Текст книги "Блестящие разводы"
Автор книги: Джун Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 44 страниц)
– Это мой родной дом, – с вызовом ответила Сэм.
– Уже нет. И если бы тебе не хотелось встречаться с Норой…
– Это все из-за моего наследства, как ты прекрасно знаешь. Я должна поддерживать с ней отношения, разве не так?
– Совершенно необязательно делать это лично.
– Посмотри на это иначе, Хани. Ты хотела развестись со своим мужем, так?
Хани пожала плечами.
– Но ты же не просто взяла и ушла из Краун Хауса, правда? И ты не просто ушла из «Ройял продакшнз», хотя с точки зрения закона ты никогда не владела даже долей студии, правда? Ты стала бороться за то, что принадлежит тебе. Почему же ты думаешь, что я просто так уйду из этого союза с Норой, не получив своей доли имущества, не получив своего «блестящего развода»? Такого же, как у тебя, такого же, какой в свое время получила сама Нора?
Хани не знала, что ответить. Возможно, Сэм и была права. Бывают разные браки, значит, бывают и разные разводы тоже….
– Похоже, что кто-то наконец пришел нас искать, – прошептала Хани, когда в дверь настойчиво постучали.
Сэм прижала палец к губам:
– Ш-ш-ш-ш!
Но Хани чувствовала себя неловко, улизнув от гостей с приема, устроенного в ее честь. Они с Сэм были уже не девчонками-школьницами, чтобы играть в глупые игры. А что, если это Нора? Если не Сэм, то она-то должна отозваться.
Она уже было поднялась с дивана, чтобы пойти к двери, но Сэм толкнула ее обратно. Они начали возиться, потому что Сэм пыталась закрыть ей рукой рот, чтобы она молчала, обе беззвучно смеялись, пока стук в дверь не перешел в грохот и они услышали резкий и хрипловатый голос:
– Откройте, я знаю, что вы обе здесь! Сэм! Хани! Впустите меня!
Сэм бросилась к двери, быстро отперла ее, и Бейб, с аккуратной шапочкой черных волос и ровной челкой, в великолепном бледно-желтом костюме – несомненно от Шанель, – ворвалась в комнату, стуча высокими каблуками по натертому полу. Но несмотря на утонченно-элегантный вид, в ней чувствовался какой-то надрыв, и очень темные очки, какие носят хиппи, совершенно не соответствовали ее сдержанно-стильному виду, нарушая гармонию.
– Что это ты загородилась? – с улыбкой спросила Сэм. Бейб не носила темных очков, которые когда-то были неизбежной принадлежностью ее туалета, со школьных лет.
Казалось, вопрос озадачил Бейб, как будто бы она забыла, что на ней очки. Она сдернула их, и они увидели, что темно-лиловая тушь размазалась вокруг ее глаз, нервно блестящих на идеально подкрашенном лице.
– Бейб! Что случилось? – бросилась к ней Хани. – Где ты была? Мы так волновались из-за тебя!
– Мне пришлось голосовать и ехать на попутке сюда из Голливуда…
– Ты ехала на попутных от Голливудского бульвара в своем шикарном костюме? – завопила Сэм, затем резко себя оборвала: – Хани, налей ей чего-нибудь выпить. А теперь садись, Бейб, и расскажи нам, что произошло.
– В конце концов, меня подвез какой-то парень в клубном пиджаке Бруклинского колледжа в красном «феррари». Это было первое предложение от человека, который хотя бы наполовину выглядел нормальным.
– Так что же произошло?
– Ничего не произошло. Он не был извращенцем, если вы это хотите спросить. Он не сделал ничего, просто привез меня сюда.
– Я хочу знать, что ты делала на Голливудском бульваре со всеми этими психами? Почему ты не приехала сюда прямо из аэропорта, как и предполагалось?
– Мне было необходимо время, чтобы кое-что обдумать.
– Что обдумать?
– То, что мне делать дальше. Я взяла такси и попросила шофера просто повозить меня, он так и сделал. Привез меня из аэропорта в Голливуд. Затем я вышла. Я хотела немного пройтись пешком. Тут-то я и купила эти очки у какого-то парнишки на улице, потому что потеряла свои. Думаю, ему были нужны деньги на травку.
