Текст книги "Драконы Солернии (СИ)"

Автор книги: Екатерина Рогозина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

  -Гомункулус? – удивился сеньор Тристе.

  Неожиданно за нашими спинами раздался спокойный голос ди Ландау:

  -Филу – можно, – и чтобы священники из пятого отдела больше не сомневались, так же кратко и ёмко добавил: – Под мою ответственность.

  Я не знал, радоваться мне или унывать. По-хорошему, только что мой напарник признал меня, показал, что доверяет. А вот с другой стороны я был как-то не уверен, что моё предназначение – участвовать в боях и выполнять функции штурмовика, а не помощника, сопровождающего многообещающего мага.

  Впрочем, долго раздумывать мне не дали, сеньор Тристе кивнул своему подчинённому, насупившийся Сетте вручил мне своё оружие, но всё-таки напоследок пронзил подозрительным взглядом из-под тёмного капюшона.

  Ди Ландау уже ускользил куда-то в сторону (я поразился, насколько быстро он движется, хотя со стороны его походка выглядит удивительно неуклюжей, как будто он забыл, как надо двигаться) и указывал в направлении Арна.

  -Там есть вход...

  Прете поспешил за ним, оставив обеспокоенного Сетте посреди заметённой снегом улицы. Арн был сумрачен и суров, он сдержанно плескался в своих берегах, качая льдинки.

  Мы вышли на набережную и спустились по обледеневшим каменным ступеням, ведущим к воде. Мой напарник не ошибся, под ступенями нашлась решётчатая дверь из железных прутов с навешенным замком. Говорят, что у столицы есть тёмная сторона, и люди, живущие вне закона и в конфронтации с ним, имеют ключи от подобных замков, чтобы иметь возможность скрытно передвигаться по городу. Ведь наверху везде стоят медные драконы-амулеты.

  Впрочем, эта дверь и этот замок выглядели крепкими и надёжными, похоже, над ними ещё не успели поработать. Запор и печать на нём выглядели неповреждёнными.

  -Нужен ключ... – тоскливо протянул сеньор Тристе и тут он сделал такую вещь, какую я совсем не ожидал от священника, находящегося по эту сторону закона.

  Он сунул руку между прутьями, откуда несло стылой сыростью и затхлостью, чем-то погремел с той стороны, где были крепления двери к каменной кладке и... вынул штыри из дверных петель. Я не представляю, какой силой и сноровкой надо обладать, чтобы разогнуть клёпаные петли голыми руками. Сеньор Тристе, видя мои округлившиеся глаза (ди Ландау, находящемуся в странном трансе, было не до манипуляций прете), неожиданно усмехнулся и подмигнул:

  -Всё только с Божьей помощью. Здоровяк, помоги-ка сдвинуть дверь.

  Я осторожно взялся за прутья, чуть-чуть пошатал тяжеленную дверь, держащуюся на одном замке, чтобы с неё осыпался лёд и иней, и, приподняв, передвинул ровно настолько, чтобы протиснуться в щель самому. Сеньоры волшебники были гораздо субтильнее, так что им просочиться в Латанские подземелья проблемы не составило.

  Я тоже пролез за ними, стараясь не ободрать пуговиц с казёного пальто. Мы с прете вернули на место всё, как было, и двинулись вперёд за нашим проводником.

  От своего господина Массимо я слышал о явлении, которое называется "дежа вю". Это слово пришло в наш язык из Аттау. На их наречии это означает "уже увиденное" и обозначает некое психическое состояние, когда человеку кажется, что такое с ним уже было, но когда именно он вспомнить не может. У господина Массимо так случалось довольно часто. Он мог замереть на мгновение, испуганно оглядываясь, а потом спросить у меня:

  -Фил, мы тут уже были?

  Или:

  -Фил, мы такое уже делали?

  Или:

  -Фил, мы ведь уже встречали этих людей?..

  В такие моменты мне приходилось напрягать память и вспоминать, на что похож конкретно этот эпизод нашей жизни. Иногда мне удавалось убедить своего подопечного, что всё в порядке, что такое уже действительно было, иногда – нет.

