Текст книги "Воины"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Джеймс Роллинс,Робин Хобб,Диана Гэблдон,Дэвид Марк Вебер,Роберт Сильверберг,Тэд Уильямс,Питер Сойер Бигл,Дэвид Моррелл,Кэрри Вон,Лоуренс Блок
сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 54 страниц)

Дунк почувствовал, как кровь приливает к щекам. «Ну вот и продул бы ты свой заклад!» – подумал он. В последний раз его измерял Эйемон, брат Эгга, и сказал, что ему до семи футов не хватает целого дюйма.

– Это и есть ваш боевой конь, сир Великан? – спросил лорд с перьями. – Он, пожалуй, сгодился бы на колбасу!

– Лорд Алин часто забывает о хороших манерах, – промолвил черноволосый рыцарь. – Прошу простить его грубые речи, сир. Алин, попроси у сира Дункана прощения!

– Ну, если уж ты так настаиваешь... Вы простите меня, сир? – И, не дожидаясь ответа, он поворотил лошадь и припустил по дороге.

Второй рыцарь задержался.

– Вы направляетесь на свадьбу, сир?

Его слова прозвучали так, что Дунку захотелось взъерошить волосы надо лбом. Он удержался и сказал:

– Мы едем к переправе, милорд.

– Как и мы... Но единственный лорд среди нас – это Горми, а тот вертопрах, что нас покинул – Алин Кокшоу. Я – странствующий межевой рыцарь, как и вы. Сир Джон Скрипач, так меня называют.

Подходящее имя для межевого рыцаря, но Дунку никогда не встречались межевые рыцари, вооруженные и разряженные с таким шиком. «Пожалуй, этот рыцарь служит на золотой меже...»

– Мое имя вы знаете. А моего оруженосца зовут Эгг.

– Приятно познакомиться, сир. Едемте с нами в Белые Стены? Преломим копья по случаю свадьбы лорда Баттервелла. Бьюсь об заклад, вы себя недурно покажете!

После эшфордского турнира Дунку не доводилось больше скрещивать копья. «Если одержать победу в нескольких схватках, нам не придется голодать по дороге на север», – подумал он. Но лорд с тремя замками на щите возразил:

– Сир Дункан поедет дальше своей дорогой, как и мы с вами.

Джон Скрипач не обратил внимания на старшего рыцаря.

– Я с удовольствием скрестил бы с вами мечи, сир. Мне приходилось встречаться с воинами разных земель и разных народов, но не вашего роста. Ваш отец тоже был таким высоким?

– Я не знал своего отца, сир.

– Печально слышать. Я тоже слишком рано лишился своего батюшки. – Скрипач обернулся к лорду с тремя замками. – Нам стоит пригласить сира Дункана присоединиться к нашей веселой компании!

– Мы не нуждаемся в обществе таких, как он.

Дунк не знал, что и сказать. Благородные лорды нечасто приглашают в спутники безденежных межевых рыцарей. «Да у меня куда больше общего с их слугами!» Судя по длине кавалькады, у лорда Кокшоу и Скрипача были собственные конюхи, чтобы ухаживать за лошадьми, повара, чтобы готовить еду, оруженосцы, чтобы чистить доспехи, и стража для охраны. У Дунка был только Эгг.

– Таких, как он? – рассмеялся Скрипач. – Это каких же? Таких высоких? Вы поглядите, какой он огромный! Нам нужны сильные ребята. Молодые клинки ценятся дороже старых имен. По крайней мере, так говорят.

– Так говорят глупцы. Вы ничего не знаете об этом человеке. Он может быть разбойником или шпионом лорда Бладрэйвена.

– Я не шпион, – сказал Дунк. – И не говорите обо мне, милорд, так, будто я глухой или мертвый, или уехал в Дорн.

Кремневые глаза уставились на него.

– Дорн – самое место для вас, сир. Можете туда и отправляться!

– Не обращайте на него внимания, – вмешался Скрипач. – Старый стреляный воробей, всех подозревает. Горми, мне этот парень нравится! Дункан, вы поедете с нами в Белые Стены?

– Милорд, я...

Да как он может находиться с ними в одном лагере? Их слуги разобьют шатры, конюхи примутся ухаживать за лошадьми, повара приготовят каждому хозяину каплуна и жаркое, а Дунку и Эггу придется глодать полоски жесткой солонины...

