Текст книги "Драконы Солернии (СИ)"

Автор книги: Екатерина Рогозина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

  -Это мы ещё посмотрим! – распетушился мой напарник, рассмешив своего наставника. – Меня тоже не пальцем делали!

  -Посмотрим, посмотрим, – согласился с ним улыбающийся маэстро и подмигнул мне.

  Что ж, главное – правильный настрой. А у моего подопечного с эти было всё в полном порядке.

  46

  Самое смешное, что его настрой сохранялся довольно долго. Два месяца подряд ему скучать не давали.

  Молодёжи, участвующей в Играх, позволяли три раза в неделю уходить со службы на час раньше, чтобы они могли подготовиться к своему выступлению. Традиционно маги или устраивали великолепный фейерверк, или творили прекрасные иллюзии. Эти выступления служили завершением всех соревнований. В последнее время было принято устраивать "показательные выходы" от каждого большого ведомства. Так что у нашей молодёжи были весьма достойные соперники.

  Ребята вытребовали себе один из "паркетных" залов, заперлись там, обсуждая свои планы, и никого к себе не пускали.

  Я попробовал было сунуться с намерением поинтересоваться, что там происходит и не подрались ли Луиджи с Багратионом, но меня с хохотом и шутками выставили прочь. Мол, потерпи до соревнований, сам всё увидишь.

  -И вообще, как ты мог бросить матрону! Она же погибнет без свежего чая, – крикнул мне вдогонку ди Ландау и ребята из разных отделов разразились смехом.

  Судя по всему, им было весело и никаких неприятностей пока ещё не произошло. Мне почему-то казалось, что Луиджи сидит в углу и обижается на общее веселье, и это меня сильно беспокоило.

  Впрочем, на службе он выглядел как ни в чём ни бывало, значит, всё было не так уж страшно, и он смог найти общий язык с другими.

  Матрона Маргарита махнула на шалопаев рукой и больше не посылала меня шпионить. Мы с ней быстро разбрасывали все оставшиеся дела и заканчивали удивительно рано.

  Первое время начальница удивлялась, а потом привыкла и начала уходить со службы ровно в шесть.

  Она садилась в экипаж и ехала домой, а у меня внезапно появлялось свободное время. Наконец-то я мог потратить его на чтение бумаг, что мы с патроном Бастианом заказали в Храме почти два месяца назад, просмотр действующего законодательства о гомункулусах, а так же на беседы с маэстро Фабио.

  В закон за двести лет действительно успели внести множество поправок и дополнений. Например, я на самом деле мог получить оплаченный отпуск, если смог обосновать его необходимость. Мне позволялось отдыхать для поправки здоровья, а так же – профилактически, чтобы сбросить напряжение. Последний пункт меня просто поразил. За всё время моей службы у меня накопилось не меньше пяти лет возможных отгулов и прочих выходных. Я даже пересчитал на бумажке, не обманывают ли меня мои умственные способности.

  Подумать только! Я действительно могу рассчитывать на настоящий отдых! Конечно, свой шанс я уже упустил, надо было отдыхать, пока на меня не свесили ди Ландау. Теперь-то оставить его без присмотра я никак не мог и на день, но одна мысль о том, что когда-нибудь (лет через шестьдесят или восемьдесят) я смогу воспользоваться своими привилегиями...

  Это же... можно будет отправиться путешествовать! Пройти и проехать всю страну из конца в конец, посмотреть наконец-то на всё, о чём я только читал, своими глазами.

  По законодательству мне даже разрешался выезд из Солернии, но при получении увесистой пачки разрешений и лицензий. По-хорошему, это означало, что не просто родная страна, но весь мир открыт передо мной. От перспектив становилось даже страшновато.

  Так же я прояснил вопрос с оружием. Мне разрешалось им пользоваться только с позволения держателя ключа или представителя вышестоящей инстанции. То есть, взять револьвер и пустить его в ход мне могли позволить как матрона Маргарита, так и сам министр.

