Текст книги "Немёртвый камень (СИ)"

Автор книги: Елена Кисель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 37 страниц)

Макс сильно подозревал, что в его ситуации ему вообще мало что может помочь. Он говорил с Дарой, да. И с Мечтателем, и… кто там ещё его навещал, неважно. О кофе, о новостях. О несущественных мелочах.

И не мог отделаться от того самого ощущения, которое поймал, пока шёл тогда к артехрану. Потусторонности. Чуждости. Будто отделён от остальных стеной непробиваемого стекла.

Дверь мягко приоткрылась, и в комнату шагнул высокий мужчина в фиолетовых одеждах. Помедлил. Откинул капюшон. Магистр Магии и Тайн не любил открывать лицо – наверное, из-за профессии. Или потому что лицо было слишком уж обычным для такой должности. Усталое лицо старого человека, худое и горбоносое, с короткой, подстриженной учёным клинышком бородкой.

– Здравствуйте, Февраль, – заговорил Магистр негромко. – С вами обращались хорошо, надеюсь?

– Они даже спросили разрешения на кандалы, – ответил Ковальски, демонстрируя правую руку, пристегнутую к подлокотнику дивана.

Аметистиат извлек ключ из складок обширной мантии.

– Думаю, нам ни к чему подобные церемонии, – проговорил он, отмыкая кандалы. – Прошу прощения за грубости, с которыми вы, возможно, столкнулись…

– Стража действительно была почтительна, даже слишком. Не пойму только, с чего.

– Вы же знаете, несмотря на то что мы старались… держать в секрете обстоятельства сражения с Холдоном… чтобы не спугнуть его сторонников и не вызвать паники… слухи просачиваются. Ваше вмешательство было слишком очевидно для учеников артефактрория, так что… хм, историю с Холдоном скрыть не удалось. Половина населения Целестии считает вас теперь героем.

– Вторая половина преступником, так? И мне повезло, что охрана к ним не относится, – Макс растирал затекшее запястье. – Скоро суд?

– Магистрат полным составом соберется через час, – почти мгновенно отозвался Магистр. – Вы понимаете, что ваше положение – довольно серьезно, а наше – крайне щекотливо. Мои собратья, разумеется, осознают ваши заслуги, однако… им претят собственные ошибки.

– Вроде того, что они договорились с Холдоном и открыли ему путь на школу?

Магистр не отвёл взгляда.

– Вроде этого. И теперь, в свете возвращения Витязя… вы становитесь просто опасным. Как тот, кто практически получил дважды статус героя, и поддерживает не Магистрат, а Ястанира – думаю, вы это показали достаточно ярко… знаете, во время той инспекции. И Правого Боя.

Макс пожал плечами – мол, не спорю. Аметистиат тяжко вздохнул.

– Будь вы чуть лояльнее по отношению к Семицветнику – возможно, собратья были бы настроены к вам чуть лучше. Теперь же, когда вернулся Витязь…

– Они что же, полагают, что я помогу Экстеру устроить небольшую местную революцию?

– Зная ваши способности, Февраль… и зная, как к вам относятся военные… Магистры как минимум считают, что давать вам статус героя во второй раз – чревато непредсказуемыми последствиями. К тому же, народные волнения из-за иглеца. Право слово, мои собратья готовы обвинить вас и не только в этом.

Уголок губ Макса дернулся, но Ковальски сумел сдержать ухмылку.

– Собрат синего цвета требует моего четвертования, а?

Фиолетовый на миг возвел глаза к потолку.

– Рубиниат тоже не благоволит к вам. Не думаю, что они вторично осмелятся на смертельный приговор… однако хочу сказать, что я в любом случае выступлю на вашей стороне.

– Забавно, не припомню, чтобы раньше вы ко мне благоволили.

Это было правдой не до конца: Максу и Фиолетовому Магистру попросту не приходилось встречаться наедине.

