Текст книги "Блестящие разводы"
Автор книги: Джун Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 44 страниц)
29
Если до сердечного приступа Хью приемы у Кантингтонов были частыми и интересными, то теперь они стали еще более частыми и привлекали еще более интересных людей. Нора решила, что, если муж не может выходить в свет, как это было раньше, она будет приглашать свет к нему домой.
«Вашингтон тудей» писала в статье, посвященной Кантингтонам: «Нора Кантингтон старается окружить своего мужа самыми интересными людьми Вашингтона – наиболее блестящими умами и вообще прекрасными людьми. Таким образом, Хью Кантингтон может оставаться дома и иметь прекрасную пищу для ума и глаз, так же как и его гости могут радовать свой взгляд, наблюдая за очаровательной хозяйкой одного из самых великолепных салонов города, и даже в то время, как они угощаются у великолепно сервированного стола с изысканной пищей…»
Когда Петти попыталась протестовать, обвинив Нору в том, что она утомляет бедного Хью этими «постоянными приемами-обедами», Нора поправила ее:
– Такого понятия, моя дорогая, как прием-обед, не существует. Есть приемы и есть обеды. Мы проводим приемы и едим во время обедов.
Затем, когда Бобби высказал предположение, что присутствие знаменитостей и развлечение не приносит пользы Хью с точки зрения здоровья, она также поправила его:
– Ты неправ, мы приглашаем знаменитостей не для того, чтобы развлекать их, мы приглашаем их, чтобы они развлекали Хью!
Затем Нора пошла еще дальше: она заявила, что привела в его дом весь Вашингтон, а теперь ей хочется, чтобы с ним был весь мир. Но так как это невозможно – она могла пригласить к ним только некоторых зарубежных политических деятелей, – ей придется сопровождать Хью в его поездке по всему миру. И начнут они с Китая.
– Китай! – воскликнули в изумлении его детки.
– Да, Китай, – спокойно подтвердила Нора. Как будто она говорила о чем-то не более трудном и экзотичном, чем прогулка по садику.
– Хью никогда не видел Китая, и он очень интересуется им. Вы все прекрасно знаете, как легко он воспринимает новые идеи и как он всегда говорит:
– Отсутствие движения – первый признак старости!
Подождав несколько секунд, пока до них дойдет смысл сказанного, она спокойно продолжала:
– Поэтому, если он не может ехать как официальное лицо – а это теперь невозможно, – он поедет как неофициальный посол.
– Вы что, собираетесь убить его?
– Отнюдь! Я договорилась с доктором Стейнфелдом – он поедет с нами как часть нашей команды.
– Вашей команды?
– Конечно. Неужели вы думаете, что я поеду без нашего собственного переводчика? Не слишком удобно пользоваться их переводчиками – никогда нельзя быть уверенным, что получаешь адекватный перевод!
– А как насчет питания? Ведь папочка не сможет есть их еду.
– Почему бы нет? Он всегда обожал блюда китайской кухни. У него больное сердце, а не желудок!
– С врачом или нет, папочке будет плохо в такой поездке.
– Совсем нет, он не будет уставать – я беру с собой самое современное кресло, так как не знаю, сумеем ли мы достать такое на месте. Он всегда сможет им воспользоваться, если устанет.
– А как насчет переездов из одного города в другой? У них весьма примитивные средства передвижения.
Нора засмеялась:
– Вы, как дети, беспокоитесь по пустякам! Мы полетим, и я решила, что нам лучше купить свой реактивный самолет, потому что использовать чартерный рейс – слишком дорого. Потом он всегда будет у меня под рукой, и пилот тоже будет свой. Если нам потребуется куда-нибудь полететь, у нас не будет никаких проблем. Что касается передвижения на месте, я договорилась, чтобы у нас была пара-другая лимузинов. Я беру с собой Томаса, чтобы Хью было удобно.
– За это будет платить правительство или все будет оплачиваться из кармана отца? – потребовал ответа Поль.
– Все будет за счет отца, так как он путешествует как неофициальное лицо, но почему тебя это интересует?