  Теперь и со мной впервые случилось нечто подобное, когда мы шли по тёмному коридору, где пахло совсем не галантно. Но темнота, сырость и запах воды вызвали из моей памяти чёткое воспоминание о водопаде Ондине.

  Снова пещера, снова вода, снова опасность впереди... Опять моего напарника потянуло куда-то не туда. Это просто случайность или знак Короля-Дракона?

  По тёмным стенам сочилась вода – это снег таял и стекал в расположенные на мостовых решётки и люки. По коридору заметно тянуло сквозняком, причём нам в лицо.

  Ди Ландау замер, принюхался, как охотничий пёс, и повёл нас дальше. Я даже знать не хотел, что за магию он использует, которая практически превращает его в зверя, но по логике происходящего, было ясно, что он задействовал обе свои стихии. Оставалось надеяться, что такие меры его не подведут.

  Мы шли, держась у самых стен канала, потому что посредине тоннеля текла ледяная мутная вода. Иногда мы проходили боковые ответвления, откуда зачастую несло гнилостным запахом помоев, и слышался писк крыс. Не раз и не два я замечал какие-то смутные тени в темноте и блеск чьих-то глаз, но к нам никто не рисковал приближаться: обитатели подземелья улепётывали при нашем приближении.

  Один раз ди Ландау завёл нас в тупик: дорогу перегораживала ещё одна решётка. На вопрос прете об обходных путях он только покачал головой и выдавил одно слово:

  -Далеко...

  В этот раз петель не было, кто-то вмуровал решётку прямо в кладку, поэтому пришлось мне применить силу.

  Сначала у меня не получилось расшатать тяжёлую конструкцию. Прете Эрнесто, глядя на мои усилия, нахмурился, сначала сложил руки перед грудью, а потом дотронулся до меня. Я был уверен, что он читает какую-то молитву, но не почувствовал ничего особенного... лишь до тех пор, пока снова не взялся за решётку.

  Я сам не ожидал, как легко поддадутся камни старой кладки (интересно, они меня старше или я – их?), поэтому чуть было не упал вместе с перегородкой. Когда я поставил решётку к стене, то с изумлением обнаружил, что помял чугунные штыри, когда хватался за них.

  Едва мы миновали ещё пару боковых ходов, как ди Ландау сделал нам знак насторожиться.

  Оба мои товарища и без того двигались весьма тихо, зато теперь превратились в две бесшумные тени. Сеньор Тристе продемонстрировал хорошую подготовку, видимо, его работа частенько требовала умения передвигаться незаметно.

  Мы пригасили тайные фонари, чтобы не выдать себя светом. Я едва-едва мог разглядеть, что у меня под ногами, чтобы не споткнуться.

  Мне было стыдно за свои башмаки – кожа размокла и слабо поскрипывала, но я наделся, что журчание воды заглушит этот неуместный в канализации звук.

  Мы продвинулись по коридору, пока не остановились у входа в одну из камер. Место было довольно странное: на перекрёстке двух тоннелей находился небольшой закуток, который вёл к открытому резервуару, до краёв наполненному талой водой. Именно из закутка доносился тусклый шепот, льющийся мерно и размеренно, как будто говоривший читал или стихи, или заклинание.

  Я не сразу расслышал, о чём идёт речь, но когда понял, то содрогнулся от омерзения. Шепчуший приказывал кому-то убить свою мать. Догадаться, кто в кого должен был вонзить стальной клинок, было слишком легко.

  Среди шёпота и шороха воды внезапно прорвался тихий всхлип:

  -Нет... мама... не её... только не её...

  Я узнал голос маленького Ринальдо, только вот он был явно сорван или долгим плачем, или отчаянным криком. Что же надо сделать с ребёнком, чтобы довести до такого состояния? Столько в этом голосе было муки, что я готов был выскочить из нашего укрытия и ринуться на помощь, но прете Эрнесто жестом остановил меня и покачал головой. В самом деле, если сейчас спугнуть злодея, кто знает, чем это обернётся для заложников, тем более, что мальчика наверняка опять накачали отвратительным зельем. Неужели ребёнок сломается?..