  Я спустился вниз к маэстро Фабио и спросил его на счёт обращения с оружием, на что тот вытаращил глаза и воскликнул:

  -Но, Фил, дорогой мой, зачем это тебе? Ты же сам – ходячая машина разрушения!

  Мне стало не по себе от такого комплимента. Ну, кому приятно, когда его так поименуют? Я был твёрдо уверен, что моя высшая цель – это созидание, но уж никак не созидание хаоса.

  Маэстро Фабио выслушал мои аргументы и поправился:

  -Я неверно выразился. Во время моей службы на границе я видал, что подобные тебе творят в бою, ваша сила и реакция превосходит человеческую в разы, и совсем забыл, что ты – удивительно мирное существо.

  Я объяснил свою позицию, что при одном беспокойном маге (вы-знаете-как-его-зовут) у меня не раз возникала необходимость участвовать в стычках и даже перестрелках. Быть может маэстро Фабио со всем своим многолетним опытом сможет мне что-нибудь посоветовать.

  Тренер задумался, глядя на мою массивную фигуру, а потом сказал:

  -Ну да, тебе с твоим бандитом надо хоть чего-нить уметь... Он у нас – опасная злюка, и оружие у него исключительно злое. Давай так, я дам тебе кое-что, что позволит тебе познакомиться с собственными возможностями тела поближе. Если всё будет нормально, сходим к Марго, спросим разрешения, и тогда покажу ещё, что делают с оружием.

  Разумеется, я согласился! Мне надоело чувствовать себя бесполезным и беспомощным, когда ди Ландау ввязывается в драки, размахивая своими ножиками и колдуя направо и налево. По крайней мере, меня хотя бы научат правильно его останавливать, чтобы не повредить ни ему, ни другим, ни себе!

  Итак, впервые в жизни, той весной я ступил на паркет не только как сопровождающий, но как ученик. То, что мне показывал маэстро Фабио, было больше похоже на танец с плавными текучими движениями, но когда ритм ускорялся, все "танцевальные па" превращались в весьма опасные (при моей-то силе!) выпады.

  На память я никогда не жаловался, так что через две недели уже освоил большую часть движений. Оставалось довести их до автоматизма, чтобы применять это всё не думая.

  -На это понадобятся годы, – предупредил меня маэстро и тут же хохотнул: – Впрочем, уж ты-то никуда не спешишь.

  Его наука изумительно помогала очистить голову и выкинуть из мыслей всё лишнее. А тогда лишнего у меня было очень, очень много.

  Как вы понимаете, два пункта из трёх из моего списка дел мы уже с вами рассмотрели, осталось последнее: бумаги из Храма.

  Когда я ознакомился с ними впервые, я просто остолбенел. Тогда на тренировке маэстро Фабио навешал мне хороших, но удивительно обидных пинков, просто потому, что я не мог сосредоточиться. У меня из головы не шло несколько строчек, которые я увидел первым же делом.

  На белой бумаге в характеристике ди Ландау среди прочих слов кто-то бесстрастно вывел аккуратным почерком: "ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ ДРАКОН".

  Впервые в жизни я был удивлён настолько, что не сразу смог взять себя в руки и сосредоточиться на остальном тексте.

  Думаю, мне надо объяснить, почему эта фраза вызвала такую мою реакцию. Скажем так, Солерния – относительно мирная страна, это не значит, что мы против войн (это при общем-то буйном темпераменте населения!). Просто политика последних десятков лет позволяла жить в мире, сводя всевозможные конфликты с тем же магистратом Агара к пограничным стычкам.

  Да, в Солернии есть постоянная армия, состоящая из простых людей, големов и гомункулусов, да-да, именно тех самых, подобных мне, которых маэстро Фабио назвал "машинами разрушения". Волшебников не так много и их магия не всесильна, чтобы бросать их на передовую, тем самым обеспечив себе безусловное преимущество. Я уже упоминал ранее, что хороший револьвер обладает той же убойной силой, что и заклинание. И если револьвер можно относительно быстро перезарядить, то не всякий волшебник восстановится так же быстро. Всё-таки магия – это крайнее состояние, напряжение души и тела, она весьма выматывает.