– Потому что все это будет стоить весьма дорого.
– Мне казалось, что мы говорим о комфорте и удобствах вашего отца, а не о деньгах. Или все дело в них?
– Конечно, нет! – смутился Поль.
– Вот и хорошо, потому что мы будем тратить деньги вашего отца. Они все еще принадлежат ему! Желает ли кто-то что-нибудь добавить к нашему обсуждению? – поинтересовалась Нора.
– Я хочу! – резко заговорила Петти. – Мне кажется, что если уж вы собираетесь совершить такое сумасшедшее путешествие, у меня и Бобби нет другого выбора, как только сопровождать вас в поездке! Так что, если возникнут какие-то проблемы, члены семьи помогут вам их разрешить.
– Как интересно! Мы с Хью говорили об этом почти теми же словами: что нам следует взять с собой кого-либо из членов семьи. Но мы не хотели как-то затруднять вас. Тебе следует заботиться о детях, а Бобби – о работе. Поэтому мы решили взять Хьюби.
– Хьюби? Но ему всего лишь восемнадцать. И даже вы не можете сказать, что он вполне взрослый человек. Большинство парней его возраста уже поступают в колледж, а он даже не окончил школу. Как он мог это сделать? Он пролетел через целый ряд школ так быстро, что за ним не успевали закрываться двери! Каким образом он сможет помочь нашему папочке? О чем вы только думаете?
– Ну, я думала о том, что его общество приятно Хью. Хьюби всегда умеет развеселить отца, когда он устал или расстроен. Я могу рассчитывать, что в его присутствии у Хью постоянно будет хорошее настроение. Доктор Стейнфелд говорит, что настроение так же важно для Хью, как и состояние его здоровья! Я вполне с ним согласна. Что касается того, что Хьюби не вполне зрел, – Хью считает, что, если мы будем доверять ему, он повзрослеет быстрее. А что касается его образования, хорошо известно, как обогащают и расширяют кругозор путешествия. Разве вы со мной не согласны?
Нора наслаждалась их путешествием.
Она была счастлива, видя, как посвежел Хью, как к нему возвращается его энергия. Хьюби оказался приятным спутником. Он повзрослел, а его преданность отчиму вызывала ответную любовь Хью. Нора с радостью наблюдала их отношения и размышляла над тем, что муж любит Хьюби гораздо больше своих сыновей.
Сначала она предположила, что их взаимная привязанность казалась такой сильной потому, что в этой экзотической стране они сильнее, чем дома, зависели друг от друга. Они вместе старались справиться, когда что-то не ладилось, и потом вместе смеялись, когда положение изменилось. Потом Нора подумала, что Хью лучше относился к Хьюби из-за того, что у них отсутствовало общее прошлое, не было прошлых ссор.
Хьюби ничего не требовал от Хью, он просто обожал и уважал его.
Потом она решила, что Хью так сильно любит Хьюби из-за любви к ней самой. Любовь генерирует любовь, получается замкнутый круг! Она сознавала, что и ее любовь к Хью растет, хотя родилась она из благодарности и уважения, а не из романтических фантазий или сексуальной страсти.
После обеда и после того, как Хью его окончательно обыграл в шахматы, Хьюби пошел в свою комнату в пекинском отеле «Ройял». Хью сказал Норе:
– Ты знаешь, Нора, я не жалею, что Хьюби не поступил в Гарвард. Я надеюсь, что он будет учиться в Вашингтоне и будет жить дома с нами.
Нора вздохнула.
– А я не уверена, что он сможет поступить хотя бы в какой-нибудь колледж. А если и поступит, что он будет изучать? Нам придется примириться с тем, что он никогда не станет адвокатом, как твои сыновья.
– Ну и что? У них у всех есть степени, но ни один из них не работает по специальности.
– Но они занимаются уважаемым делом и хорошо подготовлены для этого. Если даже Хьюби поступит в колледж, к чему он станет готовиться? Быть профессионалом по части очарования или стать одним из – как их называют? – сексуальных символов?
Хью рассмеялся, хотя Нора совсем не шутила.
