Текст книги "Блестящие разводы"
Автор книги: Джун Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 44 страниц)
39
Бейб недовольно отставила в сторону своего фирменного цыпленка «а-ля Бизли».
– Он действительно выглядит ужасно, – согласилась с ней Сэм, слизывая с ложки персиковый йогурт.
– Тебе не следует здесь брать такие блюда. Они достают цыпленка «а-ля Кинг» прямо из консервной банки, шлепают сверху половинку консервированного персика и делают вид, что это блюдо для гурманов – цыпленок «а-ля Бизли»! Нужно брать свой чизбургер, как обычно. Им будет трудно испортить кусок сыра на обезжиренной котлете с двумя кусочками вялого маринованного огурца. Все слепляется вместе на мокром, неподжаренном тосте.
– Я не хочу стать рабыней своих привычек. Но неважно. Может, я больше вообще никогда не буду ничего есть!
– Ну в чем дело? – потребовала объяснений Сэм, и Хани присоединилась к ней.
– Бейб, тебе лучше нам все рассказать.
– Хорошо, мне все равно придется вам это сказать, так что сделаю это прямо сейчас. Всем вам нужно сходить к нам в гости. Я оттягивала этот момент изо всех сил, но Кэтрин настаивает на том, что желает видеть моих «маленьких друзей». Она освободила для этого время. Поэтому, Сэм, не усложняй мне все еще больше и скажи, что ты пойдешь с нами ко мне домой.
– Я и не собираюсь ничего усложнять, Бейб, дорогая! – радостно заявила Сэм. – Я просто умираю от предвкушения встречи с «Катериной Великой»! Я об этом мечтала с первого дня нашего знакомства. Я сейчас позвоню домой и скажу, что Олафу не нужно заезжать за мной.
– Почему, мы поедем на школьном автобусе? Когда мы едем к вам, мы никогда не пользуемся школьным автобусом, за нами всегда заезжает Олаф.
– Какая разница – приедем ли мы на автобусе или же нас привезет Олаф?
– Разница в том, что, если мы приедем в «роллсе» с шофером, на Кэтрин это произведет неизгладимое впечатление. Нам оно будет нелишним! Когда я ей сказала, кто твой отец, она вовсе не прыгала до потолка. Она не переносит людей из бизнеса развлечений, а Нору она видела на каком-то приеме и знает, что Нора занимается активной деятельностью в пользу демократической партии. Она терпеть не может евреев, киношников, и совсем плохо относится к демократам!
– Ну хорошо, если ты считаешь, что она лучше воспримет меня – падчерицу демократки, приехавшую к ней в «роллсе» с шофером, а не падчерицу демократки, которая к тому же пользуется школьным автобусом, пожалуйста, мы прибудем на «роллсе». Поверь мне, я не хочу усугублять твое положение, и если смогу тебе помочь, хочешь, публично стану разоблачать демократов, так как именно в этот момент у меня нет никаких политических фаворитов. Ты считаешь, что это может помочь?
– Не будь слишком умной, зануда! Нет ничего забавного в том, что она решит, что вы двое – неподходящая компания для меня, тогда – все. Финиш!
– Сэм, прекрати, ты же видишь, как она волнуется, – добавила Хани.
Но Сэм настолько разошлась, что ее было невозможно остановить.
– Я понимаю, почему тебе это не кажется таким смешным, Хани. У тебя сейчас испытательный срок, ведь твой отец – еврей! Я права, Бейб? Как ты считаешь, если Хани отречется от иудаизма, твоя мать станет к ней лучше относиться? Если Хани объяснит ей, что серьезно подумывает над тем, чтобы приобщиться к буддистской религии? Или, может, больше поможет, если она отречется от своего отца?
– Если только ты запомнила, что я рассказывала раньше, Кэтрин делает вид, что она не понимает, что отец Хани – еврей, потому что он писатель и окончил Принстон. А когда я сказала ей, что у него есть премия Пулитцера, это произвело должное впечатление, так что Хани больше подходит мне в подруги, чем ты!
– Я все поняла, – горько вздохнула Сэм. – Как ты считаешь, поможет, если я расскажу ей, сколько Оскаров получили фильмы папочки?
– О, нет! Это занятие кинобизнесом, оно не подходит аристократии, поняла?
– И совсем не поможет, что моя мать была настоящей аристократкой из Пасадены?