– О чем ты говоришь! – В голосе Сэм звучало полное недоверие. – Ты купила очки у какого-то уличного парнишки, которому была нужна травка? И это говорит дочь Кэтрин Трейси?
– Дай ей высказаться, – сказала Хани, протягивая Бейб стакан.
Бейб сделала глоток, затем протянула стакан обратно:
– Положи немного льда, будь добра! Ты же знаешь, я люблю со льдом, – в голосе прозвучал чуть заметный упрек.
– О Боже, у тебя такой вид, как будто на тебя саму свалилась глыба льда, – простонала Сэм. – Давай рассказывай!
– И тут я обнаружила, что потеряла сумочку, оставила ее в такси.
– Ты не могла оставить ее в такси, потому что вынимала из нее деньги, чтобы заплатить за очки, разве нет? – спросила Хани, протягивая ей стакан со звякающими кусочками льда.
На этот раз Бейб схватила стакан и сделала несколько жадных глотков.
– Наверное, ты права. Но тем не менее моя желтая сумочка из крокодиловой кожи, которая идеально подходила к этому костюму, исчезла, а она была куплена в Париже, это подарок на день рождения от матери. Она будет в ярости. Она просто…
– Ну что – просто? – подняла брови Сэм. – Будет читать нотации или лишит сладкого, как делала, когда ты была непослушной девчонкой?
– Оставь ее, Сэм. А ты забудь про свою сумочку, Бейб. Почему же ты не позвонила матери, чтобы она прислала за тобой машину? – спросила Хани.
– Я не могла позвонить. Можешь себе представить, что бы она сказала, если бы узнала, что я фланирую по Голливудскому бульвару. А отец бы мог отправить меня в тюрьму за проституцию.
– Понятно, – сухо произнесла Сэм, – но тебе вовсе необязательно было звонить матери. Ты бы могла… должна была… позвонить сюда. Почему ты не позвонила нам?
– Я же тебе сказала, что у меня не было денег. Я потеряла сумочку, – она допила свой бренди.
– Для того чтобы позвонить из какого-нибудь кафе, вовсе не нужны деньги. Сказала бы просто, что тебе надо попросить за тобой приехать. Или можно было взять такси, а мы бы здесь за тебя расплатились.
– Я как-то об этом не подумала. Ну что вы на меня напали?
– Ой, Бейб, дорогая, мы вовсе на тебя не напали! – успокоила ее Хани. – Мы просто хотим тебе помочь. И о чем же тебе необходимо было подумать?
Но прежде чем Бейб успела ответить, в комнату влетела Нора.
– Что здесь происходит? Клара сказала мне, что приехала Бейб и… – тут она увидела Бейб и уставилась на ее размазанную тушь. – О Боже! Что-нибудь случилось?
– Она только что приехала сюда на попутной машине, – ответила Сэм, – и не спрашивай почему. Мы только что выяснили, что она сначала просто каталась в такси, потому что ей необходимо было о чем-то подумать, затем она вышла и потеряла сумочку. У нее не было денег ни на такси, ни на телефон. И вот на этом месте мы остановились.
– Только я назад не вернусь, и пусть говорят что хотят! Можно еще выпить?
– Ну конечно же. Хани, будь добра, налей ей еще, – обратилась к Хани Нора, затем повернулась к Бейб. – И конечно, ты не поедешь назад, дорогая, – успокоила она ее. – Почему это мы пошлем тебя обратно на Голливудский бульвар, что за фантазия?
– Я говорю не о Голливудском бульваре!
– Так о чем же ты говоришь? – спросила Сэм.
– А вы не передадите моей маме, если я вам скажу?
– Ну конечно же, нет! Ведь правда, Нора? – обратилась она к мачехе.
– Ну разумеется, без твоего согласия мы этого не сделаем, – сказала Нора. В конце концов, Бейб уже взрослая женщина, и она не обязана докладывать Кэтрин и судье Трейси обо всем.
– Я не вернусь в Вашингтон… к своей прежней жизни, и уж конечно, к мужу. Только не к Грегу.
Сэм бросила быстрый взгляд на Хани, как бы спрашивая: «Помнишь, что я тебе говорила о кирпичных стенах?»
– Ведь вы же не считаете, что я обязана вернуться? Пора?
