Текст книги "От ненависти до любви 2. На пути в вечность (СИ)"

Автор книги: Екатерина Челядинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Скупившись и отстояв длиннющую очередь, уставшие, но довольные, мы неслись по вечернему городу домой.

Тесто я купила готовое, потому что у меня просто беда с этим. Мука никогда меня не слушается, и тесто получается либо жестким, либо жидким, липнущим ко всему подряд, и лепиться в приличную форму совсем не желает. На две заготовки мы начали выкладывать начинку. Я на свою, а Царев на свою. Старательно повторяя за мной, он не уставал давать глупые советы и комментарии, вроде «кукуруза в пицце – извращение», «ты слишком толсто режешь колбаски», «ненавижу острый перец, он не нужен» и тому подобное. Но я заметила, что он ни разу не пожалел о том, что мы не пошли в ресторан и не заказали готовую. Ему точно все это нравится, хоть и корчит недовольные рожи.

Потом было бесконечно долгое ожидание, пока пицца испечется. Она бы точно приготовилась гораздо раньше, если бы Иван не открывал духовку ежеминутно!

– А что мы будем пить? – попыталась я отвлечь Царева от духовки.

– Пиццу люблю есть с вином. Но кто-то слишком мал для этого!

Я закатила глаза. Это прям превратилось в любимую тему у него. Не устает напоминать мне о том, что я еще несовершеннолетняя. И это злит меня!

– Если еще раз пройдешься по этой теме, я засужу тебя за совращение малолетних, – с угрозой прищурилась я и ткнула ему в живот пальцем.

– Интересно, а можно засудить малолетнюю, что она сама совращает меня все время. Этот небрежный пучок на голове и кетчуп на губах выглядят так сексуально, – засмеялся тихо Иван и приблизился вплотную. Я растерялась, но отодвинуться мне было некуда, я уже уперлась спиной в стол.

– И я даже не говорю о твоих развратных розовых носках хелло китти. Это вообще законно? – прошептал он мне прямо в губы. А вот это уже обидно! Классные же носки! Не придумав ничего лучше, я укусила наглеца за нос. Он отпрыгнул, ухватившись за раненое место.

– Эй! Ты целый день меня кусаешь! Ты ведь понимаешь, кто перед тобой? Иван Царев не может оставить это безнаказанным… – Царев хищно оглядел меня, примеряясь, куда атаковать. Я поняла, что расправа буде жестокой и вот-вот настигнет меня.

– Нет, парень. Ты не можешь нападать на меня на моей собственной кухне, – попятилась я к двери. Мой маневр был раскрыт моментально, и рука возмездия почти схватила меня, но я была быстрей. Выскочила в прихожку и быстро бросилась в ванную, захлопнув за собой дверь, едва не прищемив многострадальный вражеский нос.

– Эй, Леопольд! Выходи! Подлый трус! – протянули с той стороны со смехом.

Я рассмеялась и решила пока искупаться. День был длинным и тяжелым. Пора его с себя смыть. Пицца будет готова через десять минут, я успею. За дверь продолжали раздаваться угрозы и обещания вперемешку со стуком. Я продолжала игнорировать и делать вид, что у меня тут телепорт, и я давно отсюда исчезла в неизвестном направлении. Никто корче не слушает.

– Ну, так не интересно уже. Оставила гостя одного. Все, я ухожу. Меня здесь не любят.

Не верю. Станиславский и подавно бы не поверил. Я продолжила купаться. Мне показалось, или входная дверь хлопнула? Нет, не мог же он и правда уйти. Наскоро вытерев волосы и одевшись, я аккуратно выглянула. Никого.

Никого?! Не веря своим глазам, я обошла всю квартиру, даже шкаф проверила. Ушел. Действительно ушел! Вот зараза! А пицца? Духовка как раз запищала, сигнализируя о готовности. Вот блин. Как-то обидно даже. Эх, сама виновата. Это было слишком невежливо, закрыться и не отвечать. Горестно вздохнув, я поплелась на кухню, едва не плача от разочарования. Достав из духовки свой шикарный ужин, который мне придется теперь есть в одиночестве, я решила сфоткать его и отправить Ване, чтоб тот позавидовал и пожалел о своем уходе. Что бы такое написать? И так себя уже дурой выставила.

