Текст книги "Немёртвый камень (СИ)"

Автор книги: Елена Кисель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

Одалиска точно не знала Ковальски…

Зато Кристо знал и даже подниматься не стал, когда услышал про отступление.

– Ползком? – с готовностью спросил он.

– Черт, ну не во весь же рост, нас не должны видеть. Искажалки есть?

Ползком, по занозистому деревянному полу, под столами и с артефактами-искажалками. Макс успел подняться на новый уровень паранойи. Путь на брюхе до бара оказался для Кристо страшнее сдачи любых экзаменов.

У тех посетителей, которые только-только вылезли из-под столиков и теперь метались кто куда, три ползущих куда-то человека никаких вопросов не вызвали.

– Врача! – орала часть посетителей.

– За обед платить не буду! – голосило абсолютное большинство, а дальше вопили уже исключительно индивидуальности.

– Не будешь платить? Искупаешься в реке!

– Какой, к черту, врач, нужно сбегать за старым Хосе, он умеет делать перевязки…

– Аптечка…тут есть аптечка?

– Меня ранили… это наверняка смертельная рана… о, черт! О, дева Мария!

– Это все политика, я вам говорил…

– Скажи спасибо, что у тебя такие ляжки, пуля засела в жире…

– А в кого стреляли? Кого-то убили?

– Я же говорил, что этот гринго мафиози!

– Где этот гринго, которого убили?

То, что убитый гринго со стоическим упорством проползал мимо их ног, разгоряченные завсегдатаи не замечали. Хотя, может быть, это все искажалки Дары.

Сразу же после входа в бар на них натолкнулась перепуганная то ли официантка, то ли помощница.

– Мистер Фебрэри, – охнула она, увидев Макса. – Что такое? Выстрелы…

– Прими дела, мне нужно уйти, – бросил Ковальски на ходу, из чего следовало, что хозяином заведения был он.

– Но… полиция…

– Посылай их к черту или ко мне на квартиру, – и Макс хлопнул дверью в подвал, пропустив перед собой Кристо и Дару. До них еще донеслось жалобное «Мист…» – а потом тяжелый и очень женский вздох, из которого чувствовалось, что у помощницы были на Макса какие-то виды.

– Ни фига себе, устроился, – шепнул с уважением Кристо. Дара молчала.

«Черный ход», который нашелся в подвале, вывел их в небольшой лодочный сарайчик у реки. У сарайчика к внушительному столбу был прикован катер – подозрительно невзрачной цепочкой.

– Не трогайте цепь – под напряжением, – предупредил Макс, чем-то щелкая у столба.

С приборной панелью он тоже проделал какие-то манипуляции, из которых следовало, что без владельца катер не особенно заведешь. Жестом указал на их места и приказал пригнуться.

– Искажалки работают?

Дара кивнула. Чем больше она наблюдала за действиями Макса, тем меньше в ней заметно было радости от встречи. Особенно пристально она почему-то разглядывала руки Ковальски. Кристо до рук или до еще каких-нибудь частей тела не было особого интереса, его занимало другое.

– И у тебя так всегда, что ли?

– Второй жилет, четвёртый город, – обозначил Макс от руля.

– И только?

– Была пара попыток со взрывчаткой и несколько с ядом… – он сплюнул за борт. – Дилетанты.

– На тебя что, разом вызверились все старые знакомые?

– Всего лишь Ягамото, молодые люди.

– Что ему нужно-то от тебя?

– Мой труп. Но пока что я не давал согласия его предоставить.

Кристо с надеждой скосился на Дару – ни звука, нервно поглаживает карман с локоном богини. И все такое же пристальное внимание то на лицо Макса, то на его руки.

– Да что он пристал к тебе, этот япошка – сроду был мстительный такой или как?

– Вообще-то, да. Но это уже выходит за рамки обычной мстительности. Больше смахивает на кровную месть. Не знаю, кто сообщил ему о моём возвращении, но попытки начались почти сразу же. Более того – он не ограничивается наёмниками. Таскается за мной следом сам, будто я – его идея-фикс. Похоже, добрался и сюда и обосновался где-то в окрестностях. Чёрт. Две недели, как я здесь – и придётся убираться в очередной раз. Видимо, на сей раз он обосновался где-то в окрестностях собственной персоной. Эти попытки слишком настойчивы. Придется убираться в очередной раз…

– Так айда в Целестию, какие проблемы!

