Текст книги "Блестящие разводы"

Автор книги: Джун Зингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 44 страниц)

42

Оставалось две недели перед осенним балом, он проводился каждый год – мальчики из школы Тауни танцевали с девочками из школы Бизли. У них также был безалкогольный пунш. Девочки сидели в комнате Сэм, слушали музыку и обсуждали фильмы, когда Бейб объявила:

– Моих родителей пригласили на бал, чтобы они наблюдали за танцами.

– И они согласились? – спросила Сэм. Она вскочила, чтобы выключить Джанис Джоплин, ей нужна была тишина, чтобы как следует переварить новости.

– Конечно. Это самое приятное для них, им так нравится наблюдать за поведением людей, если даже это всего лишь подростки. Когда мы будем танцевать слоу-фокс, они, наверное, будут ходить вокруг нас с метром и измерять перед нашими передками.

– Тогда все. Если там будет Кэтрин, я, наверное, не пойду, – Сэм сделала гримаску. – Но мне все равно не хотелось туда идти. Кому интересно танцевать с этими кретинами. У них всегда прыщи и потные ладони. Кроме того, они или карлики, или же неуклюжие верзилы. Кому они такие нужны? А если там еще будет Кэтрин и она станет ходить за мной по пятам и дышать мне в затылок!.. Нет, меня это не устраивает. А как ты, Хани? Ты будешь подвергаться этой пытке?

– Мне все равно. Я сделаю то же, что и вы.

– Что ты говоришь? – возмутилась Бейб. – Разве у меня есть выбор? Ты что думаешь, что моя мать не потащит за собой, если они с отцом пойдут туда? Вам тоже придется пойти. Вам двум. И если вы не пойдете, тогда вы – предательницы, и я…

– Что? – фыркнула Сэм. – Ты покончишь с собой? Ты все время только угрожаешь, но ты никогда этого не сделаешь.

– Нет, это совсем не то наказание для вас. Но если вы не поддержите меня, я прекращу свое членство в ДПМ. Я даю вам две минуты, чтобы обсудить мой ультиматум, – она нарочито засекла время, потом подошла к столу Сэм и начала проверять ящики.

– Что ты там потеряла?

– Я ищу бумагу и перо, чтобы написать мой формальный отказ от участия в ДПМ!

Сэм сказала «Угу», а Хани нервно засмеялась.

– Ну, – Бейб хлопнула в ладоши, – ваше время истекло! Так, я начинаю писать, – потом она с отвращением заметила: – Боже, в этом бардаке невозможно найти нормальную ручку!

– Если у тебя нет нормальной ручки, ты не сможешь написать заявление об отказе, – захихикала Хани.

– Нет, она может. Она может напечатать его, – холодно заметила Сэм. – Эй, Трейси, я разрешаю тебе воспользоваться моей машинкой.

– Ты лучше за собой следи, Грант, а то я швырну твою машинку прямо тебе в рожу! – Губы Бейб начали дрожать.

– Попробуй, попробуй!

Сэм начала наступать на Бейб, которая отбежала к кровати, схватила подушку и начала отбиваться, Сэм прыгнула на нее и свалила на кровать. Потом сделала вид, что Бейб победила ее, – та старательно колотила ее подушкой, пока Сэм не запросила пощады.

– Ладно, ладно! Я сдаюсь и пойду на этот идиотский бал!

Бейб довольно улыбалась:

– Я знала, что ты пойдешь! И ты тоже, Хани! Я в этом ни минуты не сомневалась!

– Как это?

Бейб поднялась с кровати и, отбивая такт, стала крутить своим задком и напевать:

Дружба! Дружба!

Вот какое слово!

Можем поругаться,

Можем помириться,

Раз, и все готово!

Вечером перед балом Бейб от волнения начала орать в телефон:

– Ой, какие у меня великолепные новости!

– Я на это сильно надеюсь, потому что ты мне поранила барабанную перепонку, – возмутилась Сэм. – Ну, в чем дело?

– У моей матери грипп. Ее завтра не будет.

– Ты права, это действительно хорошая новость. Мне бы хотелось, чтобы была еще одна.

– Я надеюсь, ты не имела в виду, чтобы она никогда не выздоровела. Она все же моя мать.

