Текст книги "От ненависти до любви 2. На пути в вечность (СИ)"
Автор книги: Екатерина Челядинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Глава 27
Глава 27
– Ты правда думаешь, что это – хорошая идея? – неуверенно я спросила у Дашкиного отражения.
– Лучшая из тех, что у нас имеется, – убежденно кивнула она, расправляя складки на моем платье.
– И это отнюдь не говорит в пользу того, что она хорошая.
– В любом случае, она единственная, – развела руками подруга.
Мы стояли при параде перед зеркалом в моей комнате в доме Истоминых. Сегодня вечером состоится большой прием в честь нового мэра. И представьте себе – мы с Дашкой туда идем. Нет, в числе приглашенных нас, конечно, нет. Но есть Игорь и Юра, которые благородно решили позволить составить нам их компанию.
Дела обстоят так. Мозговой штурм, объявленный мной несколько дней назад в офисе Истомина и Орлова не дал ничего. Провалился полностью, если честно. Мы пришли к неутешительному заключению, что нам попросту не хватает мозгов. И самым разумным стало решение поискать этих мозгов еще. Олег предложил позвонить Лизе. Он был в курсе того, что она сейчас судится с отцом, поэтому резонно посчитал, что у нее найдется идейка, как мне добиться встречи с ее братцем. Но и эта идея потерпела фиаско, потому что она не имела представления, с помощью чего Царев давит на сына. Меня же вдруг осенило, что как меня он вышвырнул угрозами в адрес мамы и отчима, так и на Ваню он давит этим же. Иван не стал бы терпеть ничего, он готов пожертвовать чем угодно ради меня. Он уже доказал это, когда бросил все и увез меня в Китай. Однако он не может пожертвовать моими родными. Очевидно, что в условиях кризиса та информация, которой Иван апеллировал в прошлом, удерживая отца от нападок на мою маму, больше не имеет этой власти. Иначе Иван бы нашел способ. Когда мы выяснили наиболее вероятную причину, мы так же пришли к выводу, что идти на открытый конфликт не можем. Судя по последнему моему разговору с этим старым маразматиком, нервы у него теперь совсем не к черту, злить его нельзя, иначе ничто не остановит его от уничтожения моей семьи. Уверена, он сделает это с огромным удовольствием. И пока его останавливает только необходимость удержать сына при себе, пока дочь безжалостно старается его уничтожить.
Лиза признала мою правоту. Единственным пришедшим ей в голову решением стала встреча на публике. Причем постараться, чтоб эта встреча не вызвала у Царева приступ немотивированной агрессии. Прийти с кавалером, не приближаться на расстояние разговора. Сделать вид, что встреча случайна и что у меня совершенно другие цели. Продемонстрировать мирные намерения.
– Но зачем мне видеться с Ваней и не иметь возможности поговорить? – уныло спросила я у Лизы на том конце провода.
– Это придаст ему сил! Возможно, он сам придумает, как переговорить с тобой. Даже если и не придумает, вы увидитесь и ваши чувства придадут вам обоим уверенности и сил на борьбу с чудовищем, породившем меня.
– Но мне необходимо сказать ему кое-что очень важное!
– Что?
– Ну… это сначала он должен узнать, – вздохнула я.
– Ты умираешь?
– Нет!
– Тогда ты беременна! Да? Правда? Как же здорово! Мне пока не довелось испытать радость материнства, но я стану тетей! Ты же позволишь быть крестной мамой? И будешь отпускать его погостить? Боже мой, какая прелесть! Это лучшие новости за последние два года!
Я усмехнулась своему отражению, вспоминая восторги Лизы, которые заняли добрых пол часа. Договорившись, что свяжемся ней, как только будет найдено ближайшее мероприятие, на котором может появиться Иван. Но мы не имели ни малейшего представления о том, какие мероприятия вообще сейчас происходят. Олег допустил, что будет пышный прием в мэрии, но их туда не пригласили. С предыдущим мэром его отец был в прекрасных отношениях из-за того, что дочь училась в Империаль. А вот этот был настроен весьма консервативно по поводу Империаль. Хоть с Царевым он не конфликтовал, своих детей демонстративно отправил учиться в государственные школы, чтоб завоевать любовь народа. Короче, это ненужная история. Суть в том, что Истоминых туда не пригласили, а вот Дмитриных и Гнездовых – очень даже. Не без помощи Лизы мы добились от них содействия в нашем плане. Хотя Игорь и предлагал свою помощь ранее, он не ожидал, что придется знакомить меня со своей семьей. Но Лиза сделала свое дело. Они должны прибыть за нами через час, но мы с Дашкой были практически готовы.