  -Смотри мне в глаза... повинуйся мне... стань стальной змеёй.. забудь своё прошлое... это не мать тебе, это – предательница... рази её без жалости...

  Журчание воды почему-то стало громче, оно почти заглушило голос диверсанта. Я не сразу понял, что происходит, только когда мои ноги внезапно промокли и замёрзли ещё сильнее, а так же начали отсыревать штаны, я осознал, что уровень воды в тоннеле резко поднялся и начал затапливать даже узенькие дорожки у боков коридора.

  Прислушиваясь к происходящему в камере, я совсем забыл про своего подопечного. Зато он сам напомнил о себе: вода и влажные стены забликовали голубым, я обернулся и с ужасом увидел, как у юноши опять начали светиться глаза и по вставшим дыбом волосам побежали проблески.

  Он двинулся прямо из нашего укрытия к перекрёстку, шагая по воде. Нет, вы не ослышались. Вода под его ногами превращалась в лёд, а от самого юноши веяло такой стужей, что подойти к нему было страшно, казалось, холод превратит в ледяную статую одним своим прикосновением.

  Прете Эрнесто попытался было остановить самоуверенного нахала, но отдёрнул руки: на его пальцах мгновенно выросли иглы инея.

  -Проклятье, куда он лезет?! – тихо вырвалось у священника.

  Но этих тихих слов и синих бликов хватило, чтобы агарец насторожился. Скрываться смысла уже не было, мы с прете кинулись вслед за моим напарником.

  Я видел только размытые движением силуэты в камере. Всё произошло слишком быстро.

  Диверсант собирался прикончить мальчика одним движением и сбежать, нырнув в резервуар, но сеньора Алиса была начеку. Она буквально выдернула своего сына из-под смертоносного лезвия, прижала к себе, и клинок полоснул вхолостую.

  Позже от моего подопечного я узнал, что из резервуара был дополнительный слив, расположенный ниже уровня воды. Агарец собирался воспользоваться им как тайным ходом, чтобы сбежать в очередной раз, но...

  Едва тело диверсанта вошло в воду, как жидкость мгновенно замёрзла, замуровав в себе злодея, как муху, застывшую в янтаре!

  Я не знал, что вода может так быстро становиться твёрдой. Позже ди Ландау объяснил мне то, что он проделал, исключительно научными терминами, используя такие выражения как "сверхохлаждение воды", "механическое воздействие" и "образование первичного центра кристализации". Я понял большинство из того, что он говорил, но тогда, в насквозь мокром подземелье это выглядело как чудеса древних магов, одним взглядом способных рушить горы и возводить дворцы. Подумать только, какие возможности давали знания и умения моему напарнику!

  Да, он потратил много сил, но всё-таки добился своего. Преступник был пойман.

  42

  Ди Ландау торжествовал. Его свечение угасло, и сам он вышел из своего медитативного состояния, вернувшись к своему злоехидному настрою.

  Он подошёл к резервуару, который выглядел вздыбленным из-за взметнувшихся вверх замёрзших брызгов, и прицельно плюнул на лёд, в котором под светом фонарей виднелся тёмный силуэт:

  -Это тебе за то, что накачал меня ядом! Хлебни-ка помоев!

  По-моему, будь мой подопечный в состоянии, то ещё бы и сиртаго сплясал... так сказать, на костях поверженного врага. Я бы посокрушался этим тёмным сторонам его натуры, если бы другие люди не требовали помощи.

  Мы с прете суетились вокруг сеньоры Бьянко и её сына. Мальчика колотило, он слабо всхлипывал, взгляд у него метался и не мог ни на чём сосредоточиться.

  Сеньора Алиса прижимала к себе Ринальдо и ласково уговаривала его:

  -Всё в порядке, всё хорошо, всё кончилось... Ты просто молодец. Я так тобой горжусь!

  Её рука легла на шею ребёнка:

  -Тебе надо отдохнуть, Ринни. Поспи... Когда ты проснёшься, всё уже будет хорошо.