  Но маги не были бы магами, если бы не полезли в потенциальную драку. От древних времён нам остались артефакты, прозываемые "Доспехами Дракона". Без шуток, это действительно доспехи, чья суть – фокусировка Силы. Чем больше личная Сила, тем легче магу управиться с артефактом. В этих доспехах мало что могло сравниться с волшебником по убойной мощи. Старинное клише боевых песен "один против всей армии" – отнюдь не метафора. Они как раз для этого и предназначены.

  Представьте себе свечу. Свет её относительно ярок и лучист. Но если она просто стоит посреди стола, она освещает лишь какую-то область. Если вы поставите её в маяк, то линзы и зеркала усилят свет во множество раз, заставив темноту рассеяться. Но этого будет не достаточно, чтобы сформировать достаточно сильный луч. Заклинанием можно сжечь свечу в единое мгновение, вызвав ослепительную вспышку, которая озарит всё вокруг. К сожалению, тут идёт расчёт, что люди – это свечи. Им приходится расплачиваться за могущество собственной жизнью. Слишком много Силы, проходящей через тело, сжигает мага за считанные часы. Выживают не просто единицы, выживают легендарные герои. Что поделать, война – это не единственная битва. Это – череда битв и ожидания.

  Буквально, наше спокойствие оплачено жизнями лучших из лучших и могущественных из могущественнейших.

  Случись что-то, и ди Ландау придётся заплатить собой за спокойствие тех, кого он любит.

  Не только потому, что кто-то захотел от него избавиться, а просто потому, что он один из немногих, способный активировать ужасающий артефакт.

  Если сдёрнуть мантию пафоса с происходящего, то суть этого – человеческое жертвоприношение, но что есть война, как не это самое дурное и мерзкое человеческое изобретение? И ведь гибнут не единицы...

  Кто скажет, скольких уже сожрали эти древние доспехи, чтобы сохранить спокойствие в Солернии?

  Мне оставалось лишь молиться, чтобы возможность воспользоваться отпуском у меня не появилась слишком быстро. Да, я хочу отдыхать, да, я хочу путешествовать, но я не хочу, чтобы ключом к моей свободе стала чужая жизнь.

  Мой ключ – из бронзы и он лежит в сейфе у матроны Маргариты. И этого вполне достаточно.

  Мне было интересно, знает ли ди Ландау о судьбе, уготовленной ему? Рассказать ему я не имел права, но знать, что кого-то ждёт неминучая смерть и промолчать об этом... Причём, этот кто-то был мне небезразличен. Снова моя жизнь делала странный поворот и ставила перед нелёгким выбором. Хотя, тут мало что зависело от меня. Зная магов, ди Ландау согласится при необходимости надеть доспех. Никто ещё из волшебников не отказывался ни от хорошей драки, ни от истинного всемогущества.

  С другой стороны подобная запись в личном деле была поводом для гордости. Мой напарник – уникален отнюдь не только потому, что он это утверждает, но и по признанию храмовников, которые выбирали и сравнивали множество других волшебников. Неудивительно, что он требовал отдельного подхода и особого отношения к себе.

  Но подумать только! "Потенциальный дракон"... Это значит, что он ещё не вошёл в полную силу, а вот когда войдёт... Ему просто не будет равных.

  Бесшабашный, болтливый, нахальный ди Ландау – последний аргумент в решающем сражении, если вдруг оно случится.

  Было от чего пойти кругом голове.

  Так что от всех этих разных и тяжёлых дум меня изумительным образом спасали движения маэстро Фабио. Они проясняли мысли, и давали мне краткий отдых.

  47

  Два весенних месяца промелькнули совершенно незаметно.

  Мы с матроной Маргаритой жили душа в душу, она даже всерьёз предлагала юношам окончательно изменить нашу с ди Ландау группу, но и Луиджи, и Багратион сопели и упирались. Даже мне пришлось за них вступиться и привести пару доводов о пользе сохранения сложившихся деловых отношений, за что удостоился двух горячих благодарных (!) взглядов.