– Не волнуйся, Нора. Если ничего не выйдет, он всегда сможет заниматься делами семьи. Связь с прессой, реклама, информация и т. п. – вот что он всегда сможет делать. Если мы протащим его через годы учебы в колледже, мы постараемся найти ему местечко в госдепе. Им совсем не помешает человек, который так очаровывает людей, как Хьюби. Только не волнуйся, мы все равно найдем ему место, где он сможет применить свои таланты. Как только вернемся домой, сразу этим займемся.
Его слова успокоили Нору, и она еще раз порадовалась, что у нее такой хороший и внимательный муж, После того как они занимались любовью и Нора постаралась поскорее довести Хью до конца, она лежала в постели и думала о возвращении домой. Они планировали вернуться на следующее утро.
Но утром, когда они проснулись, весь мир узнал, что президент Кеннеди убит. Когда Хью услышал о трагическом событии, у него случился обширный инсульт.
Вместе с Хью, который был почти полностью парализован и окончательно прикован к инвалидной коляске, но оставался пылким сторонником демократов, каким он всегда был, Нора организовала «Фонд Кантингтона за политические действия демократов». Это была группа для сбора средств и банк сбора и осмысления информации для всех демократов, которые хотели избрания или переизбрания на федеральном и региональном уровнях.
Офис фонда был расположен у них в доме, и политики прилетали к ним отовсюду за денежными чеками и за консультациями. Норе приходилось проводить много приемов, чтобы собирать деньги для фонда, поэтому дом на «Р»-стрит был постоянно полон шума и людей, которые приезжали и уезжали. Они привозили с собой новые идеи и интересные сообщения, от них исходили флюиды энергии и стремление достичь поставленной цели. Хью был в центре всех событий, Нора не собиралась ничего менять, хотя постоянно выслушивала семейные возражения по этому поводу.
– Что вы стараетесь сделать с нашим отцом, Нора?
– Вопрос не в том, что делаю я, а что Делает Хью. Он действует, а не ведет растительный образ жизни.
– Но он не может этим заниматься. Он же почти полностью парализован.
– Его тело – да, но не его разум и дух. И мы будем стараться, чтобы так продолжалось и дальше.
– Но вы убиваете его!
Нора рассмеялась. Она могла бы постараться объяснить, что пытается дать ему возможность как можно дольше продолжить вести свою привычную жизнь, вместо того чтобы стать живым мертвецом, но им ничего не возможно было объяснить! Они предпочитали думать, что она хочет довести его до смерти, чтобы наконец добраться до его денег.
Их уверенность была подкреплена, когда однажды вечером Билли и Дейзи пришли навестить Хью. Хью собирался спать, и поскольку они не поверили дворецкому, что их не могут принять, Норе пришлось спуститься вниз самой, чтобы еще раз повторить им отказ: Хью был занят своими вечерними процедурами и подготовкой ко сну. Нескромная Дейзи сердито потребовала, чтобы ей объяснили, какие такие процедуры подготовки ко сну могут не позволить им увидеть парализованного Хью всего на несколько секунд.
– Все зависит от вашего отношения к сексу. Некоторые предпочитают аудиторию, когда занимаются сексом, а некоторые – нет. Хью, как и я, предпочитает делать это без зрителей. Теперь извините меня, – Нора лучезарно улыбнулась и плотнее запахнулась в прозрачный халатик, – я должна вернуться к моему мужу, чтобы мы могли заняться тем, что вы стараетесь прервать. Вы же знаете, как это бывает, я не хочу, чтобы меня ждал мой муж.
Она оставила их внизу и пошла наверх, но слышала, как поперхнулась Дейзи и выругался Билли, потом Дейзи сказала:
– Она имеет в виду?..
Билли снова выругался, потом она услышала, как заскулила Дейзи:
– Я не понимаю, как парализованный человек может заниматься этим? Скажи мне?
Норе хотелось вернуться и по стадиям объяснить все в деталях Дейзи, но она не сделала этого. Дейзи уже давно выросла, пусть сама обо всем догадается.
