Текст книги "Пепельное небо"

Автор книги: Джулиана Бэгготт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

ПРЕССИЯ
СВЕТ

Прессия чувствует себя потерянно. Пыль кружится вокруг автомобиля. Перед ними простираются бесплодные равнины. Восток. Бывший национальный заповедник. Это все, что у них есть. И это даже может оказаться ненастоящим ключом. Может обернуться пшиком. Она говорит:

– Дымовые сигналы сейчас были бы кстати.

Брэдвел бросает резкий взгляд на нее.

– Ты права, – соглашается он, как кажется, серьезно. – Из Купола увидят дым, хотя нам нечто подобное и нужно.

– Прочитай открытку еще раз, – просит Прессия Партриджа, – с самого начала. Эль Капитан еще не слышал.

– Она же бесполезна, – произносит Партридж, – в ней ничего нет. На востоке нет ничего, кроме холмов и бесплодных земель. Что мы здесь делаем, кроме того, что рискуем жизнью?

– Прочитай еще раз, – просит Брэдвел.

Партридж вздыхает.

– «Всегда следуй за светом в своей душе. Пусть у нее будут крылья. Ты – моя путеводная звезда, что встает на востоке и указывает путь мудрецам. С девятым днем рождения, Партридж! С любовью, мама». Та-да!

– Всегда следуй за светом, – повторяет Эль Капитан.

– Светом, – шепчет Хельмут.

– Ничем не могу помочь, – заявляет Эль Капитан.

– Не могу, – повторяет Хельмут.

Прессия расстегивает кулон, острая боль тут же пронзает шею. Она разглядывает его, держа на ладони, синий камешек глаза. Затем подносит его к своим глазам и начинает смотреть сквозь него на пустынные синие земли.

– Как работают 3D-очки? Те, в которых люди сидели в кинотеатрах, поедая попкорн из ведерок?

– Они были разные, – отвечает Брэдвел. – В некоторых были две разноцветные линзы, красная и синяя, они были для фильмов, в которых было одновременно два изображения. Другие – поляризационные очки, в которых вертикальное и горизонтальное изображения проходили через линзу.

– Может ли кто-то посылать сообщения при помощи света, который можно увидеть только через определенную линзу? – размышляет вслух Прессия.

– В Куполе был мальчишка, Эрвин Вид, писавший на траве газона сообщения для женского общежития с помощью лазерной указки, – отвечает Партридж, постукивая костяшками по окну. – Кто-то говорил, что он пытается изобрести такой вид лазера, который будет видеть только его подруга.

– Значит, если вы хотите, чтобы вас нашли, и не хотите использовать дымовой сигнал, – подытоживает Прессия, – вы можете использовать свет такого рода, который можно будет увидеть только через определенную линзу.

Брэдвел спрашивает:

– Партридж, что ты знаешь о фотонах, инфракрасных и ультрафиолетовых? Вы изучали физику под Куполом?

– Я был не лучшим студентом, – признается Партридж. – У нас есть детекторы этих видов света. Но Эрвин Вид прав. Есть другие уровни света. Он сможет посылать луч прямо подруге – из своего окна, – а она будет видеть его только через специальную линзу, которая показывает частоты, невидимые нашему глазу. Ну, например, два-шесть-два, три-четыре-девять, три-семь-пять.

Прессия и Брэдвел переглядываются. Нет, таких подробностей они не знают. Прессия видит, как лицо Брэдвела искривляется. Она думает о том, как сильно он любит узнавать что-то новое. Они были обделены образованием, которое Партриджа воспринимает как само собой разумеющееся. Он продолжает как ни в чем не бывало:

– И им бы понадобились линзы, чтобы обнаружить этот свет. Пучки света должны быть направлены прямо на человека, смотрящего в линзу, так? Потому что лазеры не рассеивают свет.

– Это все равно, как собаки слышат свист, который вне нашего диапазона, – произносит Брэдвел.

– Думаю, да, – признает Партридж. – У меня никогда не было собаки.

– Свет может быть спектром, который можно будет увидеть только через один вид фильтра? Так ведь? – спрашивает Прессия.