– Тот день, три тысячи лет назад, – голос Магистра стал тише: теперь он почти шелестел. – Я был там. Паж второго короля, я получил куда меньше сил, чем любезная Фелла. А причина… первую половину Великой Крови я был парализован ужасом, сражаться по-настоящему начал лишь потом, когда Витязь и первые ряды наших войск ушли вперед… Этот ужас в моем сердце был порожден Холдоном, и бывает, я до сих пор его вспоминаю. То, с чем вы столкнулись… то, против чего выстояли… Я знаю об этом лучше иных. Поверьте, я постараюсь сделать всё, что смогу, для вашего освобождения. Однако ваше пребывание в Целестии…

– Знаю.

Аметистиат мерно расхаживал взад-вперед, потирая бородку.

– Я был тем, кто отыскал того юношу, Гиацинта… И, что бы ни говорили, до сих пор верю, что он, а не вы – Оплот Одонара. Увы, Макс. Вы исполнили пророчество иначе, но лишь одно пророчество. Знамения не лгали, и не лгала Майра Нарекательница. Можете ли вы возразить? Сказать, что смогли бы вернуть истинную жизнь Лорелее? Может быть, ваши внутренния ощущения говорят, что вы – именно тот, кто…

Макс качнул головой. Вспомнилось: темные своды тоннеля перед комнатами, перепуганное лицо богини, она делает шаг навстречу… «Кончено, Лори. Кончено».

– Я собирался уйти. До того, как… заварилась каша с Холдоном.

– Так что если я смогу заменить ваш приговор высылкой из Целестии…

– Я здесь не задержусь.

Фиолетовый Магистр хотел было выпустить на волю облегчённый вздох.

– Но, – добавил Ковальски, и Магистр задержал выдох, – у меня к вам что-то вроде просьбы.

– Да-да?

– Во внешнем мире на меня охотится бывший шеф. Ягамото… неважно, вы всё равно не в курсе.

– Отчего же. Я осведомлён о том артемагическом тайнике. Уникальный случай, когда человек из внешнего мира связан с контрабандистами. Думаю, рано или поздно он будет нейтрализован силами Одонара, но, если вы беспокоитесь, мы могли бы…

– Я не о том. Ягамото не единственный, с кем я ссорился, а во внешнем мире есть, где скрыться. Только вот мне будет трудновато соблюдать осторожность, если… моя голова останется забитой Целестией, Одонаром и, – он сглотнул, – моими знакомыми оттуда.

Магистр чуть сдвинул брови, а взгляд у него стал еще острее, чем был до того.

– Другими словами, вы не желаете вспоминать о Целестии? Хотите, чтобы мы подарили вам забвение?

Макс замешкался с ответом, и Аметистиат заметил это замешательство.

– Или, может быть, вы хотели бы помнить, но не думать об этом?

– А есть варианты?

Магистр в изящном жесте взметнул пальцы, унизанные перстнями с фиолетовыми камнями.

– Мы называем это «холодная память». Это некоторый род заклятия. Полагаю, оно как раз подходит для вас: я слышал, что вы, как бездник, мало поддаётесь… магии, направленной на внушение. Здесь же память останется при вас, но словно подернется дымкой инея: она не будет вызывать отклика в сердце. Ни боли, ни сожаления об утраченном: словно вы помните очень долгий сон…

– Поэтично, – выдавил Макс. – Да, кажется, то, что нужно. Для моего случая.

Просто оказаться за унизанным инеем стеклом. Чтобы ничего не звало вернуться. Просто стать прежним. Сбежать в свою жизнь от этой – не-своей, для которой он не приспособлен.

И всё. К чертям. Безвозвратно.

– Вы поступаете очень мудро, Февраль, – улыбка на лице Фиолетового выглядела туманной и таинственной. – Жаль, что мои собратья не разделяют моего мнения о вас. Знаете, вы для них как соринка в глазу. Человек, не вовремя попавший не в то место, и прискорбно, что именно в Целестию. Иногда я даже устаю доказывать им, что, если бы этого человека не было – все могло бы быть гораздо страшнее. Я обещаю, что сделаю всё, чтобы… что еще? – он недовольно обернулся к открывшейся двери, набрасывая на голову капюшон. – Кажется, я просил не беспокоить? Чтобы справиться с одним человеком, Магистру не нужна охрана.

Появившийся на пороге стражник в форме Алого Ведомства под взглядом Аметистиата малость оробел.