Так ничего путного и не придумав, я просто отправила фото и грустный смайлик. Чтоб вздрогнуть через секунду.

– И почему грустный смайл? Пахнет вроде ничего, – раздалось прямо над ухом.

Развернувшись в прыжке я едва не упала в открытую духовку, но Царев меня удержал.

– Ты! Откуда взялся?! Тебя же не было! Я точно знаю! Ты все-таки вампир?!

– Я уже с минуту наблюдаю за твоими поникшими плечами  и слушаю печальные вздохи, – рассмеялся Иван. – Думала, что я ушел? Так сильно расстроилась.

– Вовсе нет, – оттолкнула я его и отошла за тарелками. Как же смущает. Но подождите, – Ты не ответил! Вампир?

– Нет, я бог. Умею материализоваться из воздуха, – поиграл бровями этот придурок, едва сдерживая смех.

– Бог чего? Дурацких шуточек? В этом тебе равных нет, признаю, – закатила я глаза, продолжая накрывать на стол. Пицца пахла умопомрачительно, и мне хотелось съесть ее как можно скорее.

– На самом деле я в магазин ходил, пива вот безалкогольного купил. Продавец на углу сказал, что это лучший напиток под пиццу. Хотя я в этом серьезно сомневаюсь, но выбора у вас там нет никакого, – пожаловался Иван и протянул пакет. – Вот.

– Мм, а я уже о вампире размечталась. Не похож ты на этих милашек, неа. Они такие… – мечтательно протянула я, разрезая пиццу. – А ты… Мда.

– Эй! Что еще за «мда»?!

Так и прошел наш ужин, в шуточных переругиваниях. Кушать мы, кстати, переместились в мою комнату, где я запустила очередной фильм про доброго волшебника. В больнице мы успели досмотреть до шестой части. Сегодня смотрели седьмую. Когда в тысячный раз я смотрела смерть моего любимого персонажа – Северуса Снейпа – и как Поттер потом смотрел его воспоминания, я как всегда рыдала, аки ненормальная. Царев не смог выдержать мою истерику и сбежал на балкон курить, пока я дорыдала до конца самую печальную историю любви в моей жизни.

А разве нет? Рос мальчик рядом с милой девочкой, дружили, влюбился, а она выбрала не просто другого, а самого главного его обидчика. А потом она умерла вместе с избранником. Мало этого, так брошенному пришлось еще и их сына, который искренне его ненавидел, защищать столько лет ценой подчинения злу, а потом еще и умереть от этого самого зла. А эта фраза из воспоминаний, когда Дамблдор увидел патронуса Северуса, который был такой же, как у Лили: «– Спустя столько лет? – Всегда». Всю свою несчастную жизнь он любил только одну женщину. Был ли в его жизни хоть один день счастья после ее смерти? Всеми презираемый, одинокий в тылу врага. Без надежды на счастье.

– Господиии, как могла Роулинг так жестоко с ним поступиииить?! – вывалилась я на балкон, громко шмыгая носом и растирая слезы по лицу. – Дай покурить с горя.

– Ты невыносима! – закатил глаза Царев, проигнорировав мою просьбу. – Как можешь так горько рыдать из-за книжного персонажа? А обо мне еще и слезинки не проронила!

– Роняла я все, – попыталась я забрать из его рук пачку сигарет, – Я за тебя и кровь роняла! А ты сигарету зажал! – психанула я, когда он поднял руку над головой.

– Мала еще, – выбросил окурок вниз этот великовозрастный.

– Сам ты мал! И глуп! Не видал больших кхе-кхе. Бычки нельзя вниз бросать! Там белье бабкино сушиться. Она ж меня с говном съест, если пепел на нем увидит. Или того хуже – дыру.

– Чего это я не видал? И что за выражения? Ты же девочка, – укоризненно покачал головой Ваня.

– А что это тут происходит?! – громкий и недовольный голос мамы резко и основательно вырвал меня из глубин сладкого сна.

– Где? – подорвалась я, как ошпаренная с кровати, испуганно озираясь по сторонам. Вроде ничего необычного: окно, стол, шкаф, кровать, Царев. Царев??? Какого хрена! Вот это лажа! Боже, я в дерьме! Что делать? Что говорить? Что делать?! Как он мог уснуть в моей кровати?! Какого хрена не свалил с утра? Черт!