  Мальчик закатил глаза и внезапно обмяк. Вместе с ним осела и сеньора Алиса. Мы увидели, что она ранена. Самоотверженная мать, выдернув сына из-под удара, сама случайно получила кинжалом в бок!

  Она, как могла, успокоила своего ребёнка, усыпив его, и только тогда дрожащим от боли голосом попросила у нас помощи.

  Я взял спящего мальчика на руки, а к сеньоре Алисе подошёл прете Эрнесто. Хорошо, что всех священников учат оказывать первую помощь, а ещё лучше то, что многие священники сами маги, как тот же отец Ио. Довольно скоро женщина слабо улыбнулась.

  -Нелегко, когда твои же дети ранят тебя, – посочувствовал ей прете, стараясь остановить кровь. – Потерпите ещё немного.

  -Все дети так поступают. Но я точно знаю, что мой сын сделал это без злого умысла, – прошептала сеньора Алиса и заплакала.

  -Ваш сын – просто герой, он держался до последнего, – похвалил Ринальдо священник. – Пусть с такой силой воли, как вырастет, то идёт к нам...

  Я не ожидал такой заботы и отзывчивости от этого строгого и сухого человека.

  В это время ди Ландау возился с пленником. Тот оказался заперт в ледяной тюрьме, но прете Эрнесто требовал, чтобы агарец был жив, поэтому маг позволил своему пленнику продышаться.

  Думаю, большой ценности мой рассказ о том, как нас нашли две группы сеньора Эрнесто, запаковали преступника в Оковы и вывели нас всех из подземелья, иметь не будет. Тем более, что от усталости моя память не сохранила большинство деталей.

  Сеньору Алису и Ринальдо сразу же отправили в одну из хороших больниц, приписанных к Пятому отделу, как мне сообщил прете Эрнесто, чтобы они находились под наблюдением и охраной. Там им могли оказать всю необходимую помощь.

  Куда увели агарца, я не знал, впрочем, меня теперь это мало касалось. Я не желал злорадствовать, как мой подопечный. Хотя, ди Ландау повёл себя странно, вместо того, чтобы до последнего провожать свою добычу взглядом и наслаждаться, он довольно быстро выкинул пленника из головы: удалось перевалить всю заботу о нём на других – вот и хорошо.

  Только тогда у нас появилась возможность перевести дух, и я понял, что метель улеглась, небо расчистилось и начинает светать.

  Нас опять проводили до полицейского управления, и сеньор Тристе был так любезен, что лично засвидетельствовал сеньору Орсо, что гражданин ди Ландау оказал следствию неоценимую помощь.

  Глава полицейского управления всё ещё (или уже?) был на работе. Его чёрная шевелюра выглядела встрёпанной ещё больше, как будто он вовсе не ложился спать. Доброты это ему не добавило и сходство со злобным и голодным медведем-шатуном стало ещё больше.

  Он совершенно не собирался показывать, как доволен исходом дела, поэтому рычал на ди Ландау ещё громче, чем прошлым вечером. У моего подопечного было на диво благостное настроение, и он не огрызался, только пил горячий кофе и молчал.

  Сеньор Орсо сказал, что (так и быть), штрафовать молодого эксперта он не будет, а так же у полиции не будет никаких претензий. Протокол будет подшит к делу об агарце и пойдёт в работу к следователям.

  -Теперь им придётся пересматривать всё дело, доказательств будет более чем достаточно, – довольный прете Эрнесто усмехнулся и вдруг издал странный звук.

  По сути это было некая вариация "хо-хо-хо", но прозвучало глухо и жутко, как будто в огромной бочке поселился настоящий призрак или очень ехидная сова. Мы с ди Ландау едва не выронили чашки. У сеньора Орсо нервы были покрепче, хотя, возможно, он уже был знаком с этой особенностью священника.

  Увидев наши удивлённые лица, шеф полиции только усмехнулся. Он глянул на часы, висящие над столом, и нахмурился:

  -Хватит уже тут рассиживаться! Валите отсюда оба, пока я добрый. Показания дадите потом.

  Ди Ландау не сразу сообразил, за что его выгоняют из тёплого управления и отнимают кофе и галеты. Мне показалось, что он готов вступить в неравный бой с превосходящими силами противника ради тепла и еды, и пришлось напомнить напарнику, что сегодня его ждёт защита показаний.