Зачем идет Дашка? Для моральной поддержки, разумеется! Я же в обморок брякнусь от перепугу. Кстати, в последние дни я познала, что такое токсикоз первого триместра. Меня не начало тошнить по утрам, как это бывает, а вот в транспорте страшно укачивало. Тошнит меня ужасно от запаха кофе – и это самое прискорбное открытие, ведь мое утро раньше начиналось именно с него. А еще кружиться голова. Как подсказала Дашка, ковыряясь в интернете, это из-за низкого гемоглобина и недостатка железа. Она кстати разгадала мое положение, как заправская акушерка. Я встречала ее в аэропорту. Она страшно устала из-за бессонной ночи в дороге и потребовала кофе в самом срочном порядке. Но едва мы зашли в кофейню, мой нос неожиданно скривился в отвращении от запаха, а выпитый утром йогурт потребовал быть выплюнутым в ближайший унитаз. Наблюдая за бледной мной, пытающейся изгнать ненавистный запах путем ныряния носа в пачку влажных салфеток, Дашка расширила до размера блюдец глаза и вперилась взглядом в мой плоский живот. Из страха, что она в нем дыру прожжет, я инстинктивно прикрыла его руками, тем самым подтвердив ее догадку.
Со скоростью распространения моего секрета может сравниться лишь вирус гриппа. Никому я еще не сказала, а все уже все знают, потому что больно умные и сами догадались. Кроме мамы, но я ее почти не вижу. Я могла бы сказать, что это из-за того, что она на работе все время, но я сама почему-то бегу от ее общества. Как бы там ни было, но мне почему-то страшно стыдно ей признаться. Я бросила ее одну четыре года назад ради своей любви, а теперь вернулась, села к ней на шею почти. К тому же у мен ни любви, ни диплома, ни работы, ни перспектив. Еще и стану скоро матерью-одиночкой. Я самая бесполезная в мире дочь. Мама когда-то справилась со всем сама, а я жалкий слабак.
Так, След! Никакой ты не слабак! Ты борец! И приехала ты бороться за свое счастье! И сегодня у тебя важный бой! Хватит предаваться печальным мыслям и жалости к себе любимой! Взбодрись! Вот расскажешь сегодня все Ване, а потом и маме можно сообщить.
– Что-то ты приуныла, – заметила Дашка, поправляя свое платье.
Сегодня мы совершили набег на магазин одежды, обуви, салон красоты и суши-бар. Последнее было необязательно, но мне вдруг так страшно захотелось рыбки и водорослей, что я не смогла пройти мимо.
Теперь я красовалась в длинном бордовом платье из крепдешина. С треугольным декольте и на широких лямках, приталенное, оно вкупе с темным макияжем к моему неудовольствию добавляло мне несколько лет. Мне хотелось выглядеть мягкой и ранимой, но Дашка уверила меня, что должна выглядеть сильной взрослой женщиной, а не мелкой бледной поганкой. Да, на таких огроменных каблучищах меня точно нельзя назвать мелкой. Несмотря на то, что потрясающие черные замшевые босоножки с интересным змеящимся каблуком представлялись мне ходулями, сидели они отлично и были довольно удобны. По крайней мере, пока я стою.
– Радуйся и наслаждайся красивой обувью, пока можешь. Очень скоро ты не сможешь носить такое совершенство, – проследила за моим взглядом подруга. – Станешь пузатой и будешь носить треники и комнатные тапочки.
Я в очередной раз отмахнулась от ее занудных замечаний по поводу моей беременности. Ей идея выносить и родить ребенка кажется не слишком удачной. Она считает, что в случае беременности ее чудная свободная жизнь на этом кончится. Я не пыталась ее переубедить, в чем-то она права. Но счастье для всех разное: у нее это свобода времяпрепровождения, передвижения, сна и питания, у меня пока нет четкого понимания, чем станет моя жизнь через тридцать с лишним недель, но я счастлива сейчас поглаживать свой животик, представлять его увеличивающимся, представлять крохотный комок на руках и далее в том же духе.