  Перед началом Золотой недели я даже удостоился похвалы от маэстро Фабио. Он устроил пробный поединок между мной и ди Ландау. Его задачей было – провести атаку на меня, моей – не дать ему этого сделать.

  Наблюдать за спаррингом вывалилась вся молодёжь, которая готовилась к Играм в соседнем зале. Надо признать, своим вниманием они меня несколько смутили.

  Всё-таки до чего же много подлых приёмчиков знает злая портовая шпана! Если бы не моя сила и реакция и если бы ди Ландау дрался всерьёз, в полную силу, он бы как минимум сломал бы мне руку и выбил сустав на ноге. Мне удалось полностью провести серию движений, которую мы с маэстро выучили раз на пятый или на четвёртый.

  Мой напарник не мог не понимать, что я сильнее, и если он попадается в мой захват – ему конец. Вернее, это было в теории. Практика, сердито ругаясь, ознакомила меня чуть ли не с десятком способов освободиться из моих рук.

  Я не ожидал, насколько скользким может быть тощий мальчишка, а для него неприятным сюрпризом стало то, что я действительно стал способен его поймать, перехватить и ткнуть носом в "паркет".

  Это (помимо смешков от зрителей) его здорово разозлило, и он попытался провести ещё пару атак, когда мы возвращались вечером в дормиторий. В результате счёт стал один-один.

  Он смог меня достать, когда мне из-за моей массы негде было сманеврировать в переулке (я запомнил это на будущее! На "паркете", в просторном зале об отсутствии места я даже не подумал...), зато потом я спас его, поймав за шкирку, когда он поскользнулся на брусчатке и едва не сел в лужу. В прямом смысле.

  Я схватил его и довольно крепко зафиксировал двумя руками, заставив моего напарника запыхтеть.

  -Пусти уже, громила! – обиделся он.

  Мне пришлось извиняться, объяснять, что я ещё не слишком хорошо освоил эту науку, не всегда могу рассчитать силу, и попросил воздержаться пока от проб моих новых возможностей. После моей прочувствованной тирады, я был благородно прощён.

  -В общем-то ничо так у тебя выходит, – наконец одобрил взъерошенный ди Ландау. – Но тебя любой портовый пацан сделает!

  -Это в самом деле мой первый опыт, – спокойно ответил я ему, стараясь не улыбаться.

  Только третьей атаки за вечер мне не хватало. Всё-таки удары ди Ландау весьма чувствительные: у него удивительно острые локти и колени, это не говоря о крепких кулаках.

  На моё счастье, следующие дни были рабочие, и моему напарнику стало не до обид. Ему с лихвой хватало дел – надо было закончить большинство работы до начала праздников.

  Через пару дней мы с ним уже стояли на перроне и встречали дам. Признаюсь честно, я был счастлив видеть милую сеньору ди Ландау и нежную сеньорину Пассеро. Они ничуть не изменились за несколько месяцев разлуки, разве что сеньорина Лючи ещё чуть-чуть подросла и стала её более очаровательной. Они обе просто сияли, как будто привезли с собой кусочек яркого бергентского солнца.

  Увидев своих любимых, мой напарник заметался между ними, не в силах решить, кого обнимать первым. К счастью, у него были длинные руки, он просто сгрёб их обеих и прижал к себе.

  -Ты похудел, мой мальчик, – с тихим всхлипом сказала сеньора Тамарина, погладив сына по щеке.

  Юноша поймал мамину руку и поцеловал:

  -Да ладно, меня сколько ни корми, жир на кости не нарастает, – и усмехнулся. – Вон, даже дядька с проблемой не справился, куда тут местным поварам!

  Пока они приветствовали друг друга, я забрал багаж. К своему удивлению, я тоже удостоился объятий. Пока мы шли в дормиторий, меня успели раз десять поблагодарить за то, что я приглядывал за беспокойным напарником. Меня это немного смутило, на мой взгляд я был не так уж и хорош, многие вещи я просто не предусмотрел и вовремя не предотвратил, но поднимать эти вопросы при гостьях было бы неблагоразумно.