– Приказ о переводе срочный, – он поклонился сперва Магистру, потом, подумав, Максу. – Если вы отдадите новое распоряжение – мы дождёмся окончания беседы.

– Приказ? – Фиолетовый выкинул вперед руку, выхватил у стражника бумажку и впился глазами в первые строчки. То, что его лицо удлинилось, заметно было даже по капюшону.

– Господин, позволите надеть на вас оковы? – тем временем шепотом осведомился стражник. – Нам бы не хотелось вас сковывать, но коридоры… порядок… Не тревожьтесь, они протёрты, и запястья они не должны натирать.

Макс протянул руки перед собой, не утруждая себя горячими благодарностями.

– У вас тут есть публичные казни, или в мешок – и с моста? – вполголоса поинтересовался он. Стражник тихо хмыкнул, покосившись на онемевшего Магистра с приказом в руке.

– Ну, вы и скажете, господин Февраль! Вас же не казнить, а просто в тюрьму, – он еще раз оглянулся и выдохнул опасливо: – Сердоликовый Блок…

– Звучит в местных традициях, – и Ковальски двинулся было к двери вслед за конвоиром.

– Стоять! – Магистр выбросил руку во властном жесте. – Этот заключенный пока останется здесь. Суда еще не было, и приговор не мог быть подписан Магистрами без моего участия!

– Но ведь он подписан не Магистрами, – вставил стражник. Аметистиат опять поднял приказ к глазам – и нижняя челюсть древнего мага поехала вниз.

– Час, когда спящие просыпаются? – с иронией осведомился Макс.

Фиолетовый не ответил. Приговор, подписанный Дремлющим, он не мог оспаривать, не мог даже возразить, потому что возражать было некому. Скорее всего, подписав документ, Дремлющий благополучно заснул опять.

А это обозначало: Аметистиат сделал, что мог, и дальше играть в благодетеля не было никакого смысла.

– Мне жаль, Февраль, – сказал он, отступая с дороги и передавая документ стражнику. – Поверьте, будь шанс – я сделал бы все, о чем говорил. Приговор чересчур суров, но я не могу ему противиться. Сердоликовый Блок выпьет из вас разум. Прощайте.

– Если подумать, неплохой план, – заговорил Ковальски от двери. – Они боялись, что мое исчезновение вызовет возмущение и что засудить меня просто так не удастся. Так что решили прикончить сразу. Не убить: кто-то же считает меня героем. Думаю, потом спишут это на ошибку писцов или стражи – мол, должны были направить в другое место, а направили в Сердоликовый Блок. И если бы они не забыли одну детальку – всё было бы идеально.

– Какую? – не вытерпел Магистр.

– Ту, что в недавнем прошлом называлась Экстером Мечтателем.

Пауза была оглушительной. В ней Ковальски добавил с тайной надеждой:

– По сценарию вам полагалась бы реплика вроде «О, Светлоликие…»

– Лысый нечт! – возопил Магистр, выскакивая в коридор и уносясь по нему с нестарческой прытью. Стражники проводили его удивленными взглядами. Макс вернул их в чувство, побрякав кандалами.

– Ну как, в путь? Мне еще нужно посмотреть на этот блок. До того, как я выйду из него по руинам.

* * *

– Сердоликовый Блок!

Фрикс выкрикнул это, как только увидел Бестию. Фелла скатилась из кабины, оставив после себя совершенно загнанного дракона вместе с таким же загнанным драксистом. Того не обрадовало даже то, что за четырехчасовой перелет он разбогател на сто радужников.

– Когда?

– Часа три, не меньше. Приказом Дремлющего.

На фоне громады Семицветника Фрикс выглядел несколько потерянным и даже побледнее обычного. Сестрицы Геллы поблизости не наблюдалось – наверное, осталась в артефактории.

– Твари! Ты говорил с ними?

– Фелла, я – не ты, меня даже внутрь не пропустили. Пришлось при помощи артефакта отслеживать. Там ещё и защита мощная, пока ломал… чуть не засекли.

Бестия нетерпеливо взъерошила короткие светлые волосы.

– Без суда?

– Какое там… стражники сами в шоке, если судить по их переговорам. Там, кстати, странные переговоры – вызволять, что ли, они его собрались? Запись потом сдам, если захочешь послушать.