  -Божий суд! – внезапно вспомнил молодой эксперт и подорвался с места. – А разве теперь в этом есть необходимость?

  -Это не то, что можно просто так взять и отменить. Ты сам на это подписался, – злорадно сказал сеньор Орсо.

  -И вообще, суд должен быть не только справедливым, но и выглядеть таковым, – добавил сеньор Тристе. – Если выиграете бой, значит, ещё и Богу угодно, чтобы всё завершилось именно так, не только людям.

  -Всё уже завершилось! – попытался жалобно вякнуть ди Ландау и наложить лапу на остатки галет, но был жестоко выдворен этими двумя на холодную улицу.

  Всю дорогу до здания суда он изводил меня претензиями по поводу работы наших правоохранительных органов. Я только глубокомысленно кивал, слушая, как его страшно обидели, впрочем, даже не намекая ему, что жаловаться он начал, как только оказался на достаточном удалении от полицейского управления, чтобы злой сеньор Орсо уж точно его не узнал, какими словами кроет его сердитый маг.

  Поединок был назначен на десять утра, мы как раз успевали обойти здание, принадлежащее карабиньерам, и оказаться на пьяцца ди Форо. Леджиста Юфия уже ждала нас на мраморных ступеньках суда.

  Она с подозрением покосилась на нас, повела носом, но промолчала. Пока мы шли, я успел разглядеть наши отражения в окнах. Что я могу сказать... Ночь беготни, боёв и похода по канализации не лучшим образом сказалась на нашей внешности. У моего напарника под глазами пролегли тёмные круги. Неудивительно, что у неё возникли вопросы, но сдержанная женщина решила попридержать их до окончания боя.

  Признаться честно, я ожидал чего-то большего.

  Божий суд... Одно это слово вызывает в воображении арену, заполненную зрителями, священников и судей в торжественных одеждах, поединщиков в классических боевых доспехах и кожаных саналиях. Нечто такое, что сродни религиозным мистериям, проводимым в храмах. Реальность оказалась гораздо проще.

  Нас провели в довольно большое помещение, с холл нашего Министерства. Часть комнаты была огорожена барьером, где моего напарника уже ждали арбитр и противник, ничем не примечательный человек с дружелюбным лицом и строением тела, напоминающий моего напарника. Видимо, поединщика подбирали максимально похожего на персону, бросившую вызов правосудию. На мой взгляд, это было справедливо.

  Оба мужчины удивлённо посмотрели молодого эксперта, но тоже воздержались от комментариев. Самое главное – он явился на поединок, значит, готов к бою, а уж состояние поединщика – исключительно на его совести.

  Ди Ландау помогли переодеться в защитный доспех, вроде тренировочного, разрешили выбирать любой меч из пяти легендарных клинков. Кто-то очень внимательно ухаживал за этим оружием: ни единого пятнышка грязи или ржавчины не было на простых стальных лезвиях. Так же на руках бойцов закрепили браслеты Малых Оков. Магию на Божьем Суде с некоторых пор (с тех самых, как Арена была разрушена) было использовать запрещено, конечно, само здание гасило любую мистическую силу, но перестраховщик-арбитр настоял на браслете, чтобы уж точно.

  Мужчинам на всякий случай повторили правила поединка: до первой крови. Так же автоматически проигрывает упавший и не смогший подняться или потерявший оружие. Ди Ландау будет считаться победителем при соблюдении всех условий или если продержится против соперника десять минут. Песочные часы для отсчёта времени были у арбитра в руках.

  Последним приготовлением было вознесение молитв к Королю-Дракону и его святым. Ди Ландау и его противник зажгли наполненные маслом лампады, и каждый произнёс свои слова. Судейский взывал к Джустиниано, одному из первых правителей, оформившему правовые кодексы. Благодаря его имени в нашем языке появилось слово "джустиция", что значит "справедливость". Мой напарник привычно позвал в свидетели Реджину Бергентскую.