  Ди Ландау по дороге на вокзал заставил меня поклясться, что при дамах я даже не заикнусь про работу.

  -Иначе они испугаются и начнут волноваться! – бурчал он, нахохлившись, как старый ворон.

  Мне было интересно, как он собирается показывать свою крутизну на Арене в битвах с другими соискателями, при этом не заставляя мать и сестру беспокоиться, но я не стал задавать каверзных вопросов. Ди Ландау и так слишком сильно волновался.

  Надо признаться, что когда он вспоминал о семье, то становился отвратительно дотошным и придирчивым.

  Он старался предусмотреть вообще всё.

  Например, его дамы заахали, когда узнали, что он достал им билеты в наш министерский сектор (насколько я понял, один билет был его, а второй, судя по всему, он отбил у несчастного Луиджи, мотивируя тем, что они участники, и рассиживаться им будет некогда). Но ещё они больше удивились, когда увидели, что в дормитории их ждут абсолютно новые наряды.

  -Какая красота, – выдохнула потрясённая девушка, разглаживая бело-бирюзовую юбку выходного костюма.

  -Мама и Лючи должны выглядеть идеально! – провозгласил ди Ландау. – Там же будет толпа столичных магов, и все они будут на вас пялиться!

  Дав дамам немного отдохнуть с дороги и привести себя в порядок, он заставил их мерить обновки.

  Всё-таки, любовь ди Ландау к красивым женщинам и знание их особенностей, послужили ему хорошую службу. Он смог подобрать для своих дам такую элегантную одежду (кстати, когда он это сделал?), что даже у меня не осталось сомнений: передо мной были столичные модницы, но уж никак не родственницы из провинции.

  Плюс ему очень повезло, что сеньора и сеньорина обладали изящными фигурами, и выбранные наряды только подчёркивали их несомненные достоинства.

  Мне в глаза бросилась забавная вещь, в Бергенте я этого не замечал. Две женщины были изумительно похожи друг на друга, как будто мать и дочь или две сестры – старшая и младшая. Они были такими одинаковыми, и по росту, и по движениям, что это ди Ландау казался лишним, не принадлежащем этой семье. Никто бы не поверил, что им родственник, если бы они сами этого не признавали.

  Мне даже в голову пришло, что мой напарник так неравнодушен к юной Пассеро, что видит в ней свою мать... Впрочем, озвучивать эти мысли я не собирался, и, раскланявшись, отбыл, оставив дам отдыхать и общаться с моим подопечным. Они слишком долго не видели друг друга, им не стоило мешать.

  Мне из вежливости предложили остаться, но по глазам ди Ландау я видел, что ему не терпится меня вытолкать, поэтому я ушёл. Впрочем, жаловаться не приходилось. Сеньора и сеньорина помимо своих вещей привезли гостинцы от четы Пассеро. Мне надавали целую гору аппетитно пахнущих свёртков, так что обиженным я себя совершенно не чувствовал.

  В дормиторий я не имел права проносить еду, поэтому мы с маэстро Фабио воздали должное кулинарным талантам бергенского ресторатора и его жены после хорошей тренировки.

  -Давненько я не был в Бергенте, – промурлыкал удовлетворённый наставник. – Так где, говоришь, эта харчевня?

  Его привычку уезжать летом на побережье знали все в Министерстве, так что я обстоятельно описал ему, где именно находился "Красный Воробей". Я не сомневался, что в этом году у кулинарных талантов отца сеньорины Лючи появится ещё один горячий поклонник. Ведь, как я уже упоминал ранее, это был ресторан "для своих", кто не знает, тот вряд ли бы нашёл это место.

  Так мирно окончился последний день перед Играми.

  На следующее утро ди Ландау поднял меня ещё до рассвета, капая своей мокрой шевелюрой прямо на моё одеяло:

  -Давай, Фил, подъём! Помоги мне надеть доспех!

