расстояние, он послал Верховенствующему мощную волну эмоций.

– Я думаю, оахтиры должны дать ей шанс!

– Не глупи, творец! Я не знаю, что творится с тобой в последнее время, но…

Ооритис-ко-тил оборвал свою речь на полуслове и замер в изумлении, наблюдая, как тело Ооалуса медленно рассеивается в пространстве. Оставалось лишь несколько угасающих мыслеформ.

– Оахтиры никогда не пойдут на убийство себе подобных, – слабо проговорил Орсихт.

– Никогда не думал, что ты способен на это…

Верховенствующий уныло смотрел, как исчезает последняя мыслеформа, затем взметнулся вверх и полетел туда, где находился корабль землян. Но он опоздал.

Всего лишь миг – и «Юкаста» растворилась в оранжево-розовом мареве. Проход захлопнулся, отрезая путь в чужую галактику.

Ооритис-ко-тил порозовел – лишь немного, с оттенком горечи. И послал вслед Ооалусу прощальную мысль.

– Ты ничего не добьешься, Творец! Даже с твоим вмешательством. Цивилизация обречена. Это лишь вопрос времени…

* * *

3854 г.

Станция «Голдберри», Каир

Глория нервно металась из угла в угол, пока робот-санитар сканировал тело Керта.

– Вам лучше присесть, мадам, – раздался вежливый, почти человеческий голос. На физиономии робота застыло учтиво-вежливое выражение.

– Господи, скажи, что с ним все будет в порядке, – шепотом молила Глория.

– Сожалею, мадам, – в тоне механического чуда звучало сочувствие, – Но ваш друг умер.

– Но как? – изумилась Глория, – Сделайте что-нибудь!

– Это невозможно, мадам. Если бы у вашего друга просто остановилось сердце… Но все дело в мозге. Его деятельность полностью прекращена. Это необратимо.

Глория зажала ладонью рот и стала шарить второй рукой вокруг себя в поисках опоры. Очевидно, робот был проинструктирован на подобную реакцию, поэтому ловко подхватил ее под локоть и подвел к кушетке. Глория забралась на нее с ногами и обхватив колени, прижалась их к груди и громко зарыдала.

Робот бесшумно накрыл тело Керта полупрозрачной пластиковой простыней и включил холод. В помещении было тепло, а процесс разложения начинался довольно быстро.

– Я погубила тебя, – сипло прошептала Глория, бросив прощальный взгляд на Керта, – Зачем, ну зачем ты ко мне пришел?!..

Глава 4
Возвращение

1

2702 г.

Станция «Миллениум-14», Россия.

Тихий осенний вечер. Небо над стеклянным куполом станции сплошь усыпано звездами и блестящими точками спутников, прочерчивающих непрерывные линии на темно-синем полотне.

В душе царила та же темнота, только вместо звезд были слезы – черные, липкие, прожигающие пространство косыми полосками.

Как, оказывается, легко послать все к черту. И как тяжело, если пожелание внезапно сбудется. Особенно, если ты не готова это все отпускать.

Рене проклинала тот миг, когда эмоции взяли верх, и она прогнала Берта, наговорив немало обидных слов. Она не хотела, чтобы он уходил. Не хотела…

Она не представляла, как будет жить без него…

Рене подняла дрожащую ладонь и прислонила ее к опознавательной панели.

– Маркус! – позвала она, увидев, как на панели замигала лампочка, – Впусти меня, Маркус!

– О, – воскликнул Маркус, распахивая дверь, – Так скоро?

Он бегло окинул ее взглядом – с ног до головы. Рене знала, что на щеках у нее – алые пятна, на лбу – мелкие бусинки пота, и что больше всего она сейчас напоминает паровой котел, готовый вот-вот взорваться. Но Маркус только улыбнулся – немного грустно, и дотронулся до кончиков пальцев.

– Ты что – бежала?

Рене кивнула и виновато улыбнулась. Она совсем забыла, что бегать по коридорам станции запрещено. Однако мысли ее были заняты совершенно другим. Да и что такое запреты, когда…

– Как дела? Есть новости? – спросила она и облизнула пересохшие губы.

Маркус заворожено следил за каждым ее движением. Рене заметила его взгляд и покраснела. Маркус мотнул головой, словно стряхивая с себя наваждение, и отвернулся к мониторам.

– Пока нет, – с деланным равнодушием ответил он, – Надеюсь, в центр не пришлют штраф за превышение скорости передвижения по станции?

Рене не была уверена – шутит ли он или говорит всерьез, однако не стала зацикливаться на этом. Она поискала глазами стул, подошла к нему и с облегчением опустилась на мягкое сидение.