– Ну, Бейб, я никогда не говорила такого! Я могу надеяться на это, но сказать это тебе… Ха-ха-ха! Я шучу! Я даже не могла бы это сказать Норе. Я просто хотела сказать, что еще лучшей новостью могла бы быть новость о том, что и твоего отца там не будет!

– Я с тобой согласна. А его там и не будет. Он заявил, что его обязанность – остаться дома с маменькой.

– Великолепно. Ты мало ценишь своего отца, Бейб! Какая преданность! И он выбрал для этого Кэтрин! У-ди-ви-тель-но!!

– Ну, мне пора бежать и спросить у мамаши, не нужен ли ей чай или что-нибудь еще, потому что отец уволил горничную за неповиновение, а кухарка начала снова выступать! Она заявила, что ее нанимали в качестве кухарки-экономки, и ей осточертело делать за всех эту е… работу! Конечно, если бы мадам царица была бы здорова, она бы высекла рабыню кнутом, чтобы та знала свое место, но пока папенька говорит, что мы должны делать все возможное, чтобы маменьке было комфортно!

– Ты только подумай, Бейб, это твой единственный шанс посчитаться. Сейчас, когда Кэтрин так слаба, ты сможешь этим воспользоваться! Ты можешь облить ее ледяной водой или же убрать все ее одеяла, и когда она начнет дрожать от холода, ты ей начнешь объяснять, как заботишься о ней и стараешься, чтобы у нее снизилась температура. Кроме того, ты ей можешь не приносить пищу. Ну как в пословице: «Голова в холоде, брюхо в голоде».

– Мне казалось, что это относится только к мужчинам.

– Ты еще такая молодая, Бейб, и многого не понимаешь! Тебе же только пятнадцать!

– Я тоже думала о том, что мне стоило ее немного помучить, пока она такая слабая, но потом я подумала, что со мною будет, когда она начнет выздоравливать! О, мне кажется, что я слышу, как она слабым голоском требует, чтобы ей дали горячий чай. Подожди меня минутку. – Она отодвинула трубку от своего рта: «Да, мэм, миссис Трейси, я иду с поникшей головой. Слушаюсь и повинуюсь, мэм!» Ты все слышала Сэм, мне нужно бежать!

Через час Сэм перезвонила Бейб:

– Мне кажется, что тебе будет интересно знать. Позвонили из школы, чтобы предложить отцу и Норе поприсутствовать на танцах завтра. Кажется, что микроб гриппа не погиб после стычки с твоей мамашей, он успел заразить еще нескольких родителей. Мы этого даже не ожидали, мы надеялись, что твоя маменька отравит микроб! Поэтому из школы звонили моему отцу и Норе.

– Они будут на танцах? Твой отец и Нора? Нормально! Они хотя бы не вредные!

– Нора будет, а папочка – нет! Он уезжает из города!

Тедди повесил трубку и сказал Хани:

– Звонила Нора.

– Да? Она тебя приглашала на обед? Надеюсь, что в этот раз ты согласился пойти? Мне кажется, что неудобно все время отказываться. Гранты вполне приличные люди. Папа, они даже не кусаются!

Тедди засмеялся:

– Я согласен с тобой. Надеюсь, что Нора уж точно не кусается! – Хани стала думать, что это значит: Т. С. не нравится ее отцу? Потом она подумала, что, может, все дело в Т. С. и именно поэтому Тедди никогда не принимал приглашения Норы, что избегал отца Сэм.

– Нет, она не приглашала меня на обед, но я принял ее приглашение вместе с ней прийти на танцы к вам в школу.

Хани была удивлена:

– Ты согласился? Как это так?

– Потому что она просила меня так, что я не мог ей отказать. Она сказала, что я должен это сделать для нее, должен составить ей компанию, поскольку ей придется столкнуться с тяжелой ситуацией – оравой танцующих рок подростков и группой учителей из вашей школы. Но я обещал, что не стану ее цитировать, поэтому ты не должна повторять ее слова своим подругам.

– Я не буду этого делать. Мне кажется, что ты правильно поступил, согласившись сопровождать Нору, ты должен ей помочь.

Хани решила, что Нора – молодец, что пригласила Тедди. Она даже подумала, что Нора сделала это специально, чтобы постараться выманить его из дома, он хоть немного отвлечется от своих невеселых мыслей.