– Три часа, – Бестия срочно прикидывала в уме время. – Магам обычно часа хватает, но с бездником может быть шанс… Но даже если он жив – бумажная волокита, требования, они затянут с бумагами… так. Возвращайся в артефакторий – пусть Озз готовит все свои препараты для работы с сознанием. Артефакторный эйфорийный синдром. Дальше. Ты меня ни о чем не предупреждал. Ты со мной не разговаривал и ничего не узнавал. Мне придется вытаскивать Ковальски самой, на страх и риск, посмотрим, осмелятся ли на меня тявкать чиновные шавки…

– Э-э, Фелла…

– Молчи и выполняй! Я в курсе, что он иномирец и даже не маг. Терпеть не могу видеть его рожу, но без него Одонар бы достался Холдону. И ни слова… ему. Я должна действовать без его разрешения: не хватало еще, чтобы в Семицветнике решили… что?

Она соизволила обратить внимание на бледность и ошалелый вид Фрикса.

– Мечтатель тут был. Отбыл минут четверть часа назад.

Необходимость в разрешениях отпала сама собой.

– Отбыл куда?

– Кажется, в Сердоликовый Блок.

– Экстер?!

– Вообще-то, он был больше Ястаниром, когда мы с ним встретились и я ему доложился…

Вся эта информация наконец заставила Бестию замедлиться.

– Постой… Он разве не стал беседовать с Магистрами?

– Беседовать? – Фрикс дико оглянулся. – Да в таком состоянии он размазал бы их вместе с Дремлющим за компанию. Я только сказал «Сердоликовый Блок» – а он уже сделал те же выводы, что и ты, и…

– И?

– И ты когда-нибудь видела его в бешенстве?

– Экстера?!

– А хоть бы и Ястанира.

Бестия медленно покачала головой. Фрикс закрыл глаза и головой покрутил, показывая, что такого лучше не видеть.

– Кстати, это поэтому тут так пусто, а дверь закрыта, – и кивнул на башню за его плечом. – А он ведь даже пары слов не сказал, так, нахмурился. Ощущения были – драконы в песок позакапывались.

– Ясно, – по-военному коротко отозвалась Бестия. – Лечу сейчас за ним, может, успею нагнать.

– Нагнать – это вряд ли, – добродушно отозвался Фрикс. – Вот полюбоваться последствиями…

– Последствиями?

– Но ведь у него же нет разрешения на вход в Сердоликовый Блок? И не все охранники знают его в лицо, так?

– Ну?

– Так что его попытаются или послать, или задержать, и я даже не знаю, что страшнее.

Бестия, не тратя больше времени на вступительные речи, пронзительно свистнула, подзывая дракси. Единственный дракон, тот самый, ультрамариновый с особыми шашечками, кинулся от нее наутек ползком, по земле. Крылья он раскрыть не мог.

– Ничего-ничего, – Фрикс, ежась, разминал пальцы. – Я же говорил – позакапывались? Сейчас кого-нибудь отроем…

На поиски транспорта ушло еще десять минут, так что Бестии так и не удалось нагнать директора артефактория. Но зато, как очаровательно выразился Фрикс, ей выпала возможность полюбоваться на последствия.

Тюрьма Целестии была в получасе лета от Семицветника. Основные блоки ютились в древнем замке, приспособленном под тюрьму ещё в первом тысячелетии после Альтау. Толстые стены, артемагическая защита, узкие бойницы для телесных магов, пугалки по стенам…

А рядом, за такой же стеной лепился Сердоликовый Блок – полукруглый и приземистый, расписанный вдоль и поперёк радостными цветочками.

Вот только теперь в привычном для Бестии пейзаже кое-чего не хватало.

Стены.

То есть, стена-то была, но не везде. Особенно не на месте ворот. Там она таинственным образом испарилась, образовав прореху шагов в пятнадцать длиной. На месте прорехи там и сям художественно валялись небольшие камни. Они всем своим видом показывали, что когда-то здесь действительно была стена.

Вокруг камней бродили и чесали затылки охранники Сердоликового Блока – в развесёленькой розово-серой форме. Бедные служаки изо всех сил делали вид, что ничего не случилось и служба идет, как обычно, но глаза их выдавали.