  Делать нечего, пришлось вставать. Такова традиция, предписанная веками. Соревнующиеся на протяжении всех мероприятия должны быть в доспехах, кроме одного из соревнований для бегунов, где ради скорости люди снимают с себя вообще всё лишнее.

  Думаю, молодёжь просто обожает все эти переодевания. Вы бы только видели, с каким видом расхаживают и девушки, и юноши в кожаных доспехах, тиснёных под чешую, с заплетёнными волосами, расписанные классическими литерами по всему телу и в традиционных кожаных сандалиях. Лишний раз поучаствовать в маскараде для них ещё одно развлечение.

  Министерство даёт своим участникам доспехи из запасников. Наши завхозы просто с ума сходят, распределяя драгоценные костюмы и цветные плащи. Понятное дело, в каком виде всё это богатство вернётся обратно.

  Вспомнить господина Евгения, так тот вечно приносил продырявленные доспехи, залитые кровью. Иногда своей, иногда – нет.

  У ди Ландау страдания начались ещё на той стадии, когда стало понятно, что его крепления для кинжалов под наручи не влезут.

  -Я что, буду как голый ходить? – ныл он, пока я затягивал ремни. – Я себя беззащитным чувствую!

  Что поделать, по давней традиции, своего оружия участникам не полагалось. Особенно борцам и фехтовальщикам. Как и в суде существовали специальные клинки поединщиков исключительно для Игр. Их специально проверяли по несколько раз, чтобы никакой хитрец не заколдовал их или не испортил, стремясь добыть себе преимущество в бою. Нарушившего правила и принесшего своё оружие, изгоняли с соревнований без предупреждения.

  Мне пришлось напомнить, что маги вообще никогда беззащитными не бывают.

  -Ну, да, – пробурчал неугомонный напарник, нанося себе на щёки литеры. – Пока Оковы не наденут...

  -И после этого ещё остаются руки, ноги, и самое главное – голова, – я не выдержал и улыбнулся.

  На месте привычного вредного эксперта сидел самый настоящий солернийский легионер, как будто вышедший из какого-нибудь исторического трактата о прошлом нашей славной родины. Ему на боку действительно не хватало классического гладиуса. Или хотя бы штандарта с золотым драконом в руках.

  Легионер фыркнул, перетянул волосы кожаным ремешком, чтобы чёлка перестала падать на глаза.

  Я протянул ему последнюю деталь костюма – короткий плащ синего цвета, цвета магии, но ди Ландау покачал головой:

  -Пусть Лючи наденет и фибулу застегнёт на удачу.

  С этим его капризом я не мог не согласиться. Милая сеньорина имела на это полное право.

  Поэтому плащ мы взяли с собой и направились встречать наших дам. Солнце ещё не взошло, в воздухе стоял зябкий холодок. Мне в кителе и плаще было вполне комфортно, а вот кожа моего напарника, тоже привыкшая к дополнительному покрытию из одежды, тут же покрылась пупырышками, но он стоически терпел, ожидая, пока дамы выйдут.

  Добрые сеньора Тамарина и сеньорина Лючи не заставили нас долго ждать. Они вышли, свежие и сияющие, в новых нарядах и с восторгом осмотрели своего легионера.

  Юная дева, как в классических поэмах, снарядила воина, покрыла его плечи плащом и застегнула его фибулой с драконом. Воин тут же закутался в отрез синей шерстяной ткани и почти перестал ёжиться.

  Он улыбнулся своей нахальной улыбкой и предложил Лючи руку:

  -Ну что, идём!

  48

  Латана – весьма большой город, поэтому мой напарник заранее позаботился и заказал экипаж, который отвёз всю нашу компанию к Арене. Думаю, мы с ним вдвоём преспокойно добрались бы сами, но теперь с нами были дамы, а им, в праздничных нарядах, было не очень удобно пересекать весь город, да ещё при этом сохраняя торжественный вид.