– Так, – кивает Партридж.

Прессия чувствует, как у нее по коже бегут мурашки. Она снова берет в руки кулон с синим глазом лебедя. Ландшафт проплывает мимо нее, купаясь в синих лучах.

– Что, если это не просто синий глаз лебедя, а наша линза. Наш фильтр.

– Всегда следуй за светом в своей душе, – произносит Брэдвел.

Прессия смотрит на холмы перед собой. Она пробегает глазами, замечая по ходу маленький огонек, затем останавливается и возвращается к нему. Он сверкает на дереве, как маяк, как звезда на вершине елки в Прежние Времена.

– Что такое? – спрашивает Брэдвел.

– Я не знаю, – отвечает Прессия, – я вижу маленький белый огонек.

Прессия фокусируется и видит еще один белый огонек, мерцающий на далеком дереве, на склоне холма.

– Может, это ее огоньки?

Если это сделала ее мать, то это первая реальная вещь, которую Прессия узнала о ней – не истории, не фотографии, не туманное прошлое. Ее мать – мерцающий белый огонек на деревьях.

– Арибэль Кординг Уиллакс, – снова произносит Брэдвел, будто в последний раз, с благоговением и таинственностью.

– Можно, я посмотрю? – спрашивает Партридж.

Прессия протягивает ему кулон. Партридж опускает голову и прищуривается, глядя сквозь камень.

– Я вижу просто голубую дымку.

– Смотри дальше! – говорит Прессия. Она не сошла с ума, она точно видела свет.

И вдруг Партридж тоже замечает его. Прессия чувствует это.

– Стой, – шепчет он. – Это прямо перед нами.

– Если это так, когда мы приблизимся, нам не будет видно, куда он ведет, – говорит Брэдвел. – Мы должны найти точку, откуда будет видно огонек.

– Мы доберемся туда, – говорит Партридж.

– Может, нам и повезет, – усмехается Эль Капитан.

Хельмут расслабляет челюсть, но его руки нервно двигаются за спиной брата. Есть что-то такое в его глазах, что заставляет Прессию задуматься, что он умнее, чем кажется.

– Повезет, – шепчет Хельмут.

ПРЕССИЯ
РОЙ

Машину оставляют у подножия холмов, среди вьющихся растений. Эль Капитан накрывает автомобиль всем, что можно поднять с земли или вырвать с корнем. Он предупреждает, какие растения лучше не трогать:

– Те трехлистные, что с шипами, покрыты тонкой пленкой кислоты. Тронете – все покроетесь волдырями, – затем Эль Капитан показывает на цветущую белую грибницу. – Эти разносят инфекцию. Если вы на них наступите и раздавите, они выстрелят спорами.

Некоторые из них оказываются наполовину животными.

– Позвоночные, – поясняет Эль Капитан, – используют ягоды, чтобы заманивать зверей, потом душат их и съедают.

Прессия идет за Партриджем, который ступает только по следам Эль Капитана, избегая ядовитых растений.

Брэдвел настоял на том, чтобы идти последним, «чтобы следить», но Прессия понимает, что он беспокоится о ней. В памяти всплывает прикосновение его рук к ее шее, когда Брэдвел вырезал чип, и то, как нежно он трогал шрам на ее запястье. И еще эти золотистые блики в его глазах. Откуда они взялись? Они появились словно ниоткуда, вдруг. Все-таки красоту можно найти где угодно, если прилагать усилия к ее поиску. Часто Прессия мысленно возвращается к тому моменту, когда Брэдвел смотрел на нее, вбирая в себя ее лицо. Это воспоминание заставляет ее чувствовать себя так, словно у нее есть секрет, который она боится, что кто-нибудь узнает.

Дорога вся заросла кустарниками, продираться по холму приходится через тернии ежевики и лозы с шипами, но главное – не потерять из виду свет. Прессия чувствует себя крайне неустойчиво, будто у нее ноги только что родившегося жеребенка. Слышен звон лезвий ножей и крюков, ударяющихся друг об друга. Время от времени каждый из путников теряет под собой твердую почву. Эль Капитан пыхтит, а Хельмут иногда тихонько цокает за его спиной. Дует сильный ледяной ветер, не дающий расслабиться. За спиной простираются Мертвые земли.