– Хочешь чего-нибудь выпить? Сока, например?

Рене покачала головой и уставилась на мониторы. Словно могла увидеть что-то такое, что упустил Маркус. Мониторы были безлико-темными и не показывали ей ничего, кроме далекой россыпи звезд.

– Ты думаешь? – начала Рене и запнулась. Вопросов было слишком много, чтобы сформулировать в один-единственный, но самый важный.

Маркус посмотрел на нее с пониманием, однако сказать что-либо не успел.

Створки боковой двери разъехались, пропуская в помещение двоих в форме. Рене вздохнула. Маркус вздрогнул и вцепился костяшками пальцев в спинку кресла, в котором только что сидела Рене.

– Привет, пап, – слабо улыбнулась Рене и поднялась навстречу вошедшим.

– Какого черта ты здесь делаешь? – недовольно буркнул полковник Улисс.

Рене и не ожидала иной реакции.

Девушка немного смутилась, но лишь на мгновение. В конце концов, она имеет право знать, что происходит. Гораздо больше прав, чем кто-либо в этом центре. Она выпрямилась и с вызовом посмотрела прямо в глаза вошедшего.

– А ты как думаешь, пап?

– Я думаю, что тебе пора домой!

– Попробуй, выставь меня отсюда, – прошептала Рене, но отец услышал ее и нахмурился.

Давно минул тот возраст, когда можно было положить ее на колено и отшлепать. Или поставить в угол. Запереть в своей комнате и приказать сидеть там, пока…

– Мне хотелось бы знать, кто пустил вас сюда? – подал голос второй военный. Судя по погонам на кителе – капитан.

Ответом была тишина. Все как-то дружно опустили глаза в пол, делая вид, будто не слышали вопроса. Маркус слегка покраснел и принялся сосредоточенно изучать мониторы.

– Значит, любую крепость можно взять обыкновенной дружбой? – саркастически спросил отец Рене, глядя то на дочь, то на Маркуса.

Оба упрямо молчали.

– Просто отлично, – проворчал мужчина, глянул искоса на своего спутника и добавил. – Знакомьтесь, капитан Чак Ордынцев. Начальник патрульной службы. Моя дочь – Рене Улисс. С Маркусом, полагаю, вы знакомы.

– Рад познакомиться, госпожа Улисс. Жаль только, что повод…

Капитан Ордынцев слегка замялся и вопросительно посмотрел на отца Рене. Брови полковника Улисса нахмурились. На лбу обрадовалась глубокая складка. Ордынцев благоразумно замолчал.

– Извините, что доставляю вам неудобства, – неожиданно сказала Рене, – Но мне важно знать. Поймите. Очень важно…

Она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. Полковник посмотрел на нее с укором, однако Рене знала, что глубоко-глубоко, под маской суровой решимости, скрывалась боль. Он не привык видеть дочь несчастной. И не знал, что это настолько… выбивает из колеи.

– Пока мало что известно, – заметил Маркус и кивнул на мониторы, – Не очень весело, правда?

На темно синем экране мерцали звезды. И больше ничего.

– Прокрути-ка еще запись, – осипшим голосом попросил капитан Ордынцев. На лбу его выступили капельки пота. Никогда прежде ни один патрульный крейсер не исчезал в никуда.

Маркус послушно поставил запись, и несколько минут прошли в абсолютной тишине. Все, не отрываясь, смотрели на экран, на котором происходило необъяснимое.

– Черт знает что, – пробормотал полковник, – Больше похоже на галлюцинацию.

– Спутники не употребляют галлюциногены, – пошутил Маркус, однако лица других остались серьезными.

– Черные дыры… Что о них известно? – шепотом спросила Рене.

– Очень много. Теоретически. И совсем мало – реальных фактов. Природу этого явления объяснить не могу. Что это за розовые и оранжевые кляксы… Да кто его знает! Что угодно…

– И мы никак не можем помочь?

– Спасательные крейсеры вовсю изучают этот сектор. Быть может, именно в этот момент…

Маркус перевел взгляд на панель управления. Подрагивающими от волнения пальцами провел по кнопкам, как вдруг услышал сигнал. Датчики зафиксировали что-то, связанное с пропавшими.

– Смотрите! – воскликнул Маркус, – Там, на мониторе… Сигнал. Точнее, послание. Код 144789-альфа-5.

– Это код «Юкасты», – после некоторой паузы произнес Ордынцев. – Что в послании?

– Сейчас, оно идет очень медленно. Должно быть, его отправили издалека.

