Текст книги "Немёртвый камень (СИ)"

Автор книги: Елена Кисель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)

И – всё та же картина, что и при бое с Тернаком. Напряженные лица. Непонятные пассы руками. Разлетающиеся осколки артефактов…

«Избави нас Светлоликие от таких рикошетов», – подумал Кристо, когда рядом с ним возникла из ниоткуда оплавленная дыра.

Дара уставала. Это было видно по упрямому подбородку, по четко обозначенным скулам, напряженным пальцам. Но именно она первой разомкнула молчание:

– Спрашивается, ну и зачем? Ты же так подставишься под собственные артефакты.

– Или сделаю тебя, – задорно отозвался её противник. – Не обидно будет, во второй-то раз проиграть?

Тесак рядом с Ягомото взвился вверх, и по лезвию пробежали молнии. Дара сделала очередной жест – и оружие зависло на полпути к ней. Взгляды артемагов сошлись в единой точке, силы – в одном предмете.

– Во второй раз я не проиграю.

– Это почему же это? Как это у вашего директора… сильна своим духом?

– Да как бы тебе сказать…

– Да скажи уж как-нибудь. По артемагии-то ты продумаешь вчистую. Не хочешь вслушаться получше, а?

– Нет смысла, нового не услышу.

– Могу подсказать, что слушать и как искать. Жаль всё-таки, когда потенциал пропадает из-за того, что мозги промыли…

Нож начал оплавляться, не выдерживая перегрузки противоположными по назначению узлами. Артемаг в маске, не отрывая взгляда от тесака, выкинул на деревянный пол пятиконечную звездочку, вырезанную из камня. Совершил пару пассов одной рукой – свободной.

И спящие под столами зашевелились, а вместе с ними зашевелились волосы у Кристо на голове. Уж очень картина смахивала на ужастики про зомби: люди, не открывая глаз, поднимались на ноги и топали по направлению к Даре.

– Апатит! – выдохнула она сквозь зубы, взмахнула руками, разрубив узлы на каменной звездочке, с трудом успела защититься от генератора молний, в который все же превратился тесак…

Люди попадали обратно и продолжили спать как ни в чем не бывало. Дара раздраженно дернула рукой, и один из двух оставшихся у нее ониксовых шариков сделался мелкими острыми осколками – прием «пчелиный рой».

– Знаешь ли, это здравый смысл. Артефакты подчиняются тебе, пока ты в полной силе. До тех пор, пока не вздумаешь отвернуться. Поэтому я и не доверяюсь им полностью: тот, кому не доверяешь, не может нанести удар в спину.

– О, это уже слог Мечтателя пошел, – под маской была заметна ухмылка. – «Удар в спину», как же! И где твой «рой»?

Осколки оникса словно в никуда канули: вспыхнули и растворились на какой-то границе у лица противника. Дара сорвала с себя обруч и швырнула в воздух его – но и он упал так, будто был простой железкой.

– Видала у себя в Одонаре хоть что-то подобное? – насмешливо осведомился артемаг, трогая медальон на шее. – Любую магию и артемагию убирает на подлете. А теперь увидишь еще кое-что…

Он поднял в ее сторону ладонь, на которую мгновенно надел массивный железный кастет.

И натолкнулся глазами на с жалостливую улыбку артемагини.

Она сказала только одно слово.

– Макс!

И четыре выстрела раздались один за другим.

Ладонь правой руки, локоть левой, две коленные чашечки – Ковальски, о котором артемаг в пылу боя успел позабыть, не дремал и успел выбрать хорошую позицию для стрельбы. Уж он-то знал, что Дара не забывает о страховке. Восемь месяцев рейдов вместе – не то, о чем можно так просто забыть.

– Убирает любую магию и артемагию, – сказала Дара, подходя. – Не пули. Из-за второго ряда узлов несовместим со щитами от материальных предметов. Ладно, сейчас подлатаем тебя, только не дергайся, навредишь.

Говорила она деловито и быстро. Присела на корточки над артемагом, первым делом попыталась снять с окровавленной руки кастет, но хрип из-под маски переключил ее на другое.