Сидя па стульях, которые стояли вдоль стен гимнастического зала, Сэм отказывала всем кавалерам. Хани сидела рядом с ней и тоже отказывала всем. Она решила не покидать Сэм, потому что Бейб, пользовавшаяся бешеным успехом, не пропускала ни одного танца.

– Нетрудно понять, почему Бейб пользуется таким успехом среди юношей Тауни. Ты поняла, Хани? Она единственная девушка, которая меньше ростом, чем эти коротышки.

– Она еще и прекрасно танцует. А тебе не следовало надевать такие высокие каблуки! Ты сделала это специально, чтобы быть уверенной, что будешь выше любого парня, чтобы у тебя была отговорка не танцевать сегодня!

– А какие у тебя причины?

– Я сижу, чтобы тебе не было так скучно.

– Нет, Хани, ты это придумала, чтобы как-то обелить себя. Мне кажется, что правда в том, что мы здесь лишние и не подходим этим мальчикам. Я – потому что слишком для них взрослая, а ты – потому что боишься, что за тобой будет ухаживать слишком много ребят!

– Я боюсь этих ребят?

– Нет, ты боишься популярности. Любая другая девушка с твоей фигурой и твоей внешностью крутила бы всеми этими мальчишками, чтобы просто позабавиться, а ты этого не делаешь. Ты начинаешь зажиматься, если даже мальчик только посмотрит на тебя. Вспомни, как ты повела себя на прошлой неделе, когда эти парни из университета клеились к нам в кафе. Бейб была готова ползти с любым из них куда угодно, а ты вела себя как каменная.

– А ты? – начала контратаку Хани. – Ты тоже была не очень-то дружелюбна с ними, глядела на них сверху вниз.

– Но я на них реагировала. Я их провоцировала, даже выдала им несколько шуточек, и я потряхивала волосами, чтобы они лучше оценили, какие они красивые и густые.

– Хорошо, мой дружок Сэм, доморощенный психолог, почему, ты думаешь, я боюсь реагировать на молодых парней? – Хани разозлилась на замечание Сэм, но была заинтригована. Ей было любопытно, что же скажет Сэм по этому поводу.

– Мне кажется, ты боишься, что станешь как твоя мать!

Хани обиделась, но ответила:

– Мне нужно об этом подумать. А ты – ты хочешь стать, как твоя мать?

– Сейчас мы говорим о тебе, а не обо мне.

Было видно, что вопрос взволновал Сэм, и Хани пожалела, что задала его. Она знала, что Сэм не любит говорить о своей матери ничего, кроме того, что она была аристократкой из Пасадены. Сэм говорила это время от времени, зная, что Бейб от этого заявления взлетает до потолка! Потом Сэм сказала:

– Нет, я не хочу быть похожей на мою мать. Зачем? Она умерла, почти не пожив на свете.

Хани мягко спросила:

– Отчего она умерла? Ты нам об этом никогда не говорила.

– Как ты считаешь, отчего она могла умереть? Она была сильно больна. Она не от старости умерла. Больше всего страдал мой отец. Он долго не мог прийти в себя после ее смерти. Он так долго не женился во второй раз, пока не сдался бывшей графине, она смогла так глубоко запустить в него свои когти, и ты посмотри на нее!

Она показала на Нору, которая танцевала с Тедди. Нора оживленно разговаривала, а Тедди ей улыбался.

– Похоже, она его совершенно очаровала, правда? – Сэм громко фыркнула. – Ты подумай, она, наверное, на целых восемь лет старше его. У нее совсем нет стыда! Как только мой отец уезжает из города, она…

– Сэм, она пригласила моего отца, потому что я тоже учусь в этой школе!

Ей нравилось, что отец пришел в школу и что он так прекрасно выглядел в темном костюме и белой рубашке, с его длинными светлыми волосами, которые волнами лежали на воротничке. Она была счастлива, что перед вечером он ничего не пил – по крайней мере, это было совсем незаметно. И что бы ни говорила Сэм относительно причины Нориного приглашения на вечеринку, Хани не позволит, чтобы Сэм испортила ей удовольствие оттого, что ее отец был здесь, с ними в школе!