– Откуда? – спросила Рене.

– Я не знаю, – на лице Маркуса было написано удивление. – Я ни черта не понимаю. Но подождите, вот текст послания.

На экране одно за другим появлялись слова – не спеша. Словно зловещие предзнаменования…

«Чертовщина. Темно, пусто. Тихо. Какая странная темнота. Готов поклясться, она густая, словно кисель. Чертовщина. Трудно дышать. Что с кислородом?! Кислород в норме… Передать сигнал о помощи… Помогите…»

Рене почувствовала, что больше не в силах удержаться на ногах, и опустилась в кресло. Тут же сильная рука отца легла на ее плечо и легонько сжала, словно напоминая: «Я здесь, я с тобой… что бы ни случилось, я всегда с тобой». Рене положила свою ладонь поверх отцовской, и на губах ее заиграла слабая улыбка.

– Погодите, – сказал Маркус, – Еще один сигнал.

Рене взволнованно вскочила на ноги и замерла, боясь прервать молчание даже случайным вздохом. В голове настойчиво стучали молоточки. Сердце, казалось, не выдержит. Сорвется и взорвется тысячами крошечных кусочков.

– Сигнал пропал, – сообщил Маркус через несколько минут. – Но… вот он опять. Правда, теперь немного другой. Будто бы раздвоился… Вот, снова один. Странно как-то. Ведь идет он… Черт возьми, сигнал идет с Земли.

Чак Ордынцев сделал круглые глаза и громко присвистнул.

– Бред какой-то, – недоверчиво хмыкнул полковник Улисс и подошел к монитору. – Ахинея.

– Вовсе не бред, – обиженно сказал Маркус. – Сигнал бедствия «Юкасты 541628». Компьютер выдал абсолютное совпадение.

– Как это возможно? – опомнившись от шока, спросил Ордынцев.

– Не знаю… Но он точно идет отсюда.

Маркус указал какую-то точку на мониторе.

– Музей загадок инопланетных цивилизаций… Должно быть, там находится некое приемо-передаточное устройство, которое ловит и передает сигнал…

– Что нам делать? – воскликнула Рене и медленно обвела взглядом каждого из присутствующих в комнате.

Ордынцев глубоко вздохнул и посмотрел на часы.

– Если не будем копаться, сможем долететь туда примерно через час.

– Уже ночь, – возразил полковник. – Мы не можем заявиться в музей ночью.

Рене молча покачала головой и ринулась к выходу. Мужчинам не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней.

2

Спустя полтора часа в здании музея собралось приличное число народа. Помимо Рене, Маркуса, полковника Улисса и капитана Ордынцева в музей примчался заведующий, приволокший за собой вереницу ученых, с озабоченным видом столпившихся у входа.

– Господи, они-то откуда взялись? – спросил Маркус.

– Я должен был объяснить заведующему цель ночного визита. Очевидно, он решил, что эта гвардия «поможет» нам справиться, – ответил полковник Улисс.

– Сигнал идет из бокового зала, – заметил Маркус, глядя на портативный прибор.

– Вы уверены? – переспросил заведующий и многозначительно переглянулся с одним из ученых.

– Что там находится? – насторожилась Рене, заметив этот взгляд.

– Тунгусский метеорит. Тайна которого до сих пор не раскрыта.

Лицо заведующего вытянулось, глаза заблестели, а подбородок слегка подрагивал. Было видно, что еще немного, и он пустится в пляс от радости, что наконец-то произойдет нечто из ряда вон…

– Интересно, есть ли в музее хоть одна раскрытая тайна, – с иронией прошептал полковник Улисс, – Думаю, что все экспонаты – грошовая подделка. Ведь прямых доказательств существования инопланетных цивилизаций нет. И вряд ли будут.

Ему никто не ответил. Все торопливо двинулись в огромный зал, где под сводами прозрачного стеклянного потолка красовались останки древнего инопланетного космолета.

Маркус вышел вперед, держа перед собой прибор.

На крошечном экране мелькали черточки. Из динамиков доносился негромкий монотонный звук.

Маркус остановился. На лбу выступили капельки пота. Он обернулся и немного растерянно сообщил:

– Этот корабль… Он передает сигнал. Нужно попасть внутрь.

На лицах ученых отразилось недоумение. По залу пробежал едва слышный ропот. Заведующий музеем деловито кашлянул и выступил вперед.

– Хотел бы я, друг мой, чтоб это было возможным. Но… мы можем попасть лишь во внешние отсеки. В них нет приборов управления, да и вообще – каких-либо датчиков.