– Мед… меда…льон…

Цепочка сжалась вокруг шеи артемага. Дара, не прикасаясь к артефакту напрямую, сделала пару пассов, попыталась разрушить узлы, но с первой попытки не вышло, структура артефакта была незнакомой, а сам он только ускорился. Артемаг перестал хрипеть через две секунды: цепочка ало сверкнула и перерезала хозяину горло. Кровь залила медальон, который изнутри довольно засветился алым. Тем временем рука, на которой был кастет, почти совсем истлела.

Когда Кристо подошёл к бывшему противнику – тот являл собой совсем неаппетитное зрелище.

– И что это такое?

– Они дождались, пока он отвернулся, – ответила Дара тихо. – Такое бывает с артемагами, которые надеются не на свои умения, а на потенциал вещей. Отойди-ка в сторону!

Ей понадобилось больше минуты, чтобы уничтожить и медальон, и кастет. Потом ещё она возилась с боевыми артефактами, которые посчитала опасными.

Кристо за это время с опаской подобрал и принес ее обруч: без него Дара смотрелась непривычно.

– Угум, – поблагодарила артемагиня, напяливая на себя резервный боевой артефакт. – Разумнее было бы эти штуки с собой захватить, только что-то мне не хочется разгуливать с ними в сумке. Даже если бы я их усыпила.

Макс присел рядом и стянул с трупа маску. Артемаг оказался молодым с виду чернявым парнем, чем-то похожим на Фрикса, только не таким смуглым и с более нежными чертами лица. Девушки в него, наверное, влюблялись без памяти. Три крашенных под мнимую седину пряди выделялись в волосах.

– Пижон, – сказал Кристо, ревнуя собственную прическу.

– Эрмен, – сказала Дара и поднялась, нервно разминая мальцы.

– Знаешь его?

– Не очень хорошо, он старше меня лет на пять. Виделись по учебе, но почти не пересекались…

– То есть он из Одонара?

– Был из Одонара. Учился у нас, прошел практику, но так и не сдал квалификации на оперативника. И ни в какой из отделов тоже не стал распределяться. По-моему, ему просто было лень. Ушел года три назад, во время Шанжанской Ярмарки или в День Витязя – не помню…

– Что еще? – Макс слушал внимательно, глядя за тем, как артемагиня брезгливо обшаривает покойника на предмет еще каких-нибудь артефактов. – Сильный артемаг?

– Не припомню за ним. С тренировок Бестии его пару раз уносили, и на отработках мы с ним, кажется, встречались… отработок у него была куча. Больше за девчонок, за дисциплину и за попытки проникнуть в Хламовище. Да, вот еще что… – она подняла палец. – Раз товарищи сдали его Оззу в целебню. Он у себя в комнате настоящую барахолку устроил – тащил туда все, что под руку попадется. Говорил, что может слышать вещи. Озз его вроде как вылечил… а потом я начала готовиться на сдачу квалификации на оперативника, так что сама не помню, что с ним там и как он исчез.

На пол шлепнулся бумажник, несколько камешков – основа под артефакты – дорогая, с бриллиантами брошь и пара радужников. Кристо потянулся было к бумажнику, но сразу же получил по рукам.

– Эй! Чего дерешься? – он надулся и решил с горя пошевелить мозгами. – Так за Ягамото, значит, следили артемаги из Ниртинэ. Вернее, этот Эрмен следил. Только что ж он тут, в одиночку шарахался?

Макс отошел от трупа и уселся на какой-то уцелевший от побоища стул.

– Едва ли. Дара, при нём есть средства связи? Как там у вас… сквозные зеркала?

– Нет, – мрачно отозвалась Дара. – По той же причине, что и у нас нет такой штуки. Они нестабильны и тянут много сил. Даже если созданы мастером. Это почти как с порталами: в пределах одного мира нормально, а вот наладить связь через миры… Бестия, например, такой вещицей пользоваться может, а он или я… Но зато у него есть мобильник.

– Значит, он мог сообщить своим сообщникам, что вы во внешнем мире. И что с Ягамото дело не сладилось. И если эти сообщники ещё не принеслись сюда, то значит…

– Ну, что уже?

– А вы еще не догадались, молодые люди?

Хищное дерево, выросшее из дыры в полу, начало потихоньку тянуть к себе за ногу ближайшую спящую официантку. Кристо с двух раз обрубил плети, а Дара приступила к усмирению мутанта.