– Милорд, я не могу.

– Вот видите! – заметил лорд с тремя замками. – Он свое место знает, и это место не рядом с нами!

Он натянул поводья, поворачивая коня на дорогу.

– Лорд Кокшоу опередил нас уже на пол-лиги.

– Значит, придется снова его догнать! – сказал Скрипач и смущенно улыбнулся Дунку. – Быть может, мы еще встретимся с вами. По крайней мере, я так надеюсь. Буду рад скрестить с вами копья!

Дунк не нашелся, что сказать в ответ.

– Да сопутствует вам удача, милорд! – спохватился он наконец, но к тому времени сир Джон уже поскакал догонять кавалькаду.

Старший лорд поехал следом. Дунк с облегчением проводил его взглядом. Ни его пристальный взгляд, ни надменность лорда Алина Дунку не понравились. Скрипач оказался достаточно приветливым, но все-таки было в нем что-то странное.

– Две скрипки и два меча, – сказал он Эггу, глядя на клубы пыли удаляющейся колонны. – Чей это дом?

–Ничей, сир. Я никогда не встречал этого герба в гербовниках.

Может, он действительно межевой рыцарь... Дунк придумал собственный герб в Эшфорде, когда кукольница по прозвищу Тансель Длинная спросила, что он хочет изобразить на щите.

–А старший лорд, похоже, в родстве с домом Фреев?

В гербе у Фреев тоже были замки, и их земли находились неподалеку отсюда.

Эгг закатил глаза.

–Герб Фреев – две синие башни, соединенные мостом, на сером поле. А у него три замка, черные на оранжевом, сир. Разве между ними был мост?

– Нет, – сказал Дунк. «Он это нарочно, чтобы меня позлить». – Еще раз так закатишь глаза – так в ухо дам, что они у тебя внутрь черепа провалятся!

Эгг смутился.

– Я даже и не думал...

– Плевать, о чем ты там не думал. Просто скажи, кто эго был.

– Гормион Пик, лорд Старпайка.

– Это где-то на юге, в Просторе? У него и вправду три замка?

– Только на щите, сир. У дома Пик и в самом деле было когда-то три замка, но два из них они потеряли.

– Ну как можно потерять два замка?

– Если сражаться на стороне черного дракона, сир.

– А-а! – отозвался Дунк, снова чувствуя себя глупо.

Двести лет страной правили потомки Эйегона Завоевателя и его сестер, которые объединили Семь Королевств и отковали Железный Трон. Королевский герб – трехголовый дракон дома Таргариенов, красный на черном поле. Шестнадцать лет тому назад Дейемон Блэкфайр, Дейемон Черное Пламя, бастард короля Эйегона IV, поднял мятеж против своего законнорожденного брата-короля. Дейемон тоже взял трехголового дракона для своего герба, только «переменил» цвета, как обычно и поступали бастарды. Его мятеж был подавлен на Багряном Поле, когда Дейемон и его сыновья-близнецы пали под градом стрел лорда Бладрэйвена. Мятежники, оставшиеся в живых и преклонившие колени, были помилованы, но одним это стоило земель, другим – титулов, третьим – золота. И все отдали заложников, чтобы подтвердить, что в будущем останутся верны короне.

«Три замка, черные на оранжевом».

– Ага, теперь вспомнил! Сир Арлан не любил говорить о Багряном Поле. Но однажды он крепко выпил и рассказал мне о том, как погиб сын его сестры. – Дунк словно наяву услышал голос старого рыцаря и почувствовал запах перегара. – Его звали Роджер Пеннитри. Ему разбили голову булавой, и сделал это лорд с тремя замками на щите.

«Лорд Гормион Пик. Старик даже не знал его имени». А может, и не хотел знать. К тому времени лорд Пик с Джоном Скрипачом и всей честной компанией превратились в облако красной пыли на горизонте. «Это было шестнадцать лет назад. Мятежник погиб, а все его соратники казнены или получили прощение. В любом случае, меня это не касается».

Некоторое время они молчали, тишину нарушали только жалобные крики птиц. Проехав пол-лиги, Дунк кашлянул и сказал:

– Баттервелл. Его земли где-то неподалеку?

– По ту сторону озера, сир. Лорд Баттервелл был мастером по монете, когда на Железном Троне сидел король Эйегон. При короле Дейероне он стал десницей, но ненадолго. У него герб с волнистыми линиями, цвета – зеленый, белый и желтый, сир.