– Ну разумеется, ты не обязана возвращаться! – воскликнула Сэм, прежде чем Нора успела что-нибудь сказать. – Ты не обязана делать то, чего не хочешь.
– Не сомневаюсь, что тебе необязательно возвращаться, – почти одновременно с ней произнесла Хани. – Но, может быть, ты расскажешь нам, почему ты не хочешь?
Бейб немного помедлила, затем тихо сказала:
– Я вам покажу, если вы запрете дверь.
Нора попросила Сэм запереть дверь и стала смотреть, как Бейб сбрасывает туфли, как будто хочет пуститься в пляс, как с ней часто бывало, когда она была девчонкой-подростком. Однако они понимали, что никакого танца не будет и вообще не будет обычного представления Бейб.
Она сняла жакет и отбросила его, затем расстегнула «молнию» на юбке и дала ей упасть на пол, напевая при этом мелодию сороковых годов, которую, как помнила Нора, очень любили парнишки в форме. Однако Сэм и Хани не понимали, что она поет, пока не вспомнили, что эту старую-престарую, как динозавры, песню Бейб любила в семидесятых годах.
«Сними-ка, сними-ка, кричали мальчики с галерки…» – напевала она, и тут Нора поняла, что по какой-то непонятной причине Бейб устраивает сеанс стриптиза. Она не знала, стоит ли остановить ее или же дать ей возможность как-то, хотя бы таким образом, избавиться от того, что ее беспокоит и тревожит. Да, так будет лучше. У нее было такое чувство, что скоро так или иначе они узнают, что именно заставило Бейб принять решение уйти от Грега.
Бейб застенчиво улыбнулась им, садясь на диван и снимая светлый пояс для чулок, затем опять встала и начала стягивать с себя желтую короткую комбинацию, обильно украшенную кружевами, после того как медленно расстегнула блузку без воротника и, откинув ее на плечи, позволила ей соскользнуть на пол. Затем она принялась за желтый бюстгальтер и трусики. Она сняла бюстгальтер, поочередно стягивая бретельки и обнажая полную грудь, затем кокетливо бросила его зрительницам. Затем, сняв трусики, она бесстыдно помахала ими в воздухе.
Хани и Сэм были ошеломлены представлением Бейб – абсолютно голая, она стояла, изгибаясь перед ними. Они не сразу заметили, что ее обычно нежно-атласная кожа была покрыта розово-красными рубцами и сине-желтыми синяками, пока Нора, стараясь не показать, насколько она потрясена, тихо не подошла к Бейб, продолжающей танцевать, и обняла ее, как бы стараясь защитить. Тут Хани ахнула, а Сэм пробормотала: «О Боже!», и Нора тихо спросила:
– Когда это произошло, Бейб?
Губы Бейб скривились в жалкую улыбку.
– Вчера вечером. Когда я уезжала из Вашингтона, я выглядела прекрасно – снаружи, а вот под одеждой было все это…
– Ты не хочешь сказать?.. – хрипло прошептала Хани.
– Но ведь это сделал не мистер Великолепный? – Даже Сэм, которая никогда не считала Грега таким уж великолепным, не могла в это поверить.
– Да, мистер Великолепный, своими собственными руками. – Затем Бейб начала хохотать, и Хани подумала, что этот хохот неуместен здесь более всего на свете, а Сэм тихонько ругалась.
– Ах ты моя бедняжка, – поцеловала Нора Бейб, скорее, расстроенная из-за нее, чем разозленная на Грега. Вот тебе и блестящий брак. Иногда все, что от них остается, – это лишь блестящие разводы.
И тут Хани тихонько произнесла:
– Добро пожаловать в наш клуб, крошка Бейб.
Часть вторая
Члены клуба
Лос-Анджелес. Июнь 1990
4
Сняв свой красный шелковый жакет, Нора протянула его Сэм, чтобы закутать Бейб.
– Отведи ее наверх и уложи в постель. Я приду, как только отделаюсь от этой компании.
– И что вы им скажете? – спросила Хани.
Нора ласково улыбнулась ей.
– Скажу, что прием окончен. – Затем, слегка обняв Бейб, выбежала из комнаты.