Так что Кристо как-то не услышал, что там Ковальски пробормотал под нос. Понял только что-то про Кордон и про выход. Потом посмотрел на угрюмое лицо Дары, и тут-то до него дошло: дома дела еще хуже, чем можно представить.

Глава 14. Гости на пороге

Артефакторий безумствовал. На самом-то деле припадки сумасшествия в нем случались регулярно и по разным поводам: комиссия из Семицветника, прибытие новых практикантов, Витязев День, весна, наконец…

Но нынче причина была особенно впечатляющей: отсутствие директора и главы звеньев, шутка ли! Потому и безумие было особенным.

– И как бы это назвать? – мечтательно осведомилась Мелита, оглядывая поле боя.

Полем боя была трапезная. Только что какой-то умник из практеров-магов заявил, что артемагия – отстой, практеры-артемаги отреагировали болезненно, и словесные прения долго не продлились. Очень скоро в ход пошли магические щиты, артемагические вилки и тарелки, зачарованные на парализацию. Теорики, которым не хватало уровня магии, поддерживали свою сторону, метая в супротивников куриные ножки, яблоки или тарелки – что в руку легло. Рог Изобилия пока что стоически подкидывал на стол продукты, но все медленней и задумчивей, так что можно было сказать наверняка: минут через пять весь зал утонет в какой-нибудь каше.

Оперативники и учителя на поле брани попросту отсутствовали: у них головы болели по тысяче иных причин.

– Не берусь судить, но я бы назвал это анархией, – признался Нольдиус. Отличник щелчком пальцев остановил летящую в него сардельку, пристально осмотрел ее со всех сторон и заставил опуститься на собственную тарелку. – Как прошли твои уроки по артемагии?

– Я уже почти передумала преподавать. Они не знают даже формулу потенциала предмета, пытаются соорудить щитовые артефакты из аметиста, а их пугалки стараются им же нос отхватить. И меня все время щиплют.

– Э-э, пугалки?

– Нет, это уже сами практеры, – Мелита потерла бедро. – С теориками как-то полегче в этом отношении. Ну, а как твои обязанности?

Нольдиусу не выпало учебной нагрузки. Вместо этого ему приходилось вместе с Геллой, Хетом и Тилайдой поддерживать дисциплину в этой «бочке с бешеными тараканами», как сгоряча отозвался об артефактории Фрикс.

– Более или менее… – отличник возвел глаза к Рогу Изобилия и уверенно изрек: – Хотя скорее менее, чем более. Не сказал бы, что я так уж симпатизирую Бестии… но ей, очевидно, лучше быть здесь.

– Угу, потому что если она задержится, то может просто не застать артефактория?

Нольдиус, методично прожевывая сардельку, кивнул.

– Говоря откровенно, я предпочёл бы вызов… в любые миры. Однако, пока моя напарница в лекарской у Озза… видимо, придётся наводить порядок здесь. С визитами в Хламовище или Большую Комнату мы почти разобрались, теперь там выставлены патрули. Озз, думаю, приведет в порядок тех, кто все же туда проник…

– Ага, рано или поздно…

– С часами учебной нагрузки… впрочем, это тебе известно, график составлен, прошловедение будут читать по очереди Ренейла и Майлита – из аналитиков…

– Гм! Вы уже придумали, чем связывать учеников?

– Проблему с визитами контрабандистов пока удалось решить, но не могу сказать, чтобы до конца…

– А тот хряк все еще летает? – азартно осведомилась Мелита. Она сочно хрустела яблоком и даже особенно не прикрывалась от летающей в округе еды. Только немного – от рикошета.

Нольдиус пожал широкими плечами.

– Фрикс связался с ними, и они обещали решить проблему.

«Они» – это, конечно, экспериментаторы. За двое суток отсутствия Бестии и Мечтателя Нольдиус приучился называть сотрудников Опытного Отдела только так. Чтобы не накликать.

На всякий случай прикрывшись артемагическим щитом, Мелита подошла к единственному окну трапезной. Хмыкнула.