– Конечно, нет никакого вреда в том, что он такой симпатичный и умный, не правда ли? Но ты не беспокойся Хани, он не настолько богат, чтобы она воспринимала его достаточно серьезно и сделала его мужем номер пять!

Хани в недоумении уставилась на нее:

– У тебя что, крыша поехала? Если ты не хочешь танцевать или нормально разговаривать, давай хотя бы выпьем пунш.

Сэм скорчила гримаску:

– Ну, нет. Это всего лишь подкрашенная моча из консервной банки, и если мы все неделю отказываемся ее пить, то какой смысл начинать пить ее сейчас?

Хани попыталась обосновать свою мысль:

– Потому что это единственное, чем сейчас можно напиться, пить так хочется!

Когда они уже собирались уходить, они никак не могли найти Бейб, как будто она испарилась. Тедди и Нора очень расстроились, поняв, что не справились со своими обязанностями.

– Не беспокойтесь, – заявила Сэм, закатывая глаза, – мы знаем, где ее искать! Я правда, Хани?

После того как они колотили в дверь туалета в подвале не менее пяти минут, Бейб наконец оттуда появилась с мальчиком, который был ниже ее на пять сантиметров как минимум. Сэм проворчала:

– Послушай, Бейб! Тебе следует как-то обуздать свое пристрастие к мужикам и туалетам, иначе это останется с тобой на всю оставшуюся жизнь! И ты никогда не сможешь от этого избавиться. И чем тебе придется тогда заниматься?

43

Как только была назначена дата проведения весеннего варьете школы Бизли – в данном событии должны были принимать участие все ученики – либр в качестве непосредственного участника или же как подсобные рабочие, художники-оформители и т. д., – Сэм захотела стать продюсером этого шоу. Хотя раньше никто не предполагал такую форму участия учеников, но руководительница факультета решила, что так ей самой будет меньше работы, и с удовольствием ухватилась за предложение Сэм.

Сэм сразу же назначила Хани и Бейб своими помощниками, она назвала их ассоциированными продюсерами. Тогда Бейб немедленно поинтересовалась, правда ли, термин «ассоциированный продюсер» на киношном жаргоне означал ассистент «большого пирога»? Сэм тут же отпарировала: «Если Бейб не нравится слово «ассоциированный», она совсем не против, чтобы Бейб сама выбрала название своей новой работы».

– У тебя есть масса вариантов, только выбирай – подчиненный, младший, подсобник, мальчик на побегушках!

Затем Сэм уговорила Хани, которая стеснялась показываться на сцене, прочитать какой-нибудь литературный отрывок, может быть, что-то из Шекспира, ведь Хани серьезно интересовалась театром и думала о том, чтобы выбрать карьеру драматической актрисы.

– Как ты собираешься выступать на профессиональной сцене, если стесняешься выйти на сцену даже здесь? Тебе необходимо преодолеть свое смущение.

– И как же великий продюсер собирается нас развлекать? – поинтересовалась Бейб, правда, вопрос этот прозвучал достаточно мирно.

– Ну, Бейб, как продюсер, я, естественно, не буду сама выступать. Разве мой отец играет в своих фильмах? Но у меня есть великолепная идея, как использовать все твои необыкновенные таланты – ты же поешь и танцуешь? Я подумала, что в финале нам не помешает большой музыкальный номер. Такого типа, как это делалось в сороковых в фильмах с Джуди Гарланд и Мики Руни. Вот и нам надо сделать что-то типа этого номера. Ну, ты понимаешь, когда собираются все ребята, живущие по соседству, и кто-то кричит: «Ребята, пошли. Давайте что-то изобразим!» Неожиданно начинает играть музыка, и все поют и танцуют. В этой сцене будут принимать участие все ребята, все будут петь и танцевать. Что ты на это скажешь?

– Ну, я могу сказать, что твоя идея не такая уж новая и она меня совсем не привлекает, – начала Бейб, в ее голосе не было заметно особой радости.

– Я не могу сказать, что мне нравится твоя реакция и тем более твоя неблагодарность, – ведь я стараюсь продемонстрировать твой талант. Я думала, что ты будешь нашей звездой.

Бейб немного смягчилась:

– Послушай, я тебе благодарна за заботу, правда! Но это всего лишь дешевое шоу для дешевой школы. А ты говоришь о Джуди Гарланд и Мики Руни, и о финале, и об успехе. Беда твоя, Сэм, в том, что ты обо всем думаешь в рамках кино. Ты, кроме кино, о чем-либо можешь думать?

