Текст книги "Драконы Солернии (СИ)"

Автор книги: Екатерина Рогозина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

  Я спустился вниз и огляделся. Тут царили совсем другие порядки: всё было гораздо строже. Не было никаких финтифлюшек и цветочков, стены были ровные и выкрашенные простой известью. Сверху шли колодцы световодов, благодаря белым стенам лучи солнца отражались и озаряли переходы. На проходной меня подозрительно оглядел охранник, но всё-таки пустил в глубь чертогов прикладной науки.

  Всё-таки бытие гомункулусом и нашивки на кителе играют не последнюю роль. Никому даже в голову не приходит, что я мог явиться сюда по своему почину, без приказа. Все вопросы будут не ко мне – к профессору Альте, а так же Министерству и моему непосредственному начальству. Что бы я ни сделал, отвечать придётся им.

  Нужную лабораторию я нашёл почти сразу. Дверь была не заперта, поэтому я вошёл. В большой комнате было пусто и тихо, на столах неподвижно замерли различные пробирки и инструменты.

  Часть пространства была перегорожена шелковыми белыми ширмами, поэтому я не сразу нашёл проход в другую комнату. Сориентироваться мне помог не самый приятный случай. Сначала я уловил разговор на повышенных тонах (причём мужской голос кого-то жестоко отчитывал), потом звук удара, тонкий всхлип и брошенную жестокую фразу:

  -...дура косорукая! Убери здесь всё к моему возвращению!

  Мне всегда казалось, что лаборатория это совсем не место для драмы. Что ж, события того дня полностью опровергали мои представления о работе учёных.

  Я не пожелал встречаться с крикуном и отступил за одну из ширм, пока сердитые тяжёлые шаги не прошли мимо. Когда я хочу, я могу быть скрытным не смотря на свои габариты, поэтому уже виденный на Играх ассистент, меня не заметил. Он вышел из лаборатории и хлопнул дверью. Вряд ли у такого недовольного человека я смог бы узнать про сеньориту Фениче.

  Стоило ему скрыться, как я заглянул во вторую комнату. Одинокая фигурка девушки в ассистентской робе собирала раскиданные по полу бумаги.

  Я сразу узнал эту тёмную косу и здорово расстроился, когда понял, кого только что оскорбили и ударили. Насколько могут быть отвратительными люди, когда оказываются рядом с тем, кто не может им ничем ответить! Я даже пожалел, что отпустил профессорского помощника просто так. Кем надо быть, чтобы обижать ребёнка? Ну и что, что она выше его на пол головы и шире в плечах, внешность у нас отнюдь не показатель внутреннего состояния!

  Мне не верилось, что сеньорита Альта настолько уж плоха и совсем беспомощна в лаборатории. Она всегда, сколько я её знал (каких-то пару месяцев три раза в неделю по два часа) была очень внимательной и аккуратной.

  Не успел я войти, как услышал тихий плач. Девушка рассыпала все собранные ранее бумаги, опустилась на пол и закрыла лицо руками.

  Я знаю, что не всякий решится подойти к плачущему человеку и утешить его. Многие просто не знают, что делать в таких случаях. Я в последнее время очень много думал о времени своего пробуждения, поэтому прекрасно помнил, как у меня тоже ничего не получалось: я запинался, ронял посуду, не мог справиться с чуждыми для меня руками и ногами. Но никто, поверьте, никто меня не ругал и уж тем более не бил.

  Я принял решение. Давным-давно, со мной были добры и терпеливы. Пусть мой создатель и воспитатель давным-давно превратился в прах, но память о нём жива в моём сердце и я могу отдать свой долг кому-то другому, поддержать другое, испуганное и угнетённое существо.

  Я осторожно постучал по косяку двери, чтобы на меня обратили внимание. Фениче вздрогнула и обернулась, прижав ладони к щекам.

  -Вы пришли! – ахнула она, поднимаясь с колен и вытирая глаза. – Но как?.. Эмерджильо вас пустил?..

  Эмерджильо? Надо полагать, это сеньор Пикколо, ассистент. Врать молодому гомункулусу мне не хотелось, поэтому я ответил нейтрально:

  -Вероятно, мы разминулись.