Хряк нарезал круги в небесах уже не в одиночку: за ним гонялся летучий же волк. Вообще-то хищнику полагалось истребить летучую свинину и таким образом «решить проблему», но волк и хряк прониклись товарищескими чувствами и, кажется, просто практиковали фигуры высшего пилотажа.

– Понятно, – произнесла Мелита в окно и вернулась к жующему Нольдиусу. Продовольственная война вокруг начинала приобретать угрожающие масштабы. – Как думаешь, может, нам их утихомирить?

– Полагаешь, это хорошая идея? – с потаенным ужасом поинтересовался Нольдиус. С утра он успел навидаться пьяных практеров, влюбленных оперативников, истеричных унитазов и просто снабженцев, и расхлебывать потасовку в трапезной ко всему прочему – это уж…

– А, нет, – тут же произнесла Мелита радостно. – Фрикс всё же справился без нас. Вот это Ковальски называл стратегией: «Не можешь сделать сам – обратись к специалисту!»

Квалифицированным специалистом успокаивания выступала Наида.

Низенькая девчушка-теорик вступила в хаос трапезной – и хаос начал ликвидироваться как по команде. Юбочка с черным кружевом подметала пол. Сандалики шлепали по-особому, кладбищенским звуком. Головенка Наиды покачивалась в такт очередной загробной песенке, а глазки смотрели точно за левое плечо того, к кому она поворачивала голову.

Одним своим существованием Наида умудрялась погасить искру любого веселья. Неудивительно, что Фрикс в последние сутки на нее почти молился.

В ручонках девчушка держала контрабандную плюшевую зверушку с веселенькой мордой. И неторопливо прямо на ходу ее потрошила. Перочинным ножичком. Видимо, для того чтобы набить себе руку.

Почти все присутствующие мгновенно решили, что уже сыты и что пора заключать мир. Наблюдать, как питается Наида – для такого нужны были только совершенно стальные нервы…

Мрачное дитя не успело дошлепать до середины трапезной, а помещение начало пустеть с катастрофической быстротой, пока в нем не остались Нольдиус и Мелита.

– Подействовало? – поинтересовался от двери голос Фрикса. – Наида, ты просто сокровище!

Артефактолог потерял изрядную долю своей веселости. Зато приобрел привычку ходить очень осторожно и заглядывать за каждый угол.

– Можно присоединиться? Ф-ф… – он плюхнулся рядом с Мелитой и потянулся за куском домашней колбасы. – Война не за горами. Кто-то из его производственников случайно разнес все запасы хрусталя. Отдел снабжения уперся и не дает. До выхода «стенка на стенку» еще не дошло, но Пион, кажется, все же назначил кому-то дуэль… Мелита, не посмотришь к вечеру, что там с Гробовщиком? Ребята жалуются, что он опять влез в какие-то артефакторные дали. Это может быть опасно, не говоря уже о том, что старый хмырь не спит и кидается на каждого входящего похлеще Караула.

– Я? – удивилась девушка. – Фрикс, а тебе не кажется, что я и Гробовщик – этокак-то… неравноценно? Может, к нему Наиду подослать?

Наида препарировала куриную грудку. Она проделывала это с сосредоточенностью опытного хирурга, и окружающие мелочи вроде взрослых артефакторов ее не волновали.

– Боюсь, он ее не выдержит, – признался Фрикс. – Не пойми неверно: я бы Геллу попросил, только она совсем закопалась с этой документацией. Да и… в общем, Гробовщик нас с сестрой недолюбливает. Еще со времен нашей оперативной работы.

Сильно сказано. Если учесть, что деартефактор ненавидел живых почти так же, как вещи…

Мелита отложила в сторону кремовую стрекозу.

– Фрикс, а скажи…

– Почему я сижу в запасе? – артефактолог закинул в рот кусочек жареной печенки. – Загадка века, а? Темперамент у нас с сестрицей – точно не детей учить. А рейды – да, и интереснее, и опаснее в сотни раз… только вот был случай. Давно, больше века назад.

Нольдиус и Мелита вперились во временного директора Одонара с интересом. Из-под стола, в обнимку с книгой, выполз Скриптор, огляделся и закатил глаза в потолок – мол, наконец все кончилось. Наида продолжала изощряться в издевательствах над курятиной.

– Если уж совсем честно сказать, мы тогда нарвались на «кощейку». Вот и весь случай.