– Решительно настаиваю, что треники и тапочки не такая уж и плохая одежда. И не говори здесь об этом, – указала я на живот. Мама должна узнать от меня лично, а не услышать случайно.
– Мы слишком рано собрались, – недовольно скривилась подруга. А я только сейчас обратила на ее настроение. Она, кажется, совсем жизни не рада. Переживает о встрече с Юрой?
– Тебе до сих пор он нравится? – не поверила я в собственную догадку.
– Что? Твой будущий живот мне нравится не так уж сильно, – с извиняющимся видом призналась она.
– Дмитрин, дура! Ты до сих пор влюблена в него?!
– Сама дура! Пять лет прошло, с чего мне переживать о нем до сих пор? Я что, больная? Нет, это ты что, больная? Любовь столько не живет, – убедительно сыграла Дашка свое полное безразличие к данному вопросу. Даже пренебрежение.
– Поверить не могу, – протянула я, смотря на нее с недоверчивой и немного насмешливой улыбкой. – Это та самая Дарья, у которой парней было больше, чем у меня пальцев на руках и ногах? Которая смеется в лицо влюбленным парочкам и считает всех брачующихся выжившими из ума самоубийцами? Пять лет сохнет по человеку, с которым была знакома два дня?
– Хватит! – оборвала меня подруга и отвернулась. А мне вдруг стало стыдно. Я перегнула, кажется.
– Ты чего? Правда что ли? – подошла я в ней и обняла со спины за плечи.
– Да, я бесчувственная шлюха и горжусь этим. Мне нет дела до него. И я не стану дрожать, когда возьму его под руку.
Если она продолжит, она разрыдается, поэтому я поспешила перебить ее.
– Ты такая красивая сегодня, что он точно падет к твоим ногам, как только войдет. А ты переступишь и пойдешь дальше с гордо поднятой головой. А на балу встретишь мужчину своей мечты с кошельком Рокфеллера и лицом Сомерхолдера.
Дашка засмеялась и повернулась, чтоб обнять меня в ответ.
– Ты – ужасная подруга. Насмехаешься вот. А должна была сказать, что я очень чувствительная и никакая не шлюха, а исполнена любовью к миру, людям и жизни в целом. И вообще, Сомерхолдер – твой кумир, а не мой. Это тебе плохиши нравятся. А я – давняя поклонница Чака Баса.
– А он прям вот вообще не плохиш! – засмеялась я и отстранилась, чтоб поправить Дашкину прическу.
– У него самая сексуальная в мире челюсть, – мечтательно закатила глаза Дашка, а я скривилась.
– Челюсть? Ты видела скулы Йена – вот где секс. А эта кривая ухмылка. А глаза?! Боже мой, он идеален!
– Девочки, ваши кавалеры прибыли, заглянула к нам в комнату мама и ахнула. – Ого, какие вы. Такие взрослые. Не сравнить с теми дебютантками, которые собирались на бал впервые в белых платьях.
– Ох, не начинай снова, мам. У меня было желтое, кстати, платье. Ты становишься все более сентиментальной и забывчивой, – обняла я и ее тоже. Дашка разгладила складки на пышной юбке до колен своего черного платья и потопала вперед, посмеиваясь над нами.
– Старею, милая, – прослезилась мама.
У дома стоял длинный лимузин. Ну, конечно, на чем еще можно поехать в гости к мэру? Завидев нас, кавалеры вышли поприветствовать. Я обомлела. Какие же красавцы! Я успела забыть. Они сильно изменились, особенно Игорь. Возмужали.
– Как давно мы не виделись! – по-мальчишески улыбнулся Дмитрин, сразу становясь прежним. – Ты подросла. Теперь язык не поворачивается назвать тебя мелкой!
– Только попробуй! Это видел? – продемонстрировала я каблуки. – А ты постарел. Привет, – широко и радостно улыбнулась я парням. Гнездов тоже немного искривил губы в улыбке, осмотрев нас обеих.
– Отлично выглядите, – кивнул он Даше.
