Текст книги "Пепельное небо"

Автор книги: Джулиана Бэгготт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

ПАРТРИДЖ
ТИНДАЛ

Они вышли еще до захода солнца. Сейчас по-прежнему раннее утро, а они уже прошли очень много. Шесть крупных женщин окружают мальчиков со всех сторон. Большинство детей спит. Одна женщина, у которой ребенок сросся с бедром, придерживает его головку, прижимая к груди, в другой руке мать держит мясной нож.

Они идут молча, мимо взорванных домов, вернее, их оголенных каркасов. Затем проходят мимо зданий, от которых остались лишь обугленные рамы. Временами попадаются и кирпичи. Иногда дома вообще нет, но на его месте виднеются, будто расставленные для тревожной пьесы, гостиная из почерневшей пены, остов стула или череп раковины, слишком разрушенный, чтобы быть ценным. Партридж не может сосредоточиться. Он вспоминает ссору между родителями, момент накала, враждебности, кипящего гнева. Они не были счастливы, и отец знал, что у матери есть еще один ребенок, не от него. Должен был знать. Он знал, где Прессия. Наверняка он хотел, чтобы она нашла Партриджа. Зачем? Это он так иронизирует?

Хотел ли отец поиздеваться над матерью с ее выжившими детьми? Возможно ли это – что отец хочет вернуть мать, потому что любит ее, потому что должен сказать ей, что простил ее? Партридж понимает, что это детское желание – двое родителей, которые любят друг друга, счастливая семья. Но он ничего не может с собой поделать. Отец когда-то все-таки любил мать.

Они идут мимо разоренных торговых центров и учреждений – те сохранились хуже всего. Вонь стоит жуткая, хотя тела давно сгнили. Учреждения предполагают вовсе не сказки. Партридж не может им помочь королевой-лебедью или потерянными крыльями. Они являют собой доказательство угнетения, которое предшествовало Возврату к Цивилизации.

Пахнет смертью и гниением. Партридж вспоминает этот странный сладковатый, земляной запах мертвого тела, ведь он обнаружил тело жены пастуха в камышах. Он пытается выкинуть эту картину из головы. Вокруг другие выжившие. Партридж слышит их – свисты, звуки рытья, тихие животные стоны, а иногда женщины останавливаются и прислушиваются, повернувшись все в одном направлении. Но никто на них не нападает.

Чем дальше они идут, тем меньше всего попадается им на пути. Пейзаж становится плоским, за исключением далеких холмов на востоке. Грязь совсем черная. Не встречая никаких преград, ветер гуляет сквозь черную пелену.

Женщины вытаскивают из каких-то невидимых карманов шарфы и оборачивают свои лица и лица детей. Партридж уже давно в шарфе. Брэдвел закрывает лицо рукой. Одна из матерей протягивает шарф Прессии.

Партридж внимательно наблюдает за Прессией. Он беспокоится за нее, ей пришлось пережить так много всего сразу. Но Прессия несгибаемая, Партридж уже понял это.

Внезапно женщина, которая прижимает голову ребенка к груди, говорит:

– Дальше мы не пойдем.

Партридж сказал бы ей спасибо, но он и так уже заплатил мизинцем. Он никак не может найти в себе достаточно признательности.

– Спасибо вам, – произносит Прессия.

Брэдвел просит их поблагодарить за это Добрую Мать:

– Мы у вас в долгу, – говорит он и смотрит на Партриджа, который в состоянии только пробормотать: «Да».

Женщина говорит:

– Будьте внимательны с землей. Берегитесь их глаз.

Они раскланиваются, и одна из женщин подходит к Партриджу. У нее длинные седые волосы. Она берет его за руку и просит:

– Если твоя мать жива, передай ей спасибо от меня.

– Вы ее знаете? – удивляется Партридж.

Женщина кивает.

– Ты не узнаешь его? – спрашивает она и кивает на мальчика лет восьми, с длинными лохматыми волосами и ожогами на лице. Он прячется за ее спиной и пристально смотрит на Партриджа. – Это Тиндал, он не разговаривает.