Всё равно что бывалому грибнику сообщить, что вчера в лесу ты натолкнулся на мухомор. «Кощейки» и их разновидности создавались в мирах с завидной частотой: кому из магов не захочется жить долго. То, что артефакты такого типа продлевают жизнь за счет окружающих – маги часто не знали. Еще чаще они на это плевали в силу злобности натуры, почему и становились проклятием мест, где обитали.

Мелита потрясла головой.

– И всё? «Кощейка»? Кто-то захотел вечной жизни?

– Угу, – спокойно отозвался Фрикс. – Чего уж проще. Только он не для себя создал «кощейку». Для умирающей дочки. Милая, знаете ли, девчушка. Лет двенадцать или, может, одиннадцать. Носилась, смеялась, игру какую-то сама выдумала – с шаричками и цветками…

И, конечно, не подозревала, что каждый день ее жизни – год чьей-то чужой. А потом десяток лет: «кощейки» становятся жаднее с каждым днем.

Нольдиус заоглядывался по сторонам, будто искал повод, чтобы сменить тему. Мелита смотрела на артефактолога. Почему-то она не удивилась бы, если бы Фрикс сейчас создал какой-нибудь артефакт для опьянения или притупления сознания – аналог ирисовки. Опасно, зато результативно.

– В общем, вы ж в курсе: при уничтожении «кощейка» мгновенно отбирает жизнь у носителя. Забирает с собой. Ну, и… я не смог. Хотя понимал, что она и так должна была умереть. А просить ее отца, чтобы он сам… в общем, Гелла тоже не решилась. Вот мы и сидели там. Люди, понимаешь ли, помирают в окресностях, а два артефактора боевого звена, у каждого – стаж по двадцать лет, – сидят себе и не знают, что делать.

Прямо в окно выставил рыло летающий хряк, длинно и с явной издевкой хрюкнул, как бы говоря: «Что, взяли?» За ним в воздухе мелькал покровительствующий силуэт волка, но Фрикс как будто не видел ни волка, ни насмешливого рыла.

– В конце концов Гробовщик донес до Феллы. Из опытных больше никого в артефактории не оказалось… Ну, она явилась за нами, наорала – год потом в ушах звенело. В общем, я до сих пор ей благодарен.

– Что? Благодарен?

– Потому что она не уничтожила «кощейку» у нас на глазах. А могла бы заставить и меня… Но ей, видно, проще было самой. Так что на нашу долю достался создатель артефакта – отец, то есть. Держали, на случай, если помешать вздумает.

– Помешал?

Фрикс качнул головой.

– По-моему, даже не понял, что проиходит. У него, видно, в голове не помещалось, что кто-то может вот так…

Свое внимание он делил между тарелкой и пачкой бумаг, с которой почти не расставался. Распоряжения Семицветника здесь мешались с короткими заметками Бестии, вроде «Снабженцам отпусков не выписывать» или «Не подпускать к Рогу экспериментаторов», или «Не слушать Ренейлу!».

– В общем, после этого мы с сестрицей решили, что лучше оставаться в резерве. Если драка – в драку всегда. По оперативке скучаем, конечно, – он хмыкнул. – Иногда получается и на боевые выйти. С пиратами тогда здорово поплавали… а только лучше уж так. Слушай… хотел Хета спросить, может, ты знаешь, что у нас с почтовыми артефактами? Перегруз какой-то, так мало того – еще и птицы дни напролет ломятся, и курьеры какие-то.

Мелита сделала вид, что верит его попытке сменить тему.

– Боевитый День. Ребята с кучей народа передружились, теперь рвутся общаться на расстояниях. Если еще влюбленных учесть… а побегов еще не было?

– Холдон! Вот куда эти дуры собирались на ночь глядя, – Фрикс что-то вычеркнул в своих записях. – Хорошо хоть, Караул самую малость пришел в себя и не стал их есть…

Нольдиус неловко кашлянул и наконец перестал изображать античную статую.

– Возможно, это не моя область… но ведь масса знакомств не объясняет общие неполадки почтовых артефактов?

– В какой-то мере как раз объясняет, – проворчал Фрикс. Он разделывался с куском хлеба так, будто это был опасный вид нежити. – Артефакты связи нельзя активировать в больших количествах на такой территории, как Одонар. Хочется верить.