Это были глаза тех, кого уже ничего удивить не может.

В ответ на предложение Бестии убраться с дороги охранники посторонились с почтительными поклонами.

** *

Мечтателя действительно отказались пропустить без бумаги из Семицветника. И да, никто не стал стесняться в выражениях, указывая место поэтическому директору артефактория.

Превращение поэтического директора в Солнечного Витязя произвело легкий фурор в местных рядах, но Экстер не стал задерживаться, чтобы поболтать об Альтау. Он попросту убрал стену, подвинул стражу с дороги и бросился внутрь.

Совсем недавно он так же бежал по дорожке к артефакторию. С таким же чувством. Почти так же боясь опоздать.

И снова речь шла о произведении артемагии, только теперь уже не ученика Холдона, а самого Холдона.

Розовый Сердолик был одним из артефактов, за которыми Семицветник успел раньше Одонара. Сердоликовое сердечко хранилось в одном из древних родов – основатель которого участвовал в Альтау и побывал в вотчине Холдона, Хелденаре. Оттуда он и притащил трофей, который понемногу начал погружать всю семью в счастливое безумие.

Магистры, исследовав камешек, наотрез отказались отдавать его в артехран – дескать, а зачем? Опасности не представляет, зато из него можно извлечь пользу. Всё-таки, Холдон был мастером-артемагом, так с чего пренебрегать его творениями?

И пользу извлекли – активировав Сердолик на максимум и превратив его в кару для преступников.

Наказание мечтой, кара счастьем. Про это даже слагались песни. Сердолик погружал душу жертвы в эйфорию, вызывая самые прекрасные образы из прошлого, претворяя мечты в реальность – и в какой-то момент на глаза мага или человека словно падала розовая пелена. Ее невозможно было сбросить: человек оставался во внутреннем раю, он больше не был способен на зло, но и на осознанное добро способен не был. Преступники в Сердоликовом Блоке становились послушными, улыбающимися марионетками, твердящими направо-налево что-нибудь вроде: «Радужного дня. Всеобщего счастья». Отличная, милосердная казнь – так считали Магистры и не считал Экстер Мечтатель. Вот только кто будет слушать какого-то директора артефактория? Он мог до одурения повторять, что худшее из преступлений – отнять у человека его самого, возможность мыслить, даже возможность раскаиваться, – Магистры кивали и пропускали мимо ушей.

А вот теперь такая участь грозила Максу, и Экстер, безмолвно пролетая камеру за камерой, запоздало клялся, что уничтожит проклятый Сердолик.

Если бы только…

«Проводник» показал камеру точно. Человек на узкой койке рассматривал потолок, размалеванный под целестийское небо, с неправдоподобно огромной радугой. Экстер остановился на пороге, готовясь к дурным новостям.

Макс Ковальски вообще ни для кого никогда не был хорошей новостью.

– Кавалерия прибыла, – процедил он, садясь на койке. – Какого черта ты мешкал – улаживал бюрократические проволочки?

Ошеломленный Экстер молча взирал на Макса, у которого на лице не было даже подобия улыбки. Не говоря уж о блаженном выражении, присущем тем, кого карали с помощью Сердолика.

– Сколько ты пробыл здесь? – наконец прошептал он.

Макс несколько нескоординировано махнул рукой и поднялся, держась за стену.

– Часа три-четыре. Почти сразу сюда. Слушай, у тебя правда парик розовый, или это здешнее…

Он встряхнул головой, сфокусировав глаза.

– Извиняюсь за вопрос. По-моему, это место как-то странно влияет на психику.

Три часа, ошарашенно подумал Мечтатель, подставляя Максу плечо и помогая добраться до двери. Ослабел, но даже не потерял связного мышления.

– Макс, ты – в Сердоликовом Блоке. Уже через час пребывания здесь, ты должен был оказаться во внутреннем раю без возможности возвращения!

– Не говори ерунды. Подростком я как-то покурил травки, вставило гораздо круче, чем теперь… И, черт возьми, они явно забыли, что я бездник. Аметистиат, правда, помнил, но вряд ли напоминал остальным…

Они медленно продвигались по коридору. Из одной камеры слышалась детская песенка, которую кто-то распевал счастливым басом. Женский голос лепетал: «Как мило… как мило!»