– Ну о чем, например?

– О мальчиках. Моя мать, наконец, разрешила мне ходить на свидания, если только мальчики будут из хороших школ и приличных семей, а вы двое не хотите мне помочь и отказываетесь быть еще двумя парами и вместе ходить на свидания.

– Нет, я совсем не думаю о мальчиках, мисс Подростковый джаз 1972 года, – устало пошутила Сэм, – я никогда не бегаю за мальчиками. Ты же знаешь, что я предпочитаю более взрослых мужчин, – и она снисходительно улыбнулась.

– Но это еще не значит, что они у тебя есть! Насколько мне известно, у тебя нет никаких отношений с противоположным полом, кроме флирта на дальней дистанции, как бывает, когда ты – в одной комнате, а парень – в другой и ему никак до тебя не добраться. И так у тебя со всеми – молодыми и старыми!

– Но это вовсе не означает, что у меня не было никаких отношений со взрослыми мужчинами в те времена, когда я еще не была знакома с тобой. Или же, что этот опыт так ранил, что у меня нет настроения, чтобы…

– Послушай, ты всегда только намекаешь на этого таинственного мужчину, который старше тебя, и на такую любовную связь, которая потрясла мир! Но мне кажется, что ты все это только придумываешь! Если ты не можешь подкрепить свои выдумки настоящими свидетельствами, я предлагаю тебе взять свои выдумки и засунуть их себе в…

– Давайте вернемся к празднику, – быстро вмешалась Хани, пока не разгорелась настоящая ссора. – Бейб права в одном, Сэм. Мы не сможем по-настоящему хорошо сделать номер, о котором ты говоришь! Его нужно будет репетировать, доставать подходящие костюмы, нужна хорошая хореография… Между прочим, кто будет ставить танцы? Мне кажется, нам лучше поставить отдельные номера. Если ты согласна, мы сможем сделать несложный финал: все участники соберутся на сцене, чтобы спеть хором. Это не потребует многих репетиций.

– Хорошо, – холодно ответила Сэм, – я подчиняюсь мнению большинства.

Она начала сверяться со своими записями, негромко бормотать, что ни у кого нет настоящей искры Божией, потом сказала:

– Ну, хорошо, Бейб, раз ты не хочешь быть настоящей звездой, какой номер ты можешь предложить? Может, ты станцуешь один из твоих дурацких танцев с чечеткой и назовешь его современным танцем, или, может, ты хочешь исполнить нам акробатический этюд?

– Нет.

– Я понимаю – ты собираешься дуться, как маленький ребенок, потому что я… Только не говори мне, что ты хочешь петь! Теперь все хотят петь.

– Нет, я не хочу петь. Я хочу представить комический номер, просто стоять и рассказывать разные анекдоты…

Это был один из обязательных визитов в семью Трейси, на котором так настаивала Кэтрин. Чтобы, как она говорила, она могла «прощупать, о чем же думают девочки», и знать, «чем забиты их головы». Первую фразу Кэтрин обычно использовала, когда обсуждала проблемы воспитания детей. Последнюю она только недавно подхватила из статьи в журнале по поводу сложных подростков в не менее сложные и тревожные семидесятые годы. Она хотела показать, что она «сечет» проблемы подростков. Она иногда употребляла слова, чтобы показать девочкам, что говорит с ними на их языке. Может, тогда они раскроют ей, о чем же на самом деле думают!

Но Бейб ее давно раскусила.

– Она играет со мной в эти игры доверия уже давно! Сначала она выспрашивает у меня, как я отношусь к тому или другому, а потом начинает говорить, как это все «отвратительно» или что это все «сплошное идиотство»! Иногда она гнусно намекает на то, что я просто недоумок, что мне не хватает интеллекта и очень странно, что я еще получаю сплошные тройки в школе Бизли. Или же она у меня выпытывает, что бы мне очень хотелось получить в подарок на Рождество, и потом я, естественно, этого никогда не получаю.

Чтобы законспирироваться и не дать возможность Кэтрин узнать, о чем же они на самом деле думают, когда сидят в комнате Бейб, они везде разбрасывали учебники, раскрытые тетрадки, отдельные листочки, и когда бы Кэтрин ни заглядывала в комнату, они прерывали все разговоры на полуслове и делали вид, что страшно заняты выполнением домашних заданий.