Он с остервененим вонзил вилку в очередной кусок печенки. Наида оторвалась от своих операций и посмотрела на Фрикса с уважением.

Мелита и Нольдиус замерли не дыша.

– Что там? – прошептала наконец девушка. – Так и нет связи?

Фрикс постарался придать своему лицу обычное беспечное выражение. Наида посмотрела с еще большим одобрением – стало быть, не удалось.

– Ну, вы ж Феллу знаете. Может, она просто не желает нас слышать – вот и нет связи. Да и она сама говорила мне: что с ними-то может случиться?

С беспечностью в голосе переборщил – это можно было угадать уже по перепуганному виду Скриптора. Фрикс мужественно заставил себя прожевать очередной кусок.

– Попробую еще раз. После планерки. Если, конечно, она состоится.

– Ты предпологаешь обратное? – удивился Нольдиус.

– Не-а. Просто мне хочется, чтобы она не состоялась. А такие желания имеют тенденцию сбываться… о-о, нет!

Стон Фрикса случился из-за дробного топота в коридоре. Артефактолог смерил глазами стол, как бы прикидывая: прятаться или нет? Мелита и Нольдиус посмотрели во входной проем взглядами экспертов.

– Не Хет, – сходу определил Нольдиус.

– Ага, он меленько топочет, – Мелита прислушалась. – Это что-то такое старое и вроде как больное…

Гробовщик, который влетел в трапезную минуту спустя идеально подошел под это описание.

Челюсть деартефактора была перекошена и прыгала от какой-то новости явно неприятного свойства. Он затормозил, принялся размахивать руками, но кроме выпученных глаз и брызг слюны от него ничего нельзя было дождаться.

– Красная «гидра»? – произнес Фрикс с видом полной покорности судьбе. – Здесь, в Целестии, да?

Гробовщик надулся от гнева, что его не понимают, а Скриптор хихикнул и вывел в воздухе с надеждой: «Может, просто бешенство?»

Уничтожитель артефактов вздохнул раз, другой – и обрел голос.

– Вызов! – гневно каркнул он, тыча пальцем в сторону Фрикса. – Во внешнем мире начинают просыпаться артефакты.

– Уровень? – Фрикс взглядом вопрошал судьбу о снисхождении.

– Пока «синий», а там – кто разберет… «синие» – они ведь и «красными» бывают, а?

Судя по взгляду Гробовщика – в этом был виноват именно Фрикс.

– Что я-то?! – взвился новый глава артефактория. – Есть же стандартный порядок: вызываешь свободное звено, я только утверждаю пропуск, если нет никаких… особых…

Он совсем прекратил говорить, и лицо у него стало на редкость несчастным.

– Нет звеньев?

– Нет звеньев.

– Совсем нет звеньев? Может быть…остался…кто-нибудь…

– Практиканты и практеры.

– И Крэй, – прошептала Мелита, но Крэй только что защитился на первую квалификацию и входил в особую категорию «опасно, в миры не пускать», так что ее не приняли всерьез.

– А Камелия и Камбала?

– В мирах.

– Пресначок? А, в целебне, помню этот случай. Что ж мне во внешний мир – самому отправляться?

Гробовщик сморщился как печеное яблоко. После чего издал неимоверно омерзительное «хю!» – и покинул трапезную, всем своим видом говоря: «Не мои проблемы!» Из коридора долетел полный злорадства голос:

– Жду нужное звено рядом с Перечнем. Я-то могу ждать долго…

И по коридору затопали в обратном направлении, оставляя на Фрикса три тонны отчаяния.

– Да Холдоном об стенку и полхолдоном об потолок, хоть самому туда несись! В другом случае – подождали бы какого-нибудь звена, «синий» артефакт, и правда можно потерпеть… Но он же сказал – «синие»? Чего доброго еще правда «гидры», а если около дверей… если так…

Весь этот монолог был напряженным и проходил на фоне тишины. Время от времени сверху, из рога, летела слойка или кусок рыбы, или капустный лист. Фрикс задумчиво созерцал Мелиту и Нольдиуса, как будто прикидывая: звено необходимо… внешний мир – территория, которую нельзя оставлять без присмотра… вести занятия могут и те практиканты, у которых нет боевого опыта…

– Всё что угодно, кроме объяснения теорикам разницы между комбинированными и точечно-распространенными артефактами, – весело сказала Мелита в ответ на этот взгляд. – Когда зайти за пропусками?