Партридж смотрит сначала на мальчика, затем на женщину:

– Мисс Фарлинг?

– Я думала, ты узнал его, он ведь не вырос.

У Партриджа подкашиваются колени. Тиндал остался мальчиком, немым и навечно сплавленным с матерью. Партридж с трудом выдавливает:

– Мне ужасно жаль.

– Что ты, – качает головой мисс Фарлинг, – твоя мать умудрилась вытащить меня из реабилитационного центра. Бог знает, как ей это удалось, но я получила освобождение. Официальное. К тому времени, как прогремел Взрыв, я была дома с Тиндалом.

– Тиндал, – шепчет Партридж, всматриваясь в лицо мальчика.

Мальчик несколько раз кивает, то быстро, то медленно. Это похоже на язык жестов.

– Он желает тебе удачи, – говорит мисс Фарлинг, расшифровав кивки.

– Спасибо, – благодарит Партридж.

Мисс Фарлинг внезапно притягивает Партриджа к себе и обнимает, сжимая кулаками его куртку.

Он тоже обнимает ее.

– Она спасла нам жизнь, – плачет мисс Фарлинг, – я так надеюсь, что она жива!

– Она жива, – шепчет Партридж. – Я скажу ей, что вы выжили и что благодарите ее.

Женщина отпускает Партриджа.

– Так странно обнимать тебя, – говорит она. – Думаю, если бы все пошло по-другому, Тиндал был бы сейчас ростом с тебя.

– Мне очень жаль, – снова повторяет Партридж, потому что не знает, что еще сказать. Никто не сможет вернуть все назад. Вот бы его отец сейчас видел Тиндала Фарлинга!

– Вам пора, – говорит она. – Будьте здоровы.

Партридж кивает.

Мисс Фарлинг гладит его рукой, и то же самое делает Тиндал своей крошечной ручкой.

– Спасибо вам за все, – может наконец произнести Партридж, – спасибо!

Мисс Фарлинг и Тиндал кланяются и уходят с другими матерями обратно домой.

– Все хорошо? – спрашивает Брэдвел.

– Да, – отвечает Партридж, – я готов.

Они вынимают ножи и отправляются дальше. Но Партридж оглядывается назад. Женщины поднимают руки, чтобы помахать ему. Партридж поднимает нож и машет им в ответ. А потом облако пепла взмывает вверх, и он понимает, что его самого уже не видно. Они остались одни.

ЛИДА
ОТКРОЙСЯ!

Когда Лида выходит из офиса Уиллакса, санитарок уже нет. Вместо них стоят два охранника. Они сопровождают ее до вагона, где стоит третий охранник, огромный, с маленьким шрамом на подбородке и вооруженный до зубов.

Этот охранник едет с Лидой по затемненным туннелям. Девушка сидит с голубой коробочкой на коленях, наблюдая, как стены туннеля скользят мимо окон. Охранник стоит, расставив ноги. Он переносит вес, когда поезд поворачивает или слегка тормозит.

Охранник, должно быть, знает, что Лида выйдет наружу, но вряд ли знает зачем.

– Мне выдадут защитный костюм?

– Нет, – отвечает охранник.

– А как насчет маски?

– Чтобы закрыть твое симпатичное личико?

– Вы когда-нибудь сопровождали кого-нибудь за пределы Купола? – не унимается Лида.

– Девчонку? В первый раз.

Он сопровождал парней? Она не знает, верить ему или нет. Лида не слышала, чтобы кто-то выбирался из-под Купола до Партриджа. Зачем им посылать туда парней?

– А каких парней?

– Тех, о которых ты больше никогда не услышишь, – отвечает охранник.

– Сына Уиллакса?

– Какого из них?

– Конечно, Партриджа, – произносит Лида нетерпеливо. – Он же не таким образом выбрался, правда?

Охранник смеется.

– Он не был готов к тому, что за пределами. Сомневаюсь, что он все еще жив.

Он говорит так, словно надеется, что Партридж погиб, будто это что-то докажет.

Поезд замедляет ход и останавливается. Двери открываются, и Лида видит зал с белоснежной плиткой. К каждой стене прикреплена система двусторонней связи. Охранник проходит вместе с Лидой через первые три комнаты. Он произносит слово «откройся», и дверь открывается и закрывается за ними, когда они доходят до конца комнаты.

– Тебе осталось пройти еще три отсека. Ты выйдешь через все двери, когда они откроются. Последняя дверь открывается наружу. Погрузочный док закрыт.

– Погрузочный док?

– Мы не настолько отрезаны от внешнего мира, как ты думаешь.

– А что туда загружают?

– Что-то загружают, – отвечает он кратко. – В один прекрасный день это все будет нашим.

Охранник имеет в виду саму планету, и Лида беспокоится, что сейчас он пустится в пространные рассуждения о том, что они являются законными наследниками Рая. Охранник же просто говорит:

– Мы благословенны.

– Да, благословенны, – отвечает Лида по привычке.

– Снаружи тебя будет ждать спецназ.

– Они отправят спецназ из-под Купола?

– Они не люди, не удивляйся, когда увидишь их.

Лида раньше видела спецназ в потрясающей белой униформе, малый элитный корпус – они не были животными. Они были группой крепких юношей.

– Как будет выглядеть этот человек?

Охранник не отвечает. Как она сможет подготовиться, если ей не говорят, чего ожидать? Он посмотрел на окна, на домофон, на камеру в потолке. Она понимает, что он не может сказать ей, нельзя. Он продолжает:

– Мне нужно прощупать тебя. Стандартная процедура. Убедиться, что ты не взяла с собой ничего лишнего.

– Хорошо.

Охранник проводит руками по ее ногам, бедрам, бокам.

– Подними руки, – бросает он.

Он резок, профессионален, и Лида благодарна ему за это. Она удивляется, когда он берется рукой за ее челюсть и просит открыть рот. Он заглядывает внутрь и светит небольшим фонариком. Затем он говорит: «Уши», и она поворачивается. Он снова светит фонариком. Охранник смотрит сначала одно ухо, а затем, когда осматривает второе, шепчет очень тихо:

– Скажи лебедю, что мы ждем.

Лида думает, что не так расслышала. Лебедю?

– Все готово! – громко говорит охранник. – Чисто.

Лида хочет спросить, чего они ждут? И кто ждет? Кто мы?

Но по резкому тону охранника она понимает, что нельзя задавать вопросы.

– Там будет три двери. Последняя ведет на внешнюю сторону.

Охранник смотрит ей в глаза и произносит напоследок:

– Удачи.

– Спасибо вам, – благодарит Лида.

Охранник подходит к двери, через которую они вошли.

– Откройся, – произносит он.

Дверь отъезжает в сторону. Охранник выходит через нее, оставив Лиду совсем одну. Дверь захлопывается.

Лида стоит в одиночестве. Перед ней дверь.

– Откройся, – приказывает она. Дверь отъезжает, Лида проходит через нее и так доходит до последней двери.

Лида не знает, чего ждать. Она ставит голубую коробочку на пол, стягивает белый платок с головы и заматывает им нос и рот.

Затем поднимает коробочку и произносит:

– Откройся.

Перед ней возникает небо, грязь, рвется ветер, и что-то мелькает в облаках. Это настоящие птицы.

ПАРТРИДЖ
МАЛЕНЬКИЕ РЕБРА

Партриджу не нравится, что вокруг очень уж тихо. Ему не нравится, когда стихает ветер, и как Прессия все время говорит: «Что-то тут не так», и как Брэдвел нервничает из-за этого.

– Как вы думаете, может, мы как раз пришли во время какого-нибудь безумного пиршества? – интересуется Партридж.

– Да, Партридж, холемы, скорее всего, заняты пожиранием автобуса, полного школьников, – отвечает Брэдвел. – Вот нам бы повезло!

– Ты же знаешь, что я не это имею в виду, – возмущается Партридж.

Земля под ногами становится мягче.

В этот момент Партридж замечает существо пепельного цвета, размером с мышь, но вовсе не мышь. Существо не имеет меха, оно покрыто обожженным песком, а ребра так выпирают, будто у него нет кожи. На мгновение оно появляется на поверхности, затем снова ныряет под землю.

– Кто это?

– Ты про кого? – спрашивает Прессия.

– Что-то вроде мыши или крота. – Партридж смотрит на размытую линию, где грязь превращается в подлесок, идущий у подножия холмов. Он видит движение, но не мыши и не крота, а что-то, похожее на волны в песке. – Думаю, их здесь больше, чем один.

А затем в одно мгновение облачко взмывает, становится ростом не больше кошки и начинает двигаться по направлению к ним.

– Сколько их, по-твоему? – спрашивает Прессия.

– Слишком много, не сосчитать, – отвечает Брэдвел. Туча маленьких холемов несется к ним, тонко попискивая.

Снова поднимается сильный, сбивающий с ног ветер. Прессия вытягивает из-под куртки два ножа. У Партриджа нож и мясницкий крюк. Его палец пульсирует от боли, но он продолжает крепко держаться за рукоятку. У Брэдвела электрошокер и острый ножик.

Земля вибрирует. Воздух пахнет густо и гнилостно.

– Что мы будем делать? Какой у нас план? – кричит Партридж.

– Оставайся с Прессией! – отвечает Брэдвел, затем поднимает оружие, издает варварский клич и кидается прямо в тучу маленьких холемов.

Маленькие черные глазки холемов блестят, они движутся вплотную друг к другу, их скелеты виднеются сквозь кожу. Некоторые из них срослись друг с другом грудными клетками, некоторые – челюстями или черепами.

Некоторые из них словно сложены друг на друга. И все они срослись с землей. Она движется за ними, когда они обгоняют Брэдвела. Они не существуют в одиночку. Они одновременно и группи, и холемы, приросшие к земле. Скребя коготками, они набегают на Брэдвела, принеся с собой подол земли, одеяло из грязи, которым собираются его удушить.

Все происходит ужасно быстро. Брэдвел режет земляное одеяло ножом. Холемы падают, но их становится все больше и больше. Он выглядит так, будто попал в ловушку из маленьких движущихся пепельных зверушек.

Прессия кидается было к нему, но Партридж отталкивает ее.

– Я сам пойду.

Прессия кричит:

– У тебя с головой не в порядке!

Ее рот закрыт шарфом, волосы сбились, она держит в руке нож, а голова куклы готова к удару.

Прессия его младшая сестра. Партридж осознает это так внезапно, что на мгновение мысль ошеломляет его. Его младшая сестричка.

– Оставайся здесь! – кричит он.

– Нет! – возмущается Прессия. – Я буду бороться!

Ее не остановить. Как только Партридж бросается бежать, Прессия сразу кидается за ним. Они догоняют Брэдвела и начинают бить и резать маленьких существ. Партридж быстрый и сильный. Кодирование, видимо, было лишь чуть-чуть не завершено. Но все-таки маленьких холемов слишком много. Он не успевает. Брэдвел, шатаясь, наклоняется вперед, потом теряет почву под ногами. Одеяло из земли накрывает его ноги, обездвижив их. Брэдвел дергается верхней частью, как пойманная рыба, но все бесполезно.

Холемы нападают на Партриджа и на Прессию, начинают царапать их маленькими когтями и острыми зубками. Партридж видит мелкие капельки крови на рубашке – и на Прессии тоже – и холемы забираются Брэдвелу на спину, атаковав его птиц.

Брэдвел кричит Партриджу и Прессии:

– Нет, вернитесь!

Но они продолжают бороться. Они бьют и колют, разрезая холемов и сбрасывая их с Брэдвела.

Внезапно накатывает следующая волна холемов, высотой по грудь. За этой волной вырастают новые волны холемов. У них головы, рога и шипы за спиной. Партридж понимает, что это конец. Он никогда не будет ближе к матери, чем сейчас.

Но тут высокий писк зверей прорезает крик Прессии:

– Он здесь! Я слышу его!

– Кто здесь? – раздается голос Брэдвела.

Партридж слышит странный звук, затем другой – рычание мотора. Автомобиль, чудесный черный автомобиль, проезжает по волне холемов. Вокруг брызгами разлетаются ребра и блестящие глаза. Автомобиль тормозит прямо перед ребятами. Партридж с трудом может видеть сквозь новую волну пепла, разорванную автомобилем, но он услышит голос, кричащий из машины:

– Садитесь, черт возьми! Быстро в машину!

Партридж не знает, доверять голосу или нет, но он не в том положении, чтобы выбирать. Он разворачивается и видит, как Прессия помогает Брэдвелу встать.

– Открой дверь! – кричит Брэдвел.

Партридж подбегает к дверце и распахивает ее. Брэдвел и Прессия запрыгивают внутрь, Партридж садится рядом с сестрой. Автомобиль трогается еще до того, как успевает закрыться дверь.

Водитель сидит очень близко к рулю из-за чего-то большого у него за спиной. Он разглядывает Партриджа через плечо, тот видит его обожженное и мрачное лицо.

– Это он, Прессия? – кричит водитель. – Это тот самый Чистый?

– Да! – отвечает Прессия. Она явно знает водителя. – А это Брэдвел.

Водитель дергает руль, попадает холему прямо в лоб и создает облако пепла, дождем рассыпавшееся по автомобилю. Жилистый и худой, он движется, как человек, потерявший терпение. Партридж вцепляется в сиденье. Под Куполом они передвигались только по рельсам. Он почти не помнит машин. По крайней мере, он никогда не мчался в автомобиле, управляемом маньяком.

– Я думала, что вы оба погибли, – говорит Прессия.

– Мы тоже так думали!

– Это Эль Капитан! – представляет водителя Прессия.

Брэдвел указывает на лобовое стекло.

– Господи, да их тут целое стадо!

Они сбивают несколько холемов, наехав на них.

– Мы знаем, куда ехать, чтобы найти мать Чистого? – спрашивает Эль Капитан.

Партридж хватается за переднее сиденье и тянется вперед.

– Что вы знаете о моей матери?

Вдруг, словно ниоткуда, из-за сиденья водителя возникает голова. Лицо маленькое, бледное, все в шрамах. Голова открывает маленький рот и шепчет:

– Матери.

– Ух ты! – Партридж отпускает руки и отшатывается на заднее сиденье.

Водитель начинает гоготать и дергает руль так сильно, что Партридж ударяется головой о стекло.

– А это Хельмут, – улыбается Прессия, – его брат.

В дополнение ко всем укусам и царапинам на теле Брэдвела, его рубашка сзади оказывается порвана. Сквозь прореху Партридж видит одну из птиц Брэдвела, крылышки которой в крови. Там три птицы. Партридж думал, что их больше, судя по движению. Две беспокойно шевелятся. Одна сидит смирно, и ясно видно, что ее клюв вошел в мышцы Брэдвела, в старые шрамы от ожогов. Кожа сморщилась вокруг красного клюва птицы. Ее большие черные глаза едва видны среди темных перьев. На мгновение кажется, будто птица внимательно смотрит на Партриджа – неподвижными глазами-бусинками – будто хочет задать вопрос. Она выглядит болезненно и вяло.

– Одна из птиц, – произносит Партридж сухим от пепла ртом, – ранена.

– У твоей матери есть лекарства, – говорит Эль Капитан. – Купол хочет, чтобы, когда мы найдем ее, мы их взяли в первую очередь. Бьюсь об заклад, у нее найдется что-нибудь от этой раны.

– Лекарства? – спрашивает Брэдвел, глядя на Прессию.

– Если мы сможем ее найти, они не хотят, чтобы что-то из ее вещей было повреждено, – отвечает она.

Партридж внезапно осознает, что он совершенно не знает этих людей. Он пришел к ним в середине их жизни, они чужие ему. Он не понимает ни их, ни этот мир, в котором они живут. Вдруг и мать окажется такой же чужой для него?

Партридж смотрит в окно. Они движутся очень быстро, пейзаж вокруг плывет перед глазами. Неужели мама живет в тех холмах? Неужели она расскажет ему историю, которую он запомнит навсегда? Когда в последний раз он точно знал, что делает?

Он пристально смотрит на треснувший кулон, висящий на шее Прессии. Он покачивается вместе с толчками машины, хлопая по ключицам Прессии, покрытым кровью и сажей. Маленький хрупкий лебедь с синими глазами. Для чего он? Что он означает?

ЛИДА
СУЩЕСТВО

После того как Лида выходит из последнего отсека и дверь закрывается за ней, она слышит щелчок замка. Но ни одного существа из Спецназа, как обещал охранник, она не видит.

Лида смотрит на темный пейзаж, сгустки летучей пыли и – далеко за лесами – город разрушенных зданий, с маленькими отдельными следами дыма, ведущими в небо. Она стоит одна, сжимая в руках голубую коробочку.

Лида возвращается к Куполу, оглядывает его массивные стены. Она стучит в дверь сначала вежливо, зная, что с другой стороны никого нет. Услышав далекий вой из леса, Лида не оборачивается, а начинает стучать по двери кулаком.

– Никого нет! – кричит она. – Никто меня тут не ждет!

Она чуть не плачет и силой заставляет себя перестать. Кулак скользит по двери. Лида разворачивается и замечает колею от колес. Она резко обрывается перед куполом, и видно большие прямоугольные швы, которые могут оказаться дверью в погрузочный док, о котором упомянул охранник. Может, он не должен был этого говорить. Теперь Лида знает, что Купол не отрезан от мира, что он связан с ним. Это противоречит всему, чему их учили. Она не должна была знать о погрузочном доке. Но может быть, охранник подумал, что уже неважно, узнает она что-нибудь или нет – все равно она не вернется.

Лида делает несколько шагов. Ее туфли скользят по песку. Она привыкла к плиточным залам Академии, каменным дорожкам, неподвижным под ногами, и эластичному полу реабилитационного центра. Она находится на склоне и шагает все быстрее. Лида понимает, что осталась одна под настоящим солнцем и грядой облаков, которые безгранично простираются до самого космоса, и бросается бежать.

В женской Академии не было спортивных команд, хотя они каждое утро в течение часа делали гимнастику, одетые в специальные короткие шорты и полосатые футболки. Лида ненавидела шорты и гимнастику. Когда она в последний раз так бегала? А бегала она довольно хорошо, ноги были сильными.

Какое-то время она бежит, приближаясь к лесу. Затем слышится жужжание, низкий электрический импульс. Он исходит от невысоких деревьев, но неясно, откуда именно. Лида останавливается и удивляется, потому что чувство движения все еще остается с ней.

Удары ног по земле теперь превратились в удары сердца. Девушка осматривает лес и видит огромные быстро движущиеся фигуры. Лида вспоминает слова охранника: «Они не люди, не удивляйся, когда увидишь их».

Не особо утешительно.

– Кто здесь? – кричит она.

Фигура мелькает снова, она блестит, словно ее кожа отражает свет.

И тогда существо встает во весь рост и выходит вперед на длинных, мускулистых ногах. Его движения почти паукообразные. Она понимает, что он из спецназа – по его идеально сидящему камуфляжному костюму темных тонов, чтобы смешиваться с грязью и пеплом. Бледные руки покрыты мышцами и слиты с оружием, блестящим черным оружием, которое Лида видит впервые. Руки великоваты для такого тела, но отлично подходят для оружия. Сверкает лезвие ножа – оно пугает Лиду больше всего, так как предполагается для совершения более личного убийства.

У существа лицо мужчины, сухое и с массивным подбородком, хотя о нем сложно думать, как о мужчине. Вместо глаз – узкие щели, виднеющиеся из-под капюшона. Оно смотрит на Лиду и подходит ближе. Девушка не двигается.

– Ты пришел встретить меня? – спрашивает она. – Ты из спецназа?

Солдат обнюхивает воздух вокруг нее и кивает.

– Ты знаешь, кто я?

Он снова кивает. Если он не человек, то кто же? Как его заставили работать на Купол? Это один из Несчастных, нанятый для защиты Купола?

– Ты знаешь, куда ты должен меня доставить?

– Да, – отвечает существо человеческим голосом, полным тоски. – Я знаю, кто ты.

Лиде становится необъяснимо страшно.

– Я под твоей ответственностью, – говорит она, надеясь, что он это имел в виду. – Или, может, лучше сказать, твоя заложница?

– Конечно, – отвечает солдат, а затем поворачивается и приседает. – Я перенесу тебя. Так будет быстрее.

Она колеблется.

– Я поеду у тебя на закорках?

Она сама удивляется, что использовала это слово. Давно не вспоминала его.

Солдат не отвечает, просто остается на месте.

Лида оглядывается. Других вариантов у нее нет.

– У меня есть коробка, – говорит она, – я должна ее доставить.

Он протягивает руку и берет у нее коробку:

– Я сохраню ее.

Девушка снова немного колеблется, но затем забирается ему на спину, обхватив руками его могучую шею.

– Хорошо, – произносит Лида.

Они мчатся по лесу, прочь от города. Его походка мягкая и почти бесшумная. Даже когда он перепрыгивает большие пространства, он приземляется всегда мягко. Иногда солдат резко останавливается и прячется за деревьями. Лида слышит лай собак, а затем чье-то пение. Пение! Здесь, за Куполом, тоже поют – это ее удивляет.

После чего они снова бегут. Холодный воздух наполняет легкие, Лида задыхается. Платок прикрывает нос и рот, но в ушах свистит ветер. Это так и было, когда люди ездили на лошадях, все время ветер, деревья и скорость? Она сидит на спине солдата, как ребенок. Но он не солдат. Да и она не ребенок.

Со всех сторон доносится электрический жужжащий звук. Солдат останавливается, прикладывает руку ко рту и начинает издавать звуки, которые Лида не может различить. Но она понимает, что он зовет кого-то, потому что ногами ощущает вибрацию у него под ребрами. Он встает неподвижно.

– Надо подождать, – говорит солдат и приседает на колени, чтобы Лида слезла.

Она спускается на землю, немного пошатываясь.

– Ты знаешь, кого мы ищем?

Он смотрит на нее резко, будто она его в чем-то обвиняет.

– Конечно.

– Извини, – говорит девушка.

Они ждут еще немного.

– Откуда ты знаешь, кто я? – тихо спрашивает Лида.

Солдат смотрит на нее глазами-щелочками.

– Я был, – произносит он.

– Что? – не понимает Лида.

– Я был, – повторяет он, – а теперь нет.

Она видит, что он совсем молодой, лет на шесть старше ее. Его лицо никого ей не напоминает, широкие брови, массивная челюсть, но он ведь мог быть кем-нибудь?

– Я тебя видела в Академии? Ты учился там?

Он смотрит на нее, будто пытается вспомнить что-то давно забытое.

– Ты был мальчиком из Академии. Ты стал спецназовцем. Вот что они с вами сделали…

Лида думает о небольшом элитном корпусе. Не может быть, чтобы с ними сотворили такое. Это невыносимо жестоко. Девушка поднимает руку и прикасается к одной из его пушек. Она видит место на руке, где сливаются металл и кожа. Солдат не произносит ни слова и не двигается, лишь смотрит ей в глаза.

– А как же твоя семья? Они знают, что ты здесь?

– Я был, – снова повторяет солдат. – Теперь нет.