  Это было почти правдой. Я стоял за ширмой, когда он прошёл мимо. Мы не видели друг друга, значит, не встретились. Я решил перейти сразу к делу:

  -Я получил вашу записку. Простите, что не откликнулся сразу. Чем я могу вам помочь?

  Лицо девушки исказилось, она закусила губу и на мгновение прижала ладони к глазам, а потом внезапно схватила мою руку своими мокрыми от слёз пальцами:

  -Пожалуйста, пожалуйста, скажите папе, что меня заперли здесь и не выпускают!

  Эта фраза ничего не прояснила, мне пришлось просить подробностей. От истории, рассказанной юной Фениче, у меня окончательно испортилось настроение.

  Те несколько дней, что мы не встречались, повернулись для девушки самым неприятным образом.

  Во-первых, её отцу неожиданно поплохело (похоже, сердце) и он был вынужден удалиться домой отдыхать. Фениче, к сожалению, не могла покинуть территорию Университета. Она была оформлена не как дочь Альты, а как часть эксперимента и приписана к лаборатории Витакреации. Её не выпускали те самые заклинания, призванные защищать граждан от опасных изобретений. Что поделать, могущественная магия не делала различия между чумой и юным гомункулусом. Без разрешения, девушка никуда не могла уйти. Только вот разрешения ей никто давать не собирался.

  На следующий день её отец не явился, Фениче не знала к кому обратиться (надеюсь, вы помните, какое было к ней отношение у студентов, бывшие друзья все отвернулись от неё), поэтому сунула записку мне в карман.

  -...А потом Джильо запретил мне покидать не только Унивеситет, но и лабораторию вообще, – тихо сказала девушка. – Я не смогла снова увидеться с вами. Пожалуйста, попросите папу вызволить меня отсюда... я больше не могу... я хочу домой...

  Я удивился. Разве не здесь её дом? Откуда она может знать о других местах, если не выходила из лаборатории?

  Буквально двух мгновений мне хватило, чтобы сложить головоломку воедино. Как я не додумался сразу! У меня же были все подсказки, но я не обратил на них внимания! И я ещё работаю в Экспертном отделе... какой позор...

  Все эти странные оговорки! То она говорит о себе "Фениче", то внезапно переходит на местоимение "я", которое должно знаменовать её новую ступень восприятия. Я думал, что это просто быстрое развитие. Я читал её отца гением.

  Проклятье! Проклятье! Тысяча подземных демонов!

  Как он только посмел?!

  Никакой он не гений. Он не стёр её память, хотя должен был! Та, предыдущая Фениче Альта, очнулась в новом теле, сохраняя всю свою память о предыдущей жизни.

  До чего же горько и унизительно было ей оказаться не кем-то, а чем-то. Видеть, как близкие люди отворачиваются от тебя только потому, что ты изменился, даже не по своей воле, по злой шутке рока. Оказаться запертым в четырёх белых стенах, потому что ты – не человек более, а просто эксперимент...

  Багратион был прав, её отец – просто сумасшедший! Кем надо быть, чтобы провернуть подобное с собственной дочерью?!

  -Хорошо, – пообещал я девушке, стараясь, чтобы мой голос не дрожал от сдерживаемой злости, а лицо не исказила мерзкая гримаса. – Я найду вашего отца и... поговорю с ним.

  Похоже, девушка не заметила моего так резко изменившегося настроения. Она просияла, назвала свой адрес и попросила возвращаться поскорее.

  -Сегодня же всё сделаю, – хмуро сказал я и был вынужден откланяться.

  Мне совершенно не хотелось встречаться с сеньором Пикколо. Если бы он посмел в моём присутствии повысить голос на юную Фениче, боюсь, он бы не досчитался пары-тройки десятков зубов.

  Тем более мне приходилось спешить, я должен был вытащить молодого эксперта из-под груды чертежей и отвести на лекцию.

  Я покинул территорию кафедры Витакреации не в самом лучшем расположении духа. Как история с семейством Бьянко, происходящее на территории Университета задело меня за живое слишком сильно...