Да, подумала Хани, прием окончен, и все мы теперь члены клуба – я, Сэм, Бейб, да и Нора тоже. Но Сэм ошиблась, когда недавно говорила о том, что президентом клуба «Голливудские эксы» должна стать она. Она была в этом деле всего лишь любителем, непрофессионалом, опыт у нее был весьма небольшой, а квалификации никакой. Разумеется, наиболее подходящей кандидатурой была Нора. Она была самой старшей и самой умной, прекрасным организатором, и у нее был самый богатый опыт. Как любила напоминать Сэм, Нора была замужем почти столько же раз, сколько другая голливудская чемпионка в этой области, также переехавшая сюда из Англии, – Лиз Тейлор.
Они практически на руках отнесли Бейб наверх, уложили ее в комнате Сэм в огромную кровать с горой подушек и заботливо укутали цветастым пледом. Затем, когда, проводив последнюю гостью, пришла Нора, Бейб спросила ее дрожащим голосом, может ли она у них переночевать.
– Ну конечно же, моя хорошая. Разве я всегда не говорила тебе и Хани, что, Грантвуд Мэнор – ваш второй дом?
– Очень утешительная мысль, которая может успокоить в холодную бурную ночь, – протянула Сэм. – Хорошо бы, если бы какая-нибудь добрая душа сказала такое и мне.
Нора, не обращая внимания на замечание, пригласила Хани тоже остаться.
– Нужно, чтобы с Бейб сегодня были ее друзья, – и Хани с радостью согласилась. Ей хотелось побыть с Бейб, и ей самой тоже сегодня вечером необходимо было быть с друзьями. Этой ночью она бы чувствовала себя в Краун Хаус более одинокой, чем всегда, и лишь призраки составили бы ей компанию.
Хотя в доме было множество комнат для гостей, они знали, что проведут ночь в комнате Сэм, как и раньше, когда они ночевали в старом доме, допоздна хихикая и болтая. Комната была такой же, как и прежде, так же, как и раньше, отделана обоями с бело-розовыми розами. Казалось, то время вернулось, подумала Хана. Но нет: сегодня их компания будет совсем не такой, как тогда, когда они были школьницами. Девочки уже взрослые, и у каждой – своя боль.
Сэм поймала Нору, когда она задергивала пестрые шторы, чтобы отгородиться от полуденного солнца.
– Я думаю, мы поступили неверно, ограничившись тем, что уложили Бейб в постель. Мы видели лишь синяки. Откуда нам знать, какие у нее могут быть внутренние повреждения? Я думаю, ее надо отправить в больницу, чтобы ее там хорошенько осмотрели, возможно, сделали бы рентген.
– Я собиралась пригласить для этого Лена Сильвера, а уж он пусть решит, нужно ли ее отправить в больницу.
– Но вдруг у нее внутреннее кровотечение? К тому времени, как доктор Сильвер отправит ее в больницу, может быть уже слишком поздно!
Нора слегка улыбнулась:
– Ты слишком драматизируешь, Сэм. Уверяю тебя, что, кроме этих синяков, она страдает лишь от душевной травмы. И ей нужно то, что мы и собираемся ей дать – спокойствие и защиту. А доктор Сильвер даст ей все, что понадобится, чтобы она успокоилась и как следует выспалась.
– Но почему мы должны рисковать, когда так просто отправить ее в больницу прямо сейчас?
– Послушай, Сэм, я знаю, к чему ты клонишь, – глаза Норы сузились. – Ты считаешь, что лучше всего было бы отправить ее в больницу и вызвать целый полк репортеров и фотографов, так чтобы вся эта мерзкая история уже сегодня попала в вечерние новости, а завтра оказалась в утренних газетах, так чтобы все до единого знали, что Бейб Трейси Райан была избита мужем. Но разве в чьих-либо интересах, чтобы вся эта история стала сенсацией? Разве Бейб от этого станет легче?
– Конечно, станет. После такого скандала, я думаю, она сможет добиться развода на самых выгодных для себя условиях. Большая шишка может нанять любого известного адвоката по бракоразводным делам, хоть самого Джеффри Коэна или Рауля Фелдера, но это не поможет «прекрасному принцу». Он лопнет как проколотый шарик.
– В этом я не сомневаюсь ни на минуту. Но в то же время весь этот шум может помешать Бейб и Грегу помириться, если Бейб в конце концов захочет этого.