Эгг не упускал возможности похвастаться знанием геральдики.

– Он, случайно, не друг твоего отца?

– Отец никогда не любил его, – скривился Эгг. – Во время мятежа младший сын лорда Баттервелла сражался за черного дракона, а старший – за короля. Он рассчитывал оказаться на победившей стороне при любом исходе. Сам лорд Баттервелл ни за кого не сражался.

– Кое-кто назвал бы это предусмотрительностью.

– Мой отец называет это трусостью.

Да, это вполне в духе принца Мейекара – человека сурового, гордого и полного пренебрежения к слабостям.

– Чтобы добраться до Королевского тракта, придется проехать через Белые Стены. Почему бы не побаловать свое брюхо заодно? – От одной мысли о еде в животе забурчало. – Может быть, кому-нибудь из гостей понадобится сопровождение до дома.

– Вы же говорили, что мы едем на север!

– Стена простояла восемь тысяч лет, постоит еще немного. До нее еще тысяча лиг, и нам не помешают несколько серебряных монет в кошельке.

Дунк представил, как он, верхом на Громе, побеждает на поединке лорда с кислой миной и тремя замками на щите. Заманчивая картина! «А когда он явится выкупать свое оружие и доспехи, я скажу так: «Вы были повержены оруженосцем старого сира Арлана. Тем, кто сменил юношу, которого вы убили». Старику это понравилось бы».

– Уж не собираетесь ли вы участвовать в турнире, сир?

– Да, может, сейчас как раз самое время.

– Не время, сир.

– А может, сейчас самое время дать тебе в ухо?

«Мне нужно победить всего лишь в двух схватках. Если я получу два выкупа, а выплатить придется всего один, целый год можно будет пировать по-королевски!

– Если будет бой на мечах, запишусь.

Благодаря росту и силе у Дунка было больше шансов победить в ближнем бою, чем в копейном поединке.

– На свадьбах обычно не устраивают турниров на мечах.

– Зато там обычно устраивают пиры. У нас впереди долгий путь. Почему бы, для разнообразия, не отправиться в путь, как следует подкрепившись?

Солнце клонилось к закату, когда они увидели озеро. Его гладь переливалась красным и золотым, сверкая, как лист начищенной меди. Завидев башенки таверны над кронами ив, Дунк натянул пропотевшую рубаху и остановился, чтобы сполоснуть лицо. Он смыл дорожную пыль как можно тщательней и причесал растопыренными мокрыми пальцами выгоревшую на солнце шевелюру. С собственным ростом и шрамом на щеке ничего поделать было нельзя, но Дунку не хотелось выглядеть одичалым разбойником.

Таверна оказалась больше, чем он ожидал: серое просторное здание, построенное из дерева и покрытое черепицей, стоящее наполовину над водой, на сваях. К переправе на илистом озерном берегу вели мостки, выложенные из грубо оструганных досок, но вблизи не было видно ни парома, ни паромщика. По ту сторону мостков находилась конюшня под соломенной крышей. Двор огораживала каменная стена, но ворота были открыты. Во дворе путешественники обнаружили колодец и поилку для лошадей.

– Займись животными, – велел Дунк Эггу, – но смотри, чтобы они не пили слишком много. А я позабочусь о еде.

Хозяйка таверны как раз подметала крыльцо.

– На переправу? – спросила она. – Опоздали вы. Солнце уже садится, а Нед не любит переправляться ночью, разве что в полнолуние. Утречком вернется.

– Не знаете, сколько он берет за перевоз?

– Три пенни за человека, десять за лошадь.

– У нас две лошади и мул.

– За мула тоже десять.

По подсчетам выходило тридцать шесть – больше, чем он рассчитывал.

– А когда я здесь в прошлый раз был, это стоило только два пенни и шесть за лошадей.

– А я тут при чем? Говорите с Недом. А если вы ночлег ищете, ничем не могу помочь. Приехали лорд Шоуни и лорд Костейн со свитами, у меня битком набито.

– А лорд Пик тоже здесь? – «Он убил оруженосца сира Арлана...» – Он был с лордом Кокшоу и Джоном Скрипачом.

– Нед повез их на ту сторону в последнюю ходку.

Она смерила взглядом Дунка.

– А вы что, из ихних, что ли?

– Да нет, на дороге встретились, только и всего.

Из окон таверны так вкусно пахло, что у Дунка слюнки потекли.

– Мы бы купили того, что у вас там жарится на вертеле. Если это не слишком дорого.

– Кабанятина, – сказала женщина. – С перчиком, с лучком, с грибочками и с толченой репой.

– Ну, можно и без репы. Несколько ломтей кабанятины и кружечку вашего доброго темного эля, и будет с нас. Сколько это будет стоить? И, может быть, вы заодно разрешите переночевать у вас на конюшне?

Зря он это сказал...

– Конюшня, она для коней! Потому так и называется. Вы, конечно, и сами жеребец здоровый, но ног у вас только две!

Она махнула метлой в его сторону.

– Что я, по-вашему, все Семь Королевств кормить должна? Кабан для постояльцев жарится! И эль для постояльцев! Не хватало еще, чтоб лорды потом жаловались, что чужаков кормили и поили, а им не хватило! Вон, иди в озере рыбы налови! Там, у пней, еще какие-то проходимцы ночуют. Тоже себя межевыми рыцарями называют.

Судя по ее тону, она им не верила ни на пенни.

– Может, и с тобой какой едой поделятся. Мне так все равно. Проваливай, у меня дел по горло!

И дверь с грохотом захлопнулась, прежде чем Дунк сообразил спросить, где тут эти пни-то.

Эгга он нашел на краю лошадиной колоды, парень сидел, болтал ногами в воде и обмахивался своей широкополой шляпой.

– Что, поросенка жарят, да, сир? Свининой жареной пахнет.

– Кабана, – угрюмо ответил Дунк. – Но на кой нам кабан, у нас же солонина есть!

Эгг скривился.

– Сир, можно я вместо нее свои сапоги съем, а? А из солонины пошью себе новые. Она тверже!

– Нет, нельзя, – буркнул Дунк, с трудом сдерживая улыбку. – Оставь сапоги в покое, А если скажешь еще хоть слово, получишь затрещину вместо ужина. Вынь ноги из колоды!

Он нашел в навьюченной на мула поклаже свой большой шлем и исподтишка сунул его Эггу.

– Набери воды из колодца, размочи солонину!

Прежде чем есть эту соленую говядину, ее надо было сперва долго размачивать, иначе недолго было и зубы сломать. Вкуснее всего было размачивать ее в эле, но на худой конец и вода сойдет.

– И не вздумай мочить ее в колоде! Мне неохота пробовать на вкус твои ноги.

– От ног-то она только лучше станет, сир, – возразил Эгг, шевеля пальцами в воде; однако же сделал, как было приказано.

Отыскать межевых рыцарей оказалось нетрудно. Эгг увидел их костер, мерцающий в лесу у берега озера, и они направились в ту сторону, ведя под уздцы лошадей и мула. Мальчишка нес под мышкой Дунков шлем, в котором на каждом шагу плескалась вода. К тому времени от солнца остался только алый отсвет на западе. Вскоре деревья расступились, и они оказались на поляне, которая когда-то была богорощей. Сейчас на том месте, где во времена, когда Вестеросом правили Дети Леса, возвышались чардрева, остались только белые пни да путаница бледных, как кость, корней под ногами.

Среди пней у костерка сидели на корточках двое мужчин, которые передавали друг другу мех с вином. Их кони щипали траву на опушке, их доспехи и оружие были аккуратно сложены. Еще один, куда моложе их обоих, сидел в стороне, прислонясь спиной к каштану.

– Доброй ночи, сиры! – весело окликнул их Дунк издалека. Неразумно подходить к вооруженным людям бесшумно, заставая их врасплох. – Меня зовут сир Дункан Высокий. А этот малый – Эгг. Нельзя ли подсесть к вашему костру?

Крепкий мужчина средних лет, одетый в пышный, но потрепанный наряд, поднялся, приветствуя их. Лицо его было обрамлено роскошными рыжими бакенбардами.

– Доброй ночи, сир Дункан. Вы и впрямь немалого роста! Рады приветствовать вас, и парнишку вашего тоже. Эгг, значит? Что же это за имя такое?

– Уменьшительное, сир!

Эггу хватало ума не признаваться, что Эгг – это уменьшительное от Эйегон. По крайней мере, в присутствии незнакомых людей.

– Ах вот как... А что у тебя с волосами?

«Власоеды, – взмолился Дунк. – Скажи им, что у тебя власоеды, мальчик!» Так было безопаснее всего, они почти всегда так говорили... но временами Эгга разбирало желание порезвиться.

– Побрился, сир. Я не стану отпускать волосы, пока не заслужу право носить шпоры!

– Что ж, благородный обет... Ну а я – сир Кайл, Кот с Туманных Болот. Вон под тем каштаном восседает сир Глендон... Глендон Гром. А здесь перед вами славный сир Мейнард Пламм.

Эгг насторожил уши.

– Терн, сир? Не в родстве ли вы с лордом Визерисом Пламмом?

– В очень отдаленном, – признался сир Мейнард, высокий, тощий, сутулый человек с длинными и прямыми льняными волосами. – Думаю, его светлость не признал бы меня за родственника. Можно сказать, что он – из домашних Пламмов, а я так, дичок.

Плащ Пламма был темно-фиолетовым, под стать его имени, которое созвучно было со сливой, хотя и плохо выкрашенный и обтрепанный по краям. На плече он был застегнут фибулой с лунным камнем величиной с куриное яйцо. Вся остальная его одежда была пошита из бурой домотканины и коричневой кожи.

– У нас солонина есть, – сказал Дунк.

– А у сира Мейнарда есть мешок яблок, – сообщил Кайл. – А у меня – маринованные яйца и лук. Так что у нас, пожалуй, наберется провизии на настоящий пир! Присаживайтесь, сир. Тут найдется пенек на любой вкус. Если не ошибаюсь, нам придется тут торчать почти до полудня. Паром здесь только один, и он невелик, все мы на нем не поместимся. Первыми, разумеется, поедут лорды и их прихвостни.

– Помоги мне с лошадьми, – сказал Дунк Эггу.

Вдвоем они расседлали Грома, Грозу и Мейстера. Только после того, как животные были накормлены, напоены и спутаны на ночь, Дунк принял предложенный сиром Мейнардом мех с вином.

– Даже кислое вино лучше, чем никакого, – заметил Кайл Кот. – Ничего, приедем в Белые Стены – попробуем настоящего винца. Говорят, у лорда Баттервелла – лучшие вина к северу от Бора! Некогда он был королевским десницей, как и отец его отца. Рассказывают, кроме того, что он благочестив и очень богат!

– Богатство-то его – все от коров, – сказал Мейнард Пламм. – Ему следовало бы сделать своим гербом разбухшее вымя. У Баттервеллов в жилах течет молоко, да и Фреи не лучше. Это будет свадьба между скотокрадами и мытарями, один денежный мешок женится на другом. Когда восстал черный дракон, этот коровий владыка отправил одного сына к Дейемону, а другого – к Дейерону, заботясь о том, чтобы кто-то из Баттервеллов обязательно оказался на стороне победителей. И оба они пали на Багряном Поле, а младший его сын умер по весне. Вот отчего он снова решил жениться. Ведь если новая жена не родит ему сына, род Баттервеллов умрет вместе с ним.

– Как тому и следует быть! – сир Глендон еще раз чиркнул по мечу оселком. – Воин ненавидит трусов!

Его презрительный тон заставил Дунка пристальней приглядеться к юноше. Одежда на сире Глендоне была добротная, из хорошей ткани, но поношенная, и части ее не соответствовали друг другу, как будто подержанные. Из-под железного полушлема торчали пряди темно-каштановых волос. Сам парень был невысок и коренаст, с маленькими, близко посаженными глазами, крепкими плечами и мускулистыми руками. Брови у него были лохматые, как пара гусениц после влажной весны, нос картошкой, подбородок задиристо выпячен. И он был совсем юн. Лет шестнадцати, быть может. Никак не старше восемнадцати. Дунк принял бы его за оруженосца, если бы сир Кайл не представил его как рыцаря. На щеках у него вместо бороды росли прыщи.

– Давно ли вы стали рыцарем? – спросил у него Дунк.

– Да уж давненько. На полнолуние полгода будет. Меня посвятил в рыцари сир Морган Данстейбл с Полной Чаши, это видел добрый десяток свидетелей, и в рыцари меня готовили с рождения. Ездить верхом я научился раньше, чем ходить, и мог выбить зуб взрослому мужчине прежде, чем потерял хоть один собственный зуб. Я намерен сделать себе имя в Белых Стенах и завоевать драконье яйцо!

– Драконье яйцо? Победителя наградят драконьим яйцом? Что, правда?

Последняя драконица умерла полвека тому назад. Однако сир Арлан как-то раз видел ее кладку. Старик рассказывал Дунку, что яйца были тверды как камень, но прекрасны на вид.

– Откуда лорд Баттервелл мог добыть драконье яйцо?

– Король Эйегон подарил яйцо отцу его отца, прогостив ночь в его старом замке, – объяснил сир Мейнард Пламм.

– То была награда за некий подвиг? – спросил Дунк.

Сир Кайл хмыкнул.

– Что ж, кое-кто мог бы назвать это и подвигом. Поговаривают, что, когда его величество завернул погостить к старому лорду Баттервеллу, у того было три дочки-девицы. И к утру у каждой из них оказалось в животе по королевскому бастарду. Бурная выдалась ночка, что да, то да!

Дунку доводилось слышать немало подобных разговоров. Эйегон Недостойный переспал с половиной девиц в королевстве и чуть ли не каждой заделал по ребенку. Но хуже всего было то, что на смертном ложе старый король признал их всех: и низкородных, детей от кабацких девок, шлюх и пастушек, и великих бастардов, сыновей благородных леди.

– Если бы хоть половина этих баек была правдой, мы все были бы бастардами старого короля Эйегона!

– А кто говорит, что это не так? – усмехнулся сир Мейнард.

– Едемте с нами в Белые Стены, сир Дункан! – сказал сир Кайл. – Вы с вашим ростом наверняка приглянетесь кому-нибудь из молодых лордов. Авось да отыщете себе хорошую службу. Я так уж точно отыщу. На свадьбе будет Джоффри Касвелл, хозяин Опасного Моста. Когда ему было три года, я сделал ему его первый меч. Из сосны, точно ему по руке. Мой меч служил его отцу, когда я был моложе и сильнее.

– Ваш меч тоже был сосновый? – осведомился сир Мейнард.

Кайлу хватило благодушия, чтобы рассмеяться.

– Да нет, мой был из доброй стали, могу вас заверить. И я буду рад, если он снова сможет послужить кентавру. Сир Дункан, едемте с нами на свадебный пир, даже если вам неохота наниматься на службу! Там будут певцы и музыканты, жонглеры и акробаты, и труппа шутов-карликов!

Дунк нахмурился.

– Нас с Эггом ждет долгий путь. Мы направляемся на север, в Винтерфелл. Лорд Берон Старк собирает мечи, чтобы навеки прогнать от своих берегов кракенов.

– Нет уж, на севере для меня чересчур холодно! – сказал сир Мейнард. – Если вам так уж хочется воевать с кракенами, поезжайте лучше на запад. Ланнистеры строят корабли, чтобы нанести удар железным людям на их родных островах. Только так и можно покончить с Дагоном Грейджоем. Бороться с ним на земле бесполезно – он просто соскальзывает назад в море. Его надобно побить на море.

В этом была доля истины, однако Дунку вовсе не улыбалось биться с железными людьми на море. Ему уже довелось побывать в морском сражении на «Белой леди», когда он облачился в доспехи, чтобы помочь команде отразить нападение пиратов. Бой был отчаянным и кровавым, один раз он едва не свалился за борт – там бы ему и конец пришел.

– Трону стоило бы поучиться у Старков и Ланнистеров! – заявил сир Кайл. – Они хотя бы сражаются! А что делают Таргариены? Король Эйерис прячется среди своих книжек. Принц Рейегель бегает голышом по чертогам Красного Замка, а принц Мейекар сидит сиднем у себя в Летнем Замке.

Эгг тыкал в огонь палкой, вздымая фонтаны искр, улетавших в ночное небо. Дунк порадовался, что он не обратил внимания на упоминание о своем отце. «Может, он все-таки научился держать язык за зубами?»

– Лично я считаю, что во всем виноват Бладрэйвен, – продолжал сир Кайл. – Он – королевский десница, но сидит сложа руки, пока кракены сеют огонь и ужас по всему закатному морю.

Сир Мейнард пожал плечами.

– Он не сводит глаз с Тироша, где сидит в изгнании Биттерстил, строящий козни вместе с сыновьями Дейемона Черного Пламени. Потому и старается держать королевские корабли под рукой, на случай, если они вдруг вздумают переправиться.

– Ну да, может, и так, – сказал сир Кайл, – однако возвращению Биттерстила многие были бы рады. Бладрэйвен – корень всех наших бед, белый червь, что точит сердце королевства.

Дунк нахмурился, вспомнив горбатого септона из Каменной Септы.

– Такие речи могут стоить человеку головы. Пожалуй, кое-кто назвал бы их изменническими!

– Может ли правда быть изменой? – возразил Кайл Кот. – Во дни короля Дейерона люди не страшились высказывать свои мысли, а теперь что?

Он издал непристойный звук.

– Бладрэйвен посадил на Железный Трон короля Эйериса, но надолго ли это? Эйерис слаб, а когда он умрет, между лордом Риверсом и принцем Мейекаром начнется кровопролитная война за корону. Десница против наследника.

– Вы забыли о принце Рейегеле, друг мой, – вкрадчивым тоном заметил сир Мейнард. – А ведь следом за Эйерисом идет он, а не Мейекар, он и его отпрыски.

– Да Рейегель же слабоумный! Нет, я не желаю ему зла, но этот человек все равно что покойник, и его близнецы тоже. Неизвестно, от чего они умрут: от булавы Мейекара или от колдовства Бладрэйвена, но...

Но тут подал голос Эгг. «Ох, спаси нас боги!» – подумал Дунк. Мальчик звонко воскликнул:

– Принц Мейекар – брат принца Рейегеля! Он любит его всей душой. И он никогда не причинит вреда ему или его детям.

– Помолчи, малый! – рявкнул на него Дунк. – Господ рыцарей твое мнение не интересует.

– Что же мне, и слова сказать нельзя?

– Нельзя!

«Твой длинный язык в один прекрасный день тебя в гроб загонит. И меня вместе с тобой!»

– Ну, думаю, наша солонина достаточно размокла Раздай-ка по кусочку всем нашим сотрапезникам, да поживей!

Эгг залился краской, мгновение Дунк опасался, что мальчишка огрызнется. Но вместо этого он надулся, как способен надуться только одиннадцатилетний мальчик.

– Слушаюсь, сир, – сказал он, бултыхая рукой в Дунковом шлеме. Его бритая голова отблескивала алым в свете костра, пока он раздавал мясо. Дунк взял свою порцию и принялся ее жевать. Размоченное мясо из деревянною сделалось кожистым, и только. Он пытался рассосать край полоски, ощущал вкус соли и стараясь не думать о жареной кабанятине в таверне, шкворчащей на вертеле и истекающей салом.

С наступлением сумерек со стороны озера налетели рои мошек и комаров. Мошки донимали в основном лошадей, а вот комарам была больше по вкусу человечья плоть. Чтобы тебя не заели, приходилось жаться вплотную к огню и дышать дымом. «Либо зажариться, либо быть съеденным живьем – вот он, выбор бедняка», – мрачно подумал Дунк. Он почесал руки и подвинулся ближе к огню.

Скоро до него вновь дошел мех с вином. Вино было кислое и крепкое. Дунк отхлебнул от души и передал мех дальше. Кот с Туманных Болот принялся рассказывать, как он спас жизнь лорду Опасного Моста во время мятежа Черного Пламени.

– Когда знаменосец лорда Армонда рухнул наземь, я спрыгнул с коня. Изменники подступали к нам со всех сторон...

– Сир, – спросил Глендон Гром, – а кто были эти изменники? Ну, то есть люди Черного Пламени?

Клинок в руке сира Глендона поблескивал в свете костра. Следы от прыщей у него на щеках алели, точно незажившие язвы, и все его жилы были натянуты, как тетива арбалета.

– Мой отец сражался за черного дракона!

Этого еще не хватало! Дунк фыркнул. «За кого ты был, за красных или за черных?» О таком не спрашивают. От этого одни неприятности.

– Я уверен, сир Кайл не хотел оскорбить вашего отца.

– Отнюдь! – подтвердил сир Кайл. – Это все старые истории: красный дракон, черный... Нам сейчас из-за этого драться не пристало. Мы теперь все братья, межевые рыцари.

Сир Глендон, похоже, задумался над словами Кота, прикидывая, не издеваются ли над ним.