  60

  Я был удивлён, что ди Ландау очнулся от своих изысканий сам. Когда я вернулся, он курил сигарету и уже ждал меня на ступеньках лаборатории Ромио, нервно глядя на свой карманный хронометр.

  -Ты где ходишь?! – возмутился он, впившись в меня своими холодными глазами. – Мы из-за тебя опоздаем!!! Спёр мои лекции и вообще!!!

  Я был так смущён своими невесёлыми открытиями и зол на людей вцелом после встречи с Фениче, что пихнул ему в руки папку с бумагами и огрызнулся:

  -Если вы помните, я был занят по вашему же приказу. К сожалению, я не маг и не умею перемещаться мгновенно на любые дистанции.

  Молодой маг так удивился, что сигарета чуть не выпала у него изо рта:

  -Фил, ты чего?

  Я поджал губы:

  -Вы хотели странного, похоже, я кое-что нашёл.

  Ох, уж эти воздушные типы магов... Как им удаётся так быстро и легко перестраиваться из одной ситуации в другую? Он тут же забыл, что недоволен, и встрепенулся:

  -Ого! Ну-ка, колись!

  Вот только я всё ещё сердился на него, поэтому хмуро напомнил:

  -Мы опаздываем. Давайте поговорим и всё обсудим после лекции.

  Ди Ландау засопел, его явно жгло любопытство, но он насупился и поспешил к лекционному корпусу.

  Моя мстительность удивила меня самого, но я ничего не мог с этим поделать. Я всё-таки не мальчик для битья. Почему я вечно должен входить в положение и относиться с пониманием ко всем странностям? Я знаю, что у меня работа такая, поддерживать волшебника и помогать ему, но это не значит, что я должен безмолвно сносить дурное обращение.

  Студенты заметили, что преподаватель задержался. Многие из них хотели уточнить моменты по его предмету до того, как занятие начнётся. Поэтому со всех сторон посыпались вопросы о том, где же был лектор.

  -Трахался, – невозмутимо пожал плечами этот бандит, вызвав у меня страстное желание запустить в него чем-нибудь увесистым, а так же нездоровое возбуждение на слушательских местах. – Работы много. Вот станете все экспертами, вам это тоже предстоит. Учтите – экспертиза не для слабаков!

  Провозгласив сей лозунг, он попытался было перейти к занятиям, но студенты не смогли успокоиться сразу после такого признания, и лектору пришлось потратить некоторое время, чтобы всех угомонить. Поэтому они не успели рассмотреть последнюю задачу, и мой напарник перенёс её на следующее занятие.

  Ди Ландау едва дотерпел до конца лекции. Я пару раз видел, как его рука машинально тянулась к карману с сигаретами. Давно уже выяснилось, что его тянет на табак, когда он нервничает. Мне даже стало его слега жалко. Ведь в его таком взбаламученном состоянии и я был немножко виноват. Зато мой напарник едва ли не прыгал вокруг меня, пока мы покидали территорию Университета. По некоторым причинам мне не хотелось вести разговоры о профессоре Альте и его дочери в стенах альма-матер.

  В результате он так накрутил себя всяческими предположениями, что когда я обрисовал ситуацию на кафедре витакреации, он был даже немножко разочарован.

  -Что? Это вся проблема? – насупился ди Ландау. – Подумаешь, загулял мужик. Или увлёкся книжкой какой-нибудь. Или идея новых экспериментов в голову пришла...

  В его словах был определённый смысл. Мой напарник был тоже удивительно увлекающейся натурой.

  -А ты спросил на кафедре, где Альта шляется? – спросил меня молодой маг.

  Я как-то об этом не подумал, о чём честно сказал. Впрочем, у меня не было времени наводить справки. Ди Ландау оглянулся на далёкие ворота Университета и вздохнул:

  -Возвращаться... – И поленился. – Ну его, пойдём к Альте домой сходим. Вечером-то он должен быть у себя. А если нет, так соседи должны хоть что-то знать.