Потом она услышала, как Билли сказал:
– Мы были правы в отношении ее. Так или иначе она старается затрахать старика до смерти!
30
Вскоре после того, как они вернулись в Вашингтон из Палм-Бич, где они провозгласили новогодний тост – «Пусть 1968 год станет самым прекрасным годом!», – Норе пришлось расстаться с надеждой, что Хьюби когда-нибудь закончит колледж. Она узнала, что хотя он каждый день аккуратно отбывал из дома, якобы на занятия в колледж, попадал он туда весьма редко. Его отвлекала по дороге масса других более интересных вещей – занятия любовью с женщинами всех возрастов, занятия в спортзале, где он добился хороших успехов, друзья, которые могли его уговорить съездить в Нью-Йорк на спортивные соревнования или развлечься там. Его также отвлекал аэродром, где он держал свой самолет – прошлогодний подарок Хью к двадцатидвухлетию.
Нора успокаивала себя тем, что в свете того, что происходило во всем мире, поведение Хьюби было не так ужасно. Она, конечно, была расстроена, что все ее надежды и мечты не сбылись. Она ясно понимала, что ее милый сынок стал типичным плейбоем.
Январь стал тем месяцем, когда Хью перестал вставать с постели, у него не стало сил даже сидеть в своей коляске.
В течение нескольких месяцев он становился день ото дня все слабее и слабее, но Нора настаивала, чтобы он был побрит и одет каждое утро перед тем, как начать новый день выхода в свет, даже если этот свет состоял из четырех стен и ее самой, везущей его кресло.
Нора не хотела, чтобы он оставался в стороне от происходящего, и настояла, чтобы он продолжал сидеть во главе стола, когда у них собирались гости к ленчу или обеду. Правда, он уже не так ясно мыслил и не так живо реагировал на разговоры. У него ухудшились слух и зрение, и он стал плохо говорить. Но Нора продолжала себя вести так, как будто с ним все было в порядке. Она старалась, чтобы он принимал участие во всех разговорах.
– Ты слышал, что сказал губернатор по поводу программы освоения космоса, дорогой? – спрашивала его Нора, повторяя все, что сказал губернатор, потом она быстро поворачивалась к этому человеку: – Хью говорит, что он с вами полностью согласен.
Но сейчас это уже было невозможно. С Нового года у него наступило явное ухудшение, в феврале ему стало еще хуже. В феврале же Никсон объявил о выдвижении своей кандидатуры в президенты, а Хьюби записался в морские пехотинцы.
Хью пытался успокоить Нору:
– Ты должна им гордиться. Он сделал свой выбор!
Была огромная разница в том, чтобы гордиться своим сыном и умирать от ужаса, что мальчик вскоре отправится во Вьетнам. Ей было трудно не думать о том, что двигало Хьюби – патриотизм или же стремление поучаствовать в приключениях? Она вспомнила маленького мальчика, который всегда мечтал об униформе.
В марте стало несколько получше. Боб Кеннеди также объявил о своем выдвижении, и это было хорошей новостью. Если кто-то и мог обойти Хитренького Дика, то только Боб Кеннеди. Хью был настолько рад этому, что в течение пяти дней сидел в кресле по нескольку минут в день.
В апреле убили доктора Кинга. Все испытали чувство тяжкой утраты, и самым страшным были волнения, вызванные его убийством.
Апрель также стал тем месяцем, когда на пороге появился Хьюби, великолепно выглядевший в своей голубой форме морского пехотинца. Он улыбался и был красив, как никогда! На какой-то момент время как бы вернулось вспять на двадцать пять лет, – сходство сына с Хьюбертом Хартискором всколыхнуло прежнюю боль.
Ее сердце сильнее забилось от гордости, и она подумала, что сейчас расплачется, но когда узнала, что Хьюби был в самоволке, ужасно разозлилась! Он уже не маленький мальчик, который творит разные проказы, а мужчина почти двадцати трех лет, на которого могут полагаться друзья во время сражения, и он должен вести себя соответственно.