– Вы тоже неплохо. Рада встрече, – свободно улыбнулась она и Игорю, и Юре, ничем не выдавая свое напряжение.
– Поехали? – оглядела я всех вопросительно.
Усевшись в авто, Дмитрин тут же налил нам шампанское, даже не спрашивая.
– Вечер обещает быть невероятно занудным. Давненько я не появлялся в таком обществе. Надо добавить красок, – предложил он нам бокалы. Я уже хотела отказаться, ведь в моем положении нельзя, но Дашка предугадала мои намерения и торопливо передала мне бокал в руки сделав большие глаза. Я хмуро поджала губы, не собираясь пить алкоголь. Гнездов приподнял бровь, наблюдая за нашей немой дискуссией, а Юра продолжал рассказывать, на каких мероприятиях он мог бы быть вместо этого вечера. Однако надо отдать ему должное, он заметил, что счастлив провести вечер в компании таких прекрасных дам. Жаль, место мы выбрали неудачное. Манеры не пропьешь. Гнездов проявил интерес, когда Юра начал выспрашивать о подробностях нашей жизни в Китае и возвращения и о том, что с Иваном сейчас, почему он не сопротивляется. Я охотно рассказала о том, что нас вычислили четыре года назад, почти сразу, что все это время шпионили за нами с помощью моей подруги. При воспоминаниях о Лунь я почувствовала, что мне не хватает ее живости. Дашка здесь, но я скучаю по этой предательнице. Наверное, стоит с ней связаться.
Рассказала и о том, что в тот день, когда Иван выяснил о слежке, мы немного поспорили и он вышел на улицу. Больше я его не видела и не слышала. И о своих подозрениях на сет причин того, почему Иван не сопротивляется, тоже рассказала.
– Мы не все знаем. Уверен, он ищет и найдет выход, – добавил Игорь и я благодарно кивнула.
– Очереди уже нет. Как я удачно рассчитал время, – похвалил сам себя Юра. – Мы будем в числе опоздавших и наше появление не останется незамеченным. Царевы точно уже там, ведь Льву Петровичу необходимо как можно скорей наладить отношения с новым мэром.
Я начала нервничать. Наверняка, будет полно журналистов. Их я теперь боюсь панически. Что, если меня вспомнят? Боюсь представить, какие комментарии вызовет мое появление в компании очередного богатого холостяка.
Это, а еще то, что через несколько минут я увижу Ваню, которого не видела уже две недели, заставляло мои коленки трястись, когда мы вышли из авто и направились к ступеням, на которых несколько гостей позировали и давали интервью. Я хваталась за руку Игоря, как за спасательный круг, и едва не повисла на нем, пока не услышала шипение Дашки.
– Соберись, тряпка! Взрослая женщина, а не перепуганная псина.
Это, как ни странно, помогло. Я выпрямила спину и вздернула подбородок. Алые губы растянулись в легкой улыбке. Сегодня я добьюсь желанной встречи со своей судьбой.
Вспышки фотокамер щелкнули несколько раз при появлении знаменитой парочки холостяков в компании молодых привлекательных, но неузнанных девушек, однако холодные взгляды Игоря и Юры не располагали к вопросам и они не стали приближаться. Мы прошли внутрь. В холле также толпились гости и журналисты. В банкетный зал последних не пускали, и это меня обрадовало. Закрытые двери все ближе. Игнорирую направленные на нас взгляды. Все мысли занимает момент моего появления на глазах Ивана. Створки открывают и мы входим в зал. Я затаила дыхание, боясь десятков любопытных взглядов. Но никакого ажиотажа наше появление не вызывает и расслабленно выдыхаю. Ребята подводят нас к группе знакомых, здороваются, знакомят, а я сосредоточенно обыскиваю глазами большое помещение, украшенное плакатами с фото и предвыборными обещаниями новоизбранного мэра. Виновника торжества окружает большая компания поздравляющих. Дмитрин машет свои родителям, те заинтересованно поглядывают на Дашку. Которая, к моему удивлению, заливается краской смущения. Даша смущена – небывалое зрелище, должна признаться. Наконец, я вижу его. Льва Царева в компании таких же, как и он сам, смокингов. А рядом с ним стоит Иван с маской ледяной вежливости. Сердце пропустило удар и забилось в ускоренно ритме. Музыка и шум многочисленных голосов теряются на фоне бухающего в ушах пульса. Он здесь. Так близко. Но не видит меня. Не чувствует, что я рядом. Не ожидает увидеть. Не ищет в толпе.