  Только вот поход домой к отцу Фениче не дал ничего. Окна довольно большого дома были темны и занавешены. На стук и звон колокольчика никто не откликался.

  -Не понял, – хмурился мой напарник и пошёл по соседям, изображая из себя юного коллегу мастистого профессора.

  Я с невозмутимым видом следовал за ним, предоставив юноше полную свободу действий и в который раз поражаясь его талантам общения и добычи нужной информации. Пусть не с первого раза (сначала нам просто не открыли), но он нашёл того человека, к которому смог обратиться. Словоохотливый старичок с явными признаками развитого интеллекта и высшего образования на морщинистом, но добром лице, сидящий в своём маленьком садике и покуривающий трубку, заинтересовался молодым человеком, который стучался во все соседние двери, и сам предложил свою помощь.

  Ди Ландау, включив всю свою природную почтительность и вежливость (всё-таки есть она у него!) представился и пожаловался, что уже который день не может застать своего коллегу и учителя в Универсетете. Там ему дали адрес (почти правда, хоть адрес дали мне) и посоветовали навестить сеньора Альту дома. Старичок признал в моём напарнике человека, явно отягощённого интеллектом, сильного мага (только они появляются в обществе сопровождающих в кителях с нашивками), проникся жаждой юноши приникнуть к источнику знания в лице Альты и с удовольствием нам помог.

  Нас усадили на той же скамейке среди розовых кустов под лозами винограда и напоили домашней апельсиновой настойкой.

  -Самого-то я его уже неделю не видел, – посасывая чубук трубки, сказал сосед, сеньор Гвариджоне. – но Леандро вечно сидит в своих лабораториях, его оттуда и лимончеллой не выманишь. Наверняка, опять заработался.

  -Ой, да что вы несёте, хозяин, – неожиданно для всех вступила в разговор кухарка сеньора Гвариджоне, которая как раз расставляла маленькие миндальные печенья на столе. – За Леандро как вечером третьего дня приехали в коляске с синим верхом, так его не видно и не слышно, как будто самого в пробирку закатали.

  Сеньор-хозяин даже не обратил внимание ни на слова, ни на тон, видимо, они с пожилой кухаркой так всегда и общались, зато заинтересовался новостями:

  -Кто приезжал?

  -Да ассистент его, зануда Джильо. Сказал, что с малышкой Фениче в лаборатории приключилась какая-то беда, – словоохотливая женщина переключилась на нас: – Слыхали, горе-то какое? Несчастная девочка, её все любили... Такое маленькое солнышко было, и что теперь?

  Ди Ландау проигнорировал причитания и попытался было уточнить:

  -Надо полагать, они поехали в Университет?

  -Куда же ещё! – пожала плечами кухарка и удалилась в дом.

  -Очень загадочно, – произнёс сеньор Гвариджоне, покуривая трубку. – Выходит, вам, юноша, надо искать коллегу Альта в Университете, ниточки тянутся туда. Обязательно зайдите ко мне позже и расскажите, чем дело кончится!

  Пришлось ему обещать это. Мы раскланялись и потихоньку отправились в обратный путь.

  Ди Ландау шёл и бормотал себе под нос всякие гадости, наподобие "и угораздило его исчезнуть", "куда делся" и прочее.

  -Быть может, стоит сообщить об этом сеньору Ливио? – осторожно поинтересовался я, чем вызвал у напарника сердитое фырканье.

  -Да ты хоть представляешь, что будет, если Альта сидит в какой-нибудь особо дальней и глубокой лаборатории и клепает ещё одного гома? Ливио этого мне не простит. Он же криминалист, у них принцип: нет тела – нет дела. Он даже пальцем не шевельнёт, если мы ему не добудем какой-нибудь труп.

  В словах юноши был определённый резон. Пока у нас были слова обеспокоенной Фениче и закрытый дом семьи Альта. Ничего более ужасного мы так и не нашли.

  -Эх, добыть бы Альтову какую-нибудь шмотку... – вздохнул ди Ландау. – Поискали бы так, по старинке. Может, в дом к ним залезть?