Хьюби, как всегда, мило оправдывался:
– Я боялся, что они нас отправят и я не смогу попрощаться с вами. Я не столько волнуюсь о тебе, мама, как об отце. Знаю, что тебя увижу снова, но могу ли быть уверенным, что вновь увижу его? Я должен был это сделать…
И тут, конечно, Нора заплакала. Потом он пошел к Хью, чтобы посидеть у его постели. Хьюби держал его за хрупкую руку и целовал в морщинистую щеку, и все они плакали – Нора, Хьюби и Хью. Потом Нора потребовала, чтобы Хьюби тут же вернулся на базу. Нора еще поплакала, она вспомнила стихи: «Апрель – самый жестокий месяц…»
Но только в мае уплыл Хьюби. А в июне был убит еще один боец из клана Кеннеди – Роберт.
В июле Соединенные Штаты, СССР и пятьдесят девять других государств подписали Договор о нераспространении ядерного оружия. Это стало признаком надежды, что все наконец нормализуется в их сумасшедшем, перевернутом с ног на голову мире.
В июле же Хью заявил, что ему следует привести в порядок его дела, и он просил, чтобы послали за его старым и верным другом – адвокатом Уордом Проути.
– Зачем тебе понадобился адвокат? – спросила Нора. Она почувствовала, что Хью знает о близости своей смерти. – У тебя же есть целых четыре своих адвоката. Они посещают тебя каждый день. – Она попыталась пошутить, но ей это плохо удалось.
– Они приходят не для того, чтобы навестить меня, они приходят, чтобы увидеть тебя.
Нора засмеялась:
– Меня? Они что, внезапно влюбились в меня, после всего, что было?
– Не думаю. Они приходят, чтобы выведать, что еще ты задумала. Чтобы увидеть, как ты стараешься подтолкнуть умирающего старика, чтобы он завещал тебе все свои деньги…
– Нет, нет, Хью, – запротестовала Нора. Она не знала, почему протестует: потому ли, что не хочет думать о такой возможности и о том, что он умирает, или ужасается мысли, что его сыновья приходят сюда не из любви к отцу. Потом она спросила, заранее зная ответ:
– Почему ты пригласил Уорда?
– Чтобы завещать тебе все деньги, ведь они боятся именно этого! Я хочу отменить наш брачный контракт и оставить тебе все! Тогда ты сможешь отдать парням то, что захочешь, то, что посчитаешь нужным.
– Нет, Хью. Когда мы женились, я подписала контракт, ты сам настоял на этом и учил меня, как следует торговаться. Все твои сыновья, включая Хьюби и меня, имеют равные доли наследства. Мне кажется, что так будет законно и честно. Твои сыновья были с тобой большую часть твоей жизни, и я…
– Ты сделала мою жизнь праздником и счастьем, – закончил Хью за нее.
Нора взяла и поцеловала его руку, кожа на ней стала тонкой и шелковистой.
– Если это так, пусть все и останется праздником любви, тем праздником, который не будет нарушен ни злобой, ни жадностью.
Было очень трудно не думать о прошлом и еще труднее думать о будущем.
Август был месяцем, когда Нора и Хью следили по телевидению за тем, как демократы выдвинули Хьюберта Хэмфри, но затем пришлось выключить телевизор, потому что погромы на улицах Чикаго слишком расстраивали Хью. В августе же она ходила по всему дому с переносным радиоприемником, чтобы не пропустить новостей о войне во Вьетнаме. Она слышала в это время много песен. «Битлз» пели «Хей, Джуд», Доорс – «Хеллоу, я люблю тебя». Но ее самой любимой стала «Солнечный свет твоей любви!».
Весь сентябрь она ждала, когда же принесут письмо от Хьюби, и обмирала от страха, что вместо письма может прийти страшная телеграмма о его смерти. Все смешалось с бесконечными «марафонами», когда она, не отрываясь, читала Хью, сидя у его постели. У нее появилось суеверие, что если она не перестанет читать, то смерть не придет и не заберет у нее никого из любимых. Только вдруг ей недостанет книг для чтения?! Но этого бояться не следовало, и поэтому все должно было сложиться в ее пользу.