Тело ощущается более остро. Прессия по-прежнему видит все как в тумане, уши заложены. Голова и шея ноют от боли. Если она найдет мать, не станет ли это ее смертью? Они в любом случае обрекут себя на смерть, если не доставят маму в безопасное место и не передадут ее в Купол. А если у них ничего не выйдет и спецназ найдет ее мать первым, то Прессию сразу же убьют за ненадобностью.

Девушка трясется от страха. Все идет не так – она же должна быть счастлива, что ее мать жива, что та укрылась в бункере в горах. Но если это так, почему же она не нашла Прессию раньше? Бункер же не на другом конце света, он здесь, совсем рядом. Почему было не найти дочь и не вернуть ее? А что, если ответ будет прост: «это того не стоило»? Или еще хуже: «я не так сильно тебя люблю»?

Партридж останавливается так резко, что Прессия чуть не врезается ему в спину.

– Стойте, – произносит он.

Все останавливаются и замолкают.

– Я, кажется, что-то слышу.

Из кустов доносится тихий гул. Он становится все громче и громче, и внезапно воздух вокруг наполняется крыльями.

На них с деревьев спускается туманная золотистая туча. Эль Капитан начинает размахивать руками. Прессия попадает ладонью по странной бронированной пчеле, похожей на жука. Жужжание раздается и в голове, и в груди, вибрирует, передаваясь через деревья. Кажется, целый улей кружит над их головами. Партридж прихлопывает нескольких, и они падают в куст ежевики.

Прессия разглядывает одного из жуков, лежащего на земле. Он похож на Фридла, только не такой ржавый. Она берет его в руку, прикрыв пальцами, чтобы он не улетел, и сразу же узнает это ощущение – толстое блестящее насекомое. Крылья его плотно приделаны к тельцу, как у цикады, и он сделан из филигранного металла, легкого и красивого. У него ребра из проволоки и медленно вращающиеся шестеренки, жало, как у осы, – золотая иголочка, – и маленькие глаза по бокам.

– Стойте. Они добрые, – говорит Прессия. Насекомое знакомо щелкает и начинает урчать.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спрашивает Партридж.

– У меня был такой питомец.

– Откуда он был? – интересуется Брэдвел.

– Не знаю. Он просто всегда у меня был.

– Открытка, – шепчет Партридж. – Всегда следуй за светом в своей душе. Пусть у нее будут крылья.

– Что это все значит? Следуй за светом в своей душе? – спрашивает Эль Капитан.

– Душе, – эхом отзывается Хельмут.

– Это значит, что мы близко, – говорит Партридж.

– Ты думаешь, это она их послала? – спрашивает Прессия.

– Если бы это сделала она, это означало бы, что она уже знает, что мы идем к ней, – качает головой Брэдвел, – а это невозможно!

– А как бы еще мы узнали, куда идти? Они специально прилетели, чтобы показать нам дорогу, – говорит Партридж. – Это часть плана.

– Но ведь и кто-то другой мог обнаружить кулон и присвоить его, – возражает Брэдвел. – Эти насекомые могут нас привести к врагу.

Прессия наклоняется ближе к цикаде, дергающейся в ее кулаке. Она приоткрывает пальцы и сквозь щели рассматривает насекомое.

Шестеренки цикады начинают двигаться быстрее. Насекомое задирает голову и посылает луч света в левый глаз Прессии. Она моргает, смахивая слезу. Цикада пытается снова.

– Механическое насекомое со сканированием сетчатки глаза, – произносит Партридж.

– Старо как мир, – добавляет Брэдвел. – Но оно, кажется, не узнает сетчатку Прессии.

Прессия смотрит на Партриджа:

– Попробуй ты. Если его послала она, оно узнает тебя.

Бусинка в центре груди насекомого начинает мерцать, крылья трепещут.

– Оно тебя узнало! – восклицает Брэдвел.