Нольдиус несколько удивлённо поднял глаза в потолок, будто хотел осведомиться у Светлоликих: а не решили ли они заняться исполнением его желаний?

На потолке был только Рог Изобилия, и он ответов не дал никаких.

* * *

С пропусками и сборами они уложились быстро, как и полагается уже почти профессионалам. Вот задание насторожило: артефакт числился как «Кошачья лапка» и погружал в сон всякого, кто войдет в круг действия. Ничего смертельного, но почему этот артефакт проснулся так внезапно и так близко к двери Кордона в какой-то Гаванне, то ли Гайне – было непонятно и требовало разбирательств.

– О, попадем в Южную Америку! – возрадовалась Мелита, когда услышала, куда им придется отправиться. – Макс всегда говорил, что хотел бы смотаться именно туда… ну, кроме его высказываний про «край света», «за Полярный Круг» и «хоть в ад, но от вас подальше».

Фрикс, который стоял здесь же, у Перечня, помрачнел.

– Если есть признаки опасности – назад немедленно. Не торопитесь во внешний мир. Может, еще удастся связаться с Бестией.

Нольдиус с крайне серьезным видом отвечал на каждую инструкцию кивками. Мелита не переставала радоваться жизни до самой площадки взлета дракси, и после взлета …

А потом вдруг случилось это.

– Нольдиус. Вообще-то я никогда не хотела быть оперативницей.

– М-м?

– И во внешний мир мне тоже не особенно хотелось. Ну, то есть, я иногда говорила это Кристо, но это больше за компанию. Опять же… внешнемирья я не знаю. Слушай, ну не могут же там правда платить за всё этими смешными штучками, как там… карточки?

Нольдиус молчал. И страдал. Собственно, они вместе с драксистом страдали.

Да и дракону в последний час начало становиться как-то не по себе…

– Ой, может, я надоедаю тебе своей болтовней? Это просто нервное, понимаешь, ведь первый же раз…

Какое-то время галантность в Нольдиусе боролась с инстинктом самосохранения. Умоляющие глаза драксиста говорили в пользу инстинкта. Но хорошее воспитание взяло верх, и отличник промямлил:

– Нет, то есть… все в порядке… я понимаю…

Драксист смерил его ненавидящим взглядом. Выкинуть этих двоих из кабины ему не позволяли только опасения: свяжись с артефактором – себе дороже. В последние дни шепталы передавали страшные слухи о том, что девахи из Одонара запросто могут заехать тебе и без магии. А уж куда заехать…

– Интересно, а почему во внешнем мире эти… деньгобумажки зеленые? Да, конечно, цвет радостный, но ты ж на них посмотри: это просто болото какое-то! Сделали бы их под малахит – и вдвое больше радости. Или под рубин… нет, тогда деньги будут по-настоящему кровавые. Ой, слушай, а мне раз Урсула такое про тот мир рассказывала… Говорят, там есть такое побоище, что два толстяка пихаются животами – ой, умора! У Урсулы и комиксы есть…

Драксист нещадно погонял дракона и проклинал злой рок, который заставил его подобрать эту парочку у Одонара. Нольдиус с участливой улыбкой каменел на своем месте. Наконец звуки, которые он производил – типа «кхм», «гм» и «м-э, конечно…» Мелите прискучили, и она как следует ущипнула отличника за руку.

– Э, – в порядке компромисса выдал несчастный Нольдиус. – Так почему ты… не хочешь быть оперативником?

Мелита секунд пять смотрела на него, распахнув карие глаза. Нольдиус смущенно кашлянул и выудил из кармана одну из заметок Бестии, выпавшую из кучи бумаг Фрикса – не успел вернуть артефактологу. На обрывке листка острым почерком было лаконично выведено: «Мелита хочет учить».