В сентябре она стала жалеть, что побоялась отвезти Хью на Кейп-Код на лето, потому что хотя он и стал хуже видеть, но смог бы еще раз насладиться тем, как встает солнце над Антлантикой. Поэтому в сентябре Нора отвезла его туда. У него все еще оставалось время, чтобы в последний раз полюбоваться поднимающимся солнцем, вместо того чтобы просто лежать и ждать смерти!
Когда они приехали на Кейп, Хью вспомнил о том Дне благодарения, когда Хьюби выпалил, как он счастлив, что Хью его отец. Эти воспоминания заставили его заплакать.
– Это прекрасные воспоминания. Пожалуйста, Хью, не надо плакать.
– Но я подвел его… Нора, и тебя тоже.
– О, Хью, как ты можешь так говорить! Это неправда. Ты был прекрасным отцом для Хьюби.
– Но ты ждала, что я смогу обеспечить его будущее – найти ему работу. Когда он вернется, меня уже не будет, чтобы сделать это для него.
Она не стала оскорблять его фальшивыми заверениями.
– Ты дал ему любовь и чувство принадлежности, и больше этого никто не смог бы сделать для сына. Хотя я не всегда это понимала, но люди могут иметь только то будущее, которое они сами уготовили для себя.
Она планировала отвезти Хью в Палм-Бич в конце октября, когда начнет краснеть и желтеть листва, – самое прекрасное время, чтобы избежать серых дней вашингтонского ноября, но Хью сказал, что он хочет вернуться в Вашингтон.
– Это наш городской дом и наш родной город, где мы жили вместе. Мы с тобой перевернули этот город вверх дном на некоторое время, правда, моя дорогая?
Вот что они делали в октябре: они вернулись домой.
В ноябре, когда она с ума сходила, так и не получив ничего от Хьюби, она не услышала вестей от него, но услышала о нем! В ту же секунду, когда она услышала новости, она ринулась в комнату Хью, которая теперь больше напоминала больничную палату, а не спальню. Хотя сиделка сказала ей, что только что дала мистеру Кантингтону успокоительное, Нора воскликнула:
– Хью! Хьюби жив. Он ранен, но жив!
– Как? Что?
– Ты не поверишь, но он прыгнул в лужу, и он вынырнул из нее, весь покрытый грязью и тиной, но… – ее голос стал торжественным, – но омытый славой! Наш Хьюби!
– Какая лужа? – спросил Хью, нетвердо ворочая языком.
Тогда Нора попыталась ему объяснить, что, конечно, это была не лужа, а рисовое поле. Там залег отряд северовьетнамцев, и после того как он долго полз на брюхе, младший капрал Кантингтон бросил в них гранату, а потом полез в самую кашу, чтобы прикончить их выстрелами из «М-16», не знаю, что это такое. Мне кажется, что я все правильно пересказала тебе, но я так взволнована… Да, они еще добавили, что он ранен, но не тяжело, что-то с его ногой… О, Хью, он скоро вернется домой!
«Пожалуйста, дождись его!»
– Скоро, – прошептал Хью. – Но почему ты назвала рисовое поле лужой? – спросил он, засыпая.
«Потому что жил на свете маленький мальчик, который прыгнул в лужу просто потому, что ему так хотелось, а они устроили по этому поводу страшный шум, называли его хулиганом. Кто бы мог подумать, что этот хулиган снова прыгнет в лужу, когда станет взрослым… и вылезет из нее героем?!» Может быть, в конце концов, она все сделала правильно… она и Хью…
«Может, Хьюби прыгнул еще раз просто, чтобы доказать что-то себе».
Декабрь стал тем месяцем, когда она похоронила Хью. Две недели спустя, после того как Хью похоронили на Кейп-Коде, на семейном участке рядом с его первой женой Ритой (она должна была это сделать из-за Билли, Бобби, Поля и Питера), Нора организовала поминальную службу в Вашингтоне в Национальном кафедральном соборе..