Спокойнее, След. Выбрось пафосные мысли. Он занят беседой. Как же мне подойти к нему поближе? Не могу оторвать взгляда. Я не видела его целую вечность! Как же я соскучилась. Точеный профиль, твердые губы, напряженные плечи. Он связан, я вижу это. Сердце обливается кровью, когда вижу эту маску ледяного короля, которую я уже успела забыть, и снежный взгляд, скользнувший мимо меня.
Вдруг он замирает. Заметил. Я перестаю дышать, наблюдая, как он медленно возвращает взгляд в мою сторону. Удивление, неверие, радость на секунду отражается на его лице. Я чувствую тоже. Инстинктивно мы делаем шаг навстречу друг другу, но меня вдруг удерживает Игорь, а Ивана отец. Я пропустила момент, когда и монстр заметил меня. Замечаю вспышку ненависти в его взгляде и немой угрозы. Игорь что-то говорит мне, но я лишь вижу, как Лев Петрович притягивает к себе сына, немного превосходящего его в росте, и что-то шипит тому на ухо. Лицо Ивана искривляет ярость и презрение при взгляде на отца, но он больше не делает попыток приблизится ко мне. Просто вырывает свою руку и отворачивается к группе смокингов заинтересованно переглядывающихся. Монстр тоже поворачивается к ним, бросив на меня короткий угрожающий взгляд.
– Не провоцируй его, – советует Игорь, наблюдавший за сценой.
– Видела, как изменился Иван, когда отец что-то ему сказал? – взволнованная Дашка дергает меня с другой стороны. – Он не позволит ему приблизится.
– Я даже подозреваю, что он может раньше времени уйти с вечеринки из-за нас. Маленькая, но победа, – замечает Юра, прокидывая в себя очередной бокал. Их знакомые отошли, а мы переместились к одному из столов.
– Нет. Если я не переговорю с Иваном, это будет поражение! Причем полное! В следующий раз он не допустит подобной встречи. Нам надо что-то придумать! – паника слегка кружит мне голову. Чувство, что все это напрасно, заставляет потянуться к бокалу шампанского в поисках успокоения. Дашка перехватывает его из моих рук и заменяет водой.
– Да, явиться сюда без плана было глупо, – признает она.
– У нас был план! Попасть сюда, – возражаю я, выпив залпом воду.
– Тогда план удался. Но что дальше? – встревает Юра.
Мы все задумчиво молчим. Я то и дело бросаю взгляды на Ваню. Он делает то же самое. Каждый раз, встречаясь с ним на мгновение взглядом, я чувствую боль. Я должна сказать! Должна сделать хоть что-то. Не зря же я явилась сюда! Ребята говорят о чем-то, а я снова выпадаю из реальности. Наблюдаю за Иваном. Такой родной. Но между нами миллион световых лет. Иван тоже смотрит мне в глаза. Обреченно? Нет. Это я смотрю на него обреченно. Он ласкает меня взглядом. Надежда есть? Нужно ждать? Он любит меня. Он что-то придумает. Он ждет возможности. Всегда ждет подходящего момента. Пока не получается, но диктатура его папаши не вечна. Мы все знаем это. Но сколько придется ждать? Нет, я готова. Только я должна сказать Ване, что готова ждать сколько угодно. И он должен знать, что я беременна! Как было бы здорово передать ему эти слова мысленно. Мой взгляд кричит об этом, вот бы Иван услышал и понял.
Лев Петрович как будто подслушал мои мысли. Бросив на меня уничтожающий взгляд, он снова привлек внимание Вани. Музыка как раз смолкла и все смогли расслышать раздраженный ответ Ивана отцу.
– Тогда просто выколи мне глаза, потому что они меня не слушаются!
Гости с любопытством стали оглядываться в поисках сказавшего это и шептаться. Смокинги синхронно задрали брови и стали переглядываться еще более заинтересованно. Царев выглядел раздосадовано и что-то объяснил с улыбкой своей компании. Смокинги сдержанно улыбнулись. Наконец, он стал прощаться с ними и пожимать руки. Иван лишь сухо кивал.