Макс не ответил, но посмотрел так, что Кристо решил закрыть тему. До поры до времени, пока либо момент не станет подходящим, либо обстановка не будет располагать.

Жилище Макса находилось над берегом реки и было оборудовано по всем правилам военной стратегии: с реки не рассмотришь из-за зелени, при ближайшем взгляде – развалюха, вход не сразу найдёшь, вместо подвала – потайной причал для катера, тоже замаскированный зеленью. Макс на ходу буркнул, что раньше здесь обитал его знакомый, промышлявший контрабандой. Знакомый уступил Максу кафе и базу по сходной цене, потому что в спешке рвал когти в США. «Об этом месте никто не знает», – добавил Ковальски. Тон ясно предполагал: «Если, конечно, вы не наведете на мой след Ягамото или кого-нибудь еще пострашнее». Кристо почувствовал, что желание общаться у него пропадает тоже, примерно как у Дары.

Артемагиня безмолвствовала, гладила карман, как любимую кошку, и с совершенно отстраненным видом озирала комнату, куда Ковальски их впихнул. Стул, стол, диван, телевизор с вековым слоем пыли, несколько брошенных книжек, больше ничего лишнего, но комната так и намекала, что в ней расположено с десяток тайничков с интересным содержимым. Потом Дара повернула голову в сторону кухни, откуда раздраженно звякали посудой.

– Э-э, – решился напомнить о себе Кристо. – Так что ему говорить-то будем?

Артемагиня пялилась в сторону двери так, будто за ней скрывается сотня смертоносцев. Кристо занервничал вдвое против прежнего.

– Нет, я понимаю, что насчет Лори, но, может, ты вставишь хоть пару словечек?

Молчание.

– Ну там, про портал, про артемагов этих на Боевитом Дне и всякое такое, а то я боюсь, что путано получится. Дара, ты хоть слышишь?

Артемагиня подняла руку. Опустила. Рука повисла безжизненной плетью. Кристо проследил ее взгляд – тот упирался в Ковальски. Макс только что возник в дверях, в одной руке держа дымящуюся кружку, второй растирая грудь.

– И?

Кристо перевел взгляд с кружки на Макса и постарался избавиться от мысли о том, что лакать горячий кофе в такую жару могут только вулкашки.

– Чего там «и»?

– Что на этот раз не так в стране Озз? Радуга приобрела дополнительный оттенок? Дремлющий жалуется на хроническую бессонницу?

Кристо взглянул на лунатичную Дару и выдохнул:

– Лорелея…

И что-то нехорошо ёкнуло в груди, когда взгляд Ковальски не изменился при этом имени.

– И?

– Она. ну… – Кристо представилась белая, частично хрустальная фигурка, прислышался звон каменных слез, а вслед за этим накатила такая волна злости, что он вскочил, и слова забарабанили одно за другим, как пули о силовой щит. – Ты тут кофе попиваешь, а она каменеет! Из-за тебя, потому что жить не хочет, ясно? И плачет, всё время, и даже заговорила, только повторяет одно, что ты ушел и не вернешься. И остановить это никак нельзя, Экстер, то есть, Ястанир, так и сказал, и Бестия тоже… То есть, остановить можно, но нужен ты, потому что она из-за тебя вроде как свихнулась, а не из-за Гиацинта или того, что он там дракобиль свистнул, смурня это все!

Действительно, смурня какая-то получается. Он попробовал было задуматься, но слова не желали прекращаться, текли бесконечным яростным потоком:

– А радуга уже вроде как тускнеет, и никто ничего не знает, почему, и артемаги эти другие непонятно откуда появились, а у Одонара теперь ни одного Оплота, и Магистры вроде как уж совсем не за нас, и Ястанир, то есть, Экстер – он знаешь, чего сказал? Сказал, что может, ему придется драться как Витязю опять, только не знает, поможет это или нет, а тогда выходит, что остается только Лори! Понимаешь? А Лори – она умирает, по-настоящему умирает, превращает саму себя в хрусталь, а может быть – так уже совсем превратилась. И одна надежда – что ты, придурок, ее поцелуешь, ну или там, я не знаю, обнимешь, извинишься – как там вы это делаете? Поэтому…

Тут получилась пауза. Кристо совсем забыл, что легким нужен воздух, вдохнул – и понял, что говорить вроде как нечего. За стенами дома умеренно тихо катилась грязная река. Дара каменела себе на стуле не хуже Лори. Макс, морщась, растирал грудь – наверное, все же ушибло пулей.