Все две тысячи мест в соборе были заняты, она сама проследила, чтобы все важные местные персоны или люди, известные в международных кругах, были усажены на отведенные им места. Так что никто не мог пожаловаться на невнимание. Явились все дипломатические представители, президент и миссис Джонсон присутствовали там. Были также вновь избранный президент Ричард Никсон и его хорошенькая жена Пат и провалившийся кандидат Хьюберт Хэмфри. Хью был бы доволен. Он верил, что следует заживлять разрывы и наводить мосты!
Нора пришла в собор одетая в прекрасный черный костюм, на лацкане которого была прикреплена бриллиантовая булавка. Нора пришла с единственным членом ее семьи – Хьюби, украшенным знаками отличия и слегка прихрамывающим. С ней также был милый Тони, прилетевший, чтобы поддержать ее. Она гордо улыбалась. Она уже достаточно плакала одна, сейчас с этим было покончено. Так думала Нора, но когда Хьюби вошел на возвышение, протянул медаль, полученную им за отвагу и сказал:
– Медалью наградили меня, но я ее не заслужил – ее заслужил мой отец. Рука Хью Кантингтона была на моем плече, он подтолкнул меня, и его голос прошептал мне на ухо: «Сделай это, сын… сделай то, что от тебя требуется, – и я это сделал…» – Нора расплакалась.
«Он прыгнул, но на этот раз просто потому, что ему так хотелось…»
После того как Хьюби вернулся на базу, Нора на некоторое время поехала в Палм-Бич. Она еще не была готова начать жить на «Р»-стрит. Тони поехал с ней, чтобы ей не было так одиноко.
– Ты такой милый, Тони, что остаешься со мной.
– Нет никакого другого места, где бы мне было так хорошо, как то, где есть очаровательная Нора Холл-Хартискор-Нэш-Кантингтон. Потом сейчас пик сезона в Палм-Бич, а ты прекрасно знаешь, как старый, любящий развлечения Тони обожает разгар сезона.
– Тони, ты такой хороший друг. Самый лучший!
– Но все же не лучший из мужей. Как жаль! Когда я приехал сюда под тем предлогом, что хочу поддержать тебя и составить тебе компанию, у меня в уме был совершенно другой мотив.
– Вот как? – Нора продолжила его игру.
– Я подумал: может быть, мне удастся тебя ухватить в перерыве между мужьями!
«Он что, дразнит ее? Возможно. С Тони никогда ничего не знаешь наверное и точно!»
– Сэр, я вас умоляю, я вдова в трауре и со мной нельзя так…
Он опустил глаза, поняв, что Нора подала ему сигнал – стоп-сигнал. – Хью был самым хорошим мужем? Я надеюсь, что да. Ты всегда заслуживала самое лучшее.
– О, Тони, я не уверена, что могу дать определение «самый лучший», так же как не уверена, что могу описать любовь. И то и другое проявляется в разных формах. Но я могу сказать, что Хью был лучшим из мужчин и я очень сильно любила его.
«Я выходила за него замуж из-за имени и денег и чтобы он любил Хьюби, а получила от него так много!»
– Что же будет дальше с моей подругой Норой? Ты вернешься в Англию? В поместье Меррилли?
– Иногда мне этого хочется – там так легко и спокойно. Но нет, я не могу этого сделать. Я теперь американка, и что самое главное – Хьюби гражданин США, его наследство находится здесь. Я должна сделать так, чтобы он нашел свое место здесь, как этого хотел Хью. Я поеду в Вашингтон, чтобы продолжить там работу с фондом. Хью гордился, что он демократ. Это стало частью его, и я надеюсь, что Хьюби тоже станет частью этой работы. Мне кажется, что таким образом будет лучше всего использована часть наследства Хьюби.
– Но как насчет тебя, Нора? В своем хрустальном шаре ты не видишь для себя еще одного мужа?
– Нет, не думаю, – рассмеялась Нора. – Во-первых, у меня было больше мужей, чем должно быть у одной женщины. И самое важное – я выходила замуж по самым разным причинам, а теперь, ты знаешь, мне кажется, что у меня больше не осталось ни одной причины, чтобы еще раз выйти замуж!