  Двое вошли на площадку, остальные, и я в том числе, остались за барьером. Помимо арбитра и леджисты, присутствовали ещё наблюдатели и свидетели, которые потом должны были подтвердить, что поединок проходил честно.

  Зрители расселись, бойцам дали отмашку.

  Маг и его противник вежливо поклонились друг другу, следуя ритуалу. И буквально через несколько секунд все поняли, насколько ди Ландау слабее судейского. Во-первых, неудобное оружие не давало ему двигаться так, как ему хотелось и как он привык, во-вторых, человек стоящий напротив него был отнюдь не простаком, а мастером своего дела, в-третьих, ночная беготня и перерасходованная сила заметно сказались на самочувствии моего подопечного. Полминуты он честно пытался контратаковать, но его быстро загнали в глухую оборону и заставили отступать.

  Если бы только мы могли отказаться от поединка или перенести его... Думаю, ди Ландау выступил бы намного лучше, будь он сытым и отдохнувшим. Но Божий Суд на то и Божий Суд: готов ты или не готов, отвечай за свои слова. Откажешься драться – проиграешь!

  В зале висело гробовое молчание, слышался только лязг клинков и хриплое дыхание молодого эксперта, которого загнали в угол.

  Оставались считанные мгновения до того, как он получит первую (и последнюю рану), будет смят и опрокинут, станет проигравшим. Я понял, что мои соединённые в "замок" пальцы свело судорогой от волнения за моего мага, и на мгновение опустил взгляд. Мне не очень-то хотелось смотреть на поверженного напарника, но я был вынужден снова взглянуть на поле боя, когда сидящие рядом люди с аханьем вскочили на ноги и, гомоня, принялись указывать на площадку.

  Я успел увидеть только окончание поединка, вызвавшее у меня сильную дрожь по всему телу. Ди Ландау, как-то странно держа меч двумя руками, сделал резкий выпад такой мощи, что рука его противника неестественно вывернулась и его оружие, остро сверкнув в воздухе, упало наземь.

  Но не это вызвало такой ажиотаж на трибунах. Над головой и спиной моего напарника медленно гасло белое сияние, своей формой напоминающее женщину в длинном платье. Её руки в перьистых рукавах двумя крыльями взметнулись над юношей и – исчезли...

  Да, здание и оба поединщика были закрыты от любой магии. От любой человеческой магии, а вот божественным чудесам без разницы, где случаться. На то они и чудеса.

  -Бой окончен. Победитель – сеньор ди Ландау, – объявил арбитр. – Суд считает его показания правдивыми.

  Я позволил себе перевести дыхание.

  Обычно спокойная и сдержанная сеньора Юфия расчувствовалась до такой степени, что не удержалась и помчалась поздравлять моего напарника прямо на арену. Этот бессовестный поросёнок испортил всю торжественность момента, проворчав:

  -Если вы так мной довольны, тогда можете угостить меня завтраком. А то я на ногах с вечера и без хорошей, горячей жрачки!..

  Думаю, эту историю стоит тут и завершить.

  Разумеется, после Божьего Суда было ещё множество разных событий.

  Например, нам двоим влетело от матроны Маргариты за опоздание на работу (ди Ландау за прогул, а мне за то, что не уследил). Или искреннее возмущение моего напарника, узнавшего, что из его ритуального боя в суде все знакомые маги устроили тотализатор. Он громко бурчал, что его не предупредили, а то он поставил бы на себя хорошую сумму. Мне пришлось напомнить ему, что вряд ли бы святая Реджина пришла к нему на помощь, будь он весь в мыслях о наживе и деньгах. Не знаю почему, но я был в этом твёрдо уверен.

  Так же чуть позже мы узнали, что дело четы Бьянко завершилось благополучно, но им пришлось покинуть Латану и уехать в безопасное место, где маэстро мог бы продолжить свои исследования. Сеньоры Алиса и её сын поправились и находились в добром здравии.

  А ещё через некоторое время мы с напарником, оба, начали осознавать, что Божий Суд был ключевой точкой в карьерном повороте молодого мага в частности и в судьбе в целом. Но это мы поняли не сразу, и об этом, пожалуй, я расскажу в последующих историях.