– В Караганде! Диана! Кто это?! Почему он спит в твоей кровати! Ты же маленькая еще!

– Доброе утро,  – немного сконфуженный Царев, наконец, собрал свои конечности в кучу и догадался встать. – Меня зовут Иван. Я парень Вашей дочери. И мы ничего такого не делали. Я случайно тут уснул.

Лучшее объяснение на свете. Специально он что ли? Я прикрыла пылающее лицо руками. Сейчас будет скандал.

Глава 6

Глава 6

Вчера я и Иван смотрели у меня в комнате фильм и как-то незаметно уснули. Это было досадное недоразумение, которое с приходом мамы превратилось в непоправимую ошибку, в катастрофу вселенского масштаба, в апокалипсис, в «большой взрыв».

– Это безобразие! – вещала она получасом позже на кухне. Заставляя нас с Царевым сидеть за столом, она расхаживала туда-сюда, периодически угрожающе нависая над нами, от чего наши головы непроизвольно вжимались в плечи. В маленькой кухне это все создавало угнетающую атмосферу Таганки. Прокурор ведет допрос прямо.

– Диана, тебе всего семнадцать лет. Ты сообщила этому молодому человеку? – ткнула она пальцем в Царева.

– Этому сообщила, – понуро ответила я.

– Что значит «этому»?! – в унисон возмутились мама и Ваня. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Они, впрочем, продолжили говорить одновременно и по очереди, пока я решала, веселиться мне или плакать.

– А какому не сообщила? – удивленно мама.

– Есть кто-то еще? – возмущенно Иван.

– И сколько их у тебя? – уже шокировано мама.

– Я у тебя не один? – еще более возмущенно Иван.

– Почему ты молчишь? – мама.

– Отвечай немедленно! – громче обычного Иван.

– Боже, что за дурдом?! – взвыла я. – Что вы несете?

Ожидаемо прилетел подзатыльник от мамы, и синхронное:

– Не смей так говорить со мной!

– Помолчите, окей?! Я отвечу на ваши идиот… -начала я, но оборвала себя, наткнувшись на предупреждающий  взгляд Вани, – дурац… – хотела сказать я, но уже угрожающий взгляд мамы заставил меня подобрать другое слово, – странные вопросы! Ты, – повернулась я к маме, – спросила, сказала ли я «этому молодому человеку», поэтому я так и ответила. И ты, – к Цареву, – у меня один. Никого другого, кто не знал бы о моих семнадцати, нет. И! – подняла я руки, призывая их к молчанию, когда они уже пооткрывали рты, – Нет вообще никого, кого бы интересовала данная информация в том плане, о котором ты, мама, говоришь! И мы не делали ничего такого, что запрещено несовершеннолетним! И если вы хотите, я сделаю всем чая!

Накаленная обстановка медленно сошла на нет, пока я накрывала на стол. Превратилась в смущенное молчание.

– Значит, у вас все-таки романтические отношения, – утвердительно произнесла мама. А ведь я ее почти убедила, что между нами с Царевым ничего слишком серьезного. – И какие у вас планы?

– Никаких, – поспешила заверить я, но моя реплика потерялась на фоне воодушевления Царева.

– Далеко идущие! Я люблю Вашу дочь и намерен связать с ней свою жизнь.

Какого черта все это происходит со мной?

– Да, после такого ты просто обязан на ней жениться, – хихикнула мама, Царев растянулся в довольной улыбке, а я громко вздохнула. Вот и начинается мой ночной кошмар.

– Но она отвергла мое предложение руки и сердца, – поспешил пожаловаться Царев, даже не пытаясь прятать усмешку. О, да, он очень рад получить в союзники еще одного моего близкого человека. Сначала Дашка превратилась во вражеского агента, теперь и мама меня предаст.

– А ты уверен в своем решении? – посерьезнела мама.

– Совершенно. Эта девушка научила меня смеяться и радоваться жизни. Только с ней я смогу быть счастлив, – тоже серьезно ответил Иван. У мамы загорелись глаза нездоровым блеском, но она все же спросила.

– А она будет счастлива с тобой?

– Безусловно. Я всегда добиваюсь желаемого, а сделать ее счастливой – главное из моих желаний.

Мама засмеялась и захлопала в ладоши.

– Какая прелесть!