– Но нам нужно. Очень нужно, – умоляюще сказала Рене и дотронулась до руки заведующего.

– Понимаю, – усмехнулся заведующий. Но нам, увы, не решить в один миг задачу, над которой безуспешно бились целых восемьсот лет. Серьезнейшие ученые, заметьте! Слишком мощная система защиты.

– И когда вы последний раз пытались? – поинтересовался полковник.

– Что пытались?

– Взломать систему защиты.

– Точно не помню. Около двухсот лет назад. Но с тех пор мало что изменилось. Определить код из двенадцати символов… Никто не уверен, что с энной попытки не сработает система самоуничтожения…

– Верно, – с иронией произнес полковник Улисс и отвернулся. Он не слишком любил ученых. Тем более таких, которые трясутся над призраками.

Он окинул взглядом корабль, неторопливо разглядывая его обветшалую обшивку, выцветшую краску, закопченные иллюминаторы. Нет, за космолетом, естественно, ухаживали роботы, однако никакой уход не мог стереть отпечаток времени на его разбитом корпусе.

Чуть поодаль стоял капитан Ордынцев. Он тоже рассматривал корабль, однако взгляд его был довольно странным – глубоко задумчивым и чуточку растерянным.

– Не кажется ли вам, полковник, – глупо улыбаясь, начал Ордынцев.

Полковник внимательно посмотрел на капитана, однако тот уже не улыбался. Напротив, лицо его побелело, губы сжались в плотную полоску.

– Вы сочтете меня идиотом, но…

Чак Ордынцев приблизился к тунгусскому космолету и провел ладонью по эмблеме, выбитой на корпусе…

Пять звездочек, треугольник и полукруг посредине, две длинные полоски внизу – эмблема космических патрульных служб. Краска облупилась и потемнела, однако символы были четко видны.

– Что такое, капитан? – навстречу спешил заинтересованный заведующий.

Чак Ордынцев подошел к входному шлюзу и сорвал пластинку, прикрепленную к боковой панели.

– Постойте! Я, конечно, понимаю важность ситуации, но… вы не имеете права! Это музейный экспонат!

– Это собственность космических патрульных служб, – громко сказал Ордынцев и добавил после некоторой паузы. – «Юкаста 541628».

– Вы в своем уме, Ордынцев?! – сквозь зубы прошипел полковник.

– Так написано на борту.

За одну секунду в зале воцарилась идеальная тишина. Слышно было, как пищит прибор Маркуса, улавливая сигнал, идущий от корабля.

Полковник Улисс провел рукой по волосам, не в силах осознать то, что только что выдал Ордынцев. Но…

Тунгусский космолет действительно напоминал обычный патрульный крейсер. Несколько сот таких же летает в космосе по всей солнечной галактике. Однако этому кораблю более восьмисот лет!

– Бред какой-то, – вытирая со лба пот, прошептал заведующий музеем.

Между тем капитан Ордынцев встал напротив шлюза и произнес вслух свое имя, а также персональный код.

Корабль тут же замигал тысячами разноцветных огней.

– Анализ голоса завершен. Рады приветствовать вас на борту, капитан Ордынцев, – отозвался бортовой компьютер.

Рене едва слышно вскрикнула и закрыла руками лицо. Один из ученых предусмотрительно схватил ее за локоть, опасаясь, как бы та не упала в обморок.

– Врач. Срочно нужен врач, – пробормотал он, глядя, как побелело лицо девушки. – Кто-нибудь, свяжитесь с доктором, пусть приедет сюда. Возможно, он еще кому-нибудь понадобится.

Полковник Улисс, капитан Ордынцев, Маркус и заведующий музеем один за другим ступили в открытый шлюз. Остальные остались снаружи, поглядывая на корабль с опаской, каждую секунду ожидая, что изнутри раздастся крик ужаса.

Но внутри корабля было тихо. Мужчины шли по коридору, внимательно изучая каждую деталь, каждую мелочь, встречавшуюся им на пути.

– Люди попадали сюда и раньше, – тихо заметил заведующий. – А вот во внутренние отсеки никак. В прошлом так и не смогли разобраться в современной системе защиты… Вот ведь какая нелепость.

Компания остановилась перед входом в жилой отсек, который восемьсот лет назад гордо окрестили «зал саркофагов». Теперь это казалось до смешного нелепым. Однако никому не приходило в голову смеяться.

– Давай, капитан, – грустно улыбнулся полковник Улисс.