  Конец второй части.

  Интерлюдия вторая (после 'Глаза ледяного демона')

  Эмилио за Багратиона.

  Встретил его впервые?

  Ха, такое забудешь. Мне лет восемь было. Я тырил абрикосы в саду Пассеро, как вдруг понял, что меня кто-то за ногу дёргает. Смотрю, внизу стоит какой-то белобрысый заморыш, не старше меня, и сердито глядит.

  Меня взглядами не запугаешь. Думаю, слезу, врежу ему как следует, он сам в соплях убежит. Потому что только я могу тырить в Пассеро фрукты. Это была моя территория.

  Ага, как же. Стоило оказаться на земле, я так в челюсть получил, что у меня аж молочный зуб вылетел.

  И всё это – без единого слова.

  Баграт тогда вообще неразговорчивый был. Чуть что просто бил в пятак. Его ребята с улицы столько раз толпой пытались его подловить, но каждый раз ему в лучшем случае только одежду портили да наставляли синяки. Зато все остальные с разбитыми носами и вывихнутыми руками-ногами расползались по углам.

  Когда поняли, что этот молчаливый психованный чудик ни за что не уступит и будет драться чуть ли не до смерти, его оставили в покое.

  Вот и зря не верите, что он молчал. Я знаю, что сейчас его не заткнёшь. Но тогда он многих здорово этим пугал. Не, ну вы представьте себе, внезапно получить по зубам, но так и не узнать за что! Вдвойне обидно.

  Пассеро говорил, что Баграт впервые что-то сказал, когда Лючию увидел. Говорит, ди Ландау стоит, за мамину юбку держится, потому что от Магдалены он сильно робел (и я его тут понимаю!). И тут из соседней комнаты приковыляла малявка. Ей года три было.

  Магдалена хотела было свою доченьку взять на руки, чтобы этот ненормальный к ней не лез. А он внезапно как улыбнётся и говорит:

  -Милаааашка!

  Это вообще было первое слово, которое он в Бергенте сказал. Лючи добрая и доверчивая даже тогда была, как засмеётся, и пошла к нему знакомиться.

  И всё – понеслось.

  Магдалена пыталась было их разлучить, да куда там! Её доча в такой рёв ударялась, что вся улица спать не могла. Вот казалось бы, Лючи маленькая, тихая, фиалка просто, но когда ей что-то надо, упрямая, как баран! Они с Багратом в этом отношении два сапога пара.

  Он тогда везде только с Лючи ходил, а когда она уставала – садил себе на спину. Над ним попробовали было насмехаться. Сами догадаетесь, что случилось? Правильно, насмешники потом по всем переулкам зубы собирали.

  В общем, где его белобрысый чубчик было видно, там поблизости была рыжая малявка.

  Кстати, отец Ио говорил, что Баграт с самого детства был колдуном. Вот только свою магию на людях он никогда не применял. Ну, только когда мальчишки просили его наморозить чего-нить, чтобы сок охладить, или костёр зажечь, когда мы на острова и в гроты ночевать ходили. Тогда – да, но не на людях. Говорил, что ему мама не разрешает. К тому времени над этими его закидонами с мамочкой уже никто не смеялся. Кому охота с разбитым носом ходить?

  Говорят, он только один раз нарушил это своё правило. Тогда у Пассеро были какие-то тёрки с пиратами и контрабандистами. Те поймали его дочку, чтобы оказать на него давление. Только эти придурки заодно и Баграта схватили, типа, чего десятилетний пацан может сделать. Пассеро только сговорчивее будет.

  Ну, вот итог – три трупа и восемь покалеченных мужиков. Причём у всех кости переломаны были чуть ли не в труху. Примерные детки, пропустив обед из-за бандитов, пришли ровно к ужину и сообщили офигевшим родителям, где валяются их похитители. Понятное дело, и полицию, и церковников подняли на уши.

  Отец Ио с Багратом потом очень долго беседовал, пытался повлиять. Кому хочется знать, что с ними в одном городе растёт малолетний психопат-маньяк.