  Ди Ландау не шутил, когда фыркал по поводу, что на его родственниц будут пялиться маги. Как вы уже поняли, всякий, обладающий Силой, весьма любопытен и в то же время склонен к хвастовству. На двух дам, имеющих непосредственное отношение к молодому эксперту, обязательно будут пристально смотреть и придирчиво оценивать.

  Сложно сохранить свежий вид, пройдя перед этим приличное расстояние.

  Ди Ландау желал хвастаться своими красавицами и не хотел хоть в чём-нибудь испортить их облик. Он даже не пытался идти с ними слишком близко (хотя ему очень хотелось), чтобы не испачкать наряды своей краской от литер. Ярко-синие разводы стали бы слишком заметны на прекрасных платьях. Даже ладошку сеньорины Лючи он держал в своей руке, даже не позволяя их предплечьям соприкасаться.

  К счастью, я не был расписан краской с ног до головы, поэтому преспокойно предложил сеньоре ди Ландау свой локоть, и она с улыбкой приняла его.

  Тоненькая рука легла на ткань моего плаща, и я поразился, насколько она невесомая. Хрупкая сеньора весила как маленькая птичка, мне даже приходилось придерживать её ладошку. Иначе мне казалось, что она за меня даже и не держится.

  Коляска прибыла к Арене вовремя.

  Сколько же там было народу в этот ранний час!

  Не только участников, но зрителей и торговцев, а так же карабиньеров, строго, как драконы на фронтоне, озирающих человеческое море.

  Поверьте мне на слово, Арена – огромна. Говорят, чтобы все желающие вошли внутрь и расселись на каменных лавках, покрытых деревянным настилом, нужно несколько часов. Поэтому зрители и участники начинают прибывать сильно загодя.

  Среди вполне себе современных сюртуков, пальто и платьев тут и там виднелись плащи участников. Синие, как у моего подопечного, были у магов на государственной службе, алые носили студенты и молодые университетские преподаватели, белые – представители родовитых семейств (оба старших принца и старшая принцесса по традиции участвовали в Играх), зелёные – полицейские, чёрные были у армии, а так же золотисто-охровые – у храмовников. Так же были частные группы или одиночки. У этих участников на плащах виднелись эмблемы и гербы их личные или тех людей, под чьим патронажем они находились.

  Мы с напарником помогли дамам пробраться к министерскому сектору. Почти все наши коллеги (из тех, кто не разъехался и не участвовал) уже были на местах. Начальство было практически в полном составе, почти все с супругами и старшими детьми.

  Матрону Маргариту традиционно сопровождал маэстро Фабио. Элегантности и чувства собственного достоинства старым магам было не занимать. Они, упирая на свой более чем почтенный возраст, давным-давно презрели общепринятые приличия и в обществе появлялись только вдвоём. Говорят, что больше, чем полсотни лет назад маэстро ухаживал за очаровательной юной волшебницей, но судьба распорядилась по-другому, разведя их в разные стороны. Именно маэстро приписывались слова известной песенки:

  "Ах, кара* Маргарита,

  Твоё сердце из гранита"...

  (*cara – от ит. "дорогой")

  Зато теперь эта пожилая пара навёрстывала всё, что не успела раньше.

  Патрон Бастиан явился один, а вот патрон Ливио привёл супругу, спокойную светловолосую даму, их сын щеголял в доспехах и красном плаще студента, получая от отца последние наставления. Так же с супругой, пухленькой милой женщиной, явился и патрон Стефано, а так же с выводком детей. В министерстве он шёл на абсолютный рекорд, его коллеги частенько хохмили, что ещё чуть-чуть, и он сможет организовать ещё один аналитический отдел исключительно из своих отпрысков. Самое интересное, что папин талант предвидения передался почти всем детям, и патрон Стефано использовал каждую возможность, чтобы потренировать их.