– Экстер идет против Семицветника, – он хмыкнул. – Нас убьют еще на Кордоне.

– Чего б? – огрызнулся Кристо. – Для вояк ты герой. Да и Бестия нас обещала встретить сразу после выхода.

Ковальски отхлебнул из кружки и водрузил ее на стол. На лице у него определенно была нехорошая задумчивость.

– Семицветник и с большой вероятностью приспешники Холдона – в Целестии, Ягамото с его арсеналом артефактов и одалисками – скорее всего, в этой местности. В ста случаях из ста я бы предпочел Ягамото…

– Да что ж у тебя любовь такая к этому косорылому?! – выдохнул испуганный Кристо. – Макс… да слушай ты. Там, кажись, такое начинается, что сам Витязь понять не может. Если ты с нами не пойдешь – так…

– …но придется тащиться с вами, – продолжил Макс раздраженно. – Дайте мне наконец договорить! Я понимаю, что иначе случится что-то ужасное – стоит мне отвернуться, как Экстер обязательно сотворит что-то ужасное. Ладно, мне плевать. Я пойду с вами и постараюсь привести в порядок Лорелею, а может, и не только ее. Я не дурак и знаю, что иначе вы с меня просто не слезете…

– Кристо, – сухим тоном вдруг сказала Дара, – сонные чары. Сейчас же.

– Какого дьявола вы оба… – начал Ковальски, но Кристо уже научился повиноваться напарнице без раздумий. Сказано – сделано, магия выплеснулась через глазницы и отправила Макса в глубокий сон почти мгновенно. Кристо же пришлось еще его и подхватывать.

– Ого, тяжелый! – он наполовину погрузил Ковальски на диван, полюбовался композицией, махнул рукой и оставил как есть. – Зачем мы его усыпили? Он ведь согласился вернуться.

– Это не он.

– Что?

– Не Макс. Он бы никогда не заговорил так.

– Он только и делал, что так разговаривал!

Дара усмехнулась дрожащими губами. Вышло горько. Она нашарила ближайший стул и села так, будто у нее подкосились ноги.

– Сними с него кольцо.

– Кольцо?

– На правом безымянном пальце – кольцо с насечкой из иридия.

– Артефакт?

Она кивнула и зажмурилась так, будто не хотела видеть ни кольца, ни лица Макса, ни вообще того, что их окружало. Люди так жмурятся от какой-нибудь страшной догадки.

Кристо посмотрел на напарницу с опаской, присел на колени и принялся стягивать кольцо с пальца Ковальски. Кольцо не стаскивалось. Кажется, оно вцепилось в палец бульдожьей хваткой, а может – просто к пальцу приросло.

– Цветок, – обморочным голосом произнесла Дара. – На кольце есть нарцисс?

Кристо все-таки совладал с упрямой игрушкой, поглядел на лицо Макса – оно не изменилось – и покрутил кольцо в пальцах.

– Есть, как же, – отозвался он почти сразу же. – Не рассмотрю, нарцисс или нет…

Он бросил кольцо на стол, сам подошел к окну – проверить, нет ли кого. У него тоже была догадка. Ей только нужно было несколько секунд, чтобы превратиться в уверенность.

– Значит, никакой «холодной памяти» и не было? Когда он уходил? А что с ним сделали вместо этого?

Дара выдохнула, и Кристо показалось, что он услышал в выдохе всхлип. Но говорила она по-прежнему сухо.

– Убили.

Кристо даже почти не удивился. Удивился бы он, если бы речь шла не о Ковальски.

– Каким способом на этот раз?

– Отняли все чувства. Вернее, еще не все. Злиться он пока что может…

– Пока что?