Убейте меня! Пожалуйста. Это так унизительно…

– Говорить о присутствующей здесь особе в третьем лице – дурной тон! – зарычала я, не в силах больше претворяться глухонемой. – И вообще! Меня спросить не надо?!

– Ты еще мала, многого не понимаешь. А вот твой Ванечка, сразу видно, взрослая сформировавшаяся личность, – заговорчески кивнула «моему Ванечке» мама.

Раздался дверной звонок, и я поплелась открывать, кривляясь и передразнивая: «Я такой крутой, желаемого добиваюсь», «моя преееелесть». Дверь я открыла с весьма недовольной миной. Там оказался странный мужчина. У меня екнуло под ложечкой и появилось неприятное предчувствие.

– Вам кого? – не слишком дружелюбно начала я и решила все же добавить, – Здрасьте.

– Здравствуй, д… Диана? – неуверенно протянул мужчина, оглядывая меня с головы до ног и обратно. Я тоже решила осмотреть гостя. Около сорока по виду, темные волосы, карие глаза, острый нос, широкий рот с тонкими губами. Кажется, ничего особенного, но он какой-то красивый. Светлая рубашка, джинсы, немного не по возрасту, кажется, но смотрится интересно. Обаятельный. И странный. Чего молчит-то?

– Кто там, дочка? – послышалось с кухни. Я вопросительно уставилась на гостя, который перевел расширившиеся глаза мне за спину.

– Я не знаю, – прокричала я в ответ, продолжая смотреть на мужчину вопросительно.

– Я… Меня зовут… – начал запинаясь он, но умолк и вздрогнул, продолжая смотреть мимо меня. Динозавра он там что ли увидел. Я раздраженно дернула головой и тоже обернулась. На пороге с кухни стояла мама, бледная, как простыня, руки опустились, из кружки полился чай прямо на пол и ее тапочки. Но она не заметила этого. Она вообще, кажется, ничего не видит, кроме странного гостя. Она ему денег должна и не отдает? Чего так испугалась-то? Или он бандит? Я перевела ничего непонимающий, но подозрительный взгляд обратно на гостя. И сильно удивилась, потому что в глазах у того стояли слезы.

– Кто это, мам? – снова обернулась я к ней и напряглась еще больше, потому что по ее щеке скатилась слеза. Сейчас точно происходит вторая катастрофа за одно утро. Только пока непонятно, что именно не так…

Царев заинтересованно выглянул с кухни и тоже ничего не понял. Бросил на меня вопросительный взгляд, но я лишь пожала плечами и непонимающе скривилась.

– Я твой отец, – как гром среди ясного неба четко прозвучало из уст мужчины.

**

Меня заинтересовало поведение Марины Сергеевны, замершей испуганно в проходе и побледневшей. Я выглянул из-за ее спины, ожидая увидеть минимум призрака. Но нет. Мужчина. Живой. По крайней мере, пока, потому что и он стоял бледный, как полотно.

– Я твой отец, – напряженно проговорил гость, смотря на маму Дианы взволнованно.

Отец Марины Сергеевны? Как-то он слишком молод для этого. Переведя непонимающий взгляд на Диану, я сразу понял, какой я идиот, и чей он отец на самом деле.

Я помню, как меня удивило то, что у Дианы нет отчества. Она говорила, что живет только с мамой. Теперь понятно, что отца она никогда не видела. Видимо, он бросил их, когда она была слишком мала. Или вовсе еще не родилась.

Диана оглянулась к маме, ища у нее подтверждение или опровержение прозвучавшей из уст гостя фразы. На лице у девушки медленно эмоции сменяла одна другую: раздражение, непонимание, недоверие, шок. Немая сцена продолжалась целую вечность, но ни Марина Сергеевна, ни неизвестный пока мужчина не спешили как-то прояснять ситуацию. Молчали, пока эмоции Дианы не перетекли в злость. Резко она повернулась к мужчине.

– Ну и чего надо? – презрительно выплюнула она.

Гость растерялся и перевел на нее испуганный взгляд.

– Чего молчим? Цель визита уточните!

– Я… – начал он, но она прервала его.

– Нечего сказать? Тогда проваливайте! Давайте! Уходите! – Диана помахала руками и даже слегка толкнула его. – А ты чего молчишь? – повернулась она к маме, та всхлипнула, прижав ладони ко рту. – Прогони его! Сейчас же!!! – громко взвизгнула она.