Он видел, что Ордынцев колеблется. Все-таки были сомнения, что все происходящее вокруг – мираж. Но если набираемый им код окажется неверным, его вполне могло убить. А если верным?…

Это особый внутренний код, единственный для каждого корабля, который знают всего двое: Ордынцев и капитан корабля. Улисс зажмурил глаза, подозревая, что все остальные последовали его примеру.

– Код принят, – заявила система, и дверь бесшумно распахнулась.

На пороге неподвижно лежало несколько механических тел. Бортовые роботы. Один из них разбит, двое других, очевидно, просто обесточены. Хотя вряд ли они когда-нибудь смогут нормально работать. Им все-таки восемьсот лет…

В глубине стояло одиннадцать гладких прозрачных саркофагов. Капитан и его спутники осторожно приблизились к ним и заглянули внутрь.

Саркофаги были пусты. В том смысле, что внутри не было человеческих тел, только скафандры, в которые облачались патрульные, когда выходили в открытый космос.

Полковник Улисс неторопливо прошелся вдоль ряда саркофагов. Выражение лица его было безрадостным, брови сдвинуты к переносице, руки заложены за спину, в глазах – горечь и недоумение.

– Как же так? – спросил он, обращаясь в пространство, – Как подобное могло произойти? И куда подевались тела? Разве что…

Полковник хлопнул себя рукой по лбу и горько улыбнулся.

«Восемьсот лет! Тела давно истлели и превратились в ничто. Но ведь еще позавчера, черт возьми, я собственными глазами видел Климова на похоронах Натали.

Видел его нахальную кривую усмешку, видел, как он вертит на пальце свой дурацкий брелок. Еще позавчера Климов кипел жизнью…»

– Эй, посмотрите! Что это? – прервал его размышления Маркус, показывая на огромный контейнер в глубине зала. Полковник оторвался о созерцания саркофагов и посмотрел в указываемую сторону.

Контейнер был довольно странного цвета – серебристый, отливающий голубым перламутром. Посередине располагалась небольшая панель, на которой мерцали крошечные лампочки.

– Этой штуки не должно быть на борту, – растерянно пробормотал полковник.

– Давайте, что ль откроем? – предложил заведующий и посмотрел на полковника взглядом ребенка, выпрашивающего у родителей новый велосипед.

«Ученый, – усмехнулся про себя Улисс, – им бы только доказательство, что весь этот балаган действительно имеет отношение к иным мирам. Хотя… восемьсот лет, черт возьми…»

– Я не могу позволить, – вслух сказал Улисс, – это может оказаться опасным. Подготовьте бригаду роботов.

– Прошу прощения, – хмыкнул заведующий, – Но, как бы там ни было, этот корабль – собственность музея. До того момента, как вы предоставите соответствующие документы.

– Да что вы говорите, – улыбнулся полковник, – Всего один звонок, и через пять минут этот район будет объявлен зоной повышенной опасности. С эвакуацией гражданских лиц. Так что…

– Прекратите, – перебил его Чак Ордынцев, – Уже поздно спорить.

В глазах его промелькнул испуг, а рука привычно потянулась к набедренной кобуре.

Улисс и заведующий обернулись – как раз вовремя, чтобы увидеть, как боковая стена контейнера плавно опустилась вниз. Внутри контейнера было много света, густого, словно туман, яркого, но не ослепляющего. Сквозь него довольно смутно виднелись очертания тела. Живого. Или пока еще живого.

Существо приподняло конечность, которая тут же беспомощно опустилась на место.

– Пришелец? – одними губами спросил Маркус, глядя на Ордынцева.

Тот пожал плечами и убрал руки с кобуры. Пришелец или нет – существо казалось слишком ослабленным, чтобы представлять угрозу. По крайней мере, ближайшие несколько минут.

Между тем существо сделало очередную попытку подняться, однако безуспешно. Оно неловко ворочалось внутри контейнера, словно не знало, что делать с собственным телом.

– Как вы думаете, что с ним? – спросил заведующий Улисса, который, как и все в этом зале, не сводили с контейнера глаз.

– Если предположить, что восемьсот лет оно находилось без движения, думаю, у него атрофировались мышцы. Конечно, только в том случае, если они у него есть.

– Может, помочь? – с опаской предложил Маркус, чувствуя, как по телу бегут мурашки от одной мысли, что придется дотрагиваться до этого существа.

– Пожалуй, я попробую, – ответил Ордынцев и шагнул вперед, полный твердой решимости выяснить, как выглядит пришелец.

– Нет, капитан, – оборвал его Улисс, – Я приказываю оставаться на месте.

– Да бросьте, Роберт, – Маркус положил ладонь на его плечо, – Это, можно сказать, судьбоносный момент в истории всего человечества.