На секунду остановившись, Экстер вскинул руки в повелительном жесте. Небольшой розовый камешек, обточенный наподобие сердечка, примчался на зов Витязя почти мгновенно, из подвального помещения, где он был заточен таким образом, чтобы влиять сразу на весь блок. Второй пасс – и осколки сердолика каскадом брызнули на пол. Макс медленно провел ладонью по лицу – ему полегчало.

– Ни один житель Целестии, пусть даже и бездник, не был способен противостоять этой мерзости, – едва слышно проговорил Экстер.

– Это значит только одно, – отозвался Макс. Ему все еще приходилось опираться на плечо директора. – Я больше не отсюда.

Он увидел, как потемнело лицо Мечтателя, и добавил почти поспешно:

– И это был отвратительный рай. Прежде всего, там не было кофе.

Глава 3. Прощальные взгляды

Назад летели втроем.

Во-первых, Северный Край – это вам не окрестности Шанжана, тут и выбирать-то не из чего. Во-вторых, денег на скоростного дракона не наскреблось, вот и пришлось добираться на том, что Кристо про себя окрестил помесью аспида и опарыша. Горчичный, с мерзкими белесыми проплешинами гибрид отчаянно тряс их всю дорогу, драксист попался молодой и неопытный, а в кабине вообще должны были уместиться только двое, но артефакторам, как известно, законы не писаны.

В-третьих, надо же было кем-то откупиться от дружелюбной деревни. Как только до жителей дошло, что их гостеприимством собираются пренебречь, началось что-то вроде третьего пришествия Холдона. К Кристо кинулись все незамужние девицы Кенарьков – зацеловать на прощание и поинтересоваться, а не будет ли он им писать. Кристо спасся за спиной Нольдиуса, так что убийственное количество поцелуев досталось отличнику. А от возмущенных селян откупились Камелией и Камбалой.

Хотя эти двое сами остались с охотой. Опыт подсказал им, что сразу после недавнего конфуза с Бестией лучше не встречаться.

– Во интересно, они вообще вернутся когда-нибудь или нет?

Измученный полетом Нольдиус поддержал тему:

– Не могу сказать наверняка. Насколько я помню, дисциплинарные взыскания в Одонаре не так уж и суровы. Однако такой проступок, как у них… Хм, думаю, Бестия перенаправит их с официальной работы в Сектор Анализа или Производства…

– Хо, я б лучше выбрал Бестии послужить манекеном для тренировки. Ты Пиона видал, как он над своими производственниками шефствует? «А-а, кто-то опять не доделал этот пояс воина, у нас будет обвал, мы потеряем позиции на рынке, Одонар не дополучит денег, голод, мор, катастрофа!!!» Или Ренейла, со своими… анализами. «Ай-яй, в мире наблюдается рост зачарованных унитазов, готовьтесь, грядет конец света!»

Он примолк и покосился на Дару. Девушка не улыбнулась. Она так и не поменяла выражения лица с того момента, как скоростной дракон унес в высоту Бестию. Теперь вот Нольдиус и Кристо сидели по двум сторонам от нее и чувствовали себя исключительно несчастными.

Нашла из-за кого психовать, подумал Кристо. Ковальски убивали – между прочим, дважды за одну семерицу – и ничего, не особо видны результаты, а тут какой-то Семицветник и всего-то суд. Что с ним случиться-то может?

Дара медленно повернула к нему голову, все с тем же выражением лица. Кристо понял, что последнюю фразу он брякнул вслух и решил «прикинуться мертвым» – уронил голову на плечо и засопел. Во сне чего только не наговоришь.

Растолкал его Нольдиус, уже когда приземлились на площадке у Одонара. Радуга уехала на последнюю дневную фазу, к артефакторию начали подкрадываться сумерки, но на территории царило оживление. Оно обозначилось еще у самых ворот: медный страж Караул был невменяем. Вообще-то он бесился третью семерицу, после нападения на артефакторий сторонников Холдона; наверное, слопал какую-нибудь заразную нежить. Но сегодня его недружелюбие зашкалило.