  Поэтому у его детей было больше букмекерских расписок, чем у всех остальных магов вместе взятых. Сам патрон никогда не ставил сам, будучи в полной уверенности, что Король-Дракон отнимет его уникальный дар, если тот будет использован для наживы. Правда это или нет, боюсь, мы никогда не узнаем. Вряд ли предусмотрительный начальник аналитического отдела будет вести себя так неразумно.

  Сам министр ещё не явился, зато старших клерков, ведущих аналитиков, старших архивариусов и главных экспертов было полно. Над трибуной стоял гомон, хотя в целом люди говорили не так уж громко. Зато, когда явился ди Ландау с матерью и невестой, все министерские маги резко замолчали, одновременно повернулись и уставились на нас.

  Думаю, вы можете себе представить стаю голодных драконов, перед которыми некто бросил кусок лучшей бараньей вырезки. Вот примерно так это и выглядело со стороны. На наших дам действительно уставились все. Я многое повидал на своём веку, но даже мне стало немного не по себе. Представляю, каково было скромным бергентским барышням оказаться на всеобщем обозрении.

  Явно привыкшая общаться с магами (думаю, кое-кого одного ей хватило выше крыши) сеньора Тамарина и ухом не повела. Она спокойным, вежливым тоном поприветствовала всех присутствующих, и они с сеньориной изящно поклонились. Это произвело на наших волшебников очень хорошее впечатление.

  Ранее, краем уха я слышал в коридорах министерства пересуды, относительно того, какая же мамаша должна быть у нашего ненормального эксперта. Что ж, напророченных рогов и чешуи у милой сеньоры не наблюдалось. Если судить по донёсшимся до нас вздохам, кто-то недальновидно заключил подобное пари и теперь раскаивался.

  Матрона Маргарита сделала приглашающий жест рукой и указала на ближайшие к ней места. Мой напарник тут же расплылся в самодовольной ухмылке, задрал нос, представил всех друг другу и усадил своих дам рядом с начальницей.

  -Благодарю за оказанную честь, – скромно и вежливо сказала сеньора ди Ландау.

  Милая сеньорина Лючи была здорово смущена всем этим вниманием, розовела, но не теряла достоинства и от этого была во много раз милее.

  Матрона Маргарита выглядела довольной, ей явно не терпелось начать расспрашивать мать моего подопечного, каково это – растить такое чудовище? – но она пока держала фасон и вела себя как любезнейшая хозяйка столичного салона.

  -Мы присмотрим за твоими сокровищами, Багратион, – улыбаясь в усы и вызвав смешки своей фразой, сказал маэстро Фабио. – Иди уже отсюда, участникам место на арене.

  -Только не забывайте, пожалуйста, что эти сокровища – мои, – сварливо насупился мой напарник, он повернулся ко мне: – Фил, если мамочке или Лючи хоть что-нибудь понадобится, ты...

  -...Обо всём позабочусь, – успокоил его я.

  Ди Ландау склонился перед матерью, получая благословение, чмокнул Лючи в щеку, заставив её залиться краской, и, оглядываясь, убежал.

  Я знаю, что в глазах гостей из других земель, наши обычаи зачастую выглядят странными. Например, неузаконенный, но всё-таки действенный модус операнди в общении между гражданами. У нас нет резкого различия по статусу, изначально все солернийцы признаются детьми Короля-Дракона. Поэтому даже распоследний уборщик может подойти к королю и заговорить с ним.

  Так с давних пор исторически сложилось в нашей стране, и было вызвано важными причинами. Как я упоминал ранее, почти половина населения обладает выраженной Силой, но это не значит, что вторая половина абсолютно беспомощна перед волшебниками. Обычно Дар проявляется к двенадцати годам. Иногда, при сильных переживаниях, Сила может покидать владельца. Энергетические каналы на теле мага просто выгорают, не подлежа восстановлению. Но бывает так, что от сильного же переживания простого человека его Дар просыпается и раскрывается в полную силу.

  Например, наши соседи (и извечные противники) из Агарского Магистрата веками практикуют телесные наказания за малейшие проступки и отступления от государственного канона. Но я не могу себе представить, чтобы такая же система работала в Солернии.