Дара кивнула. Глаза у нее были широко раскрытые, без обычных отчаянных искорок, какие-то измученные, почти старые…

– Кольцо называется «Ледяной нарцисс». Одно из произведений Холдона. Из… ранних. Если кто-то его надевает – оно как будто запускает что-то внутрь, понимаешь… человек леденеет изнутри, сначала ему нет дела до других… потом исчезают интересы, желания… потом плевать и на себя тоже… потом остается только тело, кровь… она горячая, но сердце уже всегда стучит ровно… никогда не сбивается. А ведь надеть его можно только по своему желанию…

«Сейчас заплачет», – подумал Кристо и начал понемногу впадать в панику. Женские слезы – страшнее и быть ничего не может, а если уж заплачет Дара… можно поискать у Макса «беретту» и вышибить себе мозги, чтобы только этого не видеть. Нет, он как-то видел ее заплаканной после Дня Витязя, но самого процесса не наблюдал. Что делать в случае такого «процесса» – он не представлял совершенно.

– Это же можно исправить, – зачастил он скороговоркой. – Дара, ты чего, посмотри! Вот этот самый «нарцисс», хочешь я его расплавлю или там… сплющу, вот и всё…

Сам почувствовал себя дурнем и простаком и смолк.

– Это что, не лечится?

– Необратимо, – выдавила девушка.

Кристо запустил руку в волосы и осел на диван рядом с Ковальски. Он сам начинал впадать в какое-то оцепенение от жути происходящего, а проклятый мозг, как назло, работал и работал. Впору было пожалеть о тех временах, когда он не поспевал в размышлениях за Дарой.

– Ему дали кольцо при проводах, – глухо заговорил он. – Могли сказать, что это средство от памяти… Значит, это кто-то из верхних шишек, из… Магистров? – ему окончательно подурнело. – Вот почему они настаивали, чтобы Экстера не было на проводах: Витязь бы сразу опознал это колечко! И Феллу не пустили, а на Озза, значит, чары какие наложили или просто вокруг пальца обвели… Жухляк! Надо директора предупредить!

Он подскочил с пуфика, но Дара не шевельнулась. Она смотрела на маленькое колечко с нарциссом так, будто удивлялась: из-за одного цветочка столько неприятностей!

– Из-за этого он замерзал, – прошептала она. – И горячий кофе…при такой жаре. Пытался согреться, как будто можно…

Она теперь уже явно всхлипнула, и по спине Кристо прошел озноб. Ой, не к добру…

– Нужно предупредить директора, – повторила она и поднялась. – Ты вернешься и предупредишь.

– А ты будешь держать его за ручку?! – возмутился Кристо. – Дара, ты сейчас мне насажаешь, но если ничего нельзя сделать…

– Одно средство, – усмешка у нее была порядочно лихорадочной, – он станет прежним, если вдохнет аромат золотого ириса.

– Той мифической дряни, о которой ты говорила, что…

Вот именно. Она говорила, что видела этот мифический цветок в этом мире. В коллекции у Ягамото. Раз так – Кристо придется ее на плечи взваливать и тащить в Целестию силой, чтобы удержать от поисков.

А Ягамото – поблизости, Макс это предполагал. Если таскает с собой свою свиту из боевых девах – может и артефакты таскать. Он же на них был совсем помешанный.

Так что Дара собирается направиться прямиком к нему.

От обилия плохих новостей у Кристо просто голова закружилась.

– Ты прав, – огорошила его Дара. Она не собиралась плакать, стояла прямо, а смотрела как Фелла Бестия. – Экстера нужно предупредить, пока не случилось чего-нибудь еще. Но я не смогу вот так просто вернуться к Лорелее и сказать, что Макс… что он действительно никогда не придет. Или еще хуже – привести его в Целестию таким. Я не права. Но я всё равно попытаюсь найти этот цветок.

Все сказала. Точно и без особых эмоций, как у нее было в заводе. Дара еще пару раз вдохнула-выдохнула, чтобы почувствовать себя легче, потом нашла на столе какую-то квитанцию, подцепила ручку и принялась составлять послание. Максу, догадался Кристо. Чтобы его не занимал вопрос, куда они подевались.