  Я почувствовал, что у меня волосы становятся дыбом. Слишком уж серьёзно он рассуждал. Я готов был поклясться, что напарник готов перейти от слов к делу. С таким настроением он вполне мог бы залезть в чужие владения, как вор и взломщик.

  Пришлось тут же напоминать ему о том, чем ему это грозит:

  -Сеньор Альта – волшебник, я не думаю, что в его дом можно так запросто проникнуть! Да и этот район не из простых, тут наверняка сильные охранные заклинания на каждом здании. Что будет, если вас поймают? Вы не можете рисковать своей репутацией ради какой-нибудь безделушки.

  Ди Ландау только вздохнул, почесал макушку и уставился на меня:

  -Придётся тебе опять завтра сходить к твоей Фениче, наверняка, у них в лаборатории навалом всяких штучек, которыми пользовался её отец. Халат или фартук его принеси, этого должно хватить, – он ухмыльнулся и хмыкнул: – В конце концов – это же ты заварил всю эту кашу. Тебе и расхлёбывать!

  К сожалению, мой дорогой напарник был прав.

  Мы вернулись в дормиторий, когда начало смеркаться. Было уже довольно поздно, мы оба устали за этот долгий день, поэтому почти не общаясь, разошлись по комнатам и начали готовиться ко сну.

  Как ни странно, но меня охватило непонятное волнение, и я полночи не мог уснуть. Я очень сильно беспокоился за бедную Фениче. Хоть это и не входило в мои обязанности, но я желал знать, что с ней будет дальше. Не оставят же несчастную девушку вечно жить в лаборатории как экспериментальный материал?

  В отличие от меня – она почти настоящий человек. Лишь её тело было восстановлено магическим путём, но её ум и рассудок остались ей из прежней жизни. Интересно, для какой цели она была создана именно такой? Я не верил, что мастистый профессор мог допустить грубейшие ошибки при создании гомункулуса случайно.

  Если бы я мог подойти к патрону Стефано и задать этот вопрос ему, но я не имел права. У меня не было никаких отношений с семьёй Альта, кроме шапочного знакомства. Кто я такой, чтобы лезть в их жизнь, интересоваться их делами настоящими и будущими?

  Мне пришлось напомнить себе цель своего существования. Я должен помогать ди Ландау. Это моя работа, моя служба. У меня нет права интересоваться чем-то другим.

  Только вот все эти важные и серьёзные истины звучали для меня совсем иначе, нежели чем пять лет назад. Когда я успел так сильно измениться?

  Я как будто стал больше, не снаружи, но внутри. У меня появились интересы, мысли и чувства, которых раньше не было. Впрочем, патрон Стефано сказал мне быть собой. Значит, я должен сдерживать все эти странные порывы, давить их в себе и гнать их прочь.

  Я не такой, я был создан не таким и не для такого.

  Сосредоточенность и бесстрастность – вот мои принципы, основа моего существования.

  Если бы я только знал, каким испытаниям мы подвергнемся на следующий день, то заснул бы раньше и не думал обо всех этих странных, но очень важных для меня вещах.

  Впрочем, не буду забегать вперёд, а поведаю вам всё по порядку.

  61

  Как бы ни был я взволнован и не торопил время, завтра настало ровно тогда, когда ему и следовало. Хоть мне и показалось, что прошло не меньше двух столетий к тому времени, как рассвело.

  Утром мой напарник был как всегда зол, бодр и весел, только его шуточки выдавали некое беспокойство:

  -Если тебя на кафедре витакреации разберут на винтики-шпунтики, можешь не возвращаться. У тебя и так кое-где болтиков не хватает, – и покрутил пальцем у виска, намекая где и что надо подлатать.

  Я на него почти не рассердился. Напарник с самого утра был в своём поросячьем репертуаре. Меня больше заботило то, что я скажу сеньорине Фениче. Ведь я так и не нашёл её отца, а она так надеялась, что её как можно скорее освободят из лаборатории.

  Так же меня беспокоило поведение сеньора Пикколо. Я очень надеялся, что он не стал обижать бедную девушку после того, как вернулся. Фениче – не бессловесная скотина. Она личность и у неё есть свои чувства, которые бессовестный ассистент задевал с таким энтузиазмом. На мой взгляд, его требовалось осадить, слишком уж большую прыть он проявил по отношении к бедняжке.