– С чего это она захочет с ним мириться? У нее что – куча детей или она сама несчастная калека без образования и средств к существованию? Мы говорим об очень привлекательной, умной женщине, сильной личности, с богатыми родителями, которые могут ее поддержать, если ей это понадобится, хотя не могу представить себе человека в трезвом уме, который бы обратился за поддержкой к Трейси, разве уж только если грозит неминуемая смерть. Не понимаю, почему мы обсуждаем этот вопрос? Вы же слышали, что говорила Бейб. Она больше не желает видеть этого подонка. Она больше всего на свете боится, что кто-нибудь заставит ее вернуться к нему.
– Ей-Богу, Сэм, твоя наивность меня поражает. Я думала, что с твоей интуицией и умом ты знаешь чуть больше о женской психологии. Как ты думаешь, сколько браков, которые длятся уже много лет, развалились бы из-за одной, пусть даже безобразной ссоры, когда один из партнеров на несколько секунд теряет над собой контроль? Не исключено, что к завтрашнему утру Бейб будет готова выслушать извинения своего мужа и помириться с ним, потому что в душе она именно этого и желает.
– Этого может желать только дура, а Бейб никогда дурой не была, кроме одного раза, когда она свихнулась и выскочила замуж за этого мерзавца.
– Ай, Сэм, разве ты еще до сих пор не поняла, что когда-то мы все бываем дурами. Но самый большой дурак это тот, кто вмешивается в отношения двух взрослых людей. Могут быть и какие-то смягчающие обстоятельства, о которых мы не знаем. – Она дернула последнюю штору, затем повернулась к Сэм с таким видом, как будто хотела дернуть и ее. – Лучшее, что мы можем сделать – это выяснить, что же все-таки произошло, что вызвало ссору, что ей предшествовало и почему Грег стал вести себя столь странным образом.
– У меня от вас будет удар. Бейб избитая, вся в синяках и ссадинах, а вы говорите о «ссоре»? Он избил ее до полусмерти, а вы говорите о смягчающих обстоятельствах? Какие такие смягчающие обстоятельства? Что, Бейб обожает, когда ее лупят, а этот ублюдок лишь делал ей одолжение? Ах нет, я представляю, как было дело! У него был припадок краткого, но яростного помрачения рассудка. Бейб, как она частенько делает, начала плясать чечетку, а у него помутилось в голове! Он знал только одно – ему необходимо немедленно прекратить эту барабанную дробь!
– Ей-Богу, Сэм; это и не смешно, и не остроумно. Скорее всего, он был пьян и набросился на Бейб, а уж сочтет ли Бейб опьянение смягчающим обстоятельством или нет, так это ее дело, так же, как это было бы твоим делом, если бы это касалось тебя.
Мгновение Сэм боролась с собой, чтобы не ответить, напоминая себе, что она решила быть с Норой как можно любезней, однако не выдержала и возразила:
– У вас всегда есть ответы на все вопросы. Неважно, что происходит, мы всегда можем положиться на вас, чтобы вы как следует проанализировали ситуацию и дали каждому подонку возможность оправдаться. Все, кроме меня, разумеется. Я очень хорошо помню, как я приходила домой из школы и жаловалась, что учительница придирается ко мне, а вы всегда говорили папе: «Возможно, имеются какие-нибудь смягчающие обстоятельства». Затем вы объясняли, какие это могут быть обстоятельства. Я бы ничуть не удивилась, если бы, когда на ваш драгоценный Лондон падали бомбы, вы что-нибудь сказали в оправдание Гитлера.
Нора рассмеялась:
– Вряд ли. Когда началась война, я была совсем ребенком и думала в основной о тряпках и о мальчиках, как и остальные девчонки моего возраста, а Гитлер со своими идиотскими усиками был лишь персонажем карикатур. Но ты права, я действительно считаю, что всегда можно постараться достичь какого-то разумного решения, независимо от того, насколько сложна ситуация. Это и есть здравый смысл.
Фальшиво улыбаясь, Сэм изобразила, как будто протягивает Норе микрофон.
– Не могли бы вы, миссис Грант, рассказать нашей аудитории, является ли эта чрезвычайно приятная философия секретом вашего феноменального успеха на поприще брака?