– Придумала! – шикнула мне на ухо Дашка так неожиданно, что я аж вздрогнула. Взяв бока красного вина, она бросила мне через плечо: «не упусти момент» и виляя бедрами уверенно направилась наперерез монстру. Он уже попрощался со смокингами и в компании Ивана и помощника направился к выходу. Я в панике отвернулась.
– Что она собирается сделать? – с истерическими нотками спросила у Юры. Тот лишь пожал плечами, с интересом наблюдая за разворачивающейся за моей спиной картиной. Я боялась поворачиваться. Господи, пусть эта полоумная не идет сейчас к монстру! Не подписывает себе приговор! Глупая, глупая, это же самоубийство! Страх ха подругу пересилил страх перед зрелищем, и я оглянулась. Она уже стояла рядом с Царевым и что-то ему говорила, невинно хлопая глазками и пьяно улыбаясь. Царев холодно смотрел на нее и отрицательно качнул головой. Она попыталась приблизиться еще больше, но помощник встал у нее на пути.
– Что она творит? – выдохнул хмурый Юра. Веселье медленно покидало его.
Далее все происходит в секунду. Бросив на меня торжествующий взгляд, она делает испуганное лицо, спотыкается о собственную ногу и падает в объятия ошалевшему помощнику, вскидывая руки тому на плечи. А вино живописно выплескивается в лицо Цареву. Ахнули все, кто видел это. Кто не видел – обернулся, посмотрел и тоже ахнул. Я же в ужасе прижимаю кулаки ко рту.
– Сумасшедшая, – выдыхает Юра и бросается в гущу событий.
– За такую подругу можно умереть. Если конечно она выживет, – тянет рядом Игорь.
С побелевшей от ярости физиономии стекает вино на серый смокинг и белый воротник рубашки. Помощник в панике отталкивает от себя Дашку, которую на автомате подхватывает Иван, и бросается вытирать начальственную рожу. Дашка сыплет извинениями. Царев поднимает на меня ничего хорошего не предвещающий взгляд, за секунду разгадав, откуда растут ноги, и удаляется в туалетную комнату, бросив какую-то фразу Ивану и жестом заставляя помощника не ходить за ним. Иван продолжает удерживать Дашу, у которой, по-моему, от страха подкашиваются ноги. Подоспевший Юра перехватывает ее, кивая Ивану в мою сторону. Тот замирает на секунду в нерешительности, а потом быстрым шагом направляется ко мне. Я рванулась навстречу.
Останавливаемся в шаге друг от друга. Он молчит. В моем горле ком, не позволяющий вздохнуть, не то что слово сказать. Он протягивает руку. Я не сразу поняла, что он приглашает меня на танец. А ведь мы в центре танцевальной площадки, на которой продолжают танцевать пары разных возрастов. Звуки вернулись ко мне, когда я осторожно вложила свою ладонь в его руку. Мы продолжали молчать. Я ждала, что он что-то скажет, но он лишь смотрел мне в лицо. Так пристально. Будто видит в последний раз. Глаза наполнились слезами от страшной догадки. Он прощается со мной? Не говорит, чтоб не делать больно? Мои руки судорожно сжались, сминая ткань пиджака и ладонь Ивана. Он закусил губу от желания заговорить. Остановившись посреди танца, он приложил ладонь к моей щеке, утирая пальцем скользнувшую слезу. Он так странно смотрит на меня. Что он хочет сказать? Прости? Прощай? Я не понимаю!
– Скажи, – всхлипываю я в тот момент, как он отнимает руку и поворачивается к выросшему из-под земли помощнику.
– Вам пора, – говорит он, и Иван опускает голову.
– Я не понимаю, – шепчу я. – Скажи. Хоть слово.
Но он больше даже не смотрит на меня, отворачивается и идет прочь, оставив меня одну посреди разряженной толпы, глухой и слепой к нашей драме.
Я не понимаю. Что-то ужасное происходит? Что? Почему он не сказал ни слова?
А я? Почему молчала я? Я же должна была сказать!
Ко мне подскакивает Дашка, хватает под руку и ведет в уголок, где ждут Игорь и Юра.