Русые волосы упали на стол. Дара хмурила лоб, прикусывала губу – словом, подбирала выражения – а Кристо смотрел и удивлялся. В который раз. Ведь она же идет на сущее безумие, можно сказать – на самоубийство, а все ради чего, то есть, ради кого…

– Все-таки они хотели от него отделаться, – тихонько сказал он себе под нос.

Дара на секунду отвлеклась от куска бумажки и кивнула.

– Да, еще как. Подумаешь об этом по пути и расскажешь Экстеру, ладно?

– Он ведь ее не разбудит.

– Кто кого?

– Макс. Такой, как сейчас. Если Лори увидит, какой он – она ведь сразу в камень от горя перекинется…

– Шел бы ты… в Целестию, – сказала артемагиня раздраженно. – Видишь – пишу. Что ты вообще взялся за рассуждения?

– Так ведь чтобы пойти на такую дурость, одного Ковальски мало! А так подбадриваю себя: на весах судьбы Целестии! Так как-то легче.

Дара поставила точку с такой силой, что ручка осталась торчать в столешнице. Потом медленно-медленно повернула к нему лицо.

– Экстера нужно предупредить, – повторила она.

– Экстеру три тысячи лет, догадается сам, если уже не догадался, – огрызнулся Кристо. – Он же не просто так нас послал возвращать Макса? Всем-то от него что-то надо… вот и давай возвращать, пока он еще злиться не разучился.

Одно слово – дура. Хотя в лицо он ей бы это не сказал. Они ведь уже больше года напарники, а она все рвется делать сама. И что она сделает без прикрытия, только своей артемагией – против Ягамото? И чего смотрит теперь, спрашивается?

Дара и впрямь смотрела на него странно. Зеленые искры не прыгали в глазах, сами глаза были строгими и заглядывали внутрь, в самую суть. Артемагиня как будто старалась увидеть: сам ли это Кристо перед ней? Или кто-то принял его облик?

– Идем, – наконец тихо выговорила она. Помедлила немного, потом вынула из сумки артефакт, который дал ей Экстер: подвеску в виде крыльев стрекозы с вкраплениями из камней. Опустила на стол – без малейшего сожаления.

– Он ведь переносит только одного. Значит, нам ни к чему.

Кристо согласился. Наконец-то он увидел записку, которая по-целестийски была нацарапана Дарой поверх квитанции.

«Макс! Мы поняли, что ошибкой было тебя беспокоить. Решили вернуться домой, по пути заскочим к старому другу за гербарием. Уверены, ты не будешь волноваться напрасно. Крылышки – от директора, способ смыться за Кордон (просто надень на себя и подумай о Целестии. Только не думай одновременно о двух местах).

Наверное, еще увидимся.

Дара.

И еще. Твоё колечко мы сломали. Извини».

Как раз когда Кристо дочитывал, Дара мимоходом пару раз коснулась пальцем кольца на столе – и оно рассыпалось на мелкие осколки. Легко уничтожается, но это только потому, что уже выполнило свое предназначение.

– Хорошо бы, он таки надел крылышки и подумал о Целестии, – ухмыльнулся Кристо, дописывая свое имя сразу после имени Дары. – Ну, или чтоб хотя бы не загнал портал на чёрном рынке. Ну что, идем?

Дара все-таки немного помедлила. Потопталась между столом и диваном так, будто хотела подойти к Максу, что-то сказать ему, а может, даже поцеловать на прощанье, но взглянула на Кристо, тряхнула головой и передумала. Только достала из нагрудного кармана бесполезную прядь красно-золотых волос и положила на стол рядом с артефактом Экстера.

– Пробуждать его? – Кристо кивнул на диван, а вместе с диваном – и на Ковальски. – Я усыплял ненадолго, скоро всё равно поднимется.

– Пусть спит, – голос у Дары был приглушенный, а глаза – сухие и лихорадочно блестящие. – Это неважно. Время дорого.

Она вышла первой, и Кристо не смог удержаться, чтобы не подколоть:

– Да, и к тому же «наверное, еще увидимся…»

– Самое слабое место в моей записке, – призналась Дара, закрывая и зачаровывая дверь.

– А мне-то показалось, так красноречиво.

– Грешит излишним оптимизмом, это так Гробовщик выражается.