Но сегодня они даже не стали принимать меры предосторожности, потому что действительно работали над вполне законным заданием школы – «Весеннее варьете школы Бизли». Сначала они прослушали Хани в роли Порции из «Венецианского купца». Девочки были вне себя от восторга.

– Ты так прекрасно читаешь! – повторяла Бейб, и Сэм воскликнула:

– Единственный раз, когда я полностью согласна с Бейб. Ты настоящая Порция!

Хани сидела очень довольная, краснея от похвал, она спросила у подруг:

– Разве у вас нет никаких замечаний? Может, мне нужно что-то сделать с руками?

– В следующий раз я буду обращать внимание именно на твою жестикуляцию, – строго заметила Сэм. – Сейчас мне кажется, что нам следует послушать номер Бейб. Может, у нее появился новый материал, лучше, чем то, что мы слышали раньше?

– Извините меня, мадам продюсер, – сказала Бейб, поднимаясь, – должна вам заметить, что я одна-единственная Бейб Ли Трейси. – Она высоко вскинула вверх руки и сделала вид, что выбегает на сцену. Хани захихикала.

– Хани, если ты начинаешь смеяться еще до того, как она заговорила, как мы будем объективно оценивать ее номер? – запротестовала Сэм. – Давайте будем серьезными. О'кей! Начинай, Бейб!

Бейб потерла руку об руку:

– Добрый вечер, леди и джентльмены…

– Бейб, какая дешевка! Начни сначала, и почему ты потираешь руки, могу я тебя спросить?

– Я видела, что так делают комики в шоу Джонни Карсона. Они все время потирают руки.

– Но что это значит? Каждый жест предположительно должен что-то выражать.

– Ты, ты даешь. Я же стараюсь рассмешить людей, а не исследую методы игры.

– Прекрасно. Тогда попробуй стать по-настоящему смешной!

– Хорошо, я начинаю. Добрый вечер, леди и джентльмены и учителя школы Бизли.

На этот раз захихикала Сэм:

– Мне начинает нравиться!

– Со мной случилось смешное приключение, когда я шла сюда. Ко мне подошел парень и сказал: «Я ничего не грыз уже три дня!» Тогда я взяла и укусила его! Потом он добавил: «Вы мне не дадите десять долларов на чашку кофе?» И я спросила: «Но ведь чашка кофе стоит всего лишь пятьдесят центов!» – и он ответил: «Но мне нужно девять долларов пятьдесят центов, чтобы кто-то отвел мою машину на стоянку».

Хани и Сэм начали смеяться, и Бейб стала входить в роль.

– Что-то у нас здесь становится такая сумасшедшая атмосфера, я просто не могу поверить этому. У меня есть тетка, ей позвонил ее муж. В этом, конечно, нет ничего странного, но только он умер уже несколько месяцев назад. Поэтому тетка сказала: «Эдгар, я не могу поверить, что это ты». И он ей говорит: «Правда, Гарриет, я вернулся!» Она его спрашивает: «Ты что – перевоплотился?» А он ей отвечает: «Да, и сейчас я нахожусь в таком прекрасном месте, и тут так много коров! Одна из них просто прелесть!» Потом тетка опять его спрашивает: «Но где же это райское место?» Он отвечает ей: «Да я не знаю, но эта корова – она просто сказка!» Тогда моя тетка заявила: «Эдгар, ну почему ты все говоришь об этой глупой корове?» И он ей отвечает: «Мне кажется, что ты меня не понимаешь, Гарриет. Я вернулся назад в виде быка!»

Все трое покатились от смеха, потом они вдруг услышали голос:

– Могу я спросить, что здесь происходит?

Девочки просто подпрыгнули, когда увидели Кэтрин, стоящую в дверях. Ее глаза с презрением оглядывали их, губы были плотно сжаты.

– Мы работа… мы работаем над проектом варьете, – промямлила Бейб. – Я уже рассказывала тебе, что мы должны при…

– Если вы готовитесь к празднику, то могу я поинтересоваться, зачем тебе понадобилось рассказывать эту отвратительную дешевую историю?