А я еле передвигаю ноги от осознания упущенного шанса, который может оказаться единственным.
– Сказала, Диана? – в который раз спрашивает подруга, немного встряхивая меня.
– Нет. Он молчал, и я молчала, – отвечаю я безжизненно, чувствуя себя самой последней дурой на планете.
– Дура! – подтверждает диагноз Дашка, вырывает свою руку и мчится на выход. До парней осталось несколько метров. Я оглянулась ей в след. Куда она? Настолько разочарована во мне, что решила бросить?
– Куда побежала эта сумасшедшая? – спрашивает подошедший Юра, наблюдая за скрывшейся в дверях Дашкой. – Что ты ей сказала?
– Что ничего не сказала Ване. И он мне тоже слова не сказал.
– Отец перед уходом сказал ему «только попробуй заговорить с ней – и наша сделка расторгнута». Поэтому он молчал. А ты почему?
– Сама не знаю. Он так смотрел на меня, будто прощался. Все мысли разбежались, и я могла только паниковать. Безмозглая совсем, – разрыдалась я.
– Это твоя подруга безмозглая! Пошли отсюда, надо ее найти.
**
Держу ее руку, смотрю в ее глаза. Это правда ты? Нашла меня, пришла за мной. Умница моя. Но еще не время. Ты должна подождать еще немного. Я так скучал по тебе. Такая красивая. Зачем я только ушел в то утро? Они бы наверняка ворвались в квартиру, но я потерял несколько драгоценных минут с тобой. Тебе наверняка было страшно остаться одной, ты ничего не понимала. И сейчас не понимаешь. Я в твоих глазах сломлен. Сдался и оставил тебя. Да? Нет? Подожди немного и я все верну на круги своя. Теперь я действительно должен все исправить и избавиться от нашего бича навсегда. Подожди, слышишь? Не отказывайся от меня.
– Скажи, – просит она.
Сказать, что происходит? Стоит мне открыть рот – и ты никогда не простишь меня. Он обещал убить твою мать. И он сделает это, ему нечего терять теперь. Он почти все уже и так потерял. Тебе придется понять по глазам, что я борюсь за нас. Ты понимаешь?
– Я не понимаю, скажи, – плачет она. – Хоть слово.
Подожди еще немного, пожалуйста. Все будет хорошо. Нужно только немного подождать.
– Вам пора, – ворвалась в наш с Дианой мирок тень моего отца, следующий за ним везде и преданный как пес. И мне пришлось уйти. Развернуться и уйти. Сможет ли она снова остаться одна? Выдержит ли новую разлуку? Я не знаю. В прошлый раз было тяжело, это было только два месяца. В этот раз я не знаю, когда мне представиться шанс соскочить с крючка и взять все дела в свои руки. Да, я хочу занять место отца. И я смиренно внимаю всем его наставлениям, ожидая, когда он поверит в своего наследника и передаст дела. Он не говорит о своих планах, но я понял, зачем он притащил меня обратно. Он водит меня по встречам, чего раньше не бывало, втолковывает мне важность одних людей и бесполезность других, и прочие секреты его успеха. Секреты, которые дали ему положение и деньги, но лишили семьи. У меня свой путь, но я слушаю его и учусь. Жду момента.
Мы вышли из зала, отец ожидал нас снаружи.
– Что она тебе сказала? – задал он вопрос мне, а уставился на тень.
– Ничего, – ответили мы с ним синхронно. Отец перевел подозрительный взгляд с него на меня и обратно, тень покачала головой, подтверждая. Удовлетворившись нашим ответом и хмыкнув своим мыслям, отец развернулся и пошел к выходу. Нашу машину уже должны были подогнать.
Отец уже сел в машину, когда я услышал, что меня зовут по имени. Оглянулся и удивленно узнал Дарью. Что еще она собралась выкинуть? Уверен, отец не забудет просто так ее выходку. Я попытался отрицательно помотать головой, чтоб она отказалась от того, что задумала. Чем бы это ни было. Но ее было не остановить. Она направилась по ступеням ко мне. Очевидно, по указу отца подоспела охрана из второй машины и остановила ее. Я облегченно выдохнул и уже занес ногу, чтоб сесть в машину вслед за отцом, но Дарья вдруг завопила на весь квартал то, от чего я споткнулся, ударился головой о крышу и рухнул на пятую точку прямо на тротуар перед открытой дверью.