Поэтому в ответ на фразу Дары:

– Боевое звено с внутреннего рейда, – Караул кинулся к ним с раззявленной пастью и горящими ненавистью глазами.

– Жухляк стукнутый! – заверещал Кристо, отбежав на порядочное расстояние от ворот. – Да какой директор поставил на входе эту тварь?!

Караул прохаживался у черты ворот: выйти за пределы территории он не мог. Зато мог значительно облизываться с расстояния.

– Собственно говоря, нигде не сказано, откуда появился страж ворот, – затянул привычную песенку Нольдиус. – Везде я натыкался лишь на упоминания о его устойчивости к боевой магии и к артемагии.

Об этом Кристо знал сам. Наслушался от практеров и практикантов слёзных рассказов о том, как они пытались усыпить или отравить упрямую скотину. И до их пытались многие поколения учеников, артемагов и даже учителей…

– Врассыпную?

– Угу, а ты знаешь его скорость? Кого-нибудь да сожрет.

– Дара, возможно, полетные артефакты…

– Над стеной они заблокируются, – отозвалась Дара без всякого выражения. – Нужно как-то связаться Фриксом, или кто там внутри…

Но связываться ни с кем не пришлось: откуда-то из заново разросшегося сада на дорожку неторопливо выбрел Оплот Одонара Гиацинт собственной персоной. Вид у тинтореля был такой, будто он держит курс прямиком к озеру и, когда волны сомкнутся у него над макушкой – он этого и не заметит.

Глядя в неведомые дали, он пересек дорожку перед носом у Караула, который при появлении Гиацинта сразу перестал рычать, улегся на землю и с тоскливым поскуливанием накрыл морду лапами. В глазах у медной росомахи светилось сверхчеловеческое какое-то сочувствие.

Гиацинт, не видя ни на Караула, ни троицу перед воротами, плавно скрылся на другой стороне сада.

– Мда, – сказал Кристо. – Такие дела.

Не хватало только второго Мечтателя бедной одонарской территории.

Во второй раз Караул не стал останавливать, так что они вполне благополучно прошли половину расстояния до артефактория, а там уже встретились с очередной преградой.

– Кристо! – воскликнула эта черноволосая преграда и с разлету повисла у него на шее так, что он согнулся. – А я прямо вот как знала, что вы придете! С победой, да?

Звонкий чмок разнесся над дорожкой как выстрел, заглушая щебетанье неизменных птиц. Нольдиус демонстративно загляделся на радугу, а Кристо, в нос которого и был направлен чмок, обхватил Мелиту за талию и покружил в воздухе.

– С еще какой победой! От иглеца только пылюка осталась.

– Ага? Как увидел эти жуткие маски – сам рассыпался?

– Да не, пришлось малость черенком от тяпки добить…

– А Хему и Рафлу вы ему скормили, да?

Спрошено было с энтузиазмом, но уж что-что, а это из Мелиты никогда не пропадало.

– Скорее наоборот, – кисло выдал Нольдиус, – мы оставили деревню им на растерзание.

Мелита лукаво улыбнулась ему и чопорно подала руку, которую он вежливо пожал. Даре главная красавица Одонара помахала, но Дара никак не отозвалась, глядя прямо перед собой.

– А я вас тут поджидала, – похвасталась Мелита, схватила Кристо за руку и потащила к артефакторию. – Думала, если что, помочь с Караулом.

– Что это с ним, вообще? Зерка слопал, что ли?

– Да нет, это ребятушки из экспериментаторов его подлечить от бешенства решили. Навязали амулетик – убрать напряжение, а он тормоза убрал по ошибке. Спасибо, они это только на этой фазе радуги сделали, а то попало бы Мечтателю с Максом…

Дара затормозила посреди дорожки настолько резко, что случившийся рядом Зерк с тоскливым воплем «Сдохни!» шарахнулся в кусты.

– Они здесь? Вернулись?

– Пару часов как, – ответила Мелита, пожимая плечами. – А Хет уже успел откуда-то набраться новостей: ой, какая буча была в Сердоликовом Блоке! Экстер же уничтожил артефакт. Это ладно, а потом туда заявилась Бестия, а за ней чуть ли не Магистры полным составом, и как начнут возмущаться: мол, что это за произвол, Сердоликовый Блок такое хорошее исправительное заведение… был. Мол, да как вы смеете…

– Да как она смеет? – переспросил Кристо. – Угум, что с Магистрами?