Бейб с надеждой посмотрела на Сэм и Хани, прося у них помощи. Хани поскребла по ковру своей туфлей.

– О, это просто… Мы не собираемся использовать эту историю. Разве не так, Сэм?

– Конечно, мы об этом даже и не думали, – поддержала ее Сэм.

– Кто-то рассказал Бейб эту идиотскую шутку, а она рассказала ее нам – она совершенно не собиралась ее использовать в своем комедийном номере. Я имею в виду, она никогда не станет рассказывать такие вульгарные шуточки, правда, Бейб?

– Мою дочь зовут не Бейб, а Бабетта. Но мне хочется поподробнее узнать о комедийном номере. Что это за номер?

– Номер, который я готовлю для варьете, – выпалила Бейб.

– Я сделаю вид, что не слышала то, что ты мне только что сказала, Бабетта. Воспитанные молодые леди не выступают с комедийными номерами в своей школе. Это мое окончательное решение.

Сэм понимала, когда конец есть конец, поэтому она жалобно посмотрела на Бейб и сказала:

– Я совершенно согласна с вами, миссис Трейси, особенно если Бейб… я имею в виду Бабетта… так прекрасно танцует и делает такие красивые акробатические номера. Никто в школе не может с ней сравниться в этом!..

– Конечно, она может танцевать или сделать акробатический этюд! – быстро вмешалась Хани. – Она даже может спеть что-нибудь… угу… из классики!

– Нет! – Бейб сказала это сквозь стиснутые зубы. – Я не стану петь классику. Я ее не пела ни разу в моей жизни. И если я буду танцевать, я буду танцевать то, что мне нравится!..

– Хватит, Бабетта! Не смей никогда повышать голос! Если ты собираешься принимать участие в выступлениях, которые, как мне кажется, превращаются просто в цирк, ты можешь играть на пианино, потому что твой отец давал тебе возможность брать уроки в течение восьми лет. И он не получил от этого ни малейшего удовольствия!

– Я не буду играть на пианино! Я ненавижу его, и ты меня не заставишь делать это!

Хани подавилась, Сэм открыла было рот, чтобы что-то сказать, и снова его закрыла.

– Я думаю, что ты будешь играть, потому что или ты повинуешься, или вообще не будешь принимать участие в празднике. Я повторяю, ни в каком качестве. Не торопись решать! Ты должна хотя бы обсудить это со своими друзьями. Вечером ты сообщишь мне о своем решении.

Она вышла из комнаты, и как только Кэтрин закрыла дверь, Бейб приложила ухо к полу, чтобы проследить, по-настоящему ли ушла ее мать. Потом она повернулась к Хани и Сэм:

– Слушайте. Я говорю вам раз и навсегда! Вам лучше мне поверить, я не буду играть на фортепьяно. И если вы мои настоящие друзья, вы не скажете мне ни одного слова и не станете уговаривать меня изменить мое решение. Вы также не перестанете работать над шоу из солидарности со мной. Солидарность, пусть она идет и затрахается!

Эта была первая репетиция в школе без Бейб, и Хани с Сэм были в плохом настроении.

– Ты не просила Нору побеседовать с Кэтрин? – с надеждой спросила Хани.

– Да, но она отказалась разговаривать с нею. Она заявила, что не станет ввязываться в такие дела.

– Но она же говорила с ней, когда Кэтрин не разрешила Бейб дружить с нами. И Кэтрин пересмотрела свое решение.

– Ты думаешь, я ей не напомнила об этом? Но Нора мне прочитала лекцию. Она сказала, что, когда начала заниматься политикой, усвоила следующий урок: «Иногда можно настаивать, но иногда следует с чем-то соглашаться. Не на всем следует настаивать, потому что, если слишком часто применять нажим, ничего не останется, когда будет необходимо выиграть главное сражение». И она сказала, что, если Бейб выбрала неучастие в представлении и сделала это принципиально важным, никто не имеет право вмешиваться в ее решение.

– Мне кажется, что здесь она права, – задумчиво протянула Хани.