Прессия раскрывает ладонь и поднимает ее вверх.

– Давайте посмотрим, куда он нас приведет.

Если насекомых послала мать, может, это она подарила Прессии Фридла?

Насекомое светится, порхая в воздухе между идущими.

ПАРТРИДЖ
ПУЛЬС

Все насекомые разлетелись, кроме одного, который сканировал сетчатку. Странное ощущение – когда кто-то сканирует твою сетчатку. Устроила ли мать все это еще до Взрыва, спланировав все наперед и записав данные его сетчатки? Как иначе? Детальность ее плана лишала Партриджа силы духа. Если у нее получилось так хорошо все подготовить, то почему же она не смогла сохранить семью? Он желал знать, что же произошло в последние дни.

Но все же что-то в ее плане не сходится, он выглядит разрозненным. Они так много раз могли потерять след, упустить нить, что Партридж сомневается, верила ли мама в то, что он разгадает головоломку. В детстве она помогала ему найти те подарки, которые он не мог найти сам. Партридж предполагает, что план стал результатом отчаяния. Мать работала с тем, что он даже представить себе не мог.

Насекомое быстро носилось над их головами, нарезая круги вокруг деревьев. Странно наблюдать за грубым Эль Капитаном, следующим за маленьким жучком, будто ловец бабочек.

Брэдвел, Прессия, Эль Капитан со своим братцем – вот теперь все его друзья, его собственная «стая». Партридж вспоминает «стаю» из Академии и их последнюю встречу в центре кодировок. Вик Веллингсли, Алгрин Ферт, близнецы Элмсфорд – с широкими плечами и низкими голосами. Они третировали друг друга и в итоге каждый пошел своей дорогой. Иногда Партридж скучает по Гастингсу. Интересно, пообедал ли он с Эрвином Видом, как посоветовал ему Партридж? Или попытался присоединиться к «стае»? Вспоминает ли он Партриджа? Интересно, что им наговорили о его исчезновении. Может быть, они думают, что ему встроили «тикалку» и кто-то повернул выключатель и избавил Партриджа от его никчемной жизни.

Эль Капитан останавливается и указывает пальцем на деревья. Все застывают и смотрят туда, куда он показывает. Партридж косится на тень. Там что-то быстро мелькает. Но никого за деревьями нет.

– Это они, – произносит Эль Капитан. – Спецназ. Они так общаются друг с другом. Чувствуете, воздух наэлектризовался? Они используют что-то вроде эхолокации.

– Спецназ? – переспрашивает Партридж.

– Но как они узнали, что мы здесь? – удивляется Брэдвел.

– Чипа же больше нет, этого не может быть! – восклицает Прессия.

Электрический пульс покалывает кожу и трещит, как статическое электричество. В воздухе стоит гул. Партридж пытается проследить по волнам импульса, откуда он идет.

– Они наполовину звери, наполовину машины, – поясняет Эль Капитан. – Они могут по запаху выследить, где ты.

– Но не за мили же, – возмущается Прессия. – Кто-то показал им, где мы.

Партридж пораженно смотрит на Прессию.

– Твои глаза. Скан сетчатки должен был распознать и твою тоже. Я имею в виду, она, наверное, сканировала нас обоих?

– Откуда мне знать.

– Интерференция, – произносит Партридж, – вот в чем дело.

– Где ты была? – спрашивает он Прессию. – В смысле, откуда этот автомобиль? Он ведь не остался после Взрыва. Он из-под Купола. И все остальное тоже, так ведь? Что они с тобой сделали?

– В штабе УСР меня одели, накормили, попытались научить стрелять в людей и между делом отравили в фермерском домике.

– Что? Отравили?

– Если честно, я не знаю, что произошло на самом деле. Я потеряла сознание, меня накачали каким-то эфиром, и я очнулась в машине. С дикой головной болью. Все вокруг было как в тумане, а уши будто заложило.

– Тебя напичкали «жучками», – произносит Партридж.

– Что ты имеешь в виду? – сразу вступает Брэдвел.

– Глаза, уши. Господи… – шепчет Партридж. – Они видели все, что видела она, и слышали тоже.