– Ну, живы вообще-то, но… – Мелита отчаянно всплеснула руками. – Нет, это надо в исполнении Хета слушать, он так здорово изображает, как тряслась борода у Рубиниата! А Синий еще сгоряча вякнул, что Витязь берет под покровительство государственных преступников, и тут… ох, это надо было слышать. Говорили, что в конце Янтариат его просто своим животом заслонял!

– И чем же кончилось дело? – вставил Нольдиус. – Неужели… так сказать, победой Бестии по всем фронтам?

– Ну, как – победой… Когда они там с Магистрами уже часа два разбирались и совсем перепугали всех стражников – вмешался Фиолетовый и сказал, что причин-то для криков особенных и нет.

– Нет Сердолика – нет причин! – хмыкнул Кристо, но Дара опять остановилась. В этот день она точно слышала больше того, что было в словах.

– Нет причин? Они высылают его!

– Да, то есть нет, то есть… Хе-е-е-ет! – Мелита органически не переваривала сообщать плохие новости. Умела – да, и даже неплохо, поскольку замечательно успокаивала. Но говорить предпочитала только о хорошем.

А вот Хет умел сообщать любые новости одинаково здорово.

– Приветик, вы с победой, да? Кристо – с тяпкой просто светоносно, это так Красный выражается. Чего звали?

В последние пару семериц Хет прямо лопался от переизбытка новостей. И от того, что нельзя никому растрепать о Витязе Альтау по простой причине – магическая клятва на неразглашение и нехорошие взгляды Феллы Бестии. Так что ябедник теперь взял моду раздуваться от важности. Но глаза пучил по-прежнему и носился с прежней скоростью.

– Уже всем раззвонил? – Кристо поморщился. Ему хотелось самому всем изложить и про черенок от тяпки, и про Кенарьки, а тут этот проныра. Хет приосанился, насколько позволяла фигура.

– О, а то ж! За такие новости деньги брать можно. Главное, тяпкой… о тебе спрашивают чуть ли не больше, чем насчет ухода Февраля!

Кристо это сообщение порадовало, Дару – нет.

– Когда? – уронила она негромко.

– Завтра утром, а вы не знали, да? Такая буча поднялась, кое-кто настаивал, чтобы он задержался – та же Бестия, да и Аметистиат, но остальные Магистры как упёрлись! Стало быть, чуть ли не в бунтовских настроениях Бестию обвинили и все до одного орали: что это за произвол Витязя, Ястанир что, решил, что ему всё позволено? Ну, и на первой фазе пришлют за ним провожатых с драконом – к границе Кордона проводить. А из Одонара-то никому и присутствовать не разрешили, представляете? Опасаются, стало быть, каких-то там наших козней. Эх, а жаль, интересно было б посмотреть, как на него будут эту «холодную память» накладывать, как он за дверь выйдет, всякое такое…

По виноватому лицу Мелиты Кристо догадался, что вот теперь они знают все дурные новости. Дара выглядела ошеломленной.

– «Холодная память»?

– Ну, да, он вроде как сам настоял. Накладывать будет или один из Магистров или какой-нибудь спец из Семицветника – на высшем уровне, значит, а они не любят, когда вокруг кто-нибудь посторонний крутится. Даже Мечтателя и Бестию не допустили провожать – просто, наверное, боятся, а то от стены Сердоликового Блока не много чего и осталось…

– Настоял сам?! – Дара услышала только это. – Но ведь «холодная память»… да зачем он…

– Ну, он сто раз говорил, что хочет или помереть, или забыть все, что с ним было в Целестии, – заметил Кристо.

Правда, в основном такие высказывания случались во время их совместных рейдов, когда гиены в зоопарке Гонконга начинали исполнять джаз, на пирамидах в Гизе образовывались непристойные надписи на целестийском, а нужные артефакты уплывали за тридевять земель прямо у них из-под носа.

Мелита на него почему-то посмотрела укоризненно, а на Дару – с грустным пониманием.