Я решил предотвратить ссору. Надо Диану увести и дать ее родителям возможность поговорить. Ей надо остыть, а им – многое обсудить. Я протиснулся мимо Марины Сергеевны и обнял Диану за плечи, пытаясь подтолкнуть ее к комнате.

– Пойдем.

– Не вмешивайся! – взвизгнула она, и глаза наполнились слезами. Нет, только не плачь. Я снова ухватил ее за руку и потянул, но она вырвалась и рванула в подъезд, сильно задев плечом отца. Подхватив ее обувь, я бросился за ней.

– Я присмотрю за ней, не волнуйтесь, – бросил перед уходом маме.

Мне бы хотелось дать Диане возможность убежать так далеко, как ей хочется. Это помогает, я знаю. На какое-то время. Потом все равно накроет. Но она босиком, может изранить ноги. Поэтому на улице я быстро догнал ее, развернул к себе и крепко обнял. Она брыкалась и что-то кричала, но я удерживал ее. Постепенно вместо криков и ругани наружу стали прорываться рыдания, она перестала отбиваться.

– Я хочу побыть одна. Пожалуйста, – с трудом выдавила девушка сквозь всхлипы и ком в горле.

Подхватив на руки, я отнес ее в машину, усадил и закрыл дверь. Сам остался снаружи. Но это не помешало мне, к сожалению, слышать ее горькие рыдания. Она выла, выплескивая накопившуюся обиду. Горечь брошенного ребенка. Я знаю, что она чувствует и о чем думает. И сам раньше задавался такими вопросами.

За что меня бросили? Что я сделал не так? В чем виноват? Почему меня не любят? Почему я им не нужен? Почему они бросили меня? Я так плох? Почему им неинтересна моя жизнь? Почему других любят, а меня нет? Чем я хуже? Что со мной не так? Я не просил, чтоб меня рожали, зачем они сделали это? Почему не несут за это ответственность?

Раздраженно подкурил. Как же бесят все они! Наломают дров, а детям расплачивайся. Черт.

Рыдания продолжали сотрясать ее тело. Она поджала к груди ноги и обняла их, вздрагивая с очередным всхлипом. Волосы прилипли к лицу, мокрому от слез. Колени тоже уже все намокли, по хлопчатобумажным темным штанам рассыпались пятнышки влаги. Сколько же в ней слез? Сколько горечи? Бедная моя девочка.

Ее вопросы обращены только к отцу, который появился только спустя семнадцать лет. Зачем он это сделал? Ей так больно сейчас. Маленькая моя. Как тебе помочь? Как утешить? Что сказать, чтоб тебе стало легче? Как у тебя так просто получается придумывать правильные слова и действовать так естественно после моих напряженных встреч с отцом? Я просто безмозглое бревно, не умеющее выражать свои чувства. Я так хочу помочь.

Когда рыдания затихли, я тихонько открыл дверь и обул Диану. Она не сопротивлялась и ничего не говорила. Вообще никак не реагировала, не мешая и не помогая мне. Закончив, я опустил ее ноги вниз и легко обнял ее. Она вяло кивнула, и я отстранился. Делаю все не так, все не то!

– Прокатимся? – тихо спросил я. Она кивнула. Проклиная свою беспомощность, я обошел машину и сел за руль.

В полном молчании мы ехали, куда глаза глядят. Город остался позади, за собой мы оставляли один поселок за другим. Прошло где-то два часа. Бесконечных два часа оглушающего молчания. Дьявол! Какой же ты придурок, Иван! Скажи уже хоть что-то!

Я вдруг заметил у дороги на въезде в какой-то городок грузовик с арбузами. Интересно, Диана любит арбузы? Решив сделать хоть что-нибудь, я остановился у обочины. Она никак не отреагировала. Продолжила смотреть прямо ничего не видящими глазами, утонув в своих мыслях. Сомневаюсь, что она хотя бы заметила остановку.

Выбрав самый сладкий по мнению продавца, и самый большой – по моему, арбуз, я попросил его помыть. Пока он мыл водой из канистры, я задумался, как мы будем его есть.