Пока они шагали по тропическому лесу, Кристо молчал и подбирал слова, щурясь то на брызжущее лучами солнце, то на ярких птиц, перелетавших с дерева на дерево…

– А это ничего, – выдал он когда дом Макса стало не различить из-за стволов. – Насчет оптимизма мы с тобой по жизни жуткие грешники.

Глава 11. Чертоги памяти

Дневная радуга уходила вяло, не хотела уступать место ночной сестрице, и даже солнце обленилось и не желало прятаться. Последними лучами оно потянулось к темным кронам деревьев, словно надеясь зацепиться за них…

– Какой, к Холдону, столб?!

Титанической силы вопль взорвал окрестности, солнце торопливо отдернуло закатные лучи и свалилось за горизонт в панике. Более флегматичная луна осталась на небе в одиночестве и равнодушно взирала на картину внизу.

На полянке дымил и потрескивал костерок. Экстер Мечтатель, он же Ястанир глядел на пламя и явно в очередной раз совершал невозможное: сочинял в нескольких метрах от разъяренной Феллы Бестии.

Бестия орала. Она тактично отошла на сколько-то шагов, но расстояния оказалось недостаточно, чтобы загасить мощь ее голоса.

Впрочем, новости из Одонара еще не до того могли довести.

– На кой черт ему малахитовый столб?! Что значит – «Это же Пресначок»? Я в курсе о его мании, Фрикс, у тебя на столе лежит стопка моих инструкций, и одна из них – временно не высылать Лотара на рейды! Или ты хочешь сказать, у тебя не было никого другого? – она сдержанно выдохнула, отворачиваясь от слюдянки, которую сжимала мертвой хваткой. – Фрикс, сын Афаманта, если это еще не все новости – дай мне только верну… что… свиньи? С номерами? Кто додумался нарисовать на свиньях номера?

Она еще немного послушала доклад артефактолога, потом, видимо, успокоилась и бросила в слюдянку:

– Мне всё ясно. Впредь выходи на связь только в чрезвычайных ситуациях. Что? Не задавай глупых вопросов. Что с нами-то может случиться?

Она решительно сунула слюдянку в карман и посмотрела в лес, до которого было метров пятьдесят. Лес светился множеством разноцветных и разноразмерных огоньков, которые к тому же ни секунды не оставались спокойными. Алые, синие, крупные зеленые, золотистые – они переползали с места на место по темным зарослям плавно и бесшумно.

Похоже было на праздничную иллюминацию, хотя вообще-то это была жаждущая крови нежить.

– Это было… весьма оптимистично, Фелла, – заметил Мечтатель, кутаясь в плащ. Одежду им удалось вернуть без всяких проблем: Зух Коготь отдал всё еще до того, как Бестия подвесила его кверху ногами. Правда, парик Витязя так и остался в чьей-то частной коллекции, и Экстер по-прежнему щеголял седыми кудрями.

– Все лучше, чем там, – свирепо отозвалась Бестия, доставая ветчину из дорожной сумки. – Экспериментаторы нашли время для испытаний артефакта, создающего полную тьму в любом помещении. В темноте кто-то умудрился запустить в коридоры свиней под номерами. Номера один, два и четыре пойманы, третьей пока удалось избежать этой участи.

Экстер отвлекся от огня и хотел что-то сказать, но Бестия махнула рукой.

– Нет, это не та шуточка из внешнего мира с пропуском номеров. Третья свинья есть, но она летает. К несчастью, быстро. Похоже, очередное опытное животное экспериментаторов – эти их работы с полетниками…

Ветчину она ела прямо с ножа, не обращая внимания на то, что лезвие мелькает у нее прямо под носом. Мечтатель смотрел на нее удивленно.

– Хочешь?

– О? Нет, спасибо, я не голоден, я просто… может быть, тебе лучше вернуться в Одонар?

– Чего ради? – пожала плечами Фелла. – Он защищен от вторжения тобой, а если Магистры сунутся – там сейчас такое, что дальше порога они не пройдут. Здесь я нужнее, так?

Она кивнула в сторону леса, в котором кипела нежить. Сотни голодных глаз устремлялись на стремительно темнеющее небо, потом на костерок, и алые глаза вспыхивали с воодушевлением: вулкашки не боятся огня. Пугалки, выставленные Бестией, работали безупречно, но в этом самом месте даже артефакты не спасали.