  Это совсем не вязалось с его поведением на Играх, когда он всячески поддерживал сеньорину Альта, устраивал поудобнее и приносил ей воды. Что же могло так сильно его изменить?

  Он же работает на той же кафедре, что и отец сеньорины. Неужто он до сих пор не понял, что из себя представляем мы, гомункулусы?

  Впрочем, над этим я решил долго голову не ломать, а спросить напрямую, если возникнет такая возможность. У меня создалось впечатление, что сеньору Пикколо надо объясниться.

  Когда мы достигли Университета, наши с напарником дорожки привычно разошлись. Его путь лежал в лабораторию к Ромио, а мой – в лабораторию витакреации.

  Сначала я решил осведомиться в деканате, не слышно ли что-нибудь о профессоре Альта. У меня не было исключительных актёрских способностей и склонности к сбору полезной информации, как у ди Ландау, но даже мне удалось узнать странную вещь:

  -Да в лаборатории же он в своей, – удивлённо сказал секретарь деканата. – Пикколо от него только вчера приносил документы на подпись. Профессор опять ставит эксперименты, на материалы для него просто денег не напасёшься! – посетовал мужчина, показывая мне стопку запросов из лаборатории.

  Заказанные ингредиенты, список которых прилагался к заявке, мне ни о чём не говорили. Это было что-то совсем специфическое, я ни разу не сталкивался с таким набором. Быть может, ди Ландау смог бы что-нибудь понять среди всех этих странных наименований. Хотя такой длинный список мог означать, что профессор (или кто-то иной) занят созданием очередного искусственного существа.

  Впрочем, это не означало, что сеньор Альта действительно на территории Университета. Я слыхал и видал, как иногда недостойные люди могут подписаться чужим именем. Неужели мы имеем дело именно с такой проблемой?

  Я вновь прошёл по знакомым переходам и очутился во внутреннем дворике. Меня вновь пропустили без лишних вопросов. Всё-таки деловой вид занятой своим делом персоны спасает от многих вопросов.

  Я так же осведомился у охраны, в здании ли лаборатории профессор, на что получил положительный ответ.

  Это уже начинало настораживать. Куда мог деться жизнерадостный, толстенький и весьма заметный человек в подземных катакомбах, из которых только один выход на поверхность – и тот нельзя миновать без того, чтобы тебя не пропустила охрана.

  Во множестве лабораторий кипела работа: по коридору туда-сюда сновали студенты, аспиранты и помощники профессоров. Как тут можно спрятать человека? Любопытные юноши и девушки готовы заглянуть в каждый уголок лабораторий, кроме тех, в которые требовался специальный пропуск из-за сложности и опасности проводимых там экспериментов.

  Я снова оказался у нужной двери. Она была незапертой, и я с лёгкостью отворил её. В лаборатории было всё так же тихо, как и в прошлый раз. Часть ламп была пригашена, ширмы стояли на своих местах. Я прислушался, но не уловил голосов и шагов, поэтому решил, что ассистент Пикколо отсутствует, как и вчера. Это было такой ошибкой с моей стороны!

  Следующую я сделал, когда наивно позвал девушку:

  -Сеньорина Фениче? Вы тут?

  В соседней комнате раздался шорох, и тоненький голос юного гомункулуса произнёс:

  -Это вы? Заходите же скорее!

  Я вспомнил, что она не может выйти мне навстречу, поэтому сам поспешил к ней. Это было моей третьей ошибкой. Во второй лаборатории не было света совсем, стоило мне миновать порог, как я временно ослеп. Так всегда бывает, стоит лишь выйти со света в тень.

  Я сделал несколько шагов к центру помещения, продолжая звать сеньорину, и тут на меня что-то обрушилось сзади с такой силой, что я пошатнулся и потерял равновесие.

  Я не успел ответить ударом на удар. Стоило мне развернуться к обидчику, как я снова получил чем-то тяжёлым прямо в грудь. Я не устоял на ногах и упал навзничь.