– А, – сказала Мелита весело. – Да. Поместить в целебню под круглосуточное наблюдение. Три раза в день потыкивать мечами в качестве профилактики. Нет, я правда это решила. Не знаю как там насчет здравого ума, но уж сколько есть…

– А щипки и прочее…

– Ну да, мешают немножко. Когда после урока чувствуешь, будто учил стадо гусаков… Но со мной выходит вот так. Не подхожу для оперативной работы.

Нольдиус не сказал ничего, но в глазах у него читалось серьезное несогласие.

– Нет, в артемагии я ничего себе, – прибавила Мелита, немного подумав. – И за рамки не выхожу, не прислушиваюсь к артефактам. Тут гораздо хуже. Понимаешь, я – лужица.

Кажется, Нольдиусу захотелось действительно поместить ее в целебню.

– На поверхности, – спохватилась Мелита. – Помогаю всем и всё такое… Всем нравится, да. И как я пою, и что со мной легко. Только лучше бы им не ходить со мной в рейды. Потому что… понимаешь, я совсем не умею жертвовать собой.

Обитатели артефактория, если бы они каким-то чудом оказались в кабине дракси, увидели бы диво дивное: несколько расстроенную Мелиту и не по-научному безудержно ржущего Нольдиуса.

– Великолепный аргумент, но я… пожалуй… ой… не согласен. После боя за артефакторий, в котором ты приняла такое участие…

– С остальными, – уточнила Мелита. – И то у меня сердце куда-то упрыгало, я даже не в курсе была, куда, думать времени не было. А если бы как с Дарой… Кристо мне рассказывал, как она тогда сняла фон с Браслета Гекаты, чтобы люди перестали сходить с ума. Ведь знала же, чем такое может грозить! Все равно приняла решение.

– Кстати говоря, неверное с точки зрения артефактологии.

– Или как Макс тогда, с иглецом – вот так просто, раз и… Я так не могу. Никогда не смогу. Со всеми – да, как тогда, в Прыгунках… Ты дерешься, другие дерутся, все решения приняты за тебя, бежать как-то… некуда и неудобно, что ли. А если одной – нет, никогда. А на звеньях такое нужно через раз: помнишь, как Тилайда вернулась два года назад? Чтобы хоть немножко разомкнуть узлы на той «гидре», нужно было отдать жизнь. Вернуться мог только один. И… да я даже имени того парня не знаю, он старше меня года на два был, тихий такой, незаметный. Сказал, чтобы она шла или погибнут оба. А я бы – я бы никогда такого не могла сказать. Выговорить просто не смогла бы! А если бы я осталась одна и нужно было бы отдать жизнь, даже чтобы спасти… ну, сто тысяч… Нет. Не смогла бы. И не улыбайся, я себя знаю. Меня просто знать, потому что я – лужица. А не колодец, как нормальные люди.

Нольдиус чуть было не прокомментировал насчет нормальности. Он потянулся было пригладить шевелюру, но ветер в кабине дракси давно превратил его волосы во что-то причудливое. Мелита усмехалась, как бы говоря: «Да, я вот такая!»

– Просто мне очень нравится жить. И всё вокруг нравится. И чтобы от этого отказаться ради чего-то… не могу. Поэтому Дара лучше меня в сто тысяч раз, и почему этого остальные не понимают?

– Дара? – удивился Нольдиус.

– Ага. Потому что я вроде как могу только жить для кого-то, а она может еще и умереть для кого-то. В общем, я ее не за артемагию уважаю, а так… как-то саму по себе.

– Как я понял, потому что она – колодец?

– Закрытый очень большой крышкой колодец, – уточнила Мелита, пораздумав. – Только ты снимаешь крышку, – а там вдруг сокровища!

Нольдиус молчал, глядя на нее с некоторым изумлением. Сколько он помнил Мелиту, это ему все время приходилось проповедовать ей серьезное отношение к жизни, важность философии и науки – но она держалась стойко, так что со временем он уже отчаялся ей привить что-то подобное. Сейчас было почему-то обидно, будто Мелиту, которую он знал, вдруг заменила выросшая незнакомка. А хуже всего – то, что хотелось повести себя вразрез со всеми постулатами поведения и подыграть, заметив, что иногда сокровища в колодце не к месту – когда ты изнемогаешь от жажды. И тогда ты радуешься простой лужице…