Дохлая Долина – лаконично и просто, а главное – очень понятно каждому, кто захочет туда сунуться. Уникальный, можно сказать, невероятный заповедник нежити, на час драконьего лета от которого не было не то что человеческого жилья, а даже рудников. Дальше уже осмеливались строить свои замки кровопийцы, были поселения татей-нощников и пещерные лабиринты арахнеков. Сюда – никто не совался. Дохлая Долина – дохлое дело. Единственное место, где обитали все виды целестийской нежити, место их расселения, к которому не особенно желали подлетать даже боевые драконы Семицветника. Драксист, который довез Феллу и Мечтателя до места, согласился на эту авантюру только после получасовых внушений Когтя и Бестии. И то за сумму, почти равную стоимости дракона.

– Пугалки не спасут долго, – сказала Бестия, изучая расцвеченный огоньками лес. – Ко второй фазе ночницы тут начнется что-то вроде прилива. Нам придется по очереди дежурить по утра.

– Не придется, Фелла. Мы пойдем ночью.

Отрешенный взгляд Мечтателя тоже уходил в лес. Бестия этот взгляд перехватила и занервничала.

– Я думала, мы будем двигаться вдоль кромки, а потом у Камышинки свернешь к…

– Копям? Но ведь мы могли до них долететь, если хотели. Нет, Фелла, ты все поняла правильно.

Фелла еще раз недоверчиво посмотрела в лес. В юности (триста шестьдесят лет после Альтау) она как-то сунулась сюда на спор – и всех ее сил едва хватило, чтобы выбраться. Днем.

– Почему именно ночью?

– Потому что днем я уже был здесь. Несколько раз в последние месяцы. Обошёл едва ли не всю долину… И не нашел того, что искал. Значит, знаки были проложены для ночницы…

– Кем проложены?

– Моим наставником.

Экстер поднялся, отряхнул камзол и легким движением кисти затушил огонь.

– Пойдем. Я расскажу тебе по пути. Не хотел говорить об этом, пока мы были в дракси или в таверне. Пожалуй, так удобнее…

В одном Мечтатель не изменился: после некоторых фраз его все же хотелось потрясти за плечи и заорать в лицо: «Ты чо, совсем?!» Подходящая обстановочка для бесед: лезть в смертоносное болото, кишащее тварями!

Разноцветные огни жадно надвинулись из темноты, и Фелла, хоть она и не знала страха, предупреждающе начала:

– Экстер…

– Они не тронут, – с этими словами он шагнул между двух высоких осин, и разноцветные глаза словно отхлынули в разные стороны. – Они помнят, чем это кончилось тридцать веков лет назад. У мертвых память дольше, чем у живых, Фелла: живые чувствуют, думают, переживают, а кое-что и хотят забыть. Эти – не забывают.

Он поднял ладонь – и в горсти вспыхнул бело-желтым шарик света. Фелла нахмурилась, попыталась повторить, но ее огонь получился ближе к пламени лампы. Нежить зашипела со всех сторон, стали видны тени, силуэты, смутное и злобное мелькало что-то в кустах, таилось за стволами, перелетало и переступало над головой по ветвям. Но ни одного удара не было нанесено, хотя Бестия хорошо знала, как выглядят глаза огнеплюев и лупосверлов. Эти давно могли постараться убить их с дистанции – но нет, даже не пытались. Они углублялись в лес, петляя между стволов, Экстер шел так, будто исходил тут все вдоль и поперек, и говорил негромко:

– Это началось когда истекал третий век после битвы Альтау. Я скитался по лесам, избегая людей, преодолевая зов тех, кто остался на поле Сечи… но однажды в голоса мертвых вплелся иной голос – живой. Он звал и обещал покой. Годами… десятилетиями я не верил в него, но меня тянуло – просто тянуло в том направлении. Я шел и шел пока не оказался в окруженной лесами и скалами долине, которую тогда называли Зилиит – Беспокойная.

Бестия вскинулась и хотела что-то спросить, но Экстер кивнул, продолжая идти вперед.