  В голове сильно шумело, я попытался подняться, но кто-то силой придавил меня к полу и схватил мои руки, прижимая их к кафельной плитке.

  -Отлично, удерживай его, пока я не прикажу, – раздался из темноты злорадный голос.

  Я сразу же узнал эти интонации. Эмерджильо Пикколо!

  У меня немного прояснилось перед глазами, и я предпринял ещё одну попытку освободиться, но... Когда я понял, кто именно удерживает меня, то не смог сдержать стона: юная Фениче коленом давила на мою грудную клетку так, что я с трудом мог дышать. Я узнал её силуэт, фигуру и длинную косу.

  Проклятье! Я не мог освободиться так, чтобы не навредить ей, что совершенно не входило в мои планы. Как я мог ударить женщину, даже причиняющую мне боль?

  Я изо-всех сил старался ей сопротивляться, но я впервые встретил соперника, с кем мои силы были практически равны. Конечно, стоя на ногах, в хорошем самочувствии, без гнусного головокружения, я одержал бы победу. Но я не мог позволить себе ни один из тех трюков, что демонстрировал мне ди Ландау. Бедная сеньорина Фениче не отделалась бы синяками, а скорее вывернутыми суставами и сломанными рёбрами.

  Я вздрогнул, когда на моё лицо упала тёплая капля и покатилась по щеке. Что это? Вода? Слюна? Но следующая капля угодила прямо на мои губы, и я почувствовал солёный привкус. Сеньорина Альта плакала!

  Мне стало гораздо легче на душе, когда я понял, что бедная девушка не пособница гнусного ассистента, а ещё одна жертва.

  Гомункулус не может отказать своему хозяину. Мы выполняем приказы, даже если наше сердце противится этому. Хотел бы я знать, как её хозяином стал этот мерзавец!

  Я потерял несколько мгновений, чтобы прийти в себя, и это кончилось для меня фатально. Тень из темноты метнулась ко мне и застегнула на моей шее холодную металлическую цепочку.

  -Оbbedisci mi, monstro di Fratellini! – скороговоркой выпалил сеньор Пикколо. – Vero!* [*"Повинуйся мне, монстр, сделанный Фрателлини. Истину говорю!"]

  Хотел бы я закричать, но был не в состоянии. Мне так сдавило горло, что я не мог даже вздохнуть. Глаза мне застлала алая, яркая в этой темноте, пелена.

  -Джильо, пожалуйста... – слабо прошептала сеньорина Фениче, роняя на меня слёзы. – Не надо.

  Я вновь услышал звук пощёчины и презрительное:

  -Ты мне больше не нужна, убирайся в свой угол и молчи, дрянь.

  Я почувствовал, как вздрогнула всем телом девушка, как будто её боль и горечь передались мне. Она выпустила мои руки и отошла. Я тут же воспользовался моментом и поднялся на ноги. Я был очень рассержен таким обращением с юной сеньориной. У меня внутри всё клокотало, но стоило мне сделать шаг по направлению к усмехающемуся мерзавцу (его зубы так и блестели в отсветах ламп из соседней комнаты), как меня снова скрутила боль. Голова закружилась, я опустился на колени, чтобы не упасть, и упёрся ладонями в пол. Поверхность подо мной качалась, как лодка в штормовом море.

  Я застонал, и услышал прямо над собой:

  -Так-то лучше, тупой громила. Вы, уродливые куклы, созданы для того, чтобы подчиняться.

  -Пожалуйста, отпусти его, – тихо попросила сеньорина Альта. – Джильо... он же ни в чём не виноват!

  -Я что тебе сказал?! Умолкни! – рявкнул на неё Пикколо.

  -Но... – попыталась было возразить девушка.

  Ассистент профессора не дал ей договорить:

  -Усни! – даже я распознал магию в его словах.

  Это был не просто приказ, это была команда, наподобие тех, что сковали меня. Я не видел, что произошло с сеньориной, но услышал шорох ткани и слабый звук, как будто тело девушки соскользнуло по стене и опустилось на пол.