Он смотрит на Прессию. Интересно, его отец сейчас видит его? Партридж представляет, как смотрит в Купол сквозь глаза сестры.

– Значит, мне зря вырезали чип, – шепчет Прессия.

– Нет, – отвечает Брэдвел. – Это все временно! Мы тебе поможем! Правда ведь? – Он с надеждой смотрит он на Партриджа.

– Не знаю.

– Электрический импульс усиливается, – произносит Эль Капитан, – значит, они быстро приближаются.

– Тогда стоим спокойно, – говорит Брэдвел, – все равно она вся напичкана «жучками».

– А может, и того хуже, – шепчет Партридж. Он не хочет этого говорить, но должен. – Твоя головная боль… У тебя не осталось шрама или пореза?

– Да, я думаю, что ударилась головой, пока дралась с Ингершипом.

Партридж вспоминает, как Гастингс паниковал по поводу «тикалки». Партридж тогда сказал другу, что такого не бывает, что это миф. Оказалось, очень даже бывает.

– Что такое? – начинает паниковать Брэдвел. – Что еще не так? Говори!

Импульс все усиливается. Электрические волны отдаются рикошетом между деревьями.

– У нее в голове бомба, – наконец произносит Партридж.

– Какого черта ты тут несешь? – кричит Брэдвел.

Прессия неподвижно смотрит в землю, вспоминая, что произошло в домике.

– У них есть выключатель, который они могут повернуть, и ее голова разлетится на кусочки, – произносит Партридж.

Все смотрят на Прессию. На долю секунды Партриджу кажется, что она вот-вот расплачется. И он не может ее винить. Вместо этого она очень спокойно обводит всех взглядом, словно приняв свою участь. Партридж понимает, что все еще борется с мыслью, что люди способны на подобное зло.

Прессия смотрит на вершину холма, заметив что-то.

– Насекомое остановилось. Описывает круги над чем-то.

Цикада кружится над небольшим пространством.

Эль Капитан подбегает и начинает раскапывать землю голыми руками. Скоро обнажается участок земли с полумесяцем толстого стекла.

– Это здесь.

Партридж подбегает и ложится на живот, чтобы заглянуть внутрь. Внутри темно, но в глубине мерцает свет.

– Вот оно! – кричит он. – Дайте камень, надо разбить стекло.

Импульс не исчезает. Электрическое жужжание нарастает, становится выше. Времени, чтобы найти камень, не остается.

Одна за другой из-за деревьев возникают фигуры. Всего их пять. Они выглядят гротескно, как монстры – огромные бедра и выпуклые груди, руки, покрытые мышцами, сросшиеся с оружием, искаженные лица, с выпуклыми костями черепов. Как могут эти монстры быть мальчишками из Академии, которые толкались на зеленом дерне, сидели на лекции Уэлча напротив проектора, слушали опасные отступления от темы Глассингса? Сколько таких создал Купол? Они и с Седжем хотели сотворить подобное? Может, зная о том, что его ждет, он и убил себя.

Один из них ударом локтя по лицу заставляет Эль Капитана упасть. Тот тяжело опускается на землю, Хельмут принимает на себя всю тяжесть падения. Солдат выхватывает ружье у Эль Капитана.

Другой выходит вперед, прикрытый чем-то белым. Партридж понимает, что белое – это пижама. Маленькая фигурка с бритой головой и замотанным белом платком лицом. Девушка. Солдат – если его можно так назвать – держит ее за талию. Он срывает платок. Это оказывается Лида – ее тонкие скулы, сейчас все покрытые пеплом, голубые глаза, губы, вздернутый нос.

– Зачем ты здесь? – изумленно восклицает Партридж, уже зная ответ. Она заложница. Она здесь, чтобы заставить его принять решение. Но какое?

– Партридж, – шепчет Лида. Она сжимает в руках голубую коробочку. На какое-то безумное мгновение Партриджу кажется, вдруг он пришла, потому что забыла ему что-то отдать – бутоньерку для танцев.

Лида высоко поднимает коробочку.