  Этот придурок смотрел-смотрел на отца Ио и говорит:

  -Они к Лючи лезли и хотели её обидеть.

  Падре потом признался, что ему аж поплохело, такой взгляд был у пацана. Ему было вообще пофиг на кого бросаться, чтобы защитить своё. Но всё-таки снизошёл до объяснения, мол, священник должен понимать побольше других.

  Говорят, до приезда в Бергенту, он с матерью почти год по стране мотался, на всякое насмотрелся, поэтому и стал – слегка с прибабахом. Ещё говорят, что он и мать свою точно так же защищал, как Лючию. Не знаю, правда это или нет, но я в это верю. Он – реально мог.

  Поэтому Пассеро обязали учить пацана себя контролировать. Пассеро, бывший пират, вообще не придумал ничего умнее, чем научить его драться. Да ещё как! На ножах!

  Смешно сказать, но это помогло.

  Баграт начал не только с Лючи и мамой разговаривать, а наши пацаны ему все обзавидовались, когда Пассеро ему ножики подарил. Он их везде с собой таскал и никому в руки не давал даже посмотреть. Так ему и придумали прозвище – Ножик.

  Ну, вот. Где-то так. Да.

  БАГРАТИОН И ОГНЕННЫЙ ФЕНИКС.

  Часть 3.

  43

  Стыдно признаться, но я захандрил.

  Похоже, слишком много факторов совпало вместе и дало негативный эффект: усталость, холод, беготня по подземельям и сверх того – выговор от матроны Маргариты. Я уже упоминал, что по-настоящему хвалили меня редко, но ведь и ругали – почти никогда! Капризы вечно недовольных всем волшебников не в счёт, они всегда найдут к чему придраться.

  Вот только матрона Маргарита негодовала и была в своём праве.

  Я действительно не проследил за тем, чтобы ди Ландау отметился в ведомости. Его отпустили давать свидетельские показания, зато о Божьем Суде на следующий день договора не было.

  Впрочем, яснее ясного было то, что начальница была в бешенстве, что её не поставили в известность, и она не смогла сделать ставки. Бессовестные Фабио, Ливио и Стефано похвастались ей на обеде, что поставили на молодого эксперта и не прогадали. Матрона Маргарита сделала невозмутимое лицо (она тоже владела этим искусством в совершенстве), зато потом в её маленьком кабинете бушевала настоящая буря, обрушивая на наши смиренные головы все громы и молнии, которые только могла произвести маленькая, но очень активная безраздельная владычица Экспертного Отдела.

  Ди Ландау стоял, свесив повинную голову, и спал с открытыми глазами. Его изрядно утомил поединок. Зато, когда матрона Маргарита это заметила, мне досталось за двоих.

  Мой напарник за свою коротенькую жизнь привык к разносам и претензиям, поэтому не слишком-то впечатлился и быстренько всё выкинул из головы уже к обеду.

  А вот мне стало совсем неуютно. Возможно, промокшие насквозь ботинки были всему виной. Признаться честно, ди Ландау подсушил их какой-то своей магией, но меня не оставляло ощущение, что в обуви по-прежнему что-то хлюпает.

  И потом... Меня очень сильно задела эта история с семьёй Бьянко. Кто бы мог подумать, что тебя могут заставить повиноваться, совершенно не спрашивая твоего согласия. Причём делать придётся совершенно не то, что ты хочешь. У меня до сих пор в ушах звучало змеиное "убей её"... Как вообще можно повиноваться таким приказам? И как вообще такие приказы можно отдавать?!

  Ди Ландау потом объяснил, что в зелье вплетается некий магический компонент, завязанный именно на того, кто тебя опоил, и противостоять ему практически невозможно. То, что маленький Ринальдо всё-таки сумел противиться чужой воле, делало ему не просто честь, это возводило его в ранг древних героев. Для мальчика выступить против зелья было равносильно тому, чтобы переплыть быструю реку рядом с бурным водопадом. Невероятно сложно противостоять могучей массе воды, ледяным бурунам, владычеству стихии, но ведь были же сумасшедшие одиночки, сразившиеся со стихией и вышедшие победителями.