– Именно об этой долине ходили слухи, что там остается часть великой Колыбели Магии. С детства я слышал сказки о том, что туда тянутся маги и артемаги – за знаниями и за силой… правда, никто их них не рассказывал, что там довелось увидеть. Говорили, что оттуда приходят странные маги, уничтожающие зачарованные предметы, но откуда брались эти маги, куда уходили, какие цели преследовали – не знал никто… Итак, я шел, заплетался ногами в цветах, слышал зов… и в какой-то момент передо мной будто открылась невидимая завеса: я стоял посреди сада, в центре которого возвышалось небольшое строение. Над дверью была изображена восьмерка и надпись…

– «Вот столько раз подумай, а после войди», – прошептала Бестия. – Да?

Витязь чуть склонил голову, на секунду останавливаясь посреди своей невидимой тропы. По обочинам тропа кипела нежитью, но Экстера это не волновало ничуть.

– Рано, – прошептал он и двинулся дальше. – Да, та самая надпись. Дверь открылась, и навстречу мне вышел маг с очень усталым лицом…

– И пригласил пожаловать внутрь?

– Вообще-то сперва он сказал мне, что я глухой ишак, которого не дозваться за целый век, но после этого… да, Фелла, да. Войти – чтобы остаться навсегда. Он ждал преемника слишком долго, и силы его иссякали, так что он мог уделить мне очень мало времени перед тем, как двинуться в путь за остальными.

– Кто это был? Он сказал тебе, или…

– Его звали Айдонатр, если ты об этом, – негромко отозвался Мечтатель. – Последний из Первой Сотни Магов, создавших Целестию.

За три тысячи лет Фелла еще не разучилась удивляться. Она затормозила посреди тропы, освещая собственное изумленное лицо.

– Один из… Светлоликие!

– Иногда их называют и так, – преспокойно отозвался Экстер. – Впрочем, их обожествляют не совсем верно. Просто они были людьми былой эпохи… иных миров, где магия и чувства сущевствовали неразделимо.

– Что ему нужно было от тебя? Он звал тебя, чтобы…

Но Экстер остановился вторично, запрокинув юное лицо в небо. Крупные звезды посверкивали наверху сапфирами и перемигивались с глазами нежити. Луна поднялась теперь высоко, но поглядывала опасливо, будто предвкушала, что сейчас прольется кровь.

– Время, – сказал Мечтатель. – Погаси огонь, Фелла.

Бестия выполнила это с неохотой.

– А теперь закрой глаза.

Это Фелла вообще не выполнила. Она не считала, что быть разорванной на части через пару минут – замечательная идея. В темноте нежить оживилась, по стволам пробежали отблески от огоньков вулкашек. Слышалось нетерпеливое пощелкивание челюстей клыканов, почва вибрировала – подземная нежить тоже ждала своего часа…

– Закрой глаза, Фелла. Он сказал мне: «Если будешь в полной тьме»…

Будем надеяться, подумалось Бестии, что он не попросит меня еще и расслабиться. Она стиснула кулаки и зубы и закрыла глаза. Пальцы Экстера нашли ее руку.

– Теперь пойдем.

– Вслепую?

– Мы всегда продвигаемся вслепую, Фелла, – долетел до нее шепот. – Закрытые глаза – отнюдь не самое страшное.

Философия была очень к месту, если учесть, что первый же шаг утащил их в болото. Ноги обтянула густая слизь, властно повлекла вниз, легкие затребовали воздуха, но перед глазами вдруг забрезжил свет.

Бестия не сразу поняла, что не так с ее картиной мира. Глаза ее теперь, вроде бы, были открыты, но ноги не увязали в жидком месиве, а упирались во что-то успокоительно твердое. И листья, ветви деревьев вокруг нее – они были странными и сплетались во что-то невероятно сложное, рукотворный узор немыслимой красоты, завораживающий своей естественностью…

– Экстер! – ее руки больше не было в его ладони, но сам Мечтатель тоже стоял здесь, рассматривая узор, который сплетали листья и кроны деревьев.

Бесконечные лиственные и цветочные орнаменты образовали тонкие стены, оплели небо над ними, обрисовав потолок. Нечто вроде коридора с множеством дверей, больших и малых, отмеченных цветами или сидящими на них бабочками, оплетенных плющом, ощетинившихся шипами…

– Чертог первый, – прошептал Экстер. – Здесь она жива.