  -Теперь, пожалуй, разберёмся с тобой, – я прямо-таки слышал, как усмешка кривит губы этого человека. – Ты с твоим колдуном слишком часто шатаетесь рядом и суёте нос в мои дела. С этим надо что-то делать. Вы слишком много внимания привлекаете к моей лаборатории. Кто вас послал?

  Я сцепил зубы, не желая отвечать, хотя цепочка на шее начала нагреваться и сужаться, причиняя мне боль и перекрывая дыхание.

  -Кто послал вас разнюхивать тут всё?! – громче спросил ассистент Пикколо. – Отвечай! – и весьма чувствительно пихнул меня носком ботинка.

  Мне больше всего хотелось подняться с колен и скрутить этого мерзавца замысловатым морским узлом, которому научил меня Эмилио в Бергенте этим летом. Вот только я был не в силах. Проклятый артефакт подавлял меня так сильно, что я даже соображал с трудом.

  Говорят, что привычка повиноваться входит в плоть и кровь. Невозможно от неё избавиться, даже если на тебе не лежат сковывающие заклинания.

  Но всё-таки общение с ди Ландау не прошло для меня бесследно. Я давно заметил, что я стал более строптивым, чем раньше. Не знаю, что со мной произошло, но я не собирался выкладывать этому негодяю всё, что он только пожелает услышать. Сейчас я даже порадовался этому. Пусть я всё-таки сломался, испортился, что угодно, но я чуял в себе силу противиться чужим приказам.

  -Никто не посылал, – выдохнул я. – Я беспокоился за сеньорину Альта и хозяин позволил проведать её.

  Я не мог винить его, но глупый Джильо слишком сильно полагался на свои заклинания и артефакты. Жестокий человек рассчитывал только на силу и просчитался. Он поверил, что я говорю правду (как я мог ему солгать с его цепью на шее?), впрочем, это и была правда, пусть только и часть её.

  -О, вот как, – хмыкнул Пикколо. – Ты узнал слишком много, так что придётся тебя уничтожить. Пусть все думают, что ты взбесился, как частенько случается с такими как ты. Ты слишком древний, чтобы нормально исполнять приказы. Иди, убей своего хозяина, а потом покончи с собой!

  62

  Жестокие слова прозвучали и гулом отдались в моей больной голове.

  Джильо был хитёр, он не остановился на простой команде, а поставил мне условия выполнения задания. Я не мог просить о помощи у хозяина и других людей, я должен был производить своё обычное впечатление и вести себя нормально, чтобы никто ничего не заподозрил раньше времени. Как только мы останемся наедине, я должен был его прикончить.

  На моё счастье, он не знал, что мой хозяин отнюдь не ди Ландау, поэтому у меня была возможности провести его. Джильо отпустил меня из лаборатории, и я зашагал по коридору к выходу из подземелья.

  Моя голова болела и кружилась. Удавка на шее не давала о себе забыть, хотя под воротником её не было видно.

  Эмерджильо Пикколо не зря так долго работал с профессором Альта. Он действительно разбирался во всех этих штучках с правильными приказами для гомункулусов. Его воля была сильна, его заклинание было могущественно. Вот только формулировать его надо было точнее.

  Я видел в его словах малую, но всё-таки уловку выскользнуть из этих омерзительных цепей, которыми меня сковал коварный ассистент. Сама формулировка приказа позволяла трактовать его не столь жестко, как казалось оскорбителю сеньорины Фениче.

  Казалось бы чего проще – "убей хозяина". Как можно понять такой приказ иначе? Джильо посмел сравнить меня с собой, он действительно думал, что двух слов хватит, чтобы заставить меня делать то, чего он хочет. Только вот его желания напрямую расходились с его приказом.

  Мой хозяин отнюдь не ди Ландау.

  Мой хозяин отнюдь не матрона Маргарита, держательница ключа.

  Мой хозяин отнюдь не Министерство Религии и Магии.

  Мой хозяин – государство.

  И чтобы вот так взять и убить его – надо сильно постараться. У меня было такое пространство для маневра, которое давало шанс обернуть все себе на пользу.