– Беременна!
Я уставился на нее диким взглядом, как и все, кто слышали это заявление. Среди которых были и журналисты, ожидающие появления подвыпивших и более словоохотливых гостей элитной вечеринки. Мне послышалось.
Не только тебе. Всем присутствующим послышалось? Показалось. Не может быть. Я отрицательно махнул головой в унисон своим мыслям.
– Беременна! – утвердительно качнула головой Даша.
Это слово разбило коматоз, в котором замерли все присутствующие. Половина журналистов бросилась к ней, другая половина ко мне.
– Как Вас зовут?
– Вы беременны от Ивана Царева?
– Кто беременный от Ивана Царева?
– Посмотрите сюда!
Эти вопросы сыпались в адрес Дарьи.
Мне задавали похожие.
– Кто эта девушка? Вы ее знаете?
– Как Вы прокомментируете ее заявление?
– Вы собираетесь стать отцом?
– Будет ли свадьба?
– Это случилось во время Вашего таинственного путешествия? Где Вы были?
– Может быть, Вы уже женаты? Что заставило Вас бросить свою беременную девушку?
– Почему Вы вернулись?
Сквозь невообразимую суету, крики и вспышки камер, я услышал крик Дарьи.
– Отстаньте! Я ветеринар! Его кошка беременна, а он думал, что больна. Это просто кошка! Дайте мне пройти.
Я собирался подтвердить теорию о кошке, однако отец затащил меня в машину, а охрана отогнала журналистов и закрыла дверь.
Я оглушен. Диана беременна? Беременна. Я буду отцом. У меня будет ребенок? Наш ребенок.
– У нас будет ребенок, – не веря своим ушам прошептал я.
– Не будет, – послышалось злобное шипение рядом. – Я никогда не позволю тебе связаться с этой … Можешь дать ей денег и заставить сделать аборт. Или я сам помогу ей исчезнуть. В нашем положении тебе нужна выгодная сделка, а не ублюдок от бесполезной шлюхи.
– Заткнись! – не выдержал я и закричал так, что водитель ударил по тормозам. – Не смей говорить так! Иначе ничто меня не удержит! И не смей приближаться к ней!
– Это ты не смей приближаться к ней! Приди в себя! У всех есть внебрачные дети! – заорал отец, но попытался взять себя в руки, забрасывая в рот какую-то таблетку. – Уверен, у меня их не меньше пяти. И они не нуждаются в деньгах. Заплатим ей, если она все же родит. Но на таких не женятся. Я смертельно болен. И ничто не остановит меня, если ты ослушаешься. Я убью их всех. Отправимся в ад все вместе.
Смертельно болен? Я осмотрел его цепким взглядом в поисках признаков болезни. Смертельно… Сегодня что, день хороших новостей? Это все меняет.
– И ты должен помочь мне с Елизаветой. Убеди ее прекратить. Она все равно не сможет ничего доказать, только тратит время и деньги. У нее регулярно появляются новые документы, и мы оба знаем, откуда. Прекрати это. Мне надоело все это. Пора заканчивать эти игры в обиженных и оскорбленных. Завтра же ты пойдешь к ней и попросишь прекратить. Иначе я…
– Я знаю! Иначе ты сделаешь еще какую-нибудь мерзость с кем-то из дорогих мне людей! Хватит повторять это! Я уже понял, что ты из себя представляешь, и смирился. Я буду просто ждать, пока твоя болезнь не убьет тебя! – сорвался я.
Как же меня достали эти постоянные угрозы! У меня будет ребенок, а я даже не могу позаботиться о своей жене. И да, это я передавал Лизе компроматы на отца. И делал это тайно даже от нее, но этот Холмс всегда все знает! Все видит и все контролирует. Чертово абсолютное всемогущее зло!
– Ты такой слабак, – скривился презрительно отец. – Ты попал в такое положение по своей вине. Слишком много у тебя «дорогих людей» – слабостей. И так будет, пока ты не откажешься от них. Ты мог бы свергнуть меня за несколько часов. Ели бы не был таким жалким трусом. Слизняк.