– Это для Прессии Бэлз!

Она обводит всех взглядом. Прессия выходит вперед и подходит к Лиде, определенно не желая брать в руки эту коробочку. Лида тоже колеблется.

– Ты лебедь? – спрашивает она.

– Что ты сказала? – оживляется Партридж.

– Кто здесь лебедь? – спрашивает Лида.

– Тебе кто-то говорил о лебеде? – изумляется Партридж.

– Они ждут ее. Лебедь, – говорит Лида и протягивает коробочку Прессии.

Руки Прессии дрожат. Когда она открывает коробочку, то видит оберточную бумагу. Она заглядывает и сначала, как кажется со стороны, ничего не понимает. Но затем она заглядывает внутрь еще раз, и коробочка выпадает у нее из рук. Прессия мгновенно бледнеет и, покачнувшись, падает на колени.

– Встань! – кричит солдат. Прессия смотрит на него.

Солдат направляет ей на лоб красный луч. А затем добавляет уже более спокойно:

– Давай, вставай. Уже пора.

И в этом голосе – или, может быть, в ритме слов, – Партридж слышит голос брата, когда тот будил его по утрам.

«Давай, вставай. Уже пора».

Седж.

ПРЕССИЯ
ТОННЕЛЬ

Сначала Прессия пытается уверить себя, что дедушка жив. Они просто вынули его вентилятор, вылечили горло и затем зашили. Земля под ногами кружится, встать с коленок очень тяжело. Лицо девушки мелькает перед глазами. Ее зовут Лида, и Партридж ее знает.

– Он не умер, – шепчет Прессия.

– Меня попросили сказать, что это все, что осталось, – тихо произносит Лида.

Лопасти вентилятора отполированы, будто кто-то потратил на это время. Дед умер. Вот что это значит. А то, что свет проникает в грязь через окно в виде полумесяца, означает, что ее мать жива? Вот как работает мир – все время давая и забирая? Это слишком жестоко.

Прессия зачерпывает ладонью землю. В голове тикает бомба. Купол видел все, что видела она, и слышал все, что слышала она. Купол подслушивал, о чем они с Брэдвелом говорили ночью, его признание во лжи, его мечту увидеть отца с двигателем в груди, ее шрам. Она чувствует, будто ее лишили личной жизни. Она смотрит на красивое лицо Брэдвела, мучительно искаженное, и закрывает глаза. Все. Она больше не позволит им что-то увидеть. Прессия прижимает руки к ушам. Она заставит врагов голодать – людей, которые убили дедушку, которые могут в любой момент повернуть выключатель и взорвать ее голову. Но становится только хуже. Она наказывает себя, чтобы наказать кого-то еще. «Убейте меня, – шепчет она. – Сделайте это». Будто она может поймать их на блефе. Но вся проблема в том, что они не блефуют.

Прессия снова смотрит на Брэдвела. Тот смотрит на нее, отчаянно желая помочь, шепчет ее имя, но она качает головой. Что она может поделать? Они убили Одвальда Бэлза, кто-то специально отполировал лопасти и обернул их в бледно-голубую оберточную бумагу и поместил в идеальную коробку. Люди, сделавшие это, в ее голове. Это нельзя изменить.

Прессия встает, по-прежнему сжимая грязь в кулаке. По ее лицу тихо текут слезы.

Партридж выглядит ошеломленным. Его лицо выражает одновременно страх и ожидание. Он смотрит на девушку, Лиду, и на солдата рядом с ней. Это те самые существа, которых они с Эль Капитаном видели пару дней назад. Когда-то они были людьми, мальчиками. Прессия замечает цикаду. Та сидит на листьях, сложив крылья. Ее огонек погас.

Первый прибывший солдат подходит к Партриджу. Прессия изо всех сил пытается послушать, обратить внимание. В ушах у нее звенит.

– Найди свою мать. Не трогай ничего в ее штабе. Отдай ее нам. Мы отдадим тебе девушку. Если ты этого не сделаешь, мы убьем девушку и заберем мать.

– Хорошо, – соглашается Партридж, – мы сделаем это.