– У вас есть здесь магазин, в котором можно купить поднос или большое блюдо? И большой нож, – спросил я у вернувшегося щуплого мужичка, еле переставляющего ноги под тяжестью арбуза. Сколько он весит? Килограмм пятнадцать?

– Вон тама, через две улицы, на Горохова. Сейчас на право поверни, потом еще раз на право, потом на лево и прямо, по левой стороне увидишь магазин хозяйственный.

Поблагодарив кивком мужичка, я потащил арбуз в машину. И куда его положить? В багажник не хочется, все равно доставать через пять минут. Да и пусть Диана увидит его, может, отвлечется. Открыв дверь с ее стороны, я попросил ее подвинуть ноги. Она вздрогнула и посмотрела на меня ничего непонимающим взглядом. Потом на арбуз, оттягивающий мои руки. На секунду в ее глазах мелькнула ярость, направления которой я не понял. В следующее мгновение она с силой толкнула арбуз, тот вырвался из моих рук и с характерным треском разбился прямо у моих ног, заляпав красной мякотью мои легкие ботинки и светлые брюки. Я опешил. Что я сделал? В чем виноват? Дело во мне вообще? Или в арбузе? Захотелось закричать на нее, но я стиснул зубы, молча развернулся и пошел обратно к грузовичку с крупными ягодами.

Продавец видел всю сцену, но подумал, что уронил я арбуз случайно.

– Еще один? – обрадовано спросил он. Я раздраженно кивнул.

Тот взвесил еще, тоже помыл и даже предложил донести до авто, чтоб мне не тяжело было и не уронил больше. Я решительно отказался, выхватил арбуз и зашагал обратно. Диана прищуренными глазами следила за моими действиями. Решив на этот раз не провоцировать ее, открыл багажник и подошел уже к нему, когда Диана выскочила из машины и выхватила у меня арбуз. Он был меньше прежнего, но тоже тяжелый. Прожигая меня взглядом, она сделала пару шагов от машины. Я замер, следя за ее действиями. Собирается снова разбить его? Зачем? Что вообще происходит в ее голове? Не понимаю!

Медленно она разжала руки. Теперь ее ноги тоже были все в липкой мякоти и жидкости. Она сбежала из дома в пижамных коротких штанишках и майке, я ей кеды принес. Сейчас в таком виде она была похожа на подростка. Сильно обиженного. И судя по всему, обидел ее какой-то противный арбуз, раз она принялась их так жестоко уничтожать.

– Ненавидишь арбузы? – поднял я брови. Она промолчала, задрав гордо голову. У меня возникло подозрение, что она сошла с ума. А что, вполне вероятно. Все-таки это большое потрясение – впервые в жизни встретить отца. Так, как себя надо вести с психами? Соглашаться во всем, не раздражать, не возражать.

– Хочешь еще один? – осторожно спросил я. – Там их целая куча, – указал я на прицеп.

Подумав несколько секунд, она взглянула мне в глаза с непонятным выражением: обида, сожаление, грусть, а потом резко бросилась к горе арбузов. Продавец, все это время наблюдавший за нами с опаской, встал на ее пути, расставив руки и криком «не пущу». Диану это не остановило, проскочив мимо, она заскочила прямо в прицеп. Резвая у меня девочка – усмехнулся я про себя и пошел к продавцу, нецензурно вопившему на всю округу. Передав ему денежную компенсацию, я принялся наблюдать за бесноватой. Первый арбуз прилетел сверху на бетонную площадку, второй, третий. Она что-то нецензурное тоже кричала, как продавец, в чем-то обвиняла. Я разобрал лишь отдельные фразы: «любимая ягода», «умри», «ни одной не оставлю», «пусть ни одного больше не съест». Неужели арбуз – любимое лакомство ее отца? Откуда она знает? Наверно, мама когда-то рассказала.

Откуда ни возьмись, прибежала группа детей лет десяти или около того. Да это же настоящий праздник для них! Веселясь и хохоча, они сначала бросились поедать битые арбузы, а потом принялись обкидываться. Какой-то смельчак бросил кусочек в Диану и та возмущенно ахнула. Подумав секунду, она разбила следующий арбуз у себя под ногами, выбрала кусок мякоти и бросила в детей. Тем только того и надо: восторженно завизжав они перестали обкидывать друг друга и выбрали новую цель. В мокрую и грязную девицу в прицепе полетели один за другим сладкие снаряды под громкий смех маленьких террористов. Она отстреливалась, но силы были слишком неравны.