– Это было бы так, если бы Бейб продолжала на этом настаивать. Если бы она старалась как-то постоять за себя. Кэтрин и судья слишком сильны для Бейб, и она их страшно боится. Ты сама все это знаешь. Но я кое-что усвоила из моей беседы с Норой, хотя, как ты знаешь, и не люблю ее… Помнишь, как я говорила, что у Норы есть досье на Кэтрин или она что-то знает о ней, и ты мне не поверила. Теперь я все знаю точно… После того как наш разговор был окончен и я собиралась уходить, она сказала кое-что, что совершенно убедило меня в моей правоте. Нора сказала: «Нельзя стрелять из пушки по воробьям!» Подумай, что бы это значило?

До начала шоу оставался целый час, но Хани уже нервничала и выглядывала в дырочку в занавесе. Зал был пуст. Рядом с Хани стояла Сэм.

– Никого нет, – отрапортовала Хани.

– Еще слишком рано. Ну и наплевать. Я уверена, что нас ждет большой провал. Бейб не стала участвовать, и мне стало совсем неинтересно.

– Я знаю, но ты работала очень много, Сэм. Все об этом говорят. Даже сама миссис Перкинс.

– Перкинс, что она понимает в этом? Она даже не видела ни одной репетиции, – грубо ответила Сэм.

– Она была, она сидела вчера на репетиции и видела часть программы.

– Кому интересно ее мнение? Мне интересно, что подумал бы мой отец, а он не придет на шоу!

– Ты мне этого не говорила.

– Я сама этого не знала до сегодняшнего дня. Ему необходимо лететь, как ты думаешь куда, в Югославию! Одна из его сраных актрис начала выкаблучиваться, и это замедляет процесс съемки.

– Ну, наверное, дело для него очень важно и всегда на первом месте. Ты сама говорила Сэм, что съемка фильма – трудное и важное занятие и должна стоять на первом месте! А как Нора? Она сможет быть сегодня в школе?

– Кому она нужна? И потом, ее тоже не будет. Она слишком занята работой по выдвижению Макговерна, ей наплевать на наш школьный спектакль. Для Норы на первом месте политика.

– Неважно, кто придет, а кто нет, ты много поработала и можешь собой гордиться! Я знаю, что горжусь тобой!

– Малышка, ты тоже не так уж плоха! Когда они тебя услышат, они все уписаются! Тебе так идет твое белое шифоновое платье! Где ты его взяла?

– Это моей… Это платье моей матери. Она оставила здесь целый сундук шмоток. Он всегда заперт, и я не видела, что там внутри. Когда я сказала Тедди, что буду играть роль Порции, он… Ну, он пошел и вынул это платье из сундука. Он сказал, что я такая же красавица, как и моя мать…

– У меня есть новости для тебя, пчелка. Ты оставила свою мать далеко позади. Конечно, она сексуальна, но ты тоже сексуальна, и у тебя есть кое-что гораздо лучше, чем просто сексуальность!

– Да? – Хани была уверена, что Сэм заговорит о чем-нибудь вроде внутренней красоты, какого-то излучения духа или же что она кристально честный человек.

– Что же это такое, чем я лучше ее?

– У тебя есть я – твоя лучшая подруга!

Прошло еще тридцать минут, аудитория медленно наполнялась народом, но Тедди пока не пришел, и Хани была почти в слезах. Она просила, чтобы он пришел пораньше и занял место в первых рядах, но теперь она сомневалась, придет ли он вообще.

Сэм металась туда и сюда, отдавая приказания, увидела, как Хани снова выглядывает в дырочку занавеса и сказала:

– Послушай, Хани, мне и так хватает беспокойства, а ты смотришь в зал каждые две минуты. Он придет, как он может пропустить твое первое публичное выступление?

«Он может, если ему станет слишком тяжело от воспоминаний!»

– Давай-ка займись делом. Ты же моя помощница. Ром Фолштейн куда-то задевала свой смычок от этой чертовой скрипки. Ты не можешь ей помочь найти его?

Хани в ужасе вышла на сцену. Она знала, что сейчас провалится. Но теперь ей было все равно! Из трех людей, кого она больше всего любила и чье мнение было ей не безразлично, – одного просто не было здесь – он был дома, все еще оплакивая свое прошлое; другая была дома со своей матерью, и ей тоже сейчас было очень грустно; а третья была за сценой, ругая кого попало. В зале не было никого, кто мог бы посмотреть ее представление и позже сказать: «Хани, ты так прекрасно провела роль. Я горжусь тобой!»