– С большим удовольствием, – включилась Нора в игру. – Я абсолютно убеждена, что если не терять самообладания и чувства юмора, то вряд ли ваши отношения окончатся горечью и скандалом.
Фальшивая улыбка сползла с лица Сэм.
– Не сомневаюсь, что вы правы, если вы и есть та самая Нора Грант, которая всегда в результате хороших отношений что-нибудь выгадывает. Как вы выгадали в случае с Грантвуд Мэнор и студией, а я осталась с большим…
Нора прервала ее:
– Давай-ка не заводи снова. Это уже становится скучным и неинтересным. Сейчас нам необходимо помочь Бейб.
– Да, конечно, – с горечью ответила Сэм. – Всегда находится кто-нибудь, кому требуется ваша любовь и забота… любой… кто угодно… кроме меня. Нет, я не могу сказать, что вы не играете роль заботливой мачехи, причем достаточно убедительно. Господь знает, насколько вам удалось убедить в этом папу. А что касается Бейб и Хани, так их убедить было проще простого – им не с кем было сравнивать, их матерям с вами и сравниться нельзя было.
Сэм, казалось, чувствовала на губах горький привкус желчи, однако не могла остановиться:
– А дело просто в том, что у вас никогда не доходила до меня очередь. Ни до меня, ни до студии.
– Хватит! – Наконец-то тон Норы стал резким и жестким. – Все это скоро решится, раз и навсегда, я тебе обещаю, и это произойдет гораздо раньше; чем ты полагаешь. Но сейчас мы должны подумать о Бейб и ее проблемах.
– Конечно, у нее есть проблемы! Она может даже здесь у нас умереть лишь потому, что вы не хотите ославить ее как женщину, побитую своим мужем, – отрезала Сэм, которая постаралась, чтобы последнее слово осталось за ней, если уж она не могла добиться большего.
– Я вот о чем подумала, Бейб, дорогая, а что, если мы позовем Лена Сильвера, чтобы он осмотрел тебя и мы могли убедиться, что нет ничего серьезного? – осторожно спросила Нора.
– Нет! Никаких докторов!
– Но почему, дорогая? Он наш хороший приятель, и мы можем рассчитывать на его скромность.
– Правда, Бейб, – вмешалась Хани. – Я встречалась с доктором Сильвером, это замечательный человек. С ним легко разговаривать… он все понимает.
– Нет!
– Я и слушать тебя не буду, – сурово заявила Сэм. – Или вызываем врача, или ты отправляешься в больницу. Так что выбирай.
– Но у меня уже ничего не болит, и я знаю, что ничего серьезного нет. Просто немного ноет все тело. И я не могу отправиться в больницу или показываться врачу! Однажды я пошла в больницу – я думала, что у меня сломана рука, – так Грег еще сильнее на меня набросился, пока я не объяснила ему, что скрыла правду, сказав, что упала с лестницы.
Пораженные тем фактом, что такие избиения происходили не один раз, Хани и Сэм в ужасе смотрели друг на друга, а Нора, совершенно потрясенная, опустилась на кровать.
– Ну что, Нора, – с торжеством спросила Сэм, – какую еще оптимистическую и блестящую мысль вы нам подбросите? Может быть, вы все еще будете продолжать называть избиение Бейб мужем «неприятными моментами», которые бывают и в счастливом браке? А как ваши браки? Много ли у тебя было «неприятных моментов»? Наверное, не так уж много, если учесть, сколько раз вам приходилось слушать свадебный марш.
– Ты хочешь сказать, что это с тобой не в первый раз? – спросила Нора, даже не глядя на Сэм, но вопрос остался без ответа, Бейб лишь застонала.
– И сколько же раз это было? – спросила Хани в ужасе.
– Много… – прошептала Бейб, зарываясь лицом в подушку.
– Сколько раз? – потребовала ответа Сэм, насильно поворачивая Бейб к себе лицом.
– Не помню. Двадцать, тридцать… но после первого раза, когда у меня заплыл глаз, а губы так распухли, что я не могла говорить и я несколько дней не могла выйти на улицу, он никогда больше не бил меня по лицу.