Черт бы побрал мое рыцарство, но я не смог наблюдать, как моя девушка проигрывает этот бой. Не без труда прорвавшись сквозь осадное детское войско, я заскочил на прицеп и встал перед ней. Оглянувшись к Диане через плечо и скорчив суровую мину, я выдал:

– Я спасу тебя, детка.

И разбил еще один арбуз. Схватив в обе руки снаряды, с пулеметной скоростью стал прицельно отстреливать мелких хулиганов. Диана рассмеялась, а я расслаблено выдохнул. Она пришла в себя.

Вскоре у нас кончились снаряды, а дети уже и шкурками в нас кидали. Когда мне прилетела одна из них в лицо со звуком звонкой пощечины, я понял, что пора сдаваться или идти на прорыв.

– Мы должны прорвать осаду! – закричал я сквозь детские визги и хохот.

– Не сметь сдаваться! Мы должны отбить нашу крепость! Бежать нам некуда! – прокричала в ответ Диана и захохотала. – Вам не сломить нас, подлые вражины! Спартаааааа!!!

Спрыгнув с прицепа она поймала одного из детей и закружила мальчишку, продолжая вопить:

– Я взяла заложника! Сдавайтесь или я выкину его далеко-далеко!

Дети завизжали еще громче. Я тоже спрыгнул и поймал сразу двоих, закинув их на прицеп.

– Вы в плену! Выходить нельзя! – строго наказал им и повернулся, – А теперь вы!

Оставшиеся дети с визгами убежали. Диана отпустила своего пленника, двое из прицепа тоже сбежали.

– Победа! Победа за нами! Пушечный залп в нашу честь!!! – закричала девушка, подхватывая с земли ошметки ягод и подбрасывая их вверх.

– Предлагаю отпраздновать победу королевским пиром на вершине нашего мира! – засмеялся я, когда одна из больших шкурок, лишенных мякоти, приземлилась Диане прямо на голову. Та остановилась и воодушевленно закивала. Шкурка с головы свалилась ей прямо в руки, съехав по лицу.

– Принимается! Угощает приглашающая сторона, – подошла она ко мне и водрузила шкурку мне на голову и широко улыбнулась. – Спасибо.

– Я люблю тебя, – ответил я и поцеловал эту сладкую во всех смыслах мордашку. – Фу, ты липкая!

– А ты скользкий, но все равно не фу, – прижалась ко мне покрепче девушка.

Я крепко обнял ее, пытаясь передать с этими объятиями всю возможную поддержку.

Диана напомнила, что перед рестораном неплохо было бы помыться. Поскольку домой она вряд ли захочет, я сразу предложил отель. Повозмущавшись для порядка на тему «порядочные девушки по отелям не ходят, тем более с такими подозрительно-грязными типами», она согласилась. То, как мы пытались снять номер, отдельная история. Сначала нас швейцар даже не хотел пускать, не смотря на то, что это не самая высококлассная гостиница. Моя машина сыграла немаловажную роль, но окончательно убедили его небольшие чаевые. Неудобно было предлагать ему такую маленькую сумму, но Диана настояла на том, что и этого хватит. К тому же почти все наличные я великодушно отдал продавцу арбузов. На те деньги он не только еще столько же арбузов купит, но и новый прицеп. Портье тоже отнесся к нам с большим подозрением, но узнал нас в лицо. Разглядывал со всех ракурсов, не веря глазам, а потом предложил люкс, решив, что если это все же не мы, то денег на него у нас не хватит. Расплатившись картой мы поднялись и вступили в борьбу за право первым идти в душ. Я, конечно, выиграл бы, но решил побыть рыцарем еще немного и поддался, позволив ей не только идти первой, но и чувствовать себя победителем. Только после ее появления в халате не по размеру, я понял, как мы сглупили. Все же стоило сначала обзавестись чистой одеждой. Когда помылся и я, вопрос стал прямо таки ребром. Облачаться в грязную одежду не хотелось совершенно.

**

Боже мой, какой же он красивый – глубоко вздохнув, подумала я, когда Ваня вышел из душа. Мокрые волосы сверкали в свете закатного солнца, падающего в окно, светлое лицо светится чистотой и задором, нахмуренные слегка брови придают мужественности.