– Я не пролезу в окно, – качает головой Брэдвел.

– Я тоже, – говорит Эль Капитан. – Не с ним. – Он указывает на Хельмута.

Один из солдат подходит к окну, которое повторяет рельеф холма, коленом выбивает стекло, а остальное разбивает голой рукой, даже не порезавшись.

– Зайдут только Уиллакс и Прессия, – приказывает солдат.

– Ее может там не оказаться, – говорит Прессия, – она могла уже умереть.

Солдат минуту колеблется, будто ожидает подтверждения приказа.

– Тогда вынесите тело, – говорит он.

Окно блестит полумесяцем, тускло освещенным изнутри. Партридж залезает вперед ногами, придерживаясь одной рукой за окно, затем спрыгивает. Прессия садится на край окна, земля внизу вся усыпана стеклом. Она спускает ноги и болтает ими. Затем она ощущает руки Партриджа и напоследок оборачивается. Наверху стоят Эль Капитан и Хельмут, дико вращающий глазами, Чистая девушка со стриженой головой, окруженная солдатами, и Брэдвел с пятнами грязи и крови на лице. Он смотрит на нее так, словно пытается запомнить ее навсегда, будто больше ее не увидит.

– Я вернусь, – говорит Прессия, но сама не знает, сможет ли исполнить обещание. Как можно обещать, что они возвратятся? Она думает об улыбающемся лице, которое она нарисовала в пепле на шкафу. Какое ребячество. Глупость. Ложь.

Она соскальзывает и падает вниз. Даже с помощью Партриджа приземление выходит тяжелым. Прессия оказывается в маленькой комнате. Пол и стены покрыты грязью. Пройти можно только по одному коридору, узкому и покрытому мхом. Прессия смотрит в окно, но видит только полумесяц неба и края верхушек деревьев.

Мужской голос из коридора кричит:

– Сюда!

В конце тоннеля появляется высокая узкоплечая фигура, но слишком темно, чтобы разглядеть лицо человека. Прессия на секунду вспоминает слово «отец». Но она больше ничему не верит.

Прессия поворачивается к Партриджу и быстро шепчет:

– Я хочу знать о девушке.

– Это Лида.

– Ты собираешься передать им нашу маму, чтобы спасти ее? – спрашивает Прессия.

– Чтобы выиграть время. Лида что-то знает. Она знает о лебеди. Кто ждет лебедь? Что все это значит?

– Ты собираешься передать им мать, если она жива? – повторяет Прессия.

– Не думаю, что это зависит от меня, в конце концов.

Прессия хватает его за рубашку.

– Ты сделаешь это? Чтобы спасти Лиду? Я сделала. Я пожертвовала дедом. Он мертв.

А могла бы спасти его, если бы действовала по приказу?..

Партридж пристально смотрит на Прессию.

– А как насчет Брэдвела?

Вопрос застает Прессию врасплох.

– Почему ты спрашиваешь об этом?

– Что бы ты сделала, чтобы спасти его?

– Никто не просил меня предавать мать, чтобы спасти его!

Он обвиняет ее в чувствах к Брэдвелу?

– Поэтому это не имеет значения, – бросает она.

– Что, если бы тебя заставили выбирать?

Прессия колеблется.

– Я бы сдалась им сама.

– Но если этот вариант не рассматривается?

– Партридж, – шепчет Прессия, – они все слышат, все видят.

– Мне уже все равно, – говорит Партридж. Его глаза увлажняются, голос дрожит. – Седж, мой брат. Он не погиб. Он среди них.

– Кто? – спрашивает Прессия.

– Спецназ, – отвечает Партридж. – Один из солдат. Они превратили его – я даже не знаю, осталось ли хоть что-нибудь от него. Я не знаю, что стало с его душой. Мы не можем…

Впереди снова слышится мужской голос:

– Сюда, мы здесь.

Партридж тянется к ее руке, но вместо здоровой хватает руку с головой куклы. Прессия ожидает, что он отпрянет, но вместо этого он просто обхватывает голову куклы, будто ладонь, и оборачивается:

– Ты готова?