– Ну, мы же уже это обсуждали, ты что, не помнишь?
– Да, я помню, аристократия из Пасадены вышла из моды. Ну тогда мне придется вести себя естественно и надеяться, что на нее произведут впечатление мой шарм, ум и породистость!
– Ну, нет! Тебе просто нельзя вести себя как обычно. Ты сорвешь все наши усилия! – Потом Бейб серьезно добавила: – Знаешь, я считаю, что тебе следует кое-что выпятить на первый план.
– Скорей говори, а то я умру от любопытства.
– Как можно больше болтай о поместье и особняке Грантвуд – какое оно красивое, как много там земли, как Нора покупала антиквариат в Англии, расскажи, что у вас можно играть в гольф. Постарайся не забыть, что Кэтрин будет интересно узнать об аристократии, у которой есть поместье, залей ей что-нибудь об охоте с собаками или же о том, что кто-то в вашей семье был рожден среди богатых землевладельцев.
Сэм засмеялась:
– Мне бы не хотелось дуть в рожок моей мачехи, но если твоя мать поближе сойдется с Норой, она сможет подробнее узнать об аристократах. Нора, конечно, не настоящая аристократка, но прекрасно умеет рассуждать об этом – она была замужем за богатым землевладельцем, жила в родовом замке и даже охотилась с борзыми.
Переварив эту информацию, Бейб сказала:
– Мне кажется, что это может принести кое-какую пользу, но не вываливай на нее все сразу, делай это постепенно и как бы невзначай. О, Сэм, ты будешь хорошо вести себя, правда? – умоляла Бейб.
Хани с облегчением вздохнула, когда Сэм ответила:
– Ты можешь на меня рассчитывать. Я буду вести себя как шелковая!
Потом Бейб воскликнула:
– Боже, я совсем забыла! Не называй меня Бейб в присутствии Кэтрин. Меня зовут Бабетта!
– Мы постараемся не забыть, – пообещала Хани, но теперь она начала волноваться. Что ей отвечать, если Кэтрин спросит ее о матери? Или о том, какую великую книгу пишет сейчас ее отец? Конечно, она может несколько приврать, но она же не может только врать и врать!
Пока они ждали у школы, когда появится Олаф, Бейб провела с ними брифинг.
– Помните, не смейте называть меня Бейб. Хани, постарайся не сказать, что твои мать и отец в разводе. Лучше вообще не упоминать твою мать. И мне кажется, будет лучше не объяснять, что твой отец занят сценарием, а не пишет книгу. Сама не представляй ей никакой информации! Просто отвечай на прямые вопросы, не вдаваясь в подробности, иначе может произойти что-то неожиданное. Сэм, постарайся не говорить о своем отце.
– Может, ты хоть чуть-чуть расслабишься? Если инквизиция станет слишком болезненной, у нас всегда есть выход – мы можем покончить с собой, я права?
Бейб закивала головой:
– Права! Конечно, ты права!
Но когда перед школой остановился ярко-желтый «ягуар», из него вышла Нора и помахала им рукой, Бейб воскликнула:
– Ну что же мне так не везет? Ну, правда! Почему всегда такое невезение?
– Извини, Бейб, наверное, Олаф занят, – сказала Сэм. И когда девочки шли к машине, Хани обняла ее:
– Успокойся, Бейб, твоя мать, наверное, даже не заметит, кто нас привез, если только не станет подсматривать в окно.
На что Бейб ответила:
– Но Кэтрин всегда подсматривает в окно, если даже она вроде бы не делает этого!
Бейб облегченно вздохнула, когда Нора высадила их на тротуаре перед большим белым зданием, построенным в колониальном стиле, и тут же отбыла. Она так боялась, что Нора может довести их до самой парадной двери, и если вдруг выйдет Кэтрин, чтобы самой открыть им дверь, то Норе придется выйти из машины, чтобы поздороваться, и прежде чем девочки успеют войти внутрь, Кэтрин уже составит обо всем свое мнение.
– Ты знаешь, мне кажется, что твоя мать перепутала все штаты Америки, – пробормотала Сэм, когда они шли к дому.
– О чем это ты говоришь? – нервно поинтересовалась Бейб.
– Этот дом – точная копия Тары, а Тара была в Джорджии, и мне казалось, что вы, Ли, происходите из Вирджинии.
– Сэм, ты ничего не знаешь и ничего не понимаешь. Если тебе уж так интересно, то стиль дома относится к позднему периоду архитектуры Джорджии. Такой стиль присущ всему юго-востоку.
Затем она вдруг отвлеклась, сделала несколько быстрых танцевальных па, подняв кверху руки и пропев: «Я так люблю всех и вся на Юге…»
Она подумала, что за ней могут наблюдать, и быстро и виновато посмотрела па окна, чтобы удостовериться, что никто не стоит за занавеской.
Им открыла дверь горничная. Бейб призналась, что у нее нет ключа, так как ей его не доверяли.
– Ваша мать ожидает вас, мисс Бабетта.
Бейб повела Хани и Сэм по длинному холлу в другое крыло дома. Дорогой она прошептала:
– Моя мать использует агентство по найму прислуги, которое специализируется на вербовке разных европейцев в ту же самую минуту, как только они сходят с самолета в Лос-Анджелесе. Она говорит, что предпочитает европейцев, потому что они лучше говорят по-английски, чем местная прислуга. Местные – следует понимать л-а-т-и-н-о-а-м-е-р-и-к-а-н-ц-ы!..
– Вы не удивляйтесь, что мы идем в утреннюю гостиную. Ее иногда называют солярием или же кабинетом. Это комната для встречи гостей, которых не стоит допускать в гостиную.
– Вот мы и выяснили наш рейтинг среди людей, подобных твоей мамочке, – заметила Сэм. – Это еще раз подтверждает мою точку зрения по поводу Норы: она самая настоящая плебейка. Принимает в нашей гостиной кого угодно – будь то президент, – ну, если только не Никсон или же садовник л-а-т-и-н-о-а-м-е-р-и-к-а-н-с-к-о-г-о происхождения, у которого вдруг возникают какие-либо проблемы и ему необходимо поговорить с нею!
– Ты, наверное, и не поняла, что только что очень хорошо характеризовала Нору, – заметила Хани.
Сэм это не понравилось:
– Да, наверное, это так. Ну что ж, мне придется внимательно следить за собой в дальнейшем, чтобы со мной не произошло такого во второй раз. Но все равно, что бы ни делала Нора, все это неважно, потому что она – дешевка и всегда работает на публику.
– Тихо! – резко прервала ее Бейб. – Мы уже пришли, – она ввела их в красивую уютную комнату. Даже Сэм, которой очень хотелось заняться критикой, не могла сказать ничего неприятного по поводу этой комнаты. Там их приветствовала удивительно молодая, привлекательная, очень худенькая женщина (как рассказывала им Бейб, ее мать постоянно носила одежду маленького размера, для чего постоянно голодала, чтобы не набрать лишний вес) – Кэтрин Трейси. Она грациозно поднялась со стула, широко улыбаясь, хотя Бейб уверяла их, что Кэтрин никогда этого не делает.
– Мне приятно наконец познакомиться с новыми друзьями Бабетты.
У нее были темные блестящие глаза – блестящие, как у птицы, подумала Хани, – они быстро оглядывали то Хани, то Сэм и опять возвращались к Хани. Создавалось впечатление, что это была камера с двойными линзами, работающая на высокой энергии и с бешеной скоростью. Она запечатлевала кадры, которые не сотрутся, даже если пройдет сотня лет.
– Нам так приятно познакомиться с вами, – ответила ей Хани.
– О, конечно, – быстро вступила в игру Сэм, – это настоящее удовольствие для нас!
Она обещала хорошо себя вести и старалась быть такой же вежливой и располагающей, как и Хани.
– Ну, Бабетта, мы ждем… – улыбнулась Кэтрин.
Сэм и Хани посмотрели на Бейб, она, казалось, стала еще меньше ростом. Они представления не имели, чего же им нужно ждать. У них теплилась надежда, что Бейб сможет быстро произнести все, что от нее требуется, чтобы они наконец могли сесть!
Но Бейб не могла понять, в чем дело.
– Чего мы ждем?
– Может, если ты хорошо подумаешь, – и сама догадаешься, – Кэтрин продолжала улыбаться, но в голосе звучала сталь. Она впилась взглядом в Бейб, та опустила голову и уставилась на ковер с цветочным орнаментом. Секунды тянулись, как часы.
– О Боже, – прошептала Сэм, и Кэтрин перевела взгляд на лицо Сэм.
– Вы что-то сказали?
– Нет, нет, я просто поперхнулась.
Сэм начала усиленно прочищать горло.
Кэтрин снова посмотрела на Бейб. и, кисло улыбаясь, произнесла:
– Мне, видимо, придется объяснить тебе, Бабетта, если ты не знаешь элементарных вещей. Мы ждем, когда ты представишь мне своих подруг, не так ли, девочки?
Хани перевела взгляд с покрасневшей Бейб на Кэтрин, которая теперь ждала ответа от нее и Сэм. Не зная, что сказать, Хани просто улыбнулась и незаметно толкнула в бок Сэм, которая сказала:
– Конечно. Все, что вы скажете.
– Но все уже представились, – пробормотала Бейб. – Ты сказала, что рада их видеть, а они – что рады видеть тебя. Разве вы не познакомились?
Кэтрин расстроенно покачала головой:
– Боже, Боже, что подумают твои друзья? Что дочь судьи Трейси не знает, как нужно правильно представить гостей, что нужно назвать все имена.
– Имена? – Бейб чувствовала себя настолько униженной, что чуть не расплакалась.
– Но они знают, как тебя зовут. Они знают, что ты моя мать и что моя фамилия – Трейси, и твоя тоже. И ты знаешь их имена и фамилии, потому что я уже говорила тебе о них…
Улыбка исчезла с лица Кэтрин.
– Мне кажется, пришло время, чтобы ты приняла решение, Бабетта. Собираешься ли ты спорить или правильно представишь мне своих друзей? Мы все ждем… – Она начала пристукивать ногой.
Хани про себя молилась, чтобы Бейб послушалась, представила их друг другу и на этом бы все закончилось. Сэм читала совершенно другую молитву: чтобы Бейб послала мать к другой, известной матери!..
Через несколько секунд подействовали молитвы Хани, потому что Бейб прошептала:
– Сэм, Хани, я хочу вас представить моей матери, миссис Трейси.
Хани немедленно вытянула руку, Сэм, по подсказке Хани, тоже вытянула свою. Но Кэтрин не протянула им руки.
– Бабетта, ты не совсем правильно представила мне девочек. Ты мне не указала, какая из девочек – Сэм и кто из них – Хани. Когда ты представляешь кого-нибудь, ты всегда должна называть их имя и фамилию. То же относится и ко мне. Ты должна была сказать следующее: «Я хочу, чтобы вы познакомились с моей матерью Кэтрин Трейси», а уже они будут называть меня миссис Трейси!
– Я просто не могу поверить… – взорвалась Сэм.
Кэтрин уставилась на Сэм.
– Чему ты не можешь поверить, моя дорогая? – произнесла она зловеще-холодным тоном.
Сэм посмотрела на Хани, чьи глаза просили не грубить, и на Бейб, чьи глаза просто молили о том же…
– Я не могу поверить тому, что Бейб, я имею в виду Бабетту, не умеет правильно знакомить людей. Мне кажется, что это не ее вина, миссис Трейси. Я считаю, что в этом виноваты те школы, в которых мы учились.
Сэм была молодец, она быстро сменила тон, но теперь все больше входила в раж и даже начинала получать от своей тирады удовольствие.
– Я знаю, что мои родители – мой отец Т. С. Грант и моя мачеха Нора Грант – моя бедная мамочка, дебютантка большой Ассамблеи в Пасадене, умерла, когда я была совсем крошкой, – всегда посылали меня в самые лучшие школы. До Бизли я училась в хорошей школе на Востоке, ну, вы понимаете, мои родители считали, что в этих школах меня научат хотя бы основам хороших манер, но, к сожалению… – она высоко подняла руки, – к сожалению, они нас ничему не научили.
Возвышаясь над маленькой Кэтрин, Сэм с удовольствием подумала, что сможет свалить эту суку на пол одной левой, если решит дать ей по носу. Но она продолжала со сладкой улыбочкой:
– Все так неприятно, жаль, что в школе нет женщин, подобных вам, которые могли бы нас научить основам приличного поведения…
– Достаточно, – резко прервала ее Кэтрин, прекращая монолог. Сэм стало ясно, что если она думала, что задурила ей голову, то сильно ошиблась.
– Сейчас, когда мы во всем разобрались, нам стоит присесть и чем-нибудь закусить. Я понимаю, как голодны подростки, когда они возвращаются из школы. Бабетта, пожалуйста, скажи Хильде, что она может подавать!
– По внутреннему телефону? – спросила ее Бейб, которая ужасно боялась допустить еще одну оплошность и вызвать немедленный реприманд со стороны Кэтрин. Она заранее знала, что знакомство будет проходить в напряженной обстановке, но даже в самых страшных снах не могла представить себе этот кошмар!
– Конечно, по внутреннему! Что я еще могла иметь в виду? Что ты выйдешь в холл и будешь орать, как маяк-ревун в ненастную погоду?
– Нет, я… – Бейб позвонила в кухню и, когда ей ответила кухарка, сказала: – Пожалуйста, я могу поговорить с Хильдой?
– Боже ты мой, Бабетта! «Могу я поговорить с Хильдой, пожалуйста?» – резко передразнила ее Кэтрин. – Ты должна просто сказать, чтобы она несла поднос с закусками.
– Да, мэм, – быстро произнесла Бейб, она была в шоке, но тут же поправилась: – Я имею в виду, да, мама.
Но все уже пропало. Кэтрин глубоко вздохнула, повернулась к Хани и Сэм, чтобы они тоже приняли участие в ее уроке вежливости.
– Я постоянно повторяю Бабетте – только слуги и торговцы используют выражение «мэм» как форму обращения.
Сама очень взволнованная, Хани едва не повторила: «Да, мэм!»
Ее спас от этого радостный выкрик Сэм:
– Боже! До меня только что дошло, что вы так похожи на Нэнси! Миссис Трейси, на Нэнси Рейган!
– Ты имеешь в виду жену губернатора?
«А кого еще я могу иметь в виду, как ты думаешь? Толстую тетку из передвижного цирка?»
– Вы могли бы быть близнецами, но вы, конечно, гораздо моложе!
– Между прочим, я действительно моложе ее, – расплылась в улыбке миссис Трейси. – На несколько лет, по крайней мере, на десять лет! Но я рада, что ты видишь наше сходство. Она – очаровательная женщина и мой большой друг. Мы с ней часто обедаем, когда она прилетает из Сакраменто для еженедельной встречи со своим парикмахером здесь в Беверли-Хиллз. Бедненькая! Она говорит, что ей даже не могут сделать нормальный маникюр в нашей столице. Это так неприятно. Да, мы с ней дружим уже так давно! И вы знаете, что судья и я приложили немало усилий к тому, чтобы Рони стал губернатором. Мы много поработали, чтобы обеспечить ему выборы. Какая ты молодец, что заметила наше сходство!
– И этот туалет, он также выдержан в стиле Нэнси Рейган! Я могу поклясться, что это именно вы советуете Нэнси, что ей надевать, когда проходит предвыборная кампания!
– Да, мне придется признать, что это так, – согласилась Кэтрин. – Но у самой Нэнси такой превосходный вкус, хотя она и снималась в тех дешевых фильмах!
– Но вы знаете, я сказала недавно моему отцу, известному продюсеру фильмов, что, где бы ни появлялась Нэнси, она несет с собой некоторое благородство.
Сэм торжествующе посмотрела на Хани. Она уже приручила Кэтрин.
– Да, пожалуй. Но если мы уж заговорили о благородстве, милая моя, ты не считаешь, что лучше бы тебе называться Са-ман-та, а не Сэм? О чем только думает твоя мачеха, разрешая называть тебя мальчишеским именем?
Черт, мы опять пошли по кругу, подумала Сэм. Хватит ли у нее сил и хитрости, чтобы наконец отвязаться от этой суки?
– Ну, вы знаете, Нора – англичанка! Она была замужем за аристократом, владельцем огромного поместья. Ну, из тех, что занимаются охотой с борзыми и живут в старинных родовых замках, таких же красивых, как и поместье Грантвуд. Нора, может, слабо разбирается в политике и сочувствует не тем политическим силам, но она с таким вкусом украсила Грантвуд старинным английским антиквариатом! Вы же знаете, как отличается мышление даже этих благородных английских аристократов от нашего мышления, от мышления людей, чье происхождение ведется от старых американских благородных семей.
Она перевела дыхание, видя, что с этой сукой все в порядке, но почувствовала необходимость продолжить плести новые легенды.
– Что касается меня, то я уже четвертое поколение натуральных калифорнийцев, разумеется, я не имела в виду индейцев! Бабетта рассказала нам, что вы ведете свой род от генерала Ли! Вот это здорово! Я не могу выразить, какое это произвело на меня впечатление. Я так рыдала, когда показывали всех этих храбрых ребят-конфедератов, лежащих тысячами на земле в железнодорожном депо, ну, в этой сцене из «Унесенных ветром»! Я даже не знаю, когда я больше рыдала – когда Ретт сказал Скарлетт, что ему наплевать на нее, простите меня за такую грубость, или при виде этих бравых молодых людей! Меня, наверное, можно назвать симпатизирующей южанам!
Когда Кэтрин начала смеяться, Сэм откинулась назад на стуле с зеленой обивкой – она была довольна, что выиграла не только это сражение, но полностью победила в войне! Бейб с благодарностью посмотрела на нее. Хильда принесла поднос с разными пирожными и печеньем и пузатые стаканы, полные охлажденного с шапкой пены апельсинового сока. Сэм посмотрела на Хани, как бы говоря: «Ну, я уже отработала свою долю подхалимства. Теперь твоя очередь!»
– Ты правду говоришь? – крикнула Сэм, когда они с Хани сидели в «роллсе», отвозившем их домой. У них начался истерический смех.
– Правда, я чуть не умерла, когда ты объявила, что мы останемся на обед, – сказала ей Хани.
– Ну, я подумала, что мы не можем покинуть Бейб в этот момент. А потом, ты что думаешь, что я ушла бы, не повидав самого мистера Судью? Если честно, то я думала, что обкакаюсь, когда ты обращалась к нему: «ваша честь», «судья» и «сэр»!
Хани начала оправдываться:
– К тому времени я так ошалела, что сама не понимала, что говорю. Кроме того, я решила, что таким образом мы обеспечим себе тылы и не принесем Бейб особого вреда. Я чуть не сказала «Ваше величество!», чтобы еще больше польстить старику.
Неожиданно Сэм застонала:
– Ты понимаешь, что нам придется все это повторять неисчислимое количество раз, потому что Кэтрин всегда будет на стреме? Сегодня все было прекрасно, и нам было весело, но если придется продолжить эту игру, мы умрем от тоски!
– Мне кажется, что все образуется, – с надеждой протянула Хани, – Бейб говорит, что в следующий раз мы сможем сидеть у нее в комнате.
Хани надеялась на это. Сегодня ей повезло. Хотя она и сказала, что ее родители были в разводе, она не уточняла, кто же ее мать. Или что ее отец не столько работал над романом, сколько зарабатывал деньги тем, что писал сценарии, по которым никогда не снимались фильмы, если даже он доводил их до конца.
– Ну хорошо, теперь, когда мы наконец встретились с Кэтрин и Вашей честью, мистером Надутым и миссис Высокомерная сука, нам осталось познакомиться с твоим отцом, Хани!
– Да, конечно, в тот раз он так расстроился, что даже не сказал вам «привет!», когда вы собирались домой, но обещал, что в следующий раз обязательно побудет с нами. И еще он приготовит свое фирменное блюдо – бифштекс по-лионски.
– Ты знаешь, рецепт просто отдает французским ароматом.
Хани засмеялась:
– Это всего лишь молотое мясо с луком и приправами. Тедди говорит, что травы придают ему такой специфический вкус.
– Как ты считаешь, сможем ли мы когда-нибудь встретиться с твоей матерью?
Хани сразу притихла:
– Мне кажется, нет.
– Когда мы закончим учебу, мы втроем поедем в Европу – там у нас будет серия континентальных приключений – каждая из нас займется сексом с мужчинами той страны, куда мы будем приезжать! Но первая остановка будет Париж и Мими Лере! – Сэм крепко сжала руку Хани. – Она должна, по крайней мере, увидеть, как много потеряла! Когда Мими увидит тебя, она будет так жалеть, что бросила вас.
– Почему ты думаешь, что она будет расстроена?
– О, Хани, иначе и быть не может. Ты – очень хорошая девушка. Такая же сладкая и вкусная, как пчелиный мед [5]. Тебе никогда не следует забывать об этом, если даже не вое окружающие об этом помнят!