– Что надевать будем? – поднял бровь Иван, поймавший мой восхищенные взгляд. Я смущенно кашлянула и отвела глаза. Красивый номер, в бордовых тонах, позолота. Ага, лучше буду восхищаться потрясающей картиной с изображением своры гончих.

Да уж, с одеждой получился прокол. Есть у меня одна идейка…

– А у тебя наличные еще остались? – хитро прищурилась я, уже зная ответ. Царев подтвердил мои догадки отрицательным качанием головы. Я глубоко вздохнула и с обреченностью осужденного на казнь выдала:

– Боюсь, нам придется украсть халаты.

– Что? – вскинул брови Царев и усмехнулся, – Нет. Я же Иван Царев. Что будет с моей репутацией? Из похитителя женских сердец я превращусь в просто похитителя.

– Халатный вор, – рассмеялась я. – Эта репутация мне нравится больше, чем про женские сердца. А вообще у тебя никогда не было славы сердцееда!

– Не было, значит?! Да по мне вся страна сохнет! – кинулся на меня Иван, я попыталась сбежать, но была быстро поймана и расцелована.

– Страна по нему сохнет, посмотрите. Бери выше, ты главный ловелас планеты, нет, галактики. Нет! Все население бескрайнего космоса любуется тобой! – посмеивалась я у него в объятиях.

– Весьма вероятно, – деловито покивал этот нарцисс.

– Так что с халатами? – напомнила я вырываясь. Царев поднял руки.

– Никогда, – уверенно заявил он. Я пошла в ванную за его одеждой. Брезгливо схватив ее двумя пальцами, принесла и бросила ему под ноги.

– Одевайся тогда, – скривилась я и отошла поближе к двери. – А я побежала! – выкрикнула напоследок и выскочила в коридор.

– Куда? Стой! – услышала уже будучи на лестнице, перепрыгивая по две ступеньки.

Тут есть лифт, но мы всего на четвертом этаже, так быстрее будет. Наткнулась на испуганную моим топотом горничную. Вот и холл. Несколько постояльцев, администратор (или как там его), лифтер (или как там его) – все в шоке. А мне пофигу, я бегу! Сзади слышу проклятия и ругательства – Царев догоняет. Рассмеявшись я выскочила на улицу. Швейцар закричал «куда в халате-то» и замахал руками. Подоспевший Царев заверил, что все оплатит, извинился даже и поспешил запихать меня в машину. Тут и там сообразившие прохожие снимали и фотографировали нас на телефон. Чертыхаясь и пытаясь скрыть рукой лицо, Царев плюхнулся за руль и рванул с места.

– Чокнутая! Ты точно ненормальная! – с удивленным происходящим смехом отчитывал меня Ваня, я только посмеивалась в ответ. – Мы же завтра во всех СМИ появимся в таком неглиже! Сумасшедшая девчонка! Я свихнулся вместе с тобой.

– Ты давно псих. И я, кстати, не забыла о королевском пире. Куда пойдем? – напомнила я.

– В таком виде?! В магазин для начала.

Я расхохоталась.

– Тебе нравится! В таком виде в магазин собрался! Там же нас точно заснимут все!

– Нет, там заснимут, как мы перевоплотимся в королей!

– Дурак. Короля и королеву! – поправила я. Мы продолжали веселиться всю дорогу, адреналин бушевал в крови. Хотелось еще больше безумств! И мы делали их. Остановившись у большого торгового центра, мы вышли и взялись за руки. Пытаясь состроить каменные лица, с трудом сдерживая смех, который то и дело прорывался, молча мы поднялись на прозрачном лифте и вошли в дорогущий магазин. Сегодня я позволила себе забыть о гордости, мы оба так счастливы сейчас. Выбрав самое красивой платье и самый элегантный смокинг, мы пошли за обувью. Во время бега гостиничные тапки я, конечно, потеряла, поэтому теперь щеголяла босиком. Иван был более осторожным в этом плане, но как ни крути, ему тоже необходимо переобуться. Иван сам выбрал мне потрясные босоножки. Я узнала, как чувствовала себя Золушка, когда он надевал их на меня и застегивал. А потом заглянул мне в глаза снизу вверх (странное чувство – впервые не я смотрю на него снизу) и прошептал: