Текст книги "Пепельное небо"

Автор книги: Джулиана Бэгготт

ПАРТРИДЖ
МАТЕРИ

В шве черной наволочки есть маленькая брешь. Партридж видит мельком небольшие части того, что его окружает, но не настолько, чтобы понимать, где он. Он знает, что его и Брэдвела сейчас ведут вооруженные до зубов женщины с детьми – сухожилия мышц, нашпигованные бедра, широкие спины – со всех сторон. Одна женщина главнее. У нее есть старый походный фонарь, приклеенный высоко к палке. Он качается, отбрасывая тень. Партридж видит, как шагают женщины с детьми наверху. Те, у кого дети в ногах, идут с трудом. У некоторых из них нет детей, и по сравнению с другими они кажутся раздетыми, урезанными, уменьшенными версиями.

Птицы на спине Брэдвела не шевелятся. Они должны реагировать на страх Брэдвела, или он уже не боится. Может, это одна из привилегий того, чтобы быть мертвым. А может, птицы просто знают, когда молчать.

Несколько раз Брэдвел спрашивает, куда их ведут, и не получает ответа.

Женщины молчат. Когда дети болтают или ноют, женщины затыкают их или достают что-то из карманов и вставляют им в рот. Через брешь Партридж мельком видит детей, смотрящих снизу, перехваченных в талии. Их глаза странно блестят, мелькают улыбки. Они до сих пор кашляют, но, в отличие от детей на рынке, не с глубоким громыханием.

Партриджу кажется, что женщины ведут их прочь от закрытых общин, от растаявшего пластика. Земля вся в каменных осколках, цементе и смоле, поэтому он предполагает, что они где-то в черте торгового центра. Он поворачивает голову так, чтобы брешь оказалась прямо напротив него. Помимо большого фонаря у главной, еще одна женщина держит фонарик, чтобы освещать торговый центр, быстро движущиеся объекты среди останков. Мелькает часть шатра кинотеатра – остались две буквы Е и одна Л, Брэдвелу это напоминает электрического угря. Другие магазины не узнать – из них вынесли все, что можно было использовать. Даже стекла и металл утащили. Осталось несколько плиток потолка, а затем, когда фонарик освещает помещение внутри, обнаруживается чудом уцелевшая флуоресцентная лампа.

Эхо шагов исчезает. Они направляютя к чему-то большому и твердому. Он узнает одно из чудовищных разрушенных промышленных зданий, в которых когда-то держали заключенных, или вывезенных, как мисс Фарлинг, или умирающих от вирусов. Группа движется по обломкам. Одна из женщин говорит:

– Это было моим домом целых три года. Женское крыло. Палата двенадцать восемьдесят четыре. Еду клали под дверь. Отбой после молитвы.

Партридж поворачивает голову, чтобы посмотреть, кто говорит. Это одна из бездетных женщин.

– У меня была только одна молитва, – шепчет другая. – Спаси нас, спаси нас, спаси нас.

Снова долгое время никто ничего не говорит. Они шагают, пока женщина не приказывает:

– Спускаемся вниз.

И тут земля под ногами Партриджа исчезает, и он резко устремляется вниз по лестнице.

Партридж спрашивает:

– Брэдвел, ты еще здесь?

– Я здесь.

– Заткнись! – Это голос одного из детей.

Наконец они спускаются в то, что, судя по аккустике, наверное, было большим подвалом. Температура быстро падает. Воздух влажный. Атмосфера, насыщенная влажным воздухом, спокойная. Партриджа рывком ставят на колени. Его руки все еще остаются связанными за спиной. Наволочку срывают, и он наконец вдыхает воздух и видит все вокруг. С десяток женщин, по-прежнему полностью вооруженных, некоторые с детьми, некоторые без, толпятся вокруг них.

Брэдвел, уже тоже без наволочки, стоит рядом с Партриджем на коленях. Он покраснел и выглядит ошеломленным.

Партридж низко склоняет голову, стараясь скрыть свое лицо без отметин. Он шепчет Брэдвелу:

– Это и был твой план?

– Я думаю, мы близко, – отвечает тот.

– Близко к чему? – спрашивает Партридж. – К смерти?

Центр огромного подвала пуст, обычно такие помещения строили под санаториями. У стен горой свалены самые разные вещи, искореженные, ржавые, сгоревшие большие колеса, лопаты, шары для боулинга, молотки. Грудой высятся ряды рам от кроватей, железных ванн и металлических ведер для швабр.

Перед ними стоит женщина. Она держит светлоголового ребенка, сросшегося головой с ее рукой, будто находящегося под защитой. В другой руке у нее бейсбольная бита с наконечником от топора.

Она спрашивает:

– Смертные, что вы делали в землях Доброй Матери?

Еще сильнее склонив голову, Партридж бросает взгляд на Брэдвела.

Тот отвечает:

– Мы были на задании и потеряли одного человека. Нам нужна помощь Доброй Матери. Это девочка. Ее зовут Прессия, ей шестнадцать лет. Нам кажется, что ее забрали УСР, но мы не уверены.

– Обычное дело, – произносит женщина. – УСР забирает всех, когда им исполняется шестнадцать, смертные.

Она устало вздыхает.

– Это не такое уж обычное дело, потому что он, – Брэдвел указывает на Партриджа, – не такой уж обычный.

Партридж оборачивает.

– Покажи им лицо, – говорит Брэдвел.

Партридж смотрит на Брэдвела с широко раскрытыми глазами. Его принесут тут в жертву? Как Чистого. Это и был план Брэдвела. Он качает головой.

– Нет, – говорит он Брэдвелу, – что ты делаешь?

– Покажи им лицо! – повторяет Брэдвел.

У него нет выбора. Женщины ждут. Он поднимает подбородок. Женщины и дети подходят поближе. Они смотрят на него в изумлении.

– Сними рубашку, – приказывает женщина.

– Там то же самое, только больше, – произносит Партридж.

– Снимай!

Партридж расстегивает несколько пуговиц и стягивает рубашку.

– Он Чистый, – констатирует женщина.

– Точно.

Женщина со светлым ребенком говорит:

– Наша Добрая Мать будет довольна. До нее дошли слухи о Чистом. Она захочет оставить его себе. Что ты хочешь в обмен на него?

– Э… меня нельзя продавать, – возмущается Партридж.

– Он твой товар? – спрашивает женщина Брэдвела.

– Не совсем так, но, я уверен, мы можем договориться.

– Может быть, она согласится на его часть, – говорит женщина Брэдвелу.

– Какую часть? – возмущается Партридж. – Господи Иисусе…

– Мы думаем, его мать все еще жива. Он хочет найти ее, – быстро произносит Брэдвел.

– Это также может заинтересовать Добрую Мать.

– Но все-таки, – сказал Брэдвел, – можете ли вы рассказать всем матерям о Прессии? У нее темные волосы и карие миндалевидные глаза, а главное, голова куклы вместо руки. Она маленького роста, вокруг ее левого глаза – шрам в виде полумесяца, и ожоги на той же стороне лица.

Пока Брэдвел описывает Прессию, Партридж думает о том, чувствует ли тот что-нибудь к ней. Неужели он влюбился в нее или просто ощущает ответственность? Он не мог и подумать, что Брэдвел может влюбиться в кого-нибудь, но он, конечно же, может. Брэдвел всего лишь человек. На мгновение Партридж едва не проникается симпатией к Брэдвелу, ощущая, что у них могло быть что-то общее, но сразу вспоминает, что тот предлагает его по частям незнакомым людям.

Женщина кивает Брэдвелу:

– Я расскажу.

ПРЕССИЯ
СПИЦА

Прессия не совсем понимает, что с ней произошло в домике. Она упала на пол возле входной двери, очнулась же на заднем сиденье автомобиля, несущегося по Мертвым землям. Больше никакой информации. Ей дали эфир? Может, ей дали его, чтобы ее желудок очистился, потому что она отравилась? Зачем Ингершипу делать с ней такое? Может быть, потому что он явно не в себе, и его женушка тоже. Как иначе объяснить, почему она сказала, что не причинит Прессии вреда, в то время как травила ее?

Прессия нащупывает рану на затылке, как будто она ударилась головой об пол, может быть, во время борьбы с Ингершипом. Она боролась и знает, что достаточно долго. И теперь постоянно чувствует резкую боль в макушке, как от сильного удара. Ее все еще тошнит, живот надулся и бурлит. Все вокруг видится как в тумане. Сгустки призрачных цветов, которые расцветают и исчезают каждый раз, когда она моргает. Ее слух приглушен, словно она прислушивается ко всему через чашку, прижатую к стене. Ветер не помогает. Он сеет пыль, еще больше размывающую все перед глазами, и дует в уши.

Водителя больше нет. Пути назад отрезаны. Эль Капитан и Хельмут – все, что у нее осталось. Они быстро движутся через Мертвые земли по направлению к городу. Иногда в свете фар появляются холемы, и автомобиль перескакивает через монстров. Их тела растворяются в пепле, грязи, камнях. Прессия вытаскивает навигатор из конверта. Голубая точка перемещается через Бутовые поля, слишком быстро для пересеченной местности.

Прессия вспоминает, как Брэдвел говорил ей, что ловит крысоподобных зверей, подкарауливая их у труб. Брэдвел и Партридж, должно быть, нашли чип, прицепили его к одной из «крыс» и дали ей потеряться.

– Мы должны добраться до дома Брэдвела, он рядом с Бутовыми полями, – говорит Прессия. – Там я в последний раз видела Чистого.

– Ты его знаешь?

– Да.

– Почему ты мне не говорила о нем раньше?

– А почему я должна была говорить?

– Хах. – Он смотрит на Прессию так, словно теперь вынужден пересмотреть свои предположения.

– Хах, – повторяет Хельмут и тоже смотрит на нее. Она видит, как Хельмут в тревоге перебирает пальцами.

Эль Капитан дергает плечами и бормочет:

– Перестань!

– Перестань, – отзывается Хельмут.

– Вы не сможете убить Чистого, когда мы его найдем, – говорит Прессия. – Они не все плохие. Чистый, которого ищем мы, на самом деле хороший. У него есть сердце. Он разыскивает мать, и я имею к этому отношение.

– Я тоже, – отвечает Эль Капитан, и ее удивляет мягкость его голоса и одиночество, сквозящее в нем.

– Я тоже, – шепчет Хельмут.

– Нам нельзя ездить по городу на этой машине, – говорит Эль Капитан. – Мы привлекаем слишком много внимания.

– Я знаю, где живет Брэдвел, – отвечает Прессия. – Я пойду.

– Ты не в том состоянии, чтобы ходить пешком, – замечает Эль Капитан. – К тому же один из нас должен следить за автомобилем. Я не хочу, чтобы холемы уничтожили этот шедевр.

– Хорошо, – соглашается Прессия, – я нарисую вам карту.

– Я знаю место, где можно спрятать машину, – говорит Эль Капитан.

Через некоторое время он подъезжает к наполовину упавшему рекламному щиту. Он вполне может служить навесом, как у гаража. Эль Капитан припарковывает автомобиль.

Неподалеку видна рухнувшая крыша, которая когда-то накрывала заправочную станцию. Прессия и Эль Капитаном ютятся рядом с ней в надежде отдохнуть от пыльного ветра. Рядом валяется упавшая эмблема с буквами В и Р. [3]3
  BP (British Petroleum) – британская нефтегазовая компания и круглосуточные заправочные станции.


[Закрыть]Раньше это что-то означало. Она не уверена что именно. Прессия находит металлическую спицу, когда-то, видимо, принадлежавшую мотоциклу. Она не умеет красиво рисовать, но может разобрать часы деда и собрать их снова, починить внутренний механизм Фридла, сконструировать небольшой зверинец – гусениц, черепах, ряд бабочек – потому что она очень точная и дотошная. Она надеется, что ей пригодится ее внимание к мелочам.

На пепельной грязи, освещенной фарами, Прессия начинает царапать карту, сначала с высоты птичьего полета. Она рисует Бутовые поля с краю и отмечает крестиком расположение мясного магазина Брэдвела. Когда Эль Капитан говорит, что понял, она рисует вторую карту – план мясного магазина изнутри, в том числе кулер, где он, скорее всего, найдет вещи, которые они оставили, а также дополнительное оружие. Она должна доверять ему, но сомнения остаются.

На самом деле он внушает ей отвращение. Но, несмотря на всю его жестокость и склонность к насилию, она все равно видит, что он хочет быть хорошим. В конце концов, не так уж ему нравилось играть в Игру. Может быть, в другом мире Эль Капитан был бы хорошим человеком, кто знает. Может быть, все были бы хорошими. Может быть, в конце концов, это величайший подарок Купола – когда вы живете в достаточной безопасности и комфорте, вы всегда можете притвориться, что принимаете лучшие решения, даже находясь в отчаянии.

То, как отвратительно он относится к Хельмуту, скорее всего, его скрытая любовь к брату, которую он не может выразить по-другому. Хельмут – все, что есть у Эль Капитана, и есть что-то в нем очень преданное – хаотичное и вспыльчивое, но верное. И это многого стоит. Она задается вопросом, как он потерял своих родителей и думает ли он о них столько же, сколько Прессия. Но Эль Капитан также злой. Это то, чего не хватает Прессии. Знал ли Эль Капитан, что, оставляя водителя в Мертвых землях, он обрекает его на съедение Холемами? Прессия не уверена. Она намеренно убеждает себя, что шанс был, что водитель мог выжить, но знает, что это не так.

Эль Капитан встает.

– Пошли, – говорит он. – Я все понял.

– Понял, – повторяет Хельмут.

Эль Капитан снимает ружье со спины и протягивает его Прессии.

– Не вылезай из автомобиля, что бы ни случилось. Стреляй во все, что движется.

– Хорошо, – отвечает Прессия, сомневаясь, что сможет. Она усаживается в кресло водителя и закрывает дверь.

– Если нужно будет сматываться, гони вперед, – говорит он. – Ключи справа в замке зажигания. Я справлюсь.

– Справлюсь, – шепчет Хельмут.

– Но я не умею водить.

– Лучше иметь ключи, чем не иметь. – Он кладет руку на крышу автомобиля. – Осторожнее.

Эль Капитан явно влюбился в машину.

– Я не сдвинусь с места, – говорит Прессия. Она чувствует, что обязана ему. Кто бы ей помог кроме него? Она бы не смогла без него. – Мы зашли слишком далеко.

Эль Капитан качает головой.

– Береги себя, хорошо?

Он смотрит в сторону мрачного горизонта разрушенного города.

– Я буду идти вдоль этой гряды, – говорит он. – Я знаю ее. Она приведет меня к Бутовым полям. И по ней же буду ориентироваться, когда пойду обратно.

Прессия наблюдает за тем, как он уходит, ее зрение туманится. Этот район Мертвых земель весь в пепле. Холемы рыскают и извиваются повсюду. Асфальтовые шрамы лежат, свернувшись на земле и свидетельствуя о том, что здесь когда-то пролегало шоссе. Последнее, что она видит, Хельмут. Он машет ей длинными тонкими руками. А потом, буквально в один момент, Эль Капитан и Хельмут исчезают в темном дымчатом сумраке. Прессия должна выключить фары. Все погружается во тьму.

ЭЛЬ КАПИТАН
КУЛЕР

Эль Капитан проскальзывает вниз по пандусу через загон с рельсами на потолке и проходит мимо чанов и полок. Он подтягивается и хватается за крючок.

– Бог мой, – говорит он Хельмуту, – это просто идеальное место!

– Идеальное место, – соглашается с ним Хельмут.

– Мы бы смогли тут выжить в одиночку, Хельмут. Понимаешь?

– Понимаешь?

– Этот Брэдвел – чертов везунчик! – бормочет Эль Капитан.

– Чертов везунчик, – шепчет Хельмут.

Они добрались быстрее, чем рассчитывал Эль Капитан. На улице тихо. Несколько людей, на которых он наткнулся, быстро спрятались от него в дома, либо убежали вниз по улице. Если они не узнавали Хельмута или его, они видели униформу, и этого уже было вполне достаточно.

Эль Капитан двигался так быстро, как только мог. Он признался себе, что полюбил эту чертову машину. Одной из причин, почему он избил водителя, было то, что он хотел гнать со всей дури по Мертвым землям. Так что да, он хотел вернуться к ней, но и защитить Прессию он тоже хотел. Если он вернется, а ее не будет или он найдет только ее кусочки, он не уверен, что выдержит. Есть что-то в этой девчонке. Она добросердечна. Он очень долго не встречал таких, как она, или просто не искал?

Странно осознавать, что кто-то там снаружи ждет его. Существуют истории, легенды о влюбленных, которые умерли друг ради друга во время Взрыва. Люди, которые, подобно Эль Капитану, знали, что произойдет. Они могли составить план побега, обозначить места встреч. Однако это не работало в случае влюбленных. Один все равно будет ждать другого. Может быть, согласно плану, вы сначала подождете полчаса, сорок минут, а затем переместитесь в более безопасное место. Но эти влюбленные всегда ждали очень долго. Они ждали вечно. Они ждали, пока небо не окрашивалось красным. Однажды он услышал, как кто-то пел песенку об этих влюбленных, и не смог забыть ее. Это было странно. Парень просто стоял на улице и пел:

 
Я ждал ее так долго, что думал, не придет.
Я мог бы ждать здесь вечно, пусть месяц или год.
Смотрел, как дым с вагонов садится на пути,
Затем ее увидел и начал к ней идти.
Внезапно сильный ветер унес ее наверх,
А я остался камнем стоять тут целый век.
Слезный пепел, слезный пепел в камень заковал,
И стоять мне здесь навеки он предначертал.
 

Эль Капитан был моложе, когда услышал эту песню, будучи в патруле. Кто-то из солдат сказал:

– Господи, да стреляй уже в него.

Но Эль Капитан отрезал:

– Нет, пускай поет.

Он никогда не забудет эту песню.

Он заходит в кулер и, конечно же, замечает одну «крысу» в клетке, как и было обозначено на карте Прессии. Он думает, что ее можно украсть. Она толстая. В воздухе стоит запах обугленного мяса. Слышно, как Хельмут начинает издавать цокающие звуки, будто подзывая животное.

– Ммммм, – стонет Хельмут.

– Да, да. Ммммм. Но нам нельзя отвлекаться.

Проблема заключается в том, что Эль Капитан не знает, что он ищет. Что-то не так лежит? Это не так легко понять, если вы никогда не были в этом месте. Он видит два выпотрошенных кресла, ящик, металлические стены, перила и крюки. Он берет ведро и помешивает в нем пару почерневших брюк и рубашку, обугленные остатки рюкзака и маленькую металлическую коробочку. Он берет коробочку, открывает ее, она издает странный пиликающий звук и затихает. Он засовывает ее в карман на случай, если она окажется важна.

Затем Эль Капитан ныряет под крюк. Там стоит ящик для обуви.

Хельмут опять принимается цокать языком, призывая животное.

– Заткнись, Хельмут! – кричит Эль Капитан.

Хельмут брыкается, пытаясь достать до клетки зверя, и выводит Эль Капитана из равновесия. Тот падает на колено.

– Черт подери тебя, Хельмут! Что случилось, черт возьми?

Но вдруг он коленом чувствует острый камешек. Эль Капитан поднимается.

На полу лежит украшение. Это сломанная птица с голубым глазом, нанизанная на золотую цепочку. Значит ли это что-то для Прессии? Он очень надеется, что да.

Эль Капитан поднимает украшение и кладет в карман. Затем он осматривает все пространство, которая Прессия указала на карте. Оружия не так много, как говорила она. Возможно, это означает, что Брэдвел и Чистый хорошо вооружились. Он поднимает нож и проводит пальцем по лезвию. Он также подбирает то, что должно было быть электрошокером. Сложив все оружие в куртку, он еще раз вдыхает мясной воздух и выходит.

ПАРТРИДЖ
ДВАДЦАТЬ

– Ты готов был отдать меня им, словно я твоя собственность! – возмущается Партридж. Они с Брэдвелом сидят бок о бок на полу небольшой комнаты, где, как в подвале, куда их привели сначала, вдоль стен свалена коллекция вещей, визуально уменьшающая помещение. Словно матери собирали все, что имело хоть какое-то значение, и накапливали это добро.

– Я не собирался отдавать тебя им. Я собирался торговаться. Это совсем другое.

– Но в обоих сценариях я попадаю к ним.

– Но я отговорил их от этой идеи, разве нет? – Брэдвел стягивает с себя куртку. Рана на плече распухла, но кровотечения нет. Он скатывает куртку, сделав из нее подушку, и ложится на бок.

– Да, они согласились на кусочек меня. В качестве сувенира. Это так мило. Какого черта?

– Ты обязан Прессии жизнью.

– Я не знаю, почему ты воспринимаешь это так буквально. Это выражение пришло оттуда, откуда я родом.

– Эту роскошь ты мог позволить себе под Куполом. Но не здесь. Есть только жизнь и смерть. Каждый день.

– Я собираюсь бороться, – говорит Партридж. – Это инстинкт. Я ничего не могу с собой поделать. Никто не отнимет у меня ни кусочка без боя.

– Я бы не думал так, будучи в компании такой толпы, но ты делай то, что считаешь нужным. – Брэдвел ударяет куртку, словно уплотняя подушку, и закрывает глаза. Через считанные минуты он уже, тяжело дыша, крепко спит.

Партридж тоже пытается уснуть. Он сворачивается на полу, закрывает глаза, но может только сконцентрироваться на неустойчивом храпе Брэдвела. Партридж думает о том, что уж Брэдвел наверняка умеет спать в самых плохих условиях. Партридж, наоборот, всегда просыпался от малейшего шума, который издавал патрулирующий по общежитию учитель, чьих-то голосов на лужайке, звуков вентиляции.

Он то погружается в сон, то дрейфует на поверхности бодрствования – Брэдвел, Прессия, мясное хранилище, здесь и сейчас, мертвая старуха, песни Веселья, матери. Он видит лицо Лиды в темноте возле Выставки Домашнего Хозяйства, слышит ее голос, считающий «раз, два, три». На танцполе она целует его мягко в губы, а он целует ее в ответ. Она отталкивается от него, но на этот раз, словно понимая, словно зная, что видит его в последний раз, затем отворачивается и убегает. Он поворачивается на полу и снова просыпается. Где она сейчас? А затем его сознание снова погружается в сон, и ему снится, что он ребенок. Мать держит его на руках, как на крыльях неся его по холодному, темному воздуху. Шорох перьев, шелест крыльев – или это птицы Брэдвела? Темно ли из-за того, что ночь, или из-за дыма в воздухе?

Ему слышится голос в темноте, «шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…» Лида считает у темных витрин Выставки Домашнего Хозяйства. Но он все-таки проводит пальцем по лезвию. И Лида говорит: «Двадцать».