– Дейемон Черное Пламя не был предателем! Старый король сам вручил ему меч. Он ценил доблесть Дейемона, хотя тот и родился бастардом. Иначе почему бы он вложил Черное Пламя в руки ему, а не Дейерону? Он рассчитывал, что королевство перейдет к нему. Дейемон был достойнее Дейерона!

Воцарилась гробовая тишина. Дунк отчетливо слышал треск костра. Он чувствовал, как комары ползают по его шее. Он прихлопнул их, взглянул на Эгга, мысленно умоляя его помолчать.

– Во времена битвы на Багряном Поле я был еще мальчишкой, – сказал он наконец, видя, что все молчат, – но я был оруженосцем у рыцаря, сражавшегося под красным драконом, а потом служил другому, который сражался за черного. На обеих сторонах было довольно отважных воинов.

– Да-да, отважных воинов! – сказал Кайл Кот слегка дрожащим голосом.

– Героев!

Глендон Гром развернул свой щит, чтобы все видели изображенный на нем герб: ало-рыжая молния на черном, как ночь, поле.

– Я – отпрыск одного из этих героев!

– Вы – сын Молнии! – воскликнул Эгг. И они впервые увидели на лице сира Глендона улыбку. Сир Кайл Кот пристально взглянул на мальчика. – Но как такое может быть? Сколько вам лет? Ведь Квентин Гром погиб...

– Еще до моего рождения, – закончил сир Глендон. – Но во мне он возродился снова!

И он с лязгом вбросил меч в ножны.

– Вот увидите, драконье яйцо из Белых Стен достанется мне!

На следующий день слова сира Кайла оправдались. Паром Неда был не настолько велик, чтобы перевезти всех, желающих переправиться, поэтому лорды Костейн и Шоуни со своими свитами переправлялись первыми. На это ушло несколько ходок, каждая длилась более часа. Надобно было свести коней и повозки по топкому берегу, затащить их по сходням, разместить на пароме и свести на берег на той стороне. Кроме того, лорды еще сильнее застопорили дело, устроив перебранку из-за того, кому ехать первым. Шоуни был старше, однако Костейн считал себя более знатным.

Дунку ничего не оставалось, как ждать и томиться.

– А могли бы первыми переправиться, если бы вы разрешили мне воспользоваться моим сапогом! – заметил Эгг.

– Могли бы, – отвечал Дунк, – но не переправимся. Лорд Костейн и лорд Шоуни прибыли сюда прежде нас. А потом, они лорды, а мы нет!

Эгг скривился.

– Ну да, лорды-мятежники!

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Дунк.

– Они же бились за черного дракона! Ну, в смысле, лорд Шоуни и отец лорда Костейна. Мы с Эйемоном не раз разыгрывали эту битву на зеленом столе мейстера Мелакина, с раскрашенными фигурками рыцарей и маленькими знаменами. У Костейна – четырехчастный герб, серебряная чаша на черном и черная роза на золоте. Это знамя стояло на левом фланге войска Дейемона. Шоуни был на правом фланге, вместе со Биттерстилом, но он погиб.

– Это все прошло и быльем поросло. Теперь-то они тут, верно? А стало быть, они преклонили колена и король Дейерон их помиловал.

– Ну да, но...

Дунк прищипнул мальчишке губы.

– Попридержи язык.

И Эгг заткнулся.

Не успел паром в последний раз отвалить от мостков, увозя свиту лорда Шоуни, как на берегу появились лорд и леди Смоллвуд со своей свитой, так что пришлось ждать снова.

Межевое братство наутро распалось. Сир Глендон, угрюмый и раздражительный, держался особняком. Кайл Кот рассудил, что на паром им до полудня все равно не попасть, и потому отделился от остальных, пытаясь снискать расположение лорда Смоллвуда, с которым ему уже доводилось встречаться. Сир Мейнард точил лясы с хозяйкой таверны.

– Держись от него подальше! – предупредил Дунк Эгга. Было в Пламме что-то, внушавшее ему тревогу. – Как знать, вдруг это рыцарь-разбойник!

Но это предупреждение, похоже, сделало сира Мейнарда еще более занимательным с точки зрения Эгга.

– Ух ты, я еще никогда не встречал рыцарей-разбойников! А вдруг он собирается похитить драконье яйцо?

– Думаю, лорд Баттервелл держит его под надежной охраной! – Дунк почесал шею, зудящею от комариных укусов. – Как ты думаешь, он покажет его на пиру? Мне хотелось бы на него взглянуть!