Прошло несколько секунд, прежде чем до них дошел настоящий смысл слов Бейб. Затем Хани представила себе Грега – высокого, загорелого, со слегка напрягшимися золотистыми мускулами, избивающего крохотную, сжавшуюся Бейб, однако не теряющего над собой контроль настолько, чтобы повредить ей лицо… любую видимую часть тела. И это казалось еще более чудовищным, чем само избиение. По сравнению с этим ее собственные претензии к мужу казались мелочью, а те «ужасные» истории, которые рассказывали сегодняшние гости, выглядели анекдотично.
– Подожди секунду, – потребовала Сэм, – я хочу, чтобы все было ясно. Он хладнокровно бил тебя, настолько владея собой, что помнил, что нельзя бить по лицу?
– Да, и когда был уверен, что в доме никого нет, – зарыдала Бейб. – Чтобы не было прислуги.
– Вот гад! – воскликнула дрогнувшим голосом Сэм. – Вонючий подонок! Я бы его убила своими собственными руками! Ей-Богу, убила бы!
Нора обняла тихо всхлипывающую Бейб и сделала Сэм знак помолчать, однако Сэм была слишком возмущена, чтобы остановиться:
– А что ты делала, Бейб, когда он тебя лупил?
– Старалась скрыться, запереться где-нибудь. Иногда мне это удавалось, но потом, когда я выходила, было еще хуже. Или же Он выламывал дверь. Иногда я пыталась сопротивляться, пыталась парировать удары, умоляла его не делать этого. Ну, а что я могла сделать? Он на целую голову выше меня и почти на пятьдесят килограммов тяжелее.
– А тебе ни разу не приходило в голову вызвать полицию? – спросила Хани, пораженная тем, что Бейб переносила все это с таким непонятным стоицизмом, необъяснимой покорностью. И это Бейб, которая всегда была – раньше всегда была – такой смелой, полной жизни, веселой и остроумной!
– О, я однажды вызвала полицию, но они потребовали, чтобы я подала официальную жалобу. А как я могла сделать это? Чтобы арестовали моего собственного мужа? Это бы все оказалось в газетах. Весь Вашингтон бы говорил об этом. Это бы его погубило! Его карьеру. Поэтому я больше никогда не вызывала полицию.
– Погубило бы его? Его карьеру? – завопила Сэм. – А ты? Он губил тебя, а ты, ничего не предпринимая, виновата в соучастии – ты являешься соучастником преступления!
Бейб разрыдалась, и тут поднялась Нора:
– Так, все, хватит, Сэм! И ты тоже, Хани, кончай! Я сейчас позову доктора Лена Сильвера, пусть придет немедленно, а тем временем я объявляю мораторий на все дискуссии. Бейб необходимо отдохнуть, а это значит – больше никаких вопросов и никаких ответов. Все понятно?
Хани покорно кивнула, а Сэм, глядя, как под одеялом вздрагивают плечи Бейб, молчала. Но, однако, один незаданный вопрос так и остался висеть в воздухе: «Ну почему же ты не ушла от него раньше, малышка Бейб?»
Теперь, когда доктор Сильвер ушел, прописав ей успокоительное, удостоверившись, что все повреждения носят поверхностный характер, Сэм почувствовала, что может задать несколько успокоившейся Бейб еще несколько вопросов.
– Все же я не понимаю одной вещи. Как мог этот подонок, совсем потерявший разум и напившийся, избивать тебя?
Бейб села и с удивлением посмотрела на нее.
– Напившийся? Я не говорила, что он напивался. Грег вообще не пьет! Самое большее – пару бокалов вина за ужином. Он боится пить. Его отец был алкоголиком. Я думала, что все об этом знают.
– Так ты хочешь сказать, что он бил тебя, будучи абсолютно трезвым. Но почему? Ведь должна же быть какая-то причина! Какие жуткие преступления ты совершала?
Бейб посмотрела на Сэм, Хани, потом на Нору.
– Но в том-то и дело. Я не знаю почему. Ну, по крайней мере, точно не знаю… – голос ее осекся. Затем она опять заговорила, казалось, она разговаривает сама с собой, а не с ними: – Я все время об этом думала… старалась как-то понять, что я такого сделала, почему он так свирепеет. Я думала: если догадаюсь, я сделаю все возможное, чтобы этого не повторилось, что бы там ни было. Но каждый раз он выходил из себя по разным причинам, и совершенно невозможно было предугадать, что именно выведет его из себя на этот раз.
Она улыбнулась им, как бы умоляя понять ее.
– Иногда это была такая ерунда, честное слово. Например, один раз я забыла заказать какое-то специальное вино, которое он хотел подать на банкете. Нет, вообще-то я могу понять, почему в тот раз он был так расстроен. В тот раз нашим почетным гостем был госсекретарь Уинтер. Было очень нелегко добиться того, чтобы он пришел в наш дом, и вполне естественно, Грег хотел произвести на него впечатление и подать это особое вино. Оно называется… – она замолчала. – О Боже, я такая дура, ничего не могу запомнить!
Она с беспокойством поглядела на своих подруг, как будто они могли помочь ей вспомнить название вина.
Нора успокоила ее, что это не имеет ни малейшего значения, а Хани добавила:
– Всем абсолютно безразлично, что за старое дурацкое вино было, Бейб.
– Однако же, когда он увидел, что у нас нет этого вина, он не стал поднимать шума. Ну, и я подумала, что все обошлось, но после того как гости ушли и ушли приглашенные из ресторана официанты, он швырнул меня к стене и… – она замолчала и облизнула сухие губы.
В комнате было так тихо, казалось, они почти не дышат, затем Сэм нарушила тишину, и голос ее прозвучал, как звон бьющегося стекла, только еще громче:
– Ну, а что было в этот раз, Бейб? Еще один из твоих мелких промахов или на сей раз было что-то серьезное?
– Думаю, что-то среднее, – слабым голосом ответила Бейб. – Это не так, когда был этот случай с галстуком… Однажды я сказала, что мне не нравится его галстук, и это его совершенно вывело из себя. Я думала, что он меня убьет. Он схватил галстук, замотал мне его на шее и… Я позволила себе его покритиковать, а на него любое критическое замечание действует очень сильно…
– Знаешь, Бейб, похоже, что ты его защищаешь – это чудовище, этого садиста! Что с тобой происходит?
– Сэм! – в один голос возмутились Нора и Хани, но Бейб сказала:
– Да нет, все в порядке. Возможно, действительно кажется, что я его защищаю. Но всегда так трудно понять… Я не уверена, что рассуждаю правильно. Но я не защищаю его. Я просто хотела сказать, что действительно критиковала его. Так что в некотором роде сама виновата в том, что он на меня набросился…
– Ну и ну! – задохнулась от негодования Сэм. Она была так возмущена тем, что Бейб считает себя в какой-то мере виновной, что ей самой хотелось стукнуть ее. Она повернулась к Норе: – Ну и что вы на это скажете? Что долг идеальной жены никогда не критиковать мужа? Во всех своих многочисленных браках вы критиковали своего мужа или всегда были маленькой, преданной женушкой, стремящейся угодить господину и боящейся произнести лишнее слово?
– Я всегда старалась быть идеальной женой, если тебя это интересует, – спокойно ответила Нора. – А это значит, что нужно не только получать, но и отдавать, и я полагаю, что это единственно правильная тактика. Но, может быть, хватит разговоров на сегодня? Как однажды сказала Скарлетт О'Хара: «Завтра будет еще один день». А сейчас, я думаю, нам следует немного перекусить и выпить хорошего старого вина. Что ты на это скажешь, Бейб, милая?
– Вино… – повторила Бейб, а затем широко улыбнулась: – О, я вспомнила, вспомнила название того вина, которое мы должны были подать госсекретарю Уинтеру к ужину! Оно называлось «Божоле»! И не просто «Божоле», а «Новое Божоле», и тот день, когда мы давали прием, был первым днем, когда созревает молодое вино и его можно пить.
Теперь, когда Бейб вспомнила, она немного успокоилась и, откинувшись на подушки, стала с удовольствием вспоминать:
– Это происходит каждую осень. Во всем мире любители вина отмечают день молодого «Божоле» в один и тот же день. Они привозят его из Франции, так что оно прибывает сюда как раз к сроку, и все любители могут сделать первый глоток божественного напитка в одно и то же время. И однажды мы присутствовали на празднике «Божоле» в отеле «Бель-Эйр» здесь, в Лос-Анджелесе, и к нему подавались различные паштеты и сыры. Это было так здорово! Самый первый глоток